Род Ландау - один из известнейших раввинских средневековых родов, давший миру большое число талмудистов, ученых и общественных деятелей. Именно поэтому Ландау – одна из самых знаменитых фамилий среди польских, немецких и русских евреев. Фамилия ведет свое происхождение от баварского города Ландау. Как сообщает нам об этом городе Еврейская Энциклопедия 1911 года под общей редакцией доктора истории Востока А. Гаркави и доктора Каценельсона, издательства Брокгауз-Ефрон: «Ландау - город в Баварии, в области Пфальц. Еврейская община существовала в Ландау еще в 14 веке, если не раньше (о преследованиях евреев Ландау упоминается в 1337 и 1349 гг.). В 1525 г. состоялся договор евреев Ландау с мещанами, согласно которому право первых жить в городе было сокращено с 29 лет - по прежнему условию - на 24 года».
| Замок в Ландау |
Наиболее ранний представитель фамилий Ландау, о котором сохранились какая либо информация - это знаменитый рав Иехуда Ландау, выдающийся талмудист 15 века и глава раввинской школы, в которую стекались ученики со всех концов Германии. Собственно именно он и считается основателем этой знаменитой династии, получившей фамилию по названию города, в котором он тогда жил.
Но сегодня мы хотели бы рассказать читателю об одной из веток этого древнего рода. О той ветви семьи Ландау, которая начинается в 15 веке в Баварии и венчает которую уже в России во второй половине 20 века такое имя как Лев Давидович Ландау - академик, нобелевский лауреат и выдающийся физик. О Льве Ландау написано достаточно воспоминаний, о его уникальных способностях, о его своеобразном характере, о его взаимоотношениях с окружающими и о его удивительных идеях. Нас же интересует сейчас не его потрясающие открытия в области теоретической физики, не его теория свободной любви и даже не его взаимоотношения с советской властью. Нас интересует течение истории – еврейский род, который на протяжении как минимум пяти веков выдавал миру исключительных личностей. Мы попытаемся проследить историю этого рода и восстановить родословную семьи Ландау. В этой статье мы воссоздадим только одну из ветвей этой семьи.
Итак, мы начинаем с рава Иехуды Ландау, родившегося около 1400–ого года и покинувшего этот мир в 1469 году. Напомним читателю, знакомому с историческими реалиями, что именно в эти годы уже закончила свое героическое существование Орлеанская дева – легендарная французская Жанна де Арк, умер в далекой России Андрей Рублев, по всем княжествам Германии шли рыцарские турниры, уже родился знаменитый Васко Де Гама, в Англии шла война Алой и Белой розы, основное население Европы было почти поголовно неграмотно, а евреи в большинстве стран должны были носить специальные отличительные знаки и жить в пределах еврейских гетто. Именно в этих условиях Иехуде Ландау удалось создать свою знаменитую Академию или ешиву, гремевшую славой по всей средневековой Германии.
Его сын, рав Яаков Борух Ландау, по прозвищу Агур, обладавший не меньшими способностями, чем отец – «известный кодификатор и ритуалист», переселился из Германии в Италию. Сначала в Павию, а затем в Неаполь, где издал между 1487 и 1492 годами составленный им ритуальный кодекс «Агур». Этот кодекс он составил для своего ученика, рава Эзры Авраама бен Давида Овадии, «не имевшего возможности из-за своих занятий физикой и метафизикой углубиться в изучение Талмуда и раввинских авторитетов». Благодаря своему практическому характеру кодекс «Агур» приобрел большую популярность не только в Италии, но и в Германии и стал впоследствии авторитетным по ритуальным вопросам у большинства ашкеназских евреев. В частности он содействовал перенесению религиозных обычаев немецких евреев в Италию.
Сын Яакова Баруха - рав Йекусиель не оставил дошедших до нашего времени письменных работ, но о нем нам известно, что среди других детей он родил сына Моше, который тоже стал равом и получил прозвище Азокен, он умер в 1560 году.
Сын Моше Азокена - рав Беньямин Вольф Сегаль Ландау переехал в Речь Посполитую в город Сандомирского воеводства Опатов и получил там должность даяна, то есть судьи еврейской общины.
Его сын Герцль родившийся уже в 1589 году и тоже ставший раввином Опатова, записывал свою фамилию как Ланди, а не Ландау. Опатов несколько раз подвергался нападению шведов и захватывался ими. Быть может, написание фамилии изменилось именно вследствие этого.
Сын Герцля – рав Иехискиель Сегаль, родившийся в 1615 году, будучи, как и его дед, даяном Опатова, записан под той же фамилией – Ланди.
Но уже его сын получил в наследство от своих родственников необычайно длинное имя - Цви Гирш Сегаль Витеш-Вителес-Хариф Ландау. Разгадка тройного имени Витеш-Вителес-Хариф такова: еще дед матери Цви имел прозвище или родовое имя - Хариф (что означает в данном случае «острый на язык» или «по характеру») и был известным польским раввином. Дети не захотели отказаться от потомственного прозвища и перевели его на польский язык – Витуш или Витеш и на литовский лад - Вителес. Сам же Цви Гирш Ландау родился в 1643 году и прожил 71 год. Он был выдающимся раввином и был избран одним из руководителей Ваада четырех земель, возникшего с середины 16 века главного Совета еврейского самоуправления включающего в себя управление четырьмя землями - Великой Польшей (со столицей в Познани), Малой Польшей (со столицей в Кракове), Львовской землей (или Червонной Русью) и Волынью.
