ВЕЛИКИЙ ПАТРИОТ СИБИРИ (Жизнь и деяния Николая Михайловича Ядринцева)

Сегодня, наверное, далеко не каждый может ответить, кто такой Николай Михайлович Ядринцев, хотя в ряде сибирских городов (Новосибирск, Омск, Иркутск, Барнаул) есть улицы, названные его именем. Но в последней четверти XIX это был один из известнейших людей Сибири. Ученый, путешественник, публицист, прозаик, поэт, литературный критик, фельетонист, он очень много выступал в российской печати. Несмотря на то, что подписывался часто при этом под разными псевдонимами, читающая публика сразу угадывала его авторство по той смелости, искренности и прямоте, с которыми писал он о проблемах и нуждах своего многострадального края. Крупнейший общественный деятель Сибири своего времени Н.М. Ядринцев исключительно много сделал для улучшения ее жизни и в первую очередь для развития культуры и литературы.

Н.М. Ядринцев - коренной сибиряк. Родился он 18 (30 по н. ст.) октября 1842 года в Омске, в купеческой семье (мать его была из крепостных).

В 1851 году семья Ядринцевых переехала в Томск. Здесь Николай Михайлович учился сначала в частном пансионе, затем в гимназии. Не окончив ее, уезжает семнадцати лет в столицу, где поступает вольнослушателем на естественный факультет Петербургского университета.

Будучи студентом, Ядринцев знакомится с Григорием Николаевичем Потаниным - в будущем крупнейшим ученым и просветителем, отцом сибирской «областнической идеи». Их сближение коренным образом повлияло на всю дальнейшую судьбу Ядринцева. Потанин вовлекает его в политическую борьбу, знакомит с деятелями тайного общества «Земля и воля». Ядринцев участвует в студенческих волнениях и вместе со своим старшим товарищем он создает «сибирское землячество».

Со студенческой скамьи начинается и активная литературная деятельность Ядринцева. Первые его публикации появляются в петербургском сатирическом журнале «Искра». Это был орган революционных демократов, а сотрудничали в нем, в частности, такие сибирские писатели, как И.В. Омулевский, Н.Н. Наумов, С.С. Шашков, с которым Ядринцев быстро сошелся. В «Искре» он опубликовал серию фельетонов из сибирской жизни, в которых резко осуждал колониальную политику самодержавия, разоблачал алчность местных толстосумов, их невежество.

Тяготение Ядринцева к обличительной сатире не случайно. Этому способствовали особенности его таланта. Кроме того, с юных лет он близко к сердцу принимал передовые идеи и общественные настроения своей эпохи, запоем читая Герцена, Огарева, Чернышевского, Белинского…

В 1863 году Ядринцев вернулся в Сибирь.

Сначала жил в Омске. Работал домашним учителем. И выступал перед молодежью города с обличающими самодержавие лекциями. У местных властей вызывали они бурное негодование, и в 1864 году Ядринцев вынужден покинуть родной город и перебраться в Томск, где проживал в это время его друг Григорий Потанин.

В омских и томских газетах Ядринцев публикует острые публицистические статьи о состоянии общественной жизни в Сибири, в которых ратует за всестороннее развитие края, распространение просвещения, создание полноценной печати и журналистики. Ядринцев, однако, не замыкается только на внутренних и сиюминутных проблемах региона. Освещая сибирскую действительность в исторической перспективе, он стремится осмыслить ее в целом.

По мысли Ядринцева, в силу географического положения и этнического состава населения, Сибирь стала ареной встречи двух цивилизаций - европейской и азиатской. А результатом такого сближения должно быть взаимопонимание и братство между народами. Таким образом, Ядринцев не только не пытался обособить Сибирь, выделить из общемирового процесса, но, напротив, стремился четко обозначить ее место в нем. К несчастью, полагал Ядринцев (и не уставал повторять это в публицистических выступлениях), развитие Сибири очень мешает отношение к краю, как к отсталой колонии, лишенной политической и общественной жизни.

Позиция Ядринцева явно расходилась с официальной точкой зрения, поэтому встретила негативную реакцию властей, которая еще больше усугублялась тем, что наряду с публицистической деятельностью Ядринцев вместе с Потаниным устраивали чтения нелегальной литературы на тайных собраниях передовой томской молодежи, организовывал сбор средств в пользу ссыльных. Следствием всего этого стал арест Ядринцева и Потанина в 1865 году по обвинению в попытке создания независимой Сибири. Ядринцева отправляют сначала в омскую каторжную тюрьму, а в 1868-м этапом высылают в город Шнекурск Архангельской губернии.

Но и в ссылке творческая деятельность Ядринцева не угасает. Николай Михайлович продолжает много думать и писать о Сибири. Он активно сотрудничает с «Камско-Волжской Газетой», журналом «Дело», где публикует очерки и статьи о сибирской каторге и ссылке, которые лягут в основу его будущей книги.

В конце 1873 года Ядринцев был освобожден и уехал сначала в Петербург, где служил секретарем председателя комиссии по устройствам тюрем, а потом в Омск, где с 1876 по 1880 год служил в управлении Западно-Сибирского губернатора и энергично работал по крестьянским, инородческим и другим местным проблемам.

Годы, проведенные в неволе, дали Николаю Михайловичу богатую пищу для размышлений и послужили фундаментом к созданию его первой книги «Русская община в тюрьме и ссылке». Изданная в Петербурге в 1872 году, она стала выдающимся историческим исследованием русского тюремного быта.

В работе над этой книгой Ядринцев во многом ориентировался на Достоевского, последователем которого он не без оснований себя считал. За пятнадцать лет до него в тех же стенах, фактически в таких же условиях томился и Федор Михайлович. Трагическая участь великого русского писателя не раз ассоциировалась у Ядринцева с собственной судьбой и впечатлениями тюремной жизни. Поэтому вполне естественно, что за образец Ядринцев взял книгу Достоевского «Записки из Мертвого дома». Обе роднит автобиографизм и гуманистическая позиция их создателей, изображение острожного мира как мира безысходного горя и страданий.

Вместе с тем «Русская община в тюрьме и в ссылке» - произведение не только сугубо научное, но и художественно-публицистическое, в котором ярко проявился самобытный литературный талант Ядринцева. Органичное сочетание научности и художественности, глубокого анализа жизненных явлений и поэтической образности стали главной отличительной чертой этой книги, а в будущем и всего литературного творчества Ядринцева.

Ну а главной задачей в освещении сибирской жизни Николай Михайлович считал разрушение в сознании читателей традиционного представления о Сибири лишь как о стране снегов, морозов и острогов. Ядринцев отстаивал принципы глубоко правдивого изображения Сибири. Подчас и нелицеприятного. Чему свидетельство и его многочисленные фельетоны, высмеивающие отрицательные явления в самых различных слоях сибирского общества.

Ту же задачу всестороннего и глубоко правдивого изображения родного края ставил Ядринцев и в другой, самой крупной и значительной своей книге «Сибирь как колония».

Впервые изданная в Петербурге в 1882 году, она представляла собой, по определения самого автора, «обозрение всех главнейших местных общественных вопросов». И действительно охватывала самый широкий круг проблем Сибири, касавшихся и ее народонаселения, и ссылки, и природных богатств, и культуры с образованием, и административного управления… Приуроченная к 300-летию присоединения Сибири к России, она носила в какой-то мере итоговый характер. Ядринцев справедливо полагал, что такая книга нужна будет не только сибирякам, но и всей России.

Много внимания в книге «Сибирь как колония» уделено так называемому «областному типу» русской народности на Востоке, или, в современном нашем понимании, «сибирскому характеру», споры о котором ведутся и по сей день, а также связанной с ним проблеме взаимоотношений русского населения и аборигенов. С гневом и болью пишет Ядринцев о «расхищении естественных богатств» Сибири «наезжими людьми»:

«В настоящее время много говорят о вывозе сибирских богатств, о сбыте их вне ее пределов путем улучшения путей сообщения, но не мешает подумать и о том, к чему послужит этот вывоз при нерациональных и хищнических способах эксплуатации - к чему, как не к окончательному расхищению, истреблению и истощению последних запасов и произведений природы. Истощение это замечается на каждом шагу: это видно в выгорании лесов, в истреблении зверя, в вывозе сырья и в истощении почвы».

Сказано более ста тридцати лет назад, но как актуально звучит и сегодня!

В прямую зависимость развитие восточных окраин Ядринцев ставит от уровня просвещения и культуры, от запаса знаний: «Если бы знания и наука воодушевляли первых открывателей, если бы они обладали знанием природы, то борьба в девственной стране доставалась легче и не стоила бы многих жертв». И не случайно именно Ядринцев был в числе главных инициаторов открытия в Томске первого сибирского университета.

Большое место в книге «Сибирь как колония» уделено вопросам управления огромным регионом, особенность которого определялась, по мнению Ядринцева, тем, что: правительство во взгляде на Сибирь руководствовалось завоевательными соображениями», а сибирские наместники смотрели на вверенный им край, как «на место наживы». «Страна эта не имела и тени гражданского полноправия», - на многих примерах доказывал в своей книге Ядринцев и уповал на реформы, которые связывал с «земскими силами», способными, по его разумению, привести к благоприятному разрешению административного вопроса Сибири.

Книга «Сибирь как колония» буквально пронизана «областнической идеей». «Областничество» часто отождествляли с сепаратизмом, искусственным обособлением от единого государственного организма. В понимании же Ядринцева суть этой идеи в том, чтобы заставить обратить более пристальное внимание Центра на бедственное положение российских окраин и дать им свободно и плодотворно развиваться. Поэтому и отстаивая «областничество», Ядринцев выступал, по существу, как истинный патриот своего края, являющегося неотъемлемой частью великой России.

Вторая половина 1870-х годов в жизни Ядринцева была отмечена его активным участием в работе комиссии по тюремному вопросу и Российского географического общества. В 1878 и 1880-м годах Николай Михайлович как член Западно-Сибирского отделения РГО участвовал в двух комплексных экспедициях, с которыми посетил почти все районы Алтая, включая высокогорные. Изучал переселенческое движение, жизнь аборигенов, собирал этнографический, антропологический, ботанический материал, составлял географические карты Телецкого озера, реки Чуи и ее притоков. Позже, в 1886, 1889 и 1991 годах Ядринцев совершил новые путешествия - на этот раз в Минусинский край, где открыл развалины древней монгольской столицы Каракорум. Деятельность Ядринцева в качестве ученого-путешественника получила высокую оценку: в 1881 году Николай Михайлович был награжден золотой медалью Императорского русского географического общества.

Восьмидесятые годы девятнадцатого столетия стали для Ядринцева и едва ли не самыми плодотворными в творческом отношении. Он активно публикуется в журналах «Вестник Европы», «Русское богатство», «Отечественные записки». А в апреле 1882 года создает собственное периодическое издание - газету «Восточное обозрение», которая два десятилетия была самым передовым и авторитетным печатным органом Сибири, объединявшим вокруг себя крупные культурные и литературные силы. Правда, до 1887 года базировалась газета в Петербурге.

На страницах «Восточного обозрения» в полной мере раскрылся публицистический и литературно-художественный талант самого Николая Михайловича. Одних только его фельетонов здесь было опубликовано около двухсот! А, кроме того, еще множество очерков, рассказов и даже стихов.

Серьезное внимании Ядринцев уделял истории и проблемам сибирской словесности. Это видно из таких, например, его литературоведческих статей, как «Начало печати в Сибири», «Сибирь перед судом русской литературы» или «Судьба сибирской поэзии и старинные поэты».

И все-таки преобладающим жанром в многообразном творчестве Ядринцева был не фельетон или, скажем, рассказ, а путевой очерк. И это естественно, поскольку большую часть жизни Николай Михайлович провел в странствиях. Кроме Сибири, он объездил еще полмира: от Европы до Китая и Америки. И практически все его путешествия нашли отражения в путевых очерках, которые он подписывал «Сибирский странник» или «Странствующий корреспондент».

Литературное творчество Ядринцева вообще автобиографично. Крупицы собственной жизни и судьбы рассыпаны по многим его произведениям. Впрочем, и к «автобиографии» как к литературному жанру Николай Михайлович тоже несколько раз подступался, о чем свидетельствуют его «Детство», «Воспоминания о Томской гимназии» или «Сибирские литературные воспоминания», составляющие, по сути, главы одной честной и искренней повести о формировании юной романтической души, повести о тех обстоятельствах и условиях, которые способствовали воспитанию и бунтарского характера самого Ядринцева и его передового для своего времени мировоззрения.

Очень много в произведениях своих Ядринцев рассказывает о Григории Николаевиче Потанине - организаторе сибирского землячества в Петербурге, ученом-путешественнике, идеологе «областничества» да и просто большом своем друге, с которым на почве верности любви к Сибири надолго свела их судьба.

В 1888 году из-за финансовых трудностей и чтобы приблизить газету к сибирскому читателю Ядринцев решил перевести «Восточное обозрение» в Иркутск, куда и сам вскоре переехал. А в 1891 году он опять в Омске. В это же время вышла его третья большая работа - «Сибирские инородцы, их быт и современное положение», ставшая своего рода продолжением книги «Сибирь как колония».

Драматично, с тюрьмы и ссылки, начиналась сознательная жизнь Ядринцева, но и последние его годы оказались очень нелегкими. Николай Михайлович переживал в эту пору сильнейший идейно-психологический кризис и череду жестоких разочарований. Обнаруживается беспочвенность некоторых его надежд, связанных прежде всего с просвещением и образованием, мучает сознание собственного бессилия перед лицом общественного зла и невежества. Подливает масла в огонь и личная трагедия - в 1888 году умирает его жена, верный друг и помощник многие годы. Утрату эту переживал он особенно тяжело.

В начале 1894 года Ядринцев перебрался в Барнаул, где вступил в должность заведующего Алтайского статистического бюро, но вскоре - 7(19 по н.ст.) июня того же года Николая Михайловича не стало (есть сведения, что он покончил с собой, отравившись опиумом).

Более столетия минуло со дня смерти Ядринцева, но его подвижническая судьба великого патриота Сибири и сегодня может служить нам вдохновляющим примером.

А. Горшенин

Книги Н.М. Ядринцева:

Ядринцев Н. Художественные и публицистические произведения. Воспоминания. // «Литературное наследство Сибири». - Новосибирск, 1979. Т. 4.

Ядринцев Н. О литературе. Стихотворения. Письма. // «Литературное наследство Сибири». - Новосибирск, 1980. Т.5.

Ядринцев Н. Сибирь как колония в географическом, этнографическом и историческом положении. - Новосибирск, 2003.

О Н.М. Ядринцеве:

Раппопорт Е. Н.М. Ядринцев. // Литературная Сибирь. Писатели Вост. Сибири. - Иркутск, 1971.

Очерки русской литературы Сибири в 2 т. - Новосибирск, 1982. Т. 2.

Яновский Н. Проза и поэзия Ядринцева. // Н. Яновский. Писатели Сибири. - М., 1988.

Кудинов И. Окраина. Роман. - М., 1980.

Кудинов И. Последняя любовь Ядринцева. Очерк. // «Сиб. огни», 2004, №5.

Зеленский В. Великий радетель Сибири.. // «Сиб. огни», 2008, №1-3.

Николай Ядринцев родился в Омске, в купеческой семье. В 1851 году переехал вместе с родителями в Томск. Учился с 1854 года в Томской мужской гимназии. В возрасте 17-ти лет уехал в Санкт-Петербург, где стал вольнослушателем университета. Там познакомился с Г. Н. Потаниным и С. С. Шашковым. Принимал активное участие в основании и деятельности землячества студентов-сибиряков, в среде которых зародились идеи сибирского патриотизма. В 1862 году печатался в «Искре» и «Русском слове».

В 1863 году Ядринцев вернулся в Омск, работал учителем, совместно с Потаниным был организатором литературных чтений.

Вслед за Потаниным в 1864 году переехал в Томск, где сотрудничал в газете «Томские губернские ведомости». Опубликовал там же статьи «Сибирь перед судом русской литературы», «Этнологические особенности сибирского населения».

Арест по делу «Общества Независимости Сибири»

В 1865 году вместе с Г. Н. Потаниным, Е. Я. Колосовым, А. П. Щаповым был арестован по делу «Общества Независимости Сибири» (делу о злоумышленниках, имевших целью отделить Сибирь от России и образовать в ней республику по образцу Северо-Американских Соединенных Штатов). 2 года провёл в Омской тюрьме. Находясь в заключении, не прекращал литературных работ. Позднее написал книгу «Русская община в тюрьме и ссылке». В 1868 году был признан виновным в намерении отделить Сибирь от России и сослан в Шенкурск, Архангельской губернии.

В 1874 году получил помилование и переехал в Санкт-Петербург, где устроился секретарём к местному председателю комиссии по тюремному надзору. В 1876 году переехал в Омск, где состоял на государственной службе до 1880 года.

Экспедиции на Алтай

В 1878 году совершил первую комплексную экспедицию на Алтай как член Западно-Сибирского отдела Русского географического общества, изучал постановку переселенческого дела, собрал этнографический и ботанический материалы. В 1880 году в результате его второй экспедиции были составлены географические карты Телецкого озера, реки Чуи и её притоков, проведено много антропологических исследований. В 1881 году был награждён золотой медалью Императорского русского географического общества. Ядринцев посетил почти все районы Алтая, включая центральную и высокогорную области. Его статьи «О мараловодстве на Алтае», «Поездка по Западной Сибири и в Горно-Алтайский округ» и другие представляют научную ценность и в наши дни.

