15.03.2019

Поздравление сталина гитлеру за взятие парижа. Коммунисты поздравили своих союзников нацистов по случаю взятия парижа. Брать Рейхстаг было бессмысленно

У чеченцев есть свой кодекс чести – «нохчалла». Это слово непереводимо, но каждый нохчо знает, что оно обозначает – свод неписаных правил, касающихся морали, нравственности и этики, которыми руководствуются представители данной национальности испокон веков.

Гостеприимство и доброжелательность

Характер нохчо, с детства воспитываемого традиционной чеченской семьей рыцарем, джентльменом, дипломатом, мужественным заступником и надежным товарищем – это дань уважения историческому прошлому горного народа.

Условия жизни у чеченцев всегда были непростыми – горная местность, явно некурортный климат. Отсюда у нохчо особое отношение к гостю, который в стародавние времена, будучи не принятым на ночлег, мог погибнуть от холода или голода, от разбойничьего ножа или нападения диких зверей. По закону предков у чеченцев гость обязательно должен быть приглашен в дом, согрет, накормлен, нохчо непременно предложит человеку переночевать – все это соблюдается неукоснительно.

Вежливость и уступчивость (до известных пределов, разумеется) тоже у чеченцев в крови – чтобы разминуться на узких горных дорогах и тропинках Чечни, жизненно необходимы такт и сдержанность, в противном случае скандалисты просто рискуют улететь в пропасть. Тяжелыми условиями жизни в горах можно объяснить также такие традиционные черты характера нохчо, как взаимовыручка, взаимопомощь – чеченец поможет своему земляку в любом случае, даже с риском для собственной жизни.

Ни баринов, ни крепостных

«Нохчалла» не подразумевает наличие каких-либо сословных, классовых делений у нохчо – среди представителей этого народа за века его существования никогда не существовало ни помещиков, ни крепостных – у чеченцев своя иерархическая субординация. Даже если нохчо занимает привилегированно е положение, он не станет демонстрировать это остальным – показывать свое превосходство над другими считается недостойным настоящего чеченца. Наоборот, нохчо в данном случае должен быть особенно учтив и приветлив, дабы не задеть самолюбие другого. К примеру, верховой чеченец непременно первым здоровается с безлошадным. Более того, нохчо обязан спешиться с лошади, если встречный старше его.

Если дружба, то крепче стали

Друг для чеченца даже больше чем брат. «Нохчалла» определяет дружбу между нохчо как нечто непоколебимое – и горе, и радость друзья-чеченцы делят пополам. Проявления невнимания или неучтивости к брату нохчо еще может простить. Но если это относится к другу – прощения не будет.

Особое отношение к женщине

Кодекс чести чеченца подразумевает почтительное отношение как к самой женщине (матери, жене), так и к ее родственникам. «Нохчалла» заповедует нохчо в знак особого уважения к состоящим в родстве с матерью и женой спешиваться с коня еще перед селением, где те проживают.

У нохчо есть притча о путнике, попросившемся на ночлег. Чеченец не знал, что кроме хозяйки в доме никого не было. Женщина по правилам не могла оказаться гостю, а он сам, если бы знал, что остается с ней один на один, ни за что бы не стал ночевать – это по чеченским законам, мягко говоря, непорядочно.

Гость был накормлен и уложен спать. Только наутро чеченец догадался, что хозяйка в доме была одна и всю ночь не ложилась, сидела в передней. Когда гость умывался, он ненароком задел кисть женщины мизинцем. Покидая дом, чеченец отхватил этот палец ножом, таким образом продемонстрирова в особое отношение к чести приютившей его чеченки.

Не гордыня, но гордость

Общеизвестно, что чеченцы – очень гордый и независимый народ, принуждение они не приемлют. Это тоже «нохчалла». Нохчо – испокон веков защитники, воины. Ощущать себя свободным и постоянно отстаивать свободу – жизненная потребность чеченца. Вместе с тем, свободолюбие у нохчо соседствует с уважением к другим людям. «Нохчалла» учит чеченца уважать иноверца даже больше, чем мусульманина, поскольку считается, что нанесенную единоверцу обиду Всевышний может простить, потому что обидчик и обиженный имеют шанс встретиться на главном Судилище. А несправедливость, на которую нохчо обрек иноверца, непростительна – на том свете подобной встречи не случится, и, выходит, грех навечно останется несмываемым.

sokyra_tarasa в Сталин и Молотов поздравили Гитлера в день взятия Парижа!Stalin congratu...

