Чукотский полуостров омывают воды двух океанов - Тихого и Северного Ледовитого. Наверное, немного на свете мест, столь неприспособленных для жизни человека.


Большая часть Чукотки находится за Полярным Кругом. Соответственно и земля здесь скована вечной мерзлотой. Температура зимой нередко зашкаливает за минус шестьдесят. Кроме того, Чукотка - один из самых "ветреных" районов России. Шквалистые ветры с порывами до восьмидесяти метров в секунду и слепящая пурга - вот главные "прелести" восьмимесячной чукотской зимы.

Тем не менее человек поселился на полуострове целых восемь тысяч лет назад. Пришедшие сюда из глубины материка чукчи (их называют "береговые", чтобы отличить от "оленных" чукчей - пастухов и кочевников) и эскимосы жили исключительно охотой на морского зверя: китов, моржей, нерп, лахтаков - морских зайцев... Ими питались, из их костей строили жилье (деревья здесь не растут), из шкур шили одежду и мастерили лодки-байдары, жиром обогревали и освещали жилье...

Понятно, что в таких, буквально нечеловеческих, условиях выжить можно было только в полной гармонии с окружающей природой - как живой, так и неживой. Местные народы одушевляют даже природные явления. Немногие старики на Чукотке скажут: "я с двадцать пятого года" или "тридцать второго рождения". Они говорят: "я родился в год Большого наводнения" или "в год, когда было много комаров". Для разновидностей северного ветра здесь до сих пор существует более тридцати названий. Что уж говорить о животных...

По-настоящему, всерьез и надолго советская власть пришла к морским зверобоям только после второй мировой войны. А тут, в одночасье, опустился пресловутый "железный занавес" и нельзя стало ни родню навестить, ни поохотиться. Чтобы проще было контролировать несознательных зверобоев, имеющих родственников "за рубежом", их стали переселять в крупные, на редкость уродливые поселки. Проблему "что делать?" на Чукотке решали просто - строили звероводческие фермы. Тоску по охоте и заинтересованность в ее результатах усмиряли высокими зарплатами и широким ассортиментом товаров. Местные магазины просто ломились от деликатесов, чукотскому изобилию позавидовала бы любая из стран Варшавского Договора. Китов и прочих морских животных били с крупных судов гарпунными пушками. Добыча скармливалось все на тех же зверофермах. Ну а если хочешь проявлять свою чукотскую самобытность - милости просим, в национальные ансамбли и кружки народного творчества. То есть хочешь быть чукчей? - будь им! Но... в качестве хобби, что ли...

Вся эта чукотская сказка рухнула за столь же короткий срок, за какой ее сделали былью. Сначала исчезла страна, чьим главным врагом был американский империализм, и стратегический интерес к Чукотке отошел на второй план. А потом выяснилось, что платить коренным жителям полуострова большие деньги и завозить сюда не только деликатесы, но и вообще какую-либо еду - очень невыгодно. Самым большим лакомством в Чукотских прибрежных поселках в девяносто пятом и даже еще в девяносто девятом году XX века был хлеб. В некоторых поселках люди просто умирали от голода - таких случаев был не один десяток.

В середине 90-х гг. прошлого века, когда начал возрождаться морской зверобойный промысел, уже мало кто помнил, как именно охотится на кита. А стариков, которые в детстве сами принимали участие в промысле, вообще можно было пересчитать по пальцам. В море выходили на чем попало и убивали животных всем, что подворачивалось под руку. В одном из поселков для этой цели использовали противотанковое ружье из запасов упраздненной воинской части. Охотники то и дело гибли в море. И дело не только в опасностях морской стихии. Недостаток опыта заставил морских зверобоев Чукотки вспомнить старые ритуалы и обряды. К счастью, не все, потому что среди охотничьих обычаев у чукчей был и такой - они не спасали тонущих. Тому было два объяснения: во-первых, если охотник оказался в воде, значит, он попал во власть морского черта по имени Кели, а с ним лучше не связываться. Второй мотив более циничен: занявшись спасением, можно упустить добычу и тогда весь поселок окажется на грани голодной смерти. То есть из двух зол выбирали меньшее. За исключением этого старого правила все прочие восстановлены по воспоминаниям стариков и исполняются неукоснительно.




Сегодня на Чукотке китовая охота открывается шумным гульбищем, которое представляет из себя дикую смесь традиционных и современных культурных реалий. Древняя борьба может закончиться прозаическим пьяным мордобоем. Выступление народных ансамблей плавно переходит в банальную дискотеку...

На следующее утро после праздника уже подготовленные и снаряженные должным образом охотники выходят в море за китом. Обычная бригада состоит из пяти-шести больших катеров со скоростными моторами американского или японского производства и одного тихоходного БМК - большого морского катера, который предназначается для буксировки добычи к берегу. Охотники разбиваются на группы по два катера и начинают прочесывать акваторию Берингова пролива. Обнаружив китов по фонтанам воды, которую они с шумом извергают, всплывая на поверхность, охотники по рации оповещают своих товарищей. Дальше начинается сложная процедура преследования кита, которая напоминает какие-то сумасшедшие гонки - катера то развивают огромную скорость, то дрейфуют в полнейшей тишине. Главное, как можно ближе подойти к месту, где в следующий раз вынырнет кит, и вонзить в него гарпун, к которому привязан ярко-оранжевый буй - пых-пых. Этот буй будет указывать местоположение жертвы. Пых-пых существует столько же, сколько и сама китовая охота. Только раньше использовались наполненные воздухом шкуры тюленей или желудки моржей, а сейчас - пластмассовые шары японского производства.

