Введение.
В декабре 1936 года была принята новая Конституция СССР, которая официальной пропагандой была названа «Конституцией победившего социализма».
Политической основой СССР провозглашались Советы депутатов трудящихся, экономической – социалистическая собственность на средства производства.
Принятие Конституции СССР 1936-го года - это обновление всей конституционной системы Союза, что объяснялось вступлением страны в новый этап своего развития, знаменовавший, как считалось, построение основ социализма, "полную ликвидацию эксплуататорских классов и элементом, что сделало возможным значительно расширить пределы социалистической демократии".
В жизни советского общества произошли качественные перемены:
Во-первых, на практике была доказана возможность изменения капиталистических отношений и замены их принципиально иным социальным строем;
во-вторых, в эти годы были заложены основы нашего военно-политического и индустриального могущества;
в-третьих, были ликвидированы все эксплуататорские классы;
в-четвертых, в стране сложилась две основная форма собственности - общественная в виде государственной и колхозно-кооперативной;
в-пятых, менялся облик всех народов СССР, укреплялись их дружба и сотрудничество.
Новое качественное состояние советского народа привело политическое руководство страны к выводу о том, что в СССР в основном построено социалистическое общество. Как я уже отмечала, изменения в развитии страны были закреплены в Конституции СССР (5 декабря 1936 г.).
Сегодня уже понятно, что данная конституция носила скорее декларативный характер.
В своем реферате я хотела бы осветить как отрицательные, так и положительные стороны данного периода нашей истории.
Экономика.
Сложившаяся к тому времени экономика ныне определяется как директивная. Она характеризовалась:
Фактически полным огосударствлением средств производства, хотя формально юридически устанавливалось наличие двух форм социалистической собственности: государственной и групповой (кооперативно-колхозной);
Свернутостью товарно-денежных отношений (хотя и не их полным отсутствием), деформированностью объективного закона стоимости (цены определяются не на основе рыночного спроса и предложения, а диктуются государством);
Предельно жестким централизмом в управлении при минимальной хозяйственной самостоятельности на местах; административно-командным распределением ресурсов итоговой продукции из централизованных фондов.
Руководство хозяйственной деятельностью с помощью преимущественно административно-распорядительных методов.
При чрезмерной централизации исполнительной власти развивается бюрократизация хозяйственного механизма и экономических связей. По своей природе бюрократический централизм не способен обеспечить рост эффективности хозяйственной деятельности. Дело здесь, прежде всего в том, что полное огосударствление хозяйства вызывает невиданную по своим масштабам монополизацию производства и сбыта продукции.
Это понимали многие. Еще в 1923 г. председатель ВСНХ А. И. Рыков. На Двенадцатом съезде РКП(б) заявил: «...Управлять страной, которая охватывает одну шестую часть суши, управлять ею из Москвы на основе бюрократического централизма невозможно» Однако, власти не могли доверить столь серьезное и ответственное дело самим непосредственным производителям и потребителям. Правительство напротив, усиливает централизацию управления экономикой.
Гигантские монополии, утвердившиеся во всех областях народного хозяйства и поддерживаемые министерствами и ведомствами, при отсутствии конкуренции не заботятся о внедрении новинок техники и технологии. Структура общественных потребностей определяется непосредственно центральными плановыми органами, которые руководствуются преимущественно задачей удовлетворения минимальных потребностей.
Централизованное распределение материальных благ, трудовых и финансовых ресурсов осуществляется без участия непосредственных производителей и потребителей, в соответствии с заранее выбранными как «общественные» целями и критериями, на основе централизованного планирования. Значительная часть ресурсов направлялась на развитие военно-промышленного комплекса.
Распределение созданной продукции между участниками производства жестко регламентировалась центральными органами посредством повсеместно применяемой тарифной системы, а также централизованно утверждаемых нормативов средств в фонд заработной платы. Это вело к преобладанию уравнительного подхода к оплате труда.
Отличительной особенность распределения продукции являлось привилегированное положение партийно-государственной элиты.
