Была крестницей императрицы и великого князя Петра Федоровича (будущего ). Воспитывалась в доме дяди, государственного канцлера М. И. Воронцова. В 1759 году вышла замуж за князя Михаила Ивановича Дашкова (1736-1764).

Е. Р. Дашкова активно участвовала в перевороте 28 июня (9 июля) 1762 года, приведшем на престол , однако не смогла завоевать прочного влияния в придворных кругах.

В 1769-1771 и в 1775-1782 годах Е. Р. Дашкова проживала за границей. В Германии, Англии, Франции, Швейцарии и Италии встречалась с видными политическими деятелями, писателями и учеными - А. Смитом, Вольтером, Д. Дидро и многими другими.

Е. Р. Дашкова скончалась в . В соответствии с завещанием ее похоронили в Троицкой церкви ее калужского имения. Захоронение сохранилось, надгробие восстановлено в 1999 году.

Е. Р. Дашкова - автор ряда литературных произведений в различных жанрах. Наибольший интерес представляют ее мемуары, в которых имеются бесценные сведения о времени царствования , о воцарении , зарисовки московского быта середины XVIII века, характеристики известных русских и европейских деятелей.

(1743-1810) русский общественный деятель

Дашкова Екатерина Романовна вошла в историю как первая русская женщина, которой удалось занять ответственные научные посты. Она одновременно являлась директором Академии наук и президентом Российской Академии. Этот факт можно считать уникальным для русской истории, ибо до нее женщины не допускались к участию в государственных делах, за исключением коронованных особ: Екатерины I, Анны Иоанновны, Елизаветы Петровны и Екатерины II. Кроме того, она вошла в историю русской культуры как талантливый переводчик и незаурядный писатель.

Екатерина Дашкова была дочерью графа Воронцова и крестницей императрицы Елизаветы. В возрасте двух лет она лишилась матери и была взята на воспитание в дом графа Михаила Илларионовича Воронцова, своего дяди. Она получила традиционное для XVIII века образование, где основное внимание уделялось изучению иностранных языков и танцам. Тем не менее одаренная девушка сумела найти путь к знаниям и благодаря усердию и обширной библиотеке Воронцовых, собранной в разных европейских странах, вошла в число образованнейших людей своего времени.

Уже в пятнадцать лет, знакомые прозвали ее ученой. Надо сказать, что Дашкова училась практически всю свою жизнь, расширяя сферы своих интересов. Она познакомилась с историей, хорошо разбиралась в экономике, получила начальные знания по географии, геологии, некоторым практическим дисциплинам, например химии.

По описанию современников, Екатерина Романовна Дашкова была некрасива, маленького роста, с приплюснутым носом и толстыми щеками. Поэтому она казалась старше своих лет. Но все эти внешние недостатки искупались острым умом и живым характером.

Осенью 1758 года, Екатерина Дашкова впервые встретилась с Екатериной, тогда еще великой княгиней. Они понравились друг другу и быстро подружились. Правда, вскоре они расстались, потому что менее чем через год Екатерина Воронцова вышла замуж за князя Дашкова и уехала с ним в Москву. Любопытно, что она практически не могла изъясняться со своей свекровью, поскольку одна знала французский, а другая - только русский язык. И Дашковой пришлось учиться родному языку.

Через два года она вместе с мужем возвратилась в Петербург. К этому времени, Екатерина Дашкова родила первенца - дочь Анастасию, а затем и второго ребенка - сына Павла. Он не отличался крепким здоровьем, и мать заботилась о нем практически всю его жизнь. По-видимому, именно этот ребенок был ей ближе других, поскольку известно, что дочь она быстро выдала замуж, а сведения о ее воспитании минимальны.

В Петербурге Екатерина Романовна Дашкова сразу же становится активной участницей заговора с целью низложения императора Петра III . Она привлекла к заговору своего мужа и его дядю - графа Панина, а также офицеров Измайловского полка. Вместе с Екатериной совершила переход в Петергоф во главе двадцатитысячного войска.

После восшествия на престол Екатерины II , Дашкова была назначена статс-дамой. Это была высшая придворная должность, которую могла занимать женщина. Но Екатерина так и не приблизила к себе Дашкову. Можно сказать, что у графини была типичная судьба фаворита. Видимо, холодность Екатерины была вызвана и связью Дашковой с Григорием Орловым , страстью к которому воспылала сама императрица.

В 1764 году Екатерина Дашкова овдовела и вскоре после этого уехала вместе с детьми за границу. Ее здоровье было сильно подорвано тяжелыми родами. Вначале она приехала в Берлин, где провела несколько недель, чтобы восстановить силы. По распоряжению прусского короля ее поселили в одном из дворцов. Несколько раз она встречалась с королем Пруссии Фридрихом II.

Из Германии Дашкова направилась в Англию, а затем во Францию. В Париже она познакомилась с великим французским философом Дени Дидро. Из Франции, Екатерина Дашкова совершила кратковременную поездку в Швейцарию для встречи с Вольтером.

Она подробно описывала свои путешествия, сохранилась и ее обширная переписка. Так Россия узнала о других странах не из рассказов паломников или купцов, а по впечатлениям светской дамы.

Вернувшись затем в Россию, она вновь встретилась с Екатериной, которая на этот раз отнеслась к бывшей приятельнице доброжелательно. Но Дашкова прожила в Петербурге недолго и, выдав замуж свою дочь, вновь отправилась за границу. На этот раз она хотела дать образование своему сыну. Поэтому она поехала в Англию, где и оставалась, пока ее сын учился в Эдинбургском университете.

Интересно, что из своих путешествий, Екатерина Романовна Дашкова привезла много любопытных находок. Собранные ею образцы геологических пород составили основу для будущего Минералогического музея в Петербурге.

По возвращении в Россию она была назначена сперва директором Академии наук, а затем стала первым президентом Российской Академии. Именно Дашковой принадлежит идея создания практически первого русского литературного журнала и первого толкового словаря русского языка. Следует помнить и о том, что при ней была учреждена и первая русская аспирантура.

Жизнь Екатерина Романовна Дашковой - яркий пример судьбы человека из светских кругов, получившего блестящее образование и не сумевшего реализовать свои способности в полной мере. Зависть, людское недоброжелательство не позволили этой женщине испытать в должной мере славу и первого президента российской Академии наук, и блестящего публициста, и просто незаурядного человека.

После смерти Екатерины II судьба оказалась еще более неблагосклонной к этой незаурядной женщине. Павел I лишил ее всех должностей и выслал в родовое имение. Но Екатерина Дашкова не смирилась и даже там продолжала работать. Она оставила интереснейшие воспоминания о своем времени. Правда, написала она их по-французски, с оказией передала в Англию, где спустя много десятилетий они были напечатаны Герценом.

В сознании же современников она осталась фаворитом одного монарха и ссыльной при другом. Лишь сегодня многие факты ее биографии постепенно проясняются, и ее имя наконец вошло в плеяду блестящих общественных и государственных деятелей России.

Екатерина Романовна Дашкова известна как одна из близких подруг императрицы Екатерины II. Она причисляла себя к числу активных участников государственного переворота 1762 года, но документальные подтверждения этому факту отсутствуют. Сама Екатерина заметно к ней охладела после того, как взошла на престол. На всем протяжении ее правления Дашкова не играла никакой заметной роли. При этом она запомнилась как важная фигура российского просвещения, стояла у истоков Академии, созданной в 1783 году по французскому образцу.

В молодости

Екатерина Романовна Дашкова появилась на свет в Санкт-Петербурге в 1743 году. Она была одной из дочерей Ее мать, которую звали Марфа Сурмина, происходила из состоятельной купеческой семьи.

В Российской империи многие ее родственники занимали важные посты. Дядя Михаил Илларионович был канцлером с 1758 по 1765 год, а родной брат Дашковой Александр Романович занимал этот же пост с 1802 по 1805 го. Брат Семен был дипломатом, а сестра Елизавета Полянская - фавориткой Петра III.

С четырех лет героиня нашей статьи воспитывалась у своего дяди Михаила Воронцова, где постигла азы танцев, иностранных языков и рисования. Тогда считалось, что больше женщине уметь и не нужно. Одной из самых образованных представительниц слабого пола своего времени стала совершенно случайно. Она сильно заболела корью, из-за чего был отправлена в деревню под Петербургом. Именно там Екатерина Романовна пристрастилась к чтению. Ее любимыми авторами были Вольтер, Бейль, Буало, Монтескье, Гельвеций.

В 1759 году в возрасте 16 лет, ее выдали замуж за князя Михаила Ивановича Дашкова, с которым она переехала в Москву.

Интересы в политике

Екатерина Романовна Дашкова с ранних лет интересовалась политикой. Интриги и государственные перевороты, среди которых она росла, способствовали развитию честолюбия, желания играть в обществе важную историческую роль.

Будучи молодой девушкой, она оказалась связанной с двором, став во главе движения, поддержавшего Екатерину II при выдвижении на престол. С будущей императрицей она познакомилась в 1758 году.

Окончательное сближение случилось в самом конце 1761 г. во время вступления на престол Петра III. Екатерина Романовна Дашкова, биография которой описана в этой статье, внесла существенный вклад в организацию государственного переворота в России, целью которого было свергнуть с престола Петра III. Не обратив внимания даже на то, что он был ее крестным отцом, а ее сестра могла стать женой императора.

Будущая императрица, задумав свергнуть своего непопулярного супруга с престола, своим главным союзником выбрала Григория Орлова и княгиню Екатерину Романовну Дашкову. Орлов занимался пропагандой в армии, а героиня нашей статьи - среди аристократов и сановников. Когда успешный переворот состоялся, практически все, кто помогал новой императрице, получили ключевые посты при дворе. В некоторой опале оказалась только Екатерина Романовна Дашкова. Отношения между ней и Екатериной охладели.

Смерть мужа

Супруг Дашковой умер достаточно рано, уже через пять лет после заключения их брака. Поначалу она оставалась в своем имении Михалково под Москвой, а затем предприняла поездку по России.

Несмотря на то что императрица к ней охладела, сама Екатерина Романовна оставалась ей верна. При этом часто героине нашей статьи категорически не нравились фавориты правительницы, она сердилась из-за того, сколько внимания им уделяет императрица.

Ее прямолинейные высказывания, пренебрежение фаворитами императрицы, ощущение собственной недооценки создавали весьма напряженные отношения между Екатериной Романовной Дашковой (Воронцовой) и правительницей. В результате она приняла решение попросить позволения уехать Екатерина согласилась.

По некоторым данным, истинной причиной был отказ императрицы назначить Екатерину Романовну Дашкову, биографию которой вы сейчас читаете, полковником в гвардии.

В 1769 году она на три года отправилась в Англию, Швейцарию, Пруссию и Францию. Ее с большим почтением принимали при европейских дворах, княжна Екатерина Романовна много встречалась с иностранными философами и учеными, завела дружбу с Вольтером и Дидро.

В 1775 году она снова отправилась в заграничный вояж ради воспитания своего сына, который учился в Эдинбургском университете. В Шотландии сама Екатерина Романовна Дашкова, фото которой представлено в этой статье, регулярно общалась с Уильямом Робертсоном, Адамом Смитом.

Российская академия

Окончательно она вернулась в Россию в 1782 году. К этому времени ее отношения с императрицей заметно улучшились. Екатерина II с уважением относилась к литературному вкусу Дашковой, а также ее желанию сделать русский язык одним из ключевых в Европе.

В январе 1783 года Екатерина Романовна, фото портрета которой есть в этой статье, была назначена руководителем академии наук в Петербурге. Эту должность она успешно занимала 11 лет. В 1794 году ушла в отпуск, а еще через два года уволилась окончательно. Ее место занял литератор Павел Бакунин.

Екатерина Романовна при Екатерине II превратилась в первую представительницу слабого пола в мире, которой было доверено руководство академией наук. Именно по ее инициативе в 1783 году была открыта еще и императорская российская академия, специализировавшаяся на изучении русского языка. Дашкова начала руководить и ею.

На посту директора академии Екатерина Романовна Дашкова, краткая биография которой есть в этой статье, организовывала публичные лекции, которые пользовались успехом. Было увеличено количество воспитанников академии художеств и студентов-стипендиатов. Именно в это время стали появляться профессиональные переводы лучших произведений иностранной литературы на русский язык.

Интересный факт из жизни Екатерины Романовны Дашковой заключается в том, что она стояла у истоков основания журнала "Собеседник любителей российского слова", который носил публицистический и сатирический характер. На его страницах публиковались Фонвизин, Державин, Богданович, Херасков.

Литературное творчество

Сама Дашкова увлекалась литературой. В частности, она написала послание в стихах к портрету Екатерины Второй и сатирическое произведение под названием "Послание к слову: так".

Выходили из-под ее пера и более серьезные труды. С 1786 на протяжении десяти лет она регулярно выпускала "Новые ежемесячные сочинения".

При этом Дашкова покровительствовала главному научному проекту Российской академии - изданию "Толкового словаря русского языка". Над ним трудилось множество светлейших умов того времени, в том числе и героиня нашей статьи. Она составила собрание слов на буквы Ц, Ш и Щ, много трудилась над точными определениями слов, в основном тех, которые обозначали нравственные качества.

Умелое управление

Во главе академии Дашкова проявила себя как рачительный управленец, все средства расходовались с толком и экономно.

В 1801 году, когда императором стал Александр I, члены российской академии пригласили героиню нашей статьи вернуться в кресло председателя. Решение было единогласным, но она ответила отказом.

Помимо перечисленных ранее ее произведений, Дашкова сочиняла много стихов на французском и русском языках, в основном в письмах к императрице, перевела на русский "Опыт об эпическом стихотворстве" под авторством Вольтера, была автором нескольких академических речей, написанных под влиянием Ломоносова. Ее статьи печатали в популярных журналах того времени.

Именно Дашкова стала автором комедии "Тоисеков, или Человек бесхарактерный", которая была написана специально для театральной сцены, драмы под названием "Свадьба Фабиана, или Алчность к богатству наказанная", которая стала продолжением "Бедности или благородства души" немецкого драматурга Коцебу.

Особое обсуждение при дворе вызвала ее комедия. Под заглавным персонажем Тоисековым, человеком, желающим и то и се, угадывался придворный балагур Лев Нарышкин, а в противопоставляемой ему Решимовой - сама Дашкова.

Для историков важным документом стали мемуары, написанные героиней нашей статьи. Интересно, что первоначально они были изданы только в 1840 году госпожой Вильмонт на английском языке. При этом сама Дашкова писала их на французском. Обнаружить этот текст удалось значительно позже.

В этих воспоминаниях княгиня подробно описывает детали государственного переворота, собственную жизнь в Европе, придворные интриги. Стоит отметить, что при этом нельзя сказать, что она отличается объективностью и беспристрастностью. Часто хвалит Екатерину Вторую, никак это не обосновывая. В то же время часто можно уловить подспудные обвинения в ее неблагодарности, которую княгиня переживала до самой смерти.

Снова в опале

При дворе Екатерины II процветали интриги. Это привело к очередной размолвке, возникшей в 1795 году. Формальной причиной стала публикация Дашковой трагедии "Вадим" Якова Княжнина в сборнике "Российский театр", который издавался при академии. Его произведения всегда были проникнуты патриотизмом, однако в этой пьесе, ставшей последней для Княжнина, появляется тема борьбы против тирана. Российского государя в ней он трактует как узурпатора, находящегося под влиянием революции, произошедшей во Франции.

Трагедия не понравилась императрице, ее текст изъяли из обращения. Правда, самой Дашковой в последний момент удалось объясниться с Екатериной, пояснить свою позицию, почему она приняла решение печатать это произведение. Стоит отметить, что напечатала его Дашкова через четыре года после смерти автора, как считают историки, находясь в то время не в ладах с императрицей.

В тот же год императрица удовлетворила прошение Дашковой о двухгодичном отпуске с последующим увольнением. Она продала свой дом в Петербурге, погасила большую часть долгов и поселилась в своем имении Михалково под Москвой. При этом она оставалась руководителем двух академий.

Павел I

В 1796 году Екатерина Вторая умирает. Ей на смену приходит ее сын Павел I. При нем положение Дашковой усугубляется тем, что ее увольняют со всех занимаемых должностей. А после отправили в ссылку в имение под Новгородом, формально принадлежавшее ее сыну.

Только по просьбе Марии Федоровны ей разрешили вернуться. Она обосновалась в Москве. Жила, уже не принимая никакого участия в политике и отечественной литературе. Большое внимание Дашкова стала уделять Троицкому имению, которое за несколько лет привела в образцовое состояние.

Личная жизнь

Дашкова была замужем только раз за дипломатом Михаилом Ивановичем. От него у нее родились два сына и дочь. Первой появилась Анастасия в 1760 году. Ей было дано блестящее домашнее воспитание. В 16 лет она вышла замуж за Андрея Щербинина. Этот брак был неудачным, супруги постоянно ссорились, время от времени разъезжались.

Анастасия оказалась скандалисткой, которая не глядя тратила деньги, постоянно была всем должна. В 1807 году Дашкова лишила ее наследства, запретив пускать к себе даже на смертном одре. Сама дочь героини нашей статьи была бездетной, поэтому она воспитывала незаконнорожденных детей брата Павла. Заботилась о них, даже оформила на фамилию мужа. Умерла в 1831 году.

В 1761 году у Дашковой родился сын Михаил, который умер в младенчестве. В 1763 на свет появился Павел, ставший губернским предводителем дворянства в Москве. В 1788 году он женился на дочери купца Анне Алферовой. Союз был несчастливым, супруги очень скоро разъехались. Героиня нашей статьи не захотела признавать семью своего сына, а невестку увидела только в 1807 году, когда Павел скончался в возрасте 44 лет.

Смерть

Сама Дашкова умерла в начале 1810 года. Ее похоронили в селе Троицком на территории Калужской губернии в храме Живоначальной Троицы. К концу XIX столетия следы захоронения были окончательно утеряны.

В 1999 году по инициативе Московского гуманитарного института имени Дашковой надгробие было найдено и восстановлено. Его освятил архиепископ Калужский и Боровский Климент. Оказалось, что Екатерина Романовна была похоронена в северо-восточной части церкви, под полом в склепе.

Современники ее запомнили как честолюбивую, энергичную и властную женщину. Многие сомневаются в том, что она искренне любила императрицу. Скорее всего, ее стремление встать в один ряд с ней и стало основной причиной разрыва с проницательной Екатериной.

Дашковой были присущи карьеристские устремления, которые редко можно было встретить у женщины ее времени. К тому же они распространялись на области, в которых тогда в России главенствовали мужчины. В результате это ожидаемо не принесло никаких результатов. Не исключено, что если бы эти планы удалось претворить в жизнь, они бы принесли пользу всей стране, как и близость к Екатерине Второй таких видных исторических деятелей, как братья Орловы или граф Потемкин.

Среди ее недостатков многие подчеркивали чрезмерную скупость. Утверждали, что она собирала старые гвардейские эполеты, рассучивая их на золотые нити. Причем княгиня, которая была обладательницей огромного состояния, нисколько этого не стеснялась.

Она умерла в возрасте 66 лет.

Дашкова Екатерина Романовна - русская общественная деятельница, писательница.


Дашкова Екатерина Романовна, княгиня, дочь графа Романа Илларионовича Воронцова от брака с Марфой Ивановной Сурминой. Крестница императрицы Елизаветы Петровны и великого князя Петра Федоровича. В два года лишилась матери и была взята на воспитание в дом дяди - государственного канцлера М.И. Воронцова. Воспитывалась вместе с его единственной дочерью. Получила домашнее образование; еще в юности увлекалась сочинениями французских просветителей. По свидетельствам современников, умея очаровывать блестящим остроумием и приветливостью, Воронцова была очень некрасива: маленького роста, с быстрыми движениями без всякой грации, с приплюснутым носом, толстыми щеками; она во всем хотела быть первой. Осенью 1758 впервые встретилась с великой княгиней Екатериной Алексеевной. В 1759 вышла замуж за князя М.И. Дашкова и уехала в Москву, где жила до лета 1761 в кругу семьи мужа. Возвратилась в Санкт-Петербург за год до кончины императрицы Елизаветы Петровны и получила приглашение бывать при дворе великого князя и его супруги; сблизилась с Екатериной Алексеевной и приняла участие в дворцовом перевороте 29 июня 1762. Считала, что императрица обязана ей престолом, и потому ждала исключительной благодарности. Была награждена орденом Св. Екатерины и получила 24 тыс. руб. Не заняв первого места в окружении императрицы, удалилась от двора, навлекая на себя неудовольствие Екатерины II «нескромной свободой языка». Скептицизм императрицы в оценке роли Дашковой привели к их взаимному отчуждению. В 1764 скончался муж Дашковой. В 1765-1767 она жила в Москве, в 1768 совершила поезду по России, а в 1769 уехала за границу incognito, под фамилией Михайлова. Посетила Германию, Великобританию, Голландию, Францию, Италию, Швецию; встречалась с Д. Дидро, Вольтером, А. Смитом. Известен ее спор с Дидро (1770) о невозможности немедленной отмены крепостного права в России. Император Фридрих Великий удостоил Дашкову беседой, хотя и говорил, что в событиях 1762 она была «la mouche vaniteuse du coche» (т.е. «тщеславная муха дилижанса» - намек на басню Лафонтена «Дилижанс и муха»). За границей за Дашковой утвердилась слава просвещенной женщины своего времени, друга философов. В 1772 приехала в Россию, где возобновила литературные связи, вступила в Вольное общество любителей российской словесности при Московском университете, учрежденное в 1771. Отношения с дочерью у Дашковой не сложились, и впоследствии она лишила ее всякого участия в наследстве. В 1774 вновь просила разрешения императрицы уехать за границу для завершения образования сына. Окончательно Дашкова вернулась в Россию летом 1782. Императрица осыпала ее различными знаками внимания; княгиня вошла в кружок близких императрице людей. В 1783 она была назначена директором Санкт-Петербургской Академии наук, которую возглавляла до 1794. По словам Дашковой, предложение императрицы возглавить Академию было для нее полной неожиданностью, и она долго, но тщетно отказывалась от такого назначения. Дашкова заметно оживила научно-просветительскую и издательскую деятельность Академии, улучшила хозяйственную часть, добилась уплаты необходимых Академии сумм, одновременно расплатившись с важнейшими долгами. При ней была возобновлена деятельность общедоступных курсов по математике, физике, минералогии, естественной истории. В 1783-1784 она руководила журналом «Собеседник любителей российского слова», в котором участвовали Г.Р. Державин, Д.И. Фонвизин, Я.Б. Княжнин, М.М. Херасков, В.В. Капнист и другие известные писатели. Сама Дашкова опубликовал на страницах «Собеседника» свои «Были и Небылицы» и «Записки касательно русской истории». Журнал выходил ежемесячно и печатался в количестве 1850 экземпляров (число по тому времени огромное). В 1786 при Академии наук стал выходить журнал «Новые ежемесячные сочинения». По инициативе Дашковой было издано собрание сочинений М.В. Ломоносова, переиздано «Описание земли Камчатки» СП. Крашенинникова, продолжена публикация «Дневных записок» И. И. Лепехина. В 1783 Дашкова назначена президентом учрежденной по ее докладу и на основе разработанного ею устава Российской академии. При деятельном уч

асти Дашковой Российская академия подготовила и выпустила словарь русского языка - «Словарь Академии Российской» (1789-1794), в 1781-1791 и 1793-1797 при ее поддержке выходил сборник «Руоссийский Феатр, или Полное собрание всех российских феатральных сочинений». Воцарение императора Павла I повлекло за собой отстранение Дашковой от всех должностей, а в 1796 она получила официальную отставку и выслана в имение Коротово Новгородской губернии. После смерти Павла I жила попеременно в Москве и Санкт-Петербурге, занималась хозяйственной деятельностью, вела обширную переписку, сотрудничала в журналах «Друг просвещения» (1804-1806), в 1808 - в «Вестнике Европы», «Русском вестнике» и других журналах под разными псевдонимами. На предложение членов Российской академии в 1801 вновь занять место президента ответила отказом. «Записки» Дашковой («Mon Histoire», 1804-1806), освещающие основные события 1750-1783, дворцовый переворот 1762, характеристики Екатерины II, Павла I, Ж.-Ж. Руссо, Дидро и др., были впервые опубликованы на русском языке в 1859 А.И. Герценом в Лондоне.

Статс-дама, президент С.-Петербургской Академии Наук и Российской Академии, дочь графа Романа Илларионовича Воронцова и супруги его, графини Марфы Ивановны, урожденной Сурминой, род. 17 марта 1744 г. в Петербурге, ум. 4 января 1810 г. в Москве. 1744-й год, как год своего рождения, неоднократно прямо указывает сама княгиня Дашкова; по некоторым другим указаниям она родилась в 1743 г. Она была крестницей императрицы Елизаветы Петровны и великого князя, впоследствии императора, Петра Феодоровича. Лишившись матери в апреле 1745 г., она воспитывалась в доме своего дяди, канцлера гр. М. Илл. Воронцова, вместе с его дочерью, впоследствии графинею Строгановой. При учении их главное внимание обращено было на иностранные языки; русский преподавался, по свидетельству кн. Дашковой, урывками, и ученицы знали его плохо. Молодая графиня была одарена недюжинными способностями и характером. С детства проявляла она большую любознательность и к 15-и годам прочла уже многое из сочинений Монтескье, Бейля, Вольтера, Буало, Гельвеция. Вместе с тем, она уже тогда обнаружила признаки того честолюбия, которым отмечена вся ее жизнь и деятельность. Кн. Дашкова рассказывает, что во время кори, постигшей ее на 13-м году, когда она была вполне отделена от своей семьи, под влиянием одиночества произошла резкая перемена в ее характере: она стала серьезна и задумчива; сама кн. Дашкова объясняет это тем, что не была удовлетворена присущая ей потребность "быть любимою и интересовать собою тех, кого любила" (je voulais être aimée, je voulais intéresser tous ceux que j"aimais); но вся дальнейшая деятельность кн. Дашковой отмечена вовсе не проявлениями любвеобильной души, а именно - проявлениями энергичного характера и сильного, можно сказать, беспокойного честолюбия; поэтому мы думаем, что из рассказа Дашковой надо заимствовать указание, что эти особенности ее характера проявлялись уже в детстве, но принимать объяснение, какое она сама дает этим особенностям - нельзя.

По рассказу кн. Дашковой, любовь ее к чтению и довольно значительные познания обратили на нее внимание сначала И. И. Шувалова, который стал снабжать ее книгами, а затем и некоторых дипломатов, которые посещали дом канцлера, ее дяди, и которых она жадно распрашивала о многом, ее интересовавшем; от этих лиц услышала о ней великая княгиня Екатерина Алексеевна и заинтересовалась ею. В зиму 1758-1759 года великая княгиня, во время одного из своих посещений дома канцлера, долго разговаривала с молодой графиней и с этих пор, по словам Дашковой, установились между ними дружеские отношения.

В мае 1759 г. гр. Ек. Ром. Воронцова вышла замуж за князя Михаила (Кондрата) Ивановича Дашкова и до лета 1761 г. прожила в Москве и в имениях своего мужа, в кругу его семьи. По словам кн. Дашковой, мать ее мужа не знала иностранных языков, и Е. Р. Дашкова, желая ей угодить, выучилась за это время хорошо по-русски. В феврале 1760 г. родилась у нее дочь Наталья, а 1 февраля 1761 г. сын Михаил, умерший в младенчестве. 28 июня 1761 г. ровно за год до восшествия на престол Екатерины II, Дашкова с мужем приехала обратно в Петербург и немедленно получила приглашение бывать при дворе великого князя и его супруги. Императрица Елизавета часто и сильно болела; несомненно было, что скоро воцарится Петр Феодорович; он был в явном разладе с женою, а старшая сестра княгини Дашковой, графиня Елизавета Романовна Воронцова, была открыто его фавориткою. Великий князь встретил Дашкову очень дружелюбно, отношением к себе сестры Дашкова тоже была вполне довольна. Но она не захотела воспользоваться приглашением великого князя вступить в его ближайший кружок и интересовалась несравненно более обществом великой княгини. Вероятно, к этому времени относится начало литературной деятельности Дашковой. Она говорит, что в письмах ее к великой княгине помещено было ею много русских и французских стихотворений, обращенных к будущей Императрице; они не были никогда напечатаны. Первыми напечатанными произведениями Дашковой являются: перевод "Опыта об эпической поэзии", Вольтера (напечатан в журнале "Невинное упражнение", 1763, стр. 13-21, 51-56, 99-111 и 145-155, с некоторыми различиями в заголовках отдельных статей) и стихотворная подпись к портрету Екатерины, гравированному Чемесовым: "Природа в свет Тебя стараясь произвесть" и т. д. Одновременно кн. Дашкова готовилась выступить и на другом поприще: по собственным словам ее, она стала задумываться о том, что ожидает Россию и Екатерину после смерти Елизаветы Петровны: невозможность того, чтобы Петр Феодорович царствовал сколько-нибудь продолжительное время, была очевидна для всякого мыслящего человека. За несколько дней до кончины Елизаветы Петровны, когда положение императрицы было уже совершенно безнадежно, кн. Дашкова - так она сама рассказывает - явилась ночью к великой княгине Екатерине Алексеевне и умоляла ее открыть ей, какой у нее план действий на случай смерти императрицы, и уверяла, что будет самою верною и преданною ее помощницей во всяком ее предприятии; по словам Дашковой, великая княгиня была тронута этим, но еще не имела никакого определенного плана. Насколько верно такое утверждение кн. Дашковой относительно великой княгини - это, конечно, вопрос другой; но несомненно, во всяком случае, что она ничего определенного не сказала Дашковой. В недавно изданной записке Императрицы Екатерины о первых днях царствования Петра Феодоровича, читаем следующие строки, относящиеся к вышеизложенному: "При самой кончине государыни императрицы Елисаветы Петровны прислал ко мне князь M. И. Дашков, тогдашний капитан гвардии, сказать: повели, мы тебя возведем на престол. Я приказала ему сказать: ради Бога не начинайте вздор, что Бог захочет, то и будет, а ваше предприятие есть рановременное и не созрелая вещь. К Дашкову же езжали и в дружбе и согласии находились все те, кои потом имели участие в моем восшествии... Княгиня же Дашкова с самого почти ребячества ко мне оказывала особливую привязанность".

В момент смерти императрицы княгиня Дашкова была больна. Новый император на третий день по воцарении посетил канцлера, тоже больного, и через пажа пригласил кн. Дашкову бывать у него по вечерам. Так как она, отговариваясь болезнью, не явилась и после неоднократного повторения этого приглашения, то гр. Елизавета Романовна написала ей письмо, что император начинает гневаться, считает болезнь, будто бы препятствующую Дашковой являться, притворною; после этого Дашкова стала посещать вечера императора; императрица на этих вечерах не бывала.