А вот поворотный гарпун, который метают в кита, - каким был, таким и остался. Это древнее и весьма остроумное охотничье приспособление. Его острие крепится к древку и пых-пыху хитрой системой узлов. Когда гарпун попадает в тело кита, на его острие раскрывается жало, которое не позволяет гарпуну выскочить наружу. Пых-пых разматывает веревку, узлы развязываются, древко отскакивает от гарпуна, всплывает, и затем его хозяйственно подбирают - напомним, что к дереву здесь отношение бережное. После того, как контрольный гарпун удачно попал в кита, в него вонзают еще четыре или пять. Волоча за собой пять поплавков, кит теряет скорость и не может уйти на глубину. Тут-то его и добивают. Зрелище это не для слабонервного европейца. До второй половины XIX века китов разили длинными, острыми, как бритва, пиками. Главное оружие современных охотников - карабины "Тигр" калибра семь-шестьдесят два. Хорошие охотники могут добить кита пятьюдесятью выстрелами. Малоопытные расстреливают от двухсот до четырехсот патронов.

Многотонную тушу добитого кита привязывают к БМК и со скоростью три-четыре километра в час буксируют к поселку. Охотники прямо в море отрезают кусок плавника и с ним, в качестве доказательства удачной охоты, на своих быстроходных катерах отправляются домой.

Как только на берегу появляется старенький гусеничный трактор, все население поселка (разве что кто-нибудь встать не может) устремляется на дележ добычи. По заведенному исстари порядку, те, кто не участвовал в охоте, стоят на почтительном отдалении и строят догадки - крупный ли кит, всем ли хватит. Здесь можно встретить самые невероятные емкости под мясо - от детских ванночек до молочных бидонов. Все очень серьезны и сосредоточенны, кроме детей и собак, которые с одинаковой назойливостью путаются у всех под ногами и всем мешают.

Первыми лучшие куски отрезают охотники. Не торопясь, они стаскивают добычу в прибрежные сарайчики. Толпа в почтительном нетерпении ждет незримого сигнала: можно! И тут начинается самая настоящая кровавая битва. Кровь, конечно, китовая, но люди бьются вполне всерьез.

Самое ценное в китовой туше - это мясо и кожа. Кожу с тонкой прослойкой сала можно есть и сырой. По консистенции она напоминает автомобильную покрышку, а по вкусу... Немножко похоже на устриц или мидий. Китовая кожа, по-эскимосски - "мантак", а по-чукотски - "итхильгын" - самый изысканный местный деликатес и самый ценный источник чистого белка. Только совсем уж отважный европеец рискнет последовать примеру аборигенов и жевать мантак не отходя от еще не остывшей туши кита. Но представительницу Всемирного Фонда дикой природы особо не спрашивали. В ките, как утверждают морские зверобои, съедобно все - кишки, язык, сердце, мозг и, конечно же, мясо, которое на вкус - нежнейшая телятина… с привкусом креветок.

Аборигенная охота на китов разрешена Международной китобойной комиссией только американским эскимосам и российским береговым чукчам и эскимосам. Слово "аборигенная" означает, что в данном случае запрещено любое промышленное использование добытых туш и применение современных технических средств, которые не оставляют киту ни малейшего шанса спастись от зверобоев. Российская квота составляет сто тридцать пять серых китов в год. Сегодня в Калифорнийско-Чукотской популяции серого кита насчитывается около двадцати семи тысяч голов. По расчетам специалистов, это позволяет без ущерба для популяции добывать до шестисот китов ежегодно.

Ассоциация морских зверобоев Чукотки не раз просила об увеличении квоты хотя бы на сорок-пятьдесят голов. Но вместо этого все чаще и чаще раздаются предложения о полном запрете китобойного промысла. Он, мол, негуманен. Экономическая ситуация в России понемногу исправляется. Завезли сюда вдоволь витаминов, фруктов, мяса... "Зеленые" неоднократно проводили для чукчей и эскимосов пропагандистские лекции на тему: не надо есть кита! На одной из лекций рассказывали о разумности китов, о некоем их родстве с человеком. Зверобои все это сочувственно выслушали и попросили выступить с ответным словом местного учителя. Он спросил: а французы среди вас есть? Француз нашелся. Ну вот, сказал учитель, а теперь я попрошу вас никогда больше не есть лягушек.

Чукотка — совершенно удивительный край, где могут произойти невероятные истории. Например, гуляя по заброшенному поселку, который расселили лет 15 назад, я встретил узбека, который живет в одном из пустых домов.
Хотите узнать, как живет узбек за Полярным кругом? Сейчас расскажу по порядку.

2. Поселок Апапельгино . Десятки пустых домов, брошенный транспорт — и ни души. Когда-то это был поселок авиаторов, построенный для пилотов и сотрудников аэропорта, но затем в одну из зим произошла авария на теплосети, все трубы моментально разморозились, жителей пришлось срочно переселять в соседний Певек. Восстанавливать поселок не стали, к тому времени в нем, как и в Певеке, было не так уж много жителей. Так и стоят эти дома молчаливыми памятниками ушедшей эпохе.

3. Около одного из домов обнаружили пса. Если есть собаки, значит, рядом есть люди.

4. И, действительно, вскоре на крыльце замечаем двух мужчин. Один из них здесь живет, другой приехал из Певека. Заметив нас, хозяин пригласил нас в гости.

5. Внутри дома тепло. Мужчину зовут Абдулла, он родом из Узбекистана. Работает наблюдателем на электроподстанции, живет в одном из ранее заброшенных домов. Как я понял, это служебное жилье.
В доме множество артефактов прошлых времен и всего, что может пригодиться в хозяйстве.