Коммунисты поздравили своих союзников нацистов по случаю взятия Парижа

14 июня 1940 г. гитлеровцы оккупировали Париж. Через три дня, 17 июня 1940 года, с образцовой победой своих близких союзников-фашистов поздравил Кремль, о чем сообщил своему руководству в телеграмме посол Шуленбург.

"Поздравительная телеграмма" Сталина Гитлеру по случаю "взятия Парижа" требует небольшого уточнения, ибо превращается в исторический миф, получающий широкое распространение в соцсетях после упоминания об этом в одной из телепередач "Дискавери", чьи программы часто следует оцениват весьма критически.

Единственный документ, в котором сообщается о советских поздравлениях по вышеупомянутому случаю, была срочная телеграмма №1167 от 17 июня 1940, которая опубликована во 2-м томе книги "СССР — ГЕРМАНИЯ 1939-1941. Документы и материалы о советско-германских отношениях с сентября 1939 г. по июль 1941 г." (VILNIUS, "MOKSLAS", 1989). Это документ обозначен - № 35 - телеграмма посла Германии в СССР Шуленбурга в МИД Германии:

Молотов пригласил меня сегодня вечером в свой кабинет и выразил мне самые теплые поздравления советского правительства по случаю блестящего успеха германских вооруженных сил. Далее Молотов информировал меня о советских действиях по отношению к прибалтийским государствам. Он сослался на доводы, опубликованные в газетах, и добавил, что стало необходимо положить конец всем интригам Англии и Франции, пытающихся посеять недоверие и разногласия между Германией и Советским Союзом в прибалтийских странах.
Для переговоров о формировании там новых правительств советское лравительство, в дополнение к аккредитованным там полпредам, послало следующих особо уполномоченных лиц: в Литву — заместителя Народного комиссара иностранных дел Деканозова; в Латвию — Вышинского, представителя Совета Министров; в Эстонию — ленинградского партийного лидера Жданова.
В связи с бегством Сметоны и возможным переходом границы подразделениями [бывшей] литовской армии, Молотов заявил, что литовская граница охраняется явно недостаточно. Советское правительство, поэтому, если потребуется, окажет литовскому правительству помощь в охране границ.

Шуленбург"

Как видно, то не Сталин - а Молотов, не Гитлеру - а Шуленбургу, не послал поздравительную телеграмму - а выразил поздравления в устной форме в своем рабочем кабинете.
В то же время следует отметить, что, конечно, "теплые поздравления" министра иностранных дел СССР Молотова не могли быть высказаны без ведома и одобрения Сталина, Также, не исключена и письменная форма поздравления. Все как полагается по дипломатическому протоколу - министр иностранных дел пригласил посла дружественной страны и не только тепло поздравил, но и поделился своими планами и успехами по оккупации Прибалтики согласно совместному сговору по разделению Европы.

Следует обратить внимание на последний абзац — СССР «помогает» Прибалтике. Каким образом? Вооруженным вторжением на их территорию и окупацитей на 50 лет? Конечно, в все времена находятся жители страны, приветствующие появление чужих войск на своей территории.

Как иронически выразился один из Российских блогеров:

Россияне забыли еще об одной круглой дате, которой почему-то не гордятся. Так что, дорогие тролли-ольгинцы, пользуйтесь — теперь вы можете хохлам рассказывать, что «деды с союзниками францию разгромили». Ровно 75 лет назад. Отмечайте!
Источники: timenote.info

Об истории Великой Отечественной войны написано немало книг и статей, снято фильмов - как художественных, так и документальных. Казалось бы, в ней не должно оставаться белых пятен. Тем не менее, есть факты, о которых большинство наших граждан даже не подозревают, так как в свое время они замалчивались или не предавались широкой огласке. Вот некоторые из них.

