История российского самодержавия неразрывно связана с крепостным правом. Принято думать, что угнетенные крестьяне работали с утра до ночи, а жестокие помещики только и делали, что измывались над несчастными. Львиная доля правды в этом есть, но и о рабских условиях жизни крестьян сложилось немало стереотипов, которые не совсем соответствуют действительности. Какие заблуждения о крепостных современные обыватели принимают за чистую монету – далее в обзоре.
1. В отличие от прогрессивной Европы в России крепостное право было всегда
Принято считать, что крепостное право в России было чуть ли не с момента создания государства, в то время как европейцы строили в своих странах кардинально другую модель социальных отношений. На самом же деле все обстояло несколько иначе: в Европе тоже было крепостное право. Вот только его расцвет пришелся на период VII-XV вв. В России же в это время подавляющее большинство людей были свободными.
Стремительное закрепощение крестьян началось в XVI веке, когда во главу угла встал вопрос о дворянском войске, воюющем за батюшку-царя и матушку-Русь. Содержать действующую армию в мирное время было делом хлопотным, вот и стали закреплять крестьян за наделами земли, чтобы они работали на благо дворян.
Как известно, освобождение крестьян от рабской зависимости произошло в 1861 году. Таким образом, становится ясно, что крепостное право просуществовало в России чуть больше 250 лет, но никак не с момента образования государства.
2. Все крестьяне были крепостными вплоть до реформы 1861 года
Вопреки сложившемуся мнению, далеко не все крестьяне были крепостными. Отдельным официальным сословием признавались «торгующие крестьяне». У них, как и у купцов, были свои разряды. Вот только если купец 3-й гильдии за право на торговлю должен был отдать в казну государства 220 рублей, то крестьянин 3-й гильдии – 4000 рублей.
В Сибири и Поморье крепостного права не существовало даже как понятия. Сказывался суровый климат и отдаленность от столицы.
3. Русские крепостные считались самыми нищими в Европе
В учебниках истории немало сказано о том, что русские крепостные крестьяне были самыми бедными в Европе. Но если обратиться к свидетельствам современников-иностранцев, живших в России в те времена, оказывается, что не все так однозначно, как может показать на первый взгляд.
Так, например, в XVII веке хорват Юрий Крижанич, который провел в нашей стране около 15 лет, писал в своих наблюдениях о том, что уровень жизни в Московской Руси гораздо выше, чем в Польше, Литве, Швеции. В таких странах, как Италия, Испания и Англия, высшие сословия были гораздо состоятельней русской аристократии, но крестьяне «на Руси жили намного удобнее и лучше, чем в самых пребогатых странах Европы».
4. Крепостные работали не покладая рук круглогодично
Утверждение том, что крестьяне работали, не разгибая спины, довольно преувеличено. За год до отмены крепостного права количество нерабочих дней у крестьян достигло 230, т. е. трудились они всего 135 дней. Такое обилие выходных объяснялось огромным количеством праздников. Подавляющее большинство были православными, поэтому церковные праздники соблюдались строго.
Ученый и публицист А. Н. Энгельгардт в «Письмах из деревни» описывал свои наблюдения относительно крестьянского быта: «Свадьбы, никольщины, закоски, замолотки, засевки, отвальные, привальные, связывание артелей и прочее». Именно тогда была в ходу поговорка: «Пришел сон до семи сел, пришла лень до семи деревень».
5. Крепостные были бесправными и не могли пожаловаться на помещика
В Соборном уложении 1649 года убийство крепостного считалось тяжким преступлением и было уголовно наказуемым. За непреднамеренное убийство помещика отправляли в тюрьму, где он дожидался официального рассмотрения своего дела. Некоторых ссылали на каторгу.В 1767 году Екатерина II своим указом сделала невозможным подавать жалобы от крепостных лично ей. Этим занимались «учрежденные на то правительства». Многие крестьяне жаловались на произвол своих помещиков, но по факту до судебных разбирательств дело доходило очень редко.
Наглядным примером своеволия помещиков считается Правосудие хоть и не сразу, но все-таки настигло кровожадную помещицу.
Классовая борьба трудового народа играла огромную роль в жизни крепостной России. Она влияла на форму и норму эксплуатации, на эволюцию государственного строя и развитие общественно-политической мысли, оказывала воздействие на внутреннюю, а порой и внешнюю политику правительства. Все явления общественной жизни России в эпоху феодализма не могут быть оторваны от классовой борьбы. Она принимает различные формы: бегство и отказ от выполнения феодальных повинностей, неповиновение господам и их слугам, челобитные и ереси, «разбой» и восстания и, наконец, крестьянские войны. Классовая борьба то обострялась, то ослабевала, то вновь вспыхивала с еще большей силой.
В. И. Ленин писал: «По учению социализма, т. е. марксизма (о немарксистском социализме нельзя теперь и говорить серьезно), действительным двигателем истории является революционная борьба классов…»
Классовая борьба народных масс оказывала воздействие на борьбу внутри господствующего класса. Помимо борьбы за власть, уходящую корнями в седую даль веков, столкновение между отдельными группировками господствующего класса феодалов все больше обусловливалось подходом каждой из них к крестьянскому вопросу. С середины XVIII в. в развитии общественно-политической мысли в России все явственнее выступает стремление если не разрешить, то хотя бы поставить крестьянский вопрос в самой разнообразной форме. Классовая борьба являлась порождением крепостнической системы, а формы ее определялись уровнем и спецификой развития феодальных отношений на данном этапе эволюции общества. Классовую борьбу, формы, в которые она вылилась, остроту социальных противоречий обусловливало положение народных масс. Специально не занимаясь этим вопросом, ибо это - тема особого курса, мы в самых общих чертах охарактеризуем экономическое и правовое положение трудового люда России .
Появление и развитие во второй четверти XVIII в. капиталистического уклада, складывание и расширение всероссийского национального рынка привели к усилению феодальной эксплуатации, а вместе с тем и обострению классовой борьбы в стране.
Развитие ремесел и крупного промышленного производства, рост численности городского населения, расширение промыслов создавали условия для эволюции сельского хозяйства, получившего непрерывно растущий внутренний рынок. Со второй половины XVIII в. возрастает экспорт хлеба.
Помещики стремятся, не изменяя социальной структуры своих имений, оставляя незыблемыми старые крепостнические устои, повысить доходность имений, изыскать новые источники обогащения. Они торгуют хлебом и другими сельскохозяйственными продуктами, занимаются винокурением, нещадно сводя леса, строят сукноделательные заводы, пытаются заводить новые культуры, составляют обширные, продуманные до мелочей инструкции управляющим и т. д. Но так как основой производства оставался труд крепостных крестьян, то фактически все дворянское предпринимательство, даже самых образованных! и передовых помещиков, сводилось лишь к усилению эксплуатации крестьян.
Характеризуя барщинное хозяйство крепостной России, В. И. Ленин писал: «…условием и следствием описываемой системы хозяйства было крайне низкое и рутинное состояние техники, ибо ведение хозяйства было в руках мелких крестьян, задавленных нуждой, приниженных личной зависимостью и умственной темнотой» . Поэтому в русской деревне безраздельно господствовала соха, которую тащила малорослая и слабая лошаденка, навоза не хватало, урожаи не превышали сам 3–4, хлеба до «новины» нередко недоставало, неурожаи и связанный с ними голод были довольно частым явлением, деревня оставалась нищей, и, естественно, доходы с поместий либо росли очень медленно, либо чаще всего оставались на прежнем уровне.
А между тем потребности дворянства непрерывно возрастали. Не только крупные помещики, вельможи, придворная петербургская и московская знать, но и дворянство средней руки все больше и больше отказывалось от стародедовских копчений и солений, браги и меда, домотканных сукон и полотен, предпочитая им деньги. Деньги нужны были для приобретения вошедших в обиход дворян «заморских» вин и пряностей, парфюмерии и галантереи, тонких сукон и полотен, кружев и бархата. Дорого стоила жизнь в Петербурге, недешево обходились служба в гвардии, поездки за границу, балы и маскарады, входившие в моду усадьбы и парки, крепостные театры и хоры, излюбленная псовая охота. И деньги брали с крестьян.
Правда, на помощь дворянству приходило самодержавие, раздавая государственные и дворцовые земли вместе с населявшими их крестьянами, одаривая ценными подарками, ссужая деньгами через банки и кассы. Но этого было недостаточно. Полученные деньги дворяне просто проживали, считая пожалования, субсидии и займы лишь средством для поддержания привычного уровня жизни. И снова за все расплачивались крестьяне.
Источники середины и начала второй половины XVIII столетия рисуют мрачную картину чудовищного бесправия, произвола, забитости, безудержной эксплуатации и нищеты крестьян.
Особенно трудно жилось помещичьим крестьянам, составлявшим большинство сельского населения. Непрерывно росли барщина и оброк, в первую очередь денежный. Барская запашка поглощала все большее количество крестьянских земель, и размеры крестьянских наделов, всецело зависящие от произвола помещика, сокращались. Особенно характерным данное явление было для черноземных уездов.
Крестьянин трудился на барской запашке 3–4 дня в неделю, но иногда барщина достигала 6 дней в неделю, и для работы на своем клочке земли у него оставались лишь ночи да праздничные дни.
Часть барщинных крестьян помещики перевели на «месячину». Такие крестьяне не имели ни своих наделов, ни рабочего скота, работали все время на барина и либо получали месячное содержание продуктами, либо вовсе находились на «застольной пище» у господ. Немало крестьян помещики переводили в число дворовых и домашних слуг. Дворовые, «дворня», жили в «людской», пребывая все время на глазах у своих бар, подвергались всяческим надругательствам и истязаниям.
Крестьяне теряют остатки своих прав. Ряд указов 20–40-х годов XVIII в. необычайно урезал остатки жалких прав крестьян и ограничил их хозяйственную инициативу. Указ 1726 г. подтвердил, что крестьяне имеют право передвигаться по стране только при наличии у них «паспортов» или «покормежных писем», выданных помещиками. Указы 1731 и 1732 гг. запрещали крестьянам брать подряды, торговать в портах, заводить фабрики, а указ 1747 г. запрещал вырабатывать промышленные товары всем, кроме «настоящих фабрикантов».
Эти и другие указы были направлены против «безуказной» промышленности, т. е. мелких предприятий крестьян. В 1727 г. указом отменили право крестьян записываться в солдаты без согласия помещика, а по манифесту Елизаветы от 25 ноября 1741 г. крестьяне фактически оказались лишенными гражданских прав: их перестали приводить к присяге, полагая вполне достаточной присягу, которую приносят за них их господа - помещики.
В царствование Петра III и Екатерины II специальные указы разрешили помещикам по своему усмотрению ссылать своих крестьян на поселение (1760 г.), на каторгу (1765 г.) и запрещали крестьянам жаловаться на своих господ (1767 г.). Крестьяне превращались в «крещеную собственность». Их дарили, продавали и покупали, проигрывали в карты, меняли на породистых собак и курительные трубки. Крестьянки пополняли крепостные гаремы, кормили грудью щенят из псовой охоты барина, «услаждали» господ, участвуя в крепостных хорах и театрах. Крестьян морили на непосильной барщине, истязали на конюшнях, травили борзыми. Господа вмешивались в личную жизнь своих «людей», разрушали семьи, отделяя родителей от детей, жен от мужей, препятствуя бракам или заключая их против воли крестьян.
Жестокость и самодурство помещиков не знали предела. Такие звери, как знаменитая помещица «Салтычиха» (Дарья Салтыкова), обвиненная даже царскими властями в смерти 75 своих «людей» и собственноручно замучившая 38 человек, или орловский помещик Шеншин, имевший целый штат палачей и разнообразные орудия пытки, отнюдь не были редким исключением.
Ф. Энгельс отмечал непрерывный рост крепостничества в России, «пока Екатерина не сделала этого угнетения полным и не завершила законодательства. Но это законодательство позволяло помещикам все более притеснять крестьян, так что гнет все более и более усиливался» .
Такова была общая тенденция в развитии крепостного права в России, которое во второй половине XVIII в. «ничем не отличалось от рабства» .
Конечно, не все крестьяне находились в таком ужасном положении, не все бедствовали. Если у крестьян-бедняков на дворе стояла тощая лошаденка, бродила свинья и несколько кур, зачастую не хватало хлеба до нового урожая, то среди крестьян, отпущенных барином на оброк, встречались «первостатейные», «прожиточные», «капиталистые», которые «между мужиками богачами могут почесться» и «богаче многих дворян». Большесемейные («семьянистые»), богатые, деятельные, они владели стадами крупного и мелкого рогатого скота, десятками лошадей, отарами овец и т. п. Они арендовали земли, нанимали работников, давали деньги под проценты, торговали, порою даже имели своих крепостных. Но и их, «первостатейных», душило крепостное право, связывало им руки, сковывало их хозяйственную инициативу, препятствовало обогащению. Вот почему, когда «было крепостное право, - вся масса крестьян боролась со своими угнетателями, с классом помещиков…»
К помещичьим крестьянам примыкали крестьяне духовных феодалов: монастырские, церковные, архиерейские. Вместо старых, натуральных, монастыри вводили денежные повинности, увеличивали денежный оброк, захватывали крестьянские пашни, сенокосы, леса, пустоши и т. д. Боясь секуляризации, монастырские власти стремились урвать с крестьян как можно больше.
Дворцовые крестьяне принадлежали царю. Они платили и работали меньше, чем крестьяне на помещичьих землях, но и здесь натуральный оброк заменялся денежным, а с ним росла эксплуатация крестьян.
Государственные крестьяне зависели от одного «господина» - самого крепостнического государства, требовавшего несения повинностей и уплаты денежного оброка. Среди государственных крестьян были формально свободные - потомки черносошных крестьян, наиболее многочисленные на Севере, однодворцы - потомки мелких «служилых. людей по прибору» (стрельцов, пушкарей, пахотных солдат и пр.), а также «ясачные инородцы» - татары, мордва, марийцы, удмурты и другие, платившие особый налог - ясак и несшие ряд повинностей в пользу государства.
Государственные крестьяне отличались от частновладельческих тем, что их хозяйственная инициатива была менее ограничена. Но большая часть государственных крестьян, и русских и нерусских, была приписана к казенным и частным заводам.
В России XVIII в. насчитывалось несколько категорий рабочего люда, трудившегося на промышленных предприятиях. Среди них и крепостные работники, мастеровые и работные люди, занятые непосредственно на производстве, и «отданные» заводчикам по указам, и купленные, так называемые посессионные, и приписанные к заводам государственные крестьяне. На предприятиях трудился и наемный люд, в подавляющем большинстве случаев крепостные крестьяне, отпущенные барином на оброк, и очень немногочисленные свободные наемные работники. Этот пролетариат феодальных времен не был еще пролетариатом капиталистического общества. Тесные нити связывали его с деревней. Но все больше и больше рабочий люд отрывается от сельского хозяйства. Приписанных к предприятиям крестьян, являвшихся сюда на определенное время партиями («партичных»), переселяют на заводы. Работные люди отрываются от земли, от сельского хозяйства или ремесла, и «задельная плата» для многих из них становится источником существования. Растет число крепостных работных людей: купленных, отданных на заводы по особым указам, переведенных на заводы и т. д. Так пополнялись ряды мастеровых и работных людей, составлявших кадры квалифицированной рабочей силы. Этот процесс особенно характерен для Урала, являвшегося в XVIII в. центром металлургии России.
В. И. Ленин подчеркивал, что «крепостное право служило основой высшего процветания Урала…» . Приписанные к заводам Урала крестьяне трудились на предприятии от 70 до 160 дней в году и более, отрабатывая за больных и престарелых. Заводская администрация заставляла их брать хлеб и другие продукты в заводских лавках по высокой цене, отвечать за инструменты, выплачивала нищенскую заработную плату, подвергала наказаниям. Рабочий день продолжался от 10 часов зимою, до 14–15 летом («от зори до зори»). Принудительным путем использовали труд женщин и детей.
Условия труда были очень тяжелыми: холодные, грязные, полутемные помещения, страшная жара в литейных и кузницах, сквозняки и угар. Цены на продукты непрерывно росли, а оплата труда десятки лет оставалась неизменной. Батоги, кнуты, палки, плетки, кандалы, тюрьмы грозили за каждую мелочь, за каждое «ослушание» и «нерадение». Все это не могло не обострить на Урале, как и по всей стране, классовые противоречия между трудовым людом, занятым на промышленных предприятиях, и их владельцами.
Но это еще отнюдь не была борьба пролетариата с капиталистами: работные люди мало, а то и вовсе ничем не отличались от крестьян, а предприниматели чаще всего были фактически феодалами, даже в том случае, если были выходцами из купечества.
Еще в худшее положение попали «ясачные» - трудовой люд нерусских народностей Поволжья, Прикамья, Урала. У мордовских, марийских, удмуртских, чувашских и татарских крестьян помещики, заводчики и монастыри отбирали земли и угодья, леса и покосы. Многих из них приписали к заводам, к Казанскому адмиралтейству, где они трудились плечом к плечу со своими русскими социальными собратьями. На нерусское население Поволжья и Приуралья падали строительная, подводная, постойная и другие повинности, охрана, рубка и доставка корабельного леса, подушная подать, рекрутская повинность. Произвол властей, беззаконие, взяточничество, поборы, граничившие с грабежом, надругательства ухудшали и без того тяжелое положение «ясачных инородцев».
От светских властей не отставали церковные. Православная церковь действовала очень энергично, притесняя мусульман и язычников и грабя «новокрещен». Духовенство бесчинствовало, уничтожая языческие святилища и кладбища, мусульманские мечети, вымогая и грабя, преследуя «новокрещен» за недостаток «усердия» и отбирая последнее на церковные «требы».
Тяжело пришлось и трудовому населению Башкирии. Строительство заводов и крепостей, появление помещичьих владений сильно сократило башкирские земли. В. И. Ленин писал: «…„колонизаторы“ сводили корабельные леса и превращали „очищенные“ от „диких“ башкир поля в „пшеничные фабрики“». На рядовых башкир падали различные денежные и натуральные повинности, становившиеся совершенно «несносными» в результате злоупотреблений чиновников.
Царское правительство вело наступление и на калмыков, оттесняя их с территории лучших кочевий и подчиняя особой, специально выработанной системе управления.
И если башкирские, татарские, калмыцкие феодалы находили общий язык с русским дворянством, с царизмом, богатели и процветали, то трудовой, «ясачный», люд приходил «в разорение и крайнюю гибель», в «крайнее изнеможение». Естественно, что в конечном счете ему оказалось по пути с русским трудовым народом, а не со своей единоверной и единоязычной социальной верхушкой.
Добралось царское правительство и до казачества. Донское и украинское, яицкое и волжское, терское и сибирское казачество являлось порождением простого народа, в первую очередь крестьянства.
Подавляющее большинство казаков являлось потомками беглых крестьян, уходивших на окраинные, вольные, но полные опасности земли. Не каждый беглый, стремившийся на Дон, в Запорожскую Сечь, на Яик или Терек, достигал этих обетованных в его представлении земель, не каждый становился казаком. Для этого нужна была решительность, смелость, отвага, здоровье, сила и удача. Но когда беглый становился казаком, он, казалось, достигал своего идеала: вольный человек на вольной земле. Но проходило время, и он понимал, что жестоко ошибался. Из Петербурга на Дон и Яик, на Волгу и Терек надвигалось «регулярство» с его постоянной и трудной службой, ограничениями и притеснениями, постепенной ликвидацией старинных, добытых кровью и саблей казацких прав.
Казацкая старшина теснила казацкую бедноту, подчиняла ее своей власти, ревниво оберегала свои старые привилегии и добивалась у царизма новых, верой и правдой служила царю, стремясь к чинам и дворянскому званию, превращаясь в казачье дворянство.
В таких условиях жило трудовое население России, и они не могли не толкать его на классовую борьбу.
Конечно, крестьянство пыталось улучшить условия своего существования. Оно уходило на заработки, на отхожий промысел, пыталось «выбиться в люди», но последнее удавалось редко, а отходничество все чаще и чаще напоминало просто нищенство. Легальным путем улучшить свое положение крестьянство не могло. Оставался единственный выход - бороться, бороться всеми средствами, находившимися в распоряжении крестьян, от бегства до восстания.
Правительство порой поднималось до понимания необходимости сохранения какого-то жизненного уровня крестьян, ибо в противном случае крестьянин переставал быть плательщиком податей, рабочей силой и рекрутом. Поэтому то устраивались хлебные магазины на случай недорода, то закупали хлеб для голодающих крестьян, то посылали комиссии на заводы, где волновался рабочий люд, то брали в опеку имения садистов-помещиков и даже отдавали их под суд. Но это было каплей в море. К тому же правительство быстро спохватывалось и било отбой, и общая тенденция развития шла в одном определенном направлении: крепостное право усиливалось, росла феодальная эксплуатация. Чем это грозит, понимали не многие представители социальных верхов. И надо было быть Екатериной II, чтобы понять, что «бунт всех крепостных деревень воспоследует» .
Одной из форм классовой борьбы крестьян в XVIII в., как и ранее, являлось бегство. Бегут от «тяжких поборов» и «нападок», от побоев и «скудости», от подушной подати и рекрутчины, от «тиранства» и голода. Бегут в «степные города» и на Дон, на Волгу и Яик, в Сибирь и Башкирию, на Украину и Каспий. Уходили в города, на заводы, к новым владельцам-помещикам. Уходили за «польский рубеж», в Персию и на «Бухарскую сторону», скрывались по старообрядческим скитам на Севере и в Заволжье, на Украине и Иргизе. Уходили сюда не только для того, чтобы креститься не тремя, а двумя перстами, петь сугубую «аллилуйю», молиться иконам «старого письма», а прежде всего для «единой вольности». Шли «за пропитанием» на промыслы, уходили в бурлаки на Волгу. Искали новых, «добрых» хозяев, вольных земель, но последних становилось все меньше и меньше, а «добрых» бар найти было вовсе невозможно.
Бегство во второй и третьей четвертях XVIII в. принимало такие размеры, что запустевали деревни, села, целые волости. В некоторых поместьях бежали все «без остатка», в других - оставалось не более одной трети жителей. Верховный тайный совет уныло констатировал, что если и впредь так будет продолжаться, то скоро не с кого будет брать подати, некому будет идти в рекруты. Иногда бегство ослабевало. Обычно это было связано с тем, что на новых местах, где-нибудь под Астраханью, Оренбургом или в Сибири, беглых переставали преследовать, не вынуждая их этим самым к новым побегам, и оставляли их на новых местах: правительство должно было заселять полупустынные края.
Зачастую беглые уходили не так уж далеко от своих родных сел и деревень. Во второй четверти XVIII в. это явление характерно для Московской, Нижегородской, Новгородской и Смоленской губерний. Московские и нижегородские крестьяне бежали в Пензенский, Симбирский, Свияжский, Алатырский, Казанский, Темниковский, Верхнеломовский, Курмышский и Шацкий уезды Казанской и Воронежской губерний, и только часть беглых уходила на Урал, в Башкирию, в Сибирь, на Волгу, в Астраханскую губернию: Саратов, Астрахань, Царицын. Из Смоленской и Новгородской губерний бегут на Украину, «на тихие воды, на ясные зори», в Польшу, в Прибалтику (Остзейский край). С начала 50-х годов особенно усиливается поток беглых в Астраханскую губернию.
Кто из крестьян оказывался «в бегах»?
Иногда «в бегах» числились довольно богатые крестьяне. Покинуть родные края их заставляла не нужда, а стремление избавиться от сковывавших уз крепостничества, мешавших развертыванию их хозяйственной инициативы. Они уходили со скарбом и скотом. Часть из них на новых местах выбивалась «в люди», превращаясь в «первостатейных» и нередко пользуясь трудом своих социальных собратьев - «беглых». Но чаще всего к бегству как форме социального протеста прибегала крестьянская беднота или крестьяне «средней прожиточности». «Мелкостатейных» крестьян к бегству понуждала бедность, нищета. Так, например, крестьяне Вормской вотчины Шереметевых, братья Чихреевы, в своих челобитных, написанных на имя барина, так объясняли причины, заставившие их покинуть свою деревню: «Бежали… от наших неимуществ и совершенных скудостей… кормиться нам, сиротам вашим, в тогдашние времена, кроме милости, было нечем».
Что ждало беглых на новых местах? Некоторым из них удавалось встать на ноги и обзавестись крепким хозяйством. Так, например, крестьяне, бежавшие из Алатырской вотчины помещика Языкова, в селе Чистое Поле обзавелись хозяйством от трех до десяти лошадей, от трех до пяти коров и т. д. Беглец из Арзамасской вотчины Шереметевых Степан Крюков в Пензенском уезде имел в хозяйстве трех лошадей. Таких примеров можно было привести не так уж мало. Но большая часть беглых, уходивших, в частности, на Волгу, превращалась в людей, единственным источником существования которых была работа по найму в бурлацких и рыбацких ватагах, на промыслах и фабриках, в сельском хозяйстве, нередко у «первостатейных крестьян». «Беспашпортные», преследуемые, вынужденные скрываться и от власти, и от своих помещиков, они подвергались безжалостной эксплуатации. В том случае, если беглые, оседая на новых местах, продолжали крестьянствовать, они ненамного и ненадолго улучшали свою судьбу. Кроме того, над беглыми постоянно дамокловым мечом висела угроза быть возвращенными на старые места, что означало не только разорение, но всякого рода кары и экзекуции.
Но стремление к воле, к свободе господствовало над всем. Так, например, крестьянин Панинской вотчины Шереметева Иван Волков от «скудости своей», от того, что «прокормиться и подати платить не мог», бежал со своей семьей, состоявшей из жены и шести детей. На новом месте в Симбирском уезде их ждали тяжелые испытания. Им приходилось скитаться «между дворами» и кормиться «мирским подаянием». Вскоре Волков был схвачен и возвращен в Панино, но, «не стерпя своей скудости», похоронив жену, снова бежал с детьми в «низовые места». Здесь все семейство ютилось в землянке и кормилось «ходя ж по миру». Вторично возвращенный в Панино, Волков снова бежал с детьми, жил в землянке, трудился «внаймы, в работы» в страдную пору. Спустя некоторое время, в 1774 г., потеряв почти всю семью, Волков был в третий раз возвращен из бегов.
Побег был делом нелегким, чему способствовала введенная паспортная система. Чтобы успешно осуществить побег, нужны были энергия, решительность, настойчивость, здоровье и физическая сила. Сочетание всех этих факторов встречалось не так часто, и путь от бегства из дома до благополучного оседания на новом месте был очень далек. И на новые места вел крестьянина тернистый путь. Вот почему в 30–40-х годах чаще встречаются побеги в одиночку или вдвоем, и лишь в 50 - начале 60-х годов распространяется иная форма бегства крестьян. Бегут семьями, а нередко целыми деревнями и селами. Так, на юг, в Астраханские степи, нередко прорывались целые отряды в сто и более человек с семьями, со скотом, зачастую с захваченным у помещиков имуществом.
Стремясь уйти на новые земли, чтобы жить «без помещичьих поборов, свободно», крестьяне не останавливались перед насилием по отношению к помещикам и приказчикам. При побегах они все чаще «самих помещиков и приказчиков… бьют до смерти», «чинят грабительство, разбой и смертное убийство». Дворовый человек помещика Вяземского Петров «приехал ночью многолюдством», с целым отрядом людей, взял с собой свою семью, оставшуюся в деревне после его бегства, захватил лошадей и угрожал помещичью усадьбу «разорить и выжечь». Остановленные прокурором Лосевым беглые, переселявшиеся целой партией, грозили ему «колами и навязанными на шесты косами и дубьем», от «поимки отбивались» и хотели его «убить до смерти». Отсюда был уже один шаг от бегства к восстанию.
Правительство вело борьбу с массовым бегством, которое для российского дворянства принимало характер настоящего социального бедствия. С 1727 по 1742 г. бежало 327 046 душ мужского пола, т. е. 5 % всех ревизских душ Российской империи. Но нужно было считаться с тем, что в неурожайные годы (а недород чуть ли не каждый год отмечался то в одном, то в другом месте России) крестьяне вынуждены были покидать свои насиженные места, ибо «хлеба нет никаково», «есть нечево» и «купить не на што». В таком случае правительство вынуждено было идти по пути ослабления борьбы с бегством. Так было в 1733–1735 и в 1747–1748 неурожайных годах. Но как только на полях начинала колоситься рожь и в закромах у крестьян появлялся хлеб, правительство, опекая помещика и преследуя свои интересы, немедленно издавало один за другим строгие указы о сыске беглых и их возвращении к прежним владельцам. Только за один урожайный 1736 год было издано 12 указов о возвращении беглых крестьян, а всего за вторую четверть XVIII в. правительство разразилось сотней подобных указов. Тон указов становился все более строгим, кары - все более жестокими. Беглым грозили кнутом и каторгой, рекрутчиной и галерами, их клеймили и вырывали ноздри, поселения беглых разоряли «до основания». По указам 1733 г. и другим отвечали и те, кто укрывал беглых, и отвечали не только деньгами - платили штраф от 50 до 100, а позднее до 200 рублей, - но и своим имуществом и жизнью.
Борясь с массовым бегством, правительство размещало по «рубежам» целые воинские части, устанавливало заставы, рубило леса, направляло в места скопления беглых воинские команды.
Не довольствуясь деятельностью правительства по розыску беглых, феодалы сами принимались за розыски. Нередко им приходилось вести упорную борьбу. Так, например, у князя А. М. Черкасского в 20–30-х годах «в бегах» числилось 11 467 крестьян обоего пола, т. е. 16 % всех крестьян, ему принадлежавших. Большинство беглецов осело в Казанской и Воронежской губерниях. Среди них были и «скудные» (44,2 %), и «среднестатейные» (46 %) и «первостатейные» (9,8 %) крестьяне. На новых местах, в новых поселениях их ожидала вовсе не райская жизнь. Они оставались крепостными крестьянами, только меняли хозяев. Поиски обошлись Черкасскому дорого - на содержание сыскных команд он истратил около 5 тыс. рублей и вернул 11 тыс. человек, но 3 тыс. снова сбежали и увлекли за собой еще 2 тыс. семейств. Наследница Черкасского, графиня Шереметева, прекратила борьбу и попросту приобрела земли Воронежской и Казанской губерний, где обосновались беглые Черкасского. Таким способом Шереметева намеревалась стать полновластной хозяйкой беглых, но затея ее не увенчалась успехом: крестьяне снова разбегались.
Повторяя правительственные указы в особых инструкциях, Шереметевы и Голицыны, Пазухины и Самарины, Куракины и Румянцевы и многие другие феодалы строжайше запрещали укрывать беглых, а для того чтобы воспрепятствовать бегству, устанавливали утренние и вечерние проверки всего населения своих вотчин, назначали старших, несущих ответственность за членов своей семьи, вводили круговую поруку, устанавливали штрафы и телесные наказания за укрывательство и проводили ряд других мер, направленных к розыску и возвращению беглых.
Несмотря на совместные действия правительства и помещиков, крестьяне снова обращались в бегство, уходили все дальше и дальше, направлялись в края, где, по их мнению, не могла достать рука барина и карающая Немезида властей. И хотя по-прежнему беглые стремились обосноваться поближе к своим старым обжитым местам, оставаться там становилось все опаснее. Приходилось вновь искать «землю обетованную».
Бегство крестьян имело огромное значение в истории России. Трудно переоценить воздействие его на умы русских дворян, хоть сколько-нибудь возвышавшихся над уровнем провинциального шляхетства. Не случайно именно бегство крестьян побудило государственных деятелей второй четверти XVIII в. А. П. Волынского и А. Бутурлина заговорить о необходимости снижения повинностей крестьян и оставлении беглых на новых местах; не случайно вопрос о беглых и о борьбе с бегством стал стержнем деятельности Екатерининской комиссии по составлению Нового уложения.
Широко распространенной формой борьбы против крепостнической системы, к которой прибегали различные группы крестьянства, была подача челобитных. Подача жалоб и челобитных отражала наивный монархизм крестьянства, но и этот «бунт на коленях» должен быть учтен при рассмотрении различных форм классовой борьбы феодальной России.
Помещичьи, дворцовые, монастырские крестьяне верили в справедливость верховных властей, в «доброту» царей и цариц, были убеждены в том, что все несправедливости, горести и беды обусловлены дурными качествами их непосредственных властей, жестокостью и алчностью их господ. Жаловались в Сенат и Синод, пытались вручить челобитные в руки императрице. Крестьяне верили в то, что их жалобы будут рассмотрены, а законные требования удовлетворены. Подавая свои челобитные, они были твердо убеждены, что они правы и добьются правды. И дело было не только в том, что правда, по мнению крестьян, была на их стороне, потому что это была именно их, крестьянская правда. Они твердо верили в то, что выступают в интересах всего государства. В этом сказывалась, пусть еще неясно сформулированная, но овладевавшая умами крестьян, мысль о том, что именно они являются основой государства.
Свои челобитные крестьяне рассматривали как акты, направленные не только на улучшение собственного положения, но и на поправление дел государства. Поэтому своих владельцев и управителей, чиновников и вельмож они рассматривали как противников не только своих собственных, но и самого государства. Единственным, кто может им помочь осуществить их крестьянскую правду, был, по их мнению, царь, который должен быть заинтересован в благополучии крестьянства, ибо оно - «дело государственное».
Поэтому к подаче челобитных относились как к большому, серьезному, ответственному делу. Для выработки челобитных собирались всем «миром», избирали «лучших людей» из своей же среды. Искали грамотея и нередко сыскивали его среди самих крестьян. Собираясь «всем миром», «учиняли присягу», целовали крест, клялись друг друга не выдавать, «всем стоять за одно». Собирались «мирские деньги», которые вручались челобитчикам. Челобитчики, особо доверенные лица крестьянского мира, направлялись в Москву или в Петербург.
Не так легко было пробиться в «первопрестольную» Москву или в Петербург. Челобитчиков ловили и «власть предержащие», и приказчики, на них устраивались засады. Приходилось идти кружным путем, пробираться лесом, болотами, оврагами. В столице надо было где-то приискать кров, найти «верных людей» (ими нередко были крестьяне-отходчики, часто даже земляки), «сыскать писчиков», установить связь с пославшими их крестьянами.
Нелегко жилось в столице «мирским выборным», «мирским челобитчикам». Их разыскивали власти, им угрожали всякими карами. Вынужденные скрываться, они списывались с пославшими их, информировали о своих успехах (редко) и неудачах (гораздо чаще), просили денег на оплату писцов, подкуп чиновников, просто на «прожитье».
С точки зрения властей, челобитчики - «заводчики», «пущие злодеи», достойные, как и составители и переписчики челобитных, кнута и плетей, а их жалобы - «предерзости», «пасквили».
Преследование челобитчиков со стороны правительства становилось все более ожесточенным. 5 сентября 1765 г. Сенат издал указ о наказании крестьянина Васильева за подачу челобитной Екатерине II. Уже в этом указе большая часть текста заключает в себе общие рассуждения о порядке подачи челобитных, который де нарушается «невеждами». Логическим итогом борьбы с потоком челобитных, заваливших Сенат и Синод, явился указ от 22 августа 1767 г. «О бытии помещичьим людям и крестьянам в повиновении и послушании у своих помещиков и о неподавании челобитен в собственные ее величества руки», в категорической форме подтвердивший указы, данные ранее по этому поводу. Указ требовал от крестьян беспрекословного повиновения помещикам и запрещал жалобы на них, приравнивая жалобы к «изветам», т. е. ложным доносам, обвиняющим в государственной измене. Но прекратить подачу челобитных было невозможно.
Содержание челобитных многообразно. Монастырские крестьяне жаловались на обременительные повинности, высокий оброк, на замену старых натуральных повинностей денежным оброком, на притеснение со стороны игуменов, жестокие телесные наказания. В челобитных на своих господ помещичьи крестьяне жаловались на тяжелые барщинные работы, на произвол приказчиков, побои и притеснения. Приписные и заводские крестьяне жалуются на чрезвычайную эксплуатацию, снижение расценок, рост «уроков», расстройство и упадок их собственного хозяйства, на бедственное положение, переселение на заводы, насилие и произвол заводских властей.
Часто в челобитных встречаются требования о возвращении к старому хозяину, ибо, как рассуждали крестьяне, если при старом жилось плохо, то уж от нового, как показывал опыт, лучшего нельзя было ждать.
Все чаще в челобитных начинает звучать лейтмотив перестать быть помещичьими и заводскими и стать государственными крестьянами. «Желают быть государственными» и приписные, и переселенные на заводы крестьяне, и переселенцы-украинцы, помнившие о казацком прошлом отцов и дедов, и монастырские, и даже частновладельческие, помещичьи крестьяне. Все чаще последние стараются убедить власти в том, что они «не Шереметевы», «не Воронцовские», а «государевы», «государственные волостные».
Подача челобитных имела большое значение в развитии классовой борьбы в крепостнической России XVIII в. Крестьяне всех категорий постепенно приучались формулировать свои ранее не всегда им самим ясные социальные чаяния и требования, облекать их в стройную и четкую систему, в «законную» оболочку, привыкали к действиям «миром» в обстановке разветвленной системы господства и подчинения русского абсолютизма.
Поскольку за челобитными крестьян следовали аресты, наказание плетьми, кнутом, каторгой, вырванными ноздрями, смертью, по мере того как крестьяне теряли надежду на справедливое, «законное» разрешение спора с господином, кем бы он ни был и как бы ни назывался, подача челобитных все чаще стала перерастать в открытое неповиновение феодалам и властям, в местные крестьянские вооруженные восстания.
Провал подачи челобитных в высокие инстанции открывал крестьянам глаза на многое: на их положение в государстве, на отношение к ним властей вплоть до самого царя, на тесную связь царя с феодалами, все более убеждая их в том, что найти управу на «сильных» и «сыскать правду» невозможно.
Конечно, крестьяне не скоро потеряют веру в «хорошего царя». Эта вера пройдет через весь XIX век. Но протест крестьян против феодальной системы, выражавшийся в подаче челобитных, хоть медленно, но подводил крестьян к мысли о необходимости иных, более действенных форм борьбы с крепостничеством.
При выполнении заданий части 1 (А) в бланке ответов № 1 под номером выполняемого вами задания поставьте знак «х» в клеточке, номер которой соответствует номеру выбранного вами ответа.
А1. Временнообязанное положение крестьян существовало в России в
1) 1857-1895 гг.
2) 1861-1883 гг.
3) 1863-1906 гг.
4) 1894-1905 гг.
А2. Кто из упомянутых ниже идеологов народничества был сторонником свершения революции посредством стихийного народного бунта?
1) Н. Г. Чернышевский
2) П. Н. Ткачев
3) П. Л. Лавров
4) М. А. Бакунин
А3. Внешнеполитическое событие в период царствования Александра III
1) присоединение Средней Азии
2) сближение с Францией
3) сближение с Германией и Австро-Венгрией
4) заключение Сан-Стефанского мира
Ответ: 2.
А4. Кто из перечисленных ниже художников относится к передвижникам?
А) К. С. Малевич
Б) Н. Н. Ге
В) В. Г. Перов
Г) М. З. Шагал
Д) И. Н. Никитин
Е) И. Н. Крамской
Укажите верный ответ.
1) АВД
2) БВГ
3) АБГ
4) БВЕ
А5. Эпоху «Великих реформ» Александра II характеризует понятие
1) «рекрутская повинность»
2) «приказная система»
3) «заповедные годы»
4) «суд присяжных»
А6. Интенсивная эксплуатация рабочих, неразработанность трудового законодательства в России в пореформенное время привели к
1) созданию профсоюзов
2) возвращению рабочих в деревню
3) массовой эмиграции рабочих
4) возникновению рабочего движения
А7. Расцвет русской культуры второй половины XIX в. связан с
1) отказом от демократических традиций
2) обращением к народным истокам
3) установлением жесткого цензурного контроля
4) распространением романтизма
А8. Какие положения характеризуют взгляды российских социал-демократов конца XIX в.?
А) необходимость образования рабочей партии
Б) изучение и распространение идей марксизма
В) использование тактики непротивления злу насилием
Г) отказ от привлечения народа к участию в вооруженном мятеже
Д) возможность главенствующей роли пролетариата в революционной борьбе с самодержавием
Е) приверженность идеям крестьянского социализма
Укажите верный ответ.
1) АБД
2) АБЕ
3) АГД
4) БДЕ
А9. Укажите название явления, описанного в отрывке из сочинения историка.
«Сельский пролетариат не может продать надел и уйти в город, стать рабочим. Не может продать, потому что земля - не его собственность… Он должен вносить свою долю податей и выкупных платежей за землю, которой не может пользоваться. Его отпускают в город лишь на заработки, на время, по паспорту».
1) пролетарская солидарность
2) возвращение отрезков
3) хуторское хозяйство
4) круговая порука
А10. Прочтите отрывок из воспоминаний современника и укажите время событий, о которых идет речь.
«Под карету, чтобы остановить ее, была брошена бомба. Несколько черкесов из конвоя были ранены. Рысакова, бросившего бомбу, тут же схватили. Несмотря на настойчивые убеждения кучера не выходить из кареты, Александр II все-таки вышел. Он чувствовал, что военное достоинство требует посмотреть на раненых черкесов и сказать им несколько слов… А когда он проходил затем совсем близко от другого молодого человека, Гриневицкого, тот бросил свою бомбу между обоими так, чтобы убить себя и царя…»
1) 1849 г.
2) 1866 г.
3) 1881 г.
4) 1887 г.
Задания части 2 (В) требуют ответа в виде одного-двух слов, последовательности букв или цифр, которые следует записать сначала в текст экзаменационной работы, а затем перенести в бланк ответов № 1 без пробелов и других символов. Каждую букву или цифру пишите в отдельной клеточке в соответствии с приведенными в бланке образцами.
В1. Прочтите отрывок из воспоминаний очевидца событий ХIХ в. и напишите название полуострова, на территории которого происходили описываемые события.
«В сильные морозы в землянке было холодно. Случалось, что и кровли обрушивались на спящих и давили их. …Такого рода жизнь продолжалась не месяц, а всю зиму. Зато, когда приходилось встречаться и беседовать с шипкинским солдатом, нас поражало его достоинство, гордость даже. …Сколько нравственной силы, энергии и мужества нужно было нашему …отряду для пятимесячной стоянки в таком невыгодном положении к врагу».
Ответ: Балканский.
В2. Установите соответствие между реформами, преобразованиями, мероприятиями и фамилиями российских политических деятелей - авторами этих реформ.
Ответ: 5321.
В3. Установите соответствие между фамилиями российских ученых и их научными достижениями.
К каждой позиции первого столбца подберите соответствующую позицию второго и запишите в таблицу выбранные цифры под соответствующими буквами.
Получившуюся последовательность цифр перенесите в бланк ответов № 1 (без пробелов и каких-либо символов).
Ответ: 5142.
Расположите в хронологической последовательности реформы, проводившиеся в России. Запишите буквы, которыми обозначены реформы, в правильной последовательности в таблицу.
А) создание министерств
Б) создание коллегий
В) земская реформа
Г) денежная реформа С. Ю. Витте
Получившуюся последовательность букв перенесите в бланк ответов № 1 (без пробелов и каких-либо символов).
Ответ: БАВГ.
Какие три из перечисленных ниже пар имен исторических деятелей являлись современниками друг другу? Обведите соответствующие цифры и запишите их в таблицу.
1) Дмитрий Пожарский и Степан Разин
2) Дмитрий Донской и Иван Грозный
3) Александр II и канцлер Горчаков
4) Николай I и Михаил Лермонтов
5) Александр III и Георгий Плеханов
6) Екатерина II и Александр Меншиков
Получившуюся последовательность цифр перенесите в бланк ответов № 1 (без пробелов и каких-либо символов).
Ответ: 345.
Прочтите отрывок из исторического источника и кратко ответьте на вопросы С1—С3. Ответы предполагают использование информации из источника, а также применение исторических знаний по курсу истории соответствующего периода.
Из воспоминаний А. Тырковой-Вильямс.
«Отец запутался в долгах. Это была не его вина. Он расплачивался за общее положение помещичьего хозяйства. Только 25 лет прошло со времени освобождения крестьян. Четверть века - короткий срок для такого резкого экономического перелома, как переход от бесплатного рабского труда к платным рабочим. Сколько раз отцовские земли висели на волоске, сколько раз то банк, то частные кредиторы грозили продать все с молотка. Тульский земельный банк, где были заложены его имения, брал большие проценты и неумолимо требовал платежей в срок.
Дворянский банк открылся позже. Это было дело внутренней политики. Правительство решило сохранить дворянский правящий класс. Помочь ему удержать за собой земли, стремительно переходившие в купеческие и отчасти в крестьянские руки. Мой отец первый в Новгородской губернии получил ссуду из новорожденного Дворянского банка…
Крупные доходы за сено, за лес, иногда за рожь и овес уходили на банковские платежи… Потом, по случаю какого-нибудь события в царской семье, издавался манифест с разными милостями… дворянские недоимки перечислялись в основной долг».
С1. Укажите, как называлась, в каком году была проведена реформа, упоминаемая в источнике. Назовите основные формы эксплуатации крестьян помещиками в период, о котором идет речь в отрывке.
Ответ:
С2. Как автор воспоминаний объясняет причины трудностей, испытываемых помещиками в ведении хозяйства в указанное время?
Ответ:
С3. Используя данные источника и свои знания по курсу истории, назовите меры правительства по поддержке дворянских хозяйств.
Ответ:
Задания С4—С7 предусматривают разные виды деятельности: представление обобщенной характеристики исторических событий и явлений (C4), рассмотрение исторических версий и оценок (C5), анализ исторической ситуации (C6), сравнение (C7). Выполняя эти задания, обращайте внимание на формулировку каждого вопроса.
С7. Сравните идейные основы заговорщического и пропагандистского течений в русском народничестве второй половины ХIХ в. Укажите, что было общим во взглядах идеологов каждого из течений, а что - различным.
Примечание. Запишите ответ в форме таблицы. Во второй части таблицы могут быть приведены различия как по сопоставимым (парным) признакам, так и те черты, которые были присущи только одному из сравниваемых объектов (приведенная таблица не устанавливает обязательное количество и состав общих признаков и различий, а только показывает, как лучше оформить ответ).
Ответ:
После поражения в Крымской войне, проигранной Россией, несмотря на героизм народных масс и показавшей с предельной ясностью, что крепостной строй является тормозом экономического развития страны, царское правительство было вынуждено приступить к подготовке крестьянской реформы. Отношение царизма к реформе было исчерпывающе отражено в выступлении царя Александра II весной 1856 года перед представителями дворянства московской губернии: лучше отменить крепостное право сверху, нежели дожидаться, когда оно начнет отменяться снизу. Подготовка реформы сначала велась тайно. Затем к ней были привлечены широкие круги дворянства: в 1858 году во всех губерниях (кроме Архангельской, где не было крепостных крестьян)
были созданы выборные дворянские комитеты для составления проектов реформы. Центральное руководство подготовкой реформы сосредоточилось в созданном в 1858 году Главном комитете по крестьянскому делу. Для сведения воедино материалов губернских
комитетов при Главном комитете были созданы редакционные комиссии. Ни торгово-промышленная буржуазия, ни тем более крестьянство к подготовке реформы не были допущены. А готовившие реформу дворяне стремились главным образом к тому, чтобы обеспечить собственные интересы. Центральным вопросом реформы, по которому шла борьба внутри помещичьего класса, был вопрос о том, освобождать
крестьян с землей или без земли. По этому вопросу шли споры между группами крепостников и либералов. К крепостникам принадлежала феодально-бюрократическая знать, а также помещики, хозяйство которых в основном базировалось на отработанной ренте. Либералы выражали интересы торгово-промышленной буржуазии и
обуржуазившихся помещиков. Борьба между ними была не принципиальной: и крепостники, и либералы стояли за отмену крепостного права при сохранении помещичьего землевладения и самодержавия, но либералы при этом хотели несколько ограничить царский абсолютизм и были против освобождения крестьян без земли. Конечно, оставить крестьян совершенно без земли было невозможно. Но помещики черноземных губерний, где земля высоко ценилась, стремились освободить крестьян с минимальным наделом и за выкуп. Такое «освобождение» сохраняло в руках помещиков почти всю землю и обеспечивало их хозяйство рабочими руками. Помещики не-
черноземных губерний, где земля не представляла такой ценности, считали возможным освобождение крестьянина с землей, но за высокий денежный выкуп; в этом случае помещики получали капитал для ведения капиталистического хозяйства на оставшейся у
них земле.
Существовала также классовая борьба вокруг реформы. Интересы народных масс в царских комитетах и комиссиях не представлял никто. Основная борьба вокруг реформы велась не между дворянскими группировками, а между помещиками и самодержавием,
с одной стороны, и крестьянством – с другой. Интересы крестьян выражали революционные демократы. Несмотря на жесткую цензуру, в своих выступлениях они призывали к полной ликвидации крепостничества и помещичьего землевладения, к передаче всей земли крестьянам без всякого выкупа. Борьба революционных демократов, непрекращающиеся крестьянские волнения заставили царское правительство отказаться от наиболее реакционных вариантов реформы и пойти на некоторые уступки крестьянству. Было принято компромиссное, примирившее всех помещиков решение освободить крестьян с минимальным наделом земли за выкуп. Такое освобождение обеспечивало помещиков как рабочими руками, так и капиталом. Закон об отмене крепостного права – «Положение о крестьянах вышедших из крепостной зависимости» – был подписан Александром II 19 февраля 1861 года.
Этот закон состоял из отдельных «Положений», касавшихся трех основных групп вопросов:
1.Упразднение личной зависимости крестьян от помещиков.
2.Наделения крестьян землей и определения крестьянских повинностей.
3.Выкупа крестьянских наделов.
Основные положения реформы отмены крепостного
права в России.
1.Упразднение личной зависимости.
Реформа предоставила крестьянам личную свободу и право распоряжаться своим имуществом, покупать и продавать движимость и недвижимость, заниматься торгово-промышленной деятельностью. Однако, освободив крестьян от крепостной зависимости,
реформа сделала их зависимыми от сельской общины. Землею наделялась община, которая распределяла ее между отдельными хозяйствами, производя периодические переделы; без согласия общины крестьянин не имел права продать или передать
свою землю, уйти из деревни. Через общину в определенной степени сохранилась и власть
помещика над крестьянством. Помещик имел также право отвода
неугодных ему старост и других выборных лиц в общине, без его
согласия нельзя было изменить севооборот или распахать пустырь. Община несла круговую поруку за уплату податей каждым крестьянином. Существование общины было выгодно помещикам, которых община обеспечивала рабочей силой, и государству, которому она гарантировала поступление налогов. Для крестьян община стала серьезным ограничителем юридической свободы.
2.Наделы и повинности крестьян.
При определении норм наделов формально исходили из степени плодородия земли в различных районах страны, а фактически - только из интересов помещиков. Были определены нормы наделов для губерний великороссийских, юго-западных - малороссийских - и западных. Великороссийские губернии по нормам наделов делились в свою очередь на три группы, в зависимости от того, в какой полосе они находились: в черноземной, нечерноземной или степной. Наделялись землей только мужчины. Размеры душевых наделов колебались в зависимости от плодородия почвы и хозяйственных особенностей различных регионов. В черноземной и нечерноземной полосах соотношение высшей и низшей нормы надела составляло 1:3. В степной полосе была установлена единая и сравнительно высока норма наделов, что объяснялось нехваткой
здесь рабочих рук и заинтересованностью помещиков в привлечении в этот район крестьян.
В большинстве случаев до реформы у крестьян было больше земли, чем это предусматривалось высшей нормой надела по "Положению". Разницу помещики получили право отрезать в свою пользу. Если после наделения крестьян землей у помещика ее оставалось менее, чем 1/3 в черноземной или нечерноземной полосе; 1/2 в степной, то он имел право уменьшить крестьянские наделы, даже если они не превышали нормы. Отрезанная в результате реформы 1861 года земля получила название отрезков.
Отнюдь не все бывшие крепостные получили землю в результате реформы. Совершенно лишились прав на надел дворовые слуги и "месячники". Беззастенчивое ограбление крестьян выразилось и в том, что при наделении их землей помещики захватывали лучшие земли. Помещики вгоняли свои земли "клином" в крестьянские,
что создавало затруднения для крестьянских хозяйств и вынуждало крестьян арендовать помещичью землю по ростовщическим ценам. До выкупа земли у помещика крестьяне оставались "временнообязанными" и должны были по-прежнему выполнять барщину и
платить денежный оброк. Величина оброка была большей, чем до реформы, и колебалась в зависимости от местности. Средством ограбления крестьян была также установленная при исчислении оброка так называемая градация при наделах менее 4 десятин. Ее суть состояла в том, что за первые десятины надела вносился больший оброк, чем за последующие. В частности, на первую десятину приходилось 50-65% всей суммы оброка. Таким образом, меньший надел обходился крестьянину дороже. Отработочные повинности временнообязанных за высший надел в барщинных имениях нечерноземной полосы устанавливались в объеме 40 мужских и 30 женских дней в год, из них 3/5 нужно было отрабатывать летом. В результате малоземелья и отработочной системы крестьянское хозяйство было обречено на зависимость от крупного землевладения.
3. Выкуп крестьянских наделов.
По специальному "Положению о выкупе" выкуп усадьбы был обязательным, а выкуп надела зависел от желания помещика. Величина выкупа определялась размером капитализированного оброка из расчета 6% годовых, т.е. должна была быть равной капиталу, приносящему при 6% годовых, которые в то время выплачивали банки, доход в размере прежней суммы оброка. Так, при размере крестьянского оброка в 10 руб. выкупная сумма равнялась 166 руб. 66 коп. Положив эту сумму в банк при 6% годовых,
помещик получал бы ежегодно 10 руб., т.е. сумму прежнего оброка. Поскольку выкупная цена была значительно выше, чем рыночные цены на землю, то она включала в себя фактически выкуп ни только земли, но и личности крестьянина. Сущность выкупной
операции заключалась в неслыханно наглом ограблении огромной массы крестьянства России. Крестьяне в основной массе не могли сразу внести выкупную сумму, поэтому государство взяло на себя роль посредника в выкупной операции. Царская казна выплатила помещикам 80% выкупной суммы, остальные 20% выкупа выплачивали
крестьяне. Поэтому помещики получили необходимый капитал сразу, без всякой рассрочки. Сумма, выплаченная государством помещикам, была объявлена крестьянским
долгом казне, который нужно было погасить в течении 49 лет при 6% годовых. Выкупные платежи крестьян прекратились только к 1906 году, когда была внесена сумма, что втрое превышало рыночную цену надельной земли перед реформой. Выкупная операция проходила с неодинаковой быстротой в разных районах страны. В тех районах, где товарно-денежные отношения были развиты слабее и господствовала барщинная форма
эксплуатации, крестьяне не имели средств для выкупа наделов, нередко и помещики не были заинтересованы в выкупе, считая для себя более выгодным использовать повинности временнообязанных крестьян. Кроме того, за многими помещичьими имениями числились огромные долги кредитным учреждениям и, получив выкуп,
помещики должны были бы немедленно рассчитаться с долгами, что зачастую означало разорение.
----------------
Реформа изменила положение не только помещичьих, но и государственных и удельных крестьян, а также рабочих посессионных и вотчинных мануфактур.
Согласно специальному положению 1863 года, удельные крестьяне в течение двух лет должны были выкупить свои наделы и перейти в разряд крестьян-собственников. Государственные крестьяне могли выкупить свои земельные участки, внося капитализированную, с учетом процентов, сумму оброка, однако это было под силу весьма немногим. Большинство сохранило свои наделы и выплачивало за них оброчную подать. Рабочие вотчинных мануфактур наделялись землей, если они пользовались ею до 1861 года. Посессионные рабочие, которые пользовались землей до реформы, получали надел.
Общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости. Положение определяло в общих чертах личные и имущественные права и обязанности вышедших из крепостной зависимости крестьян, образование и функции сельских и волостных органов крестьянского самоуправления, характер “попечительства” над крестьянами их бывших помещиков на период временно-обязанного состояния, а также порядок отбывания казенных, земских и мирских повинностей. Прочие Положения и Дополнительные правила, утвержденные 19февраля 1861 г., являлись развитием и детальной конкретизацией норм, которые изложены в Общем положении.Освобождение крестьян от крепостной зависимости и предоставление им права заводить торговые и промышленные предприятия, заключать имущественные сделки, выступать от своего имени в судах, возбуждать судебные иски, приобретать недвижимую собственность, переходить в другие сословия - все это давало больший простор крестьянскому предпринимательству, способствовало росту отхода крестьян назаработки, складыванию рынка рабочей силы, т. е. в конечном счете создавало более благоприятные условия для развития капитализма в России. Вместе с тем в течение переходного периода еще продолжали сохраняться черты внеэкономического принуждения: временно-обязанное состояние крестьян, право вотчинной полиции помещика, зависимость крестьян и сельских органов крестьянского самоуправления от местной администрации. Но и после переходного периода сохранялась сословная неравноправность крестьян, прикрепление их к общине, к наделу. Крестьянство продолжало оставаться низшим, податным сословием, которое обязано было нести разного рода денежные и натуральные повинности, подвергалось телесным наказаниям, от чего были освобождены привилегированные сословия - дворянство, духовенство, купечество.В Общем положении о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости,
отразился противоречивый характер реформы - вводя нормы буржуазного права, оно одновременно сохраняло и ряд крепостнических черт.Статьи 1-2 предоставляют личную свободу крепостным крестьянам, однако с
теми ограничениями, которые определялись нормами как данного Положения, так
и других актов крестьянской реформы.Личную свободу, а также ряд имущественных прав, указанных в последующих
статьях Общего положения, крестьяне получали с момента обнародования
Манифеста и Положений 19 февраля 1861г. Необходимо подчеркнуть большую
значимость акта предоставления крестьянам личной свободы и связанных с ней
гражданских и иных прав, предусмотренных статьями 21-39 данного Положения.
Борьба крестьян за “волю” была ведущим направлением в многовековой истории
крестьянского движения.С момента обнародования закона об отмене крепостного права бывший крепостной крестьянин, у которого ранее помещик мог отобрать все его достояние и его самого продать, заложить. подарить, проиграть в карты, сдать вне очереди в рекруты, без всякой со стороны крестьянина вины сослать в Сибирь, получал не только возможность свободно распоряжаться своей личностью, но и приобретал ряд других личных и имущественных прав. Последующие буржуазные реформы, предоставлявшие крестьянам право участвовать в суде в качестве присяжных заседателей, избирать и быть избранными в земские учреждения и т. д., еще более расширяли права крестьян, а главное - консолидировали крестьянство, стирали грани между бывшими помещичьими, удельными и государственными крестьянами.
По 10-й ревизии (1858 год) в России насчитывалось 23069631 человек обоего пола крепостных крестьян, в том числе 22 563 086 находились в Европейской России и Сибири и 506 545 человек в Закавказском крае. Из числа 22 563 086 человек обоего пола крепостных Европейской России и Сибири 542 599 человек числились “приписанными к частным заводам и фабрикам” и 40 544 человека - крепостными “разных ведомств”. Собственно помещичьих крестьян в Европейской России и в Сибири числилось 21 979 933 человека обоего пола, из них “помещичьих крестьян на общем праве” - 21 625 609 человек и “на условном праве” - 354324. Из 21625609 человек помещичьих крестьян 20 158 231 составляли “поселенные крестьяне”, т. е. имевшие свои наделы и исполнявшие феодальные повинности, и 1 467 378 человек обоего пола -
дворовые люди. Всех дворян, владевших крепостными крестьянами в Европейской
России и в Сибири, в 1858 году насчитывалось 106 897 (точнее, владельцев
имений, а вместе с семьями численность помещичьего класса составляла около 0,5 млн. человек обоего пола). Беспоместных дворян, владевших только дворовыми, насчитывалось 3703. У них было 12286 мужского пола (далее - м. п.) душ дворовых. Собственно помещиков, владевших землями и поселенными на этих землях крестьянами, насчитывалось 103 194. У них крестьян и дворовых людей находилось во владении 10683853 души м. п.Помещичьи крестьяне, получившие в 1861 году личную свободу, зачислялись
в состав податных сословий, которые в отличие от привилегированных сословий
(дворян, почетных граждан, духовенства, купцов 1-2 гильдий) обязаны были
платить подушную подать, отбывать прочие государственные повинности, в том
числе и рекрутскую.Центральным вопросом реформы был вопрос о земле. Закон подчеркивал
право собственности помещиков на всю землю в имении, в том числе и на
крестьянскую надельную, а крестьяне объявлялись лишь пользователями этой
надельной земли, обязанными отбывать за нее помещику установленные
Положениями повинности - барщину или оброк. Наделение крестьян землей за
повинности и определяло временнообязанное состояние бывшего крепостного
крестьянства после отмены крепостного права.Выдвигавшиеся в ходе подготовки реформы помещиками-крепостниками
проекты о безземельном освобождении крестьян были отвергнуты. Принятая 4
декабря 1838 г. правительственная программа разработки реформы
предусматривала обязательное наделение крестьян необходимым количеством
земли. При наделении крестьян землей правительство исходило из двух
принципиальных соображений:1) из интересов сохранения крестьянского хозяйства как объекта эксплуатации; 2) обеспечения спокойствия в стране из опасения крестьянских волнений.Власти великолепно знали, что одним из главных требований в крестьянском движении было предоставление крестьянам земли (“воли без земли не бывает”-таков был лозунг крестьян). Но если полное обезземеление крестьян в силу указанных соображений было невозможно, то и наделение крестьян достаточным количеством земли, которое поставило бы крестьянское хозяйство в независимое положение от помещичьего, было невыгодно помещику. Поэтому была поставлена задача предоставить крестьянам землю в таком размере, чтобы они были привязаны к своему хозяйству, ксвоему наделу, а вследствие недостаточности последнего - привязаны к
помещичьему хозяйству. Отсюда и родилась система отрезков от крестьянского
надела, зафиксированная в местных положениях.При крепостном праве помещик обязан был по закону продовольствовать крестьян в голодные годы, а также призревать (т. е. давать содержание) престарелых и “увечных” крестьян, у которых не было ближайших родственников. На практике и в то время помещик возлагал эту обязанность на самих крестьян: он обязывал их создавать “запасные хлебные магазины” (страховой зерновой запас), вводил для этого специальные “мирские запашки” и облагал крестьян дополнительным мирским сбором на содержание одиноких инвалидов и престарелых. На помещика также была возложена ответственность за уплату крестьянами подушной подати; от его воли в значительной мере зависела и отдача крестьян в рекруты. Комментируемая статья освобождает
помещика от этих обязанностей.Статья 10 возлагает на крестьян те обязанности, которые снимались с помещика. Статьи 11-16 предусматривают право крестьян выкупить свои наделы в собственность. Условия этого выкупа и права крестьян на выкупленную ими надельную землю изложены в Положении о выкупе крестьянами, вышедшими из крепостной зависимости, их усадебной оседлости и о содействии правительства к приобретению сими крестьянами в собственность полевых угодий.В статьях 18-20 определяется система управления крестьянами, вышедшими
из крепостной зависимости: вотчинная полиция, общие и специальные
государственные органы. Последние указаны в Положении о губернских и
уездных по крестьянским делам учреждениях.Статьи 21-39 определяют новый статус крестьянина. Крестьяне поступали в
категорию свободных сельских обывателей, т. е. приобретали права (а также и
новые обязанности) незакрепощенных податных сословии.Статья 21 отменяет особенно ненавистное для крестьян право помещика
вмешиваться в их семейную жизнь. Обильный документальный материал,
относящийся к эпохе крепостного права (а также и литературные
произведения), содержит потрясающие описания трагедий крестьян вследствие
вмешательства в их личную жизнь помещиков и “по закону” и в порядке
“злоупотребления помещичьей властью”.Статьи 22-23 содержат перечисление имущественных прав, предоставляемых
освобожденным от крепостной зависимости крестьянам. Особого внимания
заслуживает здесь свобода торгово-предпринимательской деятельности.
Крестьяне приобретали права, предусмотренные уставами Торговым и Фабричным:
заниматься торговлей, всякого рода ремесленной деятельностью, устраивать
фабрики и заводы, записываться в ремесленные цехи того или иного города (но
при этом оставаясь в своем звании крестьян), заниматься казенными подрядами
и т. д. Примечание к ст. 23 имеет в виду статьи местных положений: ст. 107
для губерний великороссийских, новороссийских и белорусских, ст. 107 для
губерний малороссийских, ст. 84 для губерний Правобережной Украины и ст. 79
для литовско-белорусских губерний. Указанные статьи предоставляли
крестьянину право, “не испрашивая на то особого разрешения ни у помещика,
ни у общества”, устраивать и содержать на своей усадебной земле постоялые
дворы, промышленные и торговые заведения (согласно Уставу торговому,
предоставлявшему таковое право всем свободным сословиям).Статья 24 предоставляет крестьянам правоспособность в сфере
гражданского и уголовного процесса. Характерно декларируемое в примечании 2
к данной статье право иска и жалобы крестьян как на посторонних лиц, так и
на владельца земли, на которой они водворены, т. е. на своего бывшего
помещика. Напомним, что крестьянам при крепостном праве было запрещено
жаловаться на помещиков. В статье специально подчеркивается отсутствие у ее
норм обратной силы, что имело особый смысл, поскольку помещики в преддверии
реформы принимали дополнительные меры к ограблению и притеснению крестьян:
продажа крестьян отдельно от земли, что противоречило даже тогдашним законам, насильственное переселение на неудобные земли, перевод в дворовые, отнятие имущества, ссылка в Сибирь и т. п. При взыскании штрафов, пеней, недоимок и пр. применялись статьи Устава о благоустройстве казенных селений. Статьи 384-407 этого Устава регламентируют “порядок и способы исполнения приговоров сельских и волостных расправ” в селениях государственных крестьян, процедуру удовлетворения имущественных исков (в частности, порядок продажи крестьянского имущества за долги, отдачи должника или недоимщика в общественные работы, “порядок и способы исполнения решений судебных мест”). В данном случае применялись нормы изданного 30 апреля 1838 г. Учреждения об управлении государственными имуществами в губерниях.Статья 25 лишает помещика одной из его существенных феодальных привилегий - права вотчинной юстиции. В крепостную эпоху помещик пользовался в своем имении широкой административной и полицейской властью: имел право держать свои тюрьмы, наказывать телесно крестьян. В 1857 году подтверждалось право помещиков наказывать крестьян розгами до 40 ударов,
палками до 15 ударов, заключать в смирительные дома на срок до трех месяцев
или сдавать в арестантские роты гражданского ведомства на срок до шести
месяцев. Вес это совершалось без суда, по личной воле помещика, решение
которого было безапелляционным и приводилось в исполнение немедленно. На
помещиков вообще была возложена функция поддерживать полицейский порядок в
крепостной деревне.
Помещики пользовались своими правами гораздо шире, чем это им было
предоставлено но закону. В смысле расправ и наказании крестьян произвол не
знал границ. Архивы тогдашних правительственных учреждений полны жалобами
крестьян на произвол помещиков. Закон и теперь, однако, оставляет за
помещиком некоторое право вмешательства в уголовные дела его бывших
крестьян. Таким образом, если ст. 9 Общего положения снимала с помещика
обязанность ходатайствовать за крестьян по делам гражданским и уголовным,
то ст. 28 не отнимала у него права вмешательства в дела крестьян.
Указанные в ст. 29 права подробно регламентированы в ст.ст. 47, 71, 75, 130-140 данного Положения, а также надлежащими статьями других законов: Устава о службе от правительства, Устава о податях. Законов межевых и пр. Эти права предоставляли возможность (разумеется, зажиточному крестьянству) путем получения соответствующего образования, оставления надела с уплатой всех за него повинностей или досрочного выкупа выйти из общины, приписаться в мещане или в купцы. Пореформенная статистика свидетельствует о значительном росте численности мещан и купечества за счет выходцев из крестьян.Статья 30 дополняет формулировку ст. 25, имея в виду лишь одну
конкретную форму воздействия - поражение в сословных правах.Статья 31 конкретизируется в ст. 8-26 Положения о выкупе.
Комментируемая статья провозглашает гарантию от посягательств со стороны
помещика на движимое имущество крестьян, на их общественные денежные
средства и хлебные запасы. Эта гарантия весьма существенна, ибо при
крепостном праве крестьянское имущество нисколько не было защищено от
произвола помещика.До 1848 года закон не разрешал помещичьим крестьянам приобретать
недвижимую собственность (землю) на свое имя. Всякие покупки земли (как и
другой недвижимости) крестьяне могли производить только на имя своих
помещиков. Тем самым помещики становились юридически собственниками
покупных крестьянских земель. Таким образом, права крестьян на это
имущество законом не были защищены. Указ 3 марта 1848 г. предоставил и
помещичьим крестьянам право покупать земли, дома. лавки, мельницы и пр., но
с согласия помещиков. Судя по последующему законодательству, такое согласие
они получали не всегда, почему и после 1848 года вынуждены были покупать
землю на имя господина. Однако основная масса таких земель была куплена,
конечно, до указа. Исключив из действия закона земли, купленные крестьянами
до 1848 года. указ 3 марта 1848 г. открывал перед помещиками широкие
возможности для прямого захвата этих земель. Такие случаи особенно
участились в период подготовки крестьянской реформы. Помещики в предвидении
реформы шли на всякие ухищрения для захвата покупных крестьянских земель:
отбирали их за оброчные недоимки, за предоставленные в долг деньги,
отбирали под видом “покупки” за ничтожную пену, присоединяли их к наделении
земле, продавали их как свою собственность, пользуясь утратой крестьянами
документов на покупные земли, и т. п.Статья 32 официально признает за крестьянами право собственности на
земли, приобретенные ими в крепостное время, на условиях, которые
сформулированы в специальных правилах, приложенных к статье.
7) При суждении сего рода дел как мировой посредник, так и мировой
съезд и губернское присутствие обязаны принимать в уважение только
доказательства письменные, как те, кои принимаются судами на основании
гражданского судопроизводства по делам тяжебным, так и домашние, не
подлежащие в подлинности своей никакому спору и сомнению бумаги.
8) Когда право собственности крестьян на имущество такого рода будет
признано и утверждено губернским присутствием, действующим в качестве
высшего совестного суда, уездный суд по предъявлении оному полученной
крестьянином или крестьянами копии с решения дела немедленно выдает им на
означенное имущество данную на гербовой бумаге низшего достоинства без
взимания пошлин.9) Заложенное имущество, признанное на основании предыдущих статей
собственностью крестьянина или крестьян, не освобождается от залога, и
имущество, проданное с публичного торга или перепроданное в другие руки,
остается у последнего покупщика, но крестьянам предоставляется в сих
случаях отыскивать судебным порядком понесенные ими убытки с помещика, на
имя которого было приобретено имущество, или же с его наследников”.
Приведенные правила, как видно из их содержания, ставили крестьянам
жесткие условия для возврата их покупных земель. Прежде всего, правила
ограничивали иск сроком давности покупки: он не должен был превышать 10
лет. Данные по семи центрально-промышленным губерниям России (Владимирской,
Калужской, Костромской, Московской. Нижегородской, Тверской и Ярославской),
в которых более, нежели в других регионах страны, покупалось крестьянами на
имя помещиков земли, показывают, что подавляющее число покупок,
произведенных крестьянами (90%), и купленной земли (97%) приходилось на
время до 1851 года (т. е. до предельной даты срока давности). Далее, для
утверждения своих прав на землю крестьяне обязаны были представить
письменные документы на владение этой землей. Как правило, такие документы
находились у помещика, поскольку покупки совершались на его имя. Сама
процедура рассмотрения спора о покупных землях всецело зависела от мировых
посредников, уездных мировых съездов и губернских по крестьянским делам
присутствий (дворянских по своему составу), которые далеко не всегда решали
споры в пользу Крестьян.По смыслу данных правил, губернское по крестьянским делам присутствие
являлось окончательной инстанцией в решении споров крестьян с помещиками о
покупных землях. Однако, как показывают архивные документы высших
государственных учреждений, крестьяне при отказах им в исках губернскими
присутствиями обращались с ходатайствами в Главный комитет об устройстве
сельского состояния и в Земский отдел Министерства внутренних дел (в
архивных фондах которых и сохранились многочисленные тяжебные дела бывших
крепостных крестьян о покупных землях). Судя по этим документам, полная
драматизма борьба крестьян за собственные земли продолжалась почти два
десятилетия после обнародования Положении 19 февраля 1861 г.В 1862 году Министерство внутренних дел предложило Главному комитету об
устройстве сельского состояния пересмотреть условия закрепления купчих
крестьянских земель, сняв десятилетний срок давности для предъявления иска
и расширив круг принимаемых к рассмотрению доказательств. Но утвержденное 6
мая 1863 г. царем мнение Государственного совета оставило в неприкосновенности эти правила. В 1871 году последовало разъяснение Главного комитета: “Помещик имеет право землю, купленную крестьянами на его имя до 3 марта 1848 г., передать им или оставить за собою, и затем продать в составе прочего своего имения как собственность” . Тем самым самому помещику предоставлялось право решать, возвращать крестьянам их покупную
землю или распоряжаться ею как своей собственностью.Предоставление ст. 33-35 крестьянам права приобретать в полную
собственность землю, как в индивидуальном порядке, так и обществами и
товариществами, имело далеко идущие экономические и социальные последствия.
За 1863-1892 годы крестьянами было куплено 12 110 816 десятин земли, из них
в единоличную собственность - 5 789 862 десятины, товариществами - 4 847
643 десятины и сельскими обществами - 1473311 десятин. Основным объектом
купли-продажи земли были помещичьи земли, так как крестьянские надельные
земли на долгое время были фактически исключены из торгового оборота.
Вовлечение помещичьей.земли в торговый оборот и формирование буржуазной
земельной собственности.Как явствует из содержания ст. 36, в случаях, когда земля приобреталась
на вольном рынке обществами и товариществами, любому участнику этих покупок
предоставлялось право, даже без согласия общества и товарищества,
потребовать выделения в единоличную собственность своего пая или же
денежного за него вознаграждения. Значимость таковой возможности
заключается в том. что крестьянину, собственнику земли, открывался путь
выхода из общины: он мог отказаться от своего надела (выполнив при этом все
прочие формальности) и строить свое хозяйство на покупной земле. Регулирование устройства сельских обществ и волостей. “Сельское общество” составлялось из крестьян, на земле одного помещика:
оно могло состоять либо из целого селения (села или деревни), либо из одной
части разнопоместного селения, либо из нескольких мелких, по возможности
смежных, и, во всяком случае, ближайших между собой поселков (выселков,
починков, хуторов, застенков, односелий, или отдельных дворов, и т.п.),
пользующихся всеми угодьями, или некоторыми из них сообща, или же имеющих
другие общие хозяйственные выгоды."Волости" образовывались из состоящих в одном уезде и, по возможности,
смежных, сельских обществ. При соединении в волости сельские общества не
раздроблялись. Сельское общественное управление составляли сельский сход и
сельский староста. Сверх того, общества могли иметь: особых сборщиков
податей; смотрителей хлебных магазинов, училищ и больниц; лесных и полевых
сторожей; сельских писарей, и т. п. "Сельский сход" составляется из крестьян-домохозяев, принадлежавших к
составу сельского общества, и, кроме того, из всех назначенных по выбору
сельских должностей лиц. Не воспрещалось домохозяину, в случае отлучки,
болезни и вообще невозможности лично явиться на сход, присылать вместо себя
кого-либо из членов своего семейства; с дворов же многотягольных
дозволяется присылать на сход двух или более крестьян, если сие согласно с
местным обычаем.Ведению сельского схода подлежали:- выборы сельских должностных лиц и назначение выборных на волостной сход;
- приговоры об удалении из общества его членов; временное устранение крестьян от участия в сходах не долее, как на три года;- увольнение из общества членов его и прием новых;- назначение опекунов и попечителей; проверка их действий;- разрешение семейных разделов;- дела, относящиеся до общинного пользования мирскою землею: передел земель, накладка и скидка тягл, окончательный раздел общинных земель и т.п.;- при участковом или подворном (наследственном) пользовании землею, распоряжение участками мирской земли, не состоящими в подворном пользовании;- совещания и ходатайства об общественных нуждах, благоустройстве, обучении грамоте; - принесение, жалоб и просьб, по делам общества, через особых выборных; - назначение сборов на мирские расходы;- раскладка всех лежащих на крестьянах казенных податей, земских и мирских денежных сборов, равно как земских и мирских натуральных повинностей, и порядок ведения счетов по означенным подателям и сборам;- учет должностных лиц, сельским обществом избранных, и назначение им
жалованья или иного за службу вознаграждения;- дела по отбыванию рекрутской повинности, в той степени, в какой они
касаются сельского общества;- раскладка оброка и повинности по тяглам, по душам, или иным принятым способом, там, где повинности, в пользу помещика, отбываются за круговую порукою целого общества;- принятие мер к предупреждению и взысканию недоимок;- назначение ссуд из запасных сельских магазинов и всякого рода вспомоществовании;-дача доверенностей на хождение по делам общественным;
Сельский староста исполнял, в пределах ведомства сельского
общественного управления, следующие обязанности:- созывал и распускал сельский сход и сохранял на нем порядок;- предлагал на рассмотрение схода все дела, касающиеся нужд и польз сельского общества;- приводил в исполнение приговоры сельского схода, распоряжения
волостного управления и мировых учреждений;- наблюдал за целостью меж и межевых знаков, на землях, в пользовании крестьян находящихся или принадлежащих им в собственность;- наблюдал за исправным содержанием дорог, мостов, гатей, перевозов и пр., на землях, отведенных сельскому обществу в надел или приобретенных крестьянами в собственность;- наблюдал за исправным отбыванием крестьянами податей и всякого рода повинностей как казенных, земских и мирских, так оброка или повинности в пользу помещика, и собирал сии подати и оброки в тех обществах, где не было особых сборщиков;-понуждал к исполнению условий и договоров крестьян между собою, а равно заключенных с помещиками и посторонними лицами, когда такие договоры не оспариваются самими крестьянами;-надзирал за порядком в училищах, больницах, богадельнях и других общественных заведениях, если они учреждены сельским обществом на свой собственный счет;- наблюдал за своевременным составлением ревизских сказок;-по просьбам крестьян о выдаче им установленных билетов и паспортов на отлучки, или об увольнении вовсе из общества, давал волостному старшине надлежащее удостоверение в том, что к увольнению означенных крестьян препятствия нет;-заведовал, в порядке, установленном обществом, мирским хозяйством и мирскими суммами; надзирает за целостью запасного общественного хлеба;-охранял от растраты те имущества неисправных плательщиков, коими обеспечивается взыскание недоимки. Волостное управление составляли волостной сход, волостной старшина с
волостным правлением и волостной крестьянский суд.
"Волостной сход" составлялся из сельских и волостных должностных лиц,
замещаемых по выбору, и из крестьян, избираемых от каждого селения или
поселка, к волости принадлежащего, по одному от каждых десяти дворов, как
пользующихся землею за повинности, так и приобретших участки в
собственность.
Ведению волостного схода подлежали:- выборы волостных должностных лиц и судей волостного суда;- постановление о всех вообще предметах, относящихся до хозяйственных и
общественных дел целой волости;- учреждение волостных училищ; распоряжения по волостным запасным магазинам, где они есть;- принесение, куда следует, жалоб и просьб, по делам волости, через особых выборных;- назначение и раскладка мирских сборов и повинностей, относящихся до целой волости;-поверка действий и учет должностных лиц, волостью избираемых;-поверка рекрутских списков и раскладка рекрутской повинности,-дача доверенностей на хождение по делам волости. По полицейским делам, волостной старшина в пределах ведомства
волостного управления был обязан:- объявлять, по предписаниям земской полиции, законы и распоряжения правительства, и наблюдать за нераспространением между крестьянами подложных указов и вредных для общественного спокойствия слухов;-охранять благочиние в общественных местах и безопасность лиц имуществ от преступных действий, а также принимать первоначальные меры для восстановления нарушенной тишины, порядка и безопасности, впредь до распоряжения земской полиции;-задерживать бродяг, беглых и военных дезертиров, и представлять их полицейскому начальству;- доносить земской полиции о самовольно отлучившихся из волости и о
преступлениях и беспорядках, случившихся в волости;- наблюдать за точным исполнением установленных настоящим Положением правил о приписке, увольнении и перечислении крестьян из одного общества в другое, и доносить об этом земской полиции, для уведомления Уездного Казначейства и Казенной Палаты;- распоряжаться в чрезвычайных случаях, как например: при пожарах, наводнениях, повальных болезнях, падеже скота и других общественных бедствиях, и немедленно доносить полицейскому начальству о чрезвычайных происшествиях в волости;- предупреждать и пресекать преступления и проступки, принимать полицейские меры для открытия и задержания виновных, и представлять их на дальнейшее распоряжение подлежащего начальства;- наблюдать за исполнением приговоров мировых учреждений и волостного
суда.
Волостное правление составлялось из старшины, всех сельских старост или
помощников старшины, и из сборщиков податей, там, где есть особые сборщики.
Решению правления, единогласному или по большинству голосов наличных
членов, подлежали только следующие дела:- производство из волостных сумм денежных расходов, утвержденных уже волостным судом;-продажа частного крестьянского имущества, по взысканиям казны, помещика или частного лица, кроме тех случаев, которые по закону возлагаются на общую полицию,
- определение и увольнение волостных должностных лиц, служащих по
найму.
Старшина, по всем другим делам его ведомства, только советуется с
правлением, но распоряжается по своему усмотрению, под личною свою
ответственностью.
Для составления волостного суда избирается ежегодно волостным сходом
(или сельским, если волость состоит из одного сельского общества) от
четырех до двенадцати очередных суден. Определение числа сих выборных и
установление между ними очереди предоставляется сходу, на следующих
основаниях:
- присутствие суда должно было состоять не менее, как из трех судей;
- судьи могли быть избраны, или для бессменного в течение целого года, отправления своей должности, или для отправления оной по очереди, заранее определенной сходом;
- в последнем случае, из избранных в числе от 4-х до 12-ти судей, должны выбывать, в назначенные сроки (как например: через два, четыре или шесть месяцев), не более половины, и затем выбывшие замещаются другими избранными судьями, по очереди.
Волостной суд ведал, на основании следующих статей, как споры и тяжбы
между крестьянами, так и дела по маловажным их проступкам.
Волостной суд решал окончательно: все споры и тяжбы собственно между
крестьянами, ценою до ста рублей включительно, как о недвижимом и движимом
имуществах в пределах крестьянского надела, так и по займам, покупкам,
продажам и всякого рода сделкам и обязательствам, а равно и дела по
вознаграждению за убытки и ущерб, причиненные крестьянскому имуществу.
Окончательному решению волостного суда подлежали все, без ограничения
ценою иска, между крестьянами споры и тяжбы, которые тяжущиеся стороны
предоставят решению волостного суда. Споры и тяжбы, в коих, кроме крестьян,
участвовали посторонние лица, могли быть также, по желанию тяжущихся
сторон, предоставляемы окончательному решению волостного суда.
Волостной суд разбирал и приговаривал к наказанию крестьян,
принадлежащих к волости, за маловажные проступки, которые совершены в
пределах самой волости. Если в совершении проступка участвуют крестьяне,
принадлежащие к другой волости, то виновных приговаривал к наказанию суд
той волости, в пределах которой проступок был совершен.
Волостной суд был властен приговаривать виновных: к общественным
работам - до шести дней, или к денежному взысканию - до трех рублей, или к
аресту - до семи дней, или, наконец, лиц, от телесного наказания не
изъятых, - к наказанию розгами до двадцати ударов. Назначение меры
наказания за каждый проступок предоставлялось усмотрению самого суда.
Приговоры волостного суда по проступкам, подлежащим его рассмотрению,
считались окончательными. Они приводились в исполнение сельскими
старостами, или когда волость состояла из одного сельского общества,
помощником волостного старшины, под наблюдением старшины и за общею их
ответственностью.
Историческое значение отмены крепостного
права для развития капитализма в России.
Крестьянская реформа создала условия для беспрепятственного превращения рабочей силы в товар, т.е. утвердила господство капиталистического типа товарного производства. Для дальнейшего социально-экономического развития России падение крепостного права имело огромное значение - оно знаменовало собой начало новой, буржуазной России, выраставшей из крепостнической эпохи. Втягивание крестьянства в товарно-денежные отношения способствовало разложению этого класса, создавало необходимые условия для развития капиталистического сельского хозяйства. Падение крепостного права явилось толчком для развития капитализма и в помещичьем хозяйстве. Здесь начинали применять
машины агротехнику, что в свою очередь требовало наемной рабочей силы. Превращению помещичьих хозяйств в капиталистические способствовала и выкупная операция. Часть денежных средств, полученных помещиками в результате выкупа крестьян, превращалась в капитал, вкладываемый в сельскохозяйственное производство, промышленность, строительство. Таким образом выкупная операция представляла собой особую форму первоначального накопления.
Крестьянская реформа явилась началом важных изменений и в социально-политической жизни страны, которые можно отметить здесь. В обстановке революционный ситуации царское правительство вынуждено было вслед за отменой крепостного права пойти на ряд других буржуазных реформ - ввести элементы самоуправления на местах, суд присяжных, отменить телесные наказания, ввести всеобщую воинскую повинность вместо рекрутских наборов, провести реорганизацию просвещения и финансов. Отмена крепостного права сыграла важную роль в деле превращения России в буржуазную монархию.
Проведенная дворянством, хотя и буржуазная по своему содержанию, реформа 1861 года открыла широкие возможности для развития капитализма, но не уничтожила до конца феодальные социально-экономические отношения. Сохранились громадные помещичьи латифундии, поземельная община, надельные крестьянские земли. В социальной сфере сохранился сословный строй, а в политической самодержавие, которое являлось надежным защитником помещиков. Крупное помещичье землевладение давало возможность эксплуатировать крестьянство полукрепостническими методами. По сути, имело место освобождение крестьян от земли, потому что от тех наделов, которыми в течение веков владели крестьяне, были сделаны громадные отрезки, а сотни тысяч крестьян были совсем обезземелены - посажены на четвертной или нищенский надел. Получив мизерные наделы, недостаточные для существования, крестьяне оставались в фактической зависимости от помещиков. Пережитки феодально-крепостнических отношений существовали еще долгое время и тормозили экономическое развитие страны.
Но тем не менее начало капитализма было положено, и после отмены крепостного права капитализм в России стал развиваться высокими темпами. Последовавшее за реформой расслоение крестьянства представляло собой предпосылку расширения внутреннего
рынка, без чего невозможен рост капиталистической промышленности.
Список литературы
1. Землеустроительное проектирование и организация землеустроительных работ / Под ред. С.Н. Волкова. – М.:Колос,1998.
2. История земельных отношений и землеустройства/Под ред. А. А. Варламова.- М.: колос,2000.
3. Ключевский В. О. Русская история. Кн. 3. Переиздание - М.: Мысль, 1997.
4. Варламов А.А., Комов Н.В., Шаманаев В.С., Хлыстун В.Н. «Государственное регулирование земельных отношений» М.,2000.
Тутолмин Сергей Николаевич - историк, кандидат исторических наук. Родился в 1977 году. Окончил Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена
Окончание. Начало в № 2 за 2008 г.
Исследователями цитируется письмо раненого прапорщика из крестьян Бурея, написанное жене Пархоменко в июле 1916 г., который пишет: «Скажи всем солдаткам, чтобы ни на какие соглашения не вступали насчет пашни, а гоните и пасите свою скотину, не бойтесь никого кроме Бога и Царя нашего батюшки, который с вашими мужьями защитит от всех ваших мерзавцев». Он уверял, что был приказ Императора засевать всю землю и всему обществу пользоваться землями и лесами как своими, так и помещичьими. Письмо заканчивается словами: «Лягте все костьми за все целое России и родину и требуйте себе отвода для пастбища скота и посева хлеба, а эти ваши заведующие и все высшее близкое начальство - карманщики, обдиралы бедного люда».125 В этом письме воспроизводится традиционная вера в Царя при ненависти к помещикам и «всему близкому начальству».
О.Г. Вронский, изучавший крестьянскую общину в 1900-1923 гг., утверждает, что привлеченные им к исследованию архивные источники «позволяет уверенно констатировать почти абсолютное отсутствие антирежимных настроений в крестьянской среде». Критика порядков со стороны общинников всегда предельно локализована и персонифицирована в конкретном помещике, земском начальнике, волостном старшине и др.126
Разумеется, далеко не все крестьяне были столь радужно настроены. Одним из показателей антимонархических настроений считаются данные об оскорблении личности Императора, то есть дела крестьян, привлекавшихся к уголовной ответственности за оскорбления, произнесенные по адресу Государя или других членов Императорской фамилии. Первая попытка обобщить информацию, которую дают эти источники, принадлежит Л.Л. Берману. Он исследовал период с 1881 по 1894 г., и все антицарские высказывания, выявленные в результате судебного следствия, приписывал влиянию на массы партии «Народной воли». В.А. Виноградов изучал те же данные за 1870-е гг., а П.С. Кабытов, В.А. Козлов и Б.Г. Литвак - в начале XX в. Все они утверждают, что количество таких судебных дел увеличивалось, но приведенные исследователями цифры не позволяют в этом убедиться. Например, в Екатеринославской губернии в 1883 г. известно 63 дела, в 1913 - 13, в 1914 - 15, в 1915 - 21.127 Кроме того, очевидно, что далеко не каждый крестьянин, заочно оскорблявший Царя, подвергался уголовному преследованию. Каково процентное соотношение между осужденными и потенциальными «преступниками»? Историки не дают нам ответа.
На наш взгляд, более верный путь был избран О.С. Поршневой, исследовавшей не количество дел об оскорблении Царя, а их содержательную сторону. По мотивам оскорблений, все дела были разделены ею на несколько групп. Основные группы критических высказываний составляли обвинения Царя в вовлечении страны в ненужную войну, призыве на фронт единственного работника в семье, реквизиции рабочего скота. В самую репрезентативную группу вошли обвинения Царя в плохой подготовке страны к войне, неумении вести ее. «При этом крестьяне ругали Царя за то, что вместо подготовки к войне он «строил мосты да кабаки», «клубы да театры устраивал», «бутылки отливал», уподобился плохой деревенской бабе, плохому крестьянину, ничего не заготовившему для хозяйства». О.С.Поршнева пишет, что в большинстве случаев негативной оценке подвергалась именно личность Николая II. Упоминалось, например, беспробудное пьянство, умственная отсталость. Затем появляются обвинения и в «немецком засилье». При этом Императрица обвинялась в прямом предательстве, а также связи с Распутиным. «Царь с Егорием, а царица с Григорием» - известная присказка, ходившая в народе с конца 1915 г. Очевидно, что источником подобных взглядов была леворадикальная пропаганда и желтая пресса.128
Многие современники отмечают сильную тягу к чтению в деревне в конце XIX - начале XX в. В особенности возрос интерес к прессе в связи с войной. По словам земских статистиков, «война, всколыхнула деревню, разорвала тот круг, в который были замкнуты интересы деревни, и связала деревню с миром. В результате небывалый наплыв в деревню газеты, редкого гостя».129
Между тем, оппозиционная политическая пропаганда, действовавшая в основном через газеты, согласно исследованиям О.Файджеса и Б.И. Колоницкого, имела три главных сюжета: 1) моральное разложение Императорской фамилии; 2) утверждение, что страной правит не Царь, а Императрица и германское засилье; 3) измена Царской семьи. Например, среди солдат ходили слухи, что Царица передает военные секреты Германии, скрывает снаряды, еду и медикаменты от армии, ведет страну к голоду, секретно экспортируя русский хлеб в Германию, обеспечивает освобождение всех германских военнопленных и высылает их домой, где они возвращаются к военной службе.130
Подобные нелепые вещи, несомненно, проникали и в деревню, что отразилось даже в таком источнике, как жалобы и прошения. М.Ф. Жмуркин, крестьянин Московской губернии, пишет 17 марта 1917 г. в Думу: «почему унас ранше не писали бывшаго царь, его матерь, жену и даже дочер придворном слуге Григория Распутина> неужели в россие нету умнова народу> сколько время это шло и немогли устоновить порядок».131 Другое прошение, написанное 28 июля 1915 г. Головановым (Владимирская губ.), свидетельствует об уверенности некоторых крестьян в «немецком засилье» во власти, хотя об Императорской фамилии в нем ничего не говорится. Автор документа, в отличие от предыдущего, грамотен, развит, и, как видно, внимательно следит за работой Государственной Думы, которой весьма симпатизирует. Он пишет: «Сердечное спасибо члену Государственной Думы представителю от крестьян господину Евсееву за его правдивую речь в заседании Государственной Думы 21 июля с.г. Он один осмелился прямо указать «на Верхи»132 и сказать, что там кроется главная измена и шпионаж. Все лица немецкой крови должны быть удалены с ответственных постов, а немцефильствующие «Высшие сферы» должны быть обезврежены… Немецко-бюрократическая провакация с снарядами вопиет к небу о мщении… Народ давно не доволен у власти стоящими министрами немцами». Письмо завершается словами: «Да, здравствуют члены Государственной Думы и да покорят они себе всех врагов и супостатов!.. (особенно петроградских сановных «немцев»)».133
Надо заметить, что официальная пропаганда была достаточно слабой, к тому же многие чиновники и представители правой интеллигенции сами были уверены в истинности всех этих слухов и сплетен.134 Весьма близкий ко двору генерал Е.В. Богданович, выпускавший правительственные пропагандистские издания, искренний монархист, по словам Л.А. Тихомирова, верил в «пагубное влияние» Распутина на Царскую семью и даже писал об этом письма Государю. Сам Л.А. Тихомиров - крупнейший теоретик монархизма - был убежден, что Николай II якобы не способен к управлению государством и порабощен своей женой, которая находится во власти Распутина. Страницы его воспоминаний передают все известные сплетни об Императрице и Распутине, ходившие в обществе в то время, причем, у Тихомирова они не вызывают сомнений.135 В.С. Измозик, изучавший материалы перлюстрации, пишет о Распутине: «Значительная часть общественного мнения в тот момент была безусловно уверена в его огромнейшем влиянии на ход правительственных дел. Роль Распутина воспринималась в тылу и на фронте через призму слухов, газетных статей, намеков в речах думских депутатов. В придворных кругах ссылались на сведения посвященных в деятельности “высших сфер”».136
Как мы видим, осуждению подвергалась не столько политика, проводившаяся Императором, сколько его личные качества, профессиональные и моральные. Сама же монархия как тип государственности была практически вне критики. Б.И. Колоницкий комментирует этот факт: «В основе антимонархических настроений многих современников лежала патриархальная, по сути монархическая ментальность: Императору в вину вменялось то, что он не был «настоящим» Царем. В основе его «должностного преступления» лежит “профессиональная непригодность”».137
В связи с этим обстоятельством в постсоветской историографии возник вопрос, можно ли отождествить «антиромановщину» с «антицаризмом», то есть в чем именно разочаровался народ: в конкретном Императоре или же в монархическом образе правления? Исследователи склонялись к первому варианту. «Первозданные представлениеяо природе власти остались незыблемыми: утверждать о предрасположенности крестьян к антимонархизму и неавторитарным идеалам высшей власти было бы наивным».138 «Монархия как форма государственной власти утратила привлекательность в глазах большинства крестьян в связи с девальвацией в их сознании образа царя-батюшки (защитника, покровителя, выразителя воли православного народа). Однако психоментальная основа отношения к верховной власти как сакральной инстанции сохраняется, пока существует традиционное крестьянство. Архетип вождя, верховного правителя является органической частью крестьянского сознания. Менталитет общинного крестьянства с его авторитарным началом предрасполагал к сопроизводству в изменившейся ситуации культа вождя - выразителя новых ценностей».139
Было бы несправедливо утверждать, что Николай II был совершенно дискредитирован в глазах народа и не имел сторонников среди крестьян. Именно в этом смысле советские историки пишут, что «ни в публикациях, ни в архивах исследователи не обнаружили ни одного документа, вышедшего из рук крестьян, с протестами или сожалениями по поводу свержения самодержавия», и что свержение Царя везде в деревне было встречено «с нескрываемой радостью».140 Достаточно обратиться к сборнику «Крестьянское движение в 1917 г.», изданном еще в 1927 г., чтобы прочесть в нем о следующем факте: в сентябре 1917 г. «Исполнительный комитет с.Демидовки, Браиловской волости, Винницкого у. (Подольской губ. - С.Т.), в своем извещении на имя уездного комиссара, заявляет, что он, комитет, не признает Временного правительства и его агентов на местах и считает «вернейшим вождем русского народа» - Государя Николая Александровича». Далее в извещении говорится, что если не уйдет Временное правительство, «мы примкнем к немцу».141 Современными исследователями были найдены и другие факты,142 но все эти случаи носят единичный характер. Понятно, что в сознании многомиллионного крестьянства должно было быть некоторое разнообразие, и несложно найти факты, подтверждающие эту или противоположную точку зрения. Но приходится признать, что государственный переворот действительно не вызвал никакого массового протеста, направленного на восстановление на престоле Императора. Очевидно также, что монархическую традицию это не затронуло.
Есть достаточно много свидетельств, говорящих в пользу того, что такая традиция сохранилась, но в иных формах. Известна фраза, сказанная английскому послу в России Г.Бьюкенену одним солдатом в дни Февральской революции: «Да, нам нужна республика, но во главе ее должен стоять хороший Царь».143 Американец Франк Голдер записал в дневнике 7 марта похожий случай: «Один солдат сказал, что хочет избрать президента, и когда его спросили: «Кого ты выберешь?», он ответил: “Царя”».144 Крестьянин Курской губернии П.С. Бабич вспоминал, что когда наступило время выборов в Учредительное собрание, крестьяне радовались: «Сами будем Царя выбирать».145 А.Н. Казаков, крестьянин Черниговской губернии, сообщает, что в 1917 г. среди крестьян ходили слухи, будто скоро будут выбирать Царя.146 Л.Г. Протасов замечает о крестьянах, что при выборах в Учредительное собрание 1917 г. «голосование за большевиков подчас было одновременно выражением симпатии к монархии. Такие случаи показал анализ бюллетеней с записями, сделавшими их недействительными. Голосуя за большевиков некоторые считали, что голосуют за монархию, поскольку их политический опыт знал лишь две формы власти: монархия и Временное правительство».147 То есть, приняв новую идею выборности верховной власти, крестьяне не мыслили во главе государства никого, кроме традиционного монарха.
О.Файджесом и Б.И. Колоницким изучены культы политических лидеров 1917 г., прежде всего, А.Ф. Керенского, в почитании которого много прямых и косвенных аналогий с традиционным почитанием Императора, вплоть до того, что «многие крестьяне, согласно наблюдениям, верили, что Керенский был “новым царем”».148 Точка зрения о воплощении монархической идеи в культе советских вождей, в особенности Сталина, с давних пор высказывалась в западной историографии. В отечественной науке постсоветского периода она была разделена многими историками.149
Не лишним будет отметить, что в первые годы после революции в связи с расстрелом Императора и всей Царской семьи, возродилось такое старинное русское явление как самозванство. М.Ю.Нечаева, изучавшая этот вопрос, пишет, что только в 1926-1928 гг. по неполным данным в России действовало до двадцати самозванцев, называвшихся именами «царя Николая», «князя Михаила», «наследника Алексея», великих княжон - царских дочерей, и даже неких «Андрея Ивановича царского рода» или «Вячеслава, сына Ксении Александровны». Самозванцы имели наибольшей успех в кругах верующего простонародья. В связи с этим Нечаева замечает: «В самозванстве получила своеобразное продолжение идеологическая триада дореволюционной России «православие, самодержавие, народность». Именно православие теперь воспринималось как последнее убежище свергнутых и чудесным образом воскресших Романовых. Непременным эпизодом деятельности всех «лже-Романовых» стало паломничество по святым местам, проживание в монастырях или возле монастырей. Православие воспринималось как спаситель самодержавия, а народные низы, сохранившие веру, - как исполнители этой спасительной роли».150
Крестьянские волнения
Одним из важных показателей лояльности крестьян к власти являются крестьянские волнения. Нетрудно догадаться, что данная тема находилась в фокусе исследований крестьянства в советские годы. Советские историки, изучая крестьянское хозяйство в период Первой мировой войны, говорили о распаде производительных сил в сельском хозяйстве, что явилось фактором, обострившим «классовые противоречия» в деревне, и вызвало усиление революционного настроения крестьянства.151
Любопытно, что исследователи, занимавшиеся статистикой крестьянского движения в годы войны и предвоенное время, отмечают повсеместное затишье. Лишь А.М. Анфимов говорит об увеличении в 1916 г. выступлений против дороговизны.152 Впрочем, трудно причислить эту форму борьбы к политическим. Значительный рост выступлений, правда, опять же, не политических, наблюдается уже после Февральской революции.153 Известно, что самым массовым политическим движением в России начала XX в. было черносотенное, в рядах которого находилось много простонародья.154
Чрезвычайно много в историографии крестьянского движения эпохи Первой мировой войны было сказано о волнениях в народе, связанных с мобилизацией. Единственный всплеск крестьянских выступлений за все время войны имел место в период первой мобилизации в 1914 г. Этот факт расценивался советскими историками как свидетельство о «пораженческих» настроениях крестьян и связывался с предшествующим революционным движением.155 Утверждалось, что крестьянство в целом, за исключением кулацких слоев, встретило объявление войны «резко отрицательно».156
Уже в наше время данный тезис был пересмотрен рядом историков. Как известно, 22 августа 1914 г. в России был впервые введен сухой закон. Это обстоятельство, по-видимому, препятствовало обильным возлияниям, традиционно сопровождавшим проводы призывников на фронт. Недовольство подчас выливалось в бунты. Таким образом, в выступлениях мобилизованных, проходивших в форме стихийных погромов, усматривается наличие социальных мотивов, но ставится под сомнение их антивоенный характер, как это утверждали советские историки.157
Итак, накануне 1917 г. деревня была относительна стабильна. Но как же тогда объяснить мощный подъем крестьянского движения в 1905-1907 гг.? Специфике восприятия народом чиновничества было уже уделено достаточно внимания. Здесь необходимо сказать об отношении к помещикам. Для крестьян в целом было характерно противопоставление Царя как светлого начала, защитника крестьян, и помещика - притеснителя. Важнейшую роль в данном случае играл вопрос о земле. Если прежде помещичье землевладение оправдывалось в глазах крестьян нуждами армии, то в XVIII-XIX вв., в связи с освобождением дворян от обязательной службы, это оправдание упразднилось. Постепенно убежденность в незаконном владении помещиками землей переросла в идею насильственного ее отчуждения. Реформа 1861 г. и последующие события лишь усугубили положение. «Царь освободил, помещики убили его», - говорили крестьяне об Александре II. «Таким образом, - комментирует О.Г. Вронский, - патриархальная вера в Государя легко уживалась в сознании крестьян с идеей насильственного раздела помещичьей земли. Поэтому традиционный монархизм русского крестьянства не был надежным предохранителем от аграрных беспорядков».158
Губернатор Симбирска Л.В. Яшвиль вспоминает, что на политических митингах в деревне в 1905-1906 гг. крестьяне охотно слушали об отобрании земли у помещиков, но как только заходила речь об упразднении царской власти - говорившего останавливали и просили уехать.159
Важную роль играла и особенность отношения крестьян к земле и вообще к собственности. Б.Н. Миронов пишет: «В качестве главного источника собственности крестьянское правосознание выдвигало личный труд. Логическое развитие этого принципа приводило к мысли, что если труд приложен к невозделанной земле, то земля должна перейти в собственность того, кто ее обработал. Глубокое убеждение крестьян, что вся земля должна принадлежать тем, кто ее возделывает и кого она кормит, как раз и порождено двумя главными принципами крестьянского правосознания: собственность - всегда результат личного труда; назначение собственности - кормить человека, а не служить средством эксплуатации других или средством удовлетворения “прихотей” и “затей”».160 С другой стороны, все природные богатства считались даром Божьим, который не может находиться в чьей-либо личной собственности. С.Т. Семенов передает свой разговор с мужиками по поводу воровства помещичьего леса: «“Он не чужой, а Божий, - говорили мне. - Хлеб с поля грех брать, потому его сеяли, над ним трудились, а над лесом кто трудился?..” Так думали большинство, уверенные, что на их стороне правда».161 Эти ментальные установки должны были оправдать стремление крестьян к захвату помещичьих земель.
Любопытно, что и в 1917 г. эти убеждения не претерпели изменения. На первом крестьянском съезде в Кургане, проходившем 8-9 апреля 1917 г., крестьяне рассуждали буквально следующее: «Бог сотворил человека, землю, воздух, воду. Есть и такие предметы, которые творит человек - пусть же эти предметы ему и принадлежат. Те же предметы, которые сотворены Богом, не могут принадлежать одному лицу. Таким предметом является земля. Стоимость всякого предмета определяется суммой затраченного на него труда. Стоимость земли определить нельзя - никто в нее не вкладывал ни денег, ни труда, тем не менее, земля сделалась предметом торга».162
В дореформенное время главной темой обращений крестьян в жалобах к Императору была просьба о защите от помещичьего произвола.163 Другим способом повлиять на власть был народный бунт, что, однако, не входило в противоречие с крестьянским монархизмом. Все крупнейшие крестьянские войны в истории России прошли фактически под знаменем монархии.
Бунты, как правило, носили спонтанный, стихийный характер. Они не имели ни четкой программы, ни организаций.164 Бунты не имели и строго определенных причин. Еще в 1970-е гг. Ю.Ю. Кахк и Х.М. Лиги пытались проследить связь между выступлениями крестьян и их экономическим положением и прямой зависимости не обнаружили.165 В 1990-е гг. Ю.П. Бокарев при помощи корреляционного анализа искал связь между крестьянскими выступлениями, урожаями и историческими событиями, влияющими на положение крестьян за 1826-1849 гг. Он пришел к выводу, что число крестьянских выступлений не связано ни с принимаемыми властью «за» или «против» крестьян мерами, ни с урожаем, ни с эпидемиями. Бокарев полагает, что волнения крестьян вызывались в большинстве случаев распространяемыми слухами. «Получается, что не столько сама действительность управляла крестьянским поведением, сколько ее преломление через особенности крестьянской ментальности. Скажем, неурожаи или усиление помещичьего гнета были явлением обычным и не вызывали возмущений. Но стоило появиться слуху о том, что по укрытому от крестьян распоряжению в случае смерти помещика крестьянам должны давать вольную, как сразу началось их упорное сопротивление вступлению во владение законных наследников». Царские указы обычно встречались с покорностью. Почти все неповиновения связаны опять же со слухами о том, будто указ не от Царя.166
Надо заметить, что советская историография имела склонность к преувеличению крестьянского движения. При этом иногда в число выступлений включались чисто уголовные дела, такие как поджоги, убийства помещиков и их служащих, которые могли быть совершены вовсе не по социально-политическим соображениям, а ради ограбления, из мести или ревности.167 Здравый смысл требует относить к революционным только те крестьянские выступления, которые проходили под руководством политических организаций и под относительно четкими лозунгами изменения существующего строя. История свидетельствует, что подобные выступления никогда не доминировали в общей структуре крестьянского движения и даже не были сколько-нибудь заметной величиной. Характерно также, что ни одна партия, включая эсеров, не могла подчинить себе - организационно и политически - крестьянство.
Между прочим, советские историки в данном случае повторяли мнение радикально настроенной дореволюционной интеллигенции. О.Г. Вронский пишет: «Если власть излишне долго оставалась под гипнозом иллюзии о незыблемой лояльности крестьянства, то образованное общество слишком быстро поверило в то, что аграрный радикализм крестьянства является гарантией широкого распространения в деревне радикализма политического, - в каждой потраве помещичьих посевов, каждой порубке казенного леса освобожденной прессе виделись признаки революционных деяний».168
Итак, начало XX в. в действительности ознаменовалось мощными крестьянскими выступлениями против помещиков, однако политический их характер можно подвергнуть серьезному сомнению. В данном случае уместно привести мнение Г.В. Плеханова, который писал, что «когда крестьянин требовал отобрание земли у помещиков, и даже когда он сам принимался отбирать ее, он вел себя не как ревизионер, а, напротив, как самый убежденный охранитель: он охранял ту аграрную основу, на которой так долго держался весь общественно-политический строй России. Противящиеся «черному переделу» помещики восставали против этой основы, и потому являлись в глазах крестьян самыми опасными бунтовщиками. Естественным следствием этого было то, что, выдвигая такое радикальное экономическое требование, как требование земельного передела, наши земледельцы в то же самое время оставались совершенно чуждыми всякого политического радикализма».169
Один из «веских» аргументов сторонников «крестьянской революционности» - приговорное движение в начале XX века. Приговорами обычно назывались документы, фиксирующие решения сельских сходов. В годы первой революции было зафиксировано множество случаев, когда крестьяне принимали приговоры с политическими требованиями, подчас самого радикального характера. Между тем, историками высказывались серьезные сомнения в том, что эти документы были составлены именно крестьянами и отражают их мировоззрение.170
Еще дореволюционные исследователи отмечали существенную роль политических агитаторов при составлении приговоров и подчеркивали противоречие требований, предложенных агитаторами и добавленных самими крестьянами.171 Советская историография до середины 1950-х гг. давала еще более строгую оценку политических приговоров как исторического источника. Считалось, что из-за сильного воздействия партий они не соответствуют реальному сознанию крестьян.172 Это сомнение не было преодолено и в последующий период. Советский историк Б.Г. Литвак пишет: «Следует также учесть, что эти, скажем условно, «публичные» приговоры иногда оказывались продуктом эсеровских или околоэсеровских авторов, затемнявших здоровые импульсы крестьянского движения эсеровской (а порой и левокадетской) фразеологией».173
Дело в том, что в период первой революции известны факты так называемых образцовых приговоров, которые распространялись политическими партиями и предлагались крестьянам на сходах для принятия за основу.174 Особенно усердствовал в этом Всероссийский Крестьянский Союз, осенью 1905 г. издавший «Образцовый крестьянский приговор» тиражом в 8 тыс. экземпляров.175 Есть и еще примеры. В 1906 г. 20 «замужних крестьянок» Зеньковского уезда Полтавской губернии представили в Думу требования, датированные 24 июня, большинство пунктов которых повторяют положения кадетского ответного адреса Думы, ранее изданного массовым тиражом.176 Естественно, что содержание всех таких документов соответствовало политическим программам партий, являвшихся, таким образом, их фактическими авторами. В этом отношении интересен факт, приводимый О.Г. Вронским: крестьяне подали жалобу на сельскую администрацию и земского начальника, которые принудили их подписать приговор с демократическими требованиями.177
Так или иначе, все сказанное относится к 1905-1907 гг. Накануне 1917 г. революционное движение в деревне в каких-либо заметных масштабах отсутствовало.
Крестьяне и община
В пореформенный период происходил постепенный распад традиционных устоев общины, сопровождаемый формированием в крестьянской среде нового типа личности - индивидуалистского характера, однако община для основной народной массы сохранила значение гаранта выживания. «Мощный подъем крестьянского движения, послуживший основой всей российской революции, явился в конечном итоге проявлением и торжеством именно общинно-уравнительной ментальности».178 Столыпинская реформа, направленная на разрушение общины, вызвала неоднозначную реакцию села. Крестьянская борьба против реформы имела значительный размах, хотя очевидно, что раскол крестьянства по вопросу об отрубном владении все же произошел. Этот раскол порождал внутриобщинные конфликты на селе, обострившиеся во время войны.179 Многие крестьяне настойчиво обращались к власти с требованием защитить их от произвола общины, связанного с препятствием выдела на отруба.180 С другой стороны, и общества искали у власти управу на крестьян-отрубников, когда те, с точки зрения общинников, превышали свои права.181
По подсчетам С.М. Дубровского, число выступлений против столыпинской реформы к 1914 г. в целом снижается,182 однако появляются неизвестные доселе формы: в годы войны крестьяне предъявляют требования о приостановлении землеустроительных работ до возвращения мужей и сыновей из армии.183 Такие требования включаются и в прошения в органы власти.
Любопытное письмо было написано Петроградскому губернатору 30 июня 1915 г. четырьмя крестьянами-солдатами, командированными по делам службы на родину, в деревню Старое Паново (Петроградская губ.). Этот документ иллюстрирует отношение солдат к тому, что происходило у них на селе в их отсутствие. Крестьяне жаловались на своего сельского старосту, который выделил из общинного владения участок земли и оформил на имя жены, а затем продал частному лицу. «В виду этого, - пишут крестьяне, - мы из боязни, пока находимся с другими односельчанами на войне, чтобы таким образом не распродали всю нашу общественную землю…»184
Как видно из циркуляра Тульского губернатора земским начальникам от 4 июня 1915 г., основанием подобных требований после 29 апреля 1915 г. могло быть получившее широкое распространение в газетах циркулярное письмо от этого числа главноуправляющего землеустройством и земледелием о временной, до окончания войны, приостановке землеустроительных работ «в тех случаях, когда полное согласие односельчан не достигнуто, а между тем часть заинтересованных в землеустройстве лиц ходатайствует о приостановлении работ впредь до возвращения членов их семейств с войны». Как пояснял губернатор, это вовсе не означает, что «землеустройство, в виду военного времени, совершенно приостанавливается, а закон о землеустройстве 29 мая 1914 года отменяется».185 Циркуляр действовал только в некоторых конкретных случаях, тем не менее, крестьяне были склонны толковать все постановления власти в свою пользу. Требования о приостановлении землеустройства до окончания войны были основаны на уверенности крестьян, подкреплявшейся письмами с фронта, в улучшении их земельного положения после войны за счет помещичьих земель, что заставляло даже начавших процесс выделения пытаться приостановить землеустройство в надежде на лучшую долю.186
Вопрос о землеустройстве нельзя рассматривать односторонне, что подтверждают секретные донесения в МВД Тамбовского губернатора от 27 мая и 1 июня 1915 г. Губернатор тоже сообщает, что в связи с неправильным пониманием крестьянами циркуляра от 29 апреля 1915 г., главным образом от солдаток поступают ходатайства о приостановлении землеустроительных работ до окончания войны. Однако, например, в селе Малых Алабухах (Борисоглебский уезд Тамбовской губ.) общество противится выделу целой группы крестьян из 31 домохозяина. Общество подавало жалобы во все землеустроительные органы, когда же было получено известие об отказе в жалобе вторым департаментом Сената, члены общества, «в особенности жены крестьян общинников, призванных из запаса, вели себя крайне возбужденно, заявляя, что не допустят до приведения Указа Правительствующаго Сената в исполнение». Отрубники были также недовольны. Губернатор полагает, что для устранения этого внутриобщинного конфликта придется применить вооруженную силу. Аналогичный случай произошел в Александровском обществе того же уезда.187
Наряду с требованиями приостановить землеустройство, имели место просьбы противоположного содержания. В упомянутом циркуляре главноуправляющего землеустройством и земледелием от 29 апреля 1915 г. говорится: «Дело осложняется тем, что часть общества упорно добивается землеустройства, предъявляя ряд ходатайств членов своих семейств, находящихся на войне и настаивающих на скорейшем выделе, другая же часть ссылается на такой же уход родных на войну и ходатайствует, до их возвращения, не удовлетворять добивающихся выдела. Между тем, эти последние составляют большинство и, следовательно, имеют предоставленное им законом право требовать землеустройства».188
В архивном фонде МВД сохранился ряд документов, которые показывают, что правительство придавало проблеме землеустройства чрезвычайно большое значение. 26 марта 1916 г. главноуправляющий армиями Северного фронта генерал-адъютант А.Н. Куропаткин сообщил в телеграмме министрам внутренних дел Б.В. Штюрмеру и земледелия - А.Н. Наумову, что ему поступили жалобы от солдаток деревни Кувшиново-Залахтовье (Петроградская губ.) на действия землеустроительных комиссий, которые производят работы по выделу на хутора в отсутствии хозяев-солдат и нарушают при этом земельные права крестьян. Куропаткин пишет, что такие факты могут оказать пагубное влияние на солдат. А.Н. Наумов, между прочим, возразил в ответе А.Н. Куропаткину, что есть прошения таких же солдаток об ускорении землеустройства. В связи с телеграммой Куропаткина, Петроградским губернатором было произведено специальное расследование, в ходе которого выяснилось, что в деревне Кувшиново-Залахтовье только три солдатки и один призванный домохозяин подали жалобы на проект выдела - в уездную землеустроительную комиссию, будучи недовольны качеством земли на своих участках, и всего лишь одна крестьянка направила жалобу непосредственно Куропаткину, просто из нежелания принять отруб в отсутствие мужа. Ей было предложено выписать временно домой своего мужа, находившегося в то время в обозе в Финляндии, дабы он сам мог убедиться в том, что его права не нарушаются.189
Телеграмма А.Н. Куропаткина, вызванная, таким образом, всего одной, по сути дела неосновательной жалобой крестьянки А.Ф. Грязновой, имела последствия для всей России. Циркуляром от 4 мая 1916 г. министр земледелия А.Н. Наумов установил особый порядок производства землеустроительных работ, согласно которому землеустроительные учреждения обязаны были «тщательно исследовать и убеждаться, чтобы в каждой семье, где домохозяин призван в войска, были обеспечены представительство и защита его интересов». В случае конфликтов выделяющихся с обществом допускалось даже по согласованию с воинским начальством увольнение нижних чинов в кратковременный отпуск для разрешения всех недоразумений на месте. Такой порядок был обязателен для всей территории России, входившей в район армий Северного фронта.190
22 июня 1916 г. начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал М.В. Алексеев донес Б.В. Штюрмеру, что, несмотря на циркуляр А.Н. Наумова, на местах бывают случаи недовольства землеустроительными работами, проведенными в отсутствие заинтересованных лиц, и что на высочайшее имя по этому поводу поступила жалоба из окопов 19-й дивизии на неправильную нарезку земли в селе Свидовцве Козелецкого уезда Черниговской губернии. Император (бывший в то время верховным главнокомандующим, почему сообщение о жалобе и исходило от М.В. Алексеева) повелел обратить на это дело особое внимание. Отметим, что жалоба была анонимна: указывались только инициалы, между тем как в практике органов государственной власти анонимные жалобы почти никогда не рассматривались. Несмотря на это, в соответствии с волей Монарха, по данному документу началось следствие, курировавшееся двумя министерствами - внутренних дел и земледелия. Чиновник особых поручений при министерстве земледелия докладывал М.В. Алексееву о ходе следствия. Выяснилось, что проект разверстания обжаловали (в губернскую землеустроительную комиссию) всего три человека из 1200 владельцев укреплявшейся в собственность дачи. Личность солдата, написавшего жалобу Императору, так и не была достоверно установлена.191
Развитие событий в деревне после Февральской революции доказало живучесть общинных традиций. Для обозначения того, что происходило на селе после Февральской революции, некоторые историки использовали понятие «общинная революция», подразумевая под ним сопротивление общинного традиционализма власти, сделавшей ставку на индивидуализацию землевладения и форсированное развитие капиталистических отношений.192 Когда власть, поддерживавшая отрубников, была сокрушена, крестьяне, прежде всего, восстановили общину, вернув в нее хуторян. К 1927 г., по данным В.П. Данилова, на территории РСФСР община охватывала 95,5% крестьянских земель.193
Крестьяне и Первая мировая война
Изучение крестьянства в период мобилизации в советское время было обусловлено специфической позицией большевиков по отношению к Первой мировой войне. Как известно, война была названа ими «империалистической» и воспринята крайне отрицательно. Значительную роль в большевистской концепции войны играла оценка ими позиции различных классов российского общества по отношению к войне. По словам В.И. Ленина, среди крестьянства «правящей клике удалось вызвать шовинистические настроения».194 Вероятно, поэтому мировосприятие крестьян долгое время не было предметом специального рассмотрения в советской историографии, приоритет всегда отдавался рабочим. Сознание крестьян воссоздавалось в рамках истории революционного движения. Интерпретация настроений в деревне в период войны имела в основе концепцию созревания предпосылок социалистической революции, в частности, тезис о переходе крестьян к октябрю 1917 г. на позиции большевиков.
Мобилизация, проходившая в деревне в связи с началом войны, освещается в историографии по-разному. Некоторые дореволюционные наблюдатели отмечали, что всеобщий патриотический подъем коснулся и деревни.195 Сибирский крестьянин В.М. Наумов вспоминает: «Хорошо знаю, что когда была первая и вторая мобилизация, никто из населения не высказывал никаких протестов. Для каждого было ясно, что надо идти защищать Родину. Провожали на фронт с большим подъемом».196 Крестьянский патриотизм был, по-видимому, настолько очевиден для современников, что даже вошел в беллетристику. В частности, об этом есть упоминания в известном романе А.Н. Толстого «Сестры» (первая часть трилогии «Хождение по мукам»).197
Довольно часто в военной беллетристике эксплуатировался сюжет, по которому деревенский мальчик, начитавшись про подвиги на войне, тайком уходит на фронт и становится «сыном полка».198 Этот сюжет не был литературной фантазией. В Тигодском волостном правлении Новоладожского уезда (Петроградская губ.) имел место следующий случай. Призванного на войну волостного писаря временно заменил четырнадцатилетний крестьянский мальчик Семен Михайлов Лебедев. 19 ноября 1914 г. он исчез, оставив на письменном столе в правлении казенные деньги и записку о том, что идет добровольцем на фронт. Вскоре на железнодорожной станции он был настигнут своим отцом и доставлен обратно, причем при нем обнаружили паспорт, изготовленный им самим на свое имя. Лебедев еще раз пытался бежать - теперь уже со своим другом, крестьянским мальчиком того же возраста, Константином Ивановым Малакановым. Беглецы вновь были пойманы и возвращены домой своими родителями. Как сообщает новоладожский уездный исправник в своем рапорте Петроградскому губернатору от 27 декабря 1914 г., «на желание Лебедева поступить добровольцем повлияло чтение газет, из которых он узнал о случаях награждения Георгиевским крестом малолетних во время войны».199
Среди документов Государственной Думы есть прошение, написанное 31 января 1916 г. беженкой-крестьянкой Холмской губернии, Анной Васильевой Шулячук, которую можно назвать крестьянской «кавалерист-девицей». «Имея более патриотическия чувства и страстныя желания защищать свою Родину, - пишет она, - я с удовольствием - бы в настоящее время поступила - бы в ряды войск в мужском костюме: рядовым или - же санитаром - или сестрою милосердия, да и не я одна: найдутся нас таких много…» Свое желание она объясняет не только патриотическими чувствами, но и тяжелым материальным положением: «…в данное время, совершенно жить нечем по случаю такой дороговизны жизненных припасов…» Она просит Думу «удовлетворить такую мою патриатическую просьбу опредоставлении мне одной из названных выше должностей…».200
Отношение крестьянского тыла к военным действиям практически не рассматривалось в историографии. Современные историки, упоминая об этом вопросе, как правило, указывают на слабую пропаганду войны правительством в деревне, явившуюся причиной равнодушия крестьян к исходу войны, а ближе к 1917 г. - желания ее скорейшего завершения. Сама по себе война не могла произвести большое впечатление на крестьян, так как затронула только окраины империи, преимущественно с нерусским населением. Так, например, Е.С. Сенявская, ссылаясь на наблюдения сестры милосердия княгини Л.Васильчиковой, полагает, что военные действия вдали от собственного дома совершенно не волновали крестьян, поэтому они были равнодушны к тому, кто останется победителем, до тех пор, пока война не затянулась. Когда же это случилось, они стали считать войну бесполезной и затеянной в интересах союзников, чтобы свести счеты с германцами. Мобилизация, лишавшая крестьянские хозяйства рабочих рук, вызвала антивоенные настроения. Пропагандистские лозунги были слишком абстрактны и высокопарны и не могли затронуть ни ум, ни сердце малообразованного, но прагматичного крестьянина.201
Х.Ф. Ян, изучавший правительственную пропаганду в народных массах, констатирует: «…патриотизм в простонародной среде не создал единой адекватной концепции, способной оправдать существующее государство или, тем более, саму войну».202
Некоторые наблюдения и исследования современников Первой мировой войны позволяют предположить, что пессимистическая оценка историками крестьянского патриотизма все же не совсем справедлива. Так, крестьянин С.Т. Семенов в своем очерке «Двадцать пять лет в деревне» писал еще о русско-японской войне, что многие крестьяне очень сочувственно относились к успехам в ней Русской армии, радовались о победах и сожалели о поражениях. Автор сам удивляется, почему их интересовала судьба войны с совершенно неизвестным противником.203 Очевидно, что война с более близким территориально врагом должна была вызвать еще больший интерес народа. Во всяком случае, первоначальный патриотический подъем в 1914 г., как было сказано выше, в какой-то мере коснулся и деревни.
Приведем результаты уникального в своем роде социологического исследования, выполненного в 1915 г. Оценочно-статистическим отделением Костромской губернской земской управы и показавшего, что антивоенные настроения, по крайней мере, в 1915 г. крестьянам были несвойственны.204 Отделение разослало по губернии анкеты с вопросами о восприятии крестьянами войны, ответы на которые писали сами крестьяне или близкие к сельскому миру лица: учителя, священники и др. Все ответы были разделены условно на три группы: с «бодрым», «неопределенным» и «угнетенным» настроением.205 39% опрошенных говорило о «бодром» настроении крестьян в отношении войны, 44% - об «угнетенном» и 17% о неопределенном. Группу «угнетенных» составляли ответы, в которых сообщалось об отношении крестьян к войне как к злу, приносящему разорение и человеческие жертвы, или как к праведной Божьей каре. При этом крестьяне желали скорейшей победы как способа окончания войны (в группе «бодрых» ответов мира не ждали и не желали вообще) и приветствовали все успехи армии.206
Показательно отношение крестьян к русским военнопленным. В течение 1915 и 1916 гг. в Земский отдел МВД обращались Екатеринославский, Петроградский, Пермский и Воронежский губернаторы с просьбой разъяснить, как следует относиться к приговорам крестьян об исключении из сельских обществ их членов-военнослужащих, добровольно, без оказания сопротивления сдавшихся в плен.207 Дело в том, что сельские общества имели право исключать из своей среды крестьян порочного поведения,208 но только в том случае, если поступки таких крестьян наносили вред обществу. Сама по себе сдача в плен военнослужащего, конечно, никак не могла отразиться на жизни его односельчан, что и вызывало недоумение администрации по поводу столь неординарного использования сельскими обществами своих прерогатив. Между прочим, в приговоре Мякинского общества Коркомякской волости Петроградского уезда и губернии крестьяне требуют запретить явку в их волость Владимира Яковлева Михайлова, сдавшегося в плен «без оказания надлежащего сопротивления», так как пребывание в среде их изменника «и нежелательно, и опасно в смысле развращения молодого поколения».209 Возникновение таких приговоров почти одновременно и независимо друг от друга в четырех губерниях позволяет рассматривать их как явление, иллюстрирующее патриотические настроения в деревне, хотя не исключено, что причиной изгнания из общины могло послужить и стремление избавится от неугодного общинника, и сведение личных счетов, и т.п.
Некоторые современные историки в целом признают патриотизм крестьян, хотя и с поправкой на его «стихийность», инстинктивный характер. О.С. Поршнева пишет, что «русские крестьяне в массе еще сохраняли средневековое по сути восприятие войны как крестового похода за землю и веру, в котором присоединение новой земли означает одновременно и расширение ареала истинной веры», тогда как рациональные по природе имперские, геополитические интересы были им малопонятны.210 В одной из народных песен, сложенной в годы войны, хорошо показано восприятие войны как стихийного бедствия, испытания, ниспосланного Богом, которое нужно принять с христианским смирением.211
Эх, кого винить, кого грехом корить,
Эх, кабы знать нам то, кабы ведати,
Да не немцы то, не поганые,
Не австриец, болгарин -
продана душа,
Да никто человек не винен войне.
Сама война с того света пришла,
Сама война и покончится…
После Февральской революции произошел новый подъем патриотизма, по словам П.В. Волобуева, «значительно более осознанного».212 Согласно протоколам крестьянских съездов, весной и летом 1917 г. крестьяне единодушно высказывались за войну до победного конца. Только осенью на съездах стали появляться призывы к миру. Но на съездах, вероятно, решающую роль играли не действительные крестьянские взгляды, а позиция политических партий. 213
Итоги
В начале статьи мы задавались вопросом, произошло ли в сознании крестьян к 1917 г. разочарование в традиционных политических ценностях, связанных с приверженностью монархическому государственному строю. Приведенные факты достаточно убедительно свидетельствуют, что ко времени Февральской революции крестьяне сохранили свойственные им и прежде политические традиции, такие как склонность к идеализации высшего начальства и отрицательное отношение к ближайшему начальству; монархизм, после Февральской революции выразившийся в автократизме, то есть приверженности к единоличному образу правления; этатизм, то есть признание руководящей роли государства во всех сферах жизни и деятельности и добровольное ему подчинение. Несостоятельной оказалась попытка советских историков записать крестьян в «пораженцы», активно протестующие против «империалистической» войны.214 Традиционализм крестьян выразился также в сохранении важной роли общины, несмотря на политику правительства, направленную на ее устранение.
Свержение монархии в феврале 1917 г. было встречено крестьянами пассивно и не вызвало массового сопротивления. Наиболее точно реакцию крестьян на это событие передает знаменитое пушкинское «народ безмолвствовал». Вероятно, усилия революционной пропаганды, направленные на дискредитацию Императора Николая II, достигли своей цели. Однако разочарование крестьян в последнем Государе не означало отказ от монархического образа правления. Можно предположить, что традиционный монархизм крестьян нашел свое воплощение в советской государственности.
125 Крастынь Я. Революционная борьба крестьян в годы империалистической войны (1914-1916 гг.). М., 1932. С.75; Шестаков А.В. Очерки по сельскому хозяйству и крестьянскому движению в годы войны и перед октябрем 1917 г. Л., 1927. С.120-121.
126 Вронский О.Г. Государственная власть России и крестьянская община... С.23.
127 Берман Л.Л. После первого марта 1881 года: Слухи политического характера и дела об оскорблении величества //Народовольцы. Сб. III /Ред. А.В. Якимова-Диковская и др. М., 1931. С.275-277, 283-285; Виноградов В.А. Источники для изучения мировоззрения пореформенного крестьянства //Источниковедение отечественной истории: Сб. статей. Вып.4. 1979. М., 1980. С.170-173; Кабытов П.С., Козлов В.А., Литвак Б.Г. Русское крестьянство: этапы духовного освобождения. С.56; Кирьянов Ю.И. Крестьянство Екатеринославской губернии в годы Первой мировой войны. С.18.
128 Поршнева О.С. Менталитет и социальное поведение рабочих, крестьян и солдат… С.120-122, 127-128, 249-250. См. также: Телицын В.Л. Октябрь 1917 г. и крестьянство: поведенческий императив и хозяйственная обусловленность. //1917 год в судьбах России и мира. С.148.
129 Баженов Н. Как у нас произошло аграрное движение: Записки крестьянина //Русское богатство. 1909. №4. С.100-101; Война и Костромская деревня (по данным анкеты статистическаго исследования). Кострома, 1915. С.73-75; Русанов Н.С. Двадцать пять лет спустя. С.58; Семенов С.Т. Двадцать пять лет в деревне. С.80-81. См. также: Бережной А.Ф. Русская легальная печать в годы Первой мировой войны. Л., 1975. С.28.
130 Figes O., Kolonitskii B. Interpreting the Russian Revolution. P.10-24; Колоницкий Б.И. «Политическая порнография» и десакрализация власти в годы Первой мировой войны (слухи и массовая культура) //1917 год в судьбах России и мира. Октябрьская революция… С.71-72, 75-76; Figes O. A People’s Tragedy: The Russian Revolution, 1891-1924. L., 1996, P.1-24.
131 РГИА, ф.1278, оп.5, д.1219, л.21.
133 РГИА, ф.1278, оп.5, д.1203, л.114-114об.
134 Figes O., Kolonitskii B. Interpreting the Russian Revolution. P.23-24.
135 Тихомиров Л.А. Тени прошлого. С.659, 686-694. О создании пропагандой образа Распутина см.: Платонов О.А. Терновый венец России. Ч.I: Жизнь и смерть Григория Распутина. М., 1996. С.7-259.
136 Измозик В.С. К вопросу о политических настроениях российского общества в канун 1917 г. (по материалам перлюстрации) //Россия и Первая мировая война: Материалы международного научного коллоквиума /Отв. ред. Н.Н.Смирнов. СПб., 1999. С.166.
137 Колоницкий Б.И. «Политическая порнография» и десакрализация власти… С.72.
138 Телицын В.Л. Октябрь 1917 г. и крестьянство... С.148.
139 Поршнева О.С. Менталитет и социальное поведение рабочих, крестьян и солдат… С.141.
140 Кабытов П.С., Козлов В.А., Литвак Б.Г. Русское крестьянство: этапы духовного освобождения. С.87; Тюкавкин В.Г., Щагин Э.М. Крестьянство России в период трех революций. С.143-144.
141 Крестьянское движение в 1917 году. М.-Л., 1927. С.288-289. Между прочим, еще в 1917 г. Е.Н. Медынский, которого трудно заподозрить в симпатии к монархии, пишет: «Еще раздаются кое-где по деревням соболезнующие вздохи по адресу “обманутаго чиновниками бывшаго царя”». Медынский Е.Н. Революция и внешкольное образование. С приложением конспектов бесед с крестьянами на темы, связанные с революцией. М., 1917. С.3.
142 См. напр.: Figes O., Kolonitskii B. Interpreting the Russian Revolution. P.138. А.Корнеев на основе подобных примеров пытается доказать, что отношение к Николаю II было всегда положительным, и революция была совершена вопреки воле народа. Корнеев А. Отношение русского народа к Государю Николаю II //Русский вестник. 2001. №22-23 и 24-26.
143 Buchanan G. My Mission to Russia and Other Diplomatic Memoirs. L., 1923. Vol.2. P.86.
144 Golder F. War, Revolution and Peace in Russia: The Passages of Frank Golder, 1914-1927. Stanford, 1992. P.46.
145 Бабичев П.С. Корреспонденция крестьянина П.С. Бабичева //1917 год в деревне: Воспоминания крестьян. М., 1967. С.35.
146 Казаков А.Н. Воспоминания крестьянина А.Н. Казакова //Там же. С.130.
147 Анатомия революции. С.173.
148 Figes O., Kolonitskii B. Interpreting the Russian Revolution. P.74-96.
149 См. сноску №7, а также: Солоневич И.Л. Народная монархия. Минск, 1998. C.173, 487.
150 Нечаева М.Ю. Дела о самозванцах XX в. как источник по истории Русской Православной Церкви //Ежегодная богословская конференция… С.387-393.
151 Шестаков А.В. Очерки по сельскому хозяйству и крестьянскому движению в годы войны и перед октябрем 1917 г. Л., 1927.
152 Анфимов А.М. Российская деревня в годы Первой мировой войны (1914 - февраль 1917 г.). М., 1962. С.83, 362; Зырянов П.Н. Крестьянская община Европейской России. С.141, табл.10; Кирьянов Ю.И. Крестьянство Екатеринославской губернии в годы Первой мировой войны. С.34; Крастынь Я. Революционная борьба крестьян в годы империалистической войны. С.46, 48, 77, 86.
153 Сафонов А.А. Крестьянские волнения в Тамбовской губернии весной-осенью 1917 г. в связи с политикой Временного правительства //Крестьяне и власть. С.67; Седов А.В. Социально-политический аспект крестьянского движения 1917 года //Социально-политическое и правовое положение крестьянства в дореволюционной России. Воронеж, 1983. С.260.
154 Кирьянов Ю.И. Численность правых партий в России в 1914-1917 гг. //Россия и Первая мировая война. С.224. Степанов С.А. Черная сотня в России (1905-1914 гг.). М., 1992. С.244.
155 Крастынь Я. Революционная борьба крестьян…
156 Беркевич А.Б. Крестьянство и всеобщая мобилизация в июле 1914 г. //Исторические записки. Т.23. М., 1947. С.3-43.
157 Поршнева О.С. Менталитет и социальное поведение рабочих, крестьян и солдат... С.110, 112-113; См. реплики И.В. Алексеевой, В.П. Булдакова, Ю.И. Кирьянова. Россия и Первая мировая война: Материалы международного научного коллоквиума /Отв. ред. Н.Н. Смирнов. СПб., 1999. С.242, 244.
158 Вронский О.Г. Крестьянство и власть (1900-1923 гг.). Тула, 1993. С.16.
159 Яшвиль Л.В. Воспоминания о Симбирске. 1905-1906. Киев, 1906. С.25.
160 Миронов Б.Н. Историк и социология. Л., 1984. С.23; Яхшиян О.Ю. Собственность в менталитете русских крестьян. (Попытка конкретно-исторической реконструкции на основе материалов исследований русского обычного права, литературных описаний деревенской жизни второй половины XIX - первой четверти XX вв. и крестьянских писем 1920-х гг.) //Менталитет и аграрное развитие России. С.102.
161 Семенов С.Т. Двадцать пять лет в деревне. С.37.
163 Писарев С.Н. Учреждение по принятию и направлению прошений и жалоб, приносимых на Высочайшее Имя. 1810-1910 гг. Исторический очерк. СПб., 1909. С.43-44; Литвак Б.Г. Опыт статистического изучения крестьянского движения в России XIX в. М., 1967. С.9, 13.
164 Казинцева Л.В. Особенности политической жизни крестьянства //Крестьяне и власть: Тезисы докладов и сообщений научной конференции 7-8 апреля 1995 г. Тамбов, 1995. С.65-66.
165 Кахк Ю.Ю., Лиги Х.М. О связи между антифеодальными выступлениями крестьян и их положением //История СССР. 1976. №2. С.92.
166 Бокарев Ю.П. Бунт и смирение (крестьянский менталитет и его роль в крестьянских движениях) //Менталитет и аграрное развитие России. С.167-172; Бокарев Ю.П. «Умом Россию не понять» (поведение крестьян в революционную эпоху) //Революция и человек: социально-психологический аспект. М., 1996. С.81-84.
167 См.: Липинский Л.П. Классовая борьба в Белорусской деревней 1907-1914. Минск, 1981. С.9.
168 Вронский О.Г. Государственная власть России и крестьянская община... С.22.
169 Плеханов Г.В. История русской общественной мысли //Соч. М.-Л., 1925. Т.XX. С.112-113.
170 Буховец О.Г. Социальные конфликты и крестьянская ментальность в Российской империи начала XX в. М., 1996. С.69, 144-145.
171 См. напр.: Маслов П. Аграрный вопрос в России: Кризис крестьянского хозяйства и крестьянское движение. Т.II. СПб., 1908. С.176, 181.
172 Буховец О.Г. Социальные конфликты и крестьянская ментальность... С.137-138. Точка зрения самого О.Г. Буховца отражена на стр.69, 70. Она более оптимистична.
173 Литвак Б.Г. Очерки источниковедения массовой документации XIX - начала XX в. М., 1979. С.266-267.
174 Буховец О.Г. Социальные конфликты и крестьянская ментальность... С.70.
175 Дубровский С.М. Крестьянское движение в революции 1905-1907 гг. М., 1956. С.103.
176 Становление российского парламентаризма начала XX в. /Ред. Н.Б. Селунская. М., 1996. С.157.
177 Вронский О.Г. Крестьянство и власть. С.104-105.
178 Данилов В.П., Данилова Л.В. Крестьянская ментальность и община. С.33-34.
179 Бухараев В.М., Люкшин Д.И. Российская смута начала XX века как общинная революция //Историческая наука в меняющемся мире. С.156-157; Герасименко Г.А. Влияние столыпинской реформы на обострение классовой борьбы в деревне //Социально-экономическое положение и классовая борьба в поволжской деревне в период капитализма: Межвуз. сб. науч. статей. Куйбышев, 1988. С.99; Коновалов И.А. Очерки современной деревни. С.28-66; Риттих А.А. Зависимость крестьян от общины и мира. СПб., 1903. С.33-35; Чернышев И.В. Община после 9 ноября 1906 г.: По анкете Вольного Экономического Общества: В 2-х ч. Пг., 1917. Ч.I. С.49. Записки крестьянина Шелонника хорошо показывают разнородные мнения крестьян по поводу отрубного землевладения. Шелонник, крестьянин. Из записок крест-на //Жизнь для всех. 1912. №8. С.1126-1231. См. также воспоминания крестьянина-отрубника, С.Т.Семенова: Семенов С.Т. Двадцать пять лет в деревне. С.267-367.
180 Известны случаи, когда общества при переделе на новые участки включали в разверстку земли крестьян, уже укрепленные в личную собственность: ЦГИА СПб., ф.258, оп.23, д.198.
181 По подсчетам Б.Н.Миронова, в великороссийских губерниях к 1917 г. на традиционном общинном праве продолжали жить две трети русских крестьян, из них половина оставалась верна общинным традициям из принципа, вторая из-за нерешительности; остальные вышли на отруба. Миронов Б.Н. Социальная история России… Т.I. С.483.
182 С 1906 по 1910 гг. - 6275 выступлений, 1911 г. - 4567, 1912 г. - 1810, 1913 г. - 647, 1914 г. - 6. Дубровский С.М. Крестьянское движение в годы столыпинщины //На аграрном фронте. 1925. №1. С.101. А.Н. Анфимов по материалам департамента полиции насчитал в 1914 г. 104 выступления. Анфимов А.М. Российская деревня в годы Первой мировой войны… С.82. Прим.1.
183 Кабытов П.С. Формирование антивоенных настроений в российской деревне в период Первой мировой войны (1914 - февраль 1917 г.) //Социально-экономическое положение и классовая борьба в поволжской деревне в период капитализма. С.115.
184 ЦГИА СПб., ф.981, оп.3, д.45, л.2-2об. См. также: РГИА, ф.1412, оп.242, д.151, л.2-3; ЦГИА СПб., ф.493, оп.1, д.1784, л.4-5.
185 РГИА, ф.1291, оп.121, 1915 г., д.76, л.2-2об., 6-6об.
186 Анфимов А.М. Российская деревня в годы Первой мировой войны… С.334-335; Крастынь Я. Революционная борьба крестьян в годы империалистической войны… С.65.
187 РГИА, ф.1291, оп.51, 1915 г., д.151, л.1-4, 6.
188 Там же, л.33-33об.
189 Там же, л.12-20об.
190 Там же, л.26-26об.
191 Там же, л.27-43.
192 Бухараев В.М., Люкшин Д.И. Российская смута начала XX века как общинная революция. С.154-157. О.Г. Вронский считает термин публицистичным и неустойчивым, хотя соглашается с его содержанием. Вронский О.Г. Государственная власть России и крестьянская община. С.16-17.
193 Булдаков В.П. Война империй и кризис имперства: к социокультурному переосмыслению //Россия и Первая мировая война. С.414-415; Бухараев В.М., Люкшин Д.И. Крестьяне России в 1917 году. Пиррова победа «общинной революции» //1917 год в судьбах России и мира. Октябрьская революция… С.131-142; Данилов В.П. Аграрные реформы и аграрная революция в России //Великий незнакомец. С.319; Кабытов П.С., Козлов В.А., Литвак Б.Г. Русское крестьянство: этапы духовного освобождения. С.90.
194 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 26. С. 330.
195 Полянский В. Деревня во время войны //Орловские епархиальные ведомости. 7.09.1914. №36. Отд. неоф. С.931-934.
196 Наумов В.М. Мои воспоминания. Б.м., 1975. С.8. Прибавим точку зрения С.А. Дедюлина, которая относится к 1902 г.: «Крестьяне воинскою повинностью не тяготятся. Они несут ее сознательно, как долг пред Царем и Отечеством…» Дедюлин С.А. Крестьянское самоуправление в связи с дворянским вопросом. С.21.
197 Толстой А.Н. Хождение по мукам. Сестры //Собр. соч. в 10 тт. Т.5. М., 1983. С.121, 124.
198 См. напр.: Добровольцы: Рассказы. М., 2001. С.4-18, 42-61.
199 ЦГИА СПб., ф.258, оп.22, д.1184.
200 РГИА, ф.1278, оп.5, д.1194, л.17-17об.
201 Сенявская Е.С. Психология войны в XX веке: исторический опыт России. М., 1999. С.195, 198.
202 Ян Х.Ф. Русские рабочие, патриотизм и Первая мировая война //Рабочие и интеллигенция России в эпоху реформ и революций. 1861 - февраль 1917 г. /Отв. ред. С.И. Потолов. СПб., 1997. С.393; Там же. С.457. См. также: Поршнева О.С. Менталитет и социальное поведение рабочих, крестьян и солдат России… С.104-105.
203 Семенов С.Т. Двадцать пять лет в деревне. С.167-174.
204 Война и Костромская деревня (по данным анкеты статистического исследования). Кострома, 1915.
205 Аналогичная терминология использовалась в отчетах военной цензуры. См.: Дьячков В.Л., Протасов Л.Г. Великая война и общественное сознание: превратности индокринации и восприятия //Россия и Первая мировая война. С.63; Поршнева О.С. Менталитет и социальное поведение рабочих, крестