Ви́ктор Миха́йлович Черно́в (25 ноября (7 декабря) 1873, Хвалынск, Саратовская губерния - 15 апреля 1952, Нью-Йорк) - русский политический деятель, один из основателей партии социалистов-революционеров и её основной идеолог.
Родился в городе Хвалынске Саратовской губернии в семье уездного казначея, получившего дворянство. После смерти матери воспитывался мачехой. Обучаясь в Саратовской гимназии, Чернов приобщился к достижениям демократической политической жизни (в первую очередь к творчеству Н. А. Добролюбова и идеолога народничества Н. К. Михайловского) - Саратов считался одним из главных центров революционного движения. После учёбы поступил на юридический факультет Московского университета. В революционном движении участвовал с конца 1880-х. В студенческие годы предпочитал изучению марксизма анализ произведений Толстого и Достоевского, которых сам называл «друго-врагами».

В начале 1890-х присоединился к движению народников, встречался с Михайловским, вёл полемику с социал-демократами с позиций крестьянского социализма. В 1894 году Чернов был привлечён старым революционером Марком Андреевичем Натансоном к работе в формируемой им подпольной партии «Народное право», призванной объединить всё социалистическое движение в стране - как марксистов, так и общинных социалистов. За участие в партии арестован и заточён в Петропавловскую крепость, где провёл около полугода. После выплаты залога был выслан в Камышин.
Приехав в 1895 году в Тамбов, Чернов организовал сеть крестьянских «братств» по всей губернии. Неспособность народников создать подобные группы в других частях Российской империи подтолкнула Чернова к выводам о неэффективности методов индивидуального террора, идейном кризисе народничества и необходимости обновления его идеологической базы. Свою новую теорию он рассматривал как вариант социалистического развития для стран с преобладанием крестьянства в структуре общества. Для согласования новой программы народничества с новейшими европейскими концепциями в 1899 году по собственному желанию выехал в эмиграцию в Цюрих.

Сразу после создания партии эсеров в 1902 году вступил в её ряды и стал редактором её печатного органа «Революционная Россия». В 1904 году принял участие в Парижской конференции революционных и оппозиционных партий России, а в 1905 году - в Женевской межпартийной конференции. На родину вернулся после выхода Манифеста 17 октября 1905 года. Не имея отчётливого представления о характере Первой русской революции, призвал «не распылять сил революции», что требовало осмотрительности и выдержанности, и даже резко не одобрил участия своих последователей в вооружённом восстании в Москве. Бойкотируя совместно с другими лидерами эсеров и РСДРП выборы в Первую Государственную Думу, Виктор Чернов участвовал в следующих выборах и вместе с Н. Ракитниковым возглавил фракцию эсеров во Второй Думе. Однако поражение революции не ослабило, а напротив, радикализировало представления Чернова, и тот принял активное участие в разработке не осуществлённого покушения на царя.

После Февральской революции был министром земледелия во Временном правительстве Керенского. На выборах в Учредительное собрание партия эсеров получила большинство голосов, и многие рассчитывали, что Чернов станет новым премьер-министром. Чернов был избран председателем Учредительного собрания.
После роспуска Учредительного собрания в 1918 году - участвовал в борьбе с советским режимом. В августе 1920 г. по решению ЦК ПСР эмигрировал, жил в Эстонии и Германии, затем в Чехословакии и Франции. Занимался общественно-политической, научной и литературно-публицистической деятельностью. Накануне вступления немецко-фашистских войск в Париж перебрался на остров Олерон, а затем в Лиссабон, откуда вместе с третьей женой (И. С. Сырмус-Пыдер) в июне 1941 г. эмигрировал в США. Поселился вНью-Йорке и до конца жизни активно участвовал в деятельности Нью-Йоркской группы партии социалистов-революционеров, был одним из редакторов партийного журнала «За свободу», занимался научной работой, писал мемуары.

Русский политический деятель, эсер, один из главных теоретиков партии по аграрному вопросу. Родился в г. Новоузенске Самарской губ. в дворянской семье, с революционной литературой познакомился в гимназии. На втором курсе юридического факультета Московского университета был арестован за революционную пропаганду, амнистирован по случаю коронации Николая II . Вступил в партию эсеров , вел революционную пропаганду среди крестьян.

После отъезда за границу в конце 90-х гг. XIX в. стал членом ЦК партии эсеров, редактором "Революционной России" . Признавал необходимость террора в городе, но отрицал ведение его в деревне, считая главным методом борьбы там пропаганду революционных идей в целях подъема масс.

В 1905 -1907 гг. находился на нелегальном положении в России, участвовал в работе Петербургского совета рабочих депутатов. После разоблачения Е. Ф. Азефа в числе других пяти членов вышел из ЦК партии эсеров. В 1912 г. редактор эсеровского журнала "Заветы". В 1915 -1916 гг. был участником Циммервальдской и Кинтальской конференций. После Февральской революции 1917 г. - министр земледелия в первом и втором коалиционных составах Временного правительства . В январе 1918 г. избран председателем Учредительного собрания . Участвовал в организации эсеровских мятежей на Волге в 1918 г. Возглавил съезд бывших членов Учредительного собрания в Уфе. В 1920 г. эмигрировал во Францию . Во время второй мировой войны участвовал в движении Сопротивления . Умер в США в 1952 г.

Источник - Википедия

Виктор Михайлович Чернов
1-й Председатель Всероссийского Учредительного Собрания 5 января (18 января) - 6 января (19 января) 1918 года
Гражданство: Российская империя
Рождение: 25 ноября (7 декабря) 1873 Хвалынск, Саратовская губерния
Смерть: 15 апреля 1952 (78 лет)
Партия: Партия социалистов-революционеров

Виктор Михайлович Чернов (25 ноября (7 декабря) 1873, Хвалынск, Саратовской губернии - 15 апреля 1952, Нью-Йорк) - русский политический деятель, мыслитель и революционер, один из основателей партии социалистов-революционеров и её основной идеолог. Первый и последний председатель Учредительного собрания.

Ранние годы
Виктор Михайлович Чернов родился в 1873 году в городе Хвалынске Саратовской губернии. Отец, Михаил Николаевич Чернов, был уездным казначеем, мать, Анна Николаевна Булатова , происходила из старинного дворянского рода. Семья проживала сначала в Новоузенске, а затем в Саратове, Хвалынске и Камышине. После смерти матери, наступившей в 1875 году, Виктор с сёстрами воспитывался мачехой. Всё свободное время проводил на Волге среди босяков.
В 1882 году Виктор поступил в саратовскую гимназию . Обучаясь в гимназии, Чернов приобщился к достижениям демократической мысли - к творчеству Н. А. Добролюбова, Н. Г. Чернышевского и идеолога народничества Н. К. Михайловского. Саратов считался одним из главных центров революционного движения. В 1884 году старший брат Виктора, Владимир, был арестован за хранение нелегальной литературы и исключён из гимназии. В годы учёбы в гимназии Чернов познакомился с рядом неблагонадёжных лиц - бывшим ссыльным В. А. Балмашёвым (отцом С. В. Балмашёва), народником М. А. Натансоном и народовольцем А. В. Сазоновым . В 1890 году Чернов был арестован во время обыска на квартире Сазонова. После этого он оказался под подозрением и был поставлен под особый надзор. По ходатайству отца в 1891 году был отчислен из саратовской гимназии и отправлен учиться в Дерпт .
В студенческих кружках
Проживая в Дерпте, Чернов под влиянием старшего брата оказался в среде демократического студенчества. Посещал собрания студенческих кружков и был свидетелем споров между марксистами и народниками . Во время каникул побывал в Петербурге, где оказался уже на собрании нелегального кружка петербургской «Группы народовольцев». В Петербурге Чернов впервые познакомился с марксистами - Ю. О. Мартовым и П. Б. Струве , выступавшими в роли оппонентов народовольцев. Молодой человек стремительно втягивался в революционное движение.
В 1892 году Чернов успешно закончил дерптскую гимназию и поступил на юридический факультет Московского университета. Обучаясь в университете, Чернов принял активное участие в деятельности «Союза московских объединённых землячеств», созданного для взаимопомощи его членов, и входил в состав его Совета. Деятельность Совета носила оппозиционный характер, большинство его участников придерживались народнических взглядов. В Москве Чернов познакомился с В. А. Маклаковым, П. Н. Милюковым, Е. Д. Кусковой, С. Н. Прокоповичем, В. И. Ульяновым-Лениным и другими известными впоследствии деятелями. В студенческие годы активно изучал марксизм и штудировал произведения Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского, которых сам называл «друго-врагами». Принимал участие в спорах с марксистами, в которых отстаивал народнические идеи. В 1894 году по поручению Совета «Союза землячеств» совершил поездку в Петербург, где познакомился с Н. К. Михайловским и вручил ему адрес от московского студенчества. Михайловский разочаровал Чернова своим неприятием террора.

Начало революционной деятельности
В 1894 году Чернов познакомился с бывшим народовольцем Н. С. Тютчевым, одним из основателей партии «Народное право» . По рекомендации Тютчева Чернов встретился с Натансоном и выразил готовность сотрудничать с новой партией. Однако от вступления в партию он воздержался, так как не был удовлетворён её умеренной программой, в которой отсутствовали положения о терроре и социалистическом идеале. В апреле 1894 года за причастность к нелегальной деятельности партии Чернов был арестован и привлечён к дознанию. Содержался в Москве в Пречистенском полицейском доме, где его допрашивал знаменитый Сергей Зубатов . Зубатов пытался переубедить молодого революционера и склонить его к сотрудничеству, но не достиг успеха. После отказа дать откровенные показания Чернов был переведён в Петропавловскую крепость, где провёл около полугода, а затем в Дом предварительного заключения. После выплаты залога был выслан в Камышин, а затем в Саратов и в Тамбов.
Время, проведённое в заключении, Чернов использовал для продолжения самообразования. В Доме предварительного заключения он штудировал «Критику чистого разума» И. Канта, «Историю материализма» Ф. Ланге, «Капитал» К. Маркса, труды Э. Геккеля, Г. Спенсера, Ч. Дарвина, П. Б. Струве, Г. В. Плеханова и др. В тюрьме окончательно сложились его социально-политические и философские воззрения. Здесь была написана его первая большая научная статья «Философские изъяны доктрины экономического материализма», содержавшая в зародыше все идеи, которые он впоследствии защищал в своих сочинениях.

Пропаганда в Тамбовской губернии

Приехав в 1895 году в Тамбов , Чернов устроился работать канцелярским служащим в местное губернское земство. Вскоре он познакомился с одним из самых ярких земских деятелей Тамбовской губернии - А. Н. Новиковым, на которого оказал большое влияние (через несколько лет этот крупный землевладелец, политические взгляды которого неуклонно эволюционировали в направлении «справа - налево», стал членом партии социалистов-революционеров).
В Тамбове развернулась активная литературно-публицистическая деятельность Чернова, сделавшая его видным идеологом народничества. Первоначально он публиковался в «Орловском вестнике» и «Тамбовских губернских ведомостях», затем в журнале «Новое слово», и наконец, в крупнейшем народническом журнале «Русское богатство». В своих статьях он полемизировал с теоретиками марксизма и развивал идеи народнического социализма. Статья «Экономический материализм и критическая философия» была опубликована в московском журнале «Вопросы философии и психологии». В области теоретической философии Чернов отстаивал эмпириокритицизм Э. Маха и Р. Авенариуса, в области социологии - «субъективный метод» П. Л. Лаврова и Н. К. Михайловского, а в области экономики следовал Марксу. Признавая авторитет Маркса, направлял свою критику в адрес его вульгарных последователей.
В Тамбове продолжилась и революционная деятельность Чернова. В 1898 году Чернов женился на учительнице местной воскресной школы Анастасии Николаевне Слетовой и сблизился с её братом - Степаном Николаевичем Слетовым . Оба были активными участниками местных народнических кружков. Вместе со Слётовыми Чернов повёл революционную агитацию в среде местного крестьянства. Для пропаганды в деревне социалистических идей были созданы особые «летучие библиотеки». В селе Павлодар Борисоглебского уезда Чернов основал крестьянскую организацию «Братство для защиты народных прав». Устав «Братства» гласил, что земля должна перестать быть собственностью частных владельцев и перейти в руки всего трудящегося народа. В том же 1898 году был созван съезд представителей крестьянства от пяти уездов Тамбовской губернии. Съезд принял программный документ «Письмо ко всему русскому крестьянству», содержавший призыв объединяться в тайные «братства для защиты народных прав». Замысел Чернова состоял в том, чтобы покрыть всю Россию сетью крестьянских организаций.