На рубеже 20-30-х годов руководством страны был принят курс на всемерное ускорение индустриального развития, на форсированное создание социалистической промышленности. Наиболее полное воплощение эта политика получила в пятилетних планах развития народного хозяйства. Первый пятилетний план (1928/29-1932/33 гг.) вступил в действие 1 октября 1928 г.
План был утвержден на Пятом Всесоюзном съезде Советов в мае 1929 г. Главная задача пятилетки заключалась в том, чтобы превратить страну из аграрно-индустриальной в индустриальную. В соответствии с этим началось сооружение предприятий металлургии, тракторо-, автомобиле- и авиастроения (в Сталинграде, Магнитогорске, Кузнецке, Ростове-на-Дону, Керчи, Москве и других городах).
Однако очень скоро начался пересмотр плановых заданий индустрии в сторону их повышения. Новые контрольные цифры не были продуманы и не имели под собой реальной основы.
Руководство страны выдвинуло лозунг - в кратчайший срок догнать и перегнать в технико-экономическом отношении передовые капиталистические страны. Промышленная отсталость и международная изоляция СССР стимулировали выбор плана форсированного развития тяжелой промышленности.
В первые два года пятилетки, пока не иссякли резервы нэпа, промышленность развивалась в соответствии с плановыми заданиями и даже превышала их. В начале 30-х годов темпы ее роста значительно упали: в 1933 г. они составили 5% против 23,7% в 1928-1929 гг. Ускоренные темпы индустриализации потребовали увеличения капиталовложений. Субсидирование промышленности велось в основном за счет внутрипромышленного накопления и перераспределения национального дохода через госбюджет в ее пользу. Важнейшим источником ее финансирования стала «перекачка» средств из аграрного сектора в индустриальный. Кроме того, для получения дополнительных средств правительство начало выпускать займы, осуществило эмиссию денег, что вызвало резкое углубление инфляции. И хотя было объявлено о завершении пятилетки в 4 года и 3 месяца, «откорректированные» задания плана по выпуску большинства видов продукции выполнить не удалось.
Второй пятилетний план (1933-1937 гг.), утвержденный Семнадцатым съездом ВКП(б) в начале 1934 г., сохранил тенденцию на приоритетное развитие тяжелой индустрии в ущерб отраслям легкой промышленности. Его главная экономическая задача заключалась в завершении реконструкции народного хозяйства на основе новейшей техники для всех его отраслей. Задания плана - по сравнению с предыдущей пятилеткой - выглядели более реалистичными и умеренными. За годы второй пятилетки были сооружены 4,5 тысячи крупных промышленных предприятий. Вошли в строй Уральский машиностроительный и Челябинский тракторный, Ново-Тульский металлургический и другие заводы, десятки доменных и мартеновских печей, шахт и электростанций. В Москве была проложена первая линия метрополитена.
Завершение выполнения второго пятилетнего плана было объявлено досрочным - снова за 4 года и 3 месяца. В некоторых отраслях промышленности действительно были достигнуты очень высокие результаты. Возникли мощные индустриальные центры и новые отрасли промышленности: химическая, станко-, тракторо- и авиастроительная. Вместе с тем развитию легкой промышленности не уделялось должного внимания. Сюда направлялись ограниченные материальные и финансовые ресурсы, поэтому результаты выполнения второй пятилетки в этой области оказались значительно ниже запланированных (от 40 до 80% по разным отраслям).
Масштабы промышленного строительства заражали энтузиазмом многих советских людей. На призыв Шестнадцатой конференции ВКП(б) организовать социалистическое соревнование откликнулись тысячи рабочих заводов и фабрик. Среди квалифицированных рабочих возникло стахановское движение. Его участники показывали пример небывалого подъема производительности труда. На многих предприятиях выдвигались встречные планы производственного развития, более высокие по сравнению с установленными. Вместе с тем рабочие нередко поддавались нереальным призывам, таким, как призывы выполнить пятилетку за четыре года или догнать и перегнать капиталистические страны. Стремление к установлению рекордов имело и оборотную сторону. Недостаточная подготовленность вновь назначенных хозяйственных руководителей и неумение большинства рабочих освоить новую технику порой приводили к ее порче и к дезорганизации производства.
