Монгольский хан Хубилай, завоевав Китай и Корё (Корею), решил, что и Япония ему должна покориться. Но он жестоко просчитался: оба военных похода монголо-татар на страну самураев в XVI веке закончились поражением.

Дипломатия как метод увещевания не годилась

Ко второй половине XVI века монголы уже захватили Китай, Корею и устремили свой взгляд на Японию, которая была всего в 50 милях. Но было ясно, что нападение на Японию невозможно без флотилии, которой у степняков-кочевников отродясь не бывало и быть не могло. И, конечно, в морском деле они ничего не смыслили.

Нопоначалу хан Хубилай долго надеялся, что Япония падет к его ногам и станет вассалом империи монголов просто устрашась ее мощи, по определению. Хубилай высылал гонцов-«дипломатов» с просьбой-угрозой «решить вопрос» и «войти в дружеский контакт» по-хорошему, иначе он пошлет войска. Японцы отмалчивались.

Предыстория и развитие монголо-японского конфликта подробно описывается в «Юань ши» – историческом труде китайских летописцев того времени, который в XIX веке впервые в Европе был переведен (именно на русский язык!) нашим соотечественником, выдающимся русским китаеведом отцом Иакинфом (Бичуриным). Татаро-монголы Чинхиз-хана завоевали территории современного Северного Китая еще раньше, чем Корё, и в попытках захвата Японии Китай тоже сыграл определенную роль. К слову, династию Юань также создал хан Хубилай.

… но и военная кампания тоже

Монголы не располагали ни малейшим опытом в кораблестроении, а без наличия военных судов идти на Японию было бессмысленно. Строили корабли для них жители поверженной Корё. Часть войска для нападения на японцев тоже составили «легионеры» из числа коренных жителей захваченной монголами страны.

В 1274 году флот из 300 больших и 400 малых судов, а также 23 тысяч воинов (из которых 15 тыс. составляли монголы, остальные корейцы) выдвинулся в сторону земель Японии. При подготовке к войне разоренная монголами Корё не могла обеспечить солдат провиантом, и его в срочном порядке пришлось запрашивать из Китая.

На японских островах Цусима и Ики монголы перерезали большинство тех, кого не пленили. Как писал в своей работе британский исследователь японской военной истории Стивен Тёрнбулл, японцев этот факт шокировал: они никогда не позволяли себе в военных конфликтах убивать гражданское население.

В битве за бухту Хаката проявились все преимущества и недостатки противоборствующих сторон. Монголы метали катапультами металлические бомбы-шары, которые разрывались и воспламеняли все вокруг. Захватчики давили грубой и превосходящей по численности силой. Противостояли друг другу и тактики противников: монголы шли фалангой и брали числом и напором, а японская воинская традиция предписывала атаковать первыми, рубить и собирать головы врагов. Самурай обязательно должен был сразиться с достойным противником один на один. Безмерная храбрость являлась основным преимуществом японских воинов.

В решающей битве японцы отошли на укрепленные позиции в ожидании подкрепления, которое должно было прибыть с островов Сикоку и Хонсю. Монголы, удивленные столь яростным сопротивлением со стороны самураев, понимали, что это не финальный этап битвы.

Перераспределение сил для захватчиков в ту ночь стало роковым – поднялся страшный тайфун, потопивший сотни судов монголов и уничтоживший тысячи солдат-иноземцев. У японцев суда были более маневренными, и они этим воспользовались, чтобы добить монголов. Немногочисленные уцелевшие корабли возвратились в Корё.

Камикадзе – помощь свыше

Второе вторжение на японские территории для монголов-завоевателей также закончилось поражением. Самураи, понимая, что от них просто так не отстанут, к 1281 году укрепили оборонительные укрепления, выработали тактику обороны и наступления. Захватчиков и кораблей на этот раз было уже в несколько раз больше, но и сопротивление со стороны японцев оказалось гораздо более ожесточенным и изощренным. Самураи на маленьких, маневренных лодках устраивали локальные рейды по уничтожению противника.

