Как мы жили в 90-е. Летопись российского лихолетья

Монологи, которые Гуманитарный журнал публикует сегодня, – это маленькие экскурсии в наше недалекое прошлое. Рассказы о том, как люди разного возраста и социального положения жили в 90-е годы XX века. В годы, которые теперь принято называть лихими. Историки по-разному оценивают ту пору. Как правило, они судят о ней, исходя из своих ценностных и идеологических предпочтений. Объективные исследования, описывающие происходящее с какой-то высшей точки разума, еще не появились и, похоже, в ближайшее время вряд ли появятся. Понимая это, мы решили внести свой посильный вклад в формирование представления о 90-х — наверное, любую эпоху лучше всего рисуют не события в масштабах страны и мира, а жизнь отдельно взятых людей, их эмоции и переживания. Если наше сегодняшнее начинание покажется читателям интересным, если они станут присылать истории своей жизни в 90-х, может сложиться интересная летопись той поры. И мы вместе приблизимся к пониманию того, что произошло с каждым из нас и с исторической Россией в те незабываемые годы…
———————————————————————————————————————————-

В холодном бараке мама растирала мне замерзшие ручки и ножки

Родители познакомились в 89-м. Отец работал инженером, мама – преподавателем. Моя 16-летняя сестра, мама и бабушка ждали получения жилья. Так что вопрос крыши над головой вроде бы и не стоял так остро. Но в 90-м наша семья из четырех человек увеличилась. На меня. Первый дом, который я увидела, был крошечным бараком рядом с Торговым центром в Челябинске. Почти все соседи вокруг уже переехали в квартиры. Поздняя осень, дом без отопления и младенец . Мама до сих пор не может забыть, как растирала мне замёрзшие ручки и ножки и упрашивала отца побыстрее добиться получения квартиры. Зиму мы пережили в бараке, а в 91-м, наконец, переехали.
Развалился Союз, и жизнь могла – да и должна была – пойти по-другому. Отец, раньше занимавший уважаемую должность, теперь хватался за любую работу. Недостроенный дом в Сосновском районе Челябинской области, где он жил до женитьбы, решили не бросать. На мамину зарплату покупали продукты, на отцовскую – стройматериалы. Полгода проводили в Челябинске, полгода – в посёлке. Моё раннее детство было наполнено разъездами, переездами и зыбкостью, оно всё целиком – переходный этап и ожидание.
98-й стал для нашей семьи переломным: разошлись родители, а старшая сестра вышла замуж. Отец теперь находился далеко, мама работала в трёх учреждениях одновременно. Наверно, поэтому мне удивительно сейчас наблюдать, как современные школьники просят новые компьютеры и телефоны. В моём детстве подобная просьба выглядела бы абсурдом. У нас в карманах лежали миллионы, а мы знали цену копейке. Новые вещи казались чем-то невероятным и недосягаемым. Игрушки и одежда переходили из рук в руки. Платья и юбки я донашивала за соседскими детьми. Иногда приезжала из Еманжелинска мамина сестра, привозила пакеты с вещами: у неё тоже росли две дочери, постарше меня. Это был целый ритуал. Одежду раскладывали на кровати, меня ставили у зеркала и примеряли каждую вещь. Многие не сидели по фигуре: росла я быстро, но мы знали, что новые купить не на что.
Вечерами мы с сестрой смотрели диафильмы. Бабушка учила меня играть в карты. Мухлевала я бессовестно. А она с доброй усмешкой поддавалась. Обмусоливали карты так, что приходилось рисовать новые, иногда дорисованных оказывалось полколоды, причём среди них – восемь тузов и ни одной шестёрки. Бабушка с трудом умела поставить собственную подпись, но читала мне наизусть стихи. Чаще – Некрасова, реже – свои. Жалею до сих пор, что последние я не записывала.
Сегодня дворы опустели. Понятно, что родителям спокойней, когда дети дома играют за компьютером, а не гуляют на улице. Но для меня и моих друзей улица стала неотъемлемой частью детства. Мы играли с мальчишками в футбол и «чай-чай, выручай», бегали по гаражам, а домой приходили грязные и счастливые.
Помню, как шла по улице и увидела на асфальте 100 рублей. И не нагнулась поднять. Потому что проезд в трамвае стоил тысячу. А наши деньги были из ивовых листьев.

Дарья Федосеева,
девочка 90-х
Челябинск

Когда я выдала зарплату, у меня осталось несколько монет

Мои 90-е разделились на три совершенно контрастных отрезка времени. Я бы назвала их условно так: опьянение, падение и барахтанье.
Самое начало десятилетия связано с опьяняющей свободой творчества и возможностью легко и быстро зарабатывать при помощи этого самого творчества. Журналистские пути-дороги свели меня однажды с группой авангардных художников в Свердловске. В то время малюющая Россия в ускоренном темпе выбрасывала и изрыгала из себя клубки стилей и жанров, которые на Западе возникали в течение всего века и «разматывались» постепенной чередой. А незадолго до развала СССР, когда уже повеяло этим запахом свободы, когда цензура и номенклатура ослабли, художники начали сбиваться в стаи и вытаскивать из своих запасников все то заветное, что шло в разрез с соцреализмом — единственным из официально разрешенных в СССР направлений изобразительного искусства.
В Свердловске было две таких «стаи» Одна из них называлась «Сурикова 31» — в честь адреса дома, где прошла их первая, громом поразившая город выставка. В ней я не участвовала. Но на вторую меня уже пригласили. Потом была третья, четвертая, пятая. Были престижные залы, в которых мои заковыристые графические работы соседствовали с яркими и ошеломляющими полотнами Михаила Сажаева, Игоря Терещенко, Саши Алексеева, Нелли Огаревой и других по-настоящему самобытных художников.
Освобожденное искусство бурлило во всех проявлениях, оно было рядом, мы в нем варились. Наша штаб-квартира, как помнится, была дверь в дверь с «Наутилусами». Можно было, к примеру, запросто раздобыть контрамарку на закрытую вечеринку, где стать свидетелем домашнего капустника группы «Чайф». Все это, действительно, опьяняло. Дохода в денежном выражении, конечно, не приносило, но давало колоссальную пищу для творчества.
Зарабатывать же легко и прилично мне удавалось в книжных издательствах. За обложку, которую можно было сделать за ночь, платили 300 рублей, когда как книга стоила рубля три. А однажды директор издательства «Творческая мастерская КВН УПИ» Миша Козловский отвалил мне аж две тысячи рублей за иллюстрацию брошюрки «Еврейские анекдоты», которая продавалась по 90 копеек. Но опьянение скоро прошло. Подорожала бумага, издательства стали закрываться. В стране воцарилась наглая, жиреющая баба-торговля, которая прижала под каблук тощего товаропроизводителя.
В это время я и «упала» в деревню к моим постаревшим и тяжело больным родителям, которые к тому моменту уже нуждались в уходе и заботе. Ощущение падения было очень острым: люди вокруг не могли выбиться из нищеты, сколько бы ни старались. Процветающий некогда мясомолочный совхоз хирел на глазах, поголовье падало, пашни зарастали. Сельхозпроизводителей давили торговцы: цены на молоко были несоизмеримо ниже цен на дизельное топливо. Кстати сказать, нашей стране до сих пор чужд рациональный европейский опыт, когда на трудно воспроизводимое крупнорогатое поголовье дается государственная дотация. Но в какой-то момент и нашим фермерам подфартило. Те, кто успел взять многомиллионные кредиты на приобретение техники, после денежной реформы выплатили уже незначительные суммы.
В число этих везунчиков мне попасть не удалось. Мне пришлось барахтаться и вставать только за счет собственных мышечных усилий. Я бы назвала их неимоверными. Нечеловеческими. Но в отличие от лягушки, упавшей в кувшин со сметаной, которая, сбила комочек масла и оттолкнулась от него, сколько бы я ни била лапками, толку было мало. Прибавочная стоимость стала оседать на банковском счету, когда я решилась взять в аренду землю и использовать наемный труд. В день, когда впервые выдала зарплату сезонным работникам, у меня в кошельке осталось несколько мелких монет. Но уже на следующий день ко мне приехали покупатели за рулонами сена. Объявление в районную газету дала заранее, предвидя подобное обстоятельство.