Именно при нем Кагал (Совет управление еврейской общиной) Опатова состоял из «3 сеньоров, 4 тувим, 2 заместителей, 4 габбаев "большой кассы благотворительности", 5 кассиров, 8 синагогальных габбаев, 3 судебных инстанций (каждая из 4 судей), 4 габбаев для сборов денег в пользу бедных в Палестине и 4 габбаев для сбора денег на выкуп пленных. При нем были введены и следующие постановления для местного раввина: ему «нельзя было иметь при себе больше одного женатого сына; за 2 ежегодные проповеди ему полагалось 2 дуката; кроме того, откупщики мясной, молочной и товарной повинности должны уплачивать ему по 9 польских злотых; в доме раввина не должны происходить собрания кагала; а самому раввину запрещено было вступать в родство с членами общины».
Сын Цви Гирша - Иехуда Ландау , родившийся в 1672 году в немецком городе Хильдесхейме и умерший в Опатове 13 кислева 1737 года был выбран не только, как и его отец, одним из руководителей Ваада четырех земель, но и «парнасом рода Израилева в четырёх землях», то есть главой Ваада. Иехуда Ландау родил Иехезкеля, одного из самых знаменитых раввинских авторитетов своего времени.
Иехезкель бен Иехуда Ландау родился в 1713 году в Опатове. Он был даяном в Бродах с 1734 по 1745 год, раввином в Ямполе на Украине, а с 1754 года он стал не только главным раввином Праги, где руководил еврейской общиной в течение 38 лет, но и духовным руководителем всех евреев Богемии. Его называли «Нода би-Иехуда» по названию главного труда его жизни. В Праге он возглавлял одну из крупнейших иешив того времени, привлекавшую сотни учащихся из разных стран. Всю жизнь он боролся и против хасидизма и против аскалы. У него было восемь детей. Он умер в 1793 году и похоронен на Пражском кладбище Фиберхова. Из всех его детей нас интересует его сын Шмуэль.
Рав Шмуэль бен Иехезкель Ландау был главным даяном Праги. Он составил респонсы "Schibat Zijon" и примечания к сочинениям отца. Он похоронен в Праге, на том же кладбище, что и его отец 28 тишрея 1834 года. Один из сыновей Шмуэля - рав Исроэль Ландау (1758 – 1829, Прага) родил Элеэзара Ландау.
Элеэзар бен Исроил Ландау родившийся в 1778 в Праге и умерший в 1831 в Бродах от холеры, стал одним из известнейших талмудистов своего времени. Он создал знаменитый труд – «Яад аМелех» - комментарий на "Мишне-Тора" Маймонида, пользующийся чрезвычайной популярностью среди талмудистов.
Его сын, родившийся в 1810 году, Иехуда Лейб Ландау , назвал своего сына Элиэзером в честь своего отца.
Элиэзер Ландау родившийся в 1842 году в Бродах и умерший там же в 1906 родил сына Арье Льва Ландау .
Яков Вейншал, сионист, врач, писатель и блестящий публицист, чьи «Воспоминания» опубликованы в «Иерусалимском журнале» за 2001 год описывает Арье Льва Ландау как молчаливого аскета, который, будучи занесенным судьбой в начале 20 века в вольнодумный Баку даже там умудрялся соблюдать абсолютно все заповеди. Кстати, жена Арье Льва - Фейга , была дочерью известного писателя и математика из Вильно Авраама бен Симха Каценеленбогена, потомка еще одного знаменитого раввинского средневекового рода.
|
Давид и Любовь Ландау |
У Арье Льва Ландау и Фейги родился сын Давид . Еврейская община города Баку так писала о Давиде Ландау: «Молодой инженер Давид Ландау благодаря своим талантам быстро достиг поста главного инженера всего нефтепромыслового хозяйства Ротшильдов. Ландау избирался в высший орган Бакинских нефтепромышленников – Совет съезда и заседал там вместе с Эммануилом Нобелем и другими крупнейшими нефтепромышленниками».
А вот как в тех же «Воспоминаниях» пишет о нем Яков Вейншал, его племянник: «Дядя Давид был во всех отношениях удивительный человек. У него было особое счастье попадать в когти к смерти и выскальзывать из нее невредимым. В детстве он тонул в Днепре. Однажды во время большого пожара на нефтяном заводе он оказался в его центре, окруженный со всех сторон горящим морем с километр в квадрате. Меня ночью укутали в одеяло и в числе прочих перенесли на пароход, и матросы стояли с топорами у чалок, ибо пожар зажег море, покрытое нефтью, и это на случай внезапного отплытия. Дядя Давид считался всеми погибшим, так как он находился всего в нескольких метрах от первого взрыва. Несмотря на это, он отделался только обмороком и отравлением газами.