В августе 1281 года японцам в их обороне вновь помогли сами небеса – камикадзе («божественный ветер»), а попросту такой же тайфун опять перемешал в море сотни вражеских монгольских судов. Японцы, воспользовавшись ситуацией, резали обескураженных врагов как кур. Потери нападавших вследствие стихии и боевых действий исчислялись десятками тысяч.

По сути, безуспешная попытка захвата Японии поставила крест на истории завоеваний империи татаро-монголов. Больше она никаких существенных побед не одерживала.

В For Honor во имя чести сражаются викинги, рыцари и самураи. И если в сюжетном режиме нам доведется сыграть за каждого воина по очереди, то в мультиплеере игроки вольны выбрать фракцию по желанию.

Но кого же предпочесть новичкам - тем, кто еще не успел уловить все геймплейные тонкости, присущие каждой фракции и каждому классу?

Чтобы помочь с выбором, мы решили свести трех сотрудников нашей редакции в словесной перепалке. Все они в этом споре будут защищать свою любимую сторону и постараются ярко описать ее главные преимущества - в оружии, броне и в боевом стиле.

Но помните, что окончательное решение за вами!

For Honor - Трейлер открытого бета-теста...


Сэмунээфу-сан (самурай)

Пожалуй, нет причин для спора! Самураи, следующие заветам кодекса бусидо, без малейшего страха вступают в битву и всегда готовы погибнуть в бою за правое дело. Воины с островов Японии хорошо обучены, дисциплинированы и отлично вооружены - катанами и копьями яри. Честь для них - не пустой звук.

Не за рыцарей и викингов же играть, в самом деле! Первые похожи на закованных в сталь черепах, а вторые не знакомы с понятием дисциплины и совершенно не умеют воевать в открытом поле.


И все это мне, викингу, говорит щуплый японец, который бьется по правилам из пыльной книжки? Врагов нужно рубить! Кромсать! Меня с детства приучили к тому, что драться надо лицом к лицу с врагом. А не бить исподтишка, как любители хрупких катан. В честном бою викинг мокрого места не оставит от «самурая»!



Сэр Александр де Пушкарь (рыцарь) (поднимает забрало)

Господа, посмотрите на самурая. Броня деревянная, меч из дрянного железа... Да, образ катаны принято романтизировать, и весь мир «знает», что нет меча острее и надежнее. Вот только это не более чем слушок, пущенный нашими друзьями с Востока. В Японии отродясь не водилось столько железной руды, сколько потребно, чтобы наделать в достатке хороших мечей. Только богатый человек мог позволить себе поистине хорошее оружие, те самые «катаны от великих мастеров».

И даже если мы предположим, что легенды не врут и лезвие катаны действительно перерезает пушинку в полете и плывущий на лезвие лепесток сакуры, это лишь докажет, что такой клинок затупится от первого же удара по чему-либо твердому. Быть может, голое тело взрезать и получится. Но о самый обыденный европейский панцирь меч только иззубрится... если вообще не сломается. Катана - режущее оружие, не рубящее. Разве что в сочленения ею колоть сподручно или в глазницы.

А вот классический европейский меч, особенно если это тяжелый двуручник, развалит самурая пополам вместе с доспехом. Металл в Японии, напомним, поди еще сыщи. Обычно воина из тех краев прикрывает кожа с подшитыми под нее дощечками. От катаны, пожалуй, самое то. Но топор это дело прорубит на раз. А меч, даже если насквозь не пройдет, так вомнет доспехи в ребра, что на своих двоих не уйдешь.

Чуть больше шансов, пожалуй, у викинга. Там хоть оружие приличное, прорубить или промять многие доспехи сможет. Но защитой эти бородатые дикари вообще чуть ли не пренебрегают. Открытых участков столько, что можно наделать дырок и ждать, пока вся кровь не вытечет. Рогатый шлем - вообще смех, если сверху вниз рубить - аккурат оружие сцапает и на голову направит. Шлемы не просто так покатыми делают, а чтоб с них удары соскальзывали.


Боюсь, что бравый рыцарь вскоре падет.