Наталья Уфимцева,
художник и фермер 90-х
Златоуст

Деньги подаренные нам с мужем на свадьбу в марте 1990 года, сгорели

Мне 90-е запомнились беспросветной бедностью и материнским счастьем. С тех пор я не верю стенаниям: «Денег нет!». В том, что ты по-настоящему беден и голоден, стыдно признаться. Во всяком случае, я об этом помалкивала.
Деньги, подаренные нам с мужем на свадьбу (в марте 1990 года), пропали, сгорели. В магазинах пусто, купить нечего, а потом вдруг все съела инфляция. Зимой 1991-го «декретных», видимо, насчитанных еще по советским стандартам, хватило на пару малюсеньких баночек какого-то фруктового пюре. Удержаться от покупки не могла – впервые увидела «детские разносолы» в свободной продаже.
Не в добрый час мы с мужем переехали из Екатеринбурга в Коркино. Депрессивный шахтерский город. Денег не видели месяцами, в день получки давали по два кило вермишели и просроченные консервы. Зато все шахтерское начальство активно строило коттеджи, вода и тепло халявные – от шахтерского профилактория.
Какая-то жуткая неразбериха с ваучерами. Помню, их выдавали в бывшем магазине «Ткани». Еще недавно в этом зале отстаивала очереди за фланелью на пеленки, теперь – за ваучерами. Тут же пачками все скупают спекулянты, я с гордым видом прохожу мимо – меня не проведешь! Я-то верю Гайдару, вот выкуплю акции серьезных компаний… Ради смеха один ваучер мы вложили в МММ, предприятие оказалось самым выгодным. На дивиденды купили дочке резиновый мячик. От других компаний до сих пор получаем только извещения о собраниях акционеров.
Стыдно быть такой идиоткой, стыдно голодать, отдавая лучшую еду детям и работающему мужу, когда вокруг обжираются «государственным пирогом». Так что лучше об этом помолчать.
Изменения в обществе запомнились тремя вехами – родами в 1991, 1996 и 2000 годах. Первый визит в роддом еще в советское время, младенцы запеленованы тугими «полешками», их мамы кормят в косынках и марлевых повязках, дисциплина, как в армии. Вкусная и полезная роддомовская столовка.
Со вторыми родами заметила зачатки демократии, медсестры жутко злобные или добрые, которые жалеют ревущих детей и дают их покормить в неурочное время (правда, чтоб врачи не видели).
Когда в 2000-м санитарка попросила у меня прикурить, я чуть не сползла от неожиданности по стенке. Для меня, некурящей, это кощунство! Оказалось, обычное дело, смолили и роженицы, и медперсонал. Роддомовской столовки, кажется, нет вообще. Белые косынки-маски у мамочек исчезли, зато появился маникюр, сотовые телефоны, платные палаты. Многие рожают в солидном возрасте, многие — третьего и даже четвертого малыша, хотя «материнского капитала» еще нет. Не в деньгах счастье! Никакая инфляция и муть 90-х не обесценила семейные ценности.
Моя повзрослевшая дочь часто ездит в международные волонтерские лагеря за границу. Лучшие друзья, родственные души – дети, рожденные в СССР. Поддерживает связь с двумя «хохлушками» (русские из Чернобыля), литовцем, осетином (студентом МГУ), еще с ребятами из бывшей Чехословакии и Югославии. Что их всех объединяет? Это загадка для них самих, они ведь и не жили при советском строе, только родились. Но это уже другая история.

Маргарита Холодова
трижды мама 90-х
Коркино

Занимали, брали продукты в магазинах под запись

В то время я жила одна, работала в школе. Зарплату получала стабильно, но были случаи задержки. Полки в продуктовых магазинах пустовали, но в Троицке практически все можно было купить на рынке. И люди как-то выкручивались. Многие жили тем, что накопили в 80-е. Хорошим подспорьем были сады. Здорово выручали картошка с собственных огородов, сольнья-варенья и другие садово-огородные продукты.
В 1992 году, когда цены стали свободными, сразу резко все подорожало, а зарплату не повышали. Практически весь год цены поднимались несколько раз. Одежда стоила десятки тысяч рублей. Семьям, которые воспитывали по два-три ребенка, было жуть как трудно. У меня была одна знакомая учительница, муж ее работал на заводе, дети заканчивали школу. Так им приходилось жить впроголодь: зарплату на заводе задерживали по несколько месяцев, а затем и вовсе перестали платить. А надо было как-то одеваться. Они занимали, перезанимали, брали продукты в магазинах под запись. Она приходила ко мне и жаловалась: мол, когда кончится это безденежье, сколько люди могут терпеть издевательства над собой.
Но вместе за всеми этими трудностями были и радости. Дружно отмечали праздники, старались друг друга поддерживать, ведь все же жили в равных условиях.
90-е — сложное, непростое время. Как только не называли те несчастные годы. Что касается определения «лихие», то и в нашем небольшом городе были свои «разборки». Кто-то умудрялся свое дело открывать, а конкуренты могли и машины поджечь, и припугнуть. Но это уже я только слышала, сама не сталкивалась.
Помню, году так в 1996-м вдруг все в одночасье стали миллионерами, но зарплату видели только на бумаге. А затем объявили реформу, убрали нули и все в очень короткий срок должны были обменять наличность. Так у нас такие очереди в сберкассе стояли, жуть!
Вот такое было время.