Впоследствии его украли бандиты, угрожая его смертью, если не будет выслан большой денежный выкуп. Из своего пленения он просил внести выкуп, но упорно подписывал свои письма вместо «Давид» - «Диктант». Он вышел невредимым и из этого испытания, несмотря на то, что требование похитителей не было удовлетворено. Странно, что Сталин, тогда только партийный агитатор, которого считали инициатором этого похищения, не обратил внимания на эту маленькую разницу в правописании между словом «Давид» и словом «Диктант». Моя мать лучше разбирала почерк своего брата, чем будущий глава половины мира.
Но этим испытания дяди Давида не закончились. С приходом к власти большевиков он был арестован и ему угрожал расстрел, потому что, исполняя инструкции фирмы «Шелл» из Лондона, он пытался еще до прихода большевиков выслать за границу чашу из чистой платины весом в сорок кило. Его спасло то, что арестованный с ним вместе его помощник, такой же инженер, как и он сам, имел сестру большевичку, неофициальную жену самого Орджоникидзе.
Через два года он снова был арестован, потому что отказался перевести свое задержанное в Лондоне жалованье большевикам. Ему не было жалко этих денег, но он знал, что в тот момент, когда деньги будут у большевиков, его неминуемо расстреляют. Пока он хозяин этих денег, его жизнь обеспечена.
После томительных лет в тюрьме с постоянной угрозой расстрела о нем вдруг вспомнили как об одном из лучших инженеров, специалистов по добыче нефти. Он был освобожден, переведен в Москву, и ему был вручен самый большой пост в управлении нефтью всей советской республики.
Его здоровый, холодный мозг настоящего Ландау, с большими математическими способностями, унаследовал впоследствии его сын...»
И вот 22 января 1908 года в семье Давида Ландау родился мальчик, названный в честь деда Львом. Этот мальчик и станет в будущем одним из самых знаменитых физиков нашего времени – Львом Ландау.
По воспоминаниям племянницы Льва Ландау Эллы Рындиной, опубликованным в журнале «Вестник» за 2004 год: «В 1991 году в журнале «Известия ЦК КПСС» под заголовком «Лев Ландау: год в тюрьме» были опубликованы материалы уголовного дела по обвинению Л.Д.Ландау в антисоветской деятельности. В этой публикации содержатся «Протокол допроса Ландау Льва Давидовича», «Личные показания Ландау Л.Д.», «Справка» и другие документы, касающиеся ареста академика Ландау в 1938 году. Из «Протокола допроса» следует, что на «сближение с антисоветской группой физиков» Ландау толкало «недовольство и озлобленность, вызванная арестом его отца Д.Л. Ландау». В этом же «Протоколе допроса» со слов обвиняемого записаны сведения о его отце Давиде Львовиче Ландау: «До революции отец служил инженером в одной из нефтяных компаний в Баку. В 1930 году, когда я находился за границей, отец был арестован и вскоре осужден за вредительство в нефтяной промышленности к десяти годам концлагеря». Эти сведения об аресте отца используются дальше в деле как непреложный и не требующий доказательств факт. Так, на странице 153 в «Справке» говорится: «ЛАНДАУ признался в том, что будучи озлобленным арестом своего отца - Давыда Львовича ЛАНДАУ - инженера, осужденного в 1930 году за вредительство в нефтяной промышленности на десять лет заключения в лагерях (впоследствии был освобожден), в отместку за отца примкнул к антисоветской группе, существовавшей в Харьковском физико-техническом институте».
Факт контрреволюционной деятельности отца стал неотъемлемой частью биографии академика Ландау, «пятно» сохранилось до конца его жизни и сыграло немалую роль в настороженно-недоверчивом отношении к нему со стороны властей и КГБ.
Теперь документально подтверждено, что за Л.Д.Ландау велась непрерывная слежка как с помощью завербованных агентов из людей, с которыми он общался, так и посредством подслушивающей аппаратуры. 20 декабря 1957 года (со времени ареста и освобождения Ландау прошло почти двадцать лет) заведующему Отделом науки ЦК члену-корреспонденту АН СССР В.А. Кириллину по его запросу под грифом «Совершенно секретно» была направлена из КГБ СССР «Справка по материалам слежки за академиком Ландау». В справке КГБ приводятся, следующие высказывания Льва Ландау: «Науку у нас не понимают и не любят, что, впрочем, и неудивительно, так как ею руководят слесари, плотники, столяры. Нет простора научной индивидуальности. Направления в работе диктуются сверху» (1947 год). О политике Советского правительства во время Венгерской революции 1956 года: «Наши решили забрызгать себя кровью… У нас это преступники, управляющие страной». О советской системе: «…я считаю, что наша система, как я ее знаю с 1937 года, совершенно определенно есть фашистская система. То, что Ленин был первым фашистом - это ясно».
Научный вклад, который внес Лев Ландау в современную физику, видимо, трудно переоценить. Как отзывались о нем коллеги «он был последним физиком-универсалом, то есть, работал практически во всех областях теоретической физики». История рода, история предков и потомков никогда не бывает случайной. Безусловно, любая семья, а только что мы рассмотрели это на примере одной ветви рода Ландау, несет свой энергетический потенциал через пространства и время, через любые социальные условия, страны и эпохи. История семьи, ее родословная – это потенциал каждого из нас, вне зависимости от того сознаем мы это или нет.
Am. Z.
Написал еще несколько слов о моем отце.
Меня зовут Игорь Ландау, я сын "того самого Льва Ландау". Уж не знаю, к сожалению или к счастью, но я совсем не писатель, а на этих страницах я хотел бы выступить в качестве сына своих родителей и представить вашему вниманию свою реакцию на некоторые из публикаций, затрагивающих моих родителей и меня лично. Коснусь и некоторых вопросов, непосредственного отношения к семье Ландау не имеющих.
Про книгу Бориса Горобца "В круге Ландау" я слышал, но ни читать то, что написал Горобец, ни писать на эту тему я не собирался до тех пор пока не получил письмо от Евгения Берковича, который сообщил, что эта книга печатается в редактируемом им интернетном альманахе. Заглянув по присланной мне по ссылке и просмотрев, что там написано, я передумал и теперь предлагаю вашего вниманию то, что у меня получилось.
Просматривая эту книгу, я обнаружил совершенно невероятное количество различных неточностей и фактических ошибок. Думаю, что там нет и единственной безошибочной страницы. Например, там неправильно описана не только квартира моих родителей (не очень понял, зачем это описание там присутствует), но и соседняя, в которой жил отчим Горобца. Это, конечно, мелочи, но есть ошибки и более серьезные. К величайшему сожалению, смогу остановиться только на некоторых из них. Исправлять же каждую ошибку, каждую неточность не только невозможно, но и не имеет никакого смысла - такое "исправление ошибок" не сможет осилить ни один читатель.
Чтобы несколько облегчить себе задачу, я сделал компиляцию из трех ранее написанных текстов, добавив к этому довольно большую часть навеянную последней публикацией Горобца. Старые тексты я отредактировал и расширил, учитывая и некоторые из замечаний Бориса Горобца, за которые я ему благодарен. Позаимствовал я из этой книги и слово "ландаувед".
После опубликования моей статьи в альманахе "Заметки по еврейской истории", появились уже и отклики на нее. Отклики, я бы сказал, достаточно гневные. Первый из них принадлежит известному "ландауведу" Г. Горелику, с которым я уже имел дело и раньше, а второй написан упомянутым выше Горобцом.
Тот текст, который я предлагаю здесь несколько отредактирован и дополнен по сравнению с уже опубликованной версией. Некоторые из дополнений возникли благодаря уже упомянутым откликам. На заметке Горобца "По поводу письма Игоря Ландау `Мой ответ ландауведам" " я останавливаться не буду. Сделал лишь небольшое дополнение к предыдущему тексту. Сделал я и некоторые другие исправления, никакого отношения к "откликам" не имеющие. В тексте Горобца есть еще и целый ряд вопросов, которые он мне задает, но переписка столь замысловатым способом меня мало привлекает. Здесь, на самиздате, любой желающий может задать мне любой вопрос в комментариях к этой статье, а я постараюсь ответить на все вопросы с максимальной откровенностью.
А вот на тексте Горелика "Треугольник мнений и фактов вокруг одного академического вопроса" я остановлюсь специально, очень уж много там неточностей и сознательного искажения фактов.
***
Если говорить о Борисе Горобце, то из той каши, что я прочитал в его книге, у меня сложилось впечатление, что он человек честный и не пытается никого ввести в заблуждение своей публикацией. Просто он с детства впитал в себя, что Евгений Михайлович Лифшиц один из самых честных, самых добрых и самых талантливых людей из когда-либо живших на этой планете. Именно поэтому, когда он видит, что-то кто-то начинает в этом сомневаться, у Горобца не остается сомнений, что этот сомневающийся - человек недостойный. Борису остается только собрать и правильно проинтерпретировать факты и, как можно увидеть, из его книги, "факты" всегда согласуются с его априорными суждениями.
Возьмем, например, меня. Я знаю Евгения Михайловича с несколько другой стороны и не стесняюсь об этом говорить. И, что же мы видим из книги Горобца? - Оказывается уже на первом курсе я был отпетым двоечником и меня решили исключить за академическую неуспеваемость, причем сам Горобец участвовал в работе комиссии, которая пришла к такому решению. Не думаю, что это просто фантазия. Скорее, это шутки человеческой памяти, которая не всегда справляется с правильным воспроизведением давно минувших событий. Ниже я остановлюсь несколько подробнее на этом эпизоде, а сейчас скажу, что не только не был тогда двоечником, но был, если не считать общественных наук, круглым отличником в течение двух первых лет обучения. Да и по общественным наукам "неудов" не имел, а отметки варьировались между тройками и четверками.
С другой стороны, надо отчетливо понимать, что мое мнение о Горобце это всего лишь домысел, основанный на не очень внимательном проглядывании этой весьма объемистой книги. Конечно же, я не могу исключить и сознательного передергивания фактов.
1. ПОДЛИННЫЙ ЛАНДАУ?!!
Эта часть представляет собой "открытое письмо" Г. Горелику, который в 2003 году опубликовал в газете "Московские новости" статью с названием "Подлинный Ландау". (Полный текст этой статьи можно найти в архиве Московских новостей, а еще более полную, по-видимому, неопубликованную версию на персональном сайте Г. Горелика).