Между тем поведение Петра Феодоровича быстро вызывало и усиливало недовольство против него. Дашкова рассказывает, что она была душою всего заговора, низведшего Петра и возведшего Екатерину. Она передает, что после того, как император на одном параде строго и несправедливо отнесся к ее мужу, она устроила, что муж ее был послан в Константинополь с известием о воцарении нового государя; по словам Дашковой, она имела в виду не подвергать мужа опасности в случае неудачи революции, которая, "точно по какому-то наитию", представлялось ей неизбежною и в которой она хотела действовать одна и на свой только страх. Она говорит, что она своими беседами воодушевила Пассека, Бредихина, Рославлева и других, что она привлекла на сторону заговора гетмана Разумовского, Н. И. Панина и кн. М. Н. Волконского, причем Панин, будто бы, даже очень удивлялся, что она зашла так далеко, ничего не сообщая о своих действиях императрице. 27 июня 1762 г. вечером у Дашковой сидел H. И. Панин, когда приехал Г. Г. Орлов и сообщил об аресте Пассека; Дашкова, по ее словам, немедленно распорядилась, чтобы А. Орлов ехал за императрицею в Петергоф и после того серьезно и даже строго выговаривала Ф. Орлову, который приехал к ней, будто бы с тем, чтобы посоветоваться - необходимо ли ехать за императрицей немедленно. Очень возможно и даже вероятно, что Дашкова со многими разговаривала в том духе, как рассказывает, возможно, что вечером 27 июня было то, что она передает; но есть все основания думать, что значение и роль ее в событиях 28 июня были велики лишь в ее собственных глазах, а не на самом деле. Неудовольствие было всеобщим; если не каждый собеседник Дашковой, с которым она разговаривала о необходимости переворота, тотчас же отвечал ей, что он и сам так же думает, то это могло быть просто следствием осторожности и вовсе еще не доказывает, что Дашкова эту мысль и внушала своему собеседнику. Кроме того, излагая с чрезвычайною подробностью многие свои разговоры и с Петром Феодоровичем и с Екатериною Алексеевною, наконец с Орловым 27 июня, а отчасти и с другими лицами, Дашкова ограничивается самыми короткими и общими сообщениями, как только начинает говорить, что она внушала ранее тем или другим лицам относительно необходимости переворота. Императрица Екатерина в письме к С. Понятовскому, в письме, написанном в самые первые дни по восшествии на престол, заявляет, что Дашкова ошибается, думая, что все доходило до императрицы через нее; "шесть месяцев была я в сношениях со всеми вождями заговора, пишет она, прежде чем Дашкова узнала хоть одно имя". У самой Дашковой встречается признание, что она из всех Орловых знала до 28 июня только Григория и что только на другой день после переворота она поняла, какие отношения существуют между ним и Екатериной, - и это достаточно доказывает, что несправедливо приписывать Дашковой то значение, какое она себе присваивает. Уже Соловьев очень правдоподобно объясняет поведение Орловых 27 июня тем, что Орловы наблюдали, что делает, в решительный момент, сестра фаворитки императора. Но все-таки Соловьев признает за Дашковой роль, как кажется, более значительную, чем ту, какую она в действительности играла; он основывается на том, что Дашкова получила награду, больше которой не получил никто. Но это вполне естественно объясняется тем, что, за участие в таком опасном деле, женщину, к тому же молодую и знатную, конечно, необходимо и совершенно законно было вознаградить непропорционально высоко сравнительно с другими участниками. Наконец, решающее значение по вопросу о степени участия Дашковой в перевороте 28 июня имеет одно показание, идущее, можно сказать, от самой Дашковой и записанное значительно ближе ко времени этого события, чем изложение его, сделанное Дашковой в мемуарах. В 1770 г., тотчас после пребывания Дашковой в Париже, записал свои впечатления о знакомстве с нею Дидро. Изложение его внушает полнейшее доверие; передавая, например, два эпизода с оговоркою, что он излагает их почти дословно с рассказа Дашковой, Дидро, действительно, говорит почти дословно то же, что читаем в мемуарах и Дашковой. По словам Дидро, Дашкова не признавала важным в революции ни свое участие, ни участие кого-либо другого; больше всех, по ее словам, содействовал успеху переворота Петр Феодорович своим поведением; она говорила Дидро, что дело зашло очень далеко без ведома и императрицы, и ее самой, что за три часа до начала революции никто не поверил бы что она начнется раньше, чем через три года; "quelques heures avant, говорит она, personne de nous ne savait quand et comment finir ce que nous désirions ". По-видимому, так именно и представлялось Дашковой ее участие в событиях 28 июня в ближайшее к перевороту время; лишь впоследствии думаем мы, у нее, развилось убеждение, что участие ее в революции было так значительно; очень может быть, что кн. Дашкова, с течением времени, убедила и сама себя в этом. В ночь на 28 июня кн. Дашкова спокойно спала дома и явилась к Екатерине уже тогда, когда императрица перешла из Казанского собора во дворец; встреча была самая дружественная; императрица тут же передала Дашковой орден св. Екатерины, т. е. пожаловала ее в статс-дамы; Дашкова сопровождала императрицу и в ее походе к Ораниенбауму; в августе ей было выдано 24000 p. Ho добрые отношения сохранились недолго: Дашкова ехала в Москву в одном экипаже с императрицею, но в Москве отношения между ними сразу же стали очень натянутыми; Дашкова обвиняет в этом Орловых; имя ее затем стало примешиваться ко всем заговорам первых лет Екатерининского царствования, до заговора Мировича включительно. Нет никаких оснований думать, чтобы в этих слухах была хотя бы доля истины; вернее, что Дашкова только слишком откровенно выражала свое неудовольствие в тех случаях, когда ей казалось, что она имеет поводы к нему, а, как показывает вся ее дальнейшая жизнь, сохранить с нею полное согласие было почти невозможно. К неудовольствиям же, при таком характере, конечно было немало поводов, когда приходилось распределять среди приближенных к новой императрице влияние, почести и власть; Державин сообщает слух, что кн. Дашкова требовала себе первого места после государыни и желала даже заседать в Сенате; других указаний на такие претензии Дашковой нет, и мы считаем невозможным им верить; но тем не менее известие, передаваемое Державиным, характерно, как выражение взгляда современников на Дашкову. Впрочем, отношения между нею и двором не были испорчены окончательно; когда 12 мая 1763 г. у Дашковой родился сын Павел, его крестили императрица и великий князь Павел Петрович. В конце 1763 г. Дашковы вернулись в Петербург; кн. M. И. Дашков был вскоре назначен командовать одним из отрядов, действовавших в Польше, а 17 августа 1764 г. умер. Положение княгини Дашковой было очень не легкое. Ее отец и братья почти порвали с нею отношения, обвиняя ее не только в том, что она не старалась устроить лучшую судьбу для своей сестры, Елизаветы, но и в том, что она присвоила себе драгоценности, подаренные гр. Елизавете Романовне императором; с императрицею отношения оставались холодными. Дашкова переехала в 1765 г. в Москву, - и здесь быстро поссорилась со старой княгиней Дашковой, матерью своего покойного мужа. В 1768 г. она съездила в Киев, в 1769 г. вернулась в Петербург и получила позволение ехать за границу, чего давно уже добивалась; императрица прислала даже ей на дорогу 4000 p.; кн. Дашкова осталась очень недовольна этою, по ее словам, смехотворною суммой. Вообще, кажется, основательны показания многих свидетелей, что кн. Дашкова отличалась чрезвычайною скупостью; в записках своих она постоянно говорит о своих ограниченных средствах, о тех заботах, которые доставляли ей необходимость находить средства; но, вместе с тем, она постоянно располагала суммами, по тому времени значительными.

За границу отправилась кн. Дашкова incognito, под фамилией Михайловой; объясняет она это желанием избегнуть необходимости посещать дворы, что, впрочем, не помешало ей представляться едва ли не при каждом дворе, резиденцию которого она проезжала. Выехав из Москвы в декабре 1769 г., кн. Дашкова через Ригу, Кенигсберг и Данциг прибыла в Берлин; здесь провела она два месяца и неоднократно приглашена была ко двору. Отсюда через Вестфалию и Ганновер проехала она в Спа; здесь завязалось у нее знакомство с лордом и леди Суссек, и госпожою Гамильтон, с которою она сохранила дружеские отношения почти на всю жизнь. Из Спа кн. Дашкова совершила поездку в Англию, где посетила Лондон, Бристоль и Оксфорд, затем, через Брюссель и Антверпен, приехала в ноябре 1770 г. в Париж, где провела 17 дней, в течение которых, по собственным словам виделась с Дидро почти непрерывно последние 10 или 12 дней, - по словам Дидро он был у Дашковой четыре раза. Затем Дашкова посетила Лион, Марсель, Монпелье, осматривая повсюду все достопримечательное, приехала в Женеву, где была у Вольтера, который, по ее словам, принял ее чрезвычайно хорошо, затем отправилась водой по Рейну, в Калсруэ принята была очень милостиво герцогом и герцогиней Баденскими, и, после довольно продолжительной остановки в Спа, через Дрезден и Берлин, где снова была при дворе, возвратилась в 1772 г. в Россию. Императрица приняла Дашкову очень милостиво и пожаловала ей 10000 p., а потом через несколько времени еще 60000.

В этот приезд свой в Россию кн. Дашкова возобновила свои литературные связи и знакомства. В 1-й и во 2-й частях издания "Опыта трудов вольного российского собрания" (СПб. 1774-1775) она поместила статьи: "Письмо к другу", "Опыт о торге, г. Гюма", "О шутке" (перевод с английского), "Путешествие одной российской знатной госпожи по некоторым английским провинциям"; ей же приписывается "Речь об обязанностях, которые имеют ученые общества присоединять к физическим наблюдениям и нравственные" (СПб. 1776); в этот же приезд она вступила в Вольное российское собрание при Московском университете, учрежденное в 1771 г.

Осенью 1774 г. Дашкова переехала в Москву, а летом следующего года у нее опять произошло какое-то неудовольствие с императрицей, которая прибыла в Москву на празднование мира. Дашкова снова просила разрешения ехать за границу для окончания воспитания сына, и разрешение было ей дано императрицею с невероятною холодностью. До отъезда кн. Дашкова выдала дочь свою замуж за Щербинина. Впоследствии отношения ее к дочери были чрезвычайно дурные; кн. Дашкова имела с дочерью множество столкновений и лишила ее всякого участия в наследстве. Рассорилась Дашкова впоследствии и со своим сыном; а так как и в своих Записках, и в своих разговорах, - как мы узнаем из дневника Храповицкого, - она много распространяется о том, какое прекрасное воспитание дает она детям, то мы не можем не видеть в этом нового свидетельства того, как неверно понимала она совершавшееся у нее перед глазами или как неверно излагает она свои впечатления.

На этот раз кн. Дашкова ехала через Вильно и Варшаву; здесь познакомилась она с королем польским Станиславом Августом и отзывается о нем с величайшею похвалою. В Берлине Дашкова снова была принимаема при дворе, и затем приехала в Спа, куда вскоре прибыла и приятельница ее, г-жа Гамильтон. Отсюда кн. Дашкова отправилась в Англию и поселилась в Эдинбурге, где сын ее поступил в университет. С 1776 г. по 1779 г. кн. Дашкова провела в Шотландии, совершая лишь небольшие поездки в местности, почему-либо заслуживавшие внимания. Кн. Дашкова вспоминала это время как самый веселый период своей жизни; здесь жила она, окруженная приятными ей людьми и часто принимала у себя лучших профессоров Эдинбургского университета; "кроткая и спокойная веселость, составляющая основу моего характера, удивляла всех, кто часто меня посещал", говорит она в своих Записках. В мае 1779 г. молодой князь Дашков выдержал экзамены и получил степень magister artium (maître des arts); впрочем, уверения кн. Дашковой, что сын ее обнаружил познания, которые всех удивили, возбуждают сильное сомнение; да и сама княгиня сообщает, что в Дублине он продолжал с учителями повторять тех римских и греческих классиков, которых изучал в университете. С июня 1779 г. до начала 1780 Дашковы провели в Дублине, затем посетили Корк, Лимерик, и другие важнейшие города Ирландии, приехали в Лондон, где были представлены королевской фамилии, посетили важнейшие города Бельгии, Голландии, представлены были принцу Оранскому, и, наконец, прибыли в Париж. Здесь кн. Дашкова была представлена королеве Марии Антуанетте и возобновила свое знакомство с Дидро, г-жой Неккер, виделась и с Рюльером, от знакомства с которым в первый ее приезд удержал ее Дидро, основательно указав ей, что согласие ее принять Рюльера будет в глазах многих как бы признанием, что Рюльер верно изложил события в своей "Histoire ou anecdotes sur la Révolution de Russie en 1762". Дашкова не устояла теперь от искушения познакомиться с автором книги, которая в свое время произвела большой и совершенно незаслуженный шум; ознакомившись впоследствии с его книгою, она написала против нее возражения, опровергающие многие частности в рассказе Рюльера, и в своих мемуарах высказывается даже, что считает произведение Рюльера подложным и уверена, что Рюльер не мог написать этой книги: так много в ней лжи и неточностей. В этом, несомненно, Дашкова ошибалась: книга, известная под именем Рюльера, бесспорно написана им.

В марте 1780 г. Дашкова покинула Париж и направилась в Италию, причем молодой князь Дашков имел позволение осматривать во всех подробностях все укрепления и другие военные сооружения, лежавшие на их пути. Через Женеву, Лозанну и Мон-Сенис они прибыли в Турин, затем через Геную, Милан, Парму, Модену и Флоренцию проехали в Пизу, где провели три месяца, потом съездили в Ливорно, Сиенну и Рим. Кн. Дашкова представлялась при всех дворах, через резиденции которых приходилось ей проезжать, представлялась и папе. Из Рима Дашковы совершили поездку в Неаполь, осмотрели развалины Помпеи, причем Дашкова говорит, что именно она подала королю неаполитанскому мысль устроить музей, где были бы собраны по возможности все добытые в Помпее предметы древности. Во время этой поездки кн. Дашкова была в переписке с императрицей; Дашкова хлопотала, чтобы сын ее был принят в русскую военную службу на условиях, сколь возможно льготных; вместе с тем она посылала императрице описания и планы некоторых благотворительных учреждений, которые показались ей особенно замечательными; императрица отвечала ей очень милостиво. Из Неаполя снова через Рим, затем через Болонью, Феррару, Венецию, Падую и Верону Дашкова приехала в Вену. Здесь она была представлена императору Иосифу и познакомилась с кн. Кауницем, которого заставила, по ее словам, держаться с нею любезнее, чем он держался с кем-либо, даже и с самим папою, во время пребывания его в Вене. Отсюда через Прагу, Дрезден, Берлин, Мемель и Ригу кн. Дашкова летом 1782 г. вернулась в Петербург.

С этого времени кн. Дашкова уже более не покидала России и удержалась при дворе более 10 лет, хотя и этот период ее жизни не был свободен от неприятных столкновений ее с разными лицами. Но, по-видимому, кн. Дашкова с течением времени утратила, хотя до некоторой степени, излишнюю подвижность, охоту неудержимо резко, и обыкновенно необдуманно, выдвигаться на первый план. Кроме того, двадцатилетнее царствование Екатерины, с внешней стороны уже бесспорно блестящее, не могло не внушить Дашковой сознания, что если даже когда-то Екатерина и была ей обязана, то все-таки все положение императрицы создано уже ею самою; и сознание этого, вероятно, внушало Дашковой большую сдержанность. С другой стороны, и сама Дашкова представлялась теперь, после продолжительных путешествий, личностью особенно интересною; по самому складу своего ума она приобрела много сведений, развила в себе широкие интересы, научные и литературные: это облегчило в значительной степени создание для Дашковой такой обстановки, таких отношений к ней окружающих, которыми она могла быть довольна. Императрица осыпала ее знаками своего внимания. Немедленно Дашкова принята была в интимный кружок императрицы; Екатерина подарила ей 25000 руб. и разрешила ей, по словам Дашковой - предложила, купить на казенный счет дом и будто бы даже рекомендовала на выбор два дома, из которых один стоил 68000 руб. Дашкова пожелала купить меньший, в 40000 р.; когда же покупка его не устроилась, купила еще меньший в 30000 p.; она считала после этого, что сохранила для казны свыше 30000 р. и только зависти фаворита Ланского приписывала то, что императрица не вознаградила ее за это. 24 января 1783 г. последовал именной указ сенату: "дирекция над С.-Петербургскою Академиею Наук препоручается статс-даме княгине Дашковой." По словам Дашковой, предложение императрицы принять эту должность было для нее совершенною нeожиданностью, и она долго, но тщетно, отказывалась от такого назначения; тем не менее, по изложению самой же Дашковой оказывается, что она немедленно по вступлении в управление Академией знала уже все ее важнейшие нужды и недостатки. Заслуги ее по управлению Академиею несомненны, хотя несомненно и то, что сама Дашкова ценила их слишком высоко. За свое двенадцатилетнее управление она улучшила финансовую часть академического хозяйства, добилась уплаты должных Академии сумм, увеличила продажу академических изданий, уменьшив их цену, и таким образом получила большие доходы; она расплатилась со многими важнейшими долгами Академии и даже сберегла до 161000 p. денег; из числа их 100000 p. положено было в банк, для того, чтобы на проценты с 40000 - содержать воспитанников при Академической гимназии, на проценты с 30000 - выдавать пенсии служившим при Академии; проценты с остальных 30000 предполагалось обратить на вознаграждение профессорам за читаемые ими публичные лекции; кроме того, кн. Дашкова возвела два новых дома для нужд Академии. Новых сколько-нибудь крупных ученых предприятий она не начала, но энергически поддерживала прежние, особенно - работы по составлению лучшего географического атласа России. Важнейшую ее заслугу составляет возобновление при Академии общедоступных курсов, по примеру читавшихся прежде, но прекратившихся при ее предшественнике. Ежегодно в течение четырех летних месяцев читались курсы на русском языке по нескольким предметам: Котельников читал алгебру, геометрию, механику, Озерецковский - естественную историю, Соколов и Захаров - химию, Кононов и Гурьев - физику, Севергин - минералогию и т. д.; общество обнаружило к этим чтениям большой интерес: число слушателей постоянно возрастало и нередко академическая зала не могла вместить всех, желавших слушать курсы. Из числа упомянутых выше лекторов Севергин, Кононов и Захаров были, за несколько лет до того, когда они выступили лекторами, отправлены кн. Дашковой за границу для завершения своего научного образования. При управлении Академиею Наук кн. Дашкова руководствовалась преимущественно советами И. И. Лепехина, одного из самых выдающихся русских ученых того времени, и выбор такого советника только делает ей честь. Вообще управление Академиею является одним из лучших дел Дашковой и было ведено ею, бесспорно, с большим тактом.

В первый же год управления своего Академией Наук кн. Дашкова основала при ней журнал "Собеседник любителей российского слова". В журнале этом участвовали все лучшие силы тогдашней русской литературы - Державин, Фонвизин, Херасков, Княжнин, Капнист и др., деятельною сотрудницею являлась и сама императрица Екатерина, которая доставила более половины всего того, что было напечатано в "Собеседнике": здесь она поместила свои "Были и Небылицы" и "Записки касательно русской истории" (в "Собеседнике" они доведены до 1224 г., а в отдельном издании - до 1276 г.). Журнал этот привлек такое внимание русской публики, каким не пользовалось ни одно издание раньше; печатался он в количестве 1850 экземпляров, число по тому времени громадное; в Москве два первые номера, в первые же два месяца по выходе, разошлись в количестве около 300 экземпляров помимо тех, на которые получатели подписались. Журнал этот выходил ежемесячно, начиная с мая 1783 г. и прекратился шестнадцатою книжкою, вышедшею в сентябре 1784 г. На замену "Собеседнику" с июля 1786 г. стал выходить при Академии Наук журнал "Новые ежемесячные сочинения" под редакциею, последовательно, Румовского, Озерецковского и Протасова; наконец, с 1787 г. возобновлено было и специальное ученое издание Академии: "Nova acta Academiae Petropolitanae Scienciarum". В двух первых изданиях кн. Дашкова принимала деятельное участие и поместила в них несколько статей: "Послание к слову Так ", "О смысле слова: воспитание" и некоторые другие, - точно выделить все произведения кн. Дашковой, обыкновенно неподписанные, едва ли возможно. С 1781 г. по 1793, не прямо при Академии Наук, но с ее поддержкою выходило издание "Российский Феатр" - всего вышло его 43 части; в 1786 г. напечатана была комедия кн. Дашковой: "Тоисиоков, или Человек бесхарактерный", в которой кн. Дашкова метила на кого-то из придворных Екатерины II - на Л. А. Нарышкина или на И. И. Шувалова. Все эти литературные предприятия, не имея большого научного значения, принесли, однако, существенную пользу, ибо сближали деятельность Академии с обществом и содействовали распространению в обществе серьезных интересов.

1783-й год вообще является самым плодотворным в деятельности кн. Дашковой, и, кажется, на него же падает наиболее продолжительный период хороших отношений Дашковой к императрице. 24 января этого года, как уже сказано, кн. Дашкова назначена была директором Академии Наук, затем сопровождала императрицу с Фридрихсгам на свидание с королем шведским, а к осени того же года по ее мысли основана была Российская Академия. Давно уже ощущалась потребность в специальной разработке русского языка, после того особенно, как он, с начала ХVІІІ века, подвергся сильному влиянию западноевропейских языков; эту цель преследовало Российское собрание, существовавшее в среде академиков с 1735 г. по 1743 г., затем Вольное российское собрание в Москве, возникшее в 1771 г. Княгине Дашковой, бесспорно, делает большую честь, что она поняла эту потребность и постаралась ей удовлетворить. Однажды, в августе 1783 г., в одной беседе с императрицею кн. Дашкова затронула вопрос о необходимости содействовать развитию русского языка и так убедительно и ясно говорила императрице о необходимости для этого специального учреждения, что императрица поручила ей представить записку по этому поводу. Княгиня Дашкова наскоро набросала несколько замечаний и отправила их императрице; императрица нашла их достаточными для того, чтобы служить в общих чертах уставом для нового учреждения, и утвердила их 30 сентября 1783 г., как положение о Российской Академии; княгиня Дашкова одновременно с этим была назначена президентом и этой Академии.

21 октября 1783 г. Российская Академия имела свое первое собрание. Оно открылось речью княгини Дашковой, о которой она сама так отозвалась в своей автобиографической записке, доставленной ею Евгению (Болховитинову): "замечательна речь ее, говоренная при открытии Российской Академии, которою она твердо доказывает ее горящую (sic) любовь к отечеству, ее знание российского языка и желание, чтобы оный улучшился и процветал"; но академик М. И. Сухомлинов указал, что в этой речи, небольшой по объему и очень цветистой, немало дословных заимствований из Ломоносовского посвящения его грамматики великому князю Павлу Петровичу. Державин говорит, что речь эта была написана для Дашковой кем-то другим.

Но, во всяком случае, Российскою Академиею Дашкова занялась очень энергично и сделала в ней очень много. Почти все члены были избираемы по ее рекомендации, и в Академии этой соединился, без преувеличения можно сказать, весь цвет тогдашней русской интеллигенции. В числе членов академии, избранных в 1783-1785 гг., были такие иерархи, как Гавриил (Петров), Иннокентий (Нечаев), писатели, как Державин, Фонвизин, Херасков, Княжнин, Богданович, Хемницер, такие ученые, как Румовский, Лепехин, Озерецковский, Котельников, Десницкий, Болтин, Щербатов, наконец - такие деятели администрации, как И. И. Шувалов, Олсуфьев, Елагин, Безбородко, Г. А. Потемкин, И. И. Мелиссино, Ф. И. Янкович ди Мириево и др. Из числа 364 заседаний Академии, бывших во время управления ею Дашковой, 263 состоялись в присутствии кн. Дашковой, а из числа пропущенных большинство она пропустила вследствие отъездов своих из Петербурга; много раз заседания отдельных комиссий Российской Академии происходили у нее на дому, и она немало потратила своих денег на нужды Академии.

Задачею Российской Академии было очищение и обогащение русского языка; для этого Академия должна была "прежде всего сочинить российскую грамматику, российский словарь, риторику и правила стихотворения"; самою неотложною работой признано было составление словаря, и к нему немедленно приступили. Почти все академики, и княгиня Дашкова не менее никого другого, приняли участие в работах по словарю. Члены Академии взяли на себя выбрать слова каждый на одну или несколько букв азбуки; княгиня Дашкова собирала слова на буквы Ц, Ш, Щ; слова выбирались из разных прежних словарей и других книг; в числе этих последних прежде всего использованы были, как узнаем из собственноручной записки княгини Дашковой: - "Маргарит духовный", "Большой Наказ", "Учреждение о губерниях"", "История российская", "Собеседник", "Симфония на четыре евангелия", "Военный устав царя Ивана Васильевича" (sic), "Судебник" (по-видимому, надо читать: "Военный устав", "Царя Ивана Васильевича Судебник"), затем списан был "Лексикон, имеющийся в иностранной коллегии", было заказано выписать по алфавиту все слова из симфонии на Библию. Кроме того, некоторые академики принимали на себя собирание слов, относящихся до какой-нибудь отдельной специальности или части; так, княгиня Дашкова приняла на себя составление списка слов, относящихся к охоте. Собранные слова были напечатаны в алфавитном порядке и разосланы всем членам Академии для дополнений. Получился таким образом материал по тому времени громадный, небывалых размеров. В 1789 г. приступлено было к печатанию словаря, и в 1794 г. он был закончен. Это был "Словарь российской Академии, расположенный по словопроизводному порядку". Издание это в свое время не избегло нареканий; между прочим, многие восставали против того, что он расположен был не по алфавиту, а по словопроизводству; впрочем в том же заседании 5 августа 1794 г., в котором рассматривалось окончание первого издания словаря, положено было приступить ко второму его изданию в алфавитном порядке. Историк Российской Академии, акад. М. И. Сухомлинов, говорит, что "словарь, изданный академией составлял в свое время ее гордость и славу; позднейшие поколения ученых и писателей отзываются о нем также с большим уважением, находя, что академия верно поняла свое призвание и принесла существенную пользу тогдашней нашей литературе".

Работы над словарем вела кн. Дашкова опять уже не пользуясь особенными милостями Екатерины. Отношения их испортились немедленно вслед за открытием Российской Академии. Л. A. Нарышкин в ближайшем кружке императрицы подсмеялся очень зло над речью Дашковой при торжестве открытия; Дашкова узнала об этом и выразила свое неудовольствие по этому поводу в такой резкой форме, что императрица прекратила печатание в "Собеседнике" своих "Былей и Небылиц" (с декабря 1783 г.) и вытребовала от Дашковой ненапечатанные еще, но уже сданные в редакцию листы; неоднократные, самые почтительнейшие просьбы и извинения Дашковой не могли склонить императрицу к перемене принятого решения. С первого же года управления академиями у Дашковой начались неприятные столкновения с тогдашним генерал-прокурором, кн. А. А. Вяземским; Дашкова обвиняет его в излишней придирчивости, но, по-видимому, сама княгиня слишком мало желала обращать внимание на установленные порядки в отношениях своих, как президента академий, к другим высшим правительственным местам. В 1785-1786 г. Дашкова была обрадована продолжительным пребыванием у нее в Петербурге, Москве и в ее подмосковном Троицком, своей приятельницы, г-жи Гамильтон; но затем снова ее постигает ряд неприятностей: сначала неудовольствия с дочерью, затем, в 1788 г., женитьба ее сына, без ее ведома, на дочери откупщика Алферова, страшно поразившая княгиню; наконец, в 1793 г. большие неприятности доставила ей трагедия "Вадим", напечатанная в 39-й части "Российского Феатра", Княжнина. Собственно говоря, в произведении этом нет ничего возмутительного, но Екатерина, как и все другие государственные деятели того времени, была под впечатлением происшествий во Франции и взглянула на трагедию Княжнина чрезвычайно сурово; княгине Дашковой она сделала очень резкое замечание за напечатание этой пьесы. Отношения императрицы к Дашковой окончательно испортились. 14 августа 1794 г. в заседании Академии Наук кн. Дашкова заявила, что, с соизволения императрицы, она уезжает в двухлетний отпуск; академики очень трогательно с нею простились. 3 мая 1796 г. кн. Дашкова в последний раз присутствовала на заседании Российской Академии; вскоре за тем она уехала в свои имения. 31 октября 1796 г. последовал указ императрицы о продлении отпуска кн. Дашковой еще на год; более она уже не видалась с Екатериною.

Император Павел немедленно по воцарении своем, уже 12 ноября 1796 г., отставил Дашкову от всех должностей; а когда, в начале декабря 1796 г., она приехала из своей деревни в Москву, к ней явился московский генерал-губернатор, M. M. Измайлов, и сообщил, что император приказывает ей жить в своих деревнях. В конце декабря того же года, собираясь ехать в Москву на коронацию, император приказал кн. Дашковой из ее подмосковной выехать в имение ее сына, Коротово, новгородской губернии. 26 декабря 1796 г. кн. Дашкова туда выехала и провела около года в довольно бедной и суровой обстановке; весною 1798 г. она получила позволение вернуться в свою подмосковную, после того, как обратилась, по совету кн. Н. В. Репнина, с письмом к императрице Марии Феодоровне.

После смерти Павла Петровича опала с кн. Дашковой, само собою разумеется, была немедленно снята; 11 мая 1801 г. Российская Академия постановила просить кн. Дашкову "как виновницу ее существования, доказавшую примерное усердие к российскому слову и ревностное попечение о благосостоянии академий, стать снова во главе ее"; нет сомнения, такая честь была очень приятна кн. Дашковой, но она отклонила предложение, не чувствуя уже в себе прежних сил. На коронации в Москве она играла видную роль, как первая статс-дама; затем, до кончины, она жила то в Петербурге, то в Москве, более в Москве, первенствуя в высшем московском обществе и занимаясь отчасти литературою; в это время кн. Дашкова пожертвовала в Московский университет богатую минералогическую коллекцию, но она погибла в 1812 г. За время от 1804 по 1806 г. она сотрудничала в журнале "Друг просвещения", а несколько ранее, в 1799 г., написала комедию "Свадьба Фабиана или алчность к богатству наказанная", служившую продолжением драмы Коцебу "Бедность и благородство души"; наконец, в 1803-1808 г., во время пребывания у нее в Троицком девицы Вильмот, кузины г-жи Гамильтон, кн. Дашкова продиктовала ей свои Записки. Последние годы жизни княгини были печальны и унылы: она была совершенно одинока; отношения с дочерью и с сыном были у нее самые неприязненные; кн. Дашкова не пожелала даже посетить сына, когда он умирал в 1807 г. в Москве; дочь свою она лишила наследства и главную часть своего состояния передала своему двоюродному племяннику, гр. Ивану Илларионовичу Воронцову, принявшему фамилию Воронцова-Дашкова. Скончалась кн. Дашкова 4 января 1810 г. в Москве, схоронена в с. Троицком.

