Лингвистические школы. Смотреть что такое "Московская лингвистическая школа" в других словарях

Неизгладимый след в истории русского языкознания оставил выдающийся учЈный-лингвист, индоевропеист-компаративист, славист,индолог, литуанист, знаток многих индоевропейских языков (ведийский, санскрит, греческий, латинский, старославянский, готский, литовский, латышский, армянский, бактрийский), специалист в области сравнительно-исторической фонетики и акцентологии, палеографии и орфографии, теоретической грамматики, воспитатель блестящей плеяды языковедов Филипп ФЈдорович Фортунатов (1848--1914), научная деятельность которого длилась 43 года (начиная с изучения литовских говоров в 1871). Ему принадлежат 37 научных трудов, изданных в основном в специальных журналах или литографическим способом (для студентов Московского университета); значительной по объЈму была редакторская работа. Он создаЈт первые в России систематические лекционные курсы индоевропейской и славянской сравнительно-исторической грамматики. Во многом Ф.Ф. Фортунатов был близок к методологическим принципам младограмматического направления, предлагая одновременно оригинальное решение многих теоретических вопросов. Многие существенные результаты в области сравнительной фонетики и сравнительной морфологии ставили Ф.Ф. Фортунатова впереди немецкой лингвистики периода младограмматизма. Он фактически различает синхронический и диахронический подходы. Им принимается младограмматический постулат о безысключительности звуковых законов и тут же подчЈркивается необходимость при описании фонетических процессов учитывать структурные особенности языков и конкретные исторические условия, хронологию изменений в языке. Указывается на общественный характер языка и связь истории языка с историей общества.

Ф.Ф. Фортунатова характеризуют внимание к живому языку, бережное отношение к произведениям народного творчества, подчЈркивание важности для истории языка изучения территориальных народных говоров, нередко сохраняющих черты глубокой древности и различающихся между собой даже на незначительном расстоянии в этимологическом, фонетическом и лексическом отношении. Выдвигалось требование высокой степени точности фактического материала и его глубокого теоретического осмысления. УчЈный стремился к созданию целостных описаний диалектов (на материале литовского языка, которым Ф. Ф. Фортунатов занимался всю жизнь). Изменения языка во времени характеризуются как способ существования языка. Ф.Ф. Фортунатов предполагал наличие диалектного членения, территориального варьирования и в общеиндоевропейском, на реконструкцию которого были направлены усилия А. Шлайхера и его последователей. Он отказывался сводить развитие языка к его дроблению на наречия и призывал считаться и с противоположным процессом сближения и соединения наречий. Им была предпринята разработка теории дивергентно-конвергентной эволюции языков. Он развивал также идею языковых ("общественных") союзов. Ему принадлежит призыв к различению внешних и внутренних факторов развития языка.

Ф.Ф. Фортунатову принадлежат специальные исследования в области древнеиндийского языка. Он изучал тексты ведийских памятников в связи с подготовкой к изданию текста Samaveda, его толкованием и переводом, составлением словаря. Исследователь стремился не вносить исправления в сам текст, используя для этой цели комментарии. Он открыл получивший большой резонанс в мировой лингвистике того времени звуковой закон, касающийся соотношения между древнеиндийскими церебральными и группой l +зубная в других индоевропейских языках. Позднее он выдвинул предположение о существовании в общеиндоевропейскую эпоху (на основании разных рефлексов в отдельных индоевропейских языках) не двух, а трЈх плавных. Он сделал ряд открытий, касающихся состава индоевропейского вокализма, лабиального ряда заднеязычных, слабой ступени аблаута, связи долготы и характера слоговой интонации, относительной хронологии первой и второй палатализации в праславянском. ВЈл он исследования и в области славяно-балтийской акцентологии. Он открыл закон передвижения ударения от начала к концу слова в определЈнных фонетических позициях (закон Фортунатова--Соссюра).

Ф.Ф. Фортунатов активно разрабатывал учение о грамматической форме вообще и грамматической форме слова в частности. Он фиксировал наличие формы лишь там, где она имеет специальный морфологический показатель и выводил форму из наличия в языке соотносительных рядов слов, сходных и различающихся по формальным признакам. Допускалось существование слов, не имеющих формы. Ему принадлежит сугубо формальная классификация частей речи (без учЈта семантических и функционально-синтаксических критериев). Получило развитие учение о формах словосочетаний. Предложение было отнесено к числу словосочетаний. Формализм как методологическое кредо Ф.Ф. Фортунатова и его последователей отразился впоследствии в иммантентизме Ф. де Соссюра и особенно Л. Ельмслева.