Должен сказать, что, несмотря на название, про самого Льва Ландау в этой статье практически ничего нет, если не считать той грязи, которая вылита на его жену. Чтобы читателям было легче понять, я приведу здесь некоторые выдержки из этой статьи:
"К сожалению, в последнее время интерес к фигуре Ландау определялся скандальными воспоминаниями его законной супруги Коры Ландау-Дробанцевой*...
Самое наглядное проявление необычности Ландау - как раз то, насколько он был неизвестен и непонятен своей законной супруге, что убедительно запечатлелось в ее книге, написанной после смерти мужа в 1968 году. Это была его вторая - телесная, юридическая - смерть. Первая смерть случилась в январе 1962 года, когда удар грузовика на обледенелой дороге оборвал его жизнь в науке, оставив ему шесть лет мучений и бессмысленного существования. Духовная смерть Ландау в 1962 году, или его полная духовная инвалидность, была очевидна всем...
Сама писательница была вполне советским человеком, членом КПСС, носительницей стандартных советских понятий о том, что такое хорошо и что такое плохо, что такое любовь и что такое дружба, что такое здоровая советская семья и что такое аморалка. Как следует из ее книги, такого же советского человека она видела в своем гениальном законном муже. Ныне совершенно ясно, что она заблуждалась.
Политические взгляды Ландау надежно зафиксировали документалисты от КГБ с помощью подслушивающей спецтехники:
"Наша система, как я ее знаю с 1937 года, совершенно определенно есть фашистская система, и она такой осталась и измениться так просто не может. Пока эта система существует, питать надежды на то, что она приведет к чему-то приличному, даже смешно. Наши есть фашисты с головы до ног. Они могут быть более либеральными, менее либеральными, но идеи у них фашистские"...
То, что, живя много лет рядом с Ландау, жена не заметила разительной перемены в его взглядах, говорит о ней самой и о степени близости между супругами. ... Безоговорочное ее одобрение вызывает только один деятель науки (А.В.Топчиев) - образцово-исполнительный сталинский чиновник, сделанный академиком за его усилия провести "лысенкование" физики по примеру биологии.**
А безоговорочную свою ненависть она обращает на ближайшего друга, ученика и соавтора Ландау - Евгения Михайловича Лифшица...
Что да, то да - Евгению Лифшицу советская идеология была чужда с юности. Причины этого неясны - в ближайшем окружении Ландау 30-х годов он один был такой, но последствия весьма значительны. Можно представить себе, как нелегко ему было переносить просоветский пыл своего обожаемого учителя в первые годы их знакомства. И насколько легче стало после того, как Ландау сделал свое политическое открытие в 1937 году. Об их антисоветском единомыслии знали - кроме стражей госбезопасности - только самые близкие люди.
Разумеется, не политика была главным содержанием жизни Ландау и Лифшица, а физика. Их дружба и научное сотрудничество воплотились в знаменитом "Курсе теоретической физики" Ландау и Лифшица. Тома курса переиздавались не раз на многих языках и обучили несколько поколений физиков мастерству профессии. Курс этот иногда называли кратко "Ландафшиц", что вполне отражает незаменимость каждого из соавторов. Как бы ни были значительны научные исследования Ландау и Лифшица, по своему влиянию на развитие науки "Курс" их превосходит. Во всей литературе по теоретической физике нет ничего сопоставимого по влиянию.
Конкордия Терентьевна обо всех этих научных материях не имела ни малейшего представления. И она использовала всю силу женской логики, чтобы поссорить Ландау с его ближайшим другом. Пока Ландау был здоров, ей это не удавалось. Когда же он стал безнадежным инвалидом, она преуспела.
Увы, как оказалось, комбинация страстной женской логики с заурядным враньем действует и на некоторых мужчин...
Что касается Евгения Михайловича Лифшица, любовь к своему учителю и другу он сохранил на всю жизнь. Это чувство воплощалось прежде всего в заботе о научном наследии Ландау. И в истории физики имена Ландау и Лифшица соединены навсегда."
*Книгу моей матери можно найти на сайте http://lib.ru/MEMUARY/LANDAU/landau.txt
**Уж не знаю, почему Г. Горелик записал Топчиева в физики. Александр Васильевич Топчиев был химик и в 60е годы занимал должность Главного ученого секретаря Академии наук СССР, вторую по значимости после президента. Александр Васильевич оказался одним из немногих официальных лиц Академии, который оказал громадную, практически неоценимую, помощь нашей семье в те очень трудные для нас годы. Не удивительно, что мать осталась ему благодарна на всю жизнь. Я не могу исключить, что в биографии Топчиева были, как это утверждает Горелик, неблаговидные поступки, но ни мне, ни моей матери ничего о них неизвестно.
_
Конечно же, Г. Горелик, который окончил университет в 1972 г., не знал, да и не мог знать ни моего отца, ни отношений, которые царили в нашей семье. Это его, видимо, и не очень интересовало. Иначе он мог бы поговорить об этом со мной, как делают другие люди, занимающиеся историей физики.
В противоположность утверждениям Горелика, отношения между моими родителями были очень дружескими. Я хорошо помню, что когда что-нибудь интересное случалось в Институте (Институт физических проблем АН СССР), отец всегда рассказывал об этом матери, часто в моем присутствии. Поэтому я знал довольно много об институте и его сотрудниках задолго до того, как пошел туда работать. То же самое было и с событиями в международной жизни. У отца был очень хороший, по тем временам, коротковолновый приемник, переделанный из американской танковой рации, и он регулярно слушал ВВС по-английски. Кстати, выдержка из справки КГБ, приведенная в статье Горелика, почти наверняка была записана, когда отец рассказывал матери о введении советских войск в Венгрию - событии, которое глубоко его потрясло. Мне было тогда около 10 лет и я хорошо это запомнил.
По нескольку раз в день отец прибегал на кухню, которая, как и во многих других семьях, служила не только кухней и столовой, но и местом общения, чтобы пересказать последние новости. Тогда никому и в голову не приходило, что в нашей квартире могла быть установлена подслушивающая аппаратура. Конечно же, моя мать прекрасно знала о политических взглядах и настроениях отца и, конечно же, не Г. Горелику об этом судить.
Теперь несколько слов об этих политических взглядах. Это правда, что мой отец всю свою жизнь был исключительно просоветским человеком. Он верил в социалистические идеалы. Он вообще был идеалистом. Например, до очень зрелого возраста он думал, что плохих людей на свете не бывает просто потому, что плохо быть плохим и все должны это понимать. Его отношение к людям с возрастом, конечно, изменилось, но идеалистом в душе он остался на всю жизнь. Я только хотел бы подчеркнуть, что в социалистических идеалах, приверженцем которых он был, как и в идее Советского государства нет ничего дурного. Идея ведь в том, что все и особенно власть предержащие стараются сделать все для блага своих сограждан. Что же в этом плохого? Просто мы, люди, недостаточно для этого хороши. На нашей планете множество добрых, честных и глубоко порядочных людей, которые могли бы сформировать настоящее социалистическое общество. К сожалению, такие люди никогда не добиваются власти... Именно в такое "хорошее" советское государство верил мой отец, и именно об этой его вере написала моя мать в своей книге. Кстати, мой отец никогда не отождествлял государство, в котором мы тогда жили, с социалистическим. Он ненавидел Сталина, который был типичным диктатором, и был очень рад переменам, которые начали происходить после 20го съезда КПСС. Он верил в то, что наше государство может измениться, как и в то, что хорошим человеком быть лучше, чем плохим. Именно поэтому события 1956 года в Венгрии явились для него почти личной драмой.
***
Разумеется, я не могу не написать несколько слов о Евгении Михайловиче Лифшице, ближайшем "друге" и ученике моего отца. Я согласен с Г. Гореликом, что роль Е. М. Лифшица в написании текста "Курса теоретической физики" никогда не вызывала сомнений. Да, он писал текст и переписывал его, если получалось неудачно. Это было одной из его основных служебных обязанностей. Была ли его роль сколько-нибудь определяющей? В этом я позволю себе усомниться. Вероятно, не все знают, что самый первый том этого курса, "Механика", был первоначально написан в соавторстве не с Е. М. Лифшицем, а с Л. М. Пятигорским еще в 30е годы. Я как-то сравнил два варианта этой книги и могу утверждать, что разница между ними минимальна. Впоследствии Пятигорский совершил какой-то, по мнению моего отца, исключительно неэтичный поступок и все отношения между ними были разорваны. Позднее (в 50е годы) эта книга была переписана уже в соавторстве с Лифшицем.
Евгений Михайлович обладал очень обширными, поистине энциклопедическими, знаниями в области теоретической физики, но ему не хватало то ли какой-то творческой жилки, то ли интереса к науке, но отец не высказывал никакого восторга Е. М. Лифшицем, как физиком-теоретиком. Думаю, что если бы мой отец не попал в эту ужасную катастрофу, Евгений Михайлович так никогда бы и не стал ни членом корреспондентом Академии наук, ни академиком.
Хочу подчеркнуть, что отсутствие у Е.М. Лифшица интереса к самостоятельной исследовательской работе, это не мой домысел. Это легко проиллюстрировать, просмотрев, например, список научных трудов Евгения Михайловича. В отличие от подавляющего большинства теоретиков, у него очень мало работ, где он является единственным автором. Например, за период 1948-1985 годов у него всего 6* таких работ и последняя из них датирована 1958 годом. Для сравнения могу привести число самостоятельных работ у других известных физиков-теоретиков за этот же период (более ранние данные отсутствуют в той базе данных, которой я пользуюсь): И.М. Халатников - 20, И.М. Лифшиц (младший брат Евгения Михайловича) - 21, А.А. Абрикосов - 37, В.Л. Гинзбург более 90. Не следует также забывать, что у последних четырех значительное количество работ написано в содружестве с учениками и аспирантами, когда и идея, и постановка задачи принадлежит руководителю, а у Евгения Михайловича не было ни учеников, ни аспирантов.
