Битва народов получило сражение. Герои "битвы народов". Расстановка сил перед сражением

Так полковник прусского генерального штаба барон Мюфлинг назвал историческое сражение (16-19 октября 1813 г.) под Лейпцигом. После завершения сражения полковнику Мюфлингу выпало на долю написать соответствующее донесение прусского генерального штаба, датированное 19 октября 1813 г. И в этом донесении он использовал слова, которые, по свидетельству его окружения, уже говорил ранее, в канун сражения. Он, в частности, написал: «Так четырехдневная битва народов под Лейпцигом решила судьбу мира».

Донесение тут же стало широко известным, что и определило судьбу выражения «битва народов».

ПОБЕДУ У НАПОЛЕОНА ВЫРВАЛА РУССКАЯ ГВАРДИЯ

В октябре 1813 к Лейпцигу подошла объединенная армия Шестой коалиции, насчитывавшая свыше 300 тыс. человек (127 тыс. русских; 90 тыс. австрийских; 72 тыс. прусских и 18 тыс. шведских войск) при 1385 орудиях.

Наполеон смог выставить ок. 200 тыс., в которые, помимо французских войск, входили итальянские, бельгийские, голландские, польские части под командованием наполеоновского маршала и племянника польского короля Станислава Августа, князя Юзефа Понятовского, войсковые соединения государств Рейнской конфедерации и войска Фридриха I Вюртембергского. Артиллерия наполеоновской армии насчитывала свыше 700 орудий. …

4(16) октября союзная Богемская армия Шварценберга в составе 84 тыс. под командованием русского генерала М.Барклая-де-Толли начала наступление на главном направлении по фронту Вахау-Либертвольквиц. Против наступавших союзных войск Наполеон развернул 120 тыс. человек. После массированной артиллеристской подготовки и ожесточенных боев, к 15 часам дня французская кавалерия опрокинула боевые пехотные колонны союзников. Барклай-де-Толли прикрыл образовавшуюся фронтальную брешь частями русской гвардии и гренадерами из резерва Богемской армии, чем, по сути, вырвал победу из рук Наполеона. Несмотря на явный успех сражения 4(16) октября, французским войскам так и не удалось разбить войска Богемской армии до подхода подкреплений союзников.

Днем 4(16) октября к северу от Лейпцига выдвинулась Силезская армия под командованием прусского фельдмаршала Г.Блюхера в составе 39 тыс. прусских и 22 тыс. русских войск при 315 орудиях и вынудила французские войска отойти с рубежа Меккерн - Видерич.

Боевые потери в первый день сражения были огромны и составляли ок. 30 тыс. человек с каждой стороны.

К ночи 4(16) октября в район боевых действий выдвинулись две армии союзников: Северная, под командованием шведского кронпринца Жана Батиста Жюля Бернадота (будущего короля Швеции Карла XIV Юхана) в составе 20 тыс. русских, 20 тыс. прусских и 18 тыс. шведских войск при 256 орудиях, и Польская армия русского генерала Л.Беннигсена в составе 30 тыс. русских и 24 тыс. прусских войск при 186 орудиях. Подкрепления французов составили всего 25 тыс. человек.

5(17) октября, Наполеон, оценив сложившуюся ситуацию не в свою пользу, обратился к руководству союзников с предложением о мире, однако ответа на это не последовало. Весь день 5(17) октября прошел в эвакуации раненых и подготовке обеих противоборствующих сторон к решающей схватке.

Утром 6(18) октября союзные войска перешли в наступление по всему фронту на южном, восточном и северном направлениях. Французская армия упорно удерживала свои позиции в течения всего дня в ожесточенной битве против превосходящих наступающих сил союзных войск.

Тяжелые бои продолжались и весь следующий день. В самый разгар сражения, саксонский корпус, сражавшийся на стороне французской армии, в полном составе перешел на сторону союзников и развернул свои пушки против наполеоновских войск. Наполеон вынужден был к ночи 7(19) октября отдать приказ к отступлению через Линденау, западнее Лейпцига.

ПОДВИГ ГРЕНАДЕРА КОРЕННОГО

Бабаев П. И. Подвиг гренадера лейб-гвардии Финляндского полка Леонтия Коренного в битве под Лейпцигом в 1813 году. 1846

Картина посвящена знаменитым событиям в русской истории - битве под Лейпцигом в 1813 г. Главный герой картины - гренадер третьей гренадерской роты лейб-гвардии Финляндского полка Леонтий Коренной. В 1812 г. за проявленную храбрость в битве при Бородине Л. Коренной был награжден знаком отличия Военного ордена Св. Георгия. Подвиг, послуживший сюжетом для картины Бабаева, был совершен Л. Коренным год спустя - в сражении под Лейпцигом. В один из моментов боя группа офицеров и солдат была окружена превосходящими силами французов. Л. Коренной с несколькими гренадерами приняли решение дать возможность командиру и раненым офицерам отступить и, тем самым, сохранить их жизни, а сами продолжали бой. Силы были не равными, все товарищи Л. Коренного погибли. Сражаясь в одиночестве, гренадер получил 18 ран и был захвачен неприятелем.

Наполеон, узнав о подвиге Л. Коренного, встретился с ним лично, после чего издал приказ, в котором ставил Л. Коренного в пример своим солдатам, называя его героем, образцом для французских солдат. После того, как солдат поправился, он по личному приказу Наполеона был отпущен на родину. В родном полку за проявленное мужество Коренной был произведен в подпрапорщики и стал знаменосцем полка. Ему также была пожалована особая серебряная медаль на шею с надписью «За любовь к Отечеству». Позже храбрость Коренного была запечатлена на револьверах (в виде позолоченного украшения), которые вручались офицерам, отличившимся в годы Крымской войны при обороне Севастополя. Подвиг Л.Коренного стал широко известен в России.

САМОЕ КРУПНОЕ СРАЖЕНИЕ

В четырёхдневном Лейпцигском сражении, самом крупном сражении периода наполеоновских войн, обе стороны понесли большие потери.

Французская армия, по разным оценкам, потеряла 70-80 тыс. солдат, из них примерно 40 тыс. убитыми и ранеными, 15 тыс. пленными, ещё 15 тыс. захвачено в госпиталях. Ещё 15-20 тыс. немецких солдат перешли на сторону союзников. Известно, что Наполеон смог привести обратно во Францию только около 40 тыс. солдат. 325 орудий достались союзникам в качестве трофея.

Потери союзников составили до 54 тыс. убитыми и ранеными, из них до 23 тыс. русских, 16 тыс. пруссаков, 15 тыс. австрийцев и 180 шведов.

Решающую роль в победе союзных армий сыграли действия русских войск, на которые легла основная тяжесть сражения.

Храм-памятник русской славы в Лейпциге. 1913 г. Архитектор В.А. Покровский

Участники сражения. Сражение под Лейпцигом 16, 17 и 18 октября принято называть «битвой народов». Действительно, на стороне Наполеона «в деле» участвовали, кроме французов, итальянцы, голландцы, бельгийцы, саксонцы. Не менее пестрым был национальный состав союзников: австрийцы, пруссаки, шведы, баварцы, русские, в рядах которых сражались представители многих народов Российской империи, к примеру, прославившиеся отчаянностью башкиры.

Первые атаки союзников. Первые, крайне несогласованные и беспорядочные атаки союзников начались 16 октября в 8.30 утра. Французским войскам представилась прекрасная возможность контратаковать, но погодные условия (весь день шел дождь) задержали войска Макдональда, а союзники успели навести порядок. Кровопролитное сражение 16 октября происходило на трех участках: к северу, западу и югу от Лейпцига. К полудню стало очевидно, что наступление союзников замедлилось, либо захлебнулось на всех трех направлениях.

Мгновенно оценив обстановку, Наполеон возобновил подготовку контратаки. Генерал А. Друо получил приказ сосредоточить на узком участке между позициями Виктора и Лористона почти 160 орудий, а кавалерия Мюрата в 10 тысяч сабель сразу после бомбардировки должна была пробить брешь в позициях союзников, в которую немедленно устремилась бы пехота. В 2.30 артиллерия Друо обрушила, по свидетельству участника событий русского генерала И.И. Дибича, «…неслыханный в истории войн по своей сосредоточенности шквал артиллерийского огня». Не успела отзвучать артиллерийская канонада, как в дело вступили десять эскадронов Мюрата, а вслед за кавалерией по приказу Наполеона началась фронтальная атака подразделений Виктора, Удино, Лористона, Мортье, Макдональда, Понятовского и Ожеро.

Французы прорываются к ставке союзников. Кульминацией лихой кавалерийской атаки Мюрата стало проникновение его конницы буквально к подножию холма близ Мейсдорфа, где находилась ставка союзного командования. В 800 шагах от плена и позора оказались императоры российский и австрийский, король прусский, главнокомандующий Шварценберг, не говоря уже о штабных чинах и придворной свите! Наполеон уже праздновал успех, когда Александр I, придя в себя раньше насмерть перепуганных «собратьев по трону», приказал бросить в прорыв 100-пушечную батарею И. Сухозанета, дивизию Н.Н. Раевского, бригаду Ф. Клейста и лейб-казаков своего личного конвоя. Французы были отброшены, прорыв ликвидирован, а «братья-монархи» отделались легким испугом.

Наполеон еще не утратил шанса на общую победу и подготовил сильнейший удар по центру противника. Для решающей атаки французский император приказал подготовиться к бою своему испытанному резерву - Старой гвардии. Можно не сомневаться: императорская гвардия прорвала бы ослабленные позиции противника в центре до подхода войск Бернадота и Беннигсена. Но, к счастью для союзников, Наполеон получил известие о мощной атаке австрийцев на его правое крыло. Часть гвардии была немедленно переброшена из центра на левый фланг боевых порядков французской армии. Вскоре союзные войска были отброшены на этом участке фронта за реку Плайсе, а командующий корпусом, генерал от кавалерии граф М. Меерфельдт был взят в плен. У союзников героем первого дня битвы стал генерал Йорк, разбивший в бою у Мекерна маршала Мармона. К ночи 16 октября наступило затишье по всей линии фронта и стороны принялись подводить итоги дня.

Итоги первого дня. Первый день кровопролитного сражения завершился вничью. Обе стороны одержали частные победы, не повлиявшие на общую ситуацию: французы у Линденау и Вахау, союзники при Мекерне. Потери армии Наполеона составили около 30 тысяч человек, союзные войска недосчитались 40 тысяч бойцов. Тем не менее, у союзной армии было одно существенное преимущество накануне второго дня битвы. На помощь коалиции подходили армии Беннигсена и Бернадота общей численностью в 140 тысяч человек; Наполеон мог рассчитывать только на меньший в десять раз (!) корпус генерала Рейнье. Таким образом, когда обе стороны получили подкрепление, союзники имели двойной (300 тысяч человек) перевес над французской армией (150 тысяч человек). Огромным было и преимущество союзников в артиллерии: 1500 орудий против 900 у французов. При таких условиях Наполеон счел победу невозможной.

Ошибка Наполеона. Еще вечером 16 октября Наполеон распорядился подготовить отход, но вскоре отменил свой приказ, выжидая ошибки противника. Но ошибкой стала его собственная выжидательная политика. Стремясь выиграть время, Наполеон под честное слово отпустил своего старого знакомого - генерала Меерфельдта, с предложением мира австрийскому императору Францу I. Однако душой антинаполеоновской коалиции был не австрийский, а русский император, который настоял оставить послание Наполеона без ответа. Пока 17 октября французский император, в расчете на учтивость тестя (Наполеон был женат на дочери Франца I), ожидал ответа на свои предложения, союзники деятельно готовились продолжить битву. Лишь в 2 часа ночи 18 октября Наполеон распорядился начать отход. Под проливным дождем французские части, расположенные южнее Лейпцига, отошли назад на две мили. Но было уже поздно.

Кровопролитный второй день. План союзного командования на 18 октября в окончательной редакции предусматривал не менее шести атак позиций французов по всей линии фронта. Имея колоссальное преимущество в численности и артиллерии над армией Наполеона, союзники рассчитывали не столько на умение своих полководцев, сколько именно на численное превосходство.

18 октября, второй день "Битвы народов" (17 числа шли незначительные столкновения), был еще более кровопролитным. Весь день шли беспорядочные ожесточенные столкновения. Утро ознаменовалось сражением войск Ю. Понятовского с превосходящими силами союзников. Французский маршал (маршальское звание он получил лично из рук Наполеона, прямо на поле боя), поляк по национальности, один из лучших военачальников французской армии, проявил изумительную стойкость, отбросив превосходящие силы противника. После полудня Понятовский и Ожеро удерживали занимаемые позиции, на левом фланге Виктор и Лористон успешно отражали натиск Барклая-де-Толли, но на правом крыле французской обороны части Беннигсена существенно теснили войска Себастьяни и Макдональда.

В самый критический момент боя Наполеон лично повел гвардию в бой, вернув деревню Пробстейн. Ситуация выровнялась, но в 4.30 две бригады и батарея саксонцев из корпуса Рейнье (численностью от 5 до 10 тысяч человек) перешли на сторону союзников. Вряд ли этот эпизод можно считать решающим для исхода сражения, но несомненно, что он удручающе подействовал на французские войска. Тем не менее, к заходу солнца французы удерживали все занимаемые позиции.

Приказ Наполеона к отступлению. Итоги второго дня битвы вынудили Наполеона отдать приказ к отступлению. Потери французской армии оказались невосполнимыми, катастрофически убывали боезапасы. Еще до рассвета 19 октября армия Наполеона начала скрытный отход с занимаемых позиций. Отступление прикрывал 30-тысячный арьергард. Вплоть до 10 утра общий отход французской армии продолжался беспрепятственно. Наполеон был очень близок к тому, чтобы в образцовом порядке эвакуировать свою армию. К часу дня 100 тысяч воинов французской армии в полном порядке покинули город. Наполеон распорядился заминировать и взорвать единственный каменный мост через Эльстер, как только через него переправится последний солдат арьергарда. К несчастью для французской армии, ответственный за переправу начальник куда-то исчез, перепоручив уничтожение моста капралу. Последний, увидев появившихся вдалеке русских солдат, в панике взорвал мост, забитый французскими войсками. В страшной давке арьергард армии Наполеона пытался переплыть Эльстер. Удино и Макдональду это удалось, но Понятовский, всего двенадцать часов спустя после торжественного назначения маршалом, был ранен и погиб. Король Саксонии, корпусные генералы Лористон, Ж.Л. Рейнье и еще 20 бригадных генералов оказались в плену у союзников. Около 15 тысяч французских солдат были уничтожены на берегу Эльстера. Так бесславно для Наполеона завершился последний акт трагедии под названием "Битва народов".

По оценкам специалистов, сражение при Лейпциге оказалось самым тяжелым за всю историю наполеоновских войн, за исключением Бородинского. В итоге ожесточенной четырехдневной битвы французы потеряли не менее 60 тысяч человек и 325 орудий. Погибли, кроме маршала Понятовского, шесть генералов Наполеона. Немногим меньше потеряли и союзники: около 55 тысяч человек; в числе убитых было девять генералов, среди которых и герой войны 1812 г. Д.П. Неверовский. Союзному командованию не удалось полностью уничтожить армию Наполеона. Французский император вывел из Лейпцига около 100 тысяч человек. Попытка союзников задержать отступающую французскую армию не удалась. 30 октября в бою при Ганау Наполеон отбросил 50-тысячный корпус баварского генерала К.Ф. Вреде, действовавшего при поддержке русских отрядов генералов М.И. Платова, В.В. Орлова-Денисова, В.Д. Иловайского, А.И. Чернышева. Союзники потеряли 9 тысяч человек, а Наполеон расчистил себе беспрепятственный путь к границам Франции.

И все же битва при Лейпциге была значительным, решающим триумфом союзников. Империя Наполеона рассыпалась, рушился весь установленный Бонапартом новый европейский порядок. Наполеон отступал к «естественным» границам Франции, теряя все завоеванное за двадцать лет непрерывных военных побед. Почти вся Рейнская конфедерация перешла на сторону коалиции; предал императора король Неаполитанский - И. Мюрат, переметнувшийся к врагам ради сохранения трона; обречен был осажденный в Гамбурге Л. Даву; покинул Кессель родной брат Наполеона, король Вестфальский Жером, изгнанный из своего королевства; другого брата Наполеона - Жозефа, короля Испанского, теснили за Пиренеями англичане. Некогда непобедимая армия Наполеона находилась в жалком состоянии. По свидетельству очевидца, во время отступления французской армии «количество трупов и павших лошадей увеличивалось с каждым днем. Тысячи солдат, падая от голода и усталости, оставались позади, не имея сил добраться до лазарета».