О значении деятельности кн. Дашковой в качестве президента двух академий мы уже говорили. Что касается деятельности литературной, то произведения княгини Дашковой не представляют ничего выдающегося даже для своего времени; из всего написанного ею имеют действительно важное значение лишь ее мемуары - "Mon histoire"; любопытны также отчасти замечания ее на книгу Рюльера. Мемуары кн. Дашковой написаны первоначально по-французски; в последнее время они изданы, с подлинной рукописи, в XXI т. "Архива кн. Воронцова"; ранее этого они появились на английском языке дважды (в 1840 г. и 1858 г.), на немецком (в 1857), на французском (в 1859) и в русском переводе, с предисловием А. И. Герцена, в Лондоне, в 1859 г. Написаны они, почти несомненно, на основании каких-нибудь, современных событиям, записок или заметок. В тексте нет на это никаких указаний, но, несомненно, кн. Дашкова подобные заметки вела; часть их даже и напечатана в "Опыте трудов российского собрания", как мы выше говорили, под названием "Путешествие одной российской знатной госпожи..." Существование каких-либо записок мы должны предполагать и ввиду замечательной хронологической точности и отсутствия в записках Дашковой сколько-нибудь заметных противоречий или ошибок в хронологии и географии. Не всегда даны в них годы и числа того или другого прибытия или отбытия княгини; но всегда можно, по ее рассказу, установить не только годы, но иногда времена года того или другого факта и при этом совершенно не приходится наталкиваться на противоречия. Такая точность в изложении событий, через 10-15 лет, заставляет нас думать, что в основу изложения положены какие-нибудь современные записи. Что касается окраски или оценки многих излагаемых в записках фактов, то в этом отношении кн. Дашкова отличалась крайней субъективностью: она никогда не стремилась представить факт в его объективном значении, а совершенно довольствовалась передачею своего впечатления от него. Из писем английской издательницы, мисс Брэдфорд, урожденной Вильмот, к брату кн. Дашковой, гр. С. P. Воронцову, мы узнаем, что, по мнению гр. Воронцова, опубликование этих мемуаров не может принести чести кн. Дашковой. Такой приговор нельзя не признать слишком суровым. Деятельность кн. Дашковой и ее характер известны теперь в истинном свете и помимо ее записок; ясны и многие несимпатичные черты характера княгини; поэтому мемуары ее уже не имеют никакого обличительного для памяти княгини значения, но они вполне сохраняют интерес, как превосходный материал для характеристики этой, бесспорно, незаурядной личности; да во всяком случае они и не рисуют автора в свете особенно непривлекательном.

Княгиня Екатерина Романовна Дашкова представляет собою далеко не самую крупную, но несомненно заметную и, во всяком случае, восьма оригинальную фигуру среди деятелей Екатерининского царствования. Особенно замечательна ее энергия, решительность, активность ее характера. Не колеблясь вступала она на самые необычные пути и создала себе совершенно необыкновенную карьеру: в 16 лет она - участница в заговоре против царствующего государя, в 38 лет - президент двух академий: едва ли можно указать другую женщину, которая на своем жизненном пути была бы в положениях, более отличающихся одно от другого. И создала себе эти положения кн. Дашкова почти исключительно благодаря своей энергичности и решительности. Характер у нее бесспорно господствовал над умом. Не ум указывал ей цели, к которым бы она стремилась, не рассуждением создавала она себе программу действий: руководил княгинею Дашковой постоянно ее характер, темперамент; ум же ее должен был только применяться к той обстановке, которую создавал для Дашковой ее характер. Во время своих далеких и продолжительных странствований по Европе кн. Дашкова обнаружила широкие интересы, приобрела довольно разнообразные сведения и всею своею деятельностью доказала свою способность правильно понимать различные, довольно отвлеченные вопросы, если только они были безразличны с точки зрения ее тщеславия; по своим знаниям и интересам она стала, бесспорно, в первых рядах русской интеллигенции конца ХVІІІ в. Несомненно, у нее ум был далеко недюжинный, но более разносторонний и широкий, чем сильный и глубокий. Идеи ее не только не самостоятельны и не оригинальны, но нередко не имеют никакой сколько-нибудь значительной цены. Она, например, много беседовала с Дидро; но в "Записках" своих ничего не сообщает любопытного и оригинального из разговоров этого замечательного и занимательного человека, хотя очень подробно излагает свои возражения ему на его замечания по поводу крепостного права в России. Возражения эти не только вовсе не сильны, но и вовсе не оригинальны; это общие места в устах очень многих тогдашних защитников существовавшего строя. Между тем кн. Дашкова хочет нас уверить, что слова ее произвели сильнейшее впечатление на Дидро (Quelle femme vous êtes! - будто бы сказал Дидро: Vous bouleversez des idées que j"ai chéries et nourries pendant 20 ans!) Не раз кн. Дашкова заявляет, что она большая поклонница английских порядков, - но поведение ее относительно императрицы Екатерины, немедленно после обоих возвращений из-за границы, доказывает, что она вовсе не прониклась действительно ценными идеями, лежавшими в основе английских учреждений, а увлеклась лишь внешнею стороною жизни англичан, богатством и комфортом их обстановки. Не может быть ни малейшего сомнения в том, что возражения, представленные Дашковой Дидро, нимало его не убедили; но Дашкова и в этом случае, и во многих других подобных, думает уверить читателя в вещах совершенно невозможных и этим лишь обнаруживает свое неуменье взвешивать и ценить силу доказательств, подтверждающих известные положения, а следовательно - и эти самые положения. Люди вообще нечасто бывают способны к критике самих себя; Дашкова же к этому была абсолютно неспособна, особенно если было задето ее самолюбие или честолюбие; эта полная неспособность к критике, даже просто к проверке себя, является одной из характерных черт ума Дашковой и одним из доказательств, что ум у нее играл совершенно второстепенную роль по отношению к характеру. Всякий факт, с которым приходилось кн. Дашковой сталкиваться, всякую мысль, пришедшую ей в голову, кн. Дашкова немедленно оценивала, и нередко оценивала верно; но раз она признала нечто за должное или за недолжное, за полезное или бесполезное - никакой проверки для нее уже не существовало. Эти свойства ума соединялись у кн. Дашковой еще с чрезвычайным честолюбием и даже с суетностью - если только не вызывались ими: ей всегда хотелось быть центром совершающихся на ее глазах событий; были ли это события важные, или мелкие - это было для нее вопросом уже второстепенным; но всегда в своих записках, и по-видимому в своих глазах, она и является центром, около которого группируются все остальные люди - как величины, уже сравнительно очень незначительные. Если ей что-нибудь не удается - в ее глазах это объясняется совершенно необычными интригами и усилиями разных лиц повредить ей, усилиями, которые вызваны завистью к ней; если ей делают какую-нибудь любезность, оказывают какой-нибудь знак внимания - в ее изложении это обращается всегда в нечто совершенно необычное, ни для кого другого не делаемое; вместе с тем, она принимает всякую любезность, всякий комплимент непременно за чистую монету, странным образом забывая, что сама-то иногда говорила не вполне искренно, а вставляя в какую-нибудь по виду изысканную любезность какую-нибудь колкость или намек. Благодаря таким свойствам характера она решительно ни с кем не уживалась - а это служит несомненным доказательством, что виновата в неприятностях, по крайней мере очень часто, была она сама. Она имела друзей в Англии, т. е. имела друзьями таких людей, с которыми ей почти не приходилось видаться, но со всеми, с кем приходилось жить ей сколько-нибудь долго, она непременно ссорилась. Все современники единогласно свидетельствуют о ее невыносимом характере; он отравил ей самой жизнь более, чем кому-либо. Но эти несимпатичные черты не мешают беспристрастному наблюдателю признать, что кн. Дашкова принесла несомненную и значительную пользу русскому просвещению и всему русскому обществу в качестве президента двух академий, и ценить ее удивительную энергию, благодаря которой она достигла того, чего, пожалуй, не достигла никакая другая женщина.

Главнейшим источником для биографии кн. Дашковой служат ее записки, разные издания которых указаны в тексте; затем письма ее, рассеянные в разных томах "Архива кн. Воронцова", в "Русском Архиве", в "Чтениях Московского общ. истории и древностей", в "Библиографическом Словаре русских писательниц" и в статье В. С. (Семевского) в "Русской Старине", 1873 г., № 3, перечислено все, напечатанное до того времени о кн. Дашковой. Из сочинений, важных для жизнеописания кн. Дашковой, отметим особенно: Сухомлинов, "Ист. Росс. академии", 8 томов, особенно тт. І и VIII; Пекарский, "Материал для истории жур. и литер. деят. Екатерины II", в приложении к III т. "Записок Академии Наук"; статья Д. И. Иловайскаго, в "Отечественных Записках", 1859, №№ 9 и 12, и в "Собрании сочинений"; Афанасьева, "Литерат. труды кн. Е. Р. Дашковой", в "Отечественных Записках", 1860, № 3; Суворин А. А., "Кн. Е. Р. Дашкова"; Шумигорский, "Императрица-публицист", Бильбасов, "История Екатерины II", т. I, II, XII (обозрение литературы). Упомянутая выше записка Екатерины II издана E. C. Шумигорским, в "Русской Старине", 1898 г., тт. І, II, 98, стр. 25-37; несколько любопытных писем - в девятом выпуске "Собрания бумаг" П. И. Щукина; об управлении Дашковой Академией Наук - см. отзывы К. С. Веселовского, "Русская Старина", 1898, т. 93, стр. 227-234. Описание наружности кн. Дашковой - в статье Дидро: "Sur la princesse Dashkoff", в "Oeuvres complètes", v. XVII, 487-494, Paris, 1876 г. - переведено со старого издания в упомянутой статье В. Семевского; о ее портретах - Ровинский, "Словарь русских гравир. портретов", І.

Н. Чечулин.