Сталин снял с поста министра иностранных дел, чтобы угодить Гитлеру

Министр иностранных дел СССР Максим Литвинов был опытнейшим дипломатом. Никаких нареканий к нему не имелось. Однако в апреле 1939 года Сталин неожиданно снял его с ответственного поста, предъявив формальные претензии, в частности, в слишком тесных контактах с иностранцами, которые и так ему были положены по должности. Объяснялось это тем, что Советский Союз вскоре должен был подписать мирный договор с Германией. Литвинов был по национальности евреем, а Гитлер ненавидел представителей еврейской расы. Чтобы не злить фюрера и оставить его в союзниках, советский вождь решил поменять министра. Кстати, репрессиям Литвинова не подвергли.

Гитлер поздравил Сталина с 60-летием

Об этом впоследствии старались не вспоминать, но в предвоенные годы СССР и Германия старались всячески демонстрировать свои «дружеские» отношения. Так, в номере газеты «Правда» от 21 декабря 1939 года было опубликовано поздравление Сталину в связи с его шестидесятилетним юбилеем от Адольфа Гитлера! Никто не мог предвидеть, что всего через полтора года «друзья» превратятся в заклятых врагов.

В начале войны Сталин думал, что его арестуют

Когда утром 22 июня 1941 года несколько членов Политбюро прибыли на «ближнюю дачу» к Сталину доложить ему о том, что фашистская Германия напала на Советский Союз, по реакции вождя стало ясно: он решил, что они явились его… арестовать!

Сам большой любитель неожиданных арестов в «высших эшелонах», Иосиф Виссарионович, по-видимому, не исключал возможности, что однажды придут и за ним. И основания для этого имелись: ведь он так рассчитывал на подписанный ранее Молотовым и Риббентропом пакт о ненападении, и в какой-то степени именно по его вине страна не оказалась готова к серьезной войне.

Немецкие дипломаты узнали о войне последними

Сотрудники немецкого посольства в Москве узнали о том, что между Германией и СССР началась война, только из сообщения, переданного по советскому радио. На их родине почему-то никто не потрудился не только предупредить, но и просто проинформировать дипломатических работников о последних событиях. Когда же они услышали слова советского диктора, это привело их в состояние шока.

Немцы не бомбили Липецк

Во время войны фашистским самолетам было запрещено бомбить советский город Липецк. А все дело в том, что там находилась секретная авиашкола, в которой в конце 20-х годов обучались немецкие летчики. У многих из них родились внебрачные дети от местных жительниц. Зная об этом, Гитлер отдал приказ не сбрасывать на город бомбы…

Советские воины должны были носить латы

Мы привыкли, что латы носили средневековые рыцари. Но во время Великой Отечественной была попытка применить их в ходе сражений. Доспехи были изготовлены для пехотинцев и артиллеристов Уральского добровольческого танкового корпуса. Но в дело их пустили лишь однажды, в 1943 году. Латы оказались такими тяжелыми, что солдаты тут же побросали их прямо на поле боя.

Для запугивания немцев в качестве танков использовали трактора

Для обороны Сталинграда было решено использовать танки серии НИ. На самом деле это были обычные

трактора, обшитые броней и оснащенные пулеметами. В бою эти громоздкие неповоротливые машины были малоэффективны, но их огромные размеры и лязгом брони нагоняли на фашистов страх

Брать Рейхстаг было бессмысленно

Всем известно, что война практически завершилась, когда советские воины взяли Рейхстаг и водрузили на него знамя Победы. Но на самом деле здание Рейхстага не играло никакой стратегической роли, только символическую. В нем некогда заседал германский парламент, который был разогнан Гитлером после прихода к власти. А все нацистские бонзы во главе с Гитлером восседали в Рейхсканцелярии.