Вокруг Ф.Ф. Фортунатова сложилась Московская (фортунатовская) лингвистическая школа. Его учениками были: в России -- Алексей Александрович Шахматов (1864--1920), Григорий Константинович Ульянов (1859--1912), Вячеслав Николаевич Щепкин (1863--1920), Михаил Михайлович Покровский (1868 или 1869--1942), Борис Михайлович Ляпунов (1862--1943), Виктор Карлович Поржезинский (1870--1929), Александр Иванович Томсон (1860--1935), Дмитрий Николаевич Ушаков (1873--1942), Николай Николаевич Дурново (1876--1937), Степан Михайлович Кульбакин (1873--1941), Евгений ФЈдорович Будде (1859--1929), Михаил Николаевич Петерсон (1885--1962), Александр Матвеевич Пешковский (1878--1933), Василий Михайлович Истрин (1865--1937); из зарубежных учЈных

Олаф Брок, Торе ТорнбьЈрнссон, Хольгер Педерсен, Николас ван Вейк, Краузе ван дер Коп, Поль Буайе, Ф. Сольмсен, Эрих Бернекер, Александр Белич, Йоан Богдан, Иосиф Юлиус Миккола, Матиаш Мурко.

Эта школа внесла большой вклад в исследования в области реконструкции праславянского языка, присущих ему тенденций к палатализации и к открытому слогу, в области праславянской акцентологии, морфологии, этимологии, лексикологии. Они разграничивали буквы и звуки, графику, орфографию и орфоэпию. Ими создавались системные описания русских говоров и первые диалектологические карты восточнославянских языков. По инициативе А.А. Шахматова была образована Московская диалектологическая комиссия (1903--1931). В неЈ входили Н. Н. Дурново, Н.Н. Соколов, Д.Н. Ушаков, и она функционировала по существу в качестве лингвистического общества, объединявшего московских учЈных и контактировавшего с Московским лингвистическим кружком. На еЈ заседаниях выступали с докладами А.И. Соболевский, А.М. Селищев, Г.А. Ильинский, Н.Ф. Яковлев, Е.Д. Поливанов, Р.О. Шор, Р.И. Аванесов. Н.С. Трубецкой с опорой на учение Ф.Ф. Фортунатова об "общественных союзах" разграничил понятия языковых семей и языковых союзов.

Фортунатовцы строго разграничивали формы словоизменения и словообразования. Они многое сделали в разработке основ современной морфологии, заменившей "этимологию" с еЈ зыбкими границами между современным и историческим словообразованием, между собственно этимологией и морфологией. Был заимствован бодуэновский термин морфема. Критерий морфологического строения слова использовался в типологической классификации языков, которой был придан динамический подход. Чисто генетический подход к реконструкции древнейшего состояния языка был заменЈн подходом генетико-типологическим.

Получил развитие теоретический синтаксис (А.А. Шахматов, А.М. Пешковский, М.Н. Петерсон). Выделилась в самостоятельную дисциплину семасиология, исследующая законы семантических сдвигов с учЈтом системных связей -- синонимии, места в семантическом поле, морфологического оформления (М.М. Покровский). Было принято противопоставление -- вслед за И.А. Бодуэном де Куртенэ и Н.С. Трубецким -- фонетики и фонологии. Наметилось разграничение сравнительно-исторической грамматики славянских языков и грамматики общеславянского языка, исторической грамматики и истории литературного языка. В научных исследованиях и университетском преподавании утверждался приоритет синхронического подхода к языку. Был создан ряд университетских курсов по введению в языкознание, продолжающих традицию фортунатовского курса сравнительного языковедения (А.И. Томсон, В.К. Поржезинский, Д.Н. Ушаков, А.А. Реформатский, О.С. Широков). Методы исследования, выработанные в фортунатовской школе, в нашей стране переносились в финно-угроведение, тюркологию, кавказоведение, германистику.

Фортунатовская школа представляла собой школу формальной лингвистики, которая способствовала закладыванию основ лингвистического структурализма. ЕЈ формализм заключался в стремлении исходить не из внешних по отношению к языку категорий логики, психологии, истории, физиологии, а из фактов самой языковой системы. Впоследствии многие представители этой школы отказывались от крайностей формализма фортунатовской школы. Эта школа оказала влияние на деятельность Московского лингвистического кружка (1915--1924), Пражской лингвистической школы, Копенгагенского лингвистического кружка, массачусетской ветви американского структурализма (Р.О. Якобсон).

В основном в русле фортунатовского направления, но с существенной опорой на идеи И.А. Бодуэна де Куртенэ, Л.В. Щербы, Н.С. Трубецкого происходило формирование и развитие Московской фонологической школы (Александр Александрович Реформатский, 1900--1978; ПЈтр Саввич Кузнецов, 1899--1968; Владимир Николаевич Сидоров, 1902 или 1903--1968; Рубен Иванович Аванесов, 1902--1982; Алексей Михайлович Сухотин, 1888--1942; давший итоговое обобщение еЈ идей в 60-х--70-х гг. Михаил Викторович Панов, 1920). Представители МФШ опирались на учения И.А. Бодуэна о фонеме и альтернациях, на идеи Николая Феофановича Яковлева (1892--1974) и постоянно полемизировала с Ленинградской / Петербургской фонологической школой (Л.В. Щерба и его ученики и последователи), критикуя еЈ за учЈт "внеязыковых" факторов, в первую очередь за психологизм и интерес к звуковой субстанции. МФШ преимущественно ориентировалась на формальные, имманентно-структуралистские критерии. Здесь понятие фонемы было соотнесено с понятием морфемы (а не слова в тексте, словоформы, как в щербовской школе), что обусловило более абстрактный и в силу этого более удалЈнный от физической реальности уровень фонологического анализа. Было принято понятие нейтрализации фонологических оппозиций, выдвинутое пражцами. Было принято различать сильные и слабые фонологические позиции. Допускалась возможности пересечения в одной слабой позиции (позиции нейтрализации) двух или более фонем. Были введены понятия гиперфонемы, слабой фонемы, фонемного ряда.