В Аграрно-социалистической лиге
В мае 1899 года Чернов вместе с молодой женой выехал за границу. Целью поездки было продолжить своё образование, ознакомиться с достижениями мировой социалистической мысли и установить связи с представителями революционной эмиграции. Вскоре он прибыл в Швейцарию и поселился в Цюрихе. В Швейцарии Чернов выступил с инициативой создания внепартийной организации, которая бы занималась изданием и распространением нелегальной литературы для крестьян. Первоначально со своей идеей Чернов обратился к социал-демократам П. Б. Аксельроду и Г. В. Плеханову. Однако последние, узнав о его связях с народником В. П. Воронцовым, наотрез отказались от сотрудничества. Тогда Чернов обратился к лидеру заграничного «Союза русских социалистов-революционеров» Хаиму Житловскому . Житловский свёл Чернова с основными группами русской народнической эмиграции - «Группой старых народовольцев» во главе с Петром Лавровым и лондонским «Фондом вольной русской прессы», объединявшим ветеранов народнического движения. Инициатива Чернова была поддержана умиравшим Лавровым, а его секретарь Семён Анский заручился поддержкой лондонских ветеранов.
Сразу после смерти Лаврова, в феврале 1900 года, состоялось основание организации, которая получила название Аграрно-социалистической лиги . В число основателей Лиги вошли В. М. Чернов, С. А. Анский, Х. О. Житловский, Л. Э. Шишко, Ф. В. Волховский и Е. Е. Лазарев. Лигой были изданы обращение «К товарищам по мысли и по делу» и программная брошюра «Очередной вопрос революционного дела». В программной брошюре, написанной Черновым, говорилось о необходимости возобновить революционную работу в крестьянстве , без опоры на которое «никакая революционная партия не сможет нанести в России серьёзного, решительного удара буржуазно-капиталистическому режиму». На протяжении нескольких лет Лига успешно издавала и переправляла в Россию нелегальную литературу. Распространением её среди крестьянского населения занимались местные народнические кружки. К работе в Лиге были привлечены известные литераторы Н. А. Рубакин, В. И. Дмитриева и другие. Всего за несколько лет работы Лигой было издано более 317 тысяч нелегальных брошюр (более 1 миллиона страниц). В дальнейшем Аграрно-социалистическая Лига влилась в состав Партии социалистов-революционеров.

В Партии социалистов-революционеров
В 1902 году в России произошло образование единой Партии социалистов-революционеров. Партия возникла в результате слияния трёх революционных организаций: «Южной партии социалистов-революционеров», «Северного союза социалистов-революционеров» и «Рабочей партии политического освобождения России». В том же году за границу с объединительной миссией выехали три представителя новой партии - Григорий Гершуни , Мария Селюк и Евгений Азеф . Проведя успешные переговоры, приезжие достигли соглашения о слиянии с новой партией заграничного «Союза русских социалистов-революционеров» и других народнических групп. Официальным органом партии становилась газета «Революционная Россия» , издательство которой переносилось в Женеву. Теоретическим органом партии признавался «Вестник русской революции», издававшийся в Париже Н. С. Русановым и И. А. Рубановичем. В январе 1902 года «Революционная Россия» открыто объявила о создании новой партии.
Сразу после создания партии эсеров Чернов вступил в её ряды и вместе с Михаилом Гоцем стал редактором её печатного органа «Революционная Россия». Чернов был избран членом ЦК новой партии и впоследствии переизбирался в ЦК всех его составов. В том же году была основана «Боевая организация партии социалистов-революционеров» , ставившая своей целью террористическую борьбу. Во главе боевой организации стали Г. А. Гершуни и его заместитель Е. Ф. Азеф . 2 апреля 1902 года боевая организация заявила о своём существовании убийством министра внутренних дел Д. С. Сипягина , исполнителем которого был С. В. Балмашёв. Вскоре после убийства Чернов опубликовал в «Революционной России» статью «Террористический элемент в нашей программе», в которой обосновывал тактику индивидуального террора. В последующие годы Чернов посвятил себя революционной публицистике, сделавшись главным теоретиком партии. Он был автором большинства статей, посвящённых программе и тактике партии, в 77 номерах «Революционной России». Помимо статей в «Революционной России», Чернов выступал с публичными лекциями, в которых отстаивал идеологию социалистов-революционеров. Появление новой партии вызвало переполох в стане социал-демократов, которые бросили на борьбу с ней свои лучшие силы. Несмотря на это, в августе 1904 года на международном конгрессе в Амстердаме партия эсеров была принята в ряды II Интернационала.

Начало Первой русской революции
В 1904 году в России на фоне русско-японской войны стала назревать революционная ситуация. 15 июля 1904 года террористом боевой организации эсеров Е. С. Созоновым был убит министр внутренних дел В. К. Плеве . С приходом нового министра П. Д. Святополк-Мирского в стране началась кампания за введение конституции, руководимая либеральным «Союзом освобождения». В сентябре 1904 года Чернов вместе с М. А. Натансоном и Е. Ф. Азефом представлял партию эсеров на Парижской конференции революционных и оппозиционных партий России, на которой обсуждалась тактика совместной борьбы с самодержавием. На конференции были приняты совместная резолюция и тактическое решение: всем партиям действовать самостоятельно, но одновременно, что выражалось формулой «врозь наступать и вместе бить».
В январе 1905 года в России началась Первая русская революция. Толчок революции дали События 9 января 1905 года, которые возглавил священник Георгий Гапон . Эсеры отреагировали на события мгновенно и организовали переправку Гапона за границу. В апреле 1905 года под председательством Гапона состоялась Женевская межпартийная конференция, на которой партию эсеров вновь представлял Чернов. Конференция выработала совместную резолюцию, провозглашавшую целью вооружённое восстание, и выработала ряд ценных тактических соглашений. В течение весны эсеры продолжали использовать популярность Гапона, издавая массовыми тиражами его революционные воззвания, написанные в духе брошюр Аграрно-социалистической лиги. Чернов пытался обратить Гапона в правоверного эсера, однако из этого ничего не вышло, и в дальнейшем их пути разошлись. Порвав с эсерами, Гапон принялся за создание беспартийного рабочего союза, а после возвращения в Россию был убит группой эсеровских боевиков по подозрению в предательстве. Одним из лиц, принимавших решение о его убийстве, был Виктор Чернов.

Деятельность по возвращении в Россию
После Манифеста 17 октября 1905 года Чернов через территорию Финляндии возвратился в Россию. По возвращении принял участие в издании первой легальной газеты партии эсеров «Сын отечества» , редактором которой был избран Г. И. Шрейдер. Газета должна была заменить нелегальную «Революционную Россию». В газете сотрудничали как партийные эсеры, так и легальные народники из «Русского богатства» - Н. Ф. Анненский, В. А. Мякотин и А. В. Пешехонов. Последние выступили с инициативой создания единой легальной партии эсеров, которая должна отказаться от нелегальных методов борьбы и отстаивать свои интересы в Государственной Думе. Это встретило возражения со стороны партийных эсеров, настаивавших на невозможности полностью отказаться от террора. Чернов выдвинул компромиссное предложение: не отказываясь принципиально от террора, держать боевую организацию «под ружьём», чтобы в нужный момент снова выйти на арену борьбы. Спор завершился на Первом съезде партии эсеров, на котором группа легальных народников заявила о создании особой Партии народных социалистов.
Первый съезд партии эсеров состоялся в декабре 1905 года в Иматре. На съезде обсуждались вопросы программы и тактики партии в условиях конституционных свобод. Чернов был главным докладчиком на съезде по программным вопросам и автором большинства резолюций съезда. На том же съезде Чернов был избран в новый состав ЦК. Вместе с Черновым в состав ЦК вошли Е. Ф. Азеф, М. А. Натансон, А. А. Аргунов, Н. И. Ракитников и П. П. Крафт. Съезд завершился расколом и отделением от партии её правого и левого крыла. Правые образовали Партию народных социалистов , а левые - Партию эсеров-максималистов . Последние были сторонниками аграрного террора, отвергнутого большинством участников съезда.
Бойкотируя совместно с другими лидерами эсеров и РСДРП выборы в Первую Государственную Думу , Виктор Чернов участвовал в следующих выборах и вместе с Н. И. Ракитниковым возглавил фракцию эсеров во Второй Думе. Однако поражение революции не ослабило, а напротив, радикализировало представления Чернова, и тот принял активное участие в разработке не осуществлённого покушения на царя.

Биография с 1917 года
После Февральской революции был министром земледелия во Временном правительстве Керенского. На выборах в Учредительное собрание партия эсеров получила большинство голосов, и Чернов был избран председателем Учредительного собрания.
После роспуска Учредительного собрания в 1918 году - участвовал в борьбе с советским режимом. В августе 1920 году по решению ЦК ПСР эмигрировал, жил в Эстонии и Германии, затем в Чехословакии и Франции. Занимался общественно-политической, научной и литературно-публицистической деятельностью. Накануне вступления немецко-фашистских войск в Париж перебрался на остров Олерон, а затем в Лиссабон, откуда вместе с третьей женой (И. С. Сырмус-Пыдер) в июне 1941 году эмигрировал в США. Поселился в Нью-Йорке и до конца жизни активно участвовал в деятельности Нью-Йоркской группы партии социалистов-революционеров, был одним из редакторов партийного журнала «За свободу», занимался научной работой, писал мемуары.

Сочинения

Чернов В. М. Записки социалиста революционера. - Берлин-Петербург-М.: Издательство З. И. Гржебина, 1922.
Чернов В. М. Политический дневник // Вопросы истории КПСС. - 1991, № 6.
Чернов В. М. Перед бурей. Воспоминания. - М.: «Международные отношения», 1993. - 408 с. - ISBN 5-7133-0583-X
Чернов В. М. Конструктивный социализм. - М.: РОССПЭН, 1997. - 670 с. - ISBN 5-86004-167-5
Чернов В. М. В партии социалистов-революционеров: Воспоминания о восьми лидерах / Публ., вступ. ст., подгот. текста и коммент. А. П. Новикова и К. Хузер. - СПб.: «Дмитрий Буланин», 2007. - 528 с. - ISBN 978-5-86007-510-8
Чернов В. М. «Я боюсь заграничной оторванности, боюсь эмигрантщины…» Письма из Эстонии 1920-1921 гг. // Исторический архив / Публ. и коммент. А. П. Новикова. - 2008. - Т. № 5. - С. 55-109.
Чернов В. М. Великая русская революция. Воспоминания председателя Учредительного собрания, 1905-1920 / Пер. с англ. Е. А. Каца. - М.: Центрполиграф, 2007. - 438 с. - 3000 экз. - ISBN 978-5-9524-2710-5
«Повелитель тысячи ведомств, которые в России всевластны». В.М. Чернов о И.В. Сталине / Публ., вводная ст. и коммент. А.П. Новикова // Исторический Архив. 2007. № 4. С. 4 – 28.
«Политика дальнего прицела». Тезисы В.М. Чернова о внешней политике И.В. Сталина / Публ., вводная ст. и коммент. А.П. Новикова // Отечественные архивы. 2008. № 2. С. 128 – 131.
«В такой момент, Иосиф Виссарионович, у Вас нет права их подозревать ни в чем…» Письмо В.М. Чернова И.В. Сталину. 1942 г. / Публ., вступ. ст., подгот. текста и коммент. А.П. Новикова // Электронный альманах «Россия. XX век. Документы»
Памяти Н. К. Михайловского / В. Чернов; под ред. Е. К. Брешко-Брешковской, О. С. Минора, В. В. Руднева и С. Л. Маслова Москва: Земля и Воля, 1917 год
Марксизм и славянство: (к вопросу о внешней политике социализма) / Виктор Чернов; Партия социалистов-революционеров Петроград: Тип. Центр. ком. Партии социалистов-революционеров, 1917 год
Марксизм и аграрный вопрос: Ист.-крит. очерк Санкт-Петербург: ред. журн. "Русское богатство", 1906
Международный социализм и война Гельсингфорс: тип. Гельсингфорс. Совета депутатов, 1916 год
Очередной вопрос революционного дела London: Аграрно-социалист. лига, 1900 год
Террористический элемент в нашей программе Б.м. : тип. Партии социалистов-революционеров, 1902 год

Литература
Гусев К. В. В. М. Чернов. Штрихи к политическому портрету. - М.: РОССПЭН, 1999. - 207 с. - ISBN 5-86004-126-8
Коновалова О. В. Политические идеалы В.М. Чернова: взгляд через годы. - Красноярск: Сибирский юридидический ин-т МВД России, 2005. - 212 с. - 300 экз.
В.М. Чернов: человек и политик. Материалы к биографии / Сост. А. П. Новиков. - Саратов: «Аквариус», 2004. - 318 с. - 100 экз.
Новиков А. П. Издательско-публицистическая деятельность В. М. Чернова в Эстонской Республике (1920-1922) // Биографика. I. Русские деятели в Эстонии XX века. - Тарту, 2005. - С. 149-182.
Новиков А. П. Эсеровские лидеры и Кронштадтский мятеж 1921 г. // Отечественная история. - 2007. - Т. № 4. - С. 57-64.
Новиков А. П. Заграничная делегация ПСР - организатор международной антибольшевистской кампании 1922 г. // Новейшая история Отечества XX-XXI вв.: Сб. науч.тр. - Саратов: «Наука», 2007. - Т. Вып.2. - С. 3-28.
Аврус А. И., Новиков А. П. История и судьба одной книги // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. - М.: Издательство ЛКИ, 2008. - Т. 22. - С. 354-372.
Жизнь и деятельность В. М. Чернова (1873-1952). Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012. Проверено 15 декабря 2008.
Коновалова О. В. В. М. Чернов о путях развития России / О. В. Коновалова. - М.: РОССПЭН, 2009. - 383 с.
Новиков А. П. В.М. Чернов и эсеровская эмиграция в начале 1920-х гг. // Новый исторический вестник. 2009. № 1 (19). С. 118 - 127.