В это же время директивная экономика приобретает «лагерный» облик.
Постановление «Об использовании труда уголовно-заключенных», утвержденное политбюро 27 июня 1929 г. узаконивает применение принудительного труда в экономике «страны победившего социализма». Отныне в концентрационные лагеря ОГПУ, переименованные этим же постановлением в исправительно-трудовые, передавались осужденные на срок 3 года и выше. Вместе с Наркоматом юстиции РСФСР и другими заинтересованными ведомствами ОГПУ поручалось наметить мероприятия по колонизации, положив в их основу следующие принципы: перевод на вольное поселение лагерников, которые освобождены досрочно «за хорошее поведение», наделение землей тех, кто отбыл срок, но лишен права свободного выбора места жительства, заселение отдаленных районов теми из освобожденных, которые добровольно согласны на это. Осужденные на срок от года до трех лет оставались в ведении НКВД союзных республик и должны были трудиться в специально организованных сельскохозяйственных или промышленных колониях.
Коллективизация в СССР началась в 30-е годы 20 века и проходила довольно тяжело и болезненно для жителей деревень. В то время как одни вступали в колхозы по доброй воле, другие воспринимали их как безусловное зло и с трудом подчинялись новой навязанной системе. Тем не менее выбора не было ни у кого. Эти снимки демонстрируют, как жили и «переживали» те нелегкие времена главные участники процесса коллективизации - крестьяне со всех уголков Советского Союза.
Узбекские колхозники обсуждают план работ. СССР, 30-е годы 20 века.
Рогатый породистый скот в одном из богатых колхозов. СССР, Ленинград, 30-е годы 20 века.
Колхозник с призовым быком в богатом колхозе. СССР, 30-е годы 20 века.
Сборщики льна. Во время урожайных месяцев в колхозе. СССР, Марийская автономная область, 30-е годы 20 века.
Утренние сборы в колхозе. СССР, Украина, Чапаевск, 30-е годы 20 века.
Обеденный перерыв во время сбора урожая. СССР, Украина, Киевская область, 30-е годы 20 века.
Сельская женщина кормит утром поросят. СССР, Северный Кавказ, Миллерово, 30-е годы 20 века.
Фильтрование молока для коров на молочной ферме. Жена председателя Григоренко. СССР, 30-е годы 20 века.
Проверка качества молока заведующей колхозной молочной фермой. СССР, Украина, Чапаевск, 30-е годы 20 века.
Женщина вытирает морду теленку после кормления. СССР, 30-е годы 20 века.
Общее собрание по поводу сбора урожая и проведения плановых работ. СССР, Украина, Киевская область, 30-е годы 20 века.
Доение коров. СССР, Восточная Сибирь, Ойротия, 30-е годы 20 века.
Сбор хлопка во время урожая. СССР, Армения, 30-е годы 20 века.
Женщина с недавно собранной пшеницей. СССР, 30-е годы 20 века.
Женщины-стахановки во время уборки зимнего ячменя на территории Туркмении. СССР, 30-е годы 20 века.
Девушка с недавно собранными яблоками. СССР, Марийская автономная область, колхоз «Аврора», 30-е годы 20 века.
Маруся Сухова во время сбора морковки, выращенной в колхозе. СССР, Горьковская область, 30-е годы 20 века.
Выездная редакция и типография окружной газеты.
Пожилая колхозница с внучкой во время сбора урожая. СССР, 30-е годы 20 века.
Пастух в одном из еврейских колхозов. СССР, Крым, 30-е годы 20 века.
Уже к концу 20-х годов в советской литературе стали нарастать тревожные тенденции, свидетельствовавшие о том, что писательский труд все больше начинает привлекать к себе «заботливое» внимание и властей, и верных им «компетентных органов». В частности, это выразилось в усилении репрессивных мер против неугодных литераторов. Так, в 1926 году конфискуется номер журнала «Новый мир» с повестью Б. Пильняка «Повесть непогашенной луны»: история командарма Гаврилова, главного героя повести, слишком напоминала судьбу Михаила Фрунзе, одного из крупнейших деятелей революции и Гражданской войны, под давлением партии вынужденного пойти на ненужную ему операцию и погибшего под ножом хирурга. В том же году производится обыск на квартире М. Булгакова, изымается рукопись повести "Собачье сердце". В 1929 году устраивается настоящая травля целого ряда авторов, в том числе Ю. Олеши, В. Вересаева, А. Платонова и др. Особенно разнузданно ведут себя рапповцы, почувствовавшие свою безнаказанность и не останавливающиеся ни перед чем в стремлении очернить своих противников. В 1930 году, затравленный, не сумевший распутать клубок личных и творческих проблем, кончает с собой В. Маяковский, а отлученный от своего читателя Е. Замятин с трудом добивается разрешения оставить родину.
Запрет литературных объединений и создание ССП
В 1932 году постановление Центрального Комитета партии «О перестройке литературно-художественных организаций» запрещает любые литературные объединения, в том числе и пресловутую РАПП. Именно по этой причине многими писателями постановление было воспринято с радостью, к тому же все писатели объединялись в единый Союз советских писателей (ССП), берущий на себя все бремя забот по обеспечению их всем необходимым для творчества. Первый пленум оргкомитета писательского союза стал важнейшим шагом в сторону унификации всей советской литературы. Объединение творческих сил страны в единый Союз не только упростило контроль над ними — отлучение от него означало отлучение от литературы, от читателя. Лишь члены ССП имели возможность печататься, жить на средства, добываемые писательским трудом, ездить в творческие командировки и в санатории, остальные же были обречены на нищенское существование.
Утверждение метода социалистического реализма
Другой шаг партии по установлению полного идеологического контроля над литературой — утверждение в качестве единого творческого метода всей советской литературы социалистического реализма. Впервые прозвучавшее на собрании литературных кружков Москвы в речи И. М. Тронского, опубликованной 23 мая 1932 года в «Литературной газете», понятие «соцреализм», по преданию, было выбрано самим Сталиным среди предлагаемых вариантов определения нового метода как реализма «пролетарского», «тенденциозного», «монументального», «героического», «романтического», «социального», «революционного» и др. Примечательно, что каждое из этих определений раскрывает одну из сторон нового метода. «Пролетарский» — тематическая и идейная подчиненность задаче строительства пролетарского государства. «Тенденциозный» — идеологическая заданность. «Монументальный» — стремление к масштабным художественным формам (что в литературе, в частности, проявилось в засилии крупных романных форм). Определение «героический» отвечает культу героизма в самых разных сферах жизни (идущему от слов М. Горького «в жизни всегда есть место подвигу»). «Романтический» — ее романтической устремленности к будущему, к воплощению идеала, романтическому противопоставлению мира мечты и мира реальности. «Социальный» и «классовый» — ее социальному подходу к человеку, взгляду через призму общественных (классовых) отношений. Наконец, определение «революционный» передает стремление литературы соцреализма к «изображению действительности в ее революционном развитии».
Это отчасти напоминает «фантастический реализм», о котором говорил Е. Замятин, но смысл его в другом: литература должна изображать не то, что есть, а то, что должно быть, то есть обязательно появиться по логике марксистского учения. При этом отметается сама мысль, что жизнь может оказаться намного сложнее любых головных построений теоретиков коммунизма и не захочет стать лишь доказательством истинности коммунистической идеи. Таким образом, в понятии «социалистический реализм» ключевым словом оказывается не «реализм» (понимаемое как верность действительности), а «социалистический» (то есть верный идеологии построения нового, еще не бывалого общества).
Преобладание романа в прозе
От многообразия идейно-стилевых течений советская культура пришла к навязываемому ей единообразию и единомыслию: в эпических формах начинает доминировать роман — большое эпическое полотно, с трафаретными сюжетными ходами, системой персонажей, обилием риторических и дидактических вкраплений. Особенно популярна так называемая «производственная проза», зачастую включающая в себя элементы «шпионского» романа (названия произведений говорят сами за себя): Ф. Гладков. «Энергия»; М. Шагинян. «Гидроцентраль»; Я. Ильин. «Большой конвейер» и др. Активно публикуется и проза, посвященная становлению колхозной жизни, и тоже говорящие заглавия: Ф. Панферов. «Бруски»; П. Замойский. «Лапти»; В. Ставский. «Разбег»; И. Шухов. «Ненависть» и др.