6. Какой плакат! Похоже, висит тут еще с начала 90-х. Видите красный флаг? И «Аэрофлот» еще Soviet airlines.

7. Абдулла не жалуется на жизнь, он привык работать и привык к Чукотке. Он неплохо устроился, в одной из комнат даже оборудовал теплицу.

8. Я бы сказал, что у Абдуллы в доме целый огород, где выращивает зелень. .

9. Укроп тянется к свету.

10. Помидоры потихоньку вызревают. Помидоры на Чукотке стоят около 500 рублей за килограмм. Абдулла очень трудолюбивый, поэтому экономит немало денег.

11. Для того, чтобы растения получали достаточно света, Абдулла смонтировал огромные лампы.

12. У Абдуллы вызревает даже перец. Перец на Чукотке стоит около 700 рублей за килограмм.

13. Жизнь тут, конечно, непростая, но Абдулла рассчитывает сам на себя. Есть работа, зарплату платят, бытовые вопросы решает сам, а роскошные условия ему и не нужны. По работе общается с коллегами. Они же могут привезти продукты из Певека.

14. Вместе с Абдуллой живет пёс. С виду он злой, но на самом деле добрый. Без собаки здесь никак, в поселок иногда заходят медведи.


Вот так и живет узбек на далекой Чукотке. Удачи тебе, Абдулла!

А этот репортаж продолжит серию

Этот очерк сделан на основе разговоров с жителями Чукотки о том, как им живётся в краю вечной мерзлоты, высоких цен на продукты, с чукчами в ярангах, северным сиянием, ветром бора́, белыми и бурыми медведями, которые гуляют во дворах. А также о том, какая на вкус свежая оленина и соленый голец там, где год идёт за два, и девять месяцев длится зима.

Виталий Гилёв, пенсионер, 43 года
Родился в Приморском крае (Ханкайский район, село Камень-Рыболов). Живёт на Чукотке в городе Билибино.

В 1973 году, когда мне было 9 месяцев, родители поехали на заработки на Дальний Восток и привезли меня в итоге на Чукотку. Сложилось так, что я и по сей день тут проживаю, даже в армию я попал служить на мыс Шмидта - это был такой посёлок на побережье, где дислоцировались почти все рода войск. На одном берегу были мы, а на другом - Аляска. Аляска, кстати, на Чукотку очень похожа.

Когда я служил в армии на побережье, видел много красивых белых медведей: у них была миграция и они шли через посёлок в заповедник на остров Врангеля. Ещё я был на кладбище китов: лежало три огромных скелета - красиво; видел нерп.

Мишки эти снимались в посёлке мыс Шмидта. Когда замерзает море, у них начинается миграция, все идут на остров Врангеля. Там заповедник, по радио всех предупреждают , чтобы были очень осторожны, особенно за детьми следили. Медведи идут через посёлок, а смелые люди даже выходят из дома и дают им что-нибудь пожевать.

Белые медведи вообще-то миролюбивее бурых. Но всё равно не угадаешь, что у каждого зверя в голове, в одной из таких миграций, старушка - божий одуванчик вышла к ним, когда они на помойке шарились, вынесла им банку сгущёнки, но мишки почему-то набросились на неё и загрызли.

Возможно, их когда- то люди обидели, поэтому они и обозлились.

Так и живу уже больше 42 лет на Крайнем Севере. Наш город Билибино - один из трёх существующих на Чукотке городов, небольшой совсем. До 90-хгодов тут проживало около 10 000 человек, тогда на Крайнем Севере были большие зарплаты, а теперь на материке люди больше зарабатывают. После развала Союза уехала почти половина всех жителей города, да и теперь многие мечтают уехать.

Сейчас в Билибино живет около пяти тысяч человек, большинство из которых - приезжие, которые работают вахтовых методом в золотодобывающих артелях.

Наша главная достопримечательность - «Билибинская атомная электростанция» (единственная АЭС в зоне вечной мерзлоты), которую в ближайшие десять лет должны закрыть. Уже начались подготовительные работы по её закрытию.

Климат у нас на Чукотке жёсткий; зимой морозы доходят до 60 градусов, зима сухая и, как говорится, 9 месяцев - зима, а остальное - лето.Весна-лето-осень пролетают незаметно - все три сезона укладываются в три месяца, за это время природа успевает и покрыться зеленью, и опасть жёлтыми листьями. А потом снова долгая зима.

В последнее время замечена тенденция резких изменений в климате: в декабре утром может быть -55, а к вечеру уже -15. От таких сильных перепадов погоды в течение дня очень страдают гипертоники.

Сам я уже на пенсии, меня комиссовали по болезни. До этого 20 лет проработал в полиции. Здоровья на Север уже не хватает, поэтому собираюсь уезжать - уже квартиру купил в Тамбовской области, уж на что денег хватило.

Каких-то прямо особых льгот северных сейчас нет, только оплата проезда до Москвы и обратно раз в два года у всех. На пенсию женщины уходят в 50, мужчины - в 55, если есть стаж 15 лет «северных». Пенсии у всех разные: может быть и 10 000 рублей, и 50 000. Всё зависит от должности и организации. В военных и силовых структурах - большие: у меня 25 000 рублей пенсия и выслуга 20 лет «северных», у начальника отдела - 45 000 при такой же выслуге. Так что всё по-разному, как и везде.

Раньше на Чукотке зарабатывали, а сейчас нет; выгодно вахтовым методом ездить на золотодобывающую промышленность. У нас тут вся таблица Менделеева, но в основном копают золото. Мы копаем сами и ещё канадским фирмам в аренду сдаём участки для разработки.

У нас в Билибино одна канадская фирма, они взяли участок в аренду, построили там небольшой городок, взлётную полосу, а наши ребята работают на них. Но условия труда там хорошие, всё для тебя, только работай.

Живут в отапливаемых палатках на 20 человек. Утром встал, ушёл на работу, пришла горничная - постель за тобой убрала.

В столовой большой выбор блюд, фруктов-овощей, отработал - робу в раздевалке бросил - придёт горничная постирает, погладит и в шкафчик повесит. Буржуи, что говорить.

Твоя задача - пахать. Есть только два перекура по 10 минут. Техника безопасности на уровне: увидели, что без каски работаешь - один штрафной балл, три балла - увольнение, никакого спиртного.

Строго там у них, конечно, но и о тебе не забывают - после работы, пожалуйста, всякие комнаты для отдыха - бильярд, кино, интернет. Только там пашут так, что вечером не до развлечений.

А так у нас тут на Чукотке жить молодежи можно. Есть и дом культуры, где и кино посмотреть, и в какую-нибудь группу музыкальную или танцевальную записаться можно. Есть библиотека, музей, бассейн, спортивная школа, а в вечернее время можно пойти в ресторан, кафешку или просто сходить на дискотеку.

Ещё, конечно, тут очень популярен активный отдых вроде рыбалки, охоты, лыж, дельтапланеризма. Рыба у нас разная есть: красная - кета, голец; белая рыба - чир, муксун, хариус, ленок, конёк, налим, каталка, корюшка, ряпушка; на озёрах - караси, окунь. Ну и зверя хватает и птиц. Мясо: олень, сохатый, то есть лось, медведь, волки, утки всякие, куропатка. Пролетают по весне гуси и журавли - их тоже стреляют. Пушнина - соболь, песец, лиса, росомаха, ондатра - вообще зверья много и пушнины тоже.

Самое необычное и интересное на Севере - это наша рыбалка и охота.

Нигде нет такой вкусной рыбы, как у нас на Чукотке. Есть у нас традиционное блюдо, которое делается из рыбы - «строганина».

Делается легко: берём рыбу замороженную (муксун или чир), ошпариваем кипятком, после сдираем шкуру полностью с рыбы и заново её замораживаем. Затем очищенную от шкуры и замороженную уже рыбину ножом просто строгаем, как будто затачиваем карандаш: получается стружка из рыбы. Всё это, пока не растаяло, посыпаем солью и перцем и в морозилку, снова ждём когда замёрзнет - и готово! Горчица, кетчуп - по вкусу, можно с хлебом.

Делаем ещё мясо вяленое. Берём пять килограмм оленины, режем вдоль волокон полосками, добавляем 100 грамм соли и 15 грамм лимонной кислоты, перемешиваем, кладём в кастрюлю в холодильник на два дня, на третий день кладём любые специи и держим ещё сутки. Потом нанизываем на нитку и развешиваем. Висеть должно сутки (двое - по вкусу), и кушайте на здоровье.

Природа Крайнего Севера поражает воображение просто. Одно только северное сияние чего стоит!

Когда его видишь, аж дух захватывает от нереальной игры цветов на небе, но такое, чтобы сияло всеми цветами, мне удавалось увидеть только два раза за всю жизнь. Зато какие.

На Чукотке много местных национальностей: чукчи, юкагиры, эвены и другие, названий которых я не знаю. Сейчас все они постепенно вымирают.

Вообще молодёжь из чукчей работать не хочет, старики в тундре оленей пасут, а молодёжь пьёт, да так много, что спиваются и мрут. Есть, конечно, такие, кто идёт куда-нибудь на работу, едет поступать в учебное заведение, но это скорее исключения.

При Союзе как было: взрослые в тундре оленей пасут, дети в интернате учатся зимой, а на лето - в тундру, там учатся оленеводству, в городе их не видно. При деле были и традиции не забывали. А сейчас, бывает, косяками ходят пьяные, работать не хотят, пьют, рожают для детского дома пополнение и мрут. Жалко.

В тундре в бригадах оленеводческих чукчи живут в ярангах , на проводы зимы на площади ставят ярангу, разжигают костёр и в большом котле варят оленину и всех угощают.

Есть у них национальная еда: кровь оленя отстаивают в тепле неделю или около того, а потом всю эту вонючую и тухлую смесь пьют. Непривыкшего человека от одного запаха выворачивает.

Был забавный случай один. Сижу я, значит, на работе, смотрю в окно. Вижу, к почтовому отделению подъехала собачья упряжка с чукчей. Судя по возрасту - почтенный оленевод в национальной одежде, видно, что из тундры приехал. Я сижу, периодически смотрю, а он стоит себе два часа возле почты и стоит.

Стало интересно, что ему надо там, дай, думаю, подойду.

Оказалось, встреча у него назначена была, но никто не пришёл, а что делать дальше, он не знает, просто в город в последний раз 10 лет назад приезжал.

Есть бумажка с телефоном, надо туда позвонить, но у него не получается. Телефон, говорит, на почте не работает. Ну, пошли, говорю, на почту, покажешь, как ты звонил. Так он берёт трубку, набирает номер, а гудка нету.

Мне стало понятно, аппарат-то платный, надо карточку вставлять, чтобы заработало. Купил ему карточку за 50 рублей, показал, как пользоваться.

Дозвонился чукча. Приехали люди и забрали его. Вот, думаю, человек два часа возле почты простоял с собаками, и никто не обратил внимания на него.

Летом в городе людей становится ещё меньше: все разъезжаются по отпускам. Выезд в центральные районы страны стоит дорого. От нас до Москвы добираться с пересадкой в Магадане 11 часов общего лёта, а стоит это удовольствие для одного человека минимум 50 000 рублей.

Бывают скидки пенсионерам и студентам, но небольшие. Одно радует, что дорогу оплачивают раз в два года всем, а полицейским, например, раз в год. Оплачивает это, собственно, организация, в которой человек работает.

Бывают у нас в столице - Анадыре - и иностранцы-путешественники. Там есть морской порт, куда часто приплывают иностранцы на экскурсии, Чукотка для них, как для нас сафари. Их возят на охоту и рыбалку.

Политическая жизнь не такая насыщенная, как в Москве. Я даже не знаю, существуют ли у нас какие-то партии, тем более оппозиционные, думаю - нет. Несмотря на то, что Москва от нас очень далеко, нас всё равно волнует, какие там решения принимаются, особенно в отношении Севера.

Медицина у нас страдает, не хватает специалистов и денег на лекарства. Когда был Абрамович губернатором, он закупил оборудования много качественного, но вот работать на нём некому, за такую зарплату, которую здесь платят врачам, никто ехать не хочет.

Специалист на материке больше заработает, чем здесь, вот и не едут.

Цены на продукты и вещи зависят у нас от способа доставки. Доставка происходит морским путём, авиаперевозкой, машиной. Очень дорого стоит аппаратура, техника, да и продукты тоже не дешёвые.

Фрукты и овощи не менее 300 рублей за килограмм, максимум - 800 рублей. Арбуз - 300, лук - 300, огурцы-помидоры - 400, бананы - 300, картошка - 250, яйцо - 250 за десяток, капуста - 300. В среднем, такой расклад. Колбаса «Краковская» - 800 рублей кило.

Очень много просроченных продуктов приходит, так как долгая доставка. Но зато очень дешёвое своё мясо оленя: с рук у охотников - 160 рублей, в магазине - 250 рублей. Рыба местная от 200 до 400 рублей за кило.

Едим, в основном, местное, доступное, а фрукты-овощи - это уже детям.

На праздники стараешься, несмотря на дороговизну, всё равно сделать праздничный стол из деликатесов.

С вещами сложно: везут всякую ерунду дешёвую и втридорога продают. Вчера видел холодильник обычный, стандартный в магазине бытовой техники - 55 000 рублей стоит.

Стараемся заказывать почтой, через интернет. Просто берём цену на материке умножаем на три - и это будет приблизительный результат нашей цены.

Телевидение у нас развито: стоят спутниковые тарелки, кабельное ТВ почти в каждой квартире установлено и проведено. Дома́ только новые давно не строятся, бывает ветхое жильё. В округе дороги ещё нормальные, а вот на периферии дорог нету.

Из фильмов про Чукотку я смотрел довольно известный фильм «Начальник Чукотки » и «Как я провёл этим летом ». Последний - очень правдоподобный, тут и снимался.

Чукотка после развала СССР сильно изменилась. Раньше на Чукотке жили люди со всех уголков страны разных национальностей, и никто этого не замечал, люди жили одной большой дружной семьёй. Двери в квартирах не замыкали на ключ, всех соседей в подъезде, да что там в подъезде - в доме, можно было знать по именам.

Сейчас такого нет.

Советовал бы я кому-нибудь ехать жить на Чукотку? Только молодым здоровым людям, отслужившим в армии, которые хотят продолжить карьеру в военных и силовых структурах: 10 лет отслужил и ты - пенсионер, а через 15 лет - северная пенсия будет. Так вот.

А вообще, для того, чтобы полностью получать северные надбавки, нужно отработать на Севере минимум 5 лет, тогда будет заработок более-менеехороший. Однако, все эти деньги быстро тратятся в отпуске, когда приезжаешь на материк. Нехватка фруктов-овощей сказывается, да и вообще много в чём приходится на Чукотке себе отказывать, а тут на земле покупаешь всё, что глаза видят, килограммами, литрами, как будто последний день живёшь. Так что, наверное, я бы всё-таки не советовал сюда ехать жить без какой-то веской на то причины. Хоть и красиво тут.

Тимофей Захаров, докер-механизатор, 22 года

Родился и вырос на Чукотке в городе Певек.

Я живу уже 22 года в одном из трёх существующих на Чукотке городов - Певеке. Людей в городе мало, по ощущению, 2-3 тысячи, кругом пятиэтажные, крашеные в яркий цвет, домики. Погода холодная, дует ветер Бора со скоростью до 32 м/с зимой. Он выдувает весь снег и остается лёд.

День мой начинается в восемь утра, я встаю и иду до работы пешком -10-15 минут, город небольшой, здесь везде можно пешком. Работаю в Морпорту докером-механизатором, разгружаю корабли с грузом на кране, работаю по десять часов во время навигации, а обычно восемь.

Причал на работе ТимофеяПосле работы могу пойти отдыхать в кинотеатр «Айсберг» - тут есть бильярд, могу в кафе «Ромашка» или бар"Арабика" зайти.

За границей я вообще ни разу не был, отдыхаю в России.

В этом году билеты сильно подешевели (34 000 - 25 000 рублей) в одну сторону.

Это дешевле, чем было обычно.

Власти пытаются как-то развивать Чукотку, но всё равно мы отстаем от материка как минимум лет на 5 по развитию. Я бы и уехал, да было куда. И привык уже к спокойствию, на материке другой ритм жизни.

Тут свои приколы. Например, мы с друзьями однажды удирали от медведя на мотоцикле.

В августе 2010 поехали с ребятами на мотоциклах на рыбалку. Втроём расположились у Чёрной речки, где стоят балки (сарай с печкой для обогрева и спальными местами - прим.ред). Наловили рыбы и уже уезжать собрались, вдруг слышим в стороне заброшенных балков шумкакой-то. «Послышалось»,- подумали мы, и дальше собираться стали.

Опять шум. Обернулись, а там уже такая картина: на нас с огромной скоростью несётся и ускоряется злой бурый медведь.

Мы скорее начали заводить технику, а она как на зло, стояла долго - не заводится. С трёх попыток завели, за это время уже с жизнью проститься успели.

Ударили по газам, а он за нами бежит, не отстаёт. А там дорога плохая,вот-вот упадёшь, завязнешь в грязи - и готов медвежий обед.

Спаслись в итоге.

C 1990 по 2014 годы население Чукотского автономного округа сократилось более чем в три раза - со 164 тысяч человек до 51 тысячи. Корреспондент «Русской планеты» съездил на Чукотку и узнал, как воспринимают эту землю ее временные постояльцы и кто считает ее своим домом.

Северный полис

«Илья Валентинович, куда обратиться, чтобы вернуть корзины для мусора на детскую площадку?» Исполняющий обязанности мэра Анадыря Илья Давиденко каждый день заходит на городской форум и отвечает на вопросы жителей. Если верить данным портала, с этого у главы начинается утро. Ответы датируются временем 9:15– 9:30 - это сразу после планерок в мэрии. У Давиденко две квартиры в Москве и ближайшем Подмосковье, но живет он вместе с семьей в Анадыре. Ему 40 лет, и на должность исполняющего обязанности мэра он пришел в апреле этого года - с поста первого заместителя губернатора Чукотки. Осенью Давиденко идет на выборы.

Он говорит, что хочет выстраивать новый стиль управления. Поэтому общается в соцсетях, ходит на работу пешком и приглашает к себе на прием тех, у кого есть вопросы и предложения. А еще он собирается создать общественный совет из гражданских активистов и дать им возможность управлять Анадырем вместе с ним.

Проблемы найти таких людей нет. В Анадыре я лично знаю 70% жителей (население столицы региона составляет 14 тысяч человек. - РП). И этот совет будет общаться с населением напрямую. Например, сегодня мы обсуждаем проблемы в здравоохранении. Зовем главного врача больницы и просим его ответить на вопросы жителей города.

- Это будет работать на постоянной основе?

Конечно. Просто с людьми надо разговаривать. Я одно время был главой района, провел несколько проектов, а потом мне жители сказали: «Илья, а зачем вы это сделали? Вы хороший парень, но нам это не надо». И тут я понял: мы привыкли жить в роли больших начальников и думать, что все, что мы делаем для народа, - счастье. Не бывает такого.

Илья Давиденко. Фото предоставлено пресс-службой администрации города

Давиденко имеет дело с населением, которое знает, что рано или поздно уедет из города. Большая часть жителей с наступлением пенсии переселяется в центр страны, пользуясь тем, что надбавки высокие, а пенсионный возраст наступает на 5 лет раньше, чем на основной территории России. Будут ли эти люди что-то делать для Анадыря? Глава города рассуждает так: если живешь в общежитии, можно просто ждать, что съедешь через год, а можно поклеить обои, потому что этот год ты не хочешь жить в хлеву. Он считает, что лучше «клеить». Сам Давиденко тоже уедет. Он уже знает день: 5 августа 2029 года, на следующий день после своего 55-го дня рождения.

Понимаете, здесь климат не для жизни. Здесь нельзя жить, по медицинским показаниям.

Человек за бортом

Уже несколько недель каждое утро Александр Осипов приходит в порт поселка Эгвекинота и ждет корабля. Осипов приходит, а корабль - нет. И Александр бредет на работу, а на следующее утро снова появляется в порту. В Эгвекиноте живет 3 тысячи человек. Есть школа, библиотека, несколько кафе, тренажерный зал, порт и аэропорт. Раньше в этом районе работали оловянный и вольфрамовый рудники, и это было процветающее место. В 90-х годах промышленность развалилась, и сейчас часть домов в Эгвекиноте зияет пустыми окнами. В магазинах почти нет непросроченных продуктов. Кетчуп годен до 2013 года, молоко длительного хранения испортилось полгода назад и теперь продается только для выпечки, свежие фрукты и овощи отсутствуют.

Продукты в Эгвекинот привозят морем. А когда навигация закрывается - вездеходами и самолетами, уже в куда меньших объемах. Сейчас, в июле, все ждут первого корабля. А он не может пройти: трется во льдах на входе в залив. Здесь так бывает. Александр Осипов встречает корабль в порту, потому что он главный редактор районной газеты «Залив Креста» и единственный сотрудник местной телепрограммы новостей. Сам снимает, сам пишет закадровые тексты, сам монтирует. И ему надо как можно раньше сообщить всем, что судно пришло. Но вообще-то Осипов - геолог, который с развалом добывающей промышленности остался без работы. Он несколько раз писал статьи в газеты, и после этого его взяли в штат журналистом.

Почему не уезжаете?

В январе! В Краснодарский край! Покупаю там квартиру и у-ез-жа-ю.

В 90-е Осипов писал о нецелевом использовании денег чиновниками, о нищете оленеводов, о невыплате зарплат. Его, как рассказывает, незаконно лишали работы, отбирали печатное оборудование, он уезжал в Москву временно пересидеть в Союзе журналистов, чтобы его не преследовали по ложному обвинению. Сейчас он работает в газете, финансируемой администрацией района. И ни с кем больше не ругается.

Служить бы рад

В Эгвекиноте возводится каменный храм. У подножия сопки, на берегу залива, с золотыми куполами и пространством для молящихся площадью 100 квадратных метров. Смотрится он там, как Эйфелева башня в деревне. А пока он строится, приход располагается в обычной жилой квартире в хрущевке. И здесь пусто. Сидим только мы и глава прихода иеромонах Евлогий (Родюков). Батюшка Евлогий - монах. Он служил в Хабаровском крае, потом попросился в монастырь. Вместо этого его отправили на Чукотку сроком на два года - и никуда не переводят уже шесть лет. По его словам, на богослужениях здесь бывает не больше 15 человек, а иногда и вообще никто не приходит. И священнослужитель сидит в этой квартире один. Периодически ходит в фитнес-клуб и баню. И даже новый храм его не радует.

Я должен жить в монастыре или хотя бы в условиях, приближенных к нему. А здесь нет ни духовника, ни возможности исповедоваться, ни собрата. Я один в пустом пространстве. Священник в приходе - это батюшка. То есть папа, отец. Это тот, кто приход как семью обустраивает. А монашествующий не должен этим заниматься. Монахи без монастырей - шаталова пустынь, шляются.

- Ну вы здесь светской жизнью живете: спортзал, баня.

Так это от безысходности! Это возможность в здравом уме пребывать! Тут либо деградация от безделья, либо регулярное занятие, которое позволяет разгружать мозги и не дает возможности совсем развалиться.

А как же ваша православная миссия здесь? Кто ее будет исполнять?

Чтобы ее исполнять, надо жить с людьми. Не 2– 3 года, а всю жизнь. И это должны быть семейные священники, а не монахи. Но кто на это решится? Может быть, конечно, найдутся такие: «Если не мы, то кто же? Душу положить за други своя!» - и приедут. Но разбегутся же от этой изоляции! Здесь всей чукотской экзотики - на две недели впечатлений. А дальше никому не нужна такая экзотика. Это подвиг - здесь жить.

Иеромонаху Евлогию 42 года. Сколько еще лет он проведет в Эгвекиноте, не знает. А шансов попасть в монастырь у него с каждым годом все меньше. И он, кажется, смирился со своей участью остаться здесь: собрался поступать на заочное отделение местного техникума, учиться на бухгалтера-экономиста.

Про героя Романа

На Чукотке жить холодно, дорого и неудобно в транспортном плане. Дорого - это когда в июле килограмм бананов или помидоров стоит 450 рублей, кабачков - 470, восемь рулонов туалетной бумаги - 495 рублей. При этом зарплаты бюджетников не сильно превышают московские: начальник отдела в окружном правительстве получает около 70 тысяч, учитель на 1,8 ставки – 77– 90 тысяч. А неудобно - это когда вылет из Анадыря в поселок всю неделю откладывают из-за тумана, а теплоход встает во льдах на несколько суток.

При этом ни в столице, ни в райцентрах мы не увидели разрухи. Рядом со старыми пустыми домами стоят новые, либо отреставрированные - на специальных сваях для условий вечной мерзлоты, построены школы по северным канадским технологиям. На улицах чисто. В Анадыре повсюду детские площадки и футбольные поля. Водители пропускают пешеходов, в том числе в неположенном месте. Продавцы догоняют клиентов, забывших забрать купленный товар с прилавка. Здесь это называют отложенным «эффектом Абрамовича».

Последний грузовой корабль отходит из порта города Анадыря в связи с закрытием навигации. Фото: Константин Чалабов / РИА «Новости»

Когда сюда пришел Роман Аркадьевич, он сразу сделал два главных шага: зарегистрировал здесь «Сибнефть» и создал свои внебюджетные фонды. Я знаю, что через эти фонды за время его правления прошло около $2 млрд, - рассказывает
и.о. мэра Анадыря Илья Давиденко.

Экс-губернатор Абрамович на Чукотке - икона. Местные говорят, что он спас регион: часть населенных пунктов снес и отстроил заново, сократил чиновничий аппарат и избежал таким образом бюджетных «распилов», за первый же год привлек столько инвесторов, сколько не приходило за предыдущие 10 лет. Отдал долг региона размером в пять годовых бюджетов и выплатил задолженности по зарплате. На внебюджетные деньги самолетами вывозил нищих сельских детей на
Черное море, где их одевали в чистую одежду и вдоволь кормили. В некоторых офисах мы видели портреты Абрамовича в рамках. Говорят, они есть и в квартирах.

У нас в одном поселке в кафе приезжий как-то сказал плохое слово про Романа Аркадьевича. Так его побили, разбили ему об голову бутылку и вытолкали на улицу, - говорит Илья Давиденко.

С 2013 года Абрамович больше не имеет никаких официальных постов на Чукотке (в июле 2013 года он добровольно сложил полномочия депутата и спикера парламента Чукотского АО из-за закона о запрете иметь имущество за рубежом). Пока регион без него справляется, но главный тренд, который он заложил - Чукотка это место временного проживания для некоренных народов, - остается неизменным.

Эту ту самую историю нам прислала наша читательница Валентина Тимонина. Валентина, спасибо вам! Дорогой читатель, пожалуйста, бери пример с Валентины и тоже присылай свою ту самую историю, потому что мы их собираем: весь ад, жесть, боль, ужас и счастье, лучшие и самые невероятные воспоминания - всё это к нам. Спасибо!

Однажды я уехала работать на одну маленькую и, естественно, гордую радиостанцию в Анадыре на Чукотке. Об этом месте я не знала ничего, а решение о поездке было принято и исполнено в течение трёх дней. Поэтому в начале сентября я внезапно обнаружила восемнадцатилетнюю себя в самолёте, летящем девять часов на самый край земли. Рядом со мной сидел мужчина с бородой, который сопровождал девятерых своих приёмных детей и жену из поездки по российским монастырям. Ко мне он тоже сразу проникся отеческими чувствами и предложил звонить, если понадобится чайник или занавески. А также дал полезный совет: есть много моркови, иначе вернусь без зубов. Все мои знакомые в Анадыре потом оказались людьми с полным комплектом зубов и проблем не испытывали. Кроме одного коллеги, которому зубы выбили недовольные чукотские радиослушатели.

Мою трёхлетнюю жизнь на Чукотке я люблю иллюстрировать несколькими историями. Первая - про пургу.

Пурга на Чукотке - это настоящее стихийное бедствие, правда, привычное. Все знают, что делать, как себя вести и как не теряться. Правда, всё равно регулярно теряются. Во время пурги становится тепло, около минус трёх, поднимается сильнейший ветер, который швыряет во все стороны снег, подоконники, маленьких собачек. Впервые я столкнулась с пургой как-то утром, когда шла на работу. Сначала между домов идти было сносно. Сложно, конечно: казалось, ветер собьёт с ног, но я продвигалась вперёд. Когда же я подошла к главному (одному из двух) городскому перекрёстку, я поняла, что сделать шаг не могу. Если я оторву хоть одну ногу от земли, то меня унесёт на другой конец города (не так уж далеко, честно говоря). Я обхватила светофор руками и решила ждать конца пурги (он наступит через двенадцать часов). Мимо меня прошёл огромный мужчина, к которому верёвкой был привязан крошечный школьник. Перпендикулярно мне женщина переходила дорогу на четвереньках. Только я решила полностью отдать себя в руки панической атаки, как меня оторвало от земли: другой огромный мужчина схватил меня в охапку (одной ручищей) и понёс через дорогу. Возможно, он и сказал мне что-то вроде: «Позвольте пронести вас сквозь этот разрывающий лёгкие ветер», - но во время пурги шум стоит невозможный. Короче, он донёс меня до сплошной линии, когда ветер сбил с ног нас обоих. Далее мы передвигались на четвереньках. На другой стороне от ветра нас немного скрыл дом, и мы расползлись по своим делам.


Пожалуй, лучшее, что я привезла с Чукотки - это умение править собачьей упряжкой. Гуляла как-то неподалёку от Анадыря и увидела ярангу, поставленную на берегу лимана. В яранге обнаружился сухой старичок Владимир. В глаза первой бросалась его борода. Она была заплетена в две косички, связанные узлом. Владимир пояснил, что он дал себе слово не состригать бороду до тех пор, пока не закончит свой перевод «Слова о полку Игореве». Дело в том, что Владимир уверен: чукотский язык - это малоизменённая версия древнерусского. И если исходить из этого, смысл всего текста «Слова» становится совершенно иным. Переводом он занимался, когда не был каюром, то есть хозяином и водителем собачьей упряжки. Владимир напоил чаем с тундровыми ягодами, сыграл на баяне, прочитал кое-что из своего перевода. И предложил прокатиться. У упряжки, которая досталась мне, было два вожака: Бочка и Борода. Как они неслись! Ездовые собаки начинают чувствовать усталость только через сто первых километров, а бег по снежной равнине - любимое их занятие.

Краткий курс управления собачьей упряжкой: направо - кричишь «поть-поть», налево - горловое «кххх», быстро прямо - любые громкие весёлые звуки. Поэтому мы в своих катаньях представляли собой удивительное зрелище: трое нарт, пятьдесят собак, люди кричат, поют, хохочут.

Первый раз мне разрешили поехать самой только после нескольких тренировок. Всё шло хорошо, пока я не спрыгнула с нарт, чтобы бежать рядом с упряжкой: это, по заверениям Владимира, снимает нагрузку с собак, они будут двигаться быстрее. Попробуйте спрыгнуть с нарт, когда они несутся на полной скорости! Я сразу же упала. А потом побегайте-ка по снегу в костюме, который достаточно большой и тёплый, чтобы в минус сорок было ок. Наконец, думаю, Бочка и Борода изначально планировали от меня избавиться. Я лежу на снегу, мои собаки убегают вдаль. Слева, по идее, база, там их может поймать Владимир. Надо только сказать собакам, чтобы шли налево! Ага, теперь попробуйте громко крикнуть горлом: «Кххх!» Короче, Владимир догнал их на другой упряжке, но меня даже не ругал.

А однажды зимой у Владимира стали замерзать щенки. И он на время холодов раздавал их знакомым. Мне досталась Альфа. Она бегала по квартире двадцать часов без остановки, сожрала весь линолеум и выросла вожаком упряжки, в чём я вижу прямую свою заслугу.


Анадырь отделён от посёлка, где находится аэропорт, лиманом. Летом его можно пересечь на пароме, который сопровождают белухи. Как-то в августе мы с моим спутником отправились на ту сторону лимана на романтическое свидание. Гуляли по холмам и заброшенным посёлкам, дремали в ароматной тундре и не следили за временем. И оказалось, что мы пропустили паром. Августовская ночь на Чукотке всё же холодна, но мой спутник был опытным путешественником, так что мы решили ночевать на берегу. С собой у нас было несколько сосисок и половина батона. Мы накидали веток на палет, который нашли тут же, - получилась кровать. С одной стороны у нас был лиман, с трёх других мы разожгли костры. Я бы не стала советовать повторять эту схему на свидании, потому что холодно было нечеловечески. Утром мы пожарили свои сосиски и хлеб и пошли на паром. На берегу мы встретили очень толстого мужчину в трусах. Он валялся на одеяле, загорал. На нём была кепка ЛДПР, рядом был воткнут флаг ЛДПР. Он подарил нам значки ЛДПР и сказал, что уверен, что у нас будут красивые дети. Учитывая его партийную принадлежность, у меня не было никаких сомнений, что это подлая ложь.