Отступая к границам Франции, Наполеон вел за собой орды непримиримых врагов. Но главное, что Европа отказывалась терпеть многолетний диктат Наполеона. Бонапарт «проиграл «битву народов» не только под Лейпцигом. «Битвой народов» была вся кампания 1813 г. Народы Европы не хотели принимать от него, чужеземного завоевателя, свободы, которые он нес им на штыках своей Великой армии.

«Битва народов» на Каталаунских полях

Первыми жертвами вторжения гуннов стали Вормс, Майнц, Трир, Страсбург (Аргенторат), Шпейер (Новиомаг), Безансон (Безонтион) и Мец. Следующими должны были оказаться Лютеция (Париж) и Аурелианум (Орлеан), но в силу загадочных обстоятельств этого не произошло. Вот как описывал эти события русский историк XIX века Д. И. Иловайский: «Народные предания Галлии рассказывают о разных чудесах, совершавшихся во время этого нашествия. Например, Париж был спасен молитвами простой девушки Женевьевы. Жители готовились уже его покинуть, но гунны повернули от города, Аттила прошел дальше к берегам Луары и осадил Орлеан. Епископ орлеанский (святой Аньян) поддерживал мужество горожан надеждой на Божью помощь. Наконец осажденные доведены были до крайности: уже предместья заняты врагом, а стены города тряслись под ударами таранов. Те, кто не мог носить оружие, усердно молились в храмах. Епископ дважды посылал уже на башню дозорных; два раза посланные возвратились, ничего не увидав. На третий раз они объявили, что на краю горизонта показалось облако пыли. «Это Божья помощь!» - воскликнул епископ. Действительно, то был римский полководец и наместник Галлии Аэций, который, кроме римских легионов, вел с собой союзников - вестготов и франков».

Так гласят легенды. На самом же деле Аттила просто не дошел до Парижа, повернув по дороге на Орлеан. Он осадил этот город, но взять его не смог вследствие отсутствия поддержки в тылу и прихода сил римского полководца и наместника Галлии Аэция. Надо сказать, что тот, благодаря проявленному им большому дипломатическому искусству, сумел быстро создать в противовес гуннскому союзу союз проримский, в который, кроме римских легионеров, вошли вестготы во главе со своим королем Теодорихом, алеманы, бургунды, сарматы, саксы, аморианцы, часть франков и аланов. Аттила, посчитав для себя неблагоприятным расклад сил и то, что лесистая местность у крепостных стен Орлеана не позволяла развернуться его коннице, вынужден был снять осаду с города и отойти к Шалону-сюр-Марн (Шалону-на-Марне), на Каталаунские поля . Римско-германское войско отправилось вслед за ним.

Подойдя к Каталаунским полям, воины Аэция по обыкновению устроили укрепленный лагерь из бревен, защищенный рвом и стеной. Аттила же просто велел построить свои кибитки в виде круга, а внутри его раскинуть палатки. Его воины не привыкли строить укрепления или рыть окопы.

Перед битвой царь гуннов обратился к придворным прорицателям за предсказанием ее исхода. Те, по словам Иордана, долго всматривались то во внутренности жертвенных животных, то в какие-то жилки на обскобленных костях и, наконец, объявили, что гуннам грозит опасность. Единственным утешением для Аттилы могло служить лишь то, что один из верховных вождей противника должен был пасть в этой битве.

Царь гуннов выбрал для боя равнину, что давало его коннице простор для маневра. Свои войска он вывел лишь в третьем часу пополудни, расположив их следующим образом: на левом фланге находились готы во главе со своим вождем Валамиром, на правом - король Ардарик с гепидами и представителями других народов. Сам же Аттила с гуннами расположился в центре. Он, видимо, планировал первым наброситься на римлян. Аэций же, напротив, возглавил левый фланг своего войска, на правый поставил короля Теодориха с вестготами, чтобы двумя этими крыльями отсечь противника от его флангов.

Перед началом сражения Аттила постарался вдохновить своих воинов речью. Если верить готскому преданию, приведенному Иорданом, то в ней говорилось: «Нападем смело на неприятеля, кто храбрее, тот всегда нападает. Смотрите с презрением на эту массу разнообразных народов, ни в чем не согласных между собою, кто при защите себя рассчитывает на чужую помощь, тот обличает собственную слабость перед всем светом… Итак, возвысьте свою храбрость и раздуйте свой обычный пыл. Покажите, как следует, гуннам свое мужество… Я бросаю первый дротик в неприятеля, если кто-либо может остаться спокойным в то время, когда бьется Аттила, тот уже погиб». Как видим, царь гуннов был силен в красноречии, и его призывы всегда достигали цели. Поэтому и на этот раз воодушевленные его словами воины со свирепой отчаянностью бросились в бой.

Ход битвы, состоявшейся 15 июня 451 года , подробно описан Иорданом: «Войска сошлись… на Каталаунских полях. Была на равнине покатая возвышенность, образующая холм. И вот каждая сторона стремилась захватить ее. …Направо стояли гунны со своими, налево - римляне и вестготы с союзниками. И вот, оставив склоны, они вступают в битвуиз-за вершины. Правое крыло войска составлял Теодорих с вестготами, левое - Аэций с римлянами, в середине же поместили Сангибана, предводительствовавшего… аланами… Против расположилось гуннское войско, в середине которого находился со своими храбрейшими Аттила… Крылья же образовали многочисленные народности и различные племена, которых Аттила подчинил своей власти. Между ними выделялось войско остготов, предводительствуемое Баламиром, Теодемиром и Видемиром… А бесчисленным войском гепидов предводительствовал прославленный король Ардарик, который вошел в доверие к Аттиле своей исключительной верностью… Остальная же… толпа королей и вождей разных племен ожидала, подобно телохранителям, приказаний Аттилы, и как только он поводил глазами, так без возражений, со страхом и трепетом являлся пред его лицо каждый… Один Аттила - король над королями - стоял над всеми и за всех действовал… Аттила направил своих, чтобы они заняли вершину холма, однако Торисмунд и Аэций его опередили: они раньше овладели возвышенностью холма и легко отбили устремившихся туда гуннов… Сходятся врукопашную. Завязывается битва, жестокая и повсеместная, ужасная, отчаянная. Ни о чем подобном не рассказывает древность, повествующая о такого рода деяниях… Если верить рассказам стариков, протекавший по упомянутому полю в низких берегах ручей широко разлился от крови, струившейся из ран сраженных… Тут Теодорих король, объезжавший и ободрявший свое войско, был сброшен с коня и, растоптанный ногами своих, кончил престарелую жизнь… Тогда вестготы, отделившись от аланов, устремились на отряды гуннов и убили бы самого Аттилу, если бы он из предосторожности заблаговременно не убежал и не укрылся в лагере, обнесенном повозками».

Бой прекратился только с наступлением ночи. Для Аттилы он стал единственным, в котором великий завоеватель потерпел поражение. Победившие римляне укрылись в своем укрепленном лагере, а удрученный предводитель гуннов в ожидании следующего штурма стал готовиться к худшему. В случае нового натиска со стороны римлян он даже решил сжечь себя на костре, но не попасть в руки врагов. В то же время Аттила не терял надежды на то, что ему удастся обмануть противника и выбраться из западни. Поэтому он приказал, чтобы из его лагеря всю ночь раздавались звуки трубы и бряцание оружия, которые должны были убедить Аэция и его союзников в готовности гуннского войска продолжить наутро битву. Это была своеобразная «психическая атака», которой хитрый завоеватель пытался устрашить римских воинов. Описывая состояние гуннского короля, Иордан сравнивал его с раненым зверем: «Как лев, гонимый отовсюду охотниками, большим прыжком удаляется в свое логовище, не смея броситься вперед, и своим рыканием наводит ужас на окрестные места, так гордый Аттила, король гуннов, среди своих кибиток наводил ужас на своих победителей».

Но новой атаки со стороны римлян на следующий день не последовало. В их стане возникли разногласия, в результате которых новый король вестготов Торисмунд покинул со своим войском лагерь. Оставшийся без союзника Аэций не решился атаковать гуннов. Благодаря этому Аттила смог спокойно уйти с остатками своей армии за Рейн. Исходя из этого, некоторые военные историки (в частности, Алексей Паталах) склонны считать результат сражения ничейным, но подавляющее большинство оценивает его как первое и единственное поражение гуннского завоевателя. И только Рафаэль Безертдинов утверждает, что в этой битве проиграли римляне и их союзники: «Обе стороны несли большие потери, но горели желанием победить. Страшная резня длилась сутки. Напор Аесиуса удержали не союзники хуннов, а их богатыри, которых много полегло на поле боя. К вечеру второго дня римские легионеры отступили. Весь мир убедился - тюрки непобедимы».

Так или иначе, но битва на Каталаунских полях стала одной из самых кровопролитных в истории войн. Согласно позднейшей легенде, после нее тени павших еще три дня продолжали сражаться между собой. А число погибших с обеих сторон было огромным. По данным Иордана, в битве в общей сложности погибло 165 тысяч человек. Другие ученые, в част ности известный русский историк и публицист XIX века М. М. Стасюлевич, доводят число потерь с обеих сторон до 300 тысяч человек. Однако обе эти цифры можно считать преувеличенными. С учетом разнородности участников сражения оно было названо «битвой народов». По единодушному мнению историков, она является одной из самых значительных битв мировой истории. Считается, что если бы в ней победил Аттила, то это могло бы привести к гибели остатков римской цивилизации и падению христианства в Западной Европе, а в конечном итоге - к господству азиатов в Европе. В частности, Бувье-Ажан пишет, что «битва народов» ознаменовала собой столкновение двух миров - «римской цивилизации» и «варварства». Их противостояние выразилось и в уровне технического прогресса, и в противоборстве христианства и язычества, «вернее, разнородного смешения языческих верований и суеверий в сочетании с атеизмом». Французский историк дал очень емкое и образное определение этому событию, сказав, что «на Каталаунских полях сошлись Запад и Восток, город и степь, крестьянин и кочевник, дом и шатер, Меч Господень и Бич Божий». А еще он считает, что «это была борьба за независимость и свободу», в которой «различные варварские племена поднялись против захватчиков-гуннов, чтобы сообща защитить землю Галлии».

Тем не менее, исход «битвы народов» по сей день вызывает у историков множество вопросов. Ответить на них очень непросто, так как не сохранилось никаких воспоминаний непосредственных ее участников, а все, что о ней известно, почерпнуто из произведений преимущественно римских авторов, содержащих их личные субъективные комментарии. Примерами того могут служить письма и поэмы Сидония Аполлинария и упомянутое уже здесь сочинение Иордана. Но больше всего отголосков этого сражения дошли до нас в легендах, одинаковых у самых разных народов и бережно сохранявшихся в течение многих столетий, которые мало что поясняют в расстановке сил и намерениях противников. В какой-то мере это, возможно, удалось сделать Бувье-Ажану в одной из глав своей книги об Аттиле, которая так и называется «Загадка Каталаунских полей». Первый вопрос, которым задается французский исследователь, звучит так: почему вестготы ушли с места битвы первыми. Поскольку угроза со стороны Аттилы еще не исчезла и битва могла возобновиться в любое время, не был ли их уход предательством по отношению к римлянам? Но, проанализировав события в Аквитании того времени, он пришел к выводу, что поведение вестготов, скорее всего, было обусловлено обстоятельствами, связанными с трагической смертью Теодориха. Молодой король вестготов Торисмунд поспешил вернуться на родину, опасаясь, что его младший брат Эврих, узнав о смерти отца, может захватить власть в стране. По мнению Бувье-Ажана, он поклялся Аэцию, что вернется к нему, если в этом возникнет необходимость, и ушел со своими воинами по его просьбе ночью, не гася за собой огни.

Но почему же тогда покинул Каталаунские поля Аттила? Может быть, благодаря непогашенным вестготами огням - этой маленькой военной хитрости Аэция, - он не догадался об уходе вестготов и, опасаясь того, что его заметно поредевшая армия не выдержит следующего боя, решил отступить? Но французский историк сомневается в этом, считая, что численность гуннской армии и после сражения оставалась вдвое большей, чем у галло-римлян. Он высказывает другие предположения о причине отступления гуннов: «Предположение первое: Аттила сохранял численное превосходство, и активное преследование его было чревато для Аэция определенным риском. Он отступал - и этого было довольно.

Второе предположение: Аттила был уверен, что Аэций не станет продолжать войну, так как, не получив от Валентиниана III дополнительных легионов, он мог преподнести отступление гуннов как победу и претендовать на триумфальную встречу в Италии.

Третье предположение: возобновление сражения привело бы к полному разгрому гуннов, от которого Аэций предпочел пока воздержаться, понимая, что Аттила не нападет. Аттила же осознал, что одного только героизма и численного превосходства недостаточно, чтобы выиграть войну. Он оценил преимущества техники и снаряжения римлян и опасался нового, еще более тяжелого поражения. Поэтому он решил вести себя как побежденный, демонстративно отступив, чтобы Аэций посчитал ненужным добивать поверженного врага, признавшего свое поражение.

Четвертое предположение: между Аттилой и Аэцием существовал сговор. Даже сойдясь на поле брани, они инстинктивно оставались сообщниками. Каждый мог стремиться победить другого, но никак не уничтожить. Раздел «мира» все еще был возможен, надо было только дождаться удобного момента и разыграть свои личные козыри. Аэций отпустил Аттилу, как сделал это еще раньше под Орлеаном. Аттила сделал бы то же самое, если бы повернулось колесо фортуны и побежденным оказался бы Аэций. Можно даже предположить, что посредничал не один только Констанций и связь между Аттилой и Аэцием поддерживалась регулярно, даже в самые напряженные периоды их взаимоотношений. Подобное и возможно, и невозможно. Возможно, что в 451 году так и случилось…

Была у Аттилы и еще одна причина уйти: он должен был сохранить доверие союзников. Если в сложившихся условиях Аттила и согласился сыграть для римлян и галло-римлян роль побежденного, то гунны и их союзники вовсе не считали сражение проигранным. Бой был прерван, и хотя обе стороны понесли тяжелые потери, ничего еще не было решено».

Бувье-Ажан категорически не согласен с теми учеными, которые считают, что отступление Аттилы от Константинополя, снятие им осады Парижа и «бессмысленное дезертирство» с Каталаунских полей служат «доказательством его нездорового непостоянства, неспособности завершить начатое дело, за которое уже дорого заплачено». В связи с этим он пишет: «Это предположение совершенно несостоятельно. Поступки Аттилы имеют под собой весомые основания. Штурм Парижа не решал стратегических задач, а отступление с Каталаунских полей, хотя и нанесло болезненный удар по его самолюбию, было продиктовано исключительно здравым смыслом. Продолжение битвы могло обойтись слишком дорого, разумнее было пересмотреть план кампании». По всей вероятности, гуннский завоеватель руководствовался при этом известным принципом: отступление не поражение, отойти еще не значит уйти.

Трудно судить, насколько справедливо то или иное умозаключение французского историка, так как ни одно из них не подкреплено историческими материалами. Однако о том, что после жестокой «битвы народов» Аттила вовсе не считал себя побежденным, а войну оконченной, можно судить хотя бы по тому, что сразу же по возвращении домой он стал готовиться к новому походу. Проанализировав расстановку сил на территории Западной Римской империи, он решил, что наиболее правильным будет сконцентрироваться на захвате Италии и завоевании все той же Галлии, но теперь с юга. И уже весной 452 года гуннский завоеватель вторгся в Италию, по обыкновению отмечая свой путь ужасными разрушениями, пожарами и истреблением тысяч людей. По словам Бувье-Ажана, «начиналась самая ужасающая кампания Аттилы. Помимо кровавой резни, она была примечательна достижениями гуннов в области военной техники и стратегии, а также своим совершенно неожиданным, парадоксальным финалом».