Разные национальные языковедческие школы формировались в несходных контекстах общенаучных и практических ситуаций и неодинаково относятся к взаимодействию с такими науками, как философия, гносеология, теология, логика, риторика, поэтика, филология, литературоведение, история, эстетика, психология, биология, антропология, этнология, история, социология, культурология, этнография, медицина, математика, семиотика, теория коммуникации, кибернетика, информатика, лингводидактика, переводоведение и т.п.

Поэтому специалисту в области той или иной частной лингвистики (языкознания немецкого, английского, французского, русского, польского, болгарского, арабского, индийского, китайского, японского и т.д.) приходится нелегко, если язык специальности для него не является родным и — в особенности — если сам он был воспитан в русле отечественной лингвистической, общенаучной и культурной традиции. Достаточно, например, сравнить распространённые, с одной стороны, в России и, с другой стороны, в Германии (или Франции, или США и т.д.) классификации грамматических явлений (скажем, частей речи) или трактовки соотношения слова и морфемы. Речь в данном случае идёт о достаточно близких типологически языках и научных традициях, но тем не менее различия между двумя соответствующими национальными традициями вполне ощутимы.

Есть и сходные моменты в зарождении и развитии лингвистического знания в разных этнокультурных контекстах. Во многих национальных лингвистических традициях и школах обсуждались и продолжают обсуждаться так называемые вечные проблемы, относящиеся к философии (точнее, к онтологии) языка (происхождение языка, его сущность, взаимоотношение языка и мышления, взаимосвязь языковых средств выражения и содержания, природный или конвенциональный характер связи слова и вещи, сходства и различия между человеческим языком и “языками” животных). В лингвистических школах Востока нередко высказывались конкретные грамматические и фонологические идеи, предвосхищавшие достижения европейской и американской лингвистической мысли 20 в.

Сопоставление разных лингвистических традиций представляет собой одну из важнейших задач истории языкознания. Предлагаемый вниманию читателей курс как раз и ориентирован на то, чтобы охарактеризовать в очерках по истории языкознания в разных странах и в разных культурных ареалах совпадающее и специфическое в каждой из описанных традиций научного изучения языка.

Интересны вопросы складывания и развития лингвистического знания в странах Восточного мира. Оно меньше знакомо европейскому читателю, но накопленный здесь языковедческий опыт может быть весьма поучителен для европейских лингвистов.

Необходимо освещение лингвистических практик в древних государствах Восточного Присредиземноморья (Ближнего Востока), где появились и быстро эволюционировали древнейшие системы письма и где сложилось алфавитное письмо финикийцев, распространение которого сыграло огромную роль в развитии культур многих стран на Востоке, Юге и Западе, но где так и не сформировалась собственная целостная грамматическая теория.

Выделяют три ведущие восточные языковедческие традиции, оказавшиеся наиболее устойчивыми (китайская и индийская, сформировавшиеся в глубокой древности, и появившаяся в средневековый период арабская). Они послужили исходным базисом для создания своих традиций в большом ряде восточных стран, а в некоторых случаях воздействовали также и на языкознание Европы.

Интересны и западные лингвистические школы. Здесь, в западном мире, обнаруживается своеобразное, характерное для Средневековья (да и для нашего времени тоже) противопоставление своего Запада и своего Востока как двух во многом не схожих культурных ареалов. В виду имеются, во-первых, сложившийся на основе римско-латинской культуры мир, который иногда называют условно Romania и Germania и к которому может быть отнесена также Slavia Latina, и, во-вторых, мир, который сформировался на основе греко-византийской культуры и в котором особо выделяется мир, известный под именем Slavia Orthodoxa.

Противопоставление этих двух культурных ареалов нашло отражение в концептуальном и методологическом различии языковедческих традиций Запада и Востока Европы. К восточноевропейскому миру (не в географическом, а в культуроведческом плане) относятся также Армения и Грузия, в которых языкознание начинало формироваться под греко-византийским влиянием (вместе с принятием христианства в его восточном варианте).