Почему же советская армия так стремилась захватить стоявшее заколоченным здание Рейхстага? Да просто 7 ноября 1944 года, в очередную годовщину Октябрьской революции, Сталин произнес праздничную речь, в которой были такие слова: «Скоро наше знамя будет развиваться над Рейхстагом». Когда Красная армия дошла до Берлина, командующие поспешили исполнить пожелание вождя и отдали приказ о взятии Рейхстага…

Времена не выбирают

Cоюз людоедов, или Почему Гитлер Сталина с днем рождения поздравлял

Ровно 76 лет назад, 1 сентября 1939 года, началась Вторая мировая война. Секретные архивы советских спецслужб хранят множество свидетельств того, что немецкого фюрера и советского вождя народов до некоторых пор связывала теплая дружба

Если верить Оруэллу, Океания всегда воевала с Остазией. Если верить советской пропаганде, СССР всегда боролся с фашистами. В этой системе координат телеграмма Гитлера, где тот нежно поздравляет Сталина с именинами, выглядит кощунством и вымыслом даже более неправдоподобным, чем оруэлловская антиутопия. Но это никакая не антиутопия. Это — правда. Точнее — газета «Правда» от 23 декабря 1939 года.

По чудесному совпадению поздравления Гитлера Сталину были опубликованы ровно через четыре месяца после того, как два диктатора заключили союз. Союз людоедов.

«Факт заключения договора с Германией показывает, что между Сталиным и Гитлером много общего, теперь у нас нет разницы в режимах. В Германии это называется фашизм, а у нас — социализм», — слова некой Троицкой зафиксированы в спецдонесении советских спецслужб.

Из этого же спецдонесения НКВД мы знаем только, что Троицкая в августе 1939 года жила в Харькове, ее муж был осужден за участие в троцкистской контрреволюционной организации, а сама она «отрицательно в озлобленном тоне высказывалась в отношении советско-германского договора о ненападении».

Секретные архивы советских спецслужб до сих пор хранят множество подобных свидетельств. Харьковчане, киевляне и жители других городов и сел советской части Украины в своих ощущениях реальности разделились. НКВД внимательно фиксировал высказывания и тех, кто позитивно оценивал союз Гитлера и Сталина, и тех, точка зрения которых никогда не попадала на страницы газеты «Правда». НКВД доносил: СССР жил предчувствием войны уже несколько месяцев.

«МАРУСЕНЬКА, ЧТО БУДЕТ, НЕ ЗНАЮ, ПО-МОЕМУ, БУДЕТ ЧТО-ТО СТРАШНОЕ»

На пляжах Крыма летом 1939 года было полно народу. Но далеко не все отдыхающие и жители полуострова были счастливы: с каждым днем становилось все более тревожно.

Еще в июле 1939 года из Крыма доносили: «Жена лейтенанта 8-го полка Кутузова говорит: «Вчера ночью я уже спала, когда пришел муж, он сначала меня не разбудил, а когда я проснулась, то увидела, что он стоит у меня над головой у кровати и плачет. Мне стало тяжело, и я стала плакать. Затем муж мне говорит: «Марусенька, что будет, не знаю, по-моему, будет что-то страшное».

25 июля возле казармы в Феодосии собралась толпа из 500 — как писали сотрудники НКВД — «иждивенцев». Они заполнили всю улицу. Были слышны крики: «Мы не хотим воевать, отдайте наших мужей!» . Установить личности кричащих сотрудникам НКВД не удалось.

Весь Крым бурлил новостями и слухами. Работавший на кирпичном заводе в Симферополе Смаил Муратов говорил: «Как бы советская власть ни готовилась к войне, Япония и Гитлер все равно победят. Крестьянство советской властью недовольно».

Разрабатываемый 3-м отделом НКВД бывший дворянин Раков: «Нам нужно не-мно-го потерпеть, и такая жизнь кончится, уже близок час, война началась».

НКВД сообщал, что греки из Алупки — Пашнахиди, Пасиди, Дракондиди, Илиопуло и др. — массово распродают имущество: «Скоро нагрянет война, и все равно нас вышлют из Крыма».

Тогда же НКВД зафиксировал, что население начало массово забирать вклады из Сбербанка. В Симферополе «отлив» вкладов подскочил с 11 тысяч рублей в день до 83 тысяч, а еще через день — до 124 тысяч рублей. Уже через несколько дней будет введено ограничение на выдачу не больше 50 рублей в день.

«Народ желает поскорее забрать деньги, чтоб запастись продуктами, так как уже научены опытом прошлых войн, когда деньги обесценивались и теряли свое значение» , — объяснял ситуацию Степан Трофимович Осиюк, старший инспектор Киевского облфинотдела.

Июль подходил к концу. Не объяв------ленная никем мобилизация шла пол-ным ходом. Начинался грозный август 1939 года.

«КАЖЕТСЯ, НАД НАМИ ВИСИТ УГРОЗА ВОЙНЫ»

По другую сторону советской границы, наоборот, было тихо. Молодой профессор Виленского университета Станислав Свяневич вывез свое многочисленное семейство в деревню — небольшое имение тес-тя недалеко от польско-советской границы.

Август — время университетских вакаций, жары, жатвы и сенокосов. Места были тихие, чтобы не сказать — глушь. Ближайшая железнодорожная станция — Радошковичи — находилась в восьми километрах. Не было ни телефона, ни радио, и даже газеты приходили с опозданием.

Жизнь текла медленно. На Успение Богородицы съездили на ярмарку в соседнее местечко. Через несколько дней пограничники при участии местных дивчин устроили представление, рисующее мужество и находчивость населения в поимке и разоблачении большевистских диверсантов. Жизнь среди быстрых ручьев и зеленых холмов была приятной и ангельски спокойной.

На излете лета профессором Свяневичем овладело беспокойство: уж очень все напоминало затишье перед бурей: «Я решил съездить в Вильно и узнать, что происходит в мире. С женой я договорился, что следующий день она будет ждать моего звонка у ближайшего телефона в почтовом отделении в Радошковичах».

Перед отъездом профессор встретил знакомую — молодую, очень милую и деликатную девушку с Волыни, выпускницу высшей сельскохозяйственной школы.

«Кажется, над нами висит угроза войны» , — сказал ей Свяневич. «Конечно, война должна быть» , — ответила она. «Почему должна?» . — «Потому что немцы ведут себя в последнее время так, что просто необходимо призвать их к порядку» . — «Значит, вы себе представляете так, что наши полки из Лиды, Молодечно и Луцка браво промаршируют до Берлина, накажут ужасных немцев и, овеянные славой, вернутся в свое расположение?» — профессор не смог удержаться от ехидства. «Ну да» . Милая собеседница Свяневича не видела другого способа разрешения польско-германских проблем.

После Версальского мира в Германии росло чувство несправедливости и жажда реванша. Свяневич как специалист в облас--ти тоталитарной экономики видел, что с приходом Гитлера к власти на фоне какой-то истерической экзальтации всего немецкого общества происходит мощнейшая мобилизация всех ресурсов этой страны.

Позже Свяневич напишет в воспоминаниях о своих тогдашних впечатлениях: «Уезжал я из Германии 1937 года с ощущением, что страна эта, пребывающая в истерическом состоянии, принесет миру еще один сюрприз, но война, и особенно война польско-немецкая, не представлялась мне неизбежностью». Уже в 1938 году Свяневич начинает задумываться о новом глобальном конфликте.

Тогда, в 1938-м, события начали развертываться с калейдоскопической быстротой. В марте произошел аншлюс — присоединение Австрии к Германии. В сентябре начался Судетский кризис, а скоро — и мюнхенская встреча западных держав с Гитлером, на которую главная заинтересованная сторона — чехи — даже не была приглашена.

Мюнхен не только не принес мира, обещанного британским премьером Невиллом Чемберленом, — аппетиты нацистов не угомонились, но только начали нарастать.

У Гитлера был свой счет к Польше. Основная часть польско-немецких противоречий лежала в сфере территориальной: немцев раздражал «польский коридор» — полоска земли, связывающая материковую Польшу с балтийским берегом. Эта полоса разъединяла западные германские земли и Восточную Пруссию и была постоянным источником недоразумений в вопросах транзита немецких грузов через польскую территорию. Нацисты также ставили под сомнение гарантированные Польше права в Вольном городе Гданьске.

Эти противоречия нарастали еще со времен «Гданьского кризиса» в 1932 году. Но если Веймарская республика склонялась к решению польско-немецких противоречий вокруг общей границы путем международного арбитража с участием Лиги Наций, то Гитлеру в 1939 году на Лигу Наций было плевать. Кроме того, к старым претензиям Германии добавилась ставшая официальной теория захвата жизненного пространства для германской нации.

С другой стороны Польши находился Советский Союз — другая огромная страна, которая также не была удовлетворена Версальской системой. Об этом не говорилось вслух, но Сталин взял курс на восстановление старых границ распавшейся в 1918-м Российской империи.

«ПОЛЬШЕ НИЧЕГО НЕ УГРОЖАЕТ»

В ответ на подписание Польшей военного пакта с Англией Гитлер разорвал договор о ненападении. Одновременно Сталин снял с поста наркома иностранных дел Максима Литвинова, который был неудобным переговорщиком с нацистами ввиду своего еврейского происхождения и был сторонником диалога с западными демократиями. Литвинова заменили Вячеславом Молотовым.

В том контексте все это выглядело, как будто СССР протягивает руку Третьему рейху. И все это пахло войной.

«Любое наше вступление в войну на Западе, — записал позже Станислав Свяневич, — одновременно будет означать занятие наших восточных территорий Россией. Естественно, я не мог предсказать, на каком именно этапе войны и под каким предлогом Советский Союз займет наши земли: то ли как враг, то ли как «друг», то ли как союзник Германии, то ли, что тоже было возможно, как умиротворитель Запада.

Безусловно, это будет зависеть от конкретных условий. Я также нисколько не сомневался, что вступление Советской России в наши восточные воеводства будет означать для них конец существовавшему там польскому влиянию и отрыв этих территорий от Польши.

В то же время я не был против передачи этих воеводств независимым Украине и Белоруссии, если бы такие существовали, но не видел смысла в передаче их Советскому Союзу».

В Вильне Станислав Свяневич поспешил к приятелю — редактору газеты «Слово» Станиславу Мацкевичу. Тот пребывал в глубоких размышлениях: «Риббентроп полетел в Москву!». «Знаете, — сказал Мацкевич вошедшему Свяневичу, — столько времени собирали деньги, чтоб отправить собственного корреспондента в Лондон, три дня тому отправили Вацлава Збышевского. Сегодня звоню: «Вацку, диктуй — уже пишу!». А он — мне: «Не могу диктовать — язык у меня отнимается!». Что это значит: Риббентроп в Москве — так уже и говорить не о чем?!» .

Мацкевич горячился, но Свяневич, кажется, разделял панические настроения корреспондента Збышевского: пакт между Гитлером и Сталиным развязывал руки Гер-мании, война с этого момента казалась им неминуемой.

«...ДАЕТ НАМ УСТРАНЕНИЕ УГРОЗЫ ВОЙНЫ С ГЕРМАНИЕЙ... И СЛУЖИТ ДЕЛУ ВСЕОБЩЕГО МИРА...»

Мацкевич позвонил в Министерство ино-странных дел Польши. Комментарий польского МИДа был лаконичным: Польша считает, что ее безопасность не была ущемлена подписанием пакта, тем более Польша имеет с СССР договор о ненападении, который был продлен в 1938 году.

Ни польський МИД, ни профессор Свяневич, ни редактор Мацкевич не могли себе даже представить, о чем на самом деле тайно договорились руководители советского и немецкого дипломатических ведомств 23 августа 1939 года.

В переводе с дипломатического языка на общедоступный это значило, что Виленщина, где находились Свяневич со своим семейством, студентами, университетом и дружественной редакцией «Слова», должна в результате раздела Польши перейти к Литве.

Остальная часть территории отходила либо к Германии, либо к СССР. При этом стороны так до конца и не определились, а стоит ли вообще оставлять Польшу на политической карте Европы.

Правда, существование этого сверхтайного документа СССР не будет признавать еще 50 лет, игнорируя как фальшивку не-мецкую копию протокола, которая «всплы-ла» уже после войны.

У входа в редакцию профессор Свяневич встретил приятельницу, прекрасную художницу и мать двух детей. Молодая женщина радостно улыбалась: «Чему вы так радуетесь?» — спросил профессор. «Как, вы ничего не знаете? Гитлер полностью себя скомпрометировал».

Эти слова Свяневича совершенно ошарашили, его реакция на реплику приятельницы была острой: «Совершенно безразлично, как люди отнесутся к непоследовательности Гитлера, если советские полки скоро могут маршировать по улицам наших городов и сел!».