Люмила Косолапова,
педагог 90-х
Троицк

Я подбивал одноклассников на конфликт с директором школы

В ранней юности, которая пришлась на 90-е, я был очень романтичным и политизированным ребенком. Это было время, когда читать газеты и смотреть по телевизору новости было интереснее, чем воспринимать книги.
Жил я тогда на маленькой станции Злоказово в Кусинском районе. Помню, как мама принесла с работы несколько номеров железнодорожной газеты «Призыв». Могу сейчас ошибаться, но, кажется, это был именно «Призыв». А в нем – выдержки из книги Бориса Ельцина «Исповедь на заданную тему». Незадолго до этого я прочитал «Графа Монте-Кристо» Александра Дюма. И мне показалось, что Ельцин пишет круче. В 91-м я с интересом следил за путчем. Незадолго до этого посмотрел телесериал «Спрут». Меня в фильме потрясло, что в мафии был замешен чиновник итальянского министерства обороны. «Надо же, — думал я. – Даже в министерстве у них бывают мафиози!» Когда посмотрел на путч, понял, что наши мафиози круче. А с танками возле Белого дома хилая стрельба по комиссару Каттани не шла ни в какое сравнение.
С тех пор каждый вечер с упоением смотрел программу «Вести». Знал всех ведущих, фишки каждого. Кстати, помню их до сих пор, что помогает мне рассказывать студентам о новейшей истории отечественной журналистики.
В середине 90-х я заканчивал школу, попутно строя в ней демократию и подбивая на конфликт с директрисой своих одноклассников . В то время некоторые ее поступки я считал достойными авторитарного монстра. По прошествии 20 лет мои взгляды не сильно изменились.
А с моей учительницей литературы – Валентиной Николаевной Лозбеневой — мы после уроков спорили о политике.
- Ты все-таки за демократию в лице съезда народных депутатов или за диктатуру в лице президента? – спросила она меня в 93-м году, будучи всю жизнь искренне убежденной коммунисткой.
- Я предпочту демократию в лице президента. Но уж точно не диктатуру в лице съезда, — сказал я и мы на пару часов погрузились в дискуссию.
Я был уже далеко не в пятом классе и уже не боялся требовательной Валентины Николаевны, имеющей колоссальный авторитет в селе и школе и колоссальной силы голос. Я ее уважал. Преклонялся перед знанием литературы и талантом увлекательно рассказывать. Сейчас чту ее память и благодарю за то, что она – такая сильная, авторитетная и грозная – научила меня спорить без страха последствий.
В 95-м я поступил в университет. Мне уже было страшно интересоваться политикой. Потому что считал (и считаю до сих пор), что я ответственен за свой политический выбор. Сейчас мне эту ответственность чувствовать относительно легко, а тогда два моих друга служили во внутренних войсках где-то в районе Нальчика, а в Чечне шла война. Я старался об этом не думать. Тем более, сильно скучал по дому, переживал, что поступил в Челябинский университет, а не в какой-нибудь покруче, и вообще хотел быть милиционером, а не филологом-журналистом.
Милиционером я готовился стать еще с середины 80-х, когда посмотрел «Следствие ведут знатоки». В 11 классе даже почти обзавелся направлением в школу милиции от линейного отдела внутренних дел в Златоусте. Направление нужно было забрать, но за несколько дней до этого мы в школе бежали лыжный кросс. Когда собирался со сбившимся дыханием в гору, до меня дошло, что, если пойду в школу милиции, у меня такой кросс будет каждый день. И меня потянуло в журналистику. Тем более, отправляясь в тот день в школу, узнал, что убили Лис т ьева. А я тогда был очень романтичным ребенком, потому смерть воспринимал как высшую оценку профессионализма.
Но в университете я постоянно думал, что предал мечту детства. Успокоился, решив, что после вуза обязательно устроюсь в милицейскую пресс-службу.
Тем не менее, на душе было тоскливо. Учиться было лень. Хотелось чего-то, но чего именно — не знал. Как уже лет 15 спустя мне объяснили умные люди, у меня был экзистенциальный вакуум. Что это такое, толком не понимаю и сейчас, но уверен, что тогда у меня было именно он. Это продолжалось до 1998 года. В начале лета я устроился в штат газеты «Призыв» собкором по Златоустовскому отделению. В «Призыв» пошел не потому, что там когда-то публиковали Ельцина. Просто там искали журналиста на хорошую зарплату. У меня созрел план: взять в университете академический отпуск, заработать за год много денег и потом спокойно окончить пятый курс. Пожалуй, это был первый в моей жизни бизнес-план экономических реформ. И, на мой взгляд, вполне адекватный. Я ж не предполагал, что в 98-м наступит август.
Когда 17-го числа понял, что моя бизнес-стратегия рухнула, у меня сдали нервы, и я, вместо того, чтобы прийти в редакцию и сказать, что передумал работать, решил зачем-то залечь на дно. Видимо, боялся главного редактора. Он производил впечатление человека, способного уничтожить, причем, не только морально.
Когда, спустя неделю прогулов, все-таки решился прийти, Петр Николаевич принял меня на удивление тихо. Тихо сказал, что, когда закончу вуз, чтобы даже не вздумал показываться на пороге редакции. «Даже если вакансия будет, — не возьму», — отрезал он на удивление тихо.
В коридоре меня встретила Ирина Викторовна, заместитель Петра Николаевича. Она улыбнулась, пригласила попить с остальными журналистами чаю. Сказала, что все нормально, все бывает. Попросила не исчезать далеко и заверила, что Петр Николаевич очень отходчив.
Через полгода она нашла меня (даже уже не помню, как, потому что мобильных тогда не было) и предложила поработать на полставки. Нужно было идти на беседу к Петру Николаевичу. Он принял меня на удивление тихо. Просто сказал: «Ну, смотри!» Я все понял, и стал работать.
В сентябре 1999-го меня отчислили из университета за неуспеваемость. Я об этом никому не сказал ни дома, ни на работе. Сейчас радуюсь, что в то время почти не было мобильников и Интернета. Я по-прежнему был не чужд романтики и радовался, что чем-то похожу на Сергея Степашина, которого уволили примерно в это же время. И разделял премьерские тезисы Владимира Путина о том, что сейчас, после терактов и экономической нестабильности, главное — успокоить людей. Мне тоже, в случае вскрытия моего отчисления, пришлось бы успокаивать близких.
Несмотря на весь случившийся со мной в тот год апокалипсис, экзистенциальный вакуум не проходил. До одного случая. Я делал для «Призыва» репортаж с эстафеты и упустил очень важную для главного редактора деталь. «Иди, уточняй!» — взревел он на меня так, что я пулей вылетел к источнику информации. К счастью, он оказался на месте и я узнал все, что требовалось. Запыхавшись, влетаю, обратно в «Призыв». «Ну, что, уточнил?», — спросил Петр Николаевич встревожено, но на удивление тихо. «Да», — выдохнул я, сообщив порцию недостающей информации. «Ну, вот, молодец. Совсем другое дело», — Петр Николаевич скрылся за дверью своего кабинета. В этот момент я, наконец, понял, чего хочу от жизни. Я хотел сохранить работу, чтобы получать нормальную зарплату. И не подвести Петра Николаевича и особенно Ирину Викторовну. Сегодня я чту их память.
В феврале, когда уже знал, чего хочу от жизни, меня восстановили в университете. Так закончились мои «лихие 90-е».