Наша отечественная наука о языке, восходящая в своих истоках к греко-византийскому наследству и вместе с тем нередко контактировавшая с языкознанием западноевропейским, взявшая у последнего немало идей, вместе с тем в целом ряде моментов заметно отличается от него. Она накопила много собственных ценных идей в области фонетики, фонологии, морфемики, морфонологии, словообразования, морфологии, синтаксиса, лексикологии, фразеологии, семантики, прагматики, стилистики, лингвистики текста, прикладной лингвистики, психолингвистики, социолингвистики и т.д. В ней на базе исследований главным образом по русскому языку сложилась своя национальная парадигма описания языка, определяющая принципы построения описаний других языков, прежде всего русского языка и языков других народов Российской Федерации (а раньше СССР), а также языков зарубежных стран.

Отечественная германистика, романистика и т.п. нередко строятся на основе этой модели, что их делает отчасти не похожими на германистику в Германии или романистику во Франции. Очевидно, что наш преподаватель теоретических дисциплин (грамматика, фонетика, лексикология и пр.), готовящий специалистов по немецкому, английскому, французскому и др. иностранным языкам, не может не принимать во внимание эти концептуальные и методологические расхождения.

И вместе с тем отечественное языкознание во всё большей степени втягивается в процесс планетарной интеграции лингвистической науки, становясь всё заметнее частью мирового языкознания.

И.П. Сусов. История языкознания — Тверь, 1999 г.

Дмитрий Николаевич Ушаков (1873 - 1942) занимался фонетикой, лексикой, диалектологией, орфографией, орфоэпией. Он написал ряд учебников по русскому языку, опуб­ликовал книгу «Русская орфография » и «Орфографический сло­варь » (совместно с С.Е.Крючковым). Вместе с Николаем Николаевичем Дурново и Николаем Николаевичем Соколовым Д.Н.Ушаков создал «Диа­лектологическую карту русского языка в Европе» (1914). Он спо­собствовал введению русской диалектологии в программы высших учебных заведений России, разработал классификацию русских говоров и заложил основы методики сбора диалектных матери­алов. Более всего он известен как ав­тор четырёхтомного Толкового слова­ря русского языка (1935 - 1940), где отразилось состояние русского литера­турного языка от А.С.Пушкина до М.Горького.

2) Ни­колай Николаевич Дурново.

Член-корреспондент АН СССР Ни­колай Николаевич Дурново (1876 - 1937) был специалистом по истории славян­ских языков. Он написал около 200 научных работ, преподавал в Московском университете. Дурново занимался грамматикой и общей теорией языка, создал первый «Грамматический словарь » (1924).

Дурново утверждал, что история язы­ка «не наука об отдельных сепаратных изменениях в языке, а наука об изменении самого языка как системы». Он изучал старославянские и древнерусские па­мятники, и свои наблюдения над древними языками изложил в книге «Введение в историю русского языка» (1927). Н.Н. Дурново был репрессирован и погиб в 1937 г.

3) Ми­хаил Николаевич Петерсон .

Ми­хаил Николаевич Петерсон (1885 - 1962) был специалистом в обла­сти сравнительно-исторической грамматики индоевропейских языков, общего языкознания, грамматики русского языка. Многие годы он преподавал в Московском университете, обучая сту­дентов санскриту, литовскому, французскому языкам. Читал курсы общего языкознания, введения в языкознание.

В истории лингвистики он более всего известен работами «Очерк синтак­сиса русского языка » (1923) и «Русский язык » (1925). В них Петерсон последовательно

применяет формальный принцип классификации языковых явлений, предложенный Фортунатовым. Он строго придерживался разграничения син­хронии и диахронии, учитывал системность языка и применял статистические подсчёты для доказательства продуктивности тех или иных конструкций.

М.Н. Петерсон создал оригинальное синтаксическое учение. Единицей синтаксиса он считал словосочетание, а сам синтак­сис рассматривал как учение о формах словосочетаний и их функциях. Он выделял типы словосочетаний на основе форм словоизменения компонентов и на учёте служебных слов, выполняющих роль «сцепки» в словосочета­нии. Это была сугубо формальная классификация, и часто в один тип попадали очень разнородные языковые факты.

Так, к разряду словосочетаний, в которых отношение между словами выражено родовыми окончаниями, отнесены «Время летело»; «Маша остолбенела»; «Она высока и стройна». Петерсон отказывался рассмат­ривать предложение как один из видов словосочетаний, на чём настаивал Ф.Ф.Фортунатов. Но он абсолютно не принимал и логического определения «Предложения есть выражение логического сужде­ния». Критические высказывания Петерсона способствовали раз­витию синтаксиса.

4) Александр Матвеевич Пешковский.

Александр Матвеевич Пешковский (1878 - 1933) сначала учился на естественном отделении Московского университета. После исключения из университета за участие в революционных выс­туплениях студентов он стал заниматься филологией.

Он восемь лет работал учителем в московских гимназиях и каждую свою книгу писал так, как будто вёл диалог не только с учёными, но и с учениками. В его работах всегда слышится особая «учительская интонация».

Самая значительная работа Пешковского - «Русский синтаксис в научном освещении », опубликованная в 1914 г. Она предназначалась для школьников и школьных учителей. В то время школьная грамматика пол­ностью находилась под влиянием Ф.И.Буслаева, чьи идеи часто упрощались и вульгаризировались. Части речи выделялись толь­ко на основании вещественных значений слов, предложение рас­сматривалось как мысль, выраженная словами; не проводилось чёткой границы между устной и письменной речью, между ис­торией языковых явлений и их современным состоянием. В научной и педагогической среде книгу встретили чрезвычайно доб­рожелательно.

За два года до выхода в свет «Курса общей лингвистики» Ф. де Соссюра Пешковский представил синхрон­ное описание грамматической системы русского языка и при этом попытался через грамматику показать «духовную сущность языка». A.M. Пеш­ковский показал, что лексические и формальные значения в слове тесно переплетаются. Основными единицами грамматики Пешковский считает слово и словосо­четание. Так же, как Ф.Ф.Фортунатов, он полагает, что предметом изучения морфологии должны быть формы слов, а предметом изучения синтаксиса - формы словосочетаний. Пред­ложение он выводит из понятия словосочетания. Отказавшись от трактовки предло­жения как выражения логического или психологического суж­дения, Пешковский считает основным признаком предложения сказуемость, нередко ставя знак равенства между глаголом и сказуемым. Предложения Пешковский понимает как «словосо­четания, имеющие в своём составе сказуемое, или указываю­щие своим формальным составом на опущенное сказуемое, или, наконец, состоящие из одного сказуемого». Однословные предложения он считает осо­бым типом словосочетаний.

В отличие от схематичных построений Соссюра и структуралис­тов, Пешковский представляет грамматическую систему языка как живую, полнокровную, с «огромным количеством переходных ступеней», как структуру, множеством нитей свя­занную с лексической системой.

A.M.Пешковский стремился повысить уровень пре­подавания русского языка в средних и высших учебных заведе­ниях, поэтому написал немало работ методического ха­рактера и несколько учебников. Он стремился защитить русский литературный язык от засорения вуль­гаризмами и диалектизмами, от грамматических и орфоэпических ошибок. В работе «Объективная и нормативная точки зрения на язык» (1923) он проводит чёткое разграничение между норми­рованным литературным языком и обыденной речью.

Лингвистику Пешковский относил не к гуманитарным, а к естественным наукам, так как она должна быть «объек­тивно-познавательной». Для лингвиста, считает Пешковский, нет в процессе изучения «правильного» и «неправильного» в языке, «красивого» и «некрасивого», «удачного» и «неудачного».

Старшее поколение Московской лингвистической школы активно сотрудничало с Московской диалектологической ко­миссией, которая разрабатывала программы для изучения говоров, организовала диалектологические экспе­диции, занималась созданием диалектологических карт, обсуждала проблемы диалектологии и лингвистической географии.

Ко второму поколению Московской лингвистической школы относятся Григорий Осипович Винокур, Н.Ф. Яковлев, П.С. Кузнецов, Р.И. Аванесов, А.А. Реформатский, В.Н.Сидо­ров. Они преподавали в вузах Москвы и посещали заседания Московской диалектологи­ческой комиссии.

1) Григорий Осипович Винокур (1896 - 1947) учился в Московском университете вместе с Р.О.Якобсоном. Долгие годы он возглавлял кафедру русского языка и поддерживал связи с Пражским лингвистическим круж­ком. Именно Г.О.Винокур первым сделал доклад о только что вышедшем «Курсе общей лингвис­тики» Соссюра, способствовал распространению структу­рализма.

Винокур Григорий Осипович (1896-1947)

Осо­бенно близким для него было учение пражских структуралистов о функциональных стилях. Винокур разработал нор­мативную стилистику, вместе с В.В.Виноградовым создал ис­торическую стилистику. Свои взгляды на стили языка и стили художественной ли­тературы Г.О.Винокур изложил в книге «Русский язык. Исто­рический очерк » (1945), а общетеоретические взгляды отразил в статье «О задачах истории языка » (1941).

Винокур выступал против жёсткого соссюрианского противо­поставления синхронического и диахронического изучения языка. Системность языка он видел не только в его современном, но и в прошлом состоянии. Он критиковал компаративистов за то, что они занимались судьбой изолированных элементов языка, «а не всего языкового строя в целом».

Винокур был блестящим переводчиком, журналистом, редактором, литературным критиком. Со студенческих лет он делал доклады на заседаниях Московской диалектологической комиссии, в Московском лингвистическом кружке, печатался в сборниках футуристов, в журналах ЛЕФа. Он создал для студентов курс «Введение в изучение филологических наук», где называл фи­лологию содружеством наук, имеющих общую заботу - чтение и истолкование текста. Толкуя текст, филолог должен безупречно знать язык, глубоко постичь культуру и литературные пристрастия той эпохи, в которую появился текст. Винокур анализировал тексты и подго­товил издание собрания сочинений А.С.Пушкина, разработал программу «Словаря языка Пуш­кина» (словарь вышел уже после его смерти).