Уже через день польское радио вместо обычных программ начало транслировать какие-то странные объявления: «Внимание! Внимание! Семь, запятая три!» . История включила обратный отсчет до начала войны: польская разведка доносила о концентрации немецких войск почти по всей польско-немецкой границе.

31 августа 1939 года, ровно через неделю после подписания пакта, на сессии Верховного Совета СССР слушался вопрос о его ратификации.

Председательствующий, открыв заседание, объявил: «Приступаем к рассмотрению первого вопроса порядка дня. Слово для доклада о внешней политике правительства предоставляется председателю Совета народных комиссаров и народному комиссару иностранных дел Вячеславу Михайловичу Молотову» .

В зале звучат «бурные, продолжительные аплодисменты» — так записано в стенограмме. Все встают. Раздаются возгласы: «Да здравствует товарищ Молотов! Ура товарищу Молотову! Да здравствует сталинская политика мира!» . Нарком читал речь в своей обычной манере, немного искусственно затягивая паузы высоким тенором, но, в общем, собранно и деловито:

Например, с наивным видом спрашивают: как Советский Союз мог пойти на улучшение политических отношений с государ-ством фашистского типа? Разве это возможно? (...)

В нашей внешней политике с несоветскими странами мы стояли и стоим на базе известного ленинского принципа о мирном сосуществовании Советского государства и капиталистических стран.

Как проводился этот принцип на практике, можно было бы показать на большом количестве примеров. Но ограничусь не-многими. У нас, например, с 1933 года существует договор о ненападении и нейт-ра-литете с фашистской Италией. Никому до сих пор не приходило в голову высказываться против этого договора».

Молотов продолжал: «23 августа 1939 года, когда был подписан советско-германский договор о ненападении, надо считать датой большой исторической важности. Договор о ненападении между СССР и Германией является поворотным пунктом в истории Европы, да и не только Европы.

Вчера еще фашисты Германии проводили в отношении СССР враждебную нам внешнюю политику. Да, вчера еще в области внешних отношений мы были врагами. Сегодня, однако, обстановка изменилась и мы перестали быть врагами. (...)

Этот договор не только дает нам устранение угрозы войны с Германией, суживает поле возможных военных столкновений в Европе и служит, таким образом, делу всеобщего мира — он должен обеспечить нам новые возможности роста сил, укрепление наших позиций, дальнейший рост влияния Советского Союза на международное развитие».

Звучат бурные, долго не смолкающие аплодисменты, переходящие в овации. Все встают. Вторая мировая война началась через 17 часов.

«ДОГОВОР С ГЕРМАНИЕЙ ЯВЛЯЕТСЯ АКТОМ ВЕЛИЧАЙШЕЙ МУДРОСТИ»

НКВД продолжал собирать сливки общественного мнения. Советские граждане живо включились обсуждать новости.

«По-моему, текст договора, заключенного СССР с Германией, напечатан в газетах не полностью, а является только его составной частью, так как из-за этих пунктов, которые напечатаны в газетах, не следовало бы заключать договора совершенно!» — сообщил майор Перешеин в разговоре с капитаном Стрихой.

Капитан Стриха не мог не спросить, что же тогда должно быть в договоре.

«Нет вопроса о Данциге, — ответил Перешеин, — вопрос, который должен быть оговорен, так как для Германии теперь есть лазейка к захвату Данцига, и СССР не будет вмешиваться».

Если бы оперативные работники НКВД знали содержание секретного протокола, они бы могли подумать, что майор Перешеин присутствовал при его подписании в Кремле. Но майор служил в Харьковском военном округе и в Кремле быть не мог — сработала его интуиция.

«Хорошее дело — содружество с фашист-скими бандитами, погромщиками, пре-следующими евреев, нет, мы затеяли какую-то темную игру» , — советские спецслужбы скрупулезно фиксировали слова писателя Торина.

«Немцы приберут к рукам французов и англичан, займут Данциг, покончат с Польшей, а потом превратят наше соглашение в клочок бумаги, как они это не раз уже делали» , — НКВД собирал все критические реплики, до которых мог дотянуться руками своих осведомителей.