Андрей Сафонов,
юноша 90-х
Челябинск

Я научилась готовить затируху, а милиционер в очереди за хлебом выстрелил в воздух

Наши родители попали в Среднюю Азию. Мы родились в Таджикистане и считали его своей родиной. Усердно трудились на благо республики и, по возможности, свое. Но имели два серьезных недостатка: не учили местный язык и не имели коммерческих способностей. Государство тоже оплошало, только по-крупному: позволило себе рассыпаться. Все вкупе и предопределило наше состояние в момент и после развала Советского Союза: мы попали под каток.
«Колесо» постепенно набирало обороты.
На первом этапе мы просто на себе ощутили, что всего стало меньше. В книжном — книг. В продуктовом — продуктов. В кошельках — денег. В организме — здоровья. В голове — оптимизма. Рацион сводился к любимым молоку, винограду, дешевым рыбе и утке. В выходные все чаще хотелось подольше поспать.
На втором этапе произошла денежная реформа, была введена местная валюта. Зарплата выдавалась в натуральном виде: туфли, рубашки, светильники. Остальное, мол, на сберкнижку до лучших времен. Началась вынужденная диета. Рыба и утки пропали с полок. Килограмм масла сливочного тянет на одну пенсию. Мы стройнеем, хиреем, темнеем лицом. Все громче дает о себе знать национализм. Моральный дух в наших редеющих рядах поник, как флаг в безветрие. Немцы поспешили в Германию, евреи — в Израиль, татары — в Крым. Остальные — в Россию. Нам пока некуда. Мать мужа как ветеран войны получает гуманитарную помощь из Германии: полмешка белой муки и банку растительного масла. Свекровь, чья большая семья некогда сбежала с Поволжья от голода в Азию, учит меня готовить затируху . Растираем между ладонями над кипящей водой тесто (мука с водой), кидаем туда же луковичку и ложку растительного масла. Это ужин.
Быть журналистом становится опасно. После репортажей о работе нового медресе, хлопковой или избирательной компании в кабинет «писаки» частят гости. Они говорят: «Ты написала хорошо про Н., а он мой враг, значит, и ты мой враг». Редактор вынужден сообщить в соответствующие органы об устных и письменных угрозах и те прикрепляют к редакции постоянного «дежурного». Зарплату так и не дают. Аллеи и площади превратились в торговые ряды: народ, пенсионеры и молодые безработные выложили на асфальт то, что еще можно продать, чтобы купить продукты или билет на поезд. Профессиональные спекулянты сбивают цены и приличные велосипеды, печатные машинки, стройматериалы сбываются за копейки.
На третьем этапе каждый начинает подрабатывать, как может . Связисты, коммунальщики за свою работу берут продуктами, чаще хлебом. Местные хлебопеки разучились печь нормальный хлеб — не из чего. На продукт вводятся нормы и талоны. Мама с ночи занимает очередь в магазин, чтобы утром купить наши четыре пайки сине-фиолетового цвета. На человека примерно 80 грамм. Говорят, в муку добавляют комбикорм. В очереди неспокойно: плечистые всегда лезут вперед, по головам старух. В какой-то день милиционер, чтобы успокоить толпу, стреляет в воздух. Очередь как ветром сдуло. В республике начался великий исход «некоренных».
Поехала и я. В пустое уральское поле. Помогла коллега-подруга Татьяна Палатинская. Месяц жила у нее. Потом в общаге. Работала. С сыном-подростком ели хлеб с маргарином, простой или молочный супы. Носили приобретенное в секонд-хенде. Кто там болел-умирал в этой одежде, уже не волновало: на нормальную одежду, пищу и жизнь денег не было.
На четвертом этапе надо было доказывать, что ты — не верблюд, даже если приехал из Средней Азии. Кризис не думает кончаться. На заводе, где работает, кажется, все трудоспособное население Миасса, в ходу пластиковые карточки. На зачисленные деньги можно поесть только в заводских столовых или приобрести продукты (молоко, хлеб) только в магазинах, имеющих терминалы. Длинные и долгие очереди за разливным молоком на проспекте Автозаводцев. Содержимое второй пластиковой карточки идет на оплату квартиры: ее нам предстояло выкупать до пенсии. Покрывшись от стрессов и нарушения обмена веществ темными пятнами, перехожу на работу туда, где обещали помочь с жильем. Три года живем на одну зарплату, вторая по-прежнему уходит за жилье. В администрации, за месяц до проигрыша шефа — тогдашнего главы города, получаю помощь в оформлении квартиры в собственность. Похоже, это первое по счету настоящее счастливое событие тех лет. Потом несколько лет безвременья, безработицы, роль и место человека, поработавшего «не у того главы». Бесконечные финансовые кризисы, безработица и месть околополитических фигур на многие годы отравляют жизнь. Так просто не седеют…
Жизнь «никакого» цвета хотелось бы похоронить под табличкой «Туда тебе и дорога». Но нельзя. Это ведь наша жизнь. Она показала, сколько в нас «железа» и сколько в окружающих «золота» или «пирита». Она научила знать свою внутреннюю силу, ценить текущий момент и даже в пасмурный день видеть лучик солнца, просвечивающий через зеленый листок…

Новита Закатова,
переселенка из Таджикистана
Миасс

В журнале New Scientist опубликована подборка вопросов читателей и ответов на них из рубрики «Последнее слово», которая существует в этом журнале уже десятки лет и материалы которой посвящены вещам даже более странным, чем фантастика.

Речь идет о 10 самых популярных вопросах, на которые в обычных условиях нигде не найти ответа, но которые, тем не менее, интересуют многих людей, пишет TEMAnews .

1. Испытывает ли человек боль, когда ему отрубают голову?

Ответ: да, испытывает. В результате медицинского исследования, проведенного в 1983 году, был сделан вывод, что независимо от того, насколько быстро проводится казнь, при потере человеком головы неизбежны несколько секунд боли. Даже при использовании гильотины, которая считается одним из самых «гуманных» средств обезглавливания, нельзя избежать сильной боли, которая будет продолжаться не менее 2-3 секунд.

Было много случаев, когда после удара палача голова казненного человека еще продолжала «жить». Например, в 1905 году был проведен ужасный эксперимент, когда французский врач назвал казненного мужчину по имени через несколько секунд после того, как тот был обезглавлен. В ответ на лице у отрубленной головы поднялись веки, зрачки сфокусировались на докторе, и через несколько секунд глаза закрылись вновь. Доктор заявил, что, когда он повторил имя казненного вновь, еще раз повторилось то же самое, и лишь на третий раз голова никак не отреагировала на его слова.

Конечно, от мастерства палача зависит то, насколько сильную боль будет испытывать казненный. При казни шотландской королевы Марии Стюарт в 1587 году палач нанес 3 удара, чтобы отрубить голову, и даже после этого ему пришлось завершить свою работу с помощью ножа.

2. Почему ананасы такие колючие?

Колючая внешняя сторона ананасов, кажется, противоречит самой цели существования этого фрукта: каким же образом животные могут добраться до сладкой мякоти, которая находится внутри?

Дело в том, что те ананасы, которые продаются в магазинах, на самом деле еще совсем неспелые. Животные, обитающие в лесах, едят ананасы после того, как те поспеют и упадут с деревьев на землю. Полежав на земле несколько дней, ананас становится мягким, его уже легко открыть, и тогда животные съедают его. Колючая внешняя сторона имеется у плодов многих растений, чтобы защитить фрукты до тех пор, пока те полностью не поспеют.

3. Каковы размеры кротовой норы?

Крот питается червями и другими пресмыкающимися, которые проникают в его подземный мир. Размер кротовой норы зависит от того, насколько богата живностью та земля, в которой обитает крот. Безусловно, нора у крота, живущего под сочным лугом, будет значительно меньше норы, которую выроет крот, обитающий в кислой почве. Всего взрослый крот может выкопать нору, площадь которой составит более 7 тысяч квадратных метров, построив многоуровневую сеть тоннелей, у которой может быть до 6 уровней. Крот роет нору глубоко, с различными переходами и «кладовыми», в которых он хранит свою добычу.

4. Если вы одеты в черные брюки или юбку, выглядит ли от этого ваш зад меньше?

Ответ: да, это так. Человеческий глаз лучше воспринимает светлые цвета, поэтому очертания частей тела в темной одежде кажутся меньше по размеру. Проблема в том, что это срабатывает только тогда, когда вы смотрите на человека сзади. Когда вы смотрите на него сбоку, зад проявляет свои истинные размеры.

5. Почему крапива жалит так больно?

Крапива при прикосновении к коже вызывает такое сильное ощущение дискомфорта потому, что это растение выделяет смесь из 3 химических веществ, когда нежные волоски на ее листочках разрушаются при контакте с кожей человека. Против ожога этими кислотными химическими веществами, входящими в состав крапивы, принято использовать такое средство, как прикладывание к пострадавшему участку кожи листа щавеля, выделяющего щелочь при трении его о кожу. Эффективность этого средства вызывает вопросы, некоторые считают, что боль уменьшается на самом деле потому, что прохладный лист щавеля охлаждает кожу.

6. Сколько видов микроорганизмов живет на или в человеческом теле?

7. Почему, если смазать разрезанное яблоко лимонным соком, оно не потемнеет?

Ответ на этот вопрос кроется в клеточной структуре яблока. Когда нож разрезает кожуру, происходит разрушение клеток яблока, и воздух окисляет ферменты этого фрукта. Процесс, когда яблоко приобретает коричневый цвет, направлен на то, чтобы помочь процессу заживления клеток, а также сделать яблоко непривлекательным для животных, которые бы захотели его съесть. А лимонная кислота, которая содержится в лимоне, замедляет этот процесс изменения цвета среза яблока.

8. Насколько толстым человеку нужно стать, чтобы быть пуленепробиваемым?

Для этого пришлось бы стать ужасно жирным. Пуля самого распространенного калибра -9 мм — способна пробить 60 см человеческой плоти до полной остановки. Кроме того, даже если бы пуля и застряла в жировых отложениях на теле, пулевой удар нанес бы серьезное повреждение внутренним органам, и человек бы мог умереть от тромбоза сосудов.

9. Какие животные едят ос?

Ос едят птицы, скунсы, медведи, ласки, крысы и мыши. Ос и пчел употребляют в пищу птицы 133 видов, которые избегают укусов этих насекомых, раздавливая их о ствол или ветви деревьев. Барсуки выкапывают осиные гнезда и употребляют их содержимое в пищу, невзирая на явное неудовольствие и сопротивление обитателей гнезд. Также ос употребляют в пищу стрекозы, лягушки, мотыльки и жуки. Личинки некоторых видов ос приятны на вкус, если обжарить их в масле.

10. Почему природа не изобрела колесо?

Природа изобрела его, просто это было незаметно до недавнего времени. Микроорганизмы используют круглые диски для передвижения. Бактерии передвигаются с помощью «колес» — они двигаются, прикрепляясь к «колесику» в клеточной мембране. Это колесо вращается на огромной скорости (до 100 оборотов в секунду) и вырабатывает электричество, которое заряжает протеины, прикрепленные к клеточной мембране.

Эвтаназия, один из наиболее спорных моментов современной этики и медицины может обрести новых противников. Группа ученых из университета Льежа в Бельгии получила доказательства того, что мозг находящегося без сознания человека продолжает принимать сигналы боли.

«О том, как чувствуют боль пациенты в таком состоянии известно немного, - говорит невролог Стивен Лорейс, ведущий исследователь. - Результатом же становится то, что применение лекарств остается индивидуальным в случае с каждым отдельно взятым врачом. Одни не используют анестетики, уверенные, что пациенты не чувствуют боли. Другие используют сильные препараты, тем самые рискуя подавить проявления сознания и ввергнуть пациента в еще более глубокую кому».

В своем новом исследовании Лорейс использовал томографию для того, чтобы сравнить деятельность мозга пятнадцати здоровых пациентов, пятнадцати людей, находящихся в так называемом «вегетативном состоянии» и еще пятерых с «минимальным сознанием». Последние отличаются от «вегетативных» тем, что могут хоть как-нибудь отреагировать, если их зовут по имени, но не проявляют других сознательных действий.