В историю языкозна­ния Г.О.Винокур вошел как основатель науки о словообразовании. В иссле­дованиях «Глагол или имя » (1928), «О некоторых явлениях сло­вообразования в русской технической терминологии » (1939) и «Заметки по русскому словообразованию » (1946) он изложил принципы разграничения этимологического и словообразователь­ного анализа, разработал приёмы различения формообразова­ния и словообразования, усовершенствовал терминологический аппарат морфемики.

2) Николай Феофанович Яковлев (1892 - 1974) был кавказоведом и специалистом по теоретической и прикладной лингвистике. Он закончил славяно-русское отделение исто­рико-филологического факультета Московского университета, где дружил с Н.С.Трубецким и с Р.О.Якоб­соном. Судьба Н.Ф.Яковлева во многом напоминает судьбу Е.Д.По­ливанова. Он тоже с воодушевлением принял Октябрьскую ре­волюцию, активно участвовал в языковом строительстве.

Начинал Н.Ф.Яковлев как этнограф и фольклорист, ездил в экспедиции по губерниям и отчитывался в Московской диалектологической комиссии. С 1920 г. начались регулярные этно­лингвистические экспедиции в Кабарду, Абхазию, Чечено-Ингушетию, Дагестан, Адыгею. По материалам, собранным на Северном Кавказе, Н.Ф.Яковлев написал свыше 80 работ, в том числе 15 книг. В 1923 г. была опубликована его работа «Таблицы фонетики кабардинского языка », в которой за несколько лет до Н.С.Трубецкого и Р.О.Якобсона излагается новое учение о фонеме. На основе этого учения были созданы алфавиты для бесписьменных народов Кавказа. Н.Ф.Яковлева избрали председателем Технографической комиссии Всесоюзного центрального комитета нового алфавита, которая работала с 1925 по 1937 год.

Фонологическая концепция Н.Ф.Яковлева наиболее полно изложена в статье «Математическая формула построения алфавита » (1928). Яковлев хотел разработать надёжную научную «формулу» для создания алфавитов. Количество реально произно­симых звуков намного больше того количества звуков, кото­рые могут различить говорящие. А именно это небольшое коли­чество звуков и важно для создания практической письменности. Не случайно попытка Н.Я. Марра внедрить изобретённую им азбуку из 80 знаков потерпела неудачу.

Н.Ф.Яковлев пишет, что в каждом языке существует строго ограниченное количество фонем. Он называет фонемами «те звуковые отличия, которые выделяются в речи как её крат­чайшие звуковые моменты в отношении к различению значи­мых элементов языка». Это определение фонемы очень похоже на определение, данное Н.С.Трубецким спустя десять лет. Оно сыграло большую роль в языковом стро­ительстве.

Научной основой для создания алфавита должна быть структурная фонология. Древние составители азбук интуитивно определяли количество фонем в языке и для каждой фонемы изобретали особую букву. Структурная фо­нология уста­навливает количество букв не интуитивно, а по форму­ле:

А = С + Г - (± С " ± Г ") + 1,

где А - общее число букв; С - число согласных фонем; Г - число гласных фонем; С " - число согласных фонем, противо­поставленных по твёрдости-мягкости; Г " - число сочетающих­ся с ними парных вариантов гласных фонем; 1 - дополнитель­ная буква, например, мягкий знак, необходимая для разгра­ничения твёрдых и мягких фонем не перед гласными.

Эта формула была опробована при создании десятков алфавитов.

Вокруг Н.Ф. Яковлева объединились специалист по кавказским и иранским языкам Лев Иванович Жирков (1885 - 1963), специалист по финно-угорским языкам Дмитрий Владимирович Бубрих (1890 - 1949), специалист по монгольским языкам Николай Николаевич Поппе (1897 - ?), тюркологи Константин Кузьмич Юдахин (1890 - 1975) и Николай Константинович Дмитриев (1898 -1954). Все они были близки к структурализму, увлека­лись синхронным описанием живых языков, разделяли фоно­логические взгляды Н.Ф.Яковлева. Под руководством Н.Ф.Яковлева Технографическая комиссия создала для народов, кото­рые пользовались до революции арабской и старомонгольской письменностями, около восьмидесяти алфавитов на латинской основе. В конце 1930-х гг. по указу сверху латинские алфавиты были заменены кирилли­ческими, и в этой работе Н.Ф.Яковлев тоже участвовал.

Фонологическая теория Н.Ф.Яковлева оказалась востребо­ванной не только в языковом строительстве, она оказала существенное влияние на формирование Московской фоноло­гической школы.

Учёные третьего поколения Московской лингвистической школы составили МФШ. Большинство из них работало в Науч­но-исследовательском институте языкознания в Москве, кото­рый был основан в 1931 г. при Наркомпросе и стал на короткое время ведущим научным центром столицы. Этот институт просуществовал недолго и был закрыт по требованию марристов, так как многие его сотрудники входили в организацию «Языко-фронт», выступавшую против марризма.

В Московскую фонологическую школу вошли закончившие МГУ после революции: Рубен Иванович Аванесов (1902 - 1982), Пётр Саввич Кузне­цов (1899 - 1963), Александр Александрович Реформатский (1900 - 1978), Владимир Николаевич Сидоров (1903 - 1968), Алексей Михайлович Сухо­тин (1888 - 1942).

Они преподава­ли в МГУ или в МГПИ (Московском городском педагогичес­ком институте). Каждый из членов МФШ занимался, помимо фонологии, и другими лингвистическими проблемами.

Так, Р.И.Аванесов внёс большой вклад в становление орфо­эпических норм русского литературного языка и в развитие русской диалектологии. В.Н.Сидоров

Аванесов Рубен Иванович (1902 – 1982)

описал один из типов умеренного яканья в диалектологии, исследовал морфологическую систему. П.С.Кузнецов изучал французский, сербохор­ватский, праславянский языки и суахили, написал цикл книг по истории русского языка и русской диалектоло­гии, в том числе «Историческую грамматику русского языка» (1953). А.А.Реформатский написал вузовский учебник «Вве­дение в языкознание».

Од­нако самым значительным достижением этой группы учёных было фонологическое учение, которое они противопоставили учению о фо­неме Ленинградской фонологической шко­лы.

Московские фонологи опирались на учение о фонеме И.А.Бодуэна де Куртенэ применительно к динамике языка, на труды Н.Ф.Яков­лева и С.Н.Трубецкого. При определении фонемного состава языка Московская фо­нологическая школа последовательно применяет морфемный критерий. В этом состоит главное её отличие от Ленинград­ской школы. Наиболее чётко фонологическая концепция московских лин­гвистов была изложена в статье П.С.Кузнецова «Об основных положениях фонологии» (1959).

МФШ исходит из того, что фонемы образуют систему, в которой все элементы связаны между собой различными отношениями. Фо­нологическая система реализуется в речевом потоке, в котором лингвист наблюдает множество звуков речи. Не все различия между звуками речи значимы для лингвиста и для говорящего человека. Каждая фонема «пред­ставляет собой некоторый класс звуков речи».

Достижения МФШ широко используются в графике и ор­фографии, при создании алфавитов, в транскрипции при изу­чении диалектов и иностранных языков, в транслитерации при освоении иноязычных слов.

Казанская лингвистическая школа (КЛШ) является одной из самых знаменитых научных школ мирового языкознания. Она была основана в Казанском университете в семидесятые годы XIX столетия профессором Иваном Александровичем Бодуэном де Куртенэ и связана с деятельностью таких лингвистов, как И.А.Бодуэн де Куртенэ, Н.В.Крушевский, В.А.Богородицкий, В.В.Радлов, А.И.Александров, А.И.Анастасиев, А.С.Архангельский, С.К.Булич, А.М.Селищев и др.

Казанская лингвистическая школа была общетеоретической школой, представления которой о предмете и методах языкознания создали новую парадигму мировой лингвистической науки. "Молодые казанские лингвисты, - писал шведский ученый Б.Колиндер, - составили авангард современного структурализма" . Другими словами, облик языкознания XX века определили ученые Казанской лингвистической школы. Своими трудами они положили начало многим научным проблемам и научным отраслям языкознания, которые стали разрабатываться в XX веке и только потому, что они уже были поставлены в повестку дня научных исследований, а были поставлены они представителями КЛШ.

Казанская лингвистическая школа была первой в мировой науке социально-психологической школой языкознания. Бодуэн де Куртенэ писал: "Так как язык возможен только в человеческом обществе, то кроме психической стороны мы должны отмечать в нем всегда сторону социальную. Основанием языковедения должна служить не только индивидуальная психология, но и социология (до сих пор, к сожалению, не настолько еще разработанная, чтобы можно было пользоваться ее готовыми выводами)"

Развивая идею социальной сущности языка, казанские ученые в качестве одного из своих основополагающих принципов считали признание равноправности всех языков, полная демократизация объекта исследования. "Нет языков привилегированных, аристократических, все языки заслуживают внимания языковеда и всестороннего изучения - вот лозунг "Казанской лингвистической школы", - писал Бодуэн де Куртенэ. Верные своим принципам, казанские ученые вели борьбу за необходимость изучения языков местных народов - татар, марийцев, чувашей и др. Бодуэн говорил, что Казанский университет самой историей поставлен в исключительные условия, которых не имеет ни один университет России: он расположен в крае, населенном представителями минимум трех языковых семей - славянской, тюркской и финно-угорской, а потому должен стать центром по изучению языков, культуры, истории народов, носителей этих языков. Он добился восстановления в университете кафедры тюркских и финских языков, добился факультативного преподавания татарского языка в университете для желающих, имел среди своих учеников студентов-татар и активно поддерживал их в учебе. В.А.Богородицкий , по примеру своего учителя, глубоко занимался проблемами тюркологии, а среди его учеников наиболее талантливым был Г.Шараф.

КЛШ обогатила мировую науку рядом новых исследовательских методов, в частности, экспериментальным фонетическим методом, методом относительной хронологии языковых явлений, статистическим методом, дав тем самым начало таким разделам языкознания, как экспериментальная фонетика, квантитативная лингвистика и др.

Но главное методическое решение ученых КЛШ - это разработка соотношения исторического (диахронического) и описательного (синхронического) изучения языка, языковой статики и динамики. О существовании таких подходов к языку знали еще со времен Гумбольдта. Опираясь на антиномию устойчивости и подвижности в языке В.Гумбольдта, ученые КЛШ разработали учение о дихотомии динамики и статики в языке, причем разработали с позиций чистой диалектики, видя в языке феномен постоянно функционирующий и одновременно постоянно развивающийся. "Нет неподвижности в языке, - говорил Бодуэн де Куртенэ, - В языке, как и вообще в природе, все живет, все движется, все изменяется. Спокойствие, остановка, застой - явление кажущееся; это частный случай движения при условии минимальных изменений. Статика языка есть только частный случай его динамики или скорее кинематики" . Петербургский ученик Бодуэна акад. Л.В.Щерба назвал этот метод учителя "динамической синхронией".

Об основных научных проблемах, которые разрабатывали представители Казанской лингвистической школы, хорошо сказал сам И.А.Бодуэн де Куртенэ:

1. строгое различение звука и буквы;
2. различение фонетической и морфологической делимости слов;
3. различение чисто фонетических (антропофонических) и психических элементов в языке;
4. различение изменений, совершающихся каждовременно в данном состоянии языка, и изменений, совершавшихся в истории;
5. преимущество наблюдений над живым языком;
6. важность анализа и разложения единиц языка на их отличительные признаки;
7. стремление к теоретическим обобщениям, без которых "не мыслима ни одна настоящая наука.

Все эти принципы определяют статус Казанской лингвистической школы как действительно научной общетеоретической школы европейской лингвистики того времени, теоретической школы с прогрессивной исследовательской методикой.

Казанские лингвисты понимали язык как сложную систему разнородных элементов (фонетических, морфологических, синтаксических и др.), которая постоянно изменяется. Они обогатили учение о системности языка открытием основных единиц каждого языкового уровня: фонемы, морфемы, лексемы, синтагмы и др. Таким образом, казанские ученые не только развивали учение о языке как о системе, но представили языковую систему, как стройную организацию разных ее сторон (ярусов, или уровней, как их назовут в XX веке), имеющих основную единицу каждого уровня. Фактически все основные языковые единицы были открыты в Казанском университете и последующим поколениям ученых оставалось только детальное их изучение, что мы и наблюдаем, обращаясь к развитию языкознания XX века.

И.А.Бодуэн де Куртенэ и его казанские ученики были крупными учеными, прославившими российскую науку. Новое поколение казанских лингвистов стало продолжателем традиций славной Казанской лингвистической школы. Возрождение и развитие этих традиций затронуло все основные направления казанской лингвистики нового времени. А такими направлениями были:

• диалектология, которую возглавляла первая заведующая кафедрой русского языка восстановленного факультета Е.К.Бахмутова ;


• экспериментальная фонетика - направление, которое родилось в Казанском университете при Бодуэне, а в продолжение традиций КЛШ его возглавляла Л.В.Златоустова ;


• современный русский язык - направление, которое в продолжение традиций ориентации бодуэновцев на изучение живых языков возглавляла Н.А.Широкова ;


• история русского языка - направление, сторонники которого стараются в своих исследованиях воплотить основной методический принцип КЛШ - изучать язык как развивающийся и одновременно функционирующий феномен, - возглавлял В.М.Марков ;


• направление всестороннего изучения татарского языка, начало которому положено работами В.А.Богородицкого и продолжено современными учеными;


• наконец, направление лингвистической типологии, контактологии и двуязычия (Э.М.Ахунзянов ).

  Нынешнее поколение лингвистов Казанского университета свято чтит память выдающихся ученых Казанской лингвистической школы. Отмечались юбилеи Н.В.Крушевского, В.А.Богородицкого, И.А.Бодуэна де Куртенэ. В работе трех международных конференций, посвященных Казанской лингвистической школе и ее основателю и проведенных в Казанском университете в 1995 - 2003 гг., приняли участие ученые, представители научных школ Москвы, Петербурга, Саратова, Волгограда, Парижа, Варшавы, Гиссена, Гранады, Лозанны, университетов США, Китая, Йемена, стран ближнего зарубежья и др. Конференции еще раз показали возрастающий интерес во всем мире к научным идеям Бодуэна де Куртенэ и его казанских учеников. Многие из этих идей еще ждут своего полного развития - это нейрохирургия, поставляющая точные данные нейролингвистике, применение в широком аспекте математических методов и процедур в исследованиях языка и речи, дальнейшее сближение естественных наук с гуманитарными, изучение человека в его связи с внешней средой и особенностями психической деятельности и, конечно, собственно лингвистика во многих ее проявлениях: психолингвистика, этнолингвистика, социолингвистика и др. Все эти и многие другие научные проблемы восходят к идеям Казанской лингвистической школы, которые в значительной степени определили пути развития языкознания XX века.