_______________________________
*В своем отклике Горобец написал, что таких работ было не 6, а 7, но я больше доверяю сайту Web of Science, которым я воспользовался. Подозреваю, что Горобец включил в этот список научно-популярную статью про сверхтекучесть, опубликованную в 1958 году в американском журнале Scientific American. Такие статьи пишутся по договоренности с журналом за соответствующую плату и научными работами не являются.
_______________________________
Сравнивая двух братьев Лифшиц, могу еще добавить, что, когда мой отец умер, на должность заведующего теоретическим отделом Института был приглашен из Харькова Илья Лифшиц. Никому и в голову не пришло назначить на эту должность Евгения.
Многие, наверное, слышали, что у моего отца была страсть к классификации. Он классифицировал почти все, в том числе и физиков-теоретиков. В этом случае он пользовался логарифмической шкалой, аналогичной астрономической шкале яркости звезд, в которой каждый следующий класс в 10 раз слабее предыдущего. Самой яркой "звездой" этой классификации был Эйнштейн, которому и был присвоен класс 0,5, а самый последний класс имел категорию 5 (в 30000 раз слабее Эйнштейна). Последний, 5й, класс присваивался тем, чьи работы Ландау считал патологическими. Если говорить о физиках, то критерием была, разумеется, не "яркость", а реальный вклад в физику, который мог и не совпадать талантом данного ученого. У меня есть классификация советских физиков-теоретиков, написанная моим отцом и относящаяся к середине или концу 50х годов. Себя самого он относил к классу 2 - сделал в 30 раз меньше Эйнштейна. В классе 2,5 было всего два человека - В.А. Фок и Я.Б. Зельдович. Замыкал классификацию Д.Д. Иваненко со своим 5м классом.
Евгений Михайлович принадлежал в это время к предпоследнему классу 4,5. Именно этим я и руководствуюсь, когда говорю о маловероятности избрания Евгения Михайловича членом-корреспондентом Академии наук и, тем более, академиком, если бы мой отец остался здоров.
***
Несколько слов о личных отношениях между моим отцом и Евгением Михайловичем. Да, до болезни моего отца они были близкими друзьями. Ситуация изменилась, когда отец попал в автомобильную катастрофу, и об этом я должен написать подробнее.
По единодушному заключению врачей, состояние моего отца было безнадежным. Я был, по-видимому, единственный, кто об этом не знал. Мне только сказали, что у отца перелом ноги и через несколько дней он будет дома. После случившегося у матери появились сильные боли в области сердца и по рекомендации врача неотложной помощи ее положили в больницу Академии Наук. Евгений Михайлович Лифшиц, ближайший друг и сотрудник отца, живший в соседней квартире, все это, конечно, знал. Он пришел к нам домой и попросил у меня подарки, подаренные отцу на его пятидесятилетие якобы для того, чтобы показать врачам в больнице. У меня, поскольку я думал, что у отца только легкие травмы, эта просьба не вызвала никакого подозрения и он их получил.
Зачем он это сделал? - Не знаю. Все эти подарки были шуточного плана и никому не могло придти в голову показывать такое у постели умирающего. Не имели эти подарки и реальной рыночной стоимости (во всяком случае, в те годы). Взял, наверное, на всякий случай, в полной уверенности, что отец умрет в ближайшие несколько дней или даже часов. Но, хотя отец и не умер, он, к счастью для Евгения Михайловича, так никогда и не выздоровел окончательно. В этом Лифшицу сильно повезло - не думаю, что отец смог бы простить этот поступок своему ближайшему "другу".
Чуть не забыл написать о единственном из этих подарков, который проделал обратное путешествие и вернулся в нашу семью. Это подарок брата Е.М. Лифшица, Ильи. Может быть, не все знают, что он был не только талантливым физиком-теоретиком, но и одним из крупнейших филателистов Советского Союза. Используя свои филателистические связи, он к пятидесятилетнему юбилею моего отца умудрился заказать конверт и почтовую марку с портретами Ландау, которые, если я не путаю, были изготовлены всего в трех экземплярах. Когда Илья узнал о поступке Евгена (так обычно называли Евгения Михайловича), он пошел к своему старшему брату, забрал эту марку и сам принес ее моей матери. Родные братья, а какие разные люди!
Обратите внимание, что марка голландская, а не датская, как написал один из "ландауведов".
В этот текст полностью включены три текста, написанные мною ранее: "Подлинный Ландау?!!", "О "Штрихах к портрету Льва Ландау"" и "Что еще пишут о Ландау". Кроме этого в текст добавлено много дополнительных материалов, включая несколько фотографий.
Кора Ландау-Дробанцева и ее знаменитый муж
Льва Ландау называют одним из величайших ученых ХХ века.
Научные труды советского физика получили признание во всем мире и были оценены по достоинству: в 1962 г. он стал лауреатом Нобелевской премии. В 1999 г., через 31 год после смерти ученого, была опубликована книга воспоминаний его жены Коры «Академик Ландау. Как мы жили», по которой недавно сняли художественный фильм. И книга, и ее экранизация спровоцировали скандал в академических кругах: по мнению научных работников, они порочили образ великого ученого и были оскорблением его памяти. Жена боготворила своего мужа и считала его гением, но, по ее признанию, в быту он был домашним тираном и настоящим монстром…
Лев Ландау в молодости
Лев Ландау и Конкордия Дробанцева провели вместе 34 года: 12 лет в гражданском браке и 22 года - в официальном. Свои воспоминания Кора начала писать после смерти мужа в 1968 г. и работала над ними в течение 10 лет. Вначале они в виде самиздата распространялись в среде ученых-физиков, но почти все экземпляры были уничтожены возмущенными коллегами Ландау как порочащие его образ и изобилующие чересчур откровенными подробностями личной жизни гения и его окружающих.
Сама Кора так объясняла свою позицию в послесловии: «Эти воспоминания я писала только самой себе, не имея не малейшей надежды на публикацию. Чтобы распутать сложнейший клубок моей жизни, пришлось залезть в непристойные мелочи быта, в интимные стороны человеческой жизни, сугубо скрытые от посторонних глаз, иногда таящие так много прелести, но и мерзости тоже. Писала я только правду, одну правду…».
Лев и Кора Ландау. Фото из книги *Академик Ландау. Как мы жили*
Еще в начале своей научной карьеры Ландау дал обязательство «не курить, не пить и не жениться». Когда они встретились с Корой, Льву Ландау было 26 лет, и к этому времени он уже защитил диссертацию и стал доктором наук. С самого начала он объявил своей избраннице, что жениться не намерен и предложил им заключить условный «пакт о ненападении в супружеской жизни»: никто из них не должен претендовать на свободу другого и связывать себя обязательством хранить верность. Ученый признавал только свободные отношения, в которых каждый из супругов мог не только позволять себе связи на стороне, но и не скрывать своих похождений.
Кора Ландау. Фото из книги *Академик Ландау. Как мы жили*
У Льва Ландау была собственная теория счастья, и он очень сожалел о том, что не написал об этом отдельной работы: «Я создал несколько неплохих физических теорий, но как жаль, что не могу опубликовать свою самую лучшую теорию - как надо жить». Своею теорию он пытался реализовать на собственном примере, в браке с Корой. По его мнению, ложь и ревность отравляют жизнь супругов, поэтому они должны быть полностью исключены: «Муж не может быть счастлив, если у него несчастная жена. Роль неудачника, страдальца и вообще никакая унылость меня не устраивают. У меня другие планы».
Кора Ландау с сыном
Совершенно непозволительной для семейной жизни ученый считал скуку: «Вот придет Страшный суд, Господь Бог призовет и спросит: «Почему не пользовался всеми благами жизни? Почему скучал?» . Формула счастья Ландау состояла из трех компонентов: любовь, работа и общение с людьми, при этом любви должно быть отведено не менее 30% времени. Ученый считал: «Брак - это кооператив, ничего общего не имеющий с любовью. Главное, что должен сделать человек в своей жизни - это быть счастливым. Поэтому гуляйте, любите и радуйтесь каждому дню! Жениться при этом можно, но помните, что супруги - это абсолютно свободные люди!».
Супруги Ландау
На официальный брак с Корой он решился только за несколько дней до рождения их сына Игоря, после того, как избранница поклялась ему никогда его не ревновать и не препятствовать связям с другими женщинами. От жены он требовал того же и поощрял ее связи с другими мужчинами, хотя она сама этого не хотела. Ландау создал собственную классификацию, по которой делил привлекательных женщин на красивых, хорошеньких и интересных (1, 2 и 3 класс), а некрасивых называл так: 4-й класс - «выговор родителям», 5-й класс - «за повторение - расстрел». Ученый считал, что женщина должна быть красивой, а ум иметь вовсе не обязательно.
Брак с гением вряд ли можно было назвать счастливым
Ученый требовал от жены не только смириться с его любовными похождениями, но даже покидать квартиру на время свиданий, предварительно приготовив ужин и чистую постель. Однажды он привел домой девушку, а Кора спряталась в шкафу. Ландау открыл дверь шкафа, увидел жену и закрыл дверь на ключ. Он выпустил жену только после того, как проводил любовницу. Вместо того, чтобы устроить ему скандал и уйти, Кора в очередной раз простила и во всем обвинила себя: «Я сама во всем виновата. Ведь обещала, что он навсегда останется холостяком. У меня такое чувство, что я обманула ребенка. Ведь он чист как дитя».
После публикации воспоминаний Коры в научной среде разгорелся скандал, вдову обвиняли в клеветничестве, домыслах и намеренном искажении фактов. Однако ее слова подтверждал и сын Игорь: «Что до отношений между родителями, то там существовала полная свобода. Подобная жизнь была не очень простой для моей матери, которая хоть и согласилась с таким положением вещей, но немало от этого страдала».
Лев Ландау читает поздравительную телеграмму о присуждении ему Нобелевской премии по физике, 1962. Рядом с ним - жена Кора
Ландау искренне был убежден в том, что каждый человек просто обязан быть счастливым, и достичь этого несложно: «Люди упрямо не желают понять, что счастье - внутри нас. Все любят всё усложнять, а я, наоборот, всегда стремлюсь к простоте. Нельзя путать понятия «сложно» и «трудно». Надо научиться мыслить, более того, властвовать над своими мыслями. Тогда не будет пустых страхов и тревог».