В проведенном эксперименте, заключавшееся в изучении реакции головного мозга на боль, пациенты в вегетативном состоянии показали ее замедление и ненормальное взаимодействие между различными его частями. Те же, кто находился в «минимальном состоянии», показали, что присутствуют лишь незначительные отличия от здоровых людей.

По словам ученых, это многое меняет в мнении о том, насколько способны чувствовать боль находящиеся в состоянии комы пациенты. Теперь их родственники должны иначе относиться к вопросам использования медикаментов и, тем более, к тому, чтобы настаивать на отключении аппаратов поддержания жизнедеятельности.

В настоящее время эвтаназия все чаще становится поводом для многочисленных вопросов и скандалов. Достаточно вспомнить небезызвестного Доктора Смерть Джека Кеворкяна, оказавшего «помощь» в уходе из жизни более чем ста пациентам. Проблема умерщвления смертельно больных и страдающих пациентов, отключения аппаратов, поддерживающих жизнь находящихся в коме людей, обсуждается ныне на уровне государств и религий.

Различают активную и пассивную эвтаназии. К первой относится предоставление умирающему какого-либо способа быстрой смерти для самоубийства или его умерщвление при помощи препаратов. Вторая же означает прекращение медицинской помощи. Существует также термин «паллиативное лечение»- комплекс мер, направленных прежде всего на то, чтобы позволить смертельно больному человеку провести без страданий и с ощущением полной жизни свои последние дни.

В настоящее время только Швейцария, Бельгия и Нидерланды имеют разрешенную законом эвтаназию, что привело к появлению такого специфического явления, как «смертельный туризм». Неизлечимо больные люди приезжают в эти страны для того, чтобы прекратить свои мучения. Больше всего возмущения эвтаназия вызывает у религиозных деятелей, уверяющих, что только Бог имеет право забирать жизнь человека.

В случае с неизлечимо больными и находящимися в сознании, способными выразить свою волю людьми ситуация более или менее ясна и подлежит обсуждению, в том числе и с ними самими. Наибольшее же количество споров вызывает эвтаназия по отношению к тем, кто долгое время пребывает в коме или пережил смерть мозга и теперь существует лишь благодаря медицинским аппаратам. Именно существует, ибо в этом случае не приходится говорить о жизни.

Человек может провести в глубокой коме многие годы, ничем и никак не проявив сознания, по сути отсутствуя и являясь лишь сосудом, в котором происходят биохимические процессы. Именно отключение этих людей от аппаратов искусственного поддержания жизни и вызывало больше всего противоречий, ведь нередко находились те, кто говорил, что на следующий день этот человек мог очнуться и встать. Известны случаи, когда люди возвращались к жизни через несколько лет беспамятства. Именно о них любят говорить противники эвтаназии, умалчивая о том, что в большинстве случаев вернувшиеся навсегда оставались инвалидами из-за повреждений мозга.

Получив новые данные о работе мозга и его реакциях при вегетативном состоянии человека, ученые надеются лучше понять до сих пор таинственную суть комы и, возможно, устранить одну из самых спорных причин для эвтаназии. Но пока что они стараются воздерживаться от оптимизма.

Сильная зубная боль, мучительные мигрени, неприятные ощущения после травм и ушибов, длительное выздоровление. Каждый человек хотя бы раз в своей жизни задумывался о том, как не чувствовать боль и почему он должен терпеть такие мучения. Ведь если бы ее не существовало совсем, жизнь стала бы намного приятней. Но оказывается, не все так просто.

Что такое боль

Боль - это не что иное, как защита нашего организма, сигнал о том, что не все так ладно и необходимо принятие срочных мер. К примеру, девочка, не чувствующая боли, Алиса Рамбридж, страдает от этого необычного заболевания. Полушария ее мозга связаны между собой не так, как это положено.

Такая болезнь называется агенезией (АМТ). Человек, подверженный ей, не будет чувствовать ничего, даже прикасаясь к раскаленным предметам. Заболевание настолько редко, что известны не более пятидесяти человек по всему миру, страдающие им. Это говорит и о том, что школьница не сможет описать симптомы гриппа и ангины, даже переболев ими. Она падает, ударяется, разбивает локти и коленки, но не встает в слезах, как все остальные дети, и это ее большая проблема.

Девочка Алиса

Когда другие люди думают о том, как не чувствовать боль, ее родители мечтают только об обратном. Опасность заключается в том, что, когда ребенок заболевает, он не чувствует ничего и не может сообщить родителям о надвигающейся опасности. Взрослым приходится постоянно следить за тем, чтобы девочка не навредила себе по неосторожности.

А случаи бывают очень серьезные. Например, бегая по дому, маленькая Алиса положила руку на раскаленную поверхность плиты, а затем продолжила играть, как ни в чем не бывало. В другой ситуации она сильно расшибла лоб и хорошо, что рядом оказались взрослые.

Диагностировали данную болезнь у ребенка в возрасте 19 месяцев. Она характеризуется как частичное или полное отсутствие мозолистого тела в коре головного мозга. Здесь располагаются нервные волокна, а если их нет, значит, сигналы между полушариями передаваться не могут.

Агенезия вызывает и другие осложнения, поэтому, если ребенок не чувствует боли, он будет отставать в развитии, испытывать проблемы с глотанием, работой иммунной системы, у него снизится мышечный тонус, возникнут сенсорные трудности и экзема.

Жизнь Стивена

В США живет Стивен Питт. Он и его брат с самого рождения не чувствуют боли. И это сделало их жизнь сплошным кошмаром. Оставаясь без защиты, они постоянно подвергались различного рода травмам. Когда у маленького Стивена прорезались первые молочные зубы, он разжевал ими язык, а уже после первых шагов ежедневные серьезные ушибы, ранения, переломы рук и ног стали обыденностью.

Став взрослым, Стивен принимает все возможные меры для того, чтобы уберечь себя. Он чуть ли не ежедневно посещает медицинские учреждение, проверяя все ли в порядке в его организме. А его брат, напротив, отказывался от предложенного лечения и старался жить жизнью обычного человека, что привело его в плачевное состояние, грозящее инвалидной коляской. Такая участь ужасала мужчину, и единственным вариантом избавления от мучений он выбрал самоубийство.

Работа над собой

Вместе с тем, как не чувствовать боль, знают некоторые просветленные личности. Они просто могут "выключить" ее. Более того, эта так называемая кнопка выключения боли существует у каждого человека, просто он не помнит о ней или не знает.

Доказано, что головной мозг человека обладает способностью смягчить или полностью убрать даже сильные болевые ощущения. Например, если попросить заливающегося слезами малыша мысленно нажать такую кнопочку, на время он забудет о боли. И в большинстве случаев это происходит просто и легко. Если работать в этом направлении постоянно, из ребенка вполне может вырасти взрослый человек, сохранивший доступ к такой кнопке.

Простые техники

Любому человеку достаточно сложно переносить даже не слишком сильную боль. Она раздражает, вызывает приступы агрессии и отчаяния. Поэтому так важно знать, как перестать чувствовать боль, осваивать различные техники и правильно их применять. Немного терпения, ароматические масла и анальгетики помогут вам в такой ситуации.

Для начала необходимо избавиться от перенапряжения, лечь, закрыть глаза, расслабиться, сделать дыхательную гимнастику и подумать о чем-то хорошем. С непривычки может возникнуть ощущение легкого головокружения. Такое состояние для организма не опасно, напротив, оно приводит его в норму и помогает абстрагироваться.

Здесь более чем уместна ароматерапия. При отсутствии специальной лампы, можно использовать обычную лампу накаливания. Несколько капель лаванды снимут головную боль, ромашка избавит от мышечной, а миртовое масло поможет при болях невралгического характера.

О чем говорят ученые

Недавно учеными было обнаружено, что люди, которые не чувствуют боли, также лишены и обоняния. Видимо для этих чувств в мозге используется один и тот же канал, сигнализирующий о данном ощущении. Был проведен ряд исследований, участники которого подтвердили, что у них полностью отсутствуют обонятельные способности. Ни один участник не справился с определением предложенных им ароматов (бальзамических уксусов, кофе, мяты, цитрусовых). А ввиду того, что вкус тесно связан с обонянием, у людей с агенезией возможно и его отсутствие.

О том, как не чувствовать боль, задумывается каждый, но так ли это хорошо в итоге? Гораздо лучше научиться правильно на нее реагировать. При сильной боли следует незамедлительно обратиться к врачу, а с терпимыми и разовыми приступами можно вполне справиться самостоятельно. Для этого нужно изучить правильные дыхательные техники, научиться расслабляться, выделять себе обязательное время для отдыха.

Головная и мышечная боль чаще всего появляются в результате сильного перенапряжения. Освоив ряд нехитрых упражнений, можно быстро избавиться от них. Часто боль возникает по собственной неосторожности, невнимательности. Задумавшись, человек не заметил порог или угол стола, его толкнули на улице или наступили на ногу в транспорте. В таких случаях нужно избавиться от нахлынувшей агрессии, мысленно переключить свое внимание на что-то положительное, произнести стих любимого поэта или скороговорку. Такие мыслительные процессы помогут отвлечься от произошедшего, и боль быстро пройдет.

Что чувствует муха, которой отдирают крылышки? А человек, которого пытают? Пара интересных фактов о боли:Пережившие пытки впоследствии сильнее и дольше страдают от любой боли

Боль, которую человек испытывает при пытках, как оказалось, может продолжаться гораздо дольше фактического времени истязаний - пытки изменяют восприятие боли человеческим организмом.

Сотрудники Тель-Авивского университета опубликовали результаты своих исследований, в ходе которых они с помощью различных процедур выяснили болевой порог 104-х добровольцев мужского пола. До участия в эксперименте допускались только ветераны так называемой Войны Судного дня (военного конфликта 1973-го года между Израилем и коалицией арабских стран), 60 из них во время войны побывали в плену, где их беспощадно пытали.

Выяснилось, что пережившие пытки по сравнению с остальными добровольцами описывали свои болевые ощущения, как более продолжительные и ярко выраженные. Как пояснила один из руководителей эксперимента Рут Дефрин: «В зависимости от ситуации человеческий организм может либо усиливать, либо подавлять болевые ощущения. Пытки спровоцировали нарушения обоих этих механизмов».

Эксперимент показал, что почти у всех бывших военнопленных после пыток проявилась более высокая чувствительность к болевым ощущениям, а так называемое конкурентное затухание боли было не столь ярко выраженным, как у контрольной группы. Пока результаты исследования не позволяют однозначно говорить об усилении болевых ощущений именно из-за пыток, поэтому учёные продолжают свои опыты
Для того, чтобы создать шкалу боли, учёные обжигали людей

В 1940 году группа врачей из Корнельского университета решила создать устройство для измерения интенсивности боли. Используя в качестве единицы измерения «дол», врачи разработали количественную шкалу из 21 пункта, а вот как они это делали, стало в дальнейшем предметом научных споров.

Исследователи причиняли боль субъектам эксперимента, путем теплового воздействия на лоб в течение трех секунд. В первом исследовании приняло участие только 4 человека, но каждый из участников прошел через 100 экспериментов с причинением боли, в то время как интенсивность боли постепенно увеличивалась, с повышением температуры в каждом эксперименте. У группы была благородная цель - создать объективную шкалу измерения человеческой боли. Они создали единицу измерения - дол от латинского слова dolor, означающего боль.

Джеймс Д. Харди и его коллеги усовершенствовали шкалу до 21 серии интервалов, при которых один дол был разделен на два «имеющих основание заметных изменений в ощущении боли». Просмотрев тысячи измерений, они создали шкалу от 0 до 10,5 долов. При 8 долах, устройство оставляло на лбу участника ожог второй степени.
Насекомые не чувствуют боли

Научное определение боли - «неприятное сенсорное и эмоциональное переживание, связанное с реальным или потенциальным повреждением ткани», однако сила боли и переносимость её - понятия сугубо индивидуальные. Собака, поранившая лапу о стекло, заскулит и убежит, а человек вскрикнет от боли в такой же ситуации, но определить, кому из них больнее, мы не можем. Поэтому при изучении как различные животные чувствуют боль, метод аналогии не применяется.

По всей видимости, насекомые вовсе лишены способности испытывать это чувство. Дело в том, что никаких следов ноцицепторов (рецепторов, несущих информацию о боли в мозг) за время изучения насекомых и ракообразных у них обнаружено не было, а без них ощутить боль невозможно. Это означает, что эти животные начисто лишены такого привычного нам чувства.
Математика причиняет боль

Если человек начинает сильно нервничать, решая математическую задачку, у него «включаются» зоны мозга, отвечающие за физическую боль. Таким образом на мозг действует ожидание предстоящих вычислительных действий.

Судя по всему, страх перед математическими вычислениями способен причинять реальную боль человеку. Аналогичная реакция иногда фиксируется в ответ на иные формы психологического стресса - социальное неприятие или травмирующий разрыв отношений.

Однако на этот раз, экспертов из Чикагского университета волновала именно болевая реакция, сопряженная с ожиданием пугающего события. Чем больше человек нервничает, тем выше нейронная активность. Это доказали эксперименты и результаты сканирования мозга.

Это же доказывает, почему некоторые люди хронически не в состоянии справиться с математическими задачами и условно попадают в разряд гуманитариев. В свою очередь, известно, что страх тормозит работу мозга, замедляя обработку информации и мешая решать задачки.
Существуют люди, неспособные чувствовать боль

Их очень мало, но они есть: люди со врождённой нечувствительностью к боли с ангидрозом (CIPA). Последнее указывает на то, что они также неспособны потеть.

Врождённое расстройство CIPA блокирует все болевые ощущения, включая жар, холод и позывы к мочеиспусканию. Из-за этого такие люди нередко травмируют себя, чаще всего руки, ноги и рот. Из-за неспособности потеть они нередко становятся жертвами гипертермии, то есть перенагрева тела, что впоследствии может привести к умственной отсталости.

Людей с CIPA очень мало - в США задокументировано 84 таких уникума, В Японии - около 300, а в Новой Зеландии - всего два.Оргастическая цефалгия - это синдром головной боли от секса

Синдром коитальной головной боли известен еще как оргастическая цефалгия, оргастическая головная боль или просто сексуальная головная боль. Специалисты в области головного мозга уже в течение многих лет признают наличие этого недомогания, однако они не знают, почему у одних секс вызывает головную боль, а у других нет. Этот синдром встречается как у мужчин, так и женщин. Так что это не просто отговорка: «Не сейчас, у меня болит голова».

Британские ученые предполагают, что соотношение мужчин и женщин, страдающих коитальной головной болью, составляет 3:1. Этот синдром наблюдается примерно у одного из 100 взрослых людей. И чаще он встречается у людей в возрасте 20–25 и 35–45 лет. Остается загадкой, почему люди в возрасте 26–34 года страдают им гораздо реже.

Во время сексуальной активности и непосредственно перед коитусом некоторые люди испытывают сильную головную боль. Головные боли от секса описывают как «колющие» или «резкие». Группа бразильских неврологов по руководством доктора Валенсы считает, что сексуальная головная боль «напоминает удар грома». Специалисты в этой области придерживаются мнения, что головные боли в момент оргазма отличаются от мигреней и болей из-за напряжения. Тем не менее предрасположенность к мигреням часто связана с коитальными головными болями. Доктор Джон Остергаард, работающий в университетской больнице Орхуса (Дания), утверждает, что если у пациента, страдающего мигренями, хоть раз случился приступ коитальной головной боли, то велик риск повторения этого. Единственным утешением может служить то, что данный синдром не угрожает жизни. Да и избежать его можно - если вы не против отказаться от секса.
В том, что ударяться локтями так больно, виноват «весёлый нерв»

«Весёлым» его называют американцы и австралийцы. Это локтевой нерв, отвечающий за ощущения плеча, предплечья, кисти и пальцев. Большая часть локтевого нерва спрятана глубоко под кожей, где он хорошо защищен. Однако в области локтя нерв очень близко подходит к поверхности и покрыт тонким слоем кожи и соединительной ткани. Поэтому если вы неудачно ударитесь локтем, то испытаете необычную боль. Таким образом, вы травмируете непосредственно локтевой нерв. Довольно странно, что этот нерв называют «весёлым».
Самая сильная в мире боль - кластерная головная боль

Кластерная головная боль, она же «самоубийственная головная боль», настолько сильна, что многие учёные полагают, что это самая сильная боль, которую может испытывать человек. Боль такая ужасная, что порой человеку хочется покончить с собой, чтобы от неё избавиться: были зарегистрированы несколько случаев самоубийства во время приступов.

Кластерной головной болью страдают чаще мужчины, чем женщины. Она возникает сериями («кластерами») раз в несколько недель или месяцев. Каждый приступ длится от 15 минут до 3-х часов. В основном болевые ощущения сосредоточены вокруг глаз или за глазом.

Кластерными головными болями страдает примерно 0,1% населения Земли. Причины этого состояния до сих пор не выяснены, лечения не существует.
Нецензурная ругань снижает боль

Ругаться, конечно, нехорошо. Но любой замечал странный феномен: если на ногу упал кирпич, и вы при этом крепко выругались, то боль как будто отступает. Как установили британские специалисты из университета Кили, нецензурная лексика, действительно, может помогать переносить сильную боль. Это показал следующий опыт. Добровольцев разделили на две группы и предложили на сорок минут опустить кисти рук в ледяную воду. Половине испытуемых было позволено ругаться матом, другой предписано было произносить одну из безобидных фраз. Одновременно с этим была измерена активность центров головного мозга добровольцев и прочие реакции, присущие организму.

В итоге выяснилось, что матерщинники смогли терпеть низкую температуру на 45 секунд дольше установленного времени, а не употребляющие матерных слов - всего лишь на 10 секунд.

Употребление матерных слов, способствует выработке в организме гормонов счастья - эндорфинов, которые действуют на организм как болеутоляющее, - подвел итоги эксперимента доктор Ричард Стивенс.

По словам экспертов, ругань используется людьми очень давно, и она является универсальным лингвистическим феноменом. Она активизирует области мозга, связанные с эмоциями в правом полушарии, в то время как основная часть лингвистической информации обрабатывается в левом полушарии.
Боль кажется «приятной», если её интенсивность значительно слабее, чем вы предполагали

Термином «приятная боль» обычно обозначают незначительные болевые ощущения, по силе восприятия равные почёсыванию зудящего места или немного интенсивнее. Но существует ли вообще «приятная» боль? Исследователи утверждают, что приятной мы считаем настоящую боль, которая просто оказалась не такой сильной, как мы думали.

Чтобы понять, как люди воспринимают боль, исследователи из Университета Осло в Норвегии подключили 16 участников к специальным устройствам, причиняющим боль рукам с помощью тепла. Одновременно с этим испытуемым делали магнитно-резонансную томографию мозга (МРТ) для измерения мозговой активности.

В первый раз участники почувствовали несильное болевое ощущение, сравнимое с прикосновением к чашке с горячим кофе. Во второй раз боль была чуть сильнее. При этом на экране перед ними они могли видеть, какой тип боли будет следующим.

В первом случае незначительную боль все участники оценили как неприятную. А вот во втором случае умеренная боль показалась испытуемым приятной, потому что они ожидали почувствовать сильное болевое ощущение. При этом МРТ показала, что мозговой ствол - область мозга, ответственная за болевые ощущения - был менее активен, чем в первом случае, а лобные доли мозга, так называемые центры удовольствия в мозге, напротив, заработали сильнее.

Вероятным объяснением такой реакции может служить то, что испытуемые были готовы к худшему, и почувствовали облегчение, когда поняли, что боль не будет нестерпимой. Другими словами, чувство облегчения в этом случае может быть настолько мощным, что превращает негативные ощущения в приятные.