Ссылки:
1. Комиссия для расследования дела Татарова
2. Савинков Б.: ЦК партии ПСР распустил Боевую организацию после манифеста 17 окт
3. Заявление Бурцева о том, что Азеф провокатор
4. Допрос Азефа 1909 г
5. Савинков Б.: Поиски провокатора. Допрос и приговор Татарову
18.

Журнал: год

Предельного падения хлебные цены, по данным A.M. Анфимова, достигли в 1895 г., затем началось очень медленное их повышение, но лишь с 1905 г. рост цен принял устойчивый характер 1 . С другой стороны в российской деревне год от года обострялись противоречия, порождённые сохранением пережитков крепостничества и интенсивным развитием капитализма, которые сплетались в своеобразный «гордиев узел» и были чреваты мощным социальным взрывом. Концентрация земельной собственности в руках помещиков не приводила к созданию крупных, использующих передовые технологии и
технику хозяйств, а, наоборот, способствовала консервации в деревне кабальных отношений. Так, по данным земских статистов, 75% всех хозяйственных работ в помещичьих экономиях производилось крестьянскими скотом и инвентарём 2 .
________
* Коновалова Ольга Викторовна, кандидат исторических наук, доцент Сибирского юридического института МВД РФ. Работа выполнена при финансовой поддержке Красноярского краевого фонда науки, грант 9 F0018.

В то же время крестьянство страдало от малоземелья. 12,3 млн. крестьянских дворов владели 136,9 млн. дес. земли. При этом 6,2 млн. дворов имели лишь по 4,9 дес. надельной земли, тогда как для того, чтобы сводить концы с концами, им нужно было в условиях того времени не менее 15 дес. на двор. Малоземелье вынуждало крестьян арендовать землю у помещиков, перманентно повышавших арендную плату. Тем самым значительные средства в виде земельной ренты изымались из сельскохозяйственного производства и расходовались непроизводительно, что вело к дальнейшему обнищанию российской деревни. Кроме того, существенную роль в обострении аграрного вопроса в России играла и политика правительства. Из деревни посредством выкупных платежей выкачивались значительные финансовые ресурсы, что приводило к ещё большему сужению внутреннего рынка. Российское крестьянство в начале XX в. оставалось политически и социально бесправным. Введение института земских начальников, сокращение представительства крестьян в земстве и ограничение крестьянских переселений усугубляли и без того тяжёлую ситуацию, сложившуюся к началу XX в. в деревне.
По мере возможности функцию социальной защиты крестьян брала на себя сельская община. К началу XX в. 83,2% крестьянских надельных земель в Европейской России состояло в общинном пользовании. Однако с развитием капитализма роль общины в уравнительном распределении земли между крестьянами падала. Сплачивая крестьян перед лицом власти и помещика, община в то же время тормозила развитие хозяйственной инициативы более зажиточной части деревни. В итоге возникало явное противоречие: крестьяне держались за общину, помогавшую им устоять в сложных условиях рыночной экономики и малоземелья, и вместе с тем не могли не видеть её тормозящего влияния на развитие их собственных хозяйств.
Что касается власти, то вплоть до начала Первой русской революции ей так и не удалось найти сколько-нибудь радикального решения аграрного вопроса. Правительство демонстрировало полную неспособность выработать эффективную программу выхода из кризиса, бросаясь из одной крайности в другую, то укрепляя общину, то провозглашая курс на её разрушение. Это ещё больше накаляло обстановку в деревне, провоцируя массовые крестьянские выступления. В таких условиях особое значение приобретали программы решения аграрного вопроса, предложенные либеральной общественностью и революционными партиями. Первой и самой радикальной из них была программа партии социалистов-революционеров, ведущую роль в создании которой сыграл её лидер и главный теоретик Виктор Михайлович Чернов (1773-1952).
Начало его работы над аграрной программой партии можно отнести к 1898 г., когда за участие в «Партии народного права» Чернов находился в ссылке в Тамбовской губ, и разработал устав «Братства для защиты народных прав». В нём впервые выдвигались требования ликвидации частной собственности на землю и перехода её в руки всего трудящегося крестьянства. В этот период им был написан также ряд статей по аграрному вопросу для таких изданий, как «Саратовский дневник», «Тамбовские губернские ведомости», «Орловский вестник». Следующий этап в разработке аграрной программы будущих эсеров был связан с созданием в 1900 г. по инициативе Чернова Аграрно-социалистической лиги. Большое значение имели теоретические статьи Чернова по аграрному вопросу, опубликованные в 1900 г. в журнале «Русское богатство», а также его программные работы «Аграрно-социалистическая лига. Очередной вопрос», «Характер современного крестьянского движения», «Социализация земли и кооперация в сельском хозяйстве» и др.
Публикация этих работ и активная организаторская деятельность Чернова за границей, куда он выехал в 1899 г., выдвинули его в ряды лидеров зарождавшейся эсеровской партии. С 1902 г. он становится членом заграничного ЦК ПСР и вместе с М.Р. Гоцем редактирует партийную газету «Революционная Россия». На её страницах в 1902-1905 гг. увидели свет статьи Чернова по программно-тактической тематике, ставшие затем основой сборника «Социалистические этюды» (1908). В это же время он разра батывает и защищает свой проект аграрной программы ПСР, утверждённый после бурных прений на I съезде партии в январе 1906 г.
Для изучения аграрной тематики представляет интерес и серия брошюр Чернова, опубликованных в короткий период политических свобод 1905-1906 гг. и вошедших в сборники «Марксизм и аграрный вопрос», «Пролетариат и трудовое крестьянство» (1906). Наряду с Черновым активную роль в разработке аграрной программы эсеровской партии играли также П.А. Вихляев, К.Р. Качаровский, Н.И. Ракитников 3 . Их взгляды на аграрную программу ПСР, отношение к общине и кооперации были близки к воззрениям Чернова, хотя и не совпадали по ряду моментов.
В 1917 г. революционная волна вынесла Чернова к вершинам власти. Он вошёл в состав Временного правительства, возглавил Министерство земледелия и получил, таким образом, возможность реализовать аграрную программу эсеров. Однако все попытки Чернова в этом направлении кончились провалом. В 1920 г. он эмигрировал из России. Чернов работал в пражском Институте изучения России и издал в 1925 г. большую теоретическую работу «Конструктивный социализм». Им была подготовлена к печати объемная статья «Социальная структура пореформенной России», а также брошюра «Итоги марксизма», так и не увидевшая света по не зависевшим от автора обстоятельствам 4 . Последние 12 лет своей жизни Чернов работал в США над программно-теоретическими вопросами социалистического движения.
В отечественной историографии аграрная программа эсеров не получила однозначной оценки. Такие крупные представители либеральной мысли начала XX в., как П.Б. Струве и М.Я. Герценштейн, считали социально-политическую доктрину эсеров «чудовищным симбиозом» славянофильских и социалистических идей, а аграрную программу партии, разработанную Черновым, — книжной выдумкой доктринального социализма, способной лишь усугубить экономический кризис в стране 5 . В то же время либералы А.А. Кауфман, М.И. Туган-Барановский и Б.А. Кистяковский видели в аграрной программе эсеров ряд достоинств 6 . Последний, например, высоко оценил попытки Чернова подойти к проблемам социализма и, в частности, к проблеме социализации земли с правовой точки зрения и ликвидировать тем самым досадный пробел в социалистической литературе 7 . Историки эсеровского направления, естественно, идеализировали программу своей партии 8 . Так, Р.В. Иванов (Иванов-Разумник) одним из первых попытался определить место Чернова в развитии отечественной общественной мысли и признал его существенный вклад в постановку и разработку вопроса об особенностях капитализма в России и программы социализации земли 9 .
В работах основоположников марксизма не сложилось чёткого отношения к идей ному наследию народничества. На протяжении второй половины XIX в. взгляды К. Маркса и Ф. Энгельса претерпели существенные изменения: от игнорирования спе цифики развития земледельческих стран и скептического отношения к общинным те ориям они пришли к признанию своеобразия российской истории и особой роли в ней общины, которая при условии раскрепощения заложенных в ней демократических и коллективистских традиций может стать точкой опоры «социального возрождения России» 10 . Такая позиция была чётко выражена в последних работах К. Маркса, в частности в набросках письма к В.И. Засулич. Не разделяя субъективно-социологическо го метода народников. К. Маркс и Ф. Энгельс с вниманием отнеслись к возможности использовать общину как рычаг для революционного преобразования социальных от ношений.
В.И. Ленин просмотрел то ценное зерно в постановке проблемы особенностей капитализма в отсталых странах, которое увидели у народников К. Маркс и Ф. Энгельс. Он абсолютизировал универсальность марксовой модели, построенной на данных о развитии западноевропейского капитализма. При этом в полемике с народническими экономистами Н.Ф. Даниэльсоном, В.П. Воронцовым, В.М. Черновым Ленин несколько завысил уровень развития капитализма в России. Он отвергал все, что расходилось с марксистскими представлениями о неизбежности пролетарской революции в России, и в этом смысле эсеровская концепция, обосновывавшая особый путь развития нашей страны, была для него неприемлема, как и постановка Черновым вопроса о различных типах капиталистической эволюции. Рассуждения на эту тему Ленин квалифицировал не иначе, как «образец мещанской апологетики» 11 , и категорически утверждал, что и промышленности, и сельскому хозяйству свойственны одинаковые социально-экономические тенденции к капитализации и пролетаризации. Поэтому вытеснение мелкого крестьянского хозяйства крупным, по мнению Ленина, было только вопросом времени, а нежелание крестьянина расставаться с хозяйственной самостоятельностью он считал глубоко реакционным. Отсюда вытекало и его отношение к эсеровской программе социализации земли как антинаучной мелкобуржуазной утопии. Сходных позиций придерживались и другие русские марксисты. Ю.О. Мартов, П.Б. Аксельрод, например, видели в аграрной программе эсеров только «опасное обывательское заблуждение», а саму эту партию считали исключительно интеллигентской и «несоциалистической» 12 .
Однако ленинская оценка эсеровской доктрины постоянно эволюционировала под влиянием идейно-политической борьбы. После Октябрьской революции лидер большевиков вынужден был признать, что эсеровская аграрная программа, несмотря на содержавшиеся в ней элементы мелкобуржуазного утопизма, отражала революционно-демократические, антикапиталистические устремления крестьянства 13 . Как известно, идеи эсеровской аграрной программы впоследствии воплотились в большевистском Декрете о земле. Обосновывая причину заимствования основных принципов программы социализации земли, Ленин на III съезде Советов заявлял, что «есть здоровое, жизнеспособное, великое социалистическое зерно в учении тех, кто хотел крестьянство, в его трудовой части, присоединить к великому социалистическому движению рабочих всего мира» 14 .
Ленинская концепция идейно-политической и классовой сущности эсеров во многом определила методологические подходы к изучению проблемы в советской историографии. В работах советских историков об эсерах превалировал разоблачительный тон, причём им давались жёсткие политические оценки как «предателям народных интересов» и контрреволюционерам. Дорога к краху эсеров в их изображ ении была фатально предопределена мелкобуржуазной сущностью этой партии 15 .
На общем фоне ортодоксально-марксистской историографии заметно выделялись работы В.Г. Хороса, в которых можно наблюдать попытку отойти от распространённых историко-партийных шаблонов в изучении идеологии эсеров. В своей ранней монографии «Неонародническая идеология и марксизм» (1972) он пришёл к выводу, что эти течения представляли два фланга революционно-демократического лагеря и не противостояли друг другу. Затем в книге «Идейные течения народнического типа в развивающихся странах» (1980) В.Г. Хорос проанализировал всемирный феномен популизма, к которому он отнёс и русское народничество. По его мнению, популистские течения возникли в результате столкновения традиционных общественных структур с современной индустриальной цивилизацией и отразили поиски национальной интеллигенцией оптимальных путей преобразования своих стран. Хорос подчёркивал, что народ-ническая идеология ставила ряд кардинальных социально-экономических вопросов, связанных с необходимостью смягчения для населения отсталых стран последствий первоначального накопления, использованием в процессе кооперирования крестьянства общинных структур и преимуществами некапиталистической «государственной» индустриализации, позволяющей постепенно подключить к модернизационному процессу традиционные сектора экономики 16 . Научная значимость выдвинутых Черновым положений о примате разрушительных сторон капитализма в странах, с опозданием вступивших на путь буржуазного развития, и о преимуществе некапиталистической модернизации аграрных стран, как подчёркивает Хорос, подтверждается мировым историческим опытом 17 .
Несомненный научный интерес представляют монографии В.Н. Гинева «Аграрный вопрос и мелкобуржуазные партии в России в 1917 г.» (1977) и «Борьба за крестьянство и кризис русского неонародничества 1902-1914 гг.» (1983). Выступая против упрощения теоретических воззрений идеологов неонародничества, он справедливо указал на то, что социализация земли в представлении эсеров не означала утверждения в российской деревне социализма, а рассматривалась лишь как его предпосылка. Гинев неоднократно подчёркивал, что эсеры в определённой мере избавились от идеализации сельской общины, свойственной старому русскому народничеству. Однако и он не избежал некоторого упрощения в трактовке теоретических воззрений эсеров. Эсеровскую модель социализма он определял как разновидность «мелкобуржуазного кооперативного социализма», игнорируя её многомерность.
Как видим, советские историки внесли значительный вклад в изучение аграрной программы эсеров. Однако определённое идеологическое давление сверху существенно ограничивало возможности объективного научного анализа программы социализации земли и роли В.М. Чернова как идеолога и теоретика ПСР. В 1990-е гг. в отечественной историографии явно обозначились 2 тенденции в изучении партии эсеров. С одной стороны, часть историков продолжала развивать традиционный для марксистской методологии тезис о мелкобуржуазном характере эсеровской идеологии, историческая прогрессивность которой была исчерпана на этапе буржуазно-демократической революции. С другой — наблюдались попытки выйти за рамки ортодоксального марксизма, расширить проблематику исследования, пересмотреть прежние оценки эсерства, уделяя все больше внимания изучению программно-теоретических основ эсеровской доктрины.
Первой работой о В.М. Чернове как лидере эсеров стал очерк Д.А. Колесниченко, опубликованный в книге «Россия на рубеже веков. Исторические портреты» (1991). В нём была дана высокая оценка программе «социализации земли» и роли Чернова в качестве теоретика и лидера ПСР, эсеровская идеология по-прежнему выводилась из мелкобуржуазной классовой природы крестьянства.
Плодотворной, на мой взгляд, представляется попытка обосновать новые методологические подходы к изучению истории партии эсеров, предпринятая М.И. Леоновым в цикле его работ начала 1990-х гг. 18 Леонов считает Чернова «центральной фигурой генерального штаба эсеров», автором программы и главным конструктором тактических установок партии. В своей монографии «Партия социалистов-революционеров в 1905-1907 гг.» (1997) Леонов рассмотрел неонародничество и марксизм как отражение двух культур — традиционной крестьянской и индустриальной. Развитие капитализма в России привело к существенной корректировке народнических представлений о социализме в сторону сближения с «технологическими концепциями», в первую очередь с марксизмом. Исходя из возможности совершенствования крестьянской цивилизации при одновременном индустриальном развитии, эсеровские теоретики пытались обосновать аграрно-индустриальный путь развития России, тогда как марксисты выступали за чисто индустриальный путь.
Н.Д. Ерофеев высказал мысль о том, что эсеровская модельсоциализма, являясь альтернативой большевистской, была более демократичной 19 . Однако победила авторитарная модель большевиков, так как она более адекватно отражала потребности России в ускоренной индустриализации, тогда как эсеровская идеология «являлась аграрной утопией, недостаточно пригодной для решения проблемы модернизации» 20 . Вместе с тем Ерофеев подчеркнул, что в начале XX в. и в РСДРП, и в ПСР наметились эволюционные тенденции: «В то время как большевизм развивался от марксизма в сторону революционного народничества, эсерство эволюционировало от революционного народничества к западноевропейскому реформистскому социализму» 21 . Такая позиция автора, на мой взгляд, не лишена противоречий. Если большевизм все более эволюционировал в сторону народничества, открыто заимствовал идеологические установки своих политических оппонентов и одновременно был более приемлемым вариантом модернизации России, значит, и установки народнической программы отвечали реальным условиям развития России. Но именно это Ерофеев отрицает.
Заметным событием в современной историографии аграрного вопроса в России стала изданная в 1994 г. книга П.И. Савельева «Пути аграрного капитализма в России. XIX в. (по материалам Поволжья)». В поисках выхода из методологического кризиса автор обратился к идее типологизации аграрно-капиталистической эволюции, изложенной в трудах Чернова. Его основную заслугу он видит в методологическом обосновании устойчивости крестьянского хозяйства и его способности к прогрессивной эволюции. Савельев утверждает, что типологический метод Чернова представляет теоретический прорыв в решении аграрного вопроса, блестяще подтверждённый мировым опытом развития сельского хозяйства 22 .
К числу исследований, заслуживающих внимания, несомненно, следует отнести работы Б.К. Ярцева 23 . Черновская концепция социализма, по его мнению, была утопична, поскольку исключала из социалистической модели товарные отношения и централизованное государство. Однако заслуги Чернова, считает Ярцев, были весомее его ошибок. «Принципиальный подход Чернова к земледелию как альфе и омеге экономической политики» являлся, по его мнению, самым ценным и конструктивным в наследии эсеровского лидера 24 . Вместе с тем нельзя не отметить, что, сделав попытку проследить эволюцию воззрений Чернова на основе его публикаций 1920-1930-х гг., Ярцев упустил из виду большой пласт работ Чернова дореволюционного, революционного периодов и времён Гражданской войны, где он фактически пришёл к признанию важности товарно-денежных отношений в обществе и существенной роли государства в процессе модернизации.
Определённый интерес представляет и исследование К.Н. Морозова «Партия социалистов-революционеров в 1907-1914 гг.» (1998), где автор предлагает рассматривать эсеровскую модель демократического социализма, сконструированную Черновым, как вариант безболезненной модернизации страны, соединяющей конструктивные стороны традиционной и технологической цивилизаций. Морозов признает, что найденное эсерами решение аграрного вопроса носило «для своего времени новаторский характер, позволяющий добиться (при определённых условиях) серьёзного прорыва в решениизадач политического, экономического и социокультурного преобразования России» 25 .
В 1999 г. увидела свет книга К.В. Гусева «В.М. Чернов. Штрихи к политическому портрету (победы и поражения Виктора Чернова)», в которой он предпринял попытку пересмотреть свои прежние оценки идейного наследия главного теоретика эсеров и автора их аграрной программы. Гусев признает, что создание программы социализации земли было крупным достижением Чернова, поскольку «именно она была принята близко к сердцу крестьянством, отвечала его представлениям о справедливости» 26 . Наряду с этим автор монографии подчёркивает, что некоторые положения программы Чернова носили явно утопический характер. К ним он относит, в частности, принцип уравнительности в распределении земли и стремление эсеров воспрепятствовать развитию в сельском хозяйстве буржуазных отношений. При этом Гусев явно упрощает взгляды Чернова. Принцип уравнительности он рассматривает исключительно как механический передел земли в соответствии с потребительской и трудовой нормами. Тем самым игнорируются предлагавшиеся эсерами экономико-правовые механизмы осуществления программы социализации земли. Подчёркивая гуманистический, крестьянский характер аграрной программы эсеров, К.В. Гусев, на мой взгляд, все же недооценивает её экономический и политико-правовой потенциал.
Таким образом, в 1990-е гг. в отечественной историографии определились новые подходы к изучению истории партии эсеров и роли в ней В.М. Чернова. Вместе с тем требуется внести уточнения в трактовку ряда положений программы социализации земли и исследовать её экономико-правовые и политические аспекты с новых методологических позиций, что я и попытаюсь сделать в настоящей статье.
Доктрина эсеров оформляется как альтернативная либерально-буржуазному ре-форматорству программа демократических преобразований и отражает попытку радикальной демократической интеллигенции найти такой вариант модернизации страны, который бы отвечал особенностям её культурно-исторического развития. Исходя из специфики социально-экономических условий России и правового сознания основной массы населения — крестьянства, В.М. Чернов сформулировал и теоретически обосновал программу социализации земли, которая явилась впоследствии краеугольным камнем эсеровской модели смешанной экономики.
Теоретической основой программных построений Чернова является его концепция типов аграрной эволюции, согласно которой общая направленность и формы развития капитализма в сельском хозяйстве каждой страны определяются спецификой национальной экономики. В России, считал Чернов, «в земледелии капитализм развивает преимущественно свои отрицательные, разрушительные стороны в ущерб творческим, положительным. Он развивался не столько как высший способ производства, сколько как высший… способ эксплуатации…, приводил эволюцию аграрного строя в тупой, безвыходный переулок» 27 . Перспективы развития сельского хозяйства страны лидер эсеров связывал с развитием крестьянского хозяйства. По мнению Чернова, крестьянское хозяйство более конкурентоспособно и устойчиво по сравнению с крупным капиталистическим, что объясняется его потребительским характером, способностью крестьянина довольствоваться при продаже своей продукции лишь возмещением затрат на воспроизводство рабочей силы, а не стремлением к получению прибыли и тем, что в крестьянском хозяйст ве постоянно имеется дополнительный ресурс рабочей силы в лице членов семьи 28 .
В отличие от марксистов, Чернов не считал крестьянское хозяйство мелкобуржуазным. «Вся сущность функционирования крестьянского хозяйства — это постоянное превращение средств существования в рабочую силу и обратно — рабочей силы в средства существования» 29 , — писал он. Источником дохода крестьянина является не рента и не прибыль, а своеобразная заработная плата за свой труд, которая обеспечивает лишь прожиточный минимум. Отличным от марксистов было и представление Чернова о перспективе, ожидающей крестьянство в условиях капитализма. Если первые утверждали, то в результате пролетаризации оно исчезнет как класс, то Чернов был убеждён, что это возможно лишь в странах с гипертрофированной индустрией и атрофированным сельским хозяйством. Изучение динамики социальных процессов в крестьянской среде привело его к мысли, что «никакого закона двусторонней дифференциации — капитализации наверху, пролетаризации снизу, таяния средних, промежуточных элементов — в эволюции деревни не осуществляется. Есть закон консолидации семейно-трудового хозяйства как социального типа, закон, сплачивающий трудовое крестьянство в целостное классовое образование» 30 . Хотя Чернов и не отрицал наличия тенденции к расслоению крестьянства, однако он считал, что абсолютизировать её не следует 31 .
Признание крестьянского хозяйства неотъемлемым элементом современной экономики было краеугольным камнем теоретических и программных построений Чернова. Для него оно являлось органической составной частью народного хозяйства, обладающей способностью развиваться и достигать высших форм, приобщаясь с помощью кооперации к техническому прогрессу. Идеи Чернова об устойчивости и перспективах эволюции крестьянского хозяйства нашли теоретическое подтверждение и развитие в работах представителей организационно-производственной школы экономической мысли России в начале XX в. и соответствовали основным тенденциям аграрной эволюции Европы и России 32 . Но в отличие от теоретиков организационно-производственного направления, делавших ставку на крестьянский индивидуализм и утверждение частной собственности, лидер эсеров связывал перспективы развития сельского хозяйства России с уничтожением частной собственности на землю и развитием коллективистских начал.
В развитии программных установок эсеров по аграрному вопросу отчётливо проступает тенденция к смещению акцентов с общих социально-экономических вопросов на правовые. До революции 1905-1907 гг. Чернов считал разработку правовых аспектов «преждевременным пустым прожектерством», поскольку в условиях самодержавия отсутствовали реальные механизмы, позволявшие его партии влиять на законотворческие процессы. Об этом он писал, в частности, в программной статье «Социализация земли и кооперация в сельском хозяйстве», опубликованной в 1902 г. Однако Первая русская революция остро поставила перед Черновым вопрос о необходимости перехода от общих идейно-политических лозунгов к проработке конкретно-практических требований партии. Определённый опыт он получил, будучи экспертом в разработках трудовиков во II Государственной Думе. Вместе с П.А. Вихляевым, Н.Н. Сухановым, Н.И. Ракитниковым и М.Н. Шатерниковым Чернов входил в комиссию по разработке аграрного законопроекта, получившего название «проекта 104-х»33.
Следующий этап в развитии юридических аспектов аграрной программы ПСР связан с деятельностью Чернова во Временном правительстве. В этот период под его руководством разрабатываются основные земельные законопроекты. Работа направлена на конкретизацию основных требований эсеровской программы, определяется механизм её реализации, уточняется роль государства и органов местного самоуправления в проведении реформы. Исходной теоретической посылкой при разработке правовой базы предстоящей аграрной реформы для Чернова стала концепция естественного права, восходящая к просветительской традиции XVIII-XIX вв., которая спустя столетие переживала своеобразный ренессанс. В российской правовой мысли этого периода концепция естественного права получила свою новую жизнь в трудах видных либеральных правоведов Л.И. Петражицкого, П.И. Новгородцева, Ю.С. Гамбарова.
Однако на этом этапе первоначальная трактовка философского смысла естественных прав личности подверглась существенной корректировке. Сам Чернов, анализируя эти изменения, отмечал, что старая школа представляла личность как нечто самодовлеющее, независимое от общества, а общество выступало как сила, ограничивающая свободу личности. В трудах новых приверженцев концепции естественного права представление о правах личности строилось уже на признании органической взаимозависимости личности и общества. Утверждается мнение, что личность «черпает свои права не из самой себя, а из общества», причём само понятие «права личности» выводится из определённого состояния и уровня развития общества.
Второе отличие старой школы от новой Чернов видел в том, что представители первой рассматривали личность и присущий ей комплекс прав и свобод в статике, как неизменные величины. Преимущества же новой трактовки, по мнению Чернова, состояли в том, что её сторонники как бы вводили объективирующие критерии времени и места, утверждая, что понимание прав личности является результатом общественного развития. Подтверждая свою мысль о постоянной эволюции понятия естественных прав, Чернов приводил следующий пример. Победа буржуазного принципа индивидуализма способствовала утверждению такого понимания естественных прав личности, которое ограничивалось главным образом общегражданскими аспектами. Но в начале XX в. утверждается уже иное представление о правах личности, в котором общегражданские права дополняются социальными 34 .
Чернов правильно усвоил ведущие тенденции в развитии либерально-правовой доктрины — движение от формального признания за личностью гражданских прав к идее необходимости обеспечения их реальными социальными гарантиями. Это то новое, что отличало «новый» либерализм конца XIX — начала XX в. от классического либерализма XVIII-XIX вв. и было глубоко созвучно российской демократической традиции, включая А.И. Герцена, Н.К. Михайловского и их последователей. Таким образом, можно говорить об определённом сближении либерального и радикально-демократического направлений в осмыслении таких мировоззренческих вопросов, как права личности. Вместе с тем в понимании содержательной стороны прав личности между либералами и Черновым были и некоторые принципиальные различия. В естественные права личности либералы включали право собственности как неотъемлемое вечное право человека. Лидер же эсеров полагал, что «собственность есть такое же временное и преходящее явление, как и все прочие земные явления» 35 . Право частной собственности, по мнению Чернова, включало в себя права владения, распоряжения и пользования. В качестве правообразующего принципа оно получило распространение в Европе в начале Нового времени. Процесс институциализации частной собственности был связан с развитием капиталистических отношений.
В истории собственности Чернов усматривал постоянную борьбу двух противоположных начал: индивидуалистического и коллективистского. В период утверждения капитализма победу одержали индивидуалистические тенденции. Но даже в это время, считал Чернов, нельзя говорить о том, что собственность была абсолютной и ничем не ограниченной. «Правда, на практике нет и никогда не было собственности, не связанной социально; правда, напрасно стали бы мы искать в истории права и сравнительного правоведения индивидуальную собственность без всякого коллективизма, однако в этот момент социальная связанность собственности ближе всего подходила к минимуму» 36 , — писал он. В конце XIX — начале XX в. наметилась тенденция к ограничению обществом права частной собственности, и государство с помощью системы налогов стало отчуждать в свою пользу львиную долю доходов собственника.
Надо заметить, что в начале XX в. ни в России, ни на Западе не было дано чёткого определения права собственности. В этом вопросе и в русской, и в зарубежной цивилистике существовали два наиболее распространённых противоположных воззрения. По мнению учёных первого направления, право собственности — это полное и неограниченное господство лица над вещью. Такой точки зрения придерживались Ф. Савиньи, Г. Пухта, К.П. Победоносцев , П.П. Цитович. Представители второго направления — Р. Йеринг, Д. Мейер, Ю.С. Гамбаров — полагали, что право собственности нельзя считать полным и исключительным, так как оно всегда ограничено законами в интересах общества в целом.
Позиция Чернова была ближе ко второму направлению правовой мысли. Он считал, что появление права частной собственности в России связано с реформой 1861 г., которая «перенесла выкуп за личность крестьянина в графу о выкупе крестьянами своей земли» у тех, кому эта земля, по мнению Чернова, никогда не принадлежала. «Земля… никогда не была в собственности дворянского сословия, она всегда числилась за крестьянами, попавшими в крепостную зависимость», — утверждал он в статье «К вопросу о выкупе» 37 . При крепостном праве власть помещика над крестьянами «была более публично-правовым отношением господства над населённой территорией, чем частноправовым отношением собственника к земле» 38 . Это означало, что право собственности помещика на крестьян и их землю было обусловлено тем, что он исполнял по отношению к ним определённые властные функции (суда, полиции, сбора налогов), которые ему были переданы государством. По условиям реформы 1861 г. функции управления взяло не себя государство, и, следовательно, право помещика на землю крестьян, по мнению Чернова, стало с тех пор фикцией, а выкупная операция — незаконной.
Лидер эсеров утверждал, что государство пытается навязать сверху право частной собственности не только в отношениях между помещиками и крестьянами, но и в общинной среде. Так, в гражданском законодательстве община объявляется собственником земли как юридическое лицо. Тем самым общину превращают в союз собственников, хотя это, по мнению Чернова, не отражает реального состояния дел.
Вопрос о сущности и перспективах развития российской общины наиболее остро встал перед эсерами в период осуществления столыпинской аграрной реформы. Оценка результатов политики Столыпина, разрушавшей общину, внесла разноголосицу в эсеровскую среду. На страницах легальной и нелегальной партийной прессы развернулась дискуссия о судьбах общины и необходимости корректировки аграрной программы партии. Историк К.Н. Морозов на основе материалов левонароднического журнала «Заветы» выделяет 5 точек зрения по этому вопросу 39 . Я думаю, что их целесообразно объединить в 3 позиции. Первая представлена одним из центристов Н.И. Ракитниковым и сводится она к тому, что община разрушается, но в эсеровской аграрной программе она не является несущей конструкцией и поэтому пересматривать программу социализации земли нет необходимости. Вторая отражает взгляды правых эсеров, представлена одним из лидеров «Почина» И.И. Фондаминским и исходит из того, что община разрушается и необходимо отодвинуть в будущее реализацию программы социализации земли.
Третья позиция была высказана К.Р. Кочаровским (община не разрушается, аграрную программу пересматривать не следует).
В отечественной литературе распространилось мнение о том, что в обстановке идейного брожения и организационного кризиса в партии Чернов способствовал активизации дискуссии по аграрному вопросу, но сам до 1914 г. в ней не участвовал. На основе выявленных мною новых данных я позволю себе пересмотреть эту позицию. В №3 журнала «Социалист-революционер» за 1911 г. под псевдонимом «С.Р. Крайний» Чернов опубликовал статью «Социализация земли как тактическая проблема» (впоследствии она вошла в сборник работ В.М. Чернова «Земля и право»); затем на страницах партийного издания «Знамя труда» под псевдонимом «Б.Ю.» в 1911 г. в №35, 36, 37 была напечатана серия его статей под общим названием «Разрушение общины и наша программа», а в 1912 г. в №41 и 44 — статья «Купля-продажа надельной земли и расслоение крестьянства на классы» 40 . В этих статьях Чернов доказывал, что «ещё рано… произносить окончательный суд над общиной: ни достаточных данных, ни теоретических оснований для этого ещё нет. И тем более рано вычёркивать её из нашей программы…» 41 .
Анализируя сущность поземельной общины, Чернов приходит к выводу, что в ней как бы уравновешиваются «право на труд», которое обеспечивается общиной путём отвода каждому своему члену на равных основаниях с другими участка земли, и «право труда» (затрач42енного на обработку земли), дающее правовые гарантии на владение наделом. Эта «трудовая конституция» и уравнительный принцип распределения земли между общинниками, полагал Чернов, не совместимы с правом частной собственности. Вместе с тем он не отрицал и наличия индивидуалистического начала в общине, хотя реально внутри общины коллективистские элементы, по его глубокому убеждению, до сих пор одерживали победу над индивидуалистическими.
Так куда же пойдёт община дальше? Будут ли в ней развиваться публично-правовые функции, к которым Чернов относил обеспечение общиной каждому из её членов права на труд и на землю, или же развитие пойдёт в направлении усиления частнособственнического начала? Первый вариант Чернов связывал с перспективой социалистического развития, второй — буржуазного. При этом важно подчеркнуть, что он исходил из признания сложной дуалистической природы общины и не отрицал реальной возможности её буржуазной трансформации. В признании дуализма общины — корень отличия взглядов Чернова от общинной теории классического народничества, однозначно рассматривавшей общину как социалистическую альтернативу капитализму.
Аграрная реформа могла быть осуществлена, по мнению Чернова, двумя путями: 1) наделением крестьян землёй на началах частной собственности; 2) организацией уравнительного крестьянского землепользования на основе увеличения общественной поземельной собственности 43 . Второй путь был более приемлем для него не только как для социалиста, заинтересованного в расширении общественной собственности на землю, но и потому, что он считал его более эффективным в экономическом плане.
Если реформа пойдёт по первому пути, рассуждал Чернов, то при существующем малоземелье крестьяне вынуждены будут выкупать землю у помещиков. Но признать право выкупа для Чернова значило признать за помещиками их право на землю и тем самым ущемить в правах крестьянство. Даже в том случае, если государство возьмёт на себя часть расходов, как предусматривалось в законопроекте кадетской партии, основная тяжесть платежей всё равно ляжет на плечи налогоплательщиков, т.е. на тех же самых крестьян. Выкупная операция, заключал Чернов, фактически поглотит те доходы, которые могли бы пойти на подъём производительных сил деревни. Лишь перерас-пределение земли без выкупа даст крестьянам необходимые средства для модернизации своего хозяйства.
Кроме того, проведение земельной реформы в духе обобществления земли опиралось бы на народное правосознание и прежде всего на представление крестьян о том, что «земля — Божья, земля — ничья», что она принадлежит тому, кто её обрабатывает. Но, призывая опиратья на правосознание крестьянства, Чернов был далёк от того, что-
52
бы идеализировать традиционные воззрения земледельцев. Он говорил о необходимости «вышелушить… здоровое ядро крестьянских воззрений на землю и освободить их от скорлупы теологических и патриархальных воззрений» 44 .
Отношение к народу как к главной правотворческой силе, способной к самостоя-тельному выступлению на политической арене, составляло краеугольный камень аграрной программы Чернова. В этом он считал себя продолжателем идей Герцена и Чернышевского, утверждавших, что только народ может быть правообразующей силой. Но для Чернова это не было лишь идеологическим императивом, ибо он считал, что народное правосознание органически вырастает из реальных социально-экономических условий. Нельзя насаждать новые правовые отношения сверху (как это делал Столыпин). Они должны развиваться снизу естественным эволюционным путём. Право частной собственности на землю не отвечает социально-экономическим и политико-правовым реалиям развития страны. По глубокому убеждению Чернова, для России более органичен такой путь аграрной эволюции, который опирается на народное правосознание.
В программе социализации земли Чернов выделял 2 аспекта — экономико-правовой и политико-правовой. В контексте первого социализация земли предусматривала уничтожение частной собственности на неё, т.е. прежде всего изъятие земли из товарного оборота. Такая мера, по мнению Чернова, должна была привести к уничтожению абсолютной ренты. «Даже если бы социализация земли устранила лишь этот вычет, — писал он в «Конструктивном социализме», — и то это был бы уже огромный плюс для сельскохозяйственного прогресса»4 5 . Те суммы, которые поглощала арендная плата, должны были пойти на улучшение производительных сил деревни.
С юридической точки зрения, отмечал Чернов, «уничтожение собственности на землю вовсе не равносильно утверждению собственности того или другого юридического лица» 46 . «Мы не делаем землю ни имуществом общины, ни имуществом области…, ни государственным имуществом. Мы делаем её ничьей. Именно как ничья она и становится общенародным достоянием»47. В этом случае «верховное право распоряжения ею (землёй. — O.K.) должно принадлежать всему народу, заведующему ею через демократические органы своего самоуправления, начиная от волостных земств и кончая центральной народной властью». «Таким образом, — продолжал он, — народ как самоуправляющаяся коллективная единица… в лице всех органов его самоуправления является… тем коллективным лицом, которому переходит та совокупность суверенных прав, которая раньше принадлежала каждому индивиду и выражалась наиболее резким и решительным правом землю продавать, покупать и закладывать, передавая любые вещные права на неё» 48 .
Провозглашение права каждого человека на землю являлось основополагающим положением эсеровской программы социализации земли. Но в то же время она предполагала ликвидацию частной собственности, что ущемляло права отдельной личности. Однако в царской России право частной собственности на землю существовало как право немногих. Прежде всего им обладали эксплуататорские классы. Кроме того, при осуществлении социализации земли у личности оставалось бы право пользования землёй, дающее каждому гражданину страны возможность прилагать к земле свой труд без каких-либо ограничений. Право на землю даёт только труд, земля принадлежит тому, кто её обрабатывает. Трудовое право, по мнению Чернова, есть двоякое право: право вложенного в землю труда и право на труд новых поколений 49 . Зародыш этого права он находил в общине, но там оно было «засорено» частнособственническими представлениями. Программа социализации земли предусматривала возможность очистить трудовые принципы «от всяких чуждых наслоений и локальной ограниченности» и распространить их на всю территорию страны.
Большую роль в реализации аграрной программы Чернов отводил уравнительному принципу распределения земли. Уравнительности в землепользовании предполагалось достичь посредством перераспределения земли на основе трудовой и потребительской норм. При этом трудовая норма могла бы служить для определения количества отчуждаемой земли, а потребительская — для наделения.
Особое значение Чернов придавал регулированию земельной собственности экономическими мерами. Он предполагал введение налогов на излишки земли сверх нормативного надела. По его мнению, такая мера, с одной стороны, призвана была ограничить концентрацию земли водних руках, а с другой — стимулировала бы хозяйственную предприимчивость 50 . Обложение излишков Чернов рассматривал как форму прогрессивного налогообложения «с тем отличием, что при нём оставляется льгота для дохода, проистекающего из специальных затрат на интенсификацию хозяйства, на повышение земледельческой культуры» 51 . Таким образом, программа социализации земли была нацелена на рост сельскохозяйственного производства не только за счёт введения в оборот дополнительных земельных площадей, но и за счёт интенсификации труда. Т.е. уравнительность, как подчёркивал сам Чернов, не сводилась у него «к равенству в нищете», она должна была стимулировать рост производительных сил крестьянского хозяйства.
Чернов понимал, что осуществление социализации земли — это долгосрочная политика. На первом этапе должна быть уничтожена лишь земельная рента и кабальные отношения между крестьянами и помещиками, когда равное право на землю «в действительности может означать только принципиальное признание равного права каждого гражданина жить от земли, но ни в коем случае не может быть законодательной нормой, обеспечивающей ему фактическое право на равное, одинаковое со всеми другими количество земли» 52 . Тем самым Чернов признавал его декларативный характер. Фактическая же доступность земли для всех граждан и уравнительность в её распределении может быть, по его мнению, осуществлена только на втором этапе социализации в результате длительной борьбы за переделы как внутри общин, так и между ними. Для того, чтобы на этом этапе равное право на землю действительно осуществлялось добровольно, Чернов считал необходимым существование сильно развитого общинного правосознания, в котором практикой постоянных земельных переделов закреплялась бы готовность членов общины идти на возможные потери земли при наделении ею тех, кто в ней нуждается. Практическое осуществление социализации земли Чернов тесным образом увязывал с общинным правосознанием.
Однако Чернов не желал передавать землю на собственность общины — этой замкнутой корпорации, где сильны сословные пережитки и не развито личностное начало. Поэтому он, в отличие от анархо-синдикалистов, отстаивал необходимость передачи земли в распоряжение общества в целом, а не замкнутых корпораций или профессиональных союзов. При этом органы народного самоуправления, в которые должна была трансформироваться со временем община, являлись бы не собственниками земли, а «регуляторами личных, трудовых прав на землю» 53 . Следовательно, социализация земли предполагала её переход в заведование демократически организованных общин и таких же территориальных союзов этих общин или органов местного самоуправления, призванных следить за уравнительностью землепользования.
Идеи Чернова о необходимости усиления роли органов самоуправления в решении аграрного вопроса были созвучны основным положениям меньшевистской программы муниципализации земли. И там, и здесь возможность участия муниципий в регулировании земельных отношений должна была способствовать укреплению их материальной базы и являться экономическим фундаментом для политической демократизации. И там, и здесь осуществление аграрной программы предполагалось проводить в условиях буржуазной демократии. Но между аграрными программами меньшевиков и эсеров имелись и существенные отличия. У эсеров частная собственность на землю должна быть уничтожена, тогда как программа муниципализации не исключала передачи надельной земли крестьянам в частную собственность. Кроме того, передача всех прав на бывшую помещичью землю в руки исключительно муниципий, как предлагали меньшевики, могла привести к гипертрофированию их роли за счёт уменьшения координирующей и арбитражной роли верховных государственных органов, например, при проведении переселенческой политики.
При социализации земли, доказывал Чернов, государственная власть в лице своих центральных и местных органов не будет устранена от представительства интересов равноправных пользователей землёй 54 . Государство и его органы становятся не самостоятельными юридическими лицами, чьи собственнические права на землю выше индивидуальных прав, а превращаются «лишь в юридические аппараты, регуляторы, примиряющие и приводящие к гармонии единичные права»55. За государством остаётся роль центра, координирующего деятельность органов самоуправления.
Вместе с тем Чернов выступал против передачи права собственности на землю государству, поскольку полагал, что в этом случае государство как юридическое лицо получит неограниченную власть над землёй 56 . В этом, по его мнению, кроется опасность для гражданской свободы, ибо государство вместе с правом собственности на землю получит и право присваивать себе ренту и прибыль на капитал, которые раньше уходили в карман частному собственнику. Крестьянин при этом превращается в пролетария, арендующего у государства землю. Таким образом, полагал Чернов, национализация не меняет сущности буржуазных отношений, и, кроме того, в ней заложена опасность «величайшей бюрократизации» всех общественных отношений.
Большевистская программа национализации земли была неприемлема для Чернова, поскольку её реализация могла привести к гиперболизации функций государства и ущемлению социально-экономических и политических прав личности и органов самоуправления. Более того, подчёркивал лидер эсеров, большая зависимость сельскохозяйственного производства от естественных условий, а также специфика земледельческого труда, требующего порой индивидуального подхода к той или иной земледельческой культуре, делает невозможным возделывание полей по одному общему плану, спускаемому сверху государством и реализуемому «организованными для это57го рабочими армиями». «Единые шаблоны менее всего применимы к земледелию», — подчёркивал он. Ещё в 1906 г. Чернов предрекал, то всякая попытка осуществления централизованного государственного управления сельским хозяйством в условиях диктатуры пролетариата в конечном счёте привела бы не только к практическому банкротству этих планов, но и к дискредитации социализма в глазах живущих и будущих поколений, к крестьянской войне против нового режима.
Итак, в правовом отношении социализация земли есть по сути дела децентрализация права частной собственности, когда право пользования землёй становится прерогативой каждого гражданина, а право владения и распоряжения распределяется между различными общественными союзами, начиная от общин, товариществ, органов самоуправления и заканчивая государством. Важно отметить, что регулирование землепользования должно было быть построено снизу вверх на началах децентрализации и самоуправления.
Таким образом, в политико-правовом аспекте социализация земли, с точки зрения Чернова, представлялась ни чем иным, как «решительным шагом на пути превращения демократического строя в деревне из однобо5к8о политического и административно-правового в демократию хозяйственную». Он был глубоко убеждён, что расширение принципа самоуправления на область поземельных отношений создаст механизм, обеспечиваю5щ9 ий права каждой отдельной личности на землю как главное условие труда. Там самым будет закладываться определённая юридическая база для нового общественного строя — демократического социализма.
Возможные способы осуществления программы социализаци и земли Чернов связывал с конкретной политической ситуацией в стране 60 . Так, попытка реализовать свою аграрную программу мирным путём была предпринята партией эсеров в период деятельности I и II Государственных Дум. Однако установившийся после третьеиюньского переворота политический режим заставил их отказаться от подобных реформистских надежд.
Только Февральская революция, покончившая с самодержавием и установившая демократический режим, вновь возродила у Чернова и его товарищей по партии надежду на возможность проведения в жизнь эсеровской аграрной программы через Учредительное собрание. Настроение широких крестьянских масс вселяло определённую уверенность в правомерности выбранного пути. Голоса крестьянства, отданные за эсеровскую партию на выборах в Учредительное собрание, подтверждали реальность такой перспективы.
В советской исторической литературе утверждалось, что эсеры после Февральской революции отказались от программы социализации земли, предав интересы крестьян. Но это совсем не так. В силу изменения политической ситуации в стране эсеры, естественно, переориентировались в 1917 г. на легальные формы политической борьбы, что нисколько не противоречило их программным и тактическим установкам. Вместе с тем нельзя отрицать, что, несмотря на прозвучавшие с трибуны III съезда партии заявления о неизменности аграрной программы ПСР, революционные события в стране все же заставили эсеров внести в неё некоторые коррективы, направленные на усиление регулятивных функций государства в земельных отношениях. Определённую роль в этом, несомненно, сыграла практическая деятельность Чернова на посту министра земледелия.
Своё вхождение в правительство Чернов воспринял как победу трудовой демократии и, став министром, стремился приблизить момент реализации эсеровской аграрной программы. По его инициативе были приняты законы о прекращении земельных сделок и упразднении столыпинских землеустроительных комиссий. 29 июня 1917 г. им был внесён на рассмотрение правительства законопроект о передаче всех земель в ведение земельных комитетов, однако он (как и законопроект, определявший их полномочия) не был принят. Предложения Чернова по аграрному вопросу встречали ожесточённую оппозицию в правительстве. Противодействие аграрной политике эсеров со стороны либерально-буржуазных кругов, с одной стороны, и стихийное захватное движение крестьянства, сопровождавшееся погромами и грабежами, с другой, явились причинами её краха.
Огромная популярность программы социализации земли в среде российского крестьянства и необходимость скорейшего разрешения земельного вопроса в России заставили партию большевиков, пришедшую к власти после свержения Временного правительства, провозгласить своей очередной задачей реализацию эсеровской аграрной программы. Это не могло не вызвать определённого отклика со стороны Чернова. Анализируя ленинский Декрет о земле в главе «Большевики в роли социализаторов земли» во втором томе «Конструктивного социализма», он отмечал, что этот акт большевиков носил исключительно политический характер и ставил своей целью обеспечить поддержку Советской власти со стороны крестьян и нанести удар по оппозиционным партиям. Недостаточная проработка правовых и экономических механизмов в осуществлении аграрной программы большевиками привела, по мнению Чернова, к тому, что на практике все свелось лишь к стихийному переделу земельной собственности вместо создания экономических условий для роста производительных сил в деревне. «Большевистская кража у социалистов-революционеров их социализаторской программы сопровожлалась тем, что из программы вынули самую её душу. Осталось мёртвое тело — стихийной дележки», писал Чернов в статье «Аграрный «нэп» и полинявшее народничество» в 1923 г. 61 В итоге при проведении земельной реформы деструктивные силы возобладали над конструктивными.
Чернов резко негативно оценил и последующие шаги большевистского правительства в аграрном вопросе. Главным, что кардинально разделяло лидера эсеров с большевиками, было отношение последних к крестьянству как к «пассивному объекту политики», которым можно манипулировать в своих целях 62 . Такое отношение к крестьянству вытекало из фундаментальных основ «индустриоцентричной» по своему духу марксистской доктрины. Наиболее рельефно двойственность в отношении большевиков к крестьянству проявилась в политике «военного коммунизма», результатом которой стал кризис крестьянского хозяйства и всей экономики страны.
Оценка аграрной политики большевиков, данная в статьях Чернова, была положена в основу программно-тактической платформы эсеровской партии в 1920-х гг. Так, в резолюции по текущему моменту, принятой на сентябрьской конференции партии в 1920 г., отмечалось: «Основывая свою экономическую, классовую и продовольственную политику на конфискации продуктов крестьянского труда в условиях полного политического бесправия широких масс трудового крестьянства, большевистская власть не только ничего не достигла в смысле создания новых прогрессивных социальных отношений, но систематически дезоргани зует крестьянское хозяйство — последнюю опору народного хозяйства России» 63 . Только проведение земельной реформы, нацеленной на подъём производительности труда земледельческого хозяйства и осуществление основ народовластия, по мнению эсеров, могло бы создать естественный фундамент для дальнейших социально-экономических преобразований.
Выступая против форсированного насаждения большевиками коллективных форм хозяйствования (совхозов и коммун), Чернов видел альтернативу этому курсу в перенесении центра тяжести с административно-принудительных методов работы в деревне на экономические, на создание эффективных налоговой и кредитной систем. Таким образом, критика Черновым аграрной политики большевиков отражала существующие реалии, а предлагавшаяся им альтернатива «военному коммунизму» предвосхитила поворот власти к нэпу.
Переход к нэпу оживил некоторые надежды Чернова, однако вскоре он был вы-нужден изменить своё отношение к новому экономическому курсу, так как в мерах правительства, направленных на поддержку индивидуального крестьянского хозяйства (запрещение переделов земли в общине, поощрение аренды и наёмного труда), он увидел угрозу общине, своеобразное «нестолыпинство», «смену вех» в аграрной политике большевиков 64 . Чернов предвидел, что резкие повороты в аграрной политике могут спровоцировать в большевистских верхах рост антикрестьянских тенденций 65 . Его опасения подтвердились в конце 1920-х гг., когда обозначился переход к политике форсированной индустриализации, осуществлявшейся за счёт российской деревни.
Подводя итог, можно оказать, что разработанная Черновым теория социализации земли, положенная в основу аграрной политики эсеровской партии, отличалась от аграрной политики либеральных партий тем, что предусматривала уничтожение частной собственности на землю и делала ставку на развитие трудовых, коллективистских воззрений крестьянства, а от аграрной политики большевиков — стремлением к децентрализации и демократизации экономических и политических отношений в деревне. Была ли она утопична? И да, и нет, поскольку несла в себе и разрушительный, и созидательный заряды. Требование ликвидации частной собственности на землю и распределения помещичьей земли между крестьянскими хозяйствами отражали объективные потребности в развитии сельского хозяйства страны и были поддержаны российским крестьянством. Не случайно в период аграрной революции в стране большевики вынуждены были заимствовать эсеровскую программу, и сам «чёрный передел», видимо, в основном проходил по сценарию эсеров. Эфемерными оказались надежды Чернова (и меньшевиков) на то, что программу, уничтожающую помещичье землевладение, можно будет провести в России в рамках режима буржуазной демократии: слишком острыми оказались социально-политические и экономические противоречия, слишком неразвитыми и неустойчивыми были институты демократии в России.
При обосновании конструктивной части программы социализации земли, где важная роль отводилась органам местного самоуправления и ставка делалась на правосознание крестьянства и демократические тенденции в общине, Чернов недооценил корпоративизм и консерватизм крестьянского сознания, преувеличил демократические потенции народа. До конструктивной части программы социализации земли российское крестьянство в 1917-1918 гг. не доросло. Лидер эсеров также не учёл, что при проведении кардинальных реформ, в кризисный период развития российского общества немаловажным фактором стабилизации выступает государство. На мой взгляд, Чернов недооценил роль государства в процессе социальных преобразований в стране.
Эти просчёты эсеровского теоретика, казалось бы, были учтены и компенсированы в большевистской программе национализации земли. Но не следует идеализировать аграрную программу большевиков только потому, что они в конечном итоге оказались победителями. В период нарастания аграрного движения осенью 1917 и в 1918 г. большевики не могли реализовать программу национализации земли, поскольку её не поддержало крестьянство. Фактически большевики приступили к ней в период «военного коммунизма», но вынуждены были отказаться от этой политики в годы нэпа. И даже в годы формирования и развития командно-административной экономики наряду с государственной собственностью на землю существовала колхозная. Потребность в децентрализации управления и права распоряжения землёй ярко проявилась в 90-е гг. XX в.
Таким образом, несмотря на то, что эсеровская аграрная программа в «чистом виде» под руководством эсеровских теоретиков и практиков так никогда и не реализовалась, следует признать, что наряду с элементами утопии в ней содержались и ценные рациональные зерна, которые необходимо учитывать при проведении современных аграрных реформ. Предлагавшийся эсерами механизм децентрализации права распоряжения землёй, ставка на развитие и кооперирование крестьянских хозяйств, учёт правосознания народных масс, экономико-правовые методы управления могут явиться альтернативой дальнейшей капитализации и утверждению частной собственности на землю в России и, несомненно, заслуживают внимание.

Примечания

1 См.: Анфимов A.M. Неоконченные споры//Вопросы истории. 1997. №7. С. 96.
2 См.: Чернов В.М. Марксизм и аграрный вопрос. Ч.1. СПб., 1906. С. 86.
3 См.: Вихляев П.А. Аграрный вопрос с правовой точки зрения. СПб., 1906; его же. Право на землю. СПб., 1906; его же. Очерки из истории русской действительности. Спб., 1910; Качаровский К.Р. Русская община. СПб., 1900; его же. Народное право. СПб., 1906; Ракитников Н.И. Социализация земли и наша программа-минимум//Социалист-революционер. 1911. №3; его же. Задачи партии в деревне// Знамя труда. 1907. №3; его же. К пересмотру наших взглядов на крестьянство//Заветы. 1913. №1 и др.
4 См.: ГА РФ, ф. 5847, оп. 1, д. 11, л. 1-198.
5 Струве П.Б. Patriotica. Политика, культура, религия, социализм. СПб., 1911. С. 10, 13-17, 56-58; Герценштейн М.Я. Аграрный вопрос в программах различных партий // Аграрный вопрос. Т. 2. М., 1907. С. 141.
6 См.: Леонов М.И. Партия социалистов-революционеров в 1905-1907 гг. М., 1997. С. 7.
7 См.: Кистяковский Б.А. Государство правовое и социалистическое // Вопросы философии пси-хологии. 1906. Т. 85 (Вопросы философии. 1990. №6. С. 158).
8 См.: Кубов А. [Аргунов А.А.]. Краткий очерк истории программы и устава ПСР // Памятная книжка социалиста-революционера. Вып. 1. Париж, 1911; Нечётный С. [Слетов С.Н.]. Очерки по ис-тории возникновения партии социалистов-революционеров // Социалист-революционер. 1912. №4; Слетов С.Н. К истории возникновения партии социалистов-революционеров. Пг., 1917.
9 Иванов-Разумник. История русской общественной мысли. Т. 3. М., 1997. С. 247.
10 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 251.
11 Ленин В.И. ПСС. Т. 5. С. 213.
12 Цит, по кн.: Леонов М.И. Партия социалистов-революционеров в 1905-1907 гг. С. 8.
13 Ленин В.И. ПСС. Т. 22. С. 305.
14 Там же. Т. 35. С. 263.
15 См.: Бардин И. Политические партии и русская революция. М., 1922; БыстрянскийВ. Меньшевики и эсеры в русской революции. Пг., 1921; Луначарский А.В. Бывшие люди: очерк истории партии эсеров. М., 1922; Мещеряков В.И. Партия социалистов-революционеров. М., 1922; Черномор-дик С.П. Эсеры. Харьков, 1930; Ярославский Е.М. Третья сила. М., 1932; Гусев К.В. Крах партии левых эсеров. М., 1963; Гусе в К.В., Ерицян Х.А. От соглашательства к контрреволюции. М., 1968; Гусев К.В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции. Исторический очерк. М., 1975.
16 Xорос В.Г. Идейные течения народнического типа в развивающихся странах. М., 1980. С. 128.
17 Там же. С. 63,66.
18 Леонов М.И. Политическое руководство партии эсеров в революции 1905-1907 гг. // Общественно-политическое движение в России XIX—XX вв. Самара, 1993. С. 59-71; его же. Партия социалистов-революционеров в 1905-1907 гг. 1997; его же. Пролетарский и крестьянский социализм в России на рубеже XIX-XX вв. // Самарский исторический ежегодник. Самара, 1993. С. 22-31.
19 См.: Ерофеев Н.Д. Чернов//Политическая история России в партиях и лицах. М., 1993; его же. Предисловие // Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. В 3 т. Т. 1. 1900-1907 гг. М., 1996; его же. Социалисты-революционеры в 1917 г.: от Февраля к Октябрю //Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. В 3 т. Т. 3. Ч. 1. Февраль-октябрь 1917. М.,2000; его же. Социалисты-революционеры во время и после Октябрьской 1917г, революции // Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. В 3 т. Т. 3. Ч. 2. Октябрь 1917-1925 гг. М., 2000.
20 Партия социалистов-революционеров. Т. 1. С. 9.
21 Там же. С. 8-9.
22 Савельев П.И. Пути аграрного капитализма в России. XIX век (по материалам Поволжья). Самара, 1994.
23 Ярцев Б.К. Чернов, эсеры и большевистский режим // Свободная мысль. 1994. №5; его же. Социальная философия В. Чернова // Был ли у России выбор? М., 1996.
24 Его же. Социальная философия В. Чернова. С. 147, 139-140
25 См.: Морозов К.Н. Партия социалистов-революционеров в 1907-1914 гг. М., 1998. С. 7.
26 Гусев К.В. В.М. Чернов. Штрихи к политическому портрету (Победы и поражения Виктора Чернова). М., 1999. С. 175.
27 Чернов В.М. Марксизм и аграрный вопрос. Ч. 1. С. 232.
28 Там же. С. 80.
29 Его же. Типы капиталистической и аграрной эволюции // Русское богатство. 1900. №10. С. 240.
30 ГАРФ, ф.5847, оп. 1, д. 28.л. 11.
31 Там же, д. 31, л. 83.
32 См.: Макаров Н.П. Крестьянское хозяйство и его эволюция. М., 1920; Чаянов А.В. Крестьянское хозяйство. М., 1989; Челинцев А.Н. Теоретические основы крестьянского хозяйства. Харьков, 1918; Бруцкус Б.Д. Народное хозяйство советской России //Вопросы экономики. 1991. №9. С. 131-141.
33 ГА РФ, ф. 5847, оп. 1, д. 69, л. 706.
34 Вечев Я. [Чернов В.М.]. Правовые идеи в русской литературе // «Вехи» как знаменье времени. М., 1910. С. 196.
35 Чернов В.М. Земля и право. Пг., 1917. С. 165-166. 36Тамже. С. 128.
37 Там же. С. 83.
38 Там же. С. 146.
39 Морозов К.Н. Указ. соч. С. 499-500.
40 На основе сравнительного лингвистического анализа текстов статей, опубликованных в «Знамени труда» в 1911-1912 гг. под псевдонимом «Б.Ю.», со статьёй Чернова «Социализация земли как тактическая проблема» (1911) и его книгами «Земля и право» (1917) и «Конструктивный социализм» (1925) я пришла к выводу, что псевдоним «Б.Ю.», несомненно, принадлежит Виктору Михайловичу. Он является сокращенным вариантом другого псевдонима лидера эсеров — «Юрьев Б.». Им была подписана одна из статей Чернова в сборнике ««Вехи» как знаменье времени».
41 Б.Ю. [Чернов В.М.]. Разрушение общины и наша программа//Знамя труда. 1911. №35. С. 6.
42 Там же. С. 5; Чернов В.М. Конструктивный социализм. Прага, 1925. С. 120.
43 Гарденин Ю. [Чернов В.М.]. Социализация земли и кооперация в сельском хозяйстве // Сборник статей А. Антонова, Е. Брешковской, Ю. Гарденина и др. М., 1908. С. 183.
44 С.Р. Крайний [Чернов В.М.]. Социализация земли как тактическая победа // Социалист-рево-люционер. 1911. №3. С. 171.
45 Чернов В.М. Конструктивный социализм. С. 132.
46 Его же. Земля и право. С. 131.
47 Там же. С. 159.
48 Первый всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Т. 2. М.; Л., 1930. С. 299.
49 Земельный вопрос. Доклады министра земледелия В.М. Чернова Всероссийскому совету крестьян ских депутатов. Пг., 1917. С. 7.
50 Чернов В.М. Конструктивный социализм. С. 132.
51 Его же. Аграрный «нэп» и полинявшее народничество // Революционная Россия. 1923. №28-29. С. 15.
52 Б.Ю. [Чернов В.М.]. Разрушение общины и наша программа. С. 8.
53 Чернов В.М. Земля и право. С. 132.
54 ГА РФ, ф. 5847, оп. 1, д. 69, л. 402.
55 Чернов В.М. Земля и право. С. 158.
56 Там же. С. 158.
57 Его же. Марксизм и аграрный вопрос. Ч. 1. С. 194, 193.
58 Его же. Социализация земледелия //Воля России. Прага, 1926. №1. С. 118.
59 Его ж е. Что такое социализация?//Революционная Россия. 1921. №12-13. С. 18.
60 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. [Б.м.], 1906. С. 316, 117.
61 Революционная Россия. 1923. №28-29. С. 7.
62 РГАСПИ, ф. 274, оп. 1, д. 40, л. 39.
63 Там же, д. 1, л. 60.
64 Чернов В. Аграрный «нэп» и полинявшее народничество. С. 11-12.
65 Его же. Романтика и проза большевизма // Революционная Россия. 1926. №54. С. 9.

Чернов Виктор Михайлович (1873-1952), один из основателей партии эсеров, ее теоретик. В революционном движении с конца 80-х гг. В 1917 министр земледелия Временного правительства. 5 (18) января 1918 избран председателем Учредительного собрания. С 1920 в эмиграции. Во время 2-й мировой войны участник Движения Сопротивления во Франции.

Чернов Виктор Михайлович сыграл заметную роль в политической жизни России первой четверти XX века. Родился он 9 ноября 1873 г. в Новоузенске Самарской губернии. Отец его был из простых крестьян. Родители отца сумели дать ему приличное образование. Получив изначальный толчок, он усердной службой дослужился до чина коллежского советника и получил орден Святого Владимира, что дало ему право на личное дворянство. Мать Виктора Чернова происходила из обедневшей дворянской семьи и умерла, когда ему едва исполнился только год.

Запрещенные кружки под влиянием старшего брата Чернов стал посещать уже в старших классах гимназии. По окончании гимназии Виктор Чернов в 1892 г. поступил на юридический факультет Московского университета. Во время учебы он участвовал в деятельности нелегальной организации «Партия народного права». В 1894 г. за эту деятельность Чернова исключили из университета и сослали в Тамбов.

Тамбовский период жизни в 1895-1899 гг. стал решающим для формирования мировоззрения Чернова. Здесь, в российской глубинке, в ее сердце, он близко сошелся с незаурядными лидерами крестьянского движения: крестьянином села Павлодар Борисоглебского уезда П.Д. Щербининым, учителем П.А. Добронравовым и другими основателями небольшого тайного крестьянского кружка «Братство». Именно в Тамбове Чернов начал и свою публицистическую деятельность, опубликовав ряд статей социалистической направленности в «Орловском вестнике».

В Тамбове Виктор Чернов организовал просветительский кружок. В нем принимали деятельное участие учащиеся воскресной школы - ученики его жены, Анастасии Николаевны Слетовой. Свою любовь и жену Виктор Чернов нашел здесь же, в Тамбове. А.Н. Слетова работала директором воскресной школы и вместе с братом, еще до приезда Чернова, вела революционную просветительскую работу среди учащихся и рабочих.

Для организации работы кружка Чернов удачно использовал тайные и надежные связи крестьян-староверов и молокан. Этот накопленный опыт конспиративной работы и прочные связи с крестьянами неоднократно помогали ему избегать арестов.

В мае 1899 г. Чернов вместе с женой эмигрировал. Осенью 1901 г. при деятельном участии Виктора Чернова была создана новая партия в России - партия социалистов-революционеров. Чернов редактировал ее главный орган - «Революционную Россию» и вошел в заграничный ЦК.

Движение эсеров (социалистов-революционеров) росло вместе с мужанием Виктора Чернова. В этом движении Чернов всегда занимал центристские позиции. Он считал землю ничейной собственностью, как и воздух. Предпочитал эволюционный путь развития России. Он допускал длительное существование капитализма в России, прежде чем она созреет для социализма. Чернов не считал российское крестьянство мелкобуржуазным классом, чем-то вроде подспорья или помехи «революционному рабочему классу». Виктор Чернов полагал традиционную общину, кооперативы в России основной перспективной формой производственной деятельности на земле, исторически оправданной и приемлемой для российских крестьян.

Взгляды Виктора Чернова на будущее крестьянства уходят своими корнями в народничество, в его веру в русскую общину, в общенародный характер собственности на землю. Взгляды эти во многом идеализированы. Но опровергнуть полностью их не смогли даже разорительные принудительные колхозы и совхозы в СССР и аналогичные коммуны в Китае. В Израиле существуют добровольные кибуцы - что-то похожее на задуманное Черновым. Работают они эффективно и основаны на добровольном, а не принудительном труде.

Будучи центристом, Чернов, тем не менее, поддерживал террористическую деятельность левых социалистов-революционеров в городах. Но он прохладно относился к организации бунтов и восстаний в селах. Чернов полагал, что необходимо еще время для просвещения крестьян и роста их внутренней культуры и самосознания.

В октябре 1905 г. Чернов возвратился в Россию после опубликования царского Манифеста, включавшего пункт об амнистии политическим деятелям. Он, как признанный лидер партии, принял участие во всех главных партийных событиях эсеров. На съезде партии в декабре-январе 1906 г. Чернов выступил против принятия постановления о вооруженном крестьянском восстании в 1906 г. Он считал всякие точные даты восстаний авантюрой. Съезд после прений и споров согласился с мнением своего лидера.

Чернов избирался от партии эсеров депутатом I и II Государственных Дум. Он активно проводил в Думе политику партии. Много работал над укреплением ее авторитета в крестьянских массах.

В 1908 г. партия социалистов-революционеров пережила трагедию. Один из ее лидеров, руководитель Боевой организации эсеров Азеф, оказался провокатором и агентом полиции. Он вел двойную игру: сам участвовал в одних удачных терактах против высших царских чиновников и сдавал полиции участников других. Об этой двойной его игре не знали ни эсеры, ни полиция. Партия эсеров пережила потрясение чрезвычайно болезненно, и ее деятельность, практически, затухла. Чернов надолго отошел от партийных дел и занялся литературной работой. И только во время первой мировой войны он вернулся к политической публицистике. В вопросе войны и мира Чернов занял интернационалистскую позицию, чем вызвал раскол в среде эсеров. Большинство членов партии эсеров выступали за войну до победного конца и верность союзническим обязательствам.

8 апреля 1917 г. Чернов приехал в революционный Петроград. Февральская революция, непривычная свобода политизировали народные массы. В партию социалистов-революционеров вступили сотни тысяч крестьян. К лету 1917 г. партия насчитывала в своих рядах по разным оценкам от 400 до 600 тысяч членов. Она стала самой массовой, но, в то же время, аморфной, слабо организованной партией, как, впрочем, и представляемое эсерами плохо организованное крестьянство.

Чернов вновь стал признанным лидером партии. В мае 1917 г. он вместе с 6-ю другими социалистами вошел в состав Временного правительства, заняв пост министра земледелия. Виктора Чернову однако не удалось провести через правительство предложения партии эсеров по вопросу о земле. Все важнейшие законопроекты эсеров блокировались в правительстве кадетами. По этой причине он подал в августе в отставку.

После Октябрьского переворота партия эсеров раскололась. Отдельно оформилась «революционная» партия левых эсеров, поддержавшая переворот с оружием в руках. Умеренные эсеры, в число которых входили Чернов и его единомышленники, надеялись остановить большевиков с помощью Учредительного собрания. 26 ноября - 5 декабря 1917 г. они провели свой последний IV съезд. Чернов был избран в ЦК и председателем съезда. Съезд эсеров утвердил исключение из партии левых эсеров и подтвердил курс на коалицию с кадетами в борьбе с большевиками. Съезд выдвинул лозунг «Вся власть Учредительному собранию».

Выборы в Учредительное собрание прошли 12 (25) ноября, а открылось оно 5 января. Подавляющее большинство депутатов представляли партии эсеров и меньшевиков (большевиков было 183 из 715). Чернова избрали председателем Учредительного собрания. Открылось оно под безобразное улюлюканье большевиков и левых эсеров во главе с Марией Спиридоновой. Не сумев протолкнуть свое решение о признании Октябрьского переворота, большевики покинули собрание. А в ночь с 6 на 7 января решением своего ВЦИКа приняли декрет о роспуске Учредительного собрания и разогнали его.

В ответ на незаконные действия большевиков эсеры во главе с Виктором Черновым приняли решение бороться за восстановление прав Учредительного собрания вооруженным путем. Плацдармом для борьбы с большевиками стали Сибирь и Урал, где еще не победила советская власть. Реальные черты вооруженная борьба эсеров с большевиками приобрела после подписания Брестского мира, когда произошел разрыв между большевиками и левыми эсерами. Виктор Чернов (и почти все члены ЦК партии эсеров) перебрался в Самару. Здесь при его участии был создан Комитет членов Учредительного собрания (Комуч). На Урале и в Сибири власть почти всюду принадлежала в это время меньшевикам и эсерам.

Красная Армия взяла Симбирск, Казань и подошла к Самаре. Комуч прекратил свое существование. В сентябре 1918 г. эсеры вместе с кадетами образовали в Уфе правительство по образу и подобию Французской революции - Директорию из пяти человек, куда вошел и Чернов. Однако российские офицеры в равной степени считали виновными в бедах России социалистов всех оттенков. Директория была разогнана, а взамен адмирал Колчак был провозглашен Верховным правителем России. Собравшиеся в Екатеринбурге на съезд члены ЦК партии эсеров, включая Чернова, были арестованы белочехами и высланы в Уфу. Эсеры предприняли безуспешную попытку воевать на два фронта: с большевиками и с войсками адмирала Колчака. В конце 1918 г. в Уфу вошли войска адмирала Колчака, и эсерам пришлось бежать из города.

Виктор Чернов пробрался в Москву, где некоторое время проживал нелегально. После начала массовых арестов эсеров в 1920 г. он нелегально выехал за границу.

В эмиграции Виктор Чернов продолжал заниматься политической деятельностью и публицистикой. В январе 1921 г. Виктор Чернов принял участие в многопартийном совещании русских эмигрантов. Совещание обратилось к народу России с призывом к восстаниям и неповиновению большевистским властям. Во время восстания матросов в Кронштадте Виктор Чернов прибыл в Ревель. Он поддержал восставших матросов морально и пытался организовать им материальную помощь.

После принятия в марте 1923 г. партией эсеров в Советской России решения о самороспуске партия социалистов-революционеров в СССР прекратила свое существование. За границей в ноябре 1923 г. при участии Виктора Чернова состоялся I съезд эсеров, и была предпринята попытка создать зарубежную партию социалистов-революционеров. Однако реально действующей партии Чернову создать не удалось. Даже небольшая группа его соратников через несколько лет распалась. Сам Виктор Чернов уже не пользовался значительным влиянием среди бывших эсеров и белоэмигрантов. Он обосновался в Праге и издавал в 1920-31 гг. журнал «Революционная Россия». Его статьи и выступления носили резко антисоветский характер.

Виктор Чернов долгие годы был лидером партии эсеров, опиравшейся на основную массу населения России - крестьянство. После Февральской революции Чернов возглавлял самую массовую партию, входил в правительство. Однако его политическая деятельность оставила какой-то невнятный, бледный след в истории, а сам он оказался народным и партийным вождем на порядок более слабым в сравнении с вождями большевиков Лениным и Троцким. Остроумный и ядовитый по отношению к врагам Лев Троцкий оставил портреты многих своих знаменитых современников, в том числе Виктора Чернова: «Чернов есть эпигонство старой революционной интеллигентской традиции... В старой интеллигенции сидел и дворянин, кающийся и многоречиво размазывающий идею долга перед народом; и благоговейный семинарист, приоткрывший из лампадной тятенькиной квартиры форточку в мир критической мысли; и просвещенный мужичок, колебавшийся между социализацией и отрубным хутором; и одиночка-рабочий, к чужим не приставший. Вот это все есть в черновщине, сладкогласной, бесформенной и межумочной насквозь. Герцен был в свое время огромным и великолепным явлением в развитии русской общественной мысли. Но дайте Герцену застояться на полстолетия, да выдерните из него радужные перья таланта, превратите его в своего собственного эпигона, поставьте его на фоне 1905-1917 годов, - и вот вам элемент черновщины... Кульминация черновщины была по необходимости мимолетной...»,

В последние годы жизни Виктор Чернов работал в «Новом журнале» в Нью-Йорке, где и умер в преклонном возрасте в 1952г.

ЧЕРНОВ, ВИКТОР МИХАЙЛОВИЧ (1873–1952) – русский политический деятель, лидер и теоретик Партии социалистов-революционеров (ПСР, эсеров), аграрный социалист.

Внук крепостного крестьянина и сын уездного казначея, получившего личное дворянство, он родился 19 ноября 1873 в г.Камышин Саратовской губернии. Еще обучаясь в гимназии, увлекся идеями народничества. В 1892 поступил на юридический факультет Московского университета, в 1893 вошел в нелегальную «Партию народного права». Был арестован на 8 месяцев за нелегальную работу в этой организации, после чего был исключен из университета и выслан в Тамбов. Там сразу попал в число организаторов «Крестьянского братства», обладая исключительным умением сплачивать людей. В 1899 выехал в Берн, оттуда в Париж, где занялся разработкой аграрной теории. В 1900 стал одним из основателей «Аграрно-социалистической лиги», в 1901 организовал издание журнала «Вестник русской революции» (существовал до 1905). С 1902 – ведущий идеолог ПСР и бессменный член ее ЦК, один из редакторов газеты «Революционная Россия», автор «Программы революционной деятельности в деревне». Получил известность тем, что предлагал через Крестьянский союз «звать мужика Землей к Воле и вести через Волю к Земле».

В октябре 1905 – вернулся в Россию.

На I съезде ПСР (декабрь 1905 – январь 1906), где была принята написанная Черновым партийная программа, он предложил примирить правую группу либеральных народников с левой (близкой к анархистам). Настаивал на «социализации земли» с последующим распределением ее на основе уравнительного землепользования. Призывал создать демократическую республику, ликвидировать частную помещичью собственность на землю, ввести демократические свободы, 8-часовой рабочий день.

В 1908 эмигрировал во Францию, затем жил в Италии, оставаясь редактором газеты эсеров «Знамя труда». В начале 1910-х увлекся литературной работой, начал издавать вместе с А.М.Горьким журнал «Заветы».

В мае 1917 стал министром земледелия в коалиционном Временном правительстве. Выступал против самовольных захватов крестьянами помещичьих земель, но и против запрещения (до принятия Учредительным собранием решения по земельному вопросу) сделок о купле-продаже земли, чем вызвал протесты кадетов.

На III съезде ПСР (25 мая – 4 июня 1917) поддерживал идею наступления на фронте. Выступал за создание через Учредительное собрание Соединенных штатов России, поскольку в федерации видел «генеалогическую линию русского социализма», способную «проложить дорогу новым форма самоуправления».

Участник I Всероссийского съезда советов (3–24 июня 1917). В июле 1917 выбран кандидатом по списку ПСР в Учредительное собрание.

В августе 1917 вышел из Временного правительства. К этому времени его «срединная», промежуточная позиция, надежды на «министерскую» аграрную революцию при отрицании частной собственности на землю и уповании на социализацию земли (передачу ее союзам общин, кооперациям) не удовлетворяла ни правых, ни левых.

Пытался противостоять пропаганде идеи большевиков о захвате власти. В то же время после Октябрьской революции 1917 называл ее «народно-трудовой революцией», открывающую эпоху «между порой чисто буржуазного уклада и порой будущего социалистического переустройства». Тем не менее, и в октябре 1917, и позже осуждал «форсирование революции в отсталой стране», где «нет ни внутренних, ни внешних предпосылок» для строительства социализма. Видя в большевистском социализме «штык-социализм», 26 октября вошел в антибольшевистский «Комитет спасения Родины и Революции», организационно координировавший поход А.Ф.Керенского и П.Н.Краснова на Петроград, а также восстание юнкеров 29 октября 1917 в Петрограде, после подавления которого этот комитет распался.

После его роспуска возглавил подготовку вооруженного восстания против большевиков, перейдя на нелегальное положение.

В июне 1918 оказался в Самаре, где после свержения советской власти возглавил Комитет членов Учредительного собрания (Комуч). Участвовал в организации контрреволюционных выступлений, был арестован, но в 1920 освобожден чехами.

Выехав в Эстонию, перебрался в Латвию, оттуда в Чехословакию, где более 10 лет издавал журнал «Революционная Россия» (1920–1931). Журнал позитивно оценивал события 1921 в Кронштадте и на Тамбовщине («антоновщину») , с началом НЭПа призывал эсеров, оставшихся в России, входить в советы, фабзавкомы, помогая «решительном изживанию коммунизма». Представлял строившийся в России социализм как колоссальную потребительскую организацию, основанную на развитии сельскохозяйственной кооперации и прогрессивной эволюции сельской общины в коммуну. Автор теории постепенного реформирования социализма («конструктивный социализм»).

В 1930 выступал в США с антисоветским лекциями. В 1931 жил во Франции, сотрудничал в эмигрантском «Новом журнале». В годы Второй мировой войны стал антифашистом, участником движения Сопротивления. После 1945 выехал в США, где и умер 15 апреля 1952 в Нью-Йорке.

Ирина Пушкарева