{Половцов}

Дашкова, княгиня Екатерина Романовна

Президент Российской академии. Родилась 17 марта 1743 г. в СПб. (дочь гр. Р. Илларионовича Воронцова). Воспитывалась в доме дяди, вице-канцлера Мих. Ил. Воронцова. "Превосходное", по понятиям того времени, воспитание ее ограничивалось обучением новым языкам, танцам и рисованию. Только благодаря охоте к чтению Д. сделалась одной из образованнейших женщин своего времени. Любимые писатели ее были Бэль, Монтескье, Буало и Вольтер. Поездки за границу и знакомство со знаменитыми писателями много способствовали ее дальнейшему образованию и развитию. С ранних лет Д. постоянно занимали вопросы политики. Еще в детстве она рылась в дипломатических бумагах своего дяди и следила за ходом русской политики. Время интриг и быстрых государственных переворотов способствовало развитию в ней честолюбия и желания играть историческую роль. До некоторой степени Д. это и удалось. Знакомство с вел. кн. Екатериной Алексеевной (1758 г.) и личное к ней расположение сделало Д. преданнейшей ее сторонницей. Их связывали также и литературные интересы. Окончательное сближение с Екатериной произошло в конце 1761 г. по вступлении на престол Петра III. Задумав государственный переворот и вместе с тем желая до времени оставаться в тени, Екатерина избрала главными союзниками своими Гр. Гр. Орлова и княгиню Д. Первый пропагандировал среди войск, вторая - среди сановников и аристократии. Благодаря Д. были привлечены на сторону императрицы гр. Н. И. Панин, гр. К. Г. Разумовский, И. И. Бецкий, Барятинский, А. И. Глебов, Г. Н. Теплов и др. Когда переворот совершился, другие лица, против ожиданий Д., заняли первенствующее место при дворе и в делах государственных; вместе с тем охладели и отношения императрицы к Д. Некоторое время спустя после смерти своего мужа, бригадира кн. Мих. Ив. Дашкова (1764), E. P. провела в подмосковной деревне, а в 1768 г. предприняла поездку по России. В декабре 1769 года ей разрешено было заграничное путешествие. Д. в течение 3-х лет посетила Германию, Англию, Францию, Швейцарию, часто виделась и беседовала с Дидро и Вольтером. 1775-1782 гг. она снова провела за границей ради воспитания своего единственного сына, окончившего курс в Эдинбургском унив. В Англии Д. познакомилась с Робертсоном и Адамом Смитом; она снова посетила Париж, Швейцарию и Германию, а также Италию. В это время отношение ее к императрице несколько улучшилось. Д. было предложено место директора спб. Академии наук и художеств. По мысли Д. была открыта Российская академия (21 окт. 1783 г.), имевшая одною из главных целей усовершенствование русского яз.; в ней кн. Д. была первым президентом. Новое неудовольствие императрицы Д. навлекла напечатанием в "Российском театре" (издававшемся при Академии) трагедии Княжнина "Вадим" (1795). Трагедия эта была изъята из обращения. В том же 1795 г. Д. выехала из СПб. и жила в Москве и подмосковной своей деревне. В 1796 г., тотчас по восшествии на престол, имп. Павел устранил Д. от всех занимаемых ею должностей и приказал жить в новгородском ее имении. Только при содействии имп. Марии Федоровны Д. разрешено было поселиться в Калужской губ., а потом и в Москве. В Москве же, не принимая более участия в литературных и политических делах, Д. скончалась 4 янв. 1810 г. Наибольшего внимания заслуживает не политическая роль Д., продолжавшаяся весьма недолго, а деятельность ее в академии и в литературе. По назначении директором академии Д. в речи своей выражала уверенность, что науки не будут составлять монополию академии, но "присвоены будучи всему отечеству и вкоренившись, процветать будут". С этою целью по ее инициативе были организованы при академии публичные лекции (ежегодно, в течение 4-х летних месяцев), имевшие большой успех и привлекавшие большое число слушателей. Д. увеличила число студентов-стипендиатов академии с 17 до 50 и воспитанников академии художеств - с 21 до 40. В продолжение 11 лет директорства Д. академическая гимназия проявляла свою деятельность не только на бумаге. Несколько молодых людей отправлены были для довершения образования в Геттинген. Учреждение так называемого "переводческого департамента" (взамен "собрания переводчиков" или "российского собрания") имело целью доставить русскому обществу возможность читать лучшие произведения иностранных литератур на родном языке. В это-то именно время и появился целый ряд переводов, по преимуществу с классич. яз. По почину Д. был основан журнал "Собеседник любителей российского слова", выходивший в 1783 и 1784 (16 книжек) и носивший сатирическо-публицистический характер. В нем участвовали лучшие литературные силы: Державин, Херасков, Капнист, Фонвизин, Богданович, Княжнин. Здесь помещены были "Записки о русск. истории" имп. Екатерины, ее же "Были и небылицы", ответы на вопросы Фонвизина, "Фелица" Державина. Самой Д. принадл. надпись в стихах к портр. Екатерины и сатирическое "Послание к слову: так". Другое, более серьезное издание: "Новые ежемесячные сочинения" начато было с 1786 г. (прод. до 1796 г.). При Д. начата новая серия мемуаров акад. под загл. "Nova acta acad. scientiarum petropolitanae" (с 1783 г.). По мысли Д. издавался при акад. сборник: "Российский Феатр". Главным научным предприятием российской акд. было изд. "Толкового словаря русск. яз.". В этом коллективном труде Д. принадлежат собирание слов на буквы ц, ш, щ, дополнения ко многим другим буквам; она также много трудилась над объяснением слов (преимущественно обозначающих нравственные качества). Сбережение многих акад. сумм, умелое экономическое управление акад. - несомненная заслуга Д. Лучшей оценкой ее может служить то, что в 1801 г., по вступлении на престол имп. Александра I, члены Российской акад. единогласно решили пригласить Д. снова занять председательское кресло в акад. (Д. отказалась от этого предложения). Кроме названных литературных трудов, Д. писала стихи на рус. и франц. яз. (большей частью в письмах к имп. Екатерине), перевела "Опыт о эпическ. стихотворств" Вольтера ("Невинное упражнение", 1763, и отд., СПб., 1781), переводила с англ. (в "Опытах трудов вольного российского собрания", 1774), произнесла несколько акад. речей (написанных под сильным влиянием речей Ломоносова). Некоторые ее статьи напечатаны в "Друге просвещения" 1804-06 г. и в "Новых ежемесячных сочинениях". Ей принадлежат также комедия "Тоисиоков, или человек бесхарактерный", написанная по желанию Екатерины для эрмитажного театра (1786), и драма "Свадьба Фабиана, или алчность к богатству наказанная" (продолжение драмы Коцебу: "Бедность и благородство души"). В Тоисиокове (человеке, желающем "и то и сио") видят Л. А. Нарышкина, с которым Д. вообще не ладила, а в противополагаемой ему по характеру героине Решимовой - автора комедии. Важным историческим документом являются мемуары Д., изданные сначала на англ. яз. г-жей Вильмот в 1840 г., с дополнениями и изменениями. Французский текст мемуаров, принадлежащий несомненно Д., появился только недавно ("Mon histoire", в "Архиве кн. Воронцова", кн. XXI). Сообщая очень много ценных и интересных сведений о перевороте 1762 г., о собственной жизни за границей, придворных интригах и т. д., кн. Д. не отличается беспристрастием и объективностью. Восхваляя имп. Екатерину, она почти не дает никаких фактических оснований такому восхвалению. Нередко сквозит в Записках как бы обвинение императрицы в неблагодарности. Далеко не оправдывается фактами подчеркиваемое бескорыстие автора мемуаров.

Ср. Д. Иловайский, "Биогр. Д.", в его "Сочинениях" (1884); А. Н. Афанасьев, "Литерат. труды Д." ("Отеч. зап." 1860, № 3), "Директор акад. наук Дашкова" в "Чтен. общ. ист." (1867, I); M. Сухомлинов, "Ист. Росс. акад.", ч. 1; В. Семевский ("Русск. стар." 1874, 8); Добролюбов, "О Собеседн." (соч. т. 1); Галахов ("Отеч. зап." 1856, 11, 12); Пекарский, "Материалы для истории журн. деят. имп. Екатерины", в VIII т. "Записок акад. наук"; "Рус. арх." 1880, III кн., 1881, I и II; "Архив кн. Воронцова", кн. XXI (СПб. 1888); А. С. Суворин, "Кн. Е. Р. Дашкова", вып. 1, СПб. 1888.

А. Л-ко.

{Брокгауз}

Дашкова, княгиня Екатерина Романовна

президент Императорской Академии Наук (1783-96), статс-дама Екат. II, писательница; р. 17 марта 1743, † 4-го янв. 1810.

{Половцов}

Дашкова, княгиня Екатерина Романовна

(урожденная Воронцова, 1743-1810) - президент Академии наук и Российской академии, статс-дама Екатерины II. Д. воспитывалась в доме дяди, канцлера Михаила Илларионовича Воронцова и с детских лет настолько пристрастилась к чтению, что к 15 годам была знакома с сочинениями Вольтера, Гельвеция и др. французских писателей 18 в.; однако до замужества не умела говорить по-русски. Любовь к чтению сблизила ее с будущей императрицей Екатериной II, тогда еще великой княгиней (1758). В короткое царствование Петра III, когда семья Воронцовых занимала первенствующее положение при дворе, а сестра Дашковой, Елизавета Воронцова, была фавориткой императора, сама Д. решительно примкнула к кружку Екатерины и деятельно вербовала ей сторонников среди сановников и аристократии. В перевороте 28/VI 1762 она играла эффектную, но далеко не столь решающую роль, какую она приписывает себе в своих "Записках". После восшествия на престол Екатерина щедро наградила Д. За два заграничных путешествия(1769-72 и 1775-1782) Д. познакомилась со многими выдающимися писателями и учеными (м. пр. с Вольтером, Дидро, Адамом Смитом и др.). По возвращении из второго путешествия Д. была назначена директором (президентом) Академии наук. Занимая этот пост с 1783 по 1796, Д. значительно улучшила хозяйственное положение Академии, энергично поддерживала ее ученые предприятия - командировки молодых ученых за границу, издание научных трудов Академии, работы по составлению географического атласа России, чтение общедоступных лекций по точным наукам и т. д. В 1783 Д. был основан журнал "Собеседник любителей российского слова" (до 1784 вышло 16 кн.), а в 1786 взамен его "Новые ежемесячные сочинения"; в обоих изданиях принимали участие лучшие писатели того времени (Державин, Фонвизин, Херасков и др.); печатались также статьи и самой Д. В 1783 Д. была назначена президентом учрежденной по ее мысли для разработки русского языка Российской академии. Наравне с прочими академиками Д. принимала участие в составлении "Словаря Российской академии, расположенного по словопроизводному порядку", главного труда Академии, который закончился печатанием в 1794. В 1793 в выходившем при Академии журнале "Российский феатр" была напечатана трагедия Княжнина "Вадим Новгородский". Напуганная событиями Франц. революции, Екатерина заподозрила в ней революционные тенденции, и по сенатскому указу трагедия была сожжена рукою палача, а Д. получила вскоре отпуск на два года и уже не возвращалась более в Академию. Павел отставил Д. от всех должностей с предписанием безвыездно жить в новгородском имении, и только по просьбе императрицы ей было разрешено поселиться в подмосковном имении. Со вступлением на престол Александра I опала с Д. была снята, и она до смерти проживала то в Москве то в Петербурге, занимаясь литературой. Из литературного наследия Д. до настоящего времени сохранили свое значение ее "Записки", · написанные по-французски и с подлинной рукописи напечатанные в XXI томе "Архива князя Воронцова" (первоначально появилось два англ. перевода - в 1840 и 1859; в 1859 вышел рус. пер. в издании и со статьей А. И. Герцена, в Лондоне). Лучшее. изд. "Записок" выпущено под ред. Н. Д. Чечулина (СПб, 1907). Несмотря на крайний субъективизм, "Записки" Д. являются весьма ценным источником для истории царствования Екатерины II.

Словарь русского языка XVIII века