Спецслужбы фиксировали все, что говорили о пакте между СССР и Третьим рей-хом военные и железнодорожники, сотрудники финконтор и пенсионеры, композиторы и писатели.

Критические взгляды не преобладали. Большинство — так фиксировали в своих донесениях сотрудники НКВД — одобряло союз с Гитлером.

Например, председатель правления Со-юза советских композиторов Украины Борис Лятошинский: «Договор с Германией является актом величайшей мудрости и дальновидности со стороны нашего правительства, не пожелавшего кровью своих сыновей защищать интересы французского и британского империализма».

Поэт Максим Рыльский был полон осторожного оптимизма: «Я счастлив, что теперь по крайней мере на два года война с немцами отложена, а японцев мы сумеем отколотить без особого труда».

Сотрудник Академии наук Корнев был куда более радужно настроен: «Я воображаю, если бы у нас не было договора с Германией, ходили бы теперь тревожные, смутные, потому что война — это же весьма неприятное дело, а так теперь там, на Западе, везде тревога, а у нас все ходят веселые».

В одном из спецдонесений новоназначенному председателю Совнаркома УССР Леониду Корнийцу НКВД подводил итог своим наблюдениям за общественным мнением:

«Население Украины выражает полное одобрение мудрой политикой советского правительства и лично вождя народов товарища Сталина, который с присущей ему прозорливостью разоблачил хитрые уловки «демократических» стран Франции и Англии, пытавшихся спровоцировать войну между народами Советского Союза и Германии».

НЕМЕЦКИЕ БОМБАРДИРОВЩИКИ, ЗАПРАВЛЕННЫЕ СОВЕТСКИМ КЕРОСИНОМ, ЛЕТЕЛИ НА ЛОНДОН

Через пару дней, после того как «Правда» опубликовала сердечные поздравления Гитлера Сталину в связи с 60-летием советского вождя, газета опубликовала от-ветные телеграммы юбиляра: «Главе Германского государства господину Адольфу Гитлеру. Прошу Вас принять мою признательность за поздравления и благодарность за Ваши пожелания в отношении народов Советского Союза» .

И еще одна телеграмма — персонально одному из подписантов пакта: «Министру иностранных дел Германии господину -Иоахиму фон Риббентропу. Благодарю Вас, господин министр, за поздравления. Друж-ба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной. Сталин» .

В декабре 1939 года, когда Сталин и Гитлер обменивались любезностями, фраза о «дружбе, скрепленной кровью» уже не была просто красивым дипломатичным оборотом. После гитлеровской агрессии 1 сентября Советский Союз вступил во Вторую мировую войну на стороне нацистской Германии, чуть позже чем через две недели после немцев.

28 сентября с независимой Польшей было покончено. Два диктатора подписали новый договор: О дружбе и границах между СССР и Третьим рейхом. В ноябре того же года СССР начнет агрессию против Финляндии, а в следующем, 1940-м, году аннексирует три независимые балтийские страны — Литву, Латвию и Эстонию.

Гитлер, обеспечив тыл на Востоке и получив свободу действий на Западе, за считанные дни в апреле «проглотит» Данию и Норвегию, а в мае — Бельгию, Нидерланды и Люксембург. 22 июня 1940 года в Компьене, в том же самом вагоне, в котором в 1918 году была подписана капитуляция Германии, представители Франции подписывают унизительное перемирие. Уже в июле начинается Битва за Британию.

СССР все это время поставляет Германии стратегическое сырье. Сталин отправил Гитлеру только нефти и продуктов ее переработки около 800 тысяч тонн. По сути, это означало, что немецкие бомбардировщики, заправленные советским керосином, летели на Лондон.

Маховик войны раскручивался с каждым оборотом все сильнее. Союз людоедов действительно был скреплен кровью.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter

Об истории Великой Отечественной войны написано немало книг и статей, снято фильмов – как художественных, так и документальных. Казалось бы, в ней не должно оставаться белых пятен. Тем не менее, есть факты, о которых большинство наших граждан даже не подозревают, так как в свое время они замалчивались или не предавались широкой огласке. Вот некоторые из них.