Герой мыслящий уступает место герою действующему, не знающему слабостей и сомнений, нравственных мук и даже объяснимых человеческих слабостей. Из романа в роман кочует стандартный набор шаблонных персонажей: сознательный коммунист, сознательная комсомолка, бухгалтер-«недобиток» из «бывших», колеблющийся интеллигент, диверсант, приехавший в советскую Россию под маской специалиста-консультанта...
Борьба с «формализмом»
В середине 30-х годов 20 века развернулась борьба с «формализмом», под которым понимался любой поиск в области художественного слова, любой творческий эксперимент, будь то сказ, орнаментальность или просто склонность автора к лирическим медитациям. Советская литература заболела тяжелой болезнью усредненности — естественного следствия унификации. Несмотря на звездопад государственных премий и наград, все меньше публикуется произведений, которые без натяжки могут быть названы крупными событиями в литературе.
Отрыв литературы от реальности
Само развитие метода социалистического реализма показало невозможность управлять живым процессом творчества, не убивая самого главного — творческого духа. От официальных критиков требовались сложные пируэты мысли, чтобы «пристегнуть» к официальному методу советской литературы лучшие произведения тех лет — «Тихий Дон» и «Поднятую целину» М. Шолохова, эпопею «Жизнь Клима Самгина» М. Горького, роман «Петр Первый» А. Толстого и др.
Литература переставала отражать реальность, отвечать на действительно насущные вопросы. Как результат — писатели, не приспособившиеся к новым правилам игры, нередко уходили из «большой литературы» в пограничные сферы. Одной из таких сфер стали детские книги. Произведения для детей Б. Житкова, А. Гайдара, М. Пришвина, К. Паустовского, В. Бианки, Е. Чарушина, Ю. Олеши, писателей группы ОБЭРИУ (Д. Хармса, Н. Олейникова, А. Введенского и др.) нередко затрагивали проблемы, недоступные для «взрослой» литературы тех лет, детская поэзия оставалась чуть ли не единственным легальным способом работать с экспериментальными художественными формами, обогащая русский стих. Другой областью «внутренней эмиграции» для многих авторов стала переводческая деятельность. Следствием того, что многие крупные художники, среди которых Б. Пастернак, А. Ахматова, С. Маршак, А. Тарковский, в этот период имели возможность заниматься только переводами, стало создание высочайшего уровня русской переводческой школы.
"Потаенная" литература
Впрочем, у писателей была еще одна альтернатива: подспудно, скрыто от всевидящего ока властей создавалась еще одна литература, получившая название «потаенной». Одни писатели, отчаявшись опубликовать свои самые выстраданные произведения, откладывали их до лучших времен: другие изначально понимали невозможность публикации, но, боясь упустить время, сразу же писали «в стол», для потомков. Подводная часть айсберга советской литературы вполне соотносилась по своей значимости и мощи с массивом официально разрешенных произведений: среди них такие шедевры, как «Котлован» и «Чевенгур» А. Платонова, «Собачье сердце» и «Мастер и Маргарита» М. Булгакова, «Реквием» А. Ахматовой и др. Своего читателя эти книги обрели в 60—80-е годы, образуя собой мощный поток так называемой «возвращенной литературы». Однако не следует забывать, что эти произведения создавались в тех же условиях, под влиянием тех же исторических и культурных факторов, что и произведения «разрешенные», и потому они являются органической частью единой русской литературы 20—30-х годов.
Литература русского зарубежья
Картина русской литературы послереволюционных десятилетий все равно будет также неполной, если не упомянуть еще и литературу русского зарубежья. Страну в то время покинуло множество замечательных писателей и поэтов, среди которых И. Бунин, А. Куприн, И. Шмелев, М. Цветаева и др. Своей миссией они видели сохранение России такой, какой они ее запомнили: даже за много тысяч верст от Родины авторы старшего поколения в своем творчестве обращались к родной земле, ее судьбе, традициям, вере. Многие представители молодого поколения, эмигрировавшие еще совсем юными или же мало кому известными авторами, стремились сопрягать традиции русской классики с новыми веяниями европейской литературы и искусства, присматривались к опытам советских литераторов. Некоторые писатели, как, например, М. Горький или А. Толстой, впоследствии вернулись из изгнания, однако в целом литература русской эмиграции первой волны стала значительнейшим явлением мировой и отечественной культуры, ее неотъемлемой частью. Не случайно первым русским писателем — лауреатом Нобелевской премии в 1933 году стал И. Бунин.
Не все писатели русской эмиграции сумели сохранить и преумножить свой талант в изгнании: лучшее, что было создано А. Куприным, К. Бальмонтом, И. Северянином, Е. Замятиным и другими писателями и поэтами, — произведения, написанные на Родине.
Судьба значительной части мастеров слова, оставшихся в России, сложилась трагично. В поминальном списке русских писателей, погибших в застенках и лагерях НКВД, имена Н. Гумилева, И. Бабеля, Н. Клюева, О. Мандельштама, Н. Олейникова, Б. Пильняка, Д. Хармса и многих других замечательных авторов. В число жертв эпохи можно включить и А. Блока, С. Есенина, В. Маяковского, М. Цветаеву... Впрочем, ни репрессии, ни официальное забвение не смогли изъять из русской культуры творческого наследия лучших представителей отечественной словесности.
Картина живого литературного процесса 20— 30-х годов 20 века будет неполной без творчества писателей, искренне веривших в идеалы социалистической революции и победу коммунизма, тех, кто под гнетом идеологического диктата пытался сохранить свою творческую индивидуальность, нередко ценою свободы и даже жизни, и тех, кто вдали от родины с болью и любовью вспоминал о ней, имея полное право повторить вслед за 3. Гиппиус: «Мы не в изгнании, мы — в послании». Русская литература едина, несмотря на разделившие ее идеологические барьеры и даже государственные границы.
Судьба России в 30-е годы
В период 30 х годов, России жилось очень сложно, трудно. В 30е годы началась коллективизация, т.е. политика преобразований сельского хозяйства на основе раскулачивания и насаждения коллективных форм хозяйства. Это время стало самым сложным и драматичным периодом в судьбе русского крестьянства, оценить и осмыслить который до сих пор непросто не только писателям, но и историкам, социологам, философам. Люди не знали, что их могло ожидать на следующий день. Жили в страхе, подчинялись государству, а кто не подчинялся – тот был наказан.
В дореволюционное время в России зерновое хозяйство было хорошо развито, осуществлялся экспорт в разные страны. В годы Первой мировой и Гражданской войны сельское хозяйство было прервано, но даже после окончания Гражданской войны посевы зерна были очень маленькие. С февраля 1930 года начался процесс раскулачивания. В годы раскулачивания разразился страшный голод, умерло много людей, сократилось поголовье скота, резко снизилось производство зерна.
Семьи оказывались в безвыходном положении: не было ни денег, ни зерна. Ничего не оставалось крестьянам, как, только, спасая свои жизни, бежать из родных мест. В таком же положении оказались почти все жители Выселок.
Из истории моей семьи, я узнала несколько фактов. Мои прабабушка и прадедушка, жили в деревне в 30-е годы. У них была своя корова, лошадь, небольшой дом, в котором кроме них еще жили их дети. Семья была многодетная. Родители работали с утра до ночи, дети помогали по хозяйству. Наступило время раскулачивания, которое их не обошло. Когда правительство узнало, о том, что у них имеется корова и лошадь, они забрали и это, для них казалось, что эти люди уже богатые, если имели скот. Дети остались без молока, которое давала корова, стали намного хуже жить. Родители с ночи до утра работали, пытались сделать так чтобы их дети не остались голодными, а кулаки забрали последнее. Моя прапрабабушка, когда была маленькая, тоже жила во время раскулачивания. Она вспоминала эти годы со слезами. Когда они маленькие бегали по полю после сбора зерна, и собирали остатки колосков, зернышек, их один раз остановила милиция. Даже за то, что ты на собранном поле уже ходишь и собираешь остатки, за это уже могли посадить в тюрьму. Она помнит, что в те годы было очень много воровства. Им приходилось корову заводить в сени на ночь и привязывать её, чтобы не украли, так как держать её на улице было опасно. Несколько фактов о моих дальних родственниках я узнала, и поняла, что это было за время 30-е годы.
В 30-е гг. советская Россия вошла со сложившейся командно-административной системой руководства и начинающим укрепляться культом личности Сталина .
Последняя попытка соратников выполнить завещание вождя - снять Сталина с поста Генерального секретаря партии - была предпринята на 17-м съезде партии. Большинство голосов было отдано С.М. Кирову.
Понимая, что основная угроза его власти исходит от партийной оппозиции, Сталин уделял огромное внимание воспитанию преданных кадров. Началось создание номенклатуры. Умело формируя партийный аппарат, организуя пропаганду в средствах массовой информации, Сталин окружил себя недалекими и преданными союзниками и стал лидером тоталитарного режима. Над каждым из его соратников постоянно висела угроза обвинения в измене и замены.
Убийство любимца пролетариата С.М. Кирова в 1934 г. стало началом массовых репрессий. Уничтожались все, кто остался в живых после «красного террора», одновременно проводилась массовая чистка в партии. Было возбуждено уголовное дело против «ленинградского центра». Во главе НКВД стояли ближайшие соратники Сталина - Г.Г. Ягода, Н.И. Ежов, . Они беспрекословно убирали одного за другим политических противников вождя народов.
Позиции Сталина значительно окрепли, ему удалось поставить на руководящие посты своих сторонников (в состав политбюро были введены Микоян, Жданов; стал секретарем ленинградской парторганизации). В Москве секретарем ЦК был назначен Ежов, место генерального прокурора было отдано Вышинскому.
В 1934 г. начался обмен партбилетов, в ходе которого проверялась лояльность всех рядовых членов партии, все неблагонадежные исключались.
Из библиотек были изъяты произведения Троцкого, Каменева, Зиновьева.
5 декабря 1936 г. была принята новая Конституция «победившего социализма». В ее разработке принимали участие недавние уклонисты, в частности Н.И. Бухарин.
Конституция декларировала всеобщее избирательное право, свободу слова, собраний и союзов. Однако в ней содержались оговорки, дающие право «в интересах трудящихся» нивелировать эти декларации.
Принятая Конституция 1936 г. законодательно оформила проведение «большого террора». В Москве началась серия процессов над «главарями», «вредителями», «предателями» и «шпионами». Большинство подсудимых были ветеранами партии.
В 1936-1938 гг. к высшей мере были приговорены Каменев, Зиновьев, Пятаков, Радек, Серебряков, Сокольников, застрелились Томский и Орджоникидзе. Не выдерживая изощренных пыток и психологического воздействия, подсудимые на открытых процессах признавались «ради высших интересов партии» в несовершенных ими преступлениях.
В начале 1937 г. были арестованы Бухарин и Рыков. Началась замена старых кадров на выдвиженцев времен первых пятилеток, партсостав был обновлен на 20%.
В 1937 г. судилищем над «красными маршалами» М.Н. Тухачевским и А.И. Егоровым начались репрессии по отношению к офицерскому корпусу армии и флота. «Большой террор» уничтожил командный состав вплоть до батальонного уровня.
В марте 1938 г. состоялся 3-й Московский процесс. Группе из 21 человека (Бухарин, Рыков, Раковский, Ягода и др.) были предъявлены обвинения в убийстве Кирова, Горького и Куйбышева, заговоре, шпионаже, саботаже и т.п. Было вынесено 18 смертных приговоров. Революция продолжала пожирать своих детей.
10 мая 1939 г. 18-й съезд партии утвердил более мягкую редакцию устава партии, были осуждены чистки партии 1933-1936 гг. Сталин признался в фактах перегиба, но вина за это была возложена на местные парторганизации.