В Петербурге

В 1881 году вернулся в Петербург, где в 1882 году вышел самый значительный и актуальный труд Ядринцева «Сибирь как колония». 1 апреля 1882 основал в Петербурге газету «Восточное обозрение». В 1888 году по причине финансовых затруднений перевёл газету в Иркутск.

В литературных сочинениях тяготел к лирико-публицистическим жанрам, в частности, к путевым очеркам, которые нередко носили обличительный характер. Выступал как критик и литературовед: статьи «Судьба сибирской поэзии и старинные поэты Сибири», «Начало печати в Сибири», о творчестве Н. В. Гоголя, И. С. Тургенева, Н. И. Наумова, С. Я. Елпатьевского и др.

Экспедиция в Минусинский край

Во время экспедиций (1886, 1889, 1891) в Минусинский край и к верховьям Орхона открыл развалины Хара-Балгаса и древней монгольской столицы Каракорума, а также памятники древнетюркской письменности с дублированием тюркского текста китайскими иероглифами, что сделало возможным их расшифровку В. Томсеном.

Конец

В 1894 году, по личной просьбе, Ядринцев был назначен заведующим статистическим отделом Управления Алтайского горного округа. Прибыв в Барнаул, 7 июня из-за безответной любви будучи в состоянии аффекта, он покончил жизнь самоубийством - принял яд в доме купца Сулина. Похоронен на Нагорном кладбище в Барнауле, гранитный памятник изготовлен на Колыванской шлифовальной фабрике по проекту архитектора Шулева.

О нём

Последние дни писателя отражены в документальной повести И. П. Кудинова «Шесть дней в июле».

Родственники

Жена - Ядринцева (Баркова) Аделаида Федоровна, дочь - Доброва-Ядринцева Лидия Николаевна.

Память

Именем Ядринцева названы улицы в Омске, Новосибирске (ул. Ядринце?вская), Иркутске, Барнауле. Его имя носит село Увало-Ядринцево (Любинский район, Омская область).

Труды

• Ядринцев Н. М. Женщина в Сибири в XVII и XVIII столетиях. Исторический очерк. //Женский вестник. 1867. № 8. С. 104-123.
• Ядринцев Н. М. Из путевых писем о Сибири //Восточное обозрение. 1882. № 2. С. 47-50.
• Ядринцев Н. М. Культурное и промышленное состояние Сибири. СПб., 1884.
• Ядринцев Н. М. Общественная жизнь наших городов //Томские губернские ведомости. 1865. № 19.
• Ядринцев Н. М. Русская народность на востоке //Дело. 1874. № 11. С. 297-340.
• Ядринцев Н. М. Сибирь перед судом русской литературы //Томские губернские ведомости. 1865. № 9.
• Ядринцев Н. М. Сочинения. Т. 1. Сибирь как колония: Современное положение Сибири, её нужды и потребности. Её прошлое и будущее. Тюмень, 2000. 480 с.

“…Нет другого публициста, который бы в такой
степени сросся всеми фибрами с Сибирью,
он по справедливости мог сказать о себе – “Сибирь – это я”
Г. Н. Потанин

Ядринцев Николай Михайлович (1842-1894)

Документы по теме: Ядринцев Н.М. (библиография)

Известный публицист и общественный деятель, один из главных теоретиков сибирского областничества.

Сын купца М.Я. Ядринцева и бывшей крепостной Февронии Васильевны. Отец Николая Михайловича был знаком с декабристами А.И.Анненковым, П.Н. Свистуновым, дружен с В.И. Штейнгелем, интересовался науками, художественной литературой.

Раннее детство Н.М. Ядринцева прошло в Тобольске и Тюмени. В 1851 г. семья переехала в Томск. Три года он воспитывался в частном пансионе, затем, с 1854 г., в Томской гимназии, где подружился с Николаем Наумовым.

В 1859 г. Николай Михайлович познакомился с Николаем Щукиным, приехавшим из Петербурга и поселившимся в квартире у Ядринцевых. По воспоминаниям Ядринцева, от Щукина друзья-гимназисты «узнали впервые, что переживала Россия... Мы в первый раз услыхали о прогрессе, о человеческом братстве, о лучших стремлениях человека... На нас хлынуло все разом: европейская жизнь, история и идеи, волновавшие Европу полвека. Руссо и Вольтер, Дидро и Даламбер, Кондорсе – все для нас было ново... Мы узнали, что для России также доступно счастье, что в ней предвидится великая работа, и мы также будем иметь участие в ней, как будущие студенты и граждане...». Ядринцев стал завсегдатаем созданного Н.С. Щукиным литературного кружка. Познакомился с сосланным в Томск М.А. Бакуниным.

Николай Михайлович ушел из 7-го класса гимназии, чтобы поскорее начать учиться в Петербургском университете. Щукин дал ему рекомендательное письмо к Г.Н. Потанину.

В 1860 г. Ядринцев поступил вольнослушателем в Санкт-Петербургский университет. В сентябре 1860 г. он познакомился с Г.Н.Потаниным: «Идея сознательного служения краю, в тот момент, когда в Европейской России пробуждалось тоже самосознание, вот идея, которая легла в основу нашего сближения», – писал Ядринцев.

Будучи студентом, Ядринцев вместе с Г.Н.Потаниным организовал землячество студентов-сибиряков, участвовал в деятельности подпольной организации «Земля и воля».

В Петербурге, позже вспоминал Николай-Михайлович, «мы мечтали о счастливой будущности нового девственного края, подобно Америке и Австралии, рисовали ее в будущем... царицей Азии». Большое впечатление на него произвели лекции Н.И. Костомарова, К.Д. Кавелина, а затем и близкое знакомство с этими учеными. «... Я говорил с ними о судьбах моей родины. Тот и другой были истинными друзьями областного возрождения, разумея в нем поднятие духовных и гражданских сил всего народа», – вспоминал Ядринцев. В сентябре-октябре 1861 г. Ядринцев участвовал в студенческих волнениях.

В 1862 г. он познакомился с членами редакции сатирического еженедельного журнала «Искра». Во втором номере этого журнала за 1863 г. был опубликован очерк Ядринцева «Наша любовь к народу». Летом 1862 г. он совершает поездку с Г.Н. Потаниным по губерниям Европейской России с «этнографической целью».

В первой половине 1863 г. в Петербурге Ядринцев вместе с С.С. Шашковым создаёт прокламацию «Сибирским патриотам».

В ноябре 1863 г. Ядринцев возвратился в Омск, где вместе с Потаниным начинает заниматься общественной деятельностью: организовывать вечера, лекции, встречи, где пропагандировались идеи всестороннего развития края и необходимости открытия в Сибири университета. На литературном вечере в декабре 1863 г. Ядринцев говорил: «Без знания нет богатой страны, без знания нет свободной страны, без знания нет счастливой страны. Все это доказывает, как необходим университет...».

По свидетельству А.В. Адрианова, в Омске Ядринцев устроился домашним учителем сына жандармского полковника Рыкачева, ярого крепостника и консерватора, с которым он неоднократно вступал в споры, защищая реформы Александра II и «обнаруживая при этом сибирские патриотические тенденции».

В конце 1864 г. по приглашению Г.Н. Потанина Николай Михайлович переехал в Томск. Активно сотрудничал в «Томских губернских ведомостях». В 1865 г. появилась статья Ядринцева «Сибирь в 1-е января 1865 года», в которой он пишет: «... Наступает время, когда Сибирь должна подумать о своих интересах и своем будущем. Настает время, когда она должна предъявить права свои на цивилизацию, доставшуюся в удел всему человечеству, без климатических различий и ограничений. Пусть сибирское общество соединится от Урала до Восточного океана, чтобы создать новую жизнь Сибири. Начнет жить умственной жизнью и заботиться о своем самобытном всестороннем развитии» (Томские губернские ведомости, неофиц. ч., 1865, 18 янв.).

Ядринцев участвовал в деятельности Томского кружка: тайных собраниях, чтении нелегальной литературы, сборе средств в пользу беглым ссыльным, попытке приобрести литографию для печатания литературы и прокламаций, связях с польскими ссыльными, готовящими восстание, организации легальных лекций.

В мае 1865 г. вместе с Г.Н.Потаниным Николай Михайлович был арестован в Томске по делу «Общества Независимости Сибири», как главный его руководитель и составитель воззвания «Сибирским патриотам». Заключен в Омскую тюрьму, позже был под арестом на гауптвахте. В тюрьме он изучал вопрос о русской общине. 20 февраля 1868 г. Ядринцев был приговорен к лишению всех прав состояния и к каторжным работам на 12 лет, замененным 19 апреля ссылкой под надзор полиции в отдаленный уезд Архангельской губернии. Осенью 1868 г. он был доставлен на арестантской барже до Нижнего Новгорода, а оттуда по этапу в Шенкурск. В ссылке Ядринцев занимался литературной деятельностью, активно печатался в столичных изданиях («Дело», «Неделя»).

В начале 1872 г. Ядринцев начал сотрудничать в журнале «Азиатский вестник». В 1872 г. в Петербурге вышла книга Ядринцева «Русская община в тюрьме и ссылке», из которой следует, что областники включаются в прогрессивное движение за экономическое, административное и культурное развитие Сибири, отходя от политической борьбы. С 1873 г. публиковался в «Камско-Волжской газете». «Мы начали проводить направление децентрализаторское и идею областного провинциального возрождения», – писал Ядринцев о сути своих публикаций.

В 1875 г. в Омске по поручению генерал-губернатора Западной Сибири Н.Г. Казнакова Ядринцев составил доклад об учреждении Сибирского университета, в котором намечалось открыть четыре факультета: медицинский, физико-математический, историко-филологический и юридический для подготовки собственных специалистов и исследования природных богатств Сибири. Через год Н.Г. Казнаков пригласил Ядринцева на постоянную службу в Омск, в Главное управление Западной Сибири для изучения экономических условий жизни края. Николай Михайлович принял это предложение и начал работу над своей главной книгой – «Сибирь как колония».

В 1876 г. он с удовлетворением пишет Н.К. Михайловскому: «Областная идея, или служение народу, подвигая и возбуждая жизнь изнутри, из провинции, а не из одного центра, как ныне, находит все более почву в земцах, областных писателях и местных жителях».

В 1877 г. Ядринцев выступил одним из инициаторов создания в Омске Западно-Сибирского отдела Императорского Русского Географического общества. В 1878 и 1880 гг. он совершил экспедиции на Алтай, по материалам которых был создан труд «Сибирские инородцы: их быт и современное положение» (СПб., 1891). За путешествия ему была вручена Золотая медаль Русского Географического общества.

В 1881 г. Ядринцев переехал в Петербург. С 1 апреля 1882 г. он издавал и редактировал газету «Восточное обозрение». Одновременно начали проводиться «Ядринцевские четверги» – собрания сибиряков в столице. В 1882 г. в Санкт-Петербурге вышла книга Ядринцева «Сибирь как колония» – энциклопедическое сочинение, посвященное комплексной характеристике региона. С 1886 г. начинают регулярно выходить «Сибирские сборники» – научные и литературно-публицистические приложения к газете «Восточное обозрение». В январе 1888 г. издание газеты было переведено в Иркутск.

В 1888 г. Ядринцев совершил экспедицию в неисследованные азиатские степи, к верховьям р. Орхон, где сделал целый ряд открытий, в том числе нашел развалины древней столицы Чингисхана – Каракорума. Это открытие вызвало резонанс во всем мире. В 1890 г. об этом путешествии Ядринцев сделал доклад в Парижском географическом обществе. В 1891 г. Академия наук посылает вторую экспедицию к развалинам Каракорума, в которую вошел и Ядринцев. Событием стал выход его книги «Сибирские инородцы, их быт и современное положение» (СПб., 1891), а также второго, дополненного, издания книги «Сибирь как колония» (СПб., 1892).

В 1892 г. Ядринцев руководил в Тобольской губернии первым санитарным отрядом из студентов-медиков для борьбы с голодом и болезнями среди крестьян-переселенцев.

В 1893 г. он посетил всемирную выставку в Чикаго. 2 июня 1894 г. прибыл в Барнаул в качестве заведующего статистическим бюро.

Умер, приняв по ошибке большую дозу опия.

В 1900 г. на могиле Н.М. Ядринцева был открыт памятник с надписью «Сибиряки – писателю-публицисту Сибири». Средства на его установку были собраны по подписке по всей Сибири.

Никиенко О.Г. ,
зав. ИКО ТОУНБ им. А.С. Пушкина

В 1992 г. исполнилось 150 лет со дня рождения выдающегося публициста и просветителя, одного из лидеров сибирского областничества Николая Михайловича Ядринцева и 110 лет со времени выхода его книги «Сибирь как колония в географическом, этнографическом и историческом отношении». Она увидела свет в год празднования 300-летнего юбилея присоединения Сибири к России , четыре года спустя монографию перевел на немецкий язык и издал в Иене профессор географии и антропологии Бернского (затем Петербургского) университета Э.Ю.Петри , а в 1892 г. Н.М.Ядринцев выпустил работу вторым изданием, исправленным и дополненным .

С тех пор прошло более 100 лет, книга давно разошлась и стала библиографической редкостью. Между тем потребность в ней всегда ощущалась, история областничества неизменно вызывала большой интерес. Можно думать, что вспышки наибольшего интереса к ней приходятся на переломные моменты в истории России, связанные с революциями 1905-1907 и 1917 гг. и с бурными событиями сегодняшних дней. В такие моменты резче звучал поставленный областниками еще в прошлом веке вопрос о месте Сибири в составе Российского государства и ее взаимоотношениях с центром страны. В годы революций это находило выражение в попытках претворить в жизнь лозунг о Сибирской областной думе и автономии Сибири, а в наше время, в условиях демократизации общества и ломки командно-административной системы - в активном обсуждении проблем регионализации и места восточных районов страны в геополитической стратегии России. Идя навстречу пожеланиям отечественных и зарубежных ученых, широкого круга читателей, мы переиздаем книгу «Сибирь как колония», полностью воспроизводя ее второе издание. Надеемся, что републикация будет с удовлетворением встречена читателями.

Работая над созданием этого фундаментального труда, Н.М.Ядринцев стремился решить комплекс сложных и для его времени актуальных задач. «Наша главная цель была содействовать изучению края», - писал автор (с.35). Прежде всего предстояло исследовать заселение окраины в процессе переселенческого движения и связанную с этим возраставшую роль Сибири в истории России. Именно с этих позиций в книге рассматривается положение Сибири, ибо переселения оказывали большое влияние на многие стороны ее жизни. В связи с этим исследуется «склад народной жизни русских» в Сибири, где их характер проявлялся «оригинальнее и самобытнее», всестороннее влияние колонизации на аборигенов и протекавшие у них хозяйственные и этнографические процессы. Исследуя историю Сибири, необходимо было рассеять предубеждения, сложившиеся об этом регионе, дать картину его прошлой и современной автору жизни, «поучительную для русского общества» (с.33).

Свою задачу Н.М.Ядринцев видел не только в том, чтобы подвести «некоторые итоги» в историческом развитии Сибири в связи с 300-летием ее присоединения к России, но и познакомить российскую и зарубежную общественность «с насущными потребностями окраины, дать ответ на «немолчные запросы жизни» и направить деятельность молодого поколения сибиряков на их решение. И еще одну важную, хотя прямо и не сформулированную, задачу ставил перед собой Николай Михайлович Ядринцев - теоретически обосновать областничество как систему взглядов о месте Сибири и ее народов в составе России, сформулировать главные программные положения общественного движения в Сибири.

Для решения указанных задач использованы многочисленные и разнообразные источники. Ученый выявил и систематизировал документы столичных и местных, сибирских, архивов (отчеты воевод, губернаторов, правительственных ревизоров, служебную переписку и т.п.), изучил материалы летописных сводов, статистических сборников и многочисленных экспедиций (исторических, этнографических, археологических, географических), собрал воспоминания и данные периодической печати, проработал многочисленные сочинения ученых и путешественников. Накоплению фактического материала для книг способствовала служба в Главном управлении Западной Сибири в 1876-1881 гг. Работая столоначальником одного из отделений, а затем чиновником особых поручений при генерал-губернаторе Западной Сибири, участвуя в деятельности землеустроительной комиссии, Ядринцев имел доступ к архивной и текущей документации: указам и распоряжениям, поступавшим из высших правительственных органов, к отчетам губернаторов и генерал-губернатора, к статистическим и другим сведениям о санитарном состоянии Западной Сибири, развитии экономики, переселенческом движении, ссылке и положении аборигенов, к журналам заседаний Главного управления и его отделений. В книге мы находим ссылки на дела о продаже земель из архива Главного управления Западной Сибири (с.132), на журналы заседаний Томской казенной палаты за 1864 г. (с.149) и др. Позже А.Н.Пыпин писал об этом так: «Служба при генерал-губернаторе дала ему возможность делать статистические, экономические, этнографические изыскания, тем более, что в те же годы основан был в Омске Западно-Сибирский Отдел [Русского географического] Общества, где Ядринцев также принял деятельное участие» .

Для сбора материалов активно использовались экспедиции. В 1878 году по поручению Западно-Сибирского отдела Русского географического общества Н.М.Ядринцев выезжал в экспедицию на Алтай для изучения переселенческого движения. За успешное выполнение этой работы он был награжден золотой медалью Географического общества. Через два года состоялась вторая экспедиция на Алтай, на этот раз с другой целью: собрать сведения о положении кочевых «инородцев». В эти же годы Николай Михайлович разработал и разослал на места «Программу для изучения сельской общины в Сибири», «Программу для исследования быта инородцев» и «Программу для исследования переселений». Указанные научно-методические разработки способствовали исследованию кардинальных проблем и накоплению фактических сведений по истории Сибири.

При поддержке И.М.Сибирякова Н.М.Ядринцев организовал первый санитарный переселенческий отряд из студентов-медиков, молодых врачей и фельдшериц во главе со студентом Медицинской академии П.Г.Сущинским и весной 1891 г. выехал вместе с отрядом в Тюмень для устройства продовольственного и санитарного пунктов. Д.М.Головачев вспоминал, что «Ядринцев как опытный и знающий исследователь внимательно и серьезно изучал переселенцев путем личных отношений, опросов, разговоров с местными деятелями и администрацией» .

Во время путешествий и поездок по Сибири Н.М.Ядринцев наблюдал многие стороны ее жизни, встречался с людьми различных сословий и социальных слоев. Отсюда такой оригинальный источник, как наблюдения автора, используемые в книге. Так, например, характеризуя отрицательное отношение крестьян к частной собственности на землю, автор сослался на свои «наблюдения на Алтае» (с.132).

Деятельность публициста и ученого по созданию источниковой базы не ограничивалась годами его службы в Главном управлении Западной Сибири. Книга «Сибирь как колония» - главный труд Ядринцева, и важным источником для нее послужили «наблюдения и плоды литературных работ о Сибири», написанных автором в 60-80-е годы XIX в. В книге широко использованы ранее опубликованные труды Н.М.Ядринцева. Во втором издании монографии «Сибирь как колония» напечатан список книг и статей, изданных автором с 1864 по 1892 г. Список, насчитывающий около сотни названий, далеко не полон. В него внесены преимущественно те труды, фактический материал и выводы которых в неизменном или переработанном виде включены в книгу .

Такие включения коснулись всех глав книги и особенно посвященных ссылке, аборигенам, переселенческому движению, управлению и реформе М.М.Сперанского. В некоторых случаях об этом свидетельствуют ссылки на книгу «Русская община в тюрьме и ссылке», «Программу для изучения сельской общины в Сибири», статьи «Чувства Сперанского в Сибири», «Бродячее население Сибири», «О мараловодстве в Алтае» и др. Но чаще использование ранее опубликованных работ не оговаривалось, и о нем можно судить лишь при сопоставлении текстов. Н.М.Ядринцев скромно назвал эти работы «литературными», но в действительности многие из них представляли научные труды, основанные на архивных документах. Так, статью «Женщины в Сибири в XVII-XVIII вв.» автор написал еще в 1866 г., находясь под следствием и добившись права заниматься с архивными документами .

При подготовке второго издания книги автор значительно расширил ее источниковую основу. Во время новых путешествий по Сибири и Монголии он обследовал сибирские музеи, провел этнографическое изучение аборигенов Минусинского округа, обнаружил на Орхоне развалины Каракорума и отразил свои наблюдения в статьях, использованных при исправлении и доработке монографии .

Следует учитывать и то, что за 10 лет после первого издания в Сибири произошло немало изменений. Примерно со второй половины 1880-х годов активизировалось переселенческое движение в Сибирь, этому способствовал закон 1889 г., предоставивший переселенцам путевые пособия, ссуды на заведение хозяйства и льготы по выполнению повинностей на новом месте; в сибирской деревне ввели выборное крестьянское самоуправление и волостные суды; в составе ссыльных увеличилось число рабочих, что объяснялось ростом стачечного движения и появлением в центре страны первых рабочих организаций (Союзов); развернулось проектирование Сибирской железной дороги; состоялось открытие Томского университета и др.

Некоторые из этих событий отражены непосредственно во втором издании книги, другие предварительно освещались в статьях и очерках . Используя материал, собранный после 1882 г., автор значительно расширил книгу. По сравнению с первым изданием количество ее страниц выросло с 482 до 736, а число глав - с 11 до 16. Учитывая отсутствие «специального географического учебника о Сибири», Н.М.Ядринцев расширил раздел о природно-географических условиях и ввел новые главы о кустарных промыслах, общественной жизни городов и возникновении местной печати. В конце каждой из глав, отсутствовавших в первом издании, помещены дополнительные разделы с анализом литературы 1882-1891 гг. и выводами автора. Наряду с этим использованы новые статистические данные и прежде всего материалы обследований второй половины 1880-х - начала 1890-х годов . Усовершенствованная структура книги и ее глав дает возможность рассмотреть взгляды Ядринцева в динамике, увидеть изменения и уточнения в его оценках и выводах.

Книга Н.М.Ядринцева - фундаментальное обобщающее исследование о положении и развитии Сибири в XIX в. с обстоятельными экскурсами в ее прошлое. По широте и глубине подхода к исследуемым явлениям и процессам она может быть поставлена в ряд с такими трудами, как двухтомное «Историческое обозрение Сибири» Петра Андреевича Словцова, увидевшее свет в 1838-1844 гг. И в том и в другом исследовании обобщены предшествующие труды самих авторов и наиболее ценные работы других ученых и публицистов, широкий круг опубликованных источников. А главное - в них отражены передовые идеи того времени, Ядринцев продолжил и развил мысли «первого сибирского патриота» и «идейного отца» областничества П.А.Словцова.

«Сибирь как колония» - комплексное исследование как по тематике, так и по методам исполнения. В нем показаны природные условия, экономика, система управления, культурная и общественная жизнь региона, характеризуются различные категории населения: крестьяне, аборигены, ссыльные, чиновники и интеллигенция. В изложении Н.М.Ядринцева органично сочетаются прошлое и настоящее, история и современность. «Это - прекрасно изложенные сведения о трехсотлетнем прошлом и настоящем Сибири», - справедливо писал один из рецензентов . Не случайно книга первого издания была рекомендована для библиотек средних учебных заведений. При исследовании многоплановой тематики Ядринцев выступает как историк, экономист, этнограф, лингвист и географ. Во всех случаях он остается ученым и публицистом, а его книга, академичная по содержанию и популярная по форме, представляет синтез многолетней научной и публицистической деятельности.

Она широко используется для изучения областнического движения: его возникновения и развития во второй половине XIX в., программы и взглядов областников на различные стороны жизни Сибири, их взаимоотношений с политическими ссыльными и др. . Развернулась дискуссия, в которой центральным стал вопрос о классовой сущности областничества: одни рассматривали его как разновидность буржуазного либерализма , другие считали, что это сложное общественно-политическое движение эволюционировало от революционного демократизма 1860-х годов к либеральному народничеству и буржуазному либерализму . Высказано мнение о том, что в областничестве всегда соседствовали народническое направление, возглавляемое Н.М.Ядринцевым, и буржуазно-либеральное (лидер - Г.Н.Потанин) . Но, пожалуй, еще чаще к книге Н.М.Ядринцева как очевидца и участника многих событий обращались как к историческому источнику исследователи переселенческого движения, положения аборигенов, состояния народного образования в Сибири, колониальной политики царского правительства и других вопросов. Книга «Сибирь как колония» использовалась и как объект историографического анализа взглядов Н.М.Ядринцева . Словом, многоплановый труд дает широкие возможности для его анализа.

Мы же выделим четыре проблемы, поставленные в монографии Н.М.Ядринцева, на наш взгляд, наименее изученные в исторической литературе и наиболее актуальные в наши дни: это демографические процессы и взаимоотношение русских и аборигенов, методы хозяйственного освоения Сибири и охрана ее природных богатств, хозяйственный и культурный суверенитет Сибири, вопросы самоуправления. Но предварительно следует сказать о характеристике Н.М.Ядринцевым природных условий Сибири. Один из существенных недостатков отечественной исторической литературы послеоктябрьского семидесятилетия состоит в том, что в ней почти не учитывался такой фактор исторического развития, как природная среда. Он особенно важен для заселяемой Сибири, где переселенцы осваивали новые территории, адаптировались к другим природно-географическим условиям. Книга «Сибирь как колония» - одно из убедительных напоминаний важности этого фактора, его умелого использования при изучении исторических процессов и явлений.

Сибирь, по мнению Н.М.Ядринцева, имеет возможности в будущем приобрести «мировое значение». Для этого она располагает несметными природными богатствами и занимает выгодное географическое положение. С севера и востока ее окружают водные пространства, с юга - пустыни и хребты, а также соседство «невоинственного Китая». Поэтому Сибирь «может рассчитывать долго на мирное и безопасное существование», что отмечал еще ранее Д.И.Менделеев (с.41). Сибири, с одной стороны примыкающей к Европе, с другой - соприкасающейся с народами Азии, самой историей предназначено быть связующим звеном между двумя континентами, играть посредническую миссию, культурную и политическую. Все будет зависеть от того, насколько русское население сумеет обеспечить «гражданское развитие» Сибири, реализовать ее богатейшие возможности (с.41, 95).

Пока же богатства Сибири, ее природные условия были изучены далеко не достаточно, что связано как со слабостью научных сил (Томский университет начал действовать со второй половины 1880-х годов), так и с трудностями изучения (отдаленность, суровый климат и др.).

Сведения о природе Сибири Н.М.Ядринцев черпал не столько из книг географов или ботаников, сколько из личных впечатлений, полученных во время поездок по восточным районам страны. Он образно характеризует орографию, флору и фауну Западной, Восточной Сибири и Дальнего Востока, увлеченно и с любовью пишет о красоте Алтая, этой «Сибирской Швейцарии» и Алтайских гор («Сибирских Альпов»), Минусинской впадины («Минусинской Швейцарии»), неповторимого Байкала и величавой Ангары. С такой теплотой о природе родного края мог написать только его патриот, «истый сибиряк», как назвал Ядринцева А.Н.Пыпин .

Описание природных условий - не самоцель, автор подходит к их характеристике шире принятых в то время представлений: рассматривает естественно-географические условия в комплексе с историческими, увязывая их с деятельностью людей. Читатель узнает о путешественниках и исследователях природы Сибири, о расселении русских и аборигенов в зависимости от природно-климатических зон, о влиянии этих зон на направление потоков переселенческого движения. Во второй половине XIX в. основная часть переселенцев в Сибирь направлялась на Алтай. И это не случайно. Алтай, этот «драгоценнейший перл Сибири» (с.172), привлекал мигрантов благоприятными природными условиями: плодородием почв и хорошим орошением, относительно мягким климатом, богатством лесов и полезных ископаемых, словом, всем, что необходимо для «высокого благосостояния населения» (с.57).

Вне связи с географической средой не понять заселение окраины в процессе переселенческого движения. Направляясь в Сибирь, мигранты стремились поселиться в местах, напоминавших им природные условия мест выхода: проживавшие в лесной местности и в Сибири предпочитали подобные места, выходцы из степных районов ехали в степные и т.д. Нарушение этого принципа было одной из причин внутрисибирских миграций в поисках нужных мест поселения и даже обратного возвращения в Европейскую Россию. Как следствие этого Алтай, Минусинский округ и другие районы с благоприятными природными условиями оказались более заселены чем, например, Нарымский или Туруханский край. Медленность заселения Дальнего Востока автор объяснял его отдаленностью и весьма слабой изученностью (с.79) и - добавим от себя - недооценкой правительством этого региона.

Особенность характеристики природных условий в книге «Сибирь как колония» состоит в том, что они рассматривались под определенным углом зрения, во взаимосвязи с развитием промышленности, сельского хозяйства, транспорта и других сфер экономики. Наличие полезных ископаемых позволяло судить о возможностях развития промышленности в Сибири. К 1890-м годам здесь получили развитие преимущественно горнодобывающие отрасли и значительно слабее - обрабатывающие. Климатические, почвенные и другие условия благоприятствовали ведению сельского хозяйства в Сибири. Рассматривая ее отдельные регионы с точки зрения «хлебной производительности», Н.М.Ядринцев дал наметку сельскохозяйственного районирования. Средняя земледельческая полоса Сибири охватывала южные части Тобольской, Томской, Енисейской, Иркутской губерний и Забайкальской области, а также Приамурье. К числу наиболее хлебородных относились Алтай, Минусинский и Приамурский районы.

Южные степи представляли собой обширные пастбища, причем через Алтай и Саяны в Монголию и далее на восток от Кяхты в Маньчжурию проложен скотопрогонный тракт, интенсивно используемый. Что касается северной зоны, Березовского, Сургутского, Нарымского, Туруханского округов, Васюганской тундры, Якутии и Чукотки, то земледелие там «скудное», и Н.М.Ядринцев высказывает предположение, что оно получит развитие в будущем, когда знания и средства освоения природы расширятся (с.79, 94, 95). С географической средой непосредственно связаны кустарные промыслы, которым природа предоставляла сырье: обработка продуктов животного происхождения (скорняжный, кожевенный, ковровый, пимокатный, рыболовный, котиковый и другие промыслы), растительного происхождения (ткачество, выделка холста и сукна, деревообработка, производство растительного масла, смолокурение и т.д.), минерального происхождения (кузнечный, слесарный, обработка камня, ювелирный и т.д.).

Н.М.Ядринцев отмечает большую роль в освоении и заселении Сибири рек и озер. Они служили важным транспортным средством, источником рыбы и орошения, около них располагались населенные пункты, их энергия использовалась при устройстве водяных мельниц и других сооружений. Течение крупных рек Сибири на север, составлявшее особенность края, многократно увеличивало транспортные возможности Сибирского тракта: по рекам на север и юг доставлялись различные грузы и пассажиры, они использовались для развития торговли. По мнению Ядринцева, Азиатская Россия от Якутска и Дальнего Востока до Камско-Волжского бассейна могла быть охвачена системой водного сообщения при условии создания на волоках промежуточных каналов. С постройкой Обь-Енисейкого канала, казалось, началось осуществление этой идеи, но с сооружением Сибирской железной дороги она была забыта.

Заслуга Н.М.Ядринцева состоит в том, что он одним из первых исследовал естественно-природные условия в единстве с историческими процессами в Сибири. Блестяще раскрыв влияние географической среды, автор в некоторых случаях преувеличил ее значение. Едва ли без оговорок можно согласиться с утверждениями о том, что природные условия «дают возможность судить о будущем каждой страны», «насколько она будет обитаема» и даже «предугадать ее международные сношения». Но не вызывает сомнений общий вывод, что «Сибирь не представляет места, непригодного для жизни, как думали прежде, что условия (природные - Л.Г.) для жизни людей здесь удовлетворительны, а в некоторых местах благоприятные» (с.93-94).

Выше уже говорилось о большом влиянии естественно-географической среды на демографические процессы. В книге «Сибирь как колония» рассматриваются численность, состав и расселение различных категорий жителей, их характеристика и взаимовлияние, формирование в Сибири «народно-областного типа» населения, колонизация и переселения, а также вопрос о колонизационном значении ссылки. С 1863 по 1897 г. число жителей Сибири на территории от Урала до Тихого океана, увеличилось с 2863 тыс. человек до 5760 тыс. человек . (Я вынужден пользоваться данными переписи 1897 г., так как других, близких к 1892 г., а главное более полных и точных сведений нет.) Из общей численности населения Сибири (без Дальнего Востока) 79,2% составляли русские, 17,3% - аборигены и 4,1% - прочие (украинцы, белорусы, поляки, латыши, евреи и др.). В книге «Сибирь как колония» детально характеризуется размещение народов на территории Азиатской России. Русские проживали в земледельческой, преимущественно средней, полосе Сибири, аборигены - в различных районах, и прежде всего к северу и югу от этой полосы.

Русские делились на две крупные группы: старожилов, потомков жителей Сибири XVII - первой половины XIX вв., и переселенцев, прибывавших из Европейской России. В Сибири и на Дальнем Востоке проживало также около 870 тыс. аборигенов, составлявших более 30 народностей (без учета казахов). По переписи 1897 г. к наиболее многочисленным относились буряты (примерно 289 тыс. человек), якуты (227 тыс.) и сибирские татары, проживающие главным образом в Томской и Тобольской губерниях (53 тыс.). Группу народов тюркоязычной группы составляли алтайцы и хакасы, финно-угорской группы - манси, ханты и др., палеоазиатской - чукчи, кеты, айны и т.д. (Н.М.Ядринцев использовал другую классификацию сибирских аборигенов, выделяя уральскую, или финскую, группу и алтайскую - с.134-135).

Взаимовлияние русских и аборигенов проявлялось в различных формах, в том числе и в их смешении и образовании в Сибири особого «народно-областного» типа. Эту идею развивал еще А.П.Щапов . По мнению Н.М.Ядринцева, сближение совершалось двумя путями: при посредстве кровного родства и примеси к русским «инородческих» элементов, а также в результате восприятия самими аборигенами русского языка и образа жизни, смешения с русскими вплоть до «полного слития и исчезновения среди русской народности» (с.98). Такое смешение началось с завоеванием Сибири, чему, видимо, способствовал близкий уровень развития русских и аборигенов. Наиболее заметное сближение произошло в Западной Сибири с татарами, хантами и манси, которые фактически обрусели. Процесс смешения интенсивнее протекал в тех местах, где удельный вес аборигенов был выше. Здесь русские иногда «обынородчивались»; так, русские крестьяне, поселенные на Верхней Лене для ямской службы еще в XVIII в. фактически слились с якутами и многие утратили русский язык (с.99).

Подобное сближение Н.М.Ядринцев считал естественным и неизбежным, препятствия ему могли лишь усилить отчуждение народов и помешать положительному влиянию русских на аборигенов (с.101). В итоге в Сибири сложился новый «народно-областной тип» с особыми физическими и нравственными признаками. Физическое своеобразие проявлялось в распространении брюнетического типа сибиряков как результата помеси русских с черноволосыми аборигенами, в особом строении их дыхательных органов и желез (влияние сухого континентального климата), в крепком физическом строении (приземистые и коренастые с чутким слухом и зоркостью хороших охотников) и т.д.

В числе духовно-нравственных качеств сибиряков Н.М.Ядринцев называет гордость за свой народно-областной тип (в отличие от переселенцев - «рассейских»), восприимчивость к новшествам и неожиданным зрелищам, предприимчивость в предпринимательстве, преобладание материальных интересов над духовными, индивидуализм, склонность к независимости и равенству, простору и воле, стремление к наживе. Сибиряки, по мнению А.П.Щапова, приводимому в книге, менее, чем жители центра страны, чтут русскую старину, мало помнят Ермака (кроме Тобольской губернии). Отмечена и тяга к спиртному значительной части населения, чему способствовали, считает Н.М.Ядринцев, холода и относительная зажиточность (с.106-116, 444-445). Процесс смешения русских с аборигенами, замечает автор, еще не завершился, скорее «заметно стремление» к образованию «однородной и несколько своеобразной областной народности» (с.101). Это «стремление» связано не только с метисацией и восприятием русскими «инородческой» крови, но и с климатом, новой для переселенцев природой Сибири (с.101-102).

Если Н.М.Ядринцев писал о незавершенности процесса смешения и рассматривал его не более как тенденцию развития, «стремление» к образованию областной народности, то более поздние областники и, в частности, П.М.Головачев, уже не делали оговорку о «стремлении» и незавершенности процесса, а писали о реальном существовании сибирской народности и ее особых свойствах . Такая категоричность в общем-то объяснима. Положение о существовании особой сибирской народности являлось важной теоретической посылкой в трудах областников. В условиях критики сибирского областничества в начале XX в. и сдержанного к нему отношения широких масс (если не сказать - равнодушия) понятно желание самих областников упрочить теоретический фундамент их концепции.

Как же оценивать идею Н.М.Ядринцева об образовании в Сибири особого «народно-областного типа»? В 1960-1964 гг. Институт этнографии АН СССР провел в Сибири пять научных экспедиций по антропологическому изучению русского старожильческого населения. Обследовали примерно 4500 мужчин и женщин: русских старожилов по Ангаре и Енисею, потомков забайкальских казаков, ононских и кударинских, алтайских и забайкальских старообрядцев, переселившихся из Белоруссии, бухтарминских старообрядцев («кержаков»). Сравнение этих групп с населением европейской части страны проводилось по 16 признакам, таким, как: частота факторов крови, наиболее употребляемый показатель, длина тела и головы, цвет волос и радужины, высота и ширина носа, скуловой диаметр и др. В 1967-1969 гг. антропологический отряд Института этнографии продолжил работу в Сибири. Используя метод определения суммарного сходства количественных признаков, предложенный Л.Пенрозом , исследователи сравнили русские сибирские группы между собой и суммарным русским типом (Г.М.Давыдова), рассмотрели характеристики местных групп Забайкалья, Якутии, Заполярья и группы старожилов Енисея (В.В.Бунак).

Исследования показали, что подавляющая часть русского населения различных регионов Сибири не знала смешения с аборигенами и последние не оказали большого влияния на формирование его типа. При разнообразии взаимоотношений русских и аборигенов это не исключало формирования небольших метисных групп в отдельных районах Сибири: на юге лесостепной полосы Западной Сибири татарское население влилось в русскую этническую среду; в Забайкалье образовались смешанные группы русских, бурят и эвенков (ононские и кударинские казаки); в Якутии и на северо-востоке Сибири малочисленные группы русских поселенцев слились с якутами и эвенками; на Крайнем Севере, в низовьях Лены, Яны, Колымы и Индигирки сложились мелкие смешанные группы русских с якутами, эвенами и юкагирами. Эти метисные группы, объединенные отдельными общими признаками, при сравнении с антропологическими вариантами Европейской России можно рассматривать как особый областной тип русских, имеющий несколько подтипов. Сказанное подтверждает правильность осторожного подхода Н.М.Ядринцева, писавшего о незавершенности процесса смешения, его нешироком распространении.

Что же касается климата, Николай Михайлович переоценивал его роль в образовании областного типа русских: климатические факторы не имели непосредственной связи с соматическими особенностями сибиряков. Характерные для неметисированных сибиряков преимущественно коренастое сложение при среднем росте и, возможно, сравнительно большая ширина лица, объясняются влиянием русского населения Архангельской, Вологодской, Пермской и других губерний северо-востока страны, откуда в XVI - первой половине XIX вв. шла основная часть переселенцев в Сибирь (для них характерна сравнительно большая ширина лица). Указанные признаки могли сложиться как приспособление к большой затрате физических сил, необходимых для освоения новых земель в условиях Сибири .

Некоторые физические и духовно-нравственные признаки сибиряков, названные в книге «Сибирь как колония», небезупречны с точки зрения их обоснованности, степени распространения. Остается неясным, являются индивидуализм или непочтение к старине всеобщими признаками сибиряков или присущи отдельным слоям населения, некоторым категориям лиц? В характеристике духовного облика сибиряков не удалось избежать противоречий. В одном месте указано, что по сравнению с жителями Европейской России сибиряк более «первобытен», «ум его менее развит и гибок» (с.106), в другом утверждается нечто противоположное: «вообще сибирское крестьянство по привычкам и развитию стоит выше своих собратий в Европейской России» (с.112), цитируются слова Екатерины II о том, что «сибиряки умны, любознательны и предприимчивы» (с.103).

Рискуя вызвать недовольство читателя за пространное цитирование, для сравнения приведу характеристику, которую дает сибирякам-старожилам современный этнограф и антрополог В.В.Бунак: «Характерные черты сибиряка - настойчивость в выполнении поставленных задач, осмотрительность в решениях, отсутствие поспешности в действиях, но без следов вялости, хорошая ориентировка в обстановке, ровное настроение без склонности к повышенной чувствительности. Телосложение старожила по преимуществу коренастое, но не в резкой степени, невысокий рост, умеренно широкое туловище, отсутствие склонности к большому жироотложению, даже в старшем возрасте. Может быть, этим особенностям склада обязаны сибирские военные соединения той известностью, которую они приобрели в двух великих европейских войнах <...>. Плотное сложение, так же как и сильный, но не очень быстрый характер, - таковы особенности формировавшегося в течение десятилетий русского населения Сибири». Этот тип преобладающей части старожилов, отмечает автор характеристики, «одинаково описывается разными наблюдателями» .

Со смешением народов тесно связан исследуемый Н.М.Ядринцевым «инородческий вопрос». Его суть он сводил к предупреждению вымирания аборигенов, подъему их экономики и культуры, соблюдению законности и гражданского равноправия народов, обеспечению духовного развития и просвещения. Из них «самым капитальным» автор считал вопрос о вымирании аборигенов и уменьшении их численности, общий «всем расам», покоренным «более сильными и многочисленными» народами (с.137). В подтверждение названы цифры о сокращении численности камчадалов, аборигенов в Березовском, Нарымском и Туруханском краях, причем по Нарыму сведения даны за 60 с лишним лет (1816, 1832, 1869, 1878 гг.). Определяя вымирание как факт «несомненный», автор оговаривается, что этот процесс охватывает не все народы, «исключение составляют, по-видимому, пока южные кочевники - буряты, киргизы, калмыки» (с.141).

Вымирание - прежде всего «результат безысходных окружающих обстоятельств, ухудшения экономического положения и беспомощной жизни инородцев» (с.147). Выход виделся в подъеме экономики и культуры, предоставлении аборигенам гражданских прав и защите их от насилия и грабежа. Главным же путем решения «инородческого вопроса» Н.М.Ядринцев считал доступ «инородцев» к образованию и науке (с.161-162). Отмечая положительное культурное влияние русских на народы Сибири, он осуждает акты насилия со стороны землепроходцев Хабарова (на Амуре) и Павлуцкого (на Камчатке), торговый грабеж и спаивание аборигенов, оттеснение их в менее благоприятные районы (с.144-145). Замечу, что взаимоотношения русских и аборигенов были сложными и многоплановыми: наряду с завоеванием и насильственным присоединением известны случаи добровольного вхождения народов в состав России или мирного ненасильственного присоединения, в деятельности царского правительства имелись и позитивные моменты. Представители администрации, рассматривая ясачных людей как главных поставщиков пушнины, запрещали переселенцам захватывать их охотничьи угодья. Спорным является категорическое утверждение о том, что устав М.М.Сперанского 1822 г. по управлению народами «решительно не привился» в Сибири и быт инородцев остался прежним, «если не в худшем виде».

Но в главном Н.М.Ядринцев безусловно прав: положение малочисленных народов было тяжелым, некоторые из них уменьшались количественно. Это уменьшение имело свои особенности. Во-первых, одни народы численно сокращались (см. с.137-139), другие, более крупные - росли (казахи, буряты, якуты), увеличивалась и общая численность аборигенного населения в Сибири. В начале XVIII в. русских насчитывалось 312 тыс. человек, аборигенов - примерно 216 тыс., в 1852 г. - соответственно 2712 тыс. и 583 тыс. и в 1897 г. - 4890 тыс. и 822 тыс. (без Акмолинской области) . Эти данные, как видно, не показывают абсолютного уменьшения численности населения. Следовательно, необходимо различать тенденцию к вымиранию отдельных малочисленных народов и общий количественный рост аборигенов. Во-вторых, сокращение и отдельных малочисленных народов не было постоянным и непрерывным, а чередовалось с подъемами. На Дальнем Востоке насчитывалось коренных жителей: в 1881 г. - 13,2 тыс., в 1892 г. - 16,5 тыс. и в 1897 г. - 17,9 тыс. человек. Это не исключало колебаний числа ненцев, хантов и других, но в целом во второй половине XIX в. происходил общий количественный рост аборигенов, за исключением 1860 г., когда из-за эпидемии оспы и холеры абсолютная численность их уменьшилась. Количественное сокращение коренного населения зафиксировано в XX в.: в 1912 г. оно насчитывало 17,2 тыс. человек, в 1916 г. - 16,9 тыс., что объяснялось невниманием властей к нуждам аборигенов, их уходом в отдаленные районы в связи с наплывом переселенцев .

Возникает вопрос, действует ли тенденция, выявленная Н.М.Ядринцевым, и сегодня, у каких народов она могла перерасти в постоянно действующую, а у каких происходит медленный рост (при некоторых колебаниях), близкий к стагнации и характерный для всех племен охотников, рыболовов и скотоводов-оленеводов тайги в сравнении с окружающими земледельческими народами. Далее, каковы причины этих процессов, факторы, ускоряющие и препятствующие их течению, формы проявления (у различных народов они могут быть разные). Для ответа на эти и другие вопросы необходимы разнообразные источники и прежде всего статистические (в частности, материалы всеобщих переписей), проверенные на полноту, достоверность, сопоставимость, и их тщательный анализ с участием демографов, социологов, этнографов и, возможно, других специалистов. Такое специальное исследование давно назрело.

Большое место в демографических процессах Сибири занимали колонизация и переселения, характеризуемые Н.М.Ядринцевым в особой главе. Отмечу лишь новое в исследовании этого вопроса. Переселенческое движение он знал не только по материалам правительственных органов или данным учета в Тюмени и Сызрани, но и по личному участию в его организации: работал в государственной комиссии экспертов о переселенцах, куда представил «Записку о колонизации Алтая», обследовал переселенческие партии в Тобольской губернии, а с созданием в 1894 г. Переселенческого управления, уже после выхода второго издания книги, возглавил статистическую партию по обследованию переселенцев в Западной Сибири. В.Крутовский в своих воспоминаниях писал, что Ядринцев «изучал переселенческое дело в Сибири и Америке» . В мае - июле 1893 г. он ездил в США для изучения процесса переселений и знакомства со Всемирной выставкой в Чикаго и по итогам этой поездки 13 ноября 1893 г. выступил на многолюдном заседании Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии в Политехническом музее с блестящим докладом «Переселенческое дело в Сибири и в Североамериканских штатах». В своих воспоминаниях очевидец событий В.В.Богданов оценил доклад как «большой триумф замечательного сибиряка». Николай Михайлович задумал книгу «Сибирь и Америка» и приступил к написанию работы «Путешествие в Америку. Очерки из жизни и истории европейских колоний» . Располагая большим фактическим материалом, Н.М.Ядринцев впервые столь детально охарактеризовал колонизацию и переселение с демократических позиций. В его книге нет дефиниций этих понятий. Я понимаю под колонизацией процесс заселения и освоения Сибири, в котором участвовали не только переселенцы, но и жители Сибири, горожане, крестьяне-старожилы, казаки и аборигены. Переселенческое движение связано с притоком переселенцев. В том и другом процессах большую роль играло государство.

Н.М.Ядринцев различал колонизацию правительственную и вольнонародную. «Заселение Сибири есть продукт двух сил - государственной и вольнонародной», - писал он (с.180). Народную колонизацию публицист и ученый считал центральным процессом истории Сибири и в заселении ее видел заслугу народа, памятник его творчеству . Николай Михайлович, высоко оценивая колонизационные способности русских, отмечал «предприимчивость и смелый ум русского колониста». Он развивал всегда актуальную мысль о том, что успешное заселение и освоение Сибири возможно лишь в условиях дружбы и взаимопомощи русских и аборигенов: «Колонизация есть союз народов, а не разъединение их» (с.494, 500, 501, 503). Государственная колонизация преследовала задачи покорения «инородцев» и взимания с них ясака («военная колонизация»), насаждения казенной и кабинетской собственности на землю и обложения крестьян податями за пользование землей («казенная колонизация»), развития горнометаллургической и золотой промышленности, приносивших большие доходы государству («промышленная»), проведения торгового грабежа русских и особенно аборигенов («торговая колонизация») - (с.166, 167 и др.).

Ядринцев одним из первых отметил, что противоборство правительственной и народной колонизации, «двух традиций», как он их назвал, составляло главное содержание истории освоения Сибири. В этой борьбе правительство взяло верх и стало опекать и регулировать колонизацию Сибири, сдерживать переселения в угоду помещикам. Требование свободы переселений Николай Михайлович рассматривал как борьбу против одного из пережитков крепостного права (с.180-182).

Н.М.Ядринцев оценивал колонизацию и переселенческое движение как «весьма важный акт народной, экономической и государственной жизни» (с.195). Переселения имели «врачующее и исцеляющее значение» для сотен и тысяч переселенцев, ибо благодаря многоземелью они заводили в Сибири хозяйство более крепкое, чем на родине (вывод, который примерно до 1960-х годов игнорировался в советской исторической литературе), и в отдельных случаях даже превосходили старожилов по некоторым показателям хозяйственной состоятельности (с.194-195). Отмечая «благодетельные последствия колонизации для переселяющихся», Ядринцев сумел увидеть их «весьма выгодные результаты для окраины» (с.195), что проявилось в начале XX в., когда Сибирь, благодаря массовому притоку переселенцев, по уровню скотоводства, развитию маслоделия, степени применения машин вышла на одно из первых мест в России. Увеличение русского населения в Сибири в процессе массовых переселений способствовало росту их положительного влияния на аборигенов.

Избегая идеализации переселений, автор показал огромные трудности, с которыми сталкивалось большинство переселявшихся: острая нехватка средств, смертность в пути, большие долги и кабала у зажиточных старожилов, высокие недоимки и т.д. Программа мероприятий, предложенная Н.М.Ядринцевым и направленная на совершенствование процесса переселений, предусматривала снятие каких-либо запретов или ограничений переселенческого движения и его свободное развитие; государственную помощь переселенцам: выдачи ссуд и пособий, создание переселенческого фонда денежных средств, предоставление отъезжающим информации о Сибири, путях движения и т.п.; общественную помощь новоселам, благотворительность, деятельность Общества вспомоществования в Петербурге и его отделений на местах; четкую и рациональную организацию переселений: открытие переселенческих контор в местах вселения, заготовку колонизационного фонда земли и др. (с.195-196). Многие эти мероприятия были осуществлены в конце XIX - начале XX веков.

Известное влияние на демографические процессы в Сибири оказывала ссылка. У многих людей, особенно за рубежом, со ссылкой ассоциируется само понятие «Сибирь». Это, конечно, далеко не так. Н.М.Ядринцев, выступивший против подобного отождествления, писал, что в Сибири «не одно сборище преступников, но довольно давно уже вполне сформировавшееся гражданское население и место для жизни полноправных граждан» (с.198). Под этим углом зрения, датируя начало ссылки XVI веком, он подсчитывает число сосланных с 1823 г., когда начался их точный учет, по 1888 г. (около 785 тыс. человек), характеризуя виды ссылки (каторга, на поселение, водворение, высылка на житье, в административном порядке), и одним из первых в литературе приходит к выводу о незначительной роли ссылки в увеличении численности населения Сибири. В связи с этим Ядринцев характеризует расселение ссыльных по губерниям, их состав по полу и возрасту, положение: мало женщин, много пожилых, запрет ссыльным вступать в брак, распространение среди них проституции (с.199-205).

Последующие специальные исследования подтвердили правильность выводов Н.М.Ядринцева о небольшой роли ссылки в заселении окраины. Причем в XVII-XVIII вв. она оказывала заметное влияние на механический прирост населения, а после 1861 г. и особенно в начале XX в. - незначительное. В 1897 г. в Сибири и на Дальнем Востоке находилось около 300 тыс. ссыльных, что составляло 5,2% всего наличного населения. В большинстве в своем ссыльные - одинокие мужчины, которые, не имея средств для существования, бродяжничали, занимались сбором подаяний, жили за счет случайных заработков и т.д. Из 300 тыс. человек оседлых насчитывалось только 10%, а закреплялось на постоянное жительство около 2% . Многие, отбыв срок, возвращались домой.

Н.М.Ядринцев поставил вопрос о взаимоотношениях местных жителей, прежде всего крестьян, и ссыльных. Зажиточные хозяева, нанимая бесправных и беззащитных поселенцев, нещадно их эксплуатировали и даже могли убить, чтобы избежать оплаты за работу. Ссыльные уголовники отвечали неприязнью. Делая побеги, они становились бродягами и, скитаясь, совершали воровство, поджоги и другие преступления. Сибирская ссылка немыслима без бродяжничества, в некоторых районах беглые составляли до половины всех ссыльных. К сказанному Н.М.Ядринцевым можно добавить, что отношения ссыльных и местного населения не исчерпывались неприязнью. Среди бродяг далеко не все были уголовниками. К нищим крестьяне относились с участием, подавали милостыню и предоставляли ночлег. В книге «Сибирь как колония» не освещен вопрос и о взаимоотношениях жителей с политическими ссыльными. Они строились на другой основе и нередко проявлялись в виде педагогической, медицинской и другой помощи со стороны «политиков», а население отвечало на это помощью и поддержкой.

Н.М.Ядринцев всесторонне обосновал необходимость отмены ссылки. Обосновал с точки зрения экономической: ссылка одного человека в Сибирь обходилась государству в 50 рублей плюс стоимость строительства и содержания тюрем, охраны и штата чиновников, подводная повинность крестьян на перевозке ссыльных (с.228-231). Обосновал и с политической стороны - сознавая неэффективность ссылки и под давлением требований населения, центральная и местная администрация приступила к обсуждению проектов переустройства и реформы ссылки. Началась широкая дискуссия в печати, в которой активную речь сыграл и Н.М.Ядринцев, принимавший участие в разработке проектов реформы ссылки (с.236). Он показал, что ссылка изжила себя и с международной точки зрения, от нее отказались в Великобритании и Нидерландах.

Говоря о морально-нравственной стороне вопроса, Ядринцев писал, что «растлевающее влияние ссылки неисчислимо» (с.238). В рецензии на книгу «Сибирь и каторга» Н.М.Ядринцев отметил, что ее автор С.В.Максимов объяснял неэффективность ссылки «порчей» заключенных в тюрьмах, хотя действительная причина «в самом способе наказания», которое приносит больше вреда, чем пользы . Этот вид наказания не оправдывал себя ни с экономической, ни с юридической, ни с любой другой стороны. Вывод Ядринцева непреложен: уголовную ссылку необходимо отменить, что наряду со свободой колонизации будет благодеянием для Сибири (с.245).

Крупная заслуга Н.М.Ядринцева состоит в том, что он впервые поставил вопросы о методах хозяйственного освоения Сибири и охране ее природных богатств. «Что касается способов разработки естественных богатств Сибири, то мы не только не обогатились здесь, не только не положили основания прочной промышленности, а напротив, умалили и истощили производительность края» (с.256). С учетом этого Н.М.Ядринцев выделял периоды в освоении окраины: звероловческий (XVII в.), характеризуемый истреблением ценных пушных зверей; горнозаводской (XVIII в.), когда на кабинетских и казенных горных заводах использовался труд подневольных крестьян и ссыльных; золотопромышленный (до 60-х гг. XIX в.) с присущей ему хищнической добычей благородного металла; и земледельческо-скотоводческий, который отмечен вывозом сырья и торговой эксплуатацией края. Характеризуя заселение Сибири, Н.М.Ядринцев писал, что колонизация, особенно правительственная, нередко строилась «на расхищении естественных богатств и запасов природы и на истреблении лесов». В земледельческой полосе, на юге Сибири, уже к 80-м гг. XIX в. заметно «оскудение лесов». Западные округа, как Курганский, «страдают безлесьем», во многих районах «тайга беспрестанно горит». В результате истребления лесов участились засухи, высыхание озер и рек, уменьшились возможности защиты полей от ветров. «Зверь исчез и удалился на восток», что связано с «беспощадным истреблением» его и, в частности, с незаконными приемами охоты на соболя (с.251, 256-257).

Хищнические методы использовались и в горных промыслах. «Гоняясь за фунтом лишнего содержания, золотоискатели снимали золото только сверху, а остальное погребали в отвалах». Как следствие этого - сокращение добычи даже в наиболее богатых Витимско-Олекминских приисках. Н.М.Ядринцев отметил элементы хищничества и в экстенсивном ведении сельского хозяйства: при расчистке полей лес безжалостно вырубался, участки использовались без каких-либо удобрений до полного истощения и т.п. А вывод звучит сурово и предостерегающе: «Истощение это замечается на каждом шагу: это видно в выгорании лесов, в истреблении зверя, в расхищении металла, в вывозе сырья без возвращения земле ее производительной энергии и в истощении почвы» (с.266). Конечно, сто лет назад еще не шла речь об экологическом бедствии, но прислушайся мы вовремя к предостережению демократа-патриота, мы бы не оказались перед этим бедствием сегодня.

В нашей исторической литературе утвердился стереотип, согласно которому на счет господствующих классов относилось хищничество в использовании природных богатств Сибири, а на счет трудящихся - забота об их сохранении. Действительность была сложнее этого стереотипа. Ядринцев, глубоко любивший свой народ и показавший его подвиг по освоению Сибири, не отступил от принципа правдивости и отметил участие народных масс в хищническом использовании богатств окраины, браконьерство «кочующих авантюристов». Доведенная до крайности, эта мысль ошибочно звучит у С.С.Шашкова, видевшего у сибиряков только одну цель - наживу любыми средствами. Главным виновником пороков он считает «сибирское общество», администрация лишь отражала его нравственный облик . Ядринцев, избежав этой крайности, отмечал радение крестьянских общин, промысловых артелей и аборигенов о природе.

Но, пожалуй, центральное место в книге «Сибирь как колония» занимает положение о вреде излишней централизации, колониальном характере экономики и выкачивании средств, о важности хозяйственного и культурного суверенитета Сибири. Основополагающим в концепции Н.М.Ядринцева и областничества в целом был тезис о Сибири как о колонии в полном смысле этого слова, то есть в географическом, этнографическом и историческом отношении, как сформулировал Н.М.Ядринцев. Значительно позже, разъясняя понятие колонии, Г.Н.Потанин писал, что Сибирь присоединили к России уже после образования Российского государства (с этим связывали исторические аспекты понятия - Л.Г.), в ней проводилась колониальная политика , существенно влиявшая на этнографические процессы. На наш взгляд, Сибирь в целом во второй половине XIX - начале XX вв. являлась колонией в экономическом смысле слова и только аборигены испытывали не только экономический, но и политический, национальный гнет. Как экономическая колония Сибирь имела свободные земельные пространства, заселяемые переселенцами из Европейской России, специализировалась на производстве сельскохозяйственной продукции, а также минерального сырья, получая в обмен на них промышленные товары из центра страны, что и обусловило экономическую зависимость окраины.

Мысль о колониальном положении Сибири высказывали еще декабристы, но только Н.М.Ядринцев впервые раскрыл это понятие на фактическом материале, показал главные направления колониальной политики российского правительства и ее отрицательное влияние на развитие Сибири. Царское правительство, купцы и предприниматели смотрели на нее как на холодную кладовую, набитую богатствами, и всю экономическую стратегию строили на хищническом использовании этих богатств. Вначале из Сибири выкачивались меха, потом ухватились за добычу драгоценных металлов: серебра (в первой половине XIX в. только Алтайский горный округ давал его больше, чем Англия, Франция, Пруссия, Швейцария и Бельгия вместе взятые), затем - золота, и уже к концу XIX в. Сибирь поставляла до 9 /10 российской добычи его. Со строительством Сибирской железной дороги и ростом переселенческого движения из Сибири стали вывозить масло, хлеб, мясо, кожи и другие продукты.

Все это мало что давало самой Сибири, при однобоком развитии сырьевых отраслей она не имела сколько-нибудь сильной обрабатывающей промышленности, экономические интересы ее населения, особенно аборигенов, нарушались. В 1870-1890-е годы в Сибирь поступали костромские ситцы, шадринские пряники, нижнетагильские сундуки, чердынские точила, деревянные изделия из Нижнего Новгорода и т.п. «Сущность производительности Сибири и характер ее обмена, - писал Н.М.Ядринцев, - в сбыте собственных сырьевых продуктов и приобретении всего, до мельчайших подробностей хозяйства, привозного из Европейской России» (с.273). Среди ввозимых товаров первое место занимали ткани - бумажные, льняные, шерстяные и шелковые; в 1882 г. они составили 64% всего ввоза, в 1890 г. - 57,4%. На долю металлов и изделий из них приходилось 8-9%. Причем некоторые товары, например, металлы, кожи, лес, воск и другие, Сибирь ввозила, но уже в переработанном виде, уплачивая комиссионный процент и двойной тариф за провоз.

По словам Н.М.Ядринцева, сырье в Сибири покупалось «по самой низкой цене, почти за бесценок, а привозные - втридорога». В итоге сибиряки затрачивали на ввозимые товары сумму в шесть раз большую, чем получали от вывоза. Только на вывозе стеарина и покупке изготовляемых из него в Европейской России свечей Сибирь ежегодно теряла 60 тыс. рублей. Еще более неравный, неэквивалентный характер носила торговля с аборигенами. Это дало Н.М.Ядринцеву основание писать о выкачивании средств из Сибири, ее зависимости. Сложившуюся ситуацию он определял таким выражением, как «бесцеремонная нажива на Сибири», «мануфактурная эксплуатация» (т.е. связанная с выгодной продажей тканей, в более широком смысле - эксплуатация Сибири как рынка сбыта). От нее, считал Н.М.Ядринцев, страдали «рабочий и земледельческий классы Сибири, а с ним - все звероловы и скотоводы, русские и инородцы», на них «обрушиваются все невзгоды» (с.273, 274, 275-277).

Народные средства выкачивались из деревни, из сельского хозяйства. Для этого использовалась система налогов, податей и повинностей. В конце XIX в. с сибирских крестьян взимали оброчную подать за пользование землей, земские платежи на содержание губернских и уездных учреждений, ведавших крестьянскими делами, больниц, приютов, богаделен и т.д.; волостные и сельские сборы, которые расходовались на нужды крестьянского управления, платежи на страхование церквей, школ, больниц и других общественных зданий.

Наиболее изнурительными для крестьян были натуральные повинности: дорожная (содержание и ремонт дорог, мостов, переправ), гоньбовая (предоставление лошадей должностным лицам), караульная, этапная (сопровождение ссыльных), тушение пожаров в казенных и кабинетских лесах. Вся история податной системы характеризуется борьбой крепостнического государства, стремившегося взять с крестьян как можно больше, и активным сопротивлением крестьян. Это напоминало перетягивание каната, в котором верх брало государство. В XVII в. крестьяне Сибири обрабатывали в пользу казны одну десятину из пяти (так называемая десятинная пашня), в начале XX в., по подсчетам областника Н.Н.Козьмина, расходы на уплату податей составляли 43% от дохода крестьянского хозяйства .

Всего же в конце XIX - начале XX вв. в виде прямых податей, арендных и тарифных платежей, не считая косвенных налогов и питейных сборов, государство изымало из сельского хозяйства Западной Сибири до 40 млн руб. ежегодно, что сдерживало его развитие . Но и при этом условии крестьянство в Сибири было зажиточнее, чем в центре страны.

Н.М.Ядринцев рассматривал хозяйственную самостоятельность Сибири в составе России как экономическую базу для создания демократического самоуправления. Особенности управления Сибирью он видел в колониальном характере (усмирять «инородцев» и удерживать завоеванные земли), в сочетании хозяйственных функций с внешнеполитическими ввиду пограничного положения края, в его отдаленности. Отсюда необходимость самостоятельно решать дела на месте и в то же время строго надзирать за ними из центра. В борьбе этих двух начал и заключалась вся история управления в Сибири (с.345). Расширение полномочий для решения вопросов на месте рождало произвол и массовое взяточничество, ярко показанные в книге на примере правления губернатора И.Пестеля, а централизация и жесткий контроль сверху - бюрократизм и волокиту. Скандалы («конфузии»), связанные с разоблачением местных правителей-сатрапов, повторялись, управление же не улучшалось. С.С.Шашков метко определял состояние управления в Сибири как «административное бесправие» .

Попытка М.М.Сперанского вырваться из заколдованного круга - ограничить власть губернаторов советами из чиновников, часть которых избиралась на месте, установить власть закона и гласность управления - не привела к желаемым результатам. «При нем было получше, - говорили сибиряки о реформе Сперанского, - а там опять все пошло по-старому» (с.379). По мнению Ядринцева, систему управления можно было преобразовать путем отделения военной власти от гражданской, а судебной - от административной, устранения колониального характера управления, введения законности и гласности, развития земских и общественных структур.

Но главное - автономия, территориальное самоуправление Сибири в составе России. Без этого невозможна хозяйственная самостоятельность провинции, так как далекий центр не может знать всех нужд огромной окраины. При этом Н.М.Ядринцев опирался на земскую областную теорию А.П.Щапова, который ратовал за федеративное устройство будущей России. Афанасий Прокопьевич выступал против чрезмерной государственной централизации, отрицавшей существенное значение областей «как разнообразных органов в составе и развитии целого политического организма - всего народа» . Общину он рассматривал как основу «вольно-народного самоустройства», «первый круг мирского земского строения» . Развивая идеи Щапова, Ядринцев писал: «Без развития местной жизни и самодеятельности и без уразумения отношений частного к общему невозможно правильное развитие общества». Централизация, считал Ядринцев, дело прошлое, «провинция - будущее». Вывод мотивировался тем, что «провинция есть главная масса народа, которой принадлежит все» .

Предоставление провинциям большей самостоятельности обеспечит их успешное развитие, что послужит на благо всего государства. Свои идеи о взаимоотношениях центра и областей Н.М.Ядринцев развил на страницах «Камско-Волжской газеты», журнала «Отечественные записки», редактировавшегося М.Е.Салтыковым-Щедриным, и других изданий. Проявляя широту подхода, он изучил проблему централизации и децентрализации в различных странах Европы. Применительно к местным условиям вел речь не только о Сибири, справедливо считая, что вопрос о провинции - это вопрос о судьбах народа, миллионов людей, живущих в различных областях России. Разделяя идею автономии Сибири в составе России, Николай Михайлович отверг обвинения в сепаратизме. «Сепаратизм, - писал он, - термин, взятый из чужой истории, посторонний нам, в силу бессмысленного употребления стал словом клеветы для всякой местной привязанности. Собственно этот термин никогда не имел даже смысла в применении к русской жизни» .

Не уставая пропагандировать «важность провинциального и областного возрождения», Ядринцев был огорчен тем, что эти идеи «так туго понимались в столице», что «слабо проявлялась вообще областная идея и областное единение в Европейской России». Он объяснял это тем, что господствующие идеи централизации наложили наследственную печать на русскую интеллигенцию и столичную прессу. Отсюда «привычка рассматривать народную жизнь с централистской точки зрения перешла и в либеральные, оппозиционные, народнические и революционные теории. Централисты-бюрократы сменяются централистами-культуртрегерами, централистами, идущими в народ, централистами-якобинцами и т.д. Интеллигенция давно приучилась смотреть на народ, область, провинцию свысока и мнит распоряжаться его судьбами, производить реформы, перевороты из какого-либо центра, заставляя народ подчиняться тем или другим направлениям. Физическая сила централистов может смениться какой-либо организацией, бюрократической или партийной, но не изменить своего характера и тенденции» .

Видное место в обеспечении хозяйственного суверенитета и демократического самоуправления Н.М.Ядринцев отводил науке и просвещению. «Создание в Сибири образованного класса из лиц, преданных своему краю и изучивших свои местные нужды и дела», он рассматривал как «необходимое условие <...> преуспеяния окраины» (с.469). Характеризуя науку как интернациональную преобразующую силу, публицист активно выступал за развитие ее в Сибири, населенной многими народами и богатой полезными ископаемыми. «Завоевательные шаги науки, - писал Николай Михайлович, - совершенно мирного характера и должны быть близки всем национальностям. Это задачи объединения, обмена знаниями, распространения культуры и цивилизации» (с.507).

По мнению Ядринцева, наука призвана обеспечить рациональное использование богатств Сибири и поднять благосостояние народа. «Если знание - сила, то дайте эту силу Сибири, поднимите социальный уровень народа, и вы увидите, какое могущество, какое экономическое благосостояние явится там, где теперь бессилие и неисходная бедность» . В соответствии с концепцией децентрализации и хозяйственного суверенитета Сибири Н.М.Ядринцев выдвинул идею «децентрализации умственной деятельности», выступал против концентрации культурных и научных сил в столичных городах. Отсюда его недовольство «абсентеизмом» молодежи, ее отъездом из Сибири в Европейскую Россию.

Вместе с тем о роли науки и знаний на раннем этапе освоения Сибири он писал излишне категорично и не всегда справедливо. По мнению Н.М.Ядринцева, знания и наука «совсем не участвовали» в открытиях за Уралом, т.к. завоевателями были «простые казаки, невежественные простолюдины», а заселявшие окраину крестьяне, представляли «темную массу и стихийную силу». XVII-XVIII века в истории Сибири рассматриваются как время «полного невежества и беспросветной темноты». Автор объясняет это тем, что продвижение русских в Сибирь определял «дух наживы и погони за богатством» в отличие от Америки, открытие которой было «плодом пытливого знания». В результате открытия в Америке обусловили переворот в промышленности, дали толчок «европейскому прогрессу» и повлияли «на всю мировую цивилизацию», а в Сибири они имели «сравнительно весьма ничтожное значение и оказали слабое влияние даже по отношению к России». С этим увязываются недостаточное развитие промышленности в Сибири, разорение инородцев и отсутствие культурного влияния на них со стороны русских переселенцев, а также то, что открытия С.И.Дежнева, В.Д.Пояркова, Е.П.Хабарова и других землепроходцев приобрели «европейское значение» лишь после экспедиций В.Беринга, Ф.П.Врангеля и др. (с.396-398).

Вопросы о значимости открытий землепроходцев, стимулах продвижения русских в Сибирь и их влиянии на аборигенов, уровне эмпирических и научных знаний характеризуются в научной литературе в не столь мрачных тонах, как сказано выше . Да и сам Николай Михайлович на других страницах книги «Сибирь как колония» пишет, что сибиряки более близки к привычкам цивилизованного общества, чем население других регионов России (с.110, 111, 121-122), называет выдающихся сибиряков, внесших крупный вклад в науку и культуру (братьев Черепановых, А.П.Пичугина, А.П.Щапова, Д.И.Менделеева, В.И.Сурикова и др. - с.106, 405, 489). Н.М.Ядринцев одним из первых поставил вопрос о влиянии на общественную жизнь, просвещение и науку политических ссыльных: декабристов и петрашевцев, польских революционеров Б.И.Дыбовского, А.Л.Чекановского, И.Д.Черского, народников Д.А.Клеменца, В.Г.Короленко и т.д.

В развитии общественной жизни, сосредоточенной главным образом в сибирских городах, Н.М.Ядринцев выделял рубеж XVII-XVIII вв., когда переход от сословно-представительной монархии с Боярской думой и Земскими соборами к абсолютизму сопровождался и в Сибири усилением власти воевод и губернаторов, регламентацией всей общественной жизни и подавлением «вольнонародных стремлений» (с.442). Перелом в общественной жизни Сибири наступил в 1881 г., что связано с празднованием 300-летия присоединения Сибири к России, правлением прогрессивных генерал-губернаторов (в Восточной Сибири - Н.Н.Муравьева-Амурского и в Западной - А.И.Деспот-Зеновича), возвращением на родину сибиряков, окончивших высшие учебные заведения в Европейской России, и усилившимся притоком политзаключенных. В книге «Сибирь как колония» подробно характеризуются юбилейные мероприятия 26 октября 1881 г. (день взятия Ермаком Искера), проведенные в Петербурге и Москве , в городах Сибири .

На взгляд Н.М.Ядринцева, оживление общественной жизни в Сибири выразилось в том, что возрос интерес к ее истории, Сибирь посетили исследователи Н.М.Астырев, С.И.Исаев, А.А.Кауфман, В.И.Семевский, писатель Г.И.Успенский; с очерками и статьями о Сибири выступили ссыльные Д.А.Клеменц, В.Г.Короленко, Г.А.Мачтет, К.М.Станюкович, англичанин Лансдейл, итальянец Сомье, американец Дж.Кеннан, а также финские, шведские, французские и немецкие ученые; активизировали деятельность частные газеты «Амур», «Восточное обозрение», «Сибирская газета», «Сибирь» и др.; увеличилось число школ, открылся первый в Сибири вуз - Томский университет. Наряду с Восточно-Сибирским отделом Российского географического общества появился Западно-Сибирский отдел, возникли Общества изучения Амурского края и Алтая, Общество естествоиспытателей Томского университета, общества попечения о народном образовании, музыкальные и медицинские общества, общественные комитеты по оказанию помощи переселенцам.

Используя 300-летний юбилей, представители сибирской интеллигенции, участники собрания в Петербурге, городские думы Томска и Енисейска выдвинули следующие требования к правительству: развитие в Сибири промышленности, путей сообщения, внутренней и внешней торговли, организация выставок сибирской продукции; открытие университета, расширение народного образования, геологических и других исследований; свобода переселений, введение земств, отмена ссылки и гласность судопроизводства. Словом, некоторое оживление общественной жизни в 80-е годы имело место. Однако с выводом Н.М.Ядринцева о том, что с 1881 г. Сибирь вступила в «новый период истории», едва ли можно согласиться. 1880-е годы - это скорее предыстория нового периода, который начинается примерно в первой половине 90-х годов, когда в России закончилась полоса реакции, развернулось строительство Сибирской железной дороги и активизировалось общественное движение в связи с назревавшей буржуазно-демократической революцией в России.

Последняя глава книги названа «Итоги прошлого и будущность Сибири». Один из главных итогов состоит в том, что «русский народ своим расселением на севере и востоке достаточно доказал свои колонизационные способности» (с.494). Характеризуя типы колоний, Н.М.Ядринцев считал, что Сибирь, как и Северная Америка или Австралия («Новая Голландия»), «представляет колонию земледельческую» (с.495). Это определение используется в науке и сегодня. В книге определены общие черты и особенности Сибири как земледельческой колонии, этапы ее предшествующего развития. Будущее Сибири Ядринцев не мыслил без коренных преобразований. К требованиям, высказанным в связи с 300-летием, он добавил право переселенцев на бесплатное пользование землей, уравнение Сибири во всех правах с Европейской Россией, гарантии свободы личности, «устройства быта инородцев», улучшение положения золотопромышленных рабочих, меры против «мироедства и кулачества». В области международного сотрудничества особое значение придавалось экономическим и культурным связям Сибири со странами Азии: Индией, Китаем, Кореей, Японией и др. «Нет сомнения, что торговые связи с Китаем, поддерживающиеся более двух столетий, должны получить большее развитие в будущем», - писал Н.М.Ядринцев (с.507). Свою фундаментальную книгу он закончил словами о вере в «лучшую будущность» Сибири, «в счастие и благоденствие» ее народов (с.508). ***

«Сибирь как колония», ценный труд по изучению исторического опыта заселения, хозяйственного и культурного освоения региона, не утратил научной значимости и по сей день. Поднятые Н.М.Ядринцевым вопросы о взаимоотношениях центра и отдельных регионов, их самоуправлении и охране природных богатств, межнациональных отношениях и противоречиях, судьбах малочисленных народов Азиатской России актуальны и в настоящее время. Актуальны не только для сибиряков и россиян в целом, но и для жителей других стран. Книга Н.М.Ядринцева продолжает служить людям.

Член-корреспондент Российской Академии наук
Л.М.Горюшкин

П р и м е ч а н и я Шашков С.С. Ядринцев Н.М. Экономическое значение Сибири в связи с потребностями знания // Дело, 1876, N 4, с.84.

		Жизненный путь Н.М.Ядринцева, его художественно-публицистическая, научная и общественная деятельность освещены в книге Михаила Лемке «Николай Михайлович Ядринцев» (СПб., 1904), в томах «Литературного наследства Сибири», подготовленных под редакцией Н.Н.Яновского, - том 4 (Новосибирск, 1979), том 5 (Новосибирск, 1980), и др. В указанных томах опубликованы художественные и публицистические произведения Н.М.Ядринцева, его стихи, статьи, рецензии, воспоминания и отдельные письма, а также воспоминания о нем.
		Ядринцев Н.М. Сибирь, как колония. К юбилею трехсотлетия. Современное положение Сибири. Ее нужды и потребности. Ее прошлое и будущее. СПб., 1882.
		Sibirien. Geographische, ethnographische und historische Studien von N.Jadrinzew. Mit Bewilligung des Verfassers nach dem Russischen bearbeitet und vervollständigt von Dr. Ed.Petri, Professor der Geographie und Anthropologie an der Universität Bern. Mit Zahlreichen Illustrationen. Jena: Hermann Costenoble, 1886.
		Ядринцев H.M. Сибирь как колония в географическом, этнографическом и историческом отношении. Изд. 2-е, исправленное и дополненное. СПб., 1892.
		Пыпин А.Н. История русской этнографии. СПб., 1892, т.4. Белоруссия и Сибирь, с.375.
		Литературное наследство Сибири. Новосибирск, 1980, т.5. Николай Михайлович Ядринцев, с.360-361.
		Н.М.Ядринцев опубликовал несколько книг и более 200 статей, немало стихов, фельетонов, рассказов и других художественных произведений, нередко выходивших под псевдонимами Восточный фельетонист, Добродушный сибиряк, Семилужинский, Сибирский патриот, Сибирский юморист, Старый сибиряк и др.
		Литературное наследство Сибири. Новосибирск, 1980, т.5. Николай Михайлович Ядринцев, с.394.
		См.: Ядринцев Н.М. На обетованных землях (из путешествия по Алтаю) // Сибирский сборник. Приложение к «Восточному обозрению». СПб., 1886, кн.2; Он же . Отчет о поездке в Восточную Сибирь в 1886 г. для обозрения местных музеев и археологических работ // Записки Императорского Русского археологического общества. СПб., 1886, т.3; Он же . Падшие царства и исчезнувшие народы. (Картины и впечатления из путешествия в пустынях Центральной Азии) // Сибирский сборник. Приложение к «Восточному обозрению». Иркутск, 1891, вып.1; Он же . Западная Сибирь // Живописная Россия. СПб., 1887; Он же . Путешествие на верховья Орхона к развалинам Каракорума // Известия Императорского Русского географического общества. СПб., т.26, вып.4.
		Ядринцев Н.М. Инородцы в Сибири и их вымирание // Русская мысль, 1883, N 3; Он же . На чужой стороне (несколько глав из жизни ссыльных) // Литературный сборник. Издание редакции «Восточное обозрение». СПб., 1885; Он же . Статистические материалы к истории ссылки в Сибирь // Записки Императорского Русского географического общества по отделению статистики. СПб., 1887; Он же . Десятилетие переселенческого вопроса // Вестник Европы, 1891, кн.1, и др.
		Материалы для изучения экономического быта государственных крестьян и инородцев Западной Сибири. СПб., 1888-1891, вып.1-12; Материалы по исследованию землепользования и хозяйственного быта сельского населения Иркутской и Енисейской губерний. Иркутск, 1889 - т.1; М., 1890 - т.2, вып.2-5.
		Вестник Европы, 1882, кн.8, с.XVII (библиографический листок).
		Сватиков С.Г. Россия и Сибирь (к истории сибирского областничества в XIX веке). Прага, 1930; История Сибири. Л., 1968, т.3; Шиловский М.В. Сибирские областники в общественно-политическом движении в конце 50-х - 60-х годах XIX века. Новосибирск, 1989.
		Круссер Г.В. Сибирские областники. Новосибирск, 1931; Козьмин Б.П. А.П.Щапов в Иркутске. Иркутск, 1938; Сесюнина М.Г. Г.Н.Потанин и Н.М.Ядринцев - идеологи сибирского областничества (к вопросу о классовой сущности сибирского областничества второй половины XIX века). Томск, 1974; Бородавкин А.П. С.С.Шашков как историк Сибири // Труды Томского университета, 1957, т.136.
		Гудошников М.А. Классовая природа областничества // Будущая Сибирь, 1931, N 1; Степанов Н. П.А.Словцов. (У истоков сибирского областничества). Л., 1935; Кошелев Я.Р. Русская фольклористика Сибири. Томск, 1962; Коваль С.Ф. Характер общественного движения 60-х годов XIX века в Сибири // Общественно-политическое движение в Сибири в 1861-1917 гг. Новосибирск, 1967; Лапин Н.А. Революционно-демократическое движение 60-х годов XIX века в Сибири. Свердловск, 1967.
		Терентьев А. Н.М.Ядринцев // Сибирские огни, 1934, N 6; Ветошкин М.К. Из истории большевистских организаций и революционного движения в Сибири. М., 1947.
		Мирзоев В.Г. Шейнфельд М.Б. Историография Сибири (конец XIX - начало XX вв.). Красноярск, 1973; Коржавин В.К. К характеристике общественного движения второй половины XIX века // Литературное наследство Сибири. Новосибирск, 1979, т.4. Николай Михайлович Ядринцев; Шиловский М.В. Оценка Н.М.Ядринцевым характера социально-экономического развития Сибири в 70-х - первой половине 90-х гг. XIX в. // Хозяйственное освоение Сибири в период капитализма. Историография проблемы. Новосибирск, 1988; Горюшкин Л.М., Миненко Н.А. Историография Сибири дооктябрьского периода (конец XVI - начало XX вв.). Новосибирск, 1979; Горюшкин Л.М. Областники о хозяйственной самостоятельности Сибири во второй половине XIX - начале XX веков // Известия СО РАН, сер. «История, филология и философия», 1991, вып.1, N 1.
		Пыпин А.Н. История русской этнографии. СПб., 1892, т.4. Белоруссия и Сибирь, с.373.
		Подсчитано по: Статистический временник Российской империи. СПб., 1866; Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Окончательно установленное при разработке наличное население по уездам. СПб., 1905, вып.4.
		Щапов А.П. Собр. соч. Дополнительный том. Иркутск, 1937.
		Головачев П.М. Сибирь. Природа, люди, жизнь. М., 1902, с.145-146; Потанин Г.Н. Областническая тенденция в Сибири. Томск, 1907, с.7.
		Penrose L.S. Distance, size and shape // Annals of Eugenics, 1954, vol.18, part 4, p.337-343.
		[Александров В.А., Лебедева А.А., Давыдова Г.M., Бунак В.В. ]. Русские старожилы Сибири. Историко-антропологический очерк. М., 1973, с.69, 71, 72, 90-93, 119, 173, 174 и др.
		Там же, с.166.
		Подсчитано по: История Сибири. Л., 1968, т.2, с.61, 363; т.3, с.78; Долгих Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVIII веке. М., 1960, с.616-617.
		Горюшкин Л.М. Переселенческое движение и народонаселение Сибири во второй половине XIX - начале XX веков. Доклад, заслушанный на Международной научной конференции историков «Сравнительное изучение экономического развития России и Японии» (Япония, Токио, 19-23 октября 1989 г.). Новосибирск, 1989, с.19-20.
		См.: Мирзоев В.Г. Историография Сибири. (Домарксистский период). М., 1970; Горюшкин Л.М., Миненко Н.А. Историография Сибири дооктябрьского периода (конец XVI - начало XX в.). Новосибирск, 1984.
		См.: 300-летие Сибири. Празднование в Петербурге и Москве. СПб., 1882.
		См.: Восточное обозрение, 1882, N 37-40.

Николай Михайлович родился в Омске 18 октября 1842 г. в семье небогатого купца – Михаила Яковлевича Ядринцева (по происхождению крестьянина). Он много читал, а в его библиотеке были – Карамзин, Державин, Пушкин, Гоголь, Булгарин, Кукольник; выписывал журналы – "Сын Отечества", "Библиотеку для чтения", "Современник", в том числе и редкие на тот момент для тогдашнего Омска – "Отечественные записки". Ядринцев писал в своих воспоминаниях: "Отец мой отличался умом и любил литературу. Он имел порядочную библиотеку и выписывал все новые книги. В детстве я познакомился по иллюстрациям со многими деятелями. Помню, что меня занимал Суворов. Книги ранее привлекали моё внимание, я увлекался рассказами и стихами".

Мать – Февронья Васильевна – бывшая крепостная. Её рассказы о жестокости крепостничества привили у четырнадцатилетнего мальчика ненависть к несвободе. Именно в этом возрасте он пишет свою первую повесть.

Свои первые воспоминания Николай Михайлович соотносит с Тобльском, куда уже в 1843 г. переезжает его семья. Затем была Тюмень и, наконец, Томск. Именно с Томском он связывает свои лучшие воспоминания своего детства: "Золотое беспечное детство. Игры в саду и прочее миновали скоро. Меня отдали в новый пансион для подготовления в гимназию". Здесь основные знания он получил только по французскому языку. Об этом светском пансионе у Ядринцева остались самые ужасные воспоминания: "Для болезненного, впечатлительного ребёнка этот палочный институт мог быть могилой. Я трепетал в этом пансионе ежеминутно. Так я пробыл в нём три года".

О своём здоровье, Ядринцев писал, что оно не было крепким: "Хилое сложение моё и слабый организм много раз заставили родителей опасаться за моё здоровье в детстве". Для того, чтобы поправить свое здоровье он занимался физическими упражнениями: верховой ездой и прогулками по горам.

С беззаботным детством у Николая Михайловича были связаны первые трагические воспоминания. Особенно тяжело он воспринял раннюю смерть своей младшей сестры: "Смерть неповинного святого младенца, только что распускавшейся жизни всегда глубоко загадочна".

В 1854 г. Ядринцев попал во второй класс Томской губернской гимназии. Основной контингент – дети бедных чиновников, купцов, дьяков. Публицист вспоминал: "Разнообразное демократическое общество из разных слоёв города, сидевшие вокруг меня на скамьях, имело ещё и своё взаимодействие влияние. Впечатления жизни, круг понимания его выносился из среды низших классов и среднего общества, стало быть, отличался плебейским складом. Жизнь этих детей народа была богата опытом, они видели многое. Это была жизнь грубой среды, но, тем не менее, цельная жизнь с её нуждами, страданиями, радостями и печалями".

Образ учителя, который сложился в сознании Ядринцева во время прибывания его в гимназии, напоминает больше беспощадную карикатуру: "Слабый, неподготовленный персонал педагогов с университетских скамеек явился в глухую неприветливую жизнь провинции и обстановку 40-х гг. Это были люди, случайно занесённые в Сибирь из старого педагогического института и из старых университетов. Не успевшие ознакомиться с жизнью, люди без всяких идеальных стремлений". "Что можно ожидать от такого контингента. Сибирь издавна была глухой страной, куда ехали люди по нужде и безвыходности. И часто такие люди, которым нигде в России не находилось места, то есть, как и во многих других случаях Сибирь получала брак. Явившись в местную среду со своим казённым запасом знаний, без всякой силы и веры в своё призвание, они могли только затеряться и опуститься". Положение же образованного человека в сибирском обществе было невыносимо тяжело: "среди невежественной среды, полной грубых недостатков, он являлся одиноким, не имел почвы, не было даже небольшого кружка людей, к которым он мог бы примкнуть и признать в них своё отечество. Он не находил себе поддержки и сочувствия".

Ядринцев приводит не один пример, когда "одна часть опускалась и сходила с ума; оставались люди, примерившие с обыденной обстановкой, они переженились на кухарках или простых бабах и погрузились в довольно прозаическую жизнь".

Всё сводилось к тому, что "отсутствие внутренней общественной жизни и равнодушное отношение к своему существованию отражалось даже на учреждениях, которые были призваны просвещать, распространять образование и наставлять общество. Окружающая апатия парализовала их деятельность и развращала её. Администраторы, церковнослужители, учителя, педагоги, медики, закинутые в Сибирь, не могли быть в невежественной среде на высоте своего призвания. Кругом шла нажива, совершались злоупотребления, уголовщина, у населения повсюду царила апатия и полное равнодушие к духовным и умственным интересам". Такую критическую оценку дал Ядринцев сибирскому обществу за всякое отсутствие гражданских интересов, полное равнодушие и "неподвижное положение". Не имея общественной поддержки и внутренних сил, многие образованные люди находили единственным спасением бегство из Сибири, и лишь немногие решались отдать свои силы краю. И на долю этих зародышей местной интеллигенции выпадало самое трагическое положение. Публицист заключал, что "между местной интеллигентной личностью и обществом образовывался тот антагонизм и та грань нетерпимости, которые не приносили пользы ни той, ни другой стороне. Они обе страдали недостатками и ошибками.

Общество в силу своего непонимания, не пользовалось способностями и талантами человека, который мог принести ему большую пользу; человек же интеллигентный под влиянием раздражения презирал это общество, а с ним и местные общественные вопросы. Таким образом, нарушалась та связь, которая необходима для гармонического развития ". Впечатления о гимназии были связаны у Ядринцева с тем, что "расправа была жестокая, грубая. Секли учеников до 7-го класса, и секли, так как секут крестьян. Со стиснутыми зубами и с сжимающимся сердцем я прислушивался к гулу этих экзекуций, но эта расправа не устрашала нашей демократии". Именно гимназия стала для Ядринцева первой школой жизни. Здесь он впервые получил опыт формирования социального общественного союза: "Здесь были свои законы, обычаи, свои подвиги и герои, даже свои мученики. Мир жизни слагался совершенно своеобразно, под влиянием внутренних наклонностей, общих интересов среди демократических и спартанских прав". Эти права явились своего рода закалкой для жизни и придавали ей некоторое направление, вспоминал впоследствии Ядринцев. "При видимой разрозненности никто не смел, выдать товарища. Никто не смел жаловаться и переносить дело на аппеляцию инспекции и начальства, зная, что здесь найдёт только "шемякин суд"". Главное, что он вынес из этого общественного союза – "для товарищества должны быть приносимы всевозможные жертвы". "Старый забытый образ патриархальной гимназии был близок моему сердцу", – вспоминал Николай Михайлович ещё и потому, что он под влиянием физических экспериментов над ним товарищей, приобрёл себе и защитника.

Несмотря на аракчеевский дух гимназии Ядринцев приобрёл в ней чувство товарищества, равенства. В гимназии без влияния педагогов образовалась бурсацкая республика. Богатство и общественное место родителей не играли в ней никакой роли. Ядринцев пишет, что "простота и бедность пользовались правом первенства. Мы научились уважать в этой среде только собственные достоинства и нравственные качества. Хороший товарищ, хороший ученик уважался, к какому бы сословию он ни принадлежал. Вторая стадия нашего развития заставила понять и полюбить душевные качества, ум и отдавать честь способностям".

Старая гимназия, как ни суровы были её нравы, заложила инстинкты равенства, уважение честной бедности и поклонение труду и таланту, откуда бы он ни выходил, облегчила впоследствии восприятие общечеловеческого идеала.

Смерть отца – Михаила Яковлевича в 1858 г. поменяла судьбу семьи Ядринцевых. Николай Михайлович помнил желание отца – видеть его студентом университета. Ядринцев вспоминает: "Я думал уже об университете, но меня тянула внешняя сторона его жизни. Грезилось товарищество, какая-то весёлая буршская жизнь". Нарушил гимназическую умеренность Н. С. Щукин, которому Ядринцевы сдали комнату. Это заставило тревожно биться его сердце: "как, студент из Петербурга и будет жить у нас, расскажет, что меня ожидает, откроет некую прелесть будущего", так с предвосхищением ожидал встречи со студентом в Ядринцев. Образ студента Щукина произвёл на Ядринцева сильное впечатление: "подвижная фигура, энергетическая речь, пламенная проповедь, его резкие приговоры всему отживающему, запас новых общечеловеческих идей, который он вынес из тогдашнего университетского круга, тех надежд, с которыми он познакомил нас и которыми жила тогда Россия, ждавшая освобождения крестьян и своего обновления". Он был "героем юношества", "замечательным самородком".

Не сдав окончательных экзаменов после седьмого класса гимназии. Ядринцев спешит в Петербург, чтобы вступить в число вольнослушателей университета. Одновременно с ним в столицу приехали и другие сибиряки А. и Н. Лосевы, А. Нелетов, А. Красиков, Н. Павлинов, А. Шешуков. Щукин дал рекомендательное письмо, чтобы Ядринцев мог познакомиться с Г. Н. Потаниным, сыгравшем впоследствии значительную роль в судьбе публициста. "Потанин так хорошо меня принял, сообщал Ядринцев Щукину в письме от 6 сентября 1860 г., – и мы сошлись как сибиряки, стремящиеся к одной цели. Он хочет собрать кружок сибиряков", – вспоминал Ядринцев.

Так началась дружба этих двух разных по характеру людей, продолжавшаяся до самой смерти Николая Михайловича в 1894 г. На тот момент Г. Н. Потанин, уже печатался в "Современнике", "Русском богатстве", был знаком с петрашевцами и М. А Бакуниным. Ядринцева и его товарищей увлекали лекции историка-областника Н. И. Костомарова. "Блестящий и талантливый состав профессоров" составил яркий контраст тому образу учителя, который сложился в сознании Николая Михайловича.

Землячество и университетская жизнь явились отдельной яркой страницей в жизни Ядринцева. "Университет соединял всех нас – и томичей, и тобольцев, и красноярцев, и иркутян – в одну семью. Перезнакомившись, мы стали жить как братья, мы почувствовали стремление соединиться в группу; до тех пор закинутые в столицу сибиряки жили разрознено, они затеривались, исчезали, многие погибали". В Петербурге картина сближения разных представлений окраины имела нечто особенное.

Н. М. Ядринцев сразу же попал под обаяние личности Григория Николаевича, подержал его мысль сгруппировать сибиряков в Петербурге и направлять их занятия на пользу родине. В беседах с Потаниным Ядринцев не только сходился, но и увлекался его умом, его планами, и он был для него первым ментром, наставником.

Студенты-сибиряки с наслаждением читали, свежую периодику, выискивая всё новое. Им удалось объединить около 20 человек. В состав кружка вошли Н. И. Наумов, три года отслуживший юнкером в Омске и Томске и приехавший в Петербург для обучения в университете; Ф. Н. Усов, казачий офицер из Омска; Налетов из Забайкалья; студенты-юристы А. Красиков, Н. М. и Е. Н. Павлиновы. Собрания посещал И. В. Фёдоров-Омулевский, студент-бурят И. Пирожков, В. И. Перфильев, В. М. Березовский, художник П. П. Джогин и др.

Первые собрания проходили на квартире Джогина. Их организаторами выступали Г. Н. Потанин и Н. М. Ядринцев. В дальнейшем центром деятельности стала квартира Потанина. Формирование мировоззрения происходило в результате знакомства с западными социологами П. Ж. Прудоном, Ф. Лассалем. В трудах каждого из них находились параллели с русской действительностью.

Связей с Сибирью было мало. "Слыша страстные речи о народе, о долге гражданского служения, мы не могли не перенестись мыслями к нашей родине и не задуматься о её будущем", – констатировал Ядринцев в своих воспоминаниях.

Важнейшей составляющей патриотического мировоззрения областников стало обязательное возвращение молодого сибиряка в Сибирь – на родину, прибивание в её границах и служение её интересам, что впоследствии было представлено идейными противниками – как мечта об отделении Сибири от России, учреждение в крае суверенной демократической республики. Впервые на этих собраниях раздался вопрос о значении в крае университета и необходимости его в Сибири. В дальнейшем же этой идее Николай Михайлович посвятит свою жизнь. Здесь же в товарищеских разговорах, развивалась мысль о необходимости подготовки к будущей деятельности в Сибири, о необходимости изучать край, читать о нём сочинения, являлась мысль составить библиографию книг сибирских.

Постепенно руководящая роль в объединении перешла к Н. М. Ядринцеву. "Я почувствовал, – свидетельствует Потанин, – что он пойдёт во главе сибирского движения, которым уже веяло в воздухе, и что мне придётся сделаться его помощником". Несомненно, Ядринцев был старше Потанина на семь лет, но он обладал организаторскими способностями и литературным талантом.

В Петербурге в 1861 г., начавшиеся студенческие волнения, привели к закрытию университета. Многим не удалось закончить университет и пришлось вернуться на родину. В числе последних были Потанин и Ядринцев. Сибирское землячество распалось само собой, но идеи его, сыгравшие значительную роль в формировании мировоззрения Николая Михайловича Ядринцева заложили основу сибирского областничества.

Литературная деятельность Н. М. Ядринцева началась в 1862 г. в сатирическом журнале "Искра", но свои первые сатирические памфлеты он начал писать ещё в гимназии. До "Искры" он пытался публиковаться в "Эпохе", но там его рукопись не была принята.

Сам Ядринцев осознаёт себя писателем только во время литературной деятельности в Сибири, куда он уезжает в 1863 г. В Сибири, по словам Ядринцева, – "Явилась потребность скорее публично высказаться. Пробудить, и заставит думать общество. Важнейшим бы практическим делом было бы основание сибирского патриотического органа печати".

Деятельность Ядринцева в эти годы разнообразна. Как отмечает сам публицист, "главной задачей было тогда направлять молодёжь в университеты". В городе Омске вместе с Потаниным они организуют публичные лекции, литературные вечера, концерты, используя их для пропаганды своих взглядов. В декабре на одном из литературных вечеров он произносит речь о необходимости открыть в Сибири университет. О Сибири Ядринцев пишет, что на тот момент она "представляла то редкое и в высшей степени прискорбное зрелище, что учрежденные в ней среднеобразовательные заведения вместо того, чтобы обогащать её достаточно образованными людьми, служат как бы средством для отвлечения из неё свежих живительных умственных сил в Европейскую Россию. Сибирь вообще нуждается в людях с высшим образованием, и удовлетворить этой нужде не могут высшие учебные заведения империи, куда учащиеся должны следовать за пять-шесть, а иногда и более тысячи вёрст; словом, предоставляется ныне настоятельная возможность возвысить уровень образования в Сибири, дать местным её уроженцам средства развивать и оберегать свои умственные силы на пользу самой Сибири, что может быть достигнуто только учреждением университета в этом крае". По инициативе молодого деятеля было тогда же приступили к собранию пожертвований на местный университет и, благодаря энергичной проповеди и общему сочувствию сибиряков, средства в конце концов, были собраны. И в 1888 г. задача фактически была исполнена – университет был построен в Томске. "С момента появления в Омске и до последнего своего издыхания Николай Михайлович являлся самым горячим проповедником университетской идеи в Сибири. Он первый после Сперанского, начал пропагандировать эту идею, её проводил он красной нитью во всех своих статьях, благодаря ему были собраны громадные суммы на основание университета", вспоминает Глинский.

Омск представлял собой довольно большой, но преимущественно чиновничий город, имевший когда-то военное и административное значение. Находясь в стороне от главного сибирского тракта, он угрожал сделать университет пустым. Наконец, город был наполнен населением приезжим, временным. Омск, пришли к такому выводу Потанин и Ядринцев, не является подходящим местом для развёртывания их публицистической и общественной деятельности. Город напоминал военный лагерь, в нём не было даже официальной газеты, но даже имеющаяся интеллигенция мало интересовалась общественной жизнью. Выступление Ядринцева на литературном вечере 11 ноября 1864 г. привлекло внимание лишь молодёжи, особенно кадетов Омского корпуса, призывом к пополнению, знаний, к поездке в университеты.

Он покидает Омск, вслед за Потаниным. Уже в Томске они пытаются найти поддержку и сочувствие своим планам, Потанин и Ядринцев пытаются сблизиться с томской интеллигенцией (особенно учителями гимназии), приказчиками, местными чиновниками. Им удаётся объединить вокруг себя круг людей, состоящих из отставных офицеров Е. Колосова, А. Сапожникова, купца А. Пичугина и учителей Д. Кузнецова, Е. Парамонова. Среди них велись разговоры о необходимости всестороннего изучения Сибири, о её нуждах (в областническом понимании).

Сотрудничая с "Томскими Губернскими Ведомостями", Ядринцев делает первые шаги выяснения местных вопросов. Активизируется деятельность Томского кружка: тайные собрания, сбор средств в пользу беглых ссыльных, попытки приобрести литографию для печатания. В 1863 г. появляется прокламация "Патриотам Сибири". Прокламация призывала сибиряков отделиться от России, создавши своё государство, на началах народного самоуправления объединив всю Россию. Около двух лет власти ничего не знали о прокламации, хотя она была распространена не только среди студенчества, но и среди некоторых военных и штатских кругов. Экземпляр хранился у бывших казачьих офицеров – братьев Усовых. Один из них, Гавриил Усов взял её с собой на службу. Дежурный офицер кадетского корпуса случайно обнаружил её у шестнадцатилетнего А. Д. Самсонова. Весной 1865 г. возбуждается уголовное дело с громким названием "Дело об отделении Сибири от России и образование республики подобно Соединённым Штатам". Начались повсеместные аресты в Уральске, Томске, Красноярске, Петербурге, Москве. 44 арестованных привезли в Омск, среди них был и Ядринцев. Потанина и Ядринцева обвиняли в публикации статей о необходимости университета в Сибири с косвенной критикой правительства. "В нашем сознании было желание мирного блага нашей забитой Родине, нашей мечтой было её просвещение, гражданское преуспевание. Мы отвечали, что желаем нового гласного суда, земства, большей гласности, поощрения промышленности, больших прав для инородцев. Что тут было преступного? Что было преступного в горячей любви к наше Родине?".

Впоследствии Ядринцев вспоминал об этом фрагменте своей биографии: "Более всех обвиняли меня, Потанина, Шашкова и Щукина; остальные юные товарищи считались совращёнными", вспоминает Ядринцев. Потанин, Ядринцев и Шашков сначала были приговорены к 12 годам каторги, но затем наказание было смягчено, последовало долгое заключение и ссылка. "Это была обратная ссылка из Сибири: кажется, единственный случай, когда Сибирь была признана чьим-то отечеством и из него нужно было выдворить. Множество ссыльных пожелали бы этого выдворения".

Находясь в ссылке в Шенкурские, Ядринцев не мог оставаться без дела, без книг, без занятий. Он начинает ряд журнальных статей в "Деле" о сибирской тюрьме и ссылке. "В связи с этим я начал интересоваться уголовным вопросом и выписывал много иностранных книг. Но главная цель была разоблачить несостоятельность сибирской ссылки". Таким образом, всё время ссылки он готовился к публицистической деятельности, изучая европейскую историю и историю колоний.

В 1872–1873 гг. после освобождения из Свеаборгской крепости Потанина, начинается оживлённая переписка с Ядринцевым. "Обрадовавшись возвращению своего друга, я ожил. Масса сибирских тем вертелась в голове".

В своих письмах Потанину, Ядринцев указывал на инертность сибирской интеллигенции: "Наша интеллигенция ничем не связана с народом, у неё нет ещё почвы, на которой бы она могла сойтись с ним". Главным теперь для Ядринцева видится создание образцов поведения для сибирской интеллигенции, придание её деятельности конкретного деятельного направления, и наконец, объединение общих сил.

Непременными атрибутами провинциальной жизни, по его мнению, должны стать периодическая печать, театр и университет. Газета должна стать той самой объединяющей силой интеллигентных сил области, органом интеллигенции края, а не печатною справкою для торговых контор; она должна представлять собой общественное явление, умственную работу края. "Театр, как и университет, должен стать областным учреждением. А не колонией столицы в провинции, как это теперь. Он должен быть наполнен актёрами. Уроженцами края, он должен давать в изобилии пьесы, рисующие местную жизнь, написанными местными авторами". И особые требования предъявлялись к университету, который должен органически срастись с Сибирью. Именно реализацией этих установок должна заниматься местная интеллигенция. В 1873 г. начинается их сотрудничество в "Камско-Волжской газете". "Потанин познакомился с её редактором К. В. Лаврским в ссылке. Видя бедность газеты, он предложил примкнуть к ней и пригласить сибиряков сотрудничать. Помещая статьи о Сибири, в то же время я предпринял ряд статей по областному вопросу. Каждая русская область могла иметь свои интересы, и воззрения провинциала были особые от столичного централизатора. Вот какова была исходная точка", – вспоминает Ядринцев. Сам публицист работал много и плодотворно, печатает в ней свои статьи: "В ожидании реформ на Востоке" и "Цивилизация на Востоке". Готовя обозрение провинциальной газет, он формулирует задачи, которые, по его мнению, должны стоять перед органами местной печати. Первая – знакомить общество и местное население с чисто местными вопросами и нуждами, которые сама жизнь ставит на очередь. Вторая – быть посредником между литературным и провинциальным читателем.

По совету А. И. Деспота-Зеновича, члена Совета внутренних дел В. А. Сологуба, Ядринцев 17 сентября 1873 г. отправляет "всеподданнейшее прошение" о помиловании к управляющему III отделением его Императорского величества отделением графу Шувалову, написанное в форме раскаяния о помиловании.

Ядринцев пробыл в ссылке 6 лет, с тюрьмой около 10 лет – "10 лучших лет своей юности". И для публициста это не могло пройти бесследно. В Петербург Николай Михайлович вернулся "измождённый, усталый, нервный, измученный ссылкой". Начались его поиски работы, он писал в "Деле", "Неделе", и в этом же году прекратила своё существование "Камско-Волжская газета". Литературная работа поначалу давалась ему туго. Он работал у графа Сологуба и получал поддержку. Точками соприкосновения между ними стала – сибирская ссылка. Через него Ядринцев узнаёт о всех проектах, воззрениях разных административных лиц и учёных по вопросу о ссылке. Он расширяет свои знакомства в административных кругах и учится быть представителем сибирских интересов.

По приезде в Петербург по поручению Потанина, Николай Михайлович познакомился с корреспонденткой этой газеты, Аделаидой Фёдоровной Барковой. "Это была чрезвычайно задушевная, отзывчивая, добрая и приветливая девушка. Неудивительно, что Ядринцев нашёл в ней именно ту подругу жизни, которую так искало его любящее, нежное сердце. Молодые люди полюбили друг друга, и союз их явился воистину редким в наше время золотым семейным счастьем", – вспоминал о ней Глинский.

Аделаида Фёдоровна оказалось для своего мужа любящей женой и ценным помощником. Женившись на ней в 1874 г. он нашёл в ней товарища, друга и сотрудника.

Её перу принадлежали отдельные хроники в и статьи в "Восточном Обозрении", посвящённые вопросам образования в Сибири, а также организация известных сибирских вечеров.

Тяжело и мучительно воспринял Николай Михайлович смерть жены: "Я осиротел и почувствовал себя ужасно тяжело, одиноко. Страшная тоска сокрушала меня, и я не находил уже таких неизменных друзей, такой нравственной поддержки. Я не мог отдаваться так деятельности, как прежде. Неприятности и ухудшившиеся обстоятельства убивали дух мой, в эти трудные минуты я не находил близ себя людей, которые бы меня поддержали. Я понял, как важно жить в родной семье, когда окружён попечениями". Для него это была серьёзная потеря. Живя уже в Петербурге, после ссылки Ядринцев в то же время учился быть представителем сибирских интересов и ходатаем за Сибирь. "Мы разумели обобщение и пробуждение интеллигентной жизни в провинции".

Он приходит к выводу, что в столице, в столичной печати, была самая неблагоприятная почва возбуждать вопрос о провинции. Для столичного жителя провинция была глушью, образцом застоя, невежества, а провинциальная печать – убожество. Уверившись, что русская провинция совсем не имеет представителей в столице, и что она не сгруппировалась, не созрела, не выработала программ, Ядринцев обратился снова к сибирским делам.

Ядринцев остаётся верным своей родине и начинает тем усиленнее проводить сибирские вопросы в столичную печать. Он посвящает свои статьи сибирской ссылке, протестуя против неё, вопросам золотопромышленности, университета.

В сентябре 1875 г. он узнаёт, что губернатором в Сибирь назначается новый генерал-губернатор Н. Г. Казнаков. Знакомство с ним вызвало у Николая Михайловича восторг. В нём он увидел настоящего патриота, хорошо осознававшего вред ссылки и настоятельную надобность университета. И Ядринцев с усердием принялся составлять для него записки и проекты по главным вопросам, о ссылке, с программой какие необходимо собрать сведения о современном положении ссылки и по истории сибирского университета. Казнаков передал Ядринцеву радостную весть, что по его докладу государь дал согласие на создание университета в Сибири.

"Для Сибири начиналась новая заря". Николай Михайлович писал в это время ряд статей в "Голосе" по поводу назначения нового генерал-губернатора и тех ожиданий, какие наполняют Сибирь. Он напоминал, как ждала Сибирь Сперанского, как ждёт она давно правосудия.

В 1876 г. Ядринцев получает приглашение на службу от Казнакова. Для него это означало опять увидеть родину. Он продал всё своё имущество, уютную квартиру в Петербурге, где так покойно жилось, взял жену, ребёнка и кормилицу и повёз в Сибирь.

В Омске пробыл около 5 лет, где писал проекты для генерал-губернатора – о положении ссылки, стал бессменным членом Западно-Сибирского отдела географического общества. Совершил две экспедиции на Алтай. Этнографическая деятельность хотя и увлекала, но его не оставляла мысль о создании газеты для "Сибири". Тем более, что стало известно о закрытии газеты "Сибирь", издателем которой был его соратник по шестидесятым годам Нестеров. Г. Н. Потанин советует ему просить помощи у Н. Г. Казнакова. Но с уходом генерал-губернатора в 1881г., Ядринцев оставляет государственную службу и уезжает в Петербург. Здесь он публикует свой многолетний труд "Сибирь как колония" к трёхсотлетию освоения края. Это глубокое исследование массой конкретного материала, статистических данных, исторических очерков. Одновременно с выходом книги публицист хлопочет о выходе бесцензурной газеты в Петербурге. Влияние Н. Г. Казнакова и А. И. Деспота-Зеновича помогло ему получить разрешение. И 1 апреля 1882 г. выходит первый номер газеты "Восточное обозрение". Это была первая, не считая "Азиатского сборника" столичная газета, посвящённая исключительно сибирским вопросам. В номере было заявлено, что предварительной цензуры не будет. Программа предполагала печатать телеграммы, важные правительственные распоряжения, статьи, обзоры, касающиеся жизни русских областей и интересов населения восточных окраин, также вопросов русской политики на Востоке.

Публицист вёл активную переписку со своими корреспондентами на местах, в результате отдел корреспонденции из Сибири был одним из наиинтереснейших.

Ядринцевы тогда являлись центром, объединяющим всю сибирскую молодёжь, которая помимо изучаемых в разных учебных заведениях предметов, интересовались общественной жизнью, общественными вопросами вообще и сибирскими в частности. "Ядринцевские четверги" совпадали с учебным временем, так как главный контингент посетителей состоял из учащейся молодёжи, которая весной разъезжалась из Петербурга, а сенью опять собиралась. Желающие могли читать свежие номера "Восточного обозрения", "Недели", толковать по поводу разных сибирских вопросов. "Двери этого дома были настежь открыты для всякого сибиряка, и все шли к Ядринцевым: кто с просьбой приискать работу, кто посоветовать насчёт занятий, а кто и просто поговорить, узнать сибирские новости", – вспоминал о нём Левин.

Даже представители сибирской администрации, приезжая из Сибири или уезжая туда, считали нужным заехать к Ядринцеву с визитом.

В качестве редактора "Восточного обозрения" Николаю Михайловичу приходилось часто переживать горькие минуты. Дела шли всё хуже и хуже. Ядринцеву приходится работать и на другие издания. В это время закрываются иркутская "Сибирь" и томская "Сибирская газета". Редакция "Восточного обозрения" лишается важных источников информации. В 1886 г. осталось всего 150 подписчиков. Чтобы спасти газету, публицист пытается перевести её в Иркутск, что ему удаётся после многочисленных хлопот.

Оставив жену с тремя детьми в Петербурге, он переезжает в Иркутск.

Бывшие подписчики газеты, привыкли к её петербургскому облику и нынешние выпуски, не такие резкие и меткие, не удовлетворяли их. Сделать газету другой не было возможности из-за цензуры. Острота тона могла привести к запрещению издания вообще. Сложными были отношения Ядринцева с сотрудниками "Сибирской газеты". Они привыкли к иной подаче своей корреспонденции в "Восточное обозрение". Сглаженный тон критики их не устраивал.

Николай Михайлович решает оставить журналистику. Он передаёт "Восточное обозрение" члену комитета Иркутского переселенческого общества В. А. Ошуркову.

Весной 1889 г. он занимается изучением истории урало-германских племён, едет в Монголию, разыскивает мифическую столицу Каракорум. Его открытие привлекает внимание всего учёного мира. Он публицист, а не учёный, сделав доклад в Географическом обществе, он передаёт дело другим.

С приездом в Петербург начинаются хлопоты по расширению "Восточного обозрения". У него появляется мысль вновь вернуть газету в Петербург. Главное управление по делам печати потребовало согласовать это решение с сибирскими властями, те отказали. Перед публицистом стал вопрос: либо вернуться в Иркутск, либо забыть о газете. Он решается на последнее. Замыслив новое издание в Петербурге. Однако разрешение на него выхлопотать не удалось. В начале 1891 г. "Восточное обозрение" выходит снова благодаря докладной записке Николая Михайловича министру внутренних дел. И второй номер нового года как главный редактор подписывает уже Ошурков.

Ядринцев в это время посещает Париж, где читает доклад. По прежнему много работает, готовит второе издание книги "Сибирь как колония", пишет стать по переселенческому вопросу для "Вестника Европы", выпускает книгу "Сибирские инородцы их быт и современное положение", посылает свои статьи в "Восточное обозрение".

Статьи публициста появляются в 1892 г. в "Русском богатстве". В газете "Русская жизнь" он заведует сибирским отделом, который вскоре закрывают. Ему предлагают стать ответственным редактором газеты, но он отказывается, так как ему не нравится внутренний климат в редакции.

В 1893 г. он посещает Всемирную выставку в Чикаго. Часть своих впечатлений он публикует в "Русской жизни". Всё это время Ядринцев продолжает неуклонно и пристально следить за своим детищем "Восточным обозрением", судьба которого ему небезразлична. Конечно же, он расстроен, что газета потеряла своё направление, особенно с приходом в неё И. Г. Шешунова. У неё очень трудное материальное положение. В начале 1894 г. он договаривается о продаже её ссыльному народовольцу И. И. Попову, по представлению Николая Михайловича, только лишь истинный патриот должен руководить газетой.

Но сам публицист остаётся без дела. Ему надо как-то содержать троих детей. Он соглашается на должность заведующего статистическими исследованиями на Алтае. По пути в Барнаул заезжает к другу В. И. Семидалову и передаёт ему для публикации "Автобиографию".

Публицист скоропостижно скончался 7 июня 1894 г. от паралича сердца. Смерть великого человека осталась загадкой. Ходили версии об умышленном самоотравлении, кто-то считал, что он умер от одиночества.

О смерти публициста немедленно объявили в Сибири и по всей России. Во многих периодических изданиях появились некрологи с элементами его биографии. В Иркутске, Томске, Омске, Барнауле, Москве и т.д. служили панихиды.

Можно ли говорить о жизненном пути Ядринцева, расценивая его как "осмысленную" биографию, придания многим поступкам знаковости и символизма? Уместным будет рассмотрение "поступков" в сфере общественной и частной жизни.

Общественная деятельность: ставя перед собой цели самопознания, самоопределения и погружаясь в свою жизнь, своё сознание, свои эмоции и ощущения интеллигент узнавал нечто новое об окружающей жизни. Эти знания превращались в активный фактор провинциального культурного пространства, объединявший мыслящую часть общества. Исходя из этого Ядринцев как сибиряк-"патриот" в процессе общественной и профессиональной деятельности побуждал в обществе идею сознательного служения краю. Формируя свою идентичность, он стремился организовать групповые общности – вступал в землячества, литературные кружки. Идентичность всегда ориентирует на определённый стиль жизни, "вбирая" который индивид формирует свою тождественность с определённой группой, образом жизни, ценностями. В этом ключе суд и ссылка символизировали биографию публициста, а уникальность мотива возвращения дополнялась не менее уникальным прецедентом обратной ссылки в Европейскую Россию.

Какую же тогда роль играла частная жизнь? Уделяя такое большое внимание общественным делам, организаторской деятельности – сфера приватного нередко оставалась неудел.

Образ сибиряка – "патриота", можно выделить следующие этапы в формировании этого образа.

1) Гимназические годы явились первой ступенью в формировании образа сибирского интеллигента.

Во-первых, потому, что публицист приходит к заключению о том, что "внутренние образованные силы" (сибиряки) видят единственный свой выход в бегстве из Сибири. Он, в частности, писал по этому поводу: "Понятен тот вопль и негодование, которые вырвались у человека образованного, с развитым умом и сердцем, вернувшегося на свою родину. Он не находил в этом обществе здоровых инстинктов гражданской жизни и нравственных идеалов. Положение Сибири составляло тем более яркий контраст, что в Европейской России уже пробуждалась жизнь и являлись новые требования. Гражданские стремления при отсутствии интеллигентного и образованного класса отсутствовали, сибирское общество не разобралось со своими местными вопросами, не выдвигало их. Оно было тупо, равнодушно к вопросу о ссылке, не разбирая, вредна она или полезна, безучастно к переселениям, живя промышленною жизнью, оно, однако, не создавало экономических вопросов, не чувствовало потребностей саморазвития, самосовершенствования и гражданского преуспеяния".

Во-вторых, гимназия для Ядринцева – это ещё и первый опыт в общественном единении.

2) Студенческая жизнь, университет, землячество определяют уже практические задачи, рождают у сибиряка – "патриота" идею возвращения на родину, и полезного ей служения. Мысли о будущем своей родины приводят к необходимости подготовки будущей деятельности: изучать родной край, читать о нём, готовить образованные кадры.

3) Публицистическая деятельность Николая Михайловича приводит к выводу о необходимости создания сибирского патриотического органа печати, который консолидировал бы всю местную интеллигенцию и университета, который обогатил бы образованными людьми Сибирь, поднял бы уровень её образования. Он ставит задачу проведения местных вопросов в столичную печать. Таким образом, газета и университет должны были явиться трансляторами образцов и эталонов поведения для местной интеллигенции.

4) Впоследствии он убедился, как слабо проявлялась вообще областная идея и областное единение в Европейской России. Для себя же он сделал печальное заключение: "Областник или окраинец сторонится от централистов – интеллигентов, замыкается в себе или продолжает свою деятельность в провинции, видя непонимание чувств, наклонностей, стремлений местных и нужд".

Образ сибирского интеллигента в "прочтении" Н. М. Ядринцева противоречив. Во-первых, он оформлялся в результате собственного жизненного опыта, во-вторых, являлся воплощением индивидуального или коллективного воображаемого конструкта. В качестве идеальной модели интеллигента выступала биография самого публициста. Начать с себя, а затем транслировать этот образ на других – этот способ предполагал мирный путь преобразования общества в глазах Николая Михайловича Ядринцева. Сибирская интеллигенция являлась не такой, какой бы хотел её видеть Ядринцев. В конечном счёте, невозможность соответствовать смоделированному образу заставляет публициста оборвать публициста свой жизненный путь.