Бережнаф Воинственный (викинг)

Открытые места можно потыкать? Чем же? Мечом, весящим почти столько же, сколько и тот, кто его держит? Пока рыцарь в своих хваленых доспехах развернется, я разрублю его на несколько частей. Ну а про самурая я вообще бороды не разеваю, с ним и так все ясно - хрупкий, как листик на ветру. Или как там у вас, японцев, принято говорить...


Допустим, двуручный меч - тоже так себе придумка. Ворочать им умел вовсе не каждый, да и обороняться с его помощью очень сложно. Но именно поэтому в бою чаще всего вооружались мечом поменьше и щитом, не только прикрывавшим от ударов, но и служившим увесистым кастетом. Приняв удар топора на щит, можно немедля съездить им противнику по зубам, а пока тот приходит в себя - истыкать его с ног до головы, как булавкой.


Бережнаф Воинственный (викинг)

А если я по шлему сверху кулаком вдарю? Вы же без своего оруженосца даже в бой не вступите, а мое оружие - большой, крепкий, тяжелый топор - всегда при мне! Рыцари, к счастью, росточком не вышли - как раз мне в пупок дышать будешь. И самурай тоже! Одним ударом перерублю обоих.


Низкий рост - порой большое преимущество!


Сэр Александр де Пушкарь (рыцарь)

Для начала туда надо дотянуться, а щитом удобно еще и отпихивать. Кроме того, шлем может быть и с пикой - бей сверху вниз сколько угодно. Правда, по плоскому топфхелму удар пройдет как надо, но его в любом случае примут на себя плечи. Наконец, я всегда оставляю за собой право укусить врага за коленку - в кодексе рыцаря на этот счет никаких запретов нет.


Бережнаф Воинственный (викинг)

Только попробуй укусить за коленку, и обещаю: либо зубы ногой выбью, либо мозги - ударом тяжелой рукоятью топора прямо в темечко. Ты, подлец такой, способен на это, а самурай такого делать не станет, потому что ему запретили!


Сэмунээфу-сан (самурай)

От медлительных ударов рыцаря и викинга увернуться нетрудно: оружие что первого, что второго весит чуть ли не столько же, сколько они сами.


Сэр Александр де Пушкарь (рыцарь)

Почтенный самурай, как ты собираешься уворачиваться, если твои доспехи тоже не ахти какие удобные, хоть и полегче будут? Мне-то тебя всего лишь разок достать хватит, а ты об меня только искры высечешь.


Доспехи у самурая неудобные? Клинок у него хрупкий?


Сэмунээфу-сан (самурай)

Отвести от себя удар, ловко парировав выпад мечом, не составит труда. А катаной я рубану еще до того, как противник поймет, что промахнулся. С викингом, к слову, все еще проще: ему попасть по врагу надо сперва, а сделать это не так просто - он ведь машет топором из стороны в сторону.

Это произошло в 1905 году, в Русско-японскую войну. Наши полки стояли в восточной Маньчжурии на Сыпингайских позициях. К ним, из расположения японцев выступил всадник с белым флагом. От имени своего военачальника он предлагал любому из русских офицеров выйти и в широком поле сразиться на саблях с японским поединщиком.

В русском лагере стали искать, кого выставить против самурая.

Тогда перед шатром командующего появился высокий и очень худой поручик. Звали его Александр Саичич, 32 лет от роду, был он сербом из Черногории, из племени Васоевичей. По собственному желанию он отправился на войну с японцами и служил в отряде черногорских добровольцев Йована Липовца. Отмеченный наградами и ранениями, храбрый Лексо Саичич вызвался зарубить самурая.

Этот черногорец был известен своим воинским искусством. Он мог оседлать коня на полном скаку, пролезть под ним во время скачки, и говорили, будто однажды на ярмарке он перепрыгнул двух волов, запряженных в ярмо с ралом. Простой палкой он выбивал саблю из рук опытного бойца, а сойдясь как-то на дуэли с итальянским учителем фехтования, обезоружил его и заставил бежать без оглядки.

Под звуки марша поручик Саичич выехал из русских рядов на середину поля. Навстречу двигался всадник с японским изогнутым мечом, катаной. Самурай был одет в черные меха и, как потом вспоминал сам черногорец, походил видом на злобного орла. Страх Божий. Ободряющий глас войск утих, когда противники поскакали один на другого, и земля зашаталась под конскими копытами.

Зазвенели клинки, и вдруг, на скользящий удар катаной, рассекший ему лоб, Лексо Саичич ответил смертельным выпадом. Раздался вопль, и конь самурая уже несся прочь, волоча застрявшее ногами в стременах мертвое тело. Труп в черном упал за сотню метров перед первыми рядами японского войска. Саичич доехал до лежащего противника, поклонился и галопом отправился назад, к своим.

Русские полки приветствовали черногорца, вытянувшись по команде "смирно!" Затем раздались громоподобные аплодисменты. Адмирал Рожественский заключил поручика Саичича в свои широкие объятия, а вскоре, при особом сопровождении прибыл и японский адмирал Того, легким поклоном поздравивший победителя. За этот поединок Лексо Саичич получил в войсках прозвище "Муромец".

Муромец нового века — Александар Лексо Саичич

Это была картина, имевшая место только в эпических песнях: перед двумя построившимися армиями, русской и японской, поле брани должны были разделить два воина. Одним из них был поручик Александар Лексо Саичич...

Дождь так лил, что казалось и небо над Цетиньем расплакалось. "Слезы, — говорят хронисты, — не скрывали ни король Никола, ни королева Милена, были влажными и платки принцев и принцесс, тогда как большинство народа вытирали слезы ладонями". Было 7 апреля 1911 года. В цетиньской больнице "Данило I" от последствий падения с верхнего этажа Королевского дворца умер капитан Александар Лексо Саичич, на 38-м году жизни. В похоронной процессии, которая два дня спустя, при сопровождении государственного оркестра и почетного отряда, двинулась на кладбище, вместе с дворцовой свитой и дипломатическим корпусом, безмолвно шагала масса людей.

Во главе процессии, как своеобразный документ покойника, на нескольких подушках лежали ордены и медали: русские ордены святого Владимира с мечами и лентой II степени, святой Анны I и II степени, святого Станислава с мечами и лентой II и III степени, русская медаль за ранение, черногорская медаль за храбрость и Данилов орден IV степени, итальянский крест...Любопытная коллекция и для геральдистов, сказали бы знатоки. Они тогда, пользуясь случаем, шепотом пересказывали прошлогоднее событие, которое стоило жизни человеку, перед чьей саблей и самураи скрывали свои косы. И что же тогда произошло?

Муромец нового века, как его назвали русские после боя под Юн-джу-аном по своему легендарному герою Илье, Александар Лексо Саичич услышал, что огонь охватил первый этаж Королевского дворца на Цетинье и домчался как без души. В опасности оказался и верхний этаж, где находились многие драгоценности, особо ценные подарки черногорскому двору и королю от многих правителей Европы и мира. И пока большинство пыталось сквозь огонь первого этажа пробиться наверх, Лексо скинул рубаху, намочил ее в первом тазе с водой, обмотал вокруг головы и пробежал сквозь пламя. Сверху он смог, сбрасывая вниз людям, спасти кучу ценных вещей, без которых современные многочисленные посетители Музея короля Николы остались бы лишены целостного взгляда на историю этих пространств. А когда огонь начал угрожать и ему самому и когда было невозможно сбежать вниз по ступенькам, он прыгнул на мощеный камнем двор и тяжело повредил обе почки.

Он долго болел, находясь под вниманием и присмотром всех, с частыми визитами короля и его семьи, но излечения не было. Умер человек, перед военной доблестью которого явно, перед армиями, преклонились и русский адмирал Рожественский и его японский коллега по чину Того. До истории о самом событии, то есть битве с самураем, следует быстрым маршевым шагом пройти через жизнь Саичича.

Александар Лексо Саичич родился в селе Виницка рядом с Беранами 5 августа 1873 года в родовом имении достойного потомка Вука Брайотича - известного командующего Васы Саичича, как пишет в своей занимательной и подробной работе "Черногорцы в русско-японской войне" историк др. Джуро Батричевич. Школу и гимназию он посещал на Цетинье, как питомец князя Николы. Гимназию он продолжил в Дубровнике, откуда прибыл в Белград, где закончил Пехотную школу младших офицеров и потом, как адьютант бригады Васоевичей, служил в Черногории 3 года. Из этого времени и происходит рассказ о его невероятных умениях. Говорилось, что он мог оседлать коня на полном скаку, пролезть под ним в момент гонки, скакать, повернувшись назад, саблей рассекая воображаемого противника. А на ярмарках, когда собирался весь народ, он мог перепрыгнуть и самого крупного коня. Однажды, как упоминают, он перепрыгнул двух волов, запряженных в ярмо с ралом. А на горе Турии, над Рожаем, в месте Ластовици пастухи и сегодня показывают два камня, границу, которую когда-то перепрыгнул Лексо Саичич. Выше шести метров.

Об умении, с которым он действовал саблей, в народе остались легенды. Одна гласит, что на поддразнивание брата дяди Мила, командующего Нижневасоевичской бригады, он бросился палкой на его саблю и сразу выбил оружие из рук. Затем движением, которое мало кто из присутствующих мог видеть, саблей он скинул пуговицу рубахи под горлом. Итальянского учителя фехтования на Цетинье он унизил в дуэли, когда после нескольких ударов выбил оружие из рук и заставил его бежать без оглядки, как доказанно слабого наставника.

С намерением совершенствоваться как воин он уехал в Стамбул и служил три года поручиком турецкой гвардии. Оттуда он отправился в Россию, где вскоре, в начале февраля 1904 года разгорелась русско-японская война. Настоящий шанс для воина, поручика, чтобы знание и умение подтвердить на поле боя. И подтвердил их так, что в ходе 2-х летней войны на дальнем востоке России получил три тяжелые раны в трех битвах и на грудь повесил горсть медалей и орденов. Этого ему было недостаточно и он укоренился в народной песне благодаря дуэли с самураем. А где и как произошло событие, которое записали и русские хронисты, свидетели неблестящих действий своей армии?

Две армии продвигались друг к другу. И затем они остановились под Джун-джу-аном, в восточной Маньчжурии, недалеко от Владивостока. Русские перед японцами, на второй год русско-японской войны (1904-1905). По классической сценографии, битву следовало вести посреди поля. Широкого, конечно. И пока русские стратеги искали лучший путь, который бы их привел к победе, после ряда неудач, из противоположного лагеря выделился всадник с белым флагом. Что он хочет?

Командующий японскими отрядами, через своего посланника с белым флагом, требовал от русского коллеги выбрать одного воина, который перед битвой выйдет на дуэль с их самураем. Русские штабные офицеры были, мягко говоря, ошеломлены. Седые головы с эполетами не могли поверить, что японцы и в начале 20 века придерживаются своего старого обычая. Совет длился долго: если не пошлют дуэлянта - позор, а если решат принять японский вызов, то кого послать для противостояния их искусному и опытному воину. Они знали, что победа в такой дуэли означает психологическое преимущество перед предстоящей битвой.
И решение было принято: найти добровольца, который захочет и осмелится противостоять самураю. Его нашли сразу, или лучше сказать, он их нашел. Как только по лагерю раздался глас о поиске добровольца, который должен защитить честь и славу русского оружия и боевые искусства, перед палаткой командующего почти бегом примчался высокий и худой поручик.

Александар Саичич из Берана, Черногория - резко салютовал он. - Подданный князя Николы, сейчас на службе Его царского величества, я готов выйти на дуэль с ненавистным врагом...
И пока офицеры недоверчиво рассматривали 32-х летнего добровольца, он стоял перед ними как вкопанный, терпеливо ожидая дальнейший приказ. Высшие офицеры долго шептались и затем решили, что нет другого выхода, как дать ему шанс, когда он так самоуверенно его просил, а никто другой не попробовал.
Питомец князя Николы салютовал по правилам и сразу отправился искать коня и саблю, которые бы ему лучше всего подошли. Саблю он нашел быстро, из предложенных коней выбрал только третьего. Того, который по команде наездника, мог двигаться слева направо, избежав атаку неприятеля.
В нереальном окружении, подобном нашим эпическим песням, Саичич выехал на середину поля. В сопровождении музыки военного марша. Из противоположного лагеря, гласит рассказ, вышел воин, одеты в черный мех. Страх божий. Лексо позднее рассказывал, что он напомнал ему какого-то злобного черногор орла. Дуэль на жизнь и смерть.

Голоса войск стихли, когда дуэлянты двинулись друг на друга. Взрыхлилась земля под копытами коней. Затем стон после удара стали о сталь. Оба и далее в седле. Потом снова стык. Нацелился герой на героя. Поэт увидел это так: "Один на другого полетел/Как орлы ударили/А сабли замахали/К Солнцу приливали..." Как некий античный хор вздохи войск, с одной, и с другой стороны.

Затем Саичич ощутил жестокую боль и что-то теплое пролилось со лба в глаза. Рукавом мундира он успел на мгновение вытереть кровь и увидел злосчастное рассечение на голове. В мгновение он согнулся и взмахнул саблей. Услышал крик рядом с ухом, и потом величественное "да здравствует" на русском. Ужасное ржание заставило его обернуться: конь самурая бешено бежал, тянув хозяина на ноги, застрявшие в шпорах. Он упал за сотню метров перед первыми рядами японского войска.
Саичич доехал до неподвижного тела, поклонился и галопом отправился назад, к своим. Его встретила музыка и команда "смирно". Потом, как говорят, по русской армии разнеслись громогласные аплодисменты. Среди первых его поздравил адмирал русского флота Рожественский, один из способнейших военачальников, а вскоре, при особом сопровождении прибыл и адмирал японского флота Того и легко поклонился победителю. Рыцарство тогда еще было в цене.

Однако это психологическое преимущество, достигнутое победой в дуэли, не помогло русской армии под Юн-джу-аном. Историки оценивают эту битву как ничейную, а русско-японскую войну относят к военному поражению России, узаконенному в Портсмуте (США) 5 сентября 1905 года.

После победы в дуэли, Александар Лексо Саичич стал кавалером ордена святой Анны, высшей русской награды, и владельцем множества других отличий. Кроме этого, русское правительство определило ему хорошую сумму в 40 наполеонов золотом ежегодно до конца жизни. В далекой Маньчжурии он был произведен в чин капитана и до конца войны командовал конной эскадрой Амурского драгунского полка. Сабля, которой он одолел самурая, сегодня хранится в Военном музее в Москве.
Вскоре он, овенчанный заслуженной славой, вернулся на Цетинье, где князь Никола подтвердил его чин капитана. Однако большую часть времени он проводил, сочиняя стихи и переводя с русского. Вплоть до несчастливого прыжка с верхнего этажа Королевского дворца...

В русско-японской войне как добровольцы участвовали многие черногорцы. Некоторые из них там получили и чин генерала, например др. Анте Гвозденович, Йован Попович Липовац, Андрие Бакич...Такое число воинов длительное время было фундаментом непроверенной истории о том, что Черногория тогда объявила Японии войну и что еще не подписано перемирие. Известный черногорский историк Новак Ражнатович, кроме прочего, так объясняет:
"История о некой черногорско-японской войне начала века - чистая мистификация. Но, несмотря на то, что война России и Японии была далеко от важных интересов Черногории, все симпатии черногорцев естественно были на стороне России. При известной приверженности черногорцев единоверной и братской православной России, равным образом длилась уже два века моральная, политическая и материальная поддержка Россией Черногории. Так, материальная помощь от России за Черногорию в начале 20 века была следующей: полное вооружение и обмундирование черногорской армии, включая расходы на два батальона регулярной армии; почти полное содержание относительно дорогого черногорского двора; расходы на черногорское посольство в Стамбуле; содержание двух средних школ - Богословско-учительской и Девичьего института; Русская церковь, правительство и народ значительно помогали черногорской митрополии одеждой, вещами, книгами, средствами на строительство и ремонт церквей. Отдельно, особенно в годы неурожая, Россия дарила Черногории значительное количество зерна почти каждый год..."
Ражнатович далее особо указывает на следующее:

"Заблуждение, о котором мы здесь говорим, произвел случайно один старый обычай среди монархов. Еще царь Александр III одарил князя Николу словами "единственного искренного приятеля", дал ему чин почетного полковника, то есть почетного командующего одного русского полка около Одессы. Когда в начале войны против Японии это полк отправился на фронт, князь Никола, как почетный командующий, послал телеграмму, призывая Бога помочь русскому оружию победой, а своему полку дать силу в геройской борьбе за лучшее будущее и славу России. И это все "участие" Черногории в этой войне".

В русско-японской войне участвовал и князь Арсен Караджорджевич (1859-1938), младший брат короля Петра и десятый ребенок князя Александра и княгини Персиды. Как полковник он командовал конным казацким полком в составе армии генерала Ренеклипра. В известной битве у Мукдена он показал исключительную храбрость и был награжден высшей русской царской наградой - золотой саблей. По этому поводу он был произведен в чин генерала, начальника кавалерийской дивизии.

Для конкретики будем рассматривать период заката рыцарства и расцвета самурайства - 1500-1520, когда самураи начали представлять из себя хоть что-то, потому что до того они по европейским меркам были распоследними голодранцами. Я ставлю на рыцаря, потому что:

1. Рыцарский меч - это несравнимо более качественное оружие, изготовленное из качественной стали и ориентированное на противостояние с противником, закованным в доспехи. Не слишком острая заточка, скорее как у зубила, чем как у скальпеля, позволяет сохранить клинок при попадании по доспехам и разрубить кольчугу или тонкую пластину. Развитая гарда надежно защищает руку, а выраженная пятка клинка и тяжелое навершие создают очень удобный баланс для фехтования. Узкий и довольно толстый клинок с вытянутым острием позволяет воспользоваться техникой половины меча или вовсе огреть неприятеля гардой по голове, как молотом.

С катаной такая фишка не прокатит, потому что это оружие, рассчитанное на убийство врага в кожаной броне или без брони. Потому она, во-первых, остро затачивается, потому сильно выщербится после первого же контакта с латами или парирования, во-вторых, рассчитана на режущий удар по принципу "тяни-толкай", что делает ее совершенно безобидной для человека в латах. Кроме того, у катаны нет узкого колющего острия для попадания в слабые места лат, а баланс не слишком подходит для фехтования.

2. Рыцарские латы - это инженерный шедевр своих лет. Они не только не стесняли движение, но и обеспечивали эффективную защиту от разного рода повреждений. Несколько толстых пластин (шлем, нагрудник, иногда с дополнительным щитком, перчатки и плечи) защищали от силового пробития наиболее важные части тела, тогда как остальные были существенно легче и перенаправляли ход оружия. При этом, некоторые находки и художественные изображения намекают на то, что бригандины уж точно могли носиться как гражданская одежда, ну или хотя бы под где-то между камзолом и нательной рубашкой оказывалась кольчуга, как любил делать Чезаре Борджиа. Отсюда особый подход к фехтованию, рассчитанный на точные уколы в уязвимые места.

Самурайские доспехи были значительно менее технологичными и, скорее всего, неплохо перерубались, хотя бы по шнуркам, соединяющим пластинки. Кроме того, большую часть времени самураи доспехов не носили, а для пробития хакамы специального оружия не надо.

3. Сам подход к фехтованию. Самураев с детства учили быстро решительно выпиливать неприятеля первым ударом, максимум -- вторым или третим, если этого не удавалось, то конфликт мог застопориться. Рыцарей тоже учили, что было бы неплохо одним ударом конфликт закончить, но ткнуть подмышку не всегда получалось, а если и получалось, то оказывалось, что там еще кольчуга и толстенный акетон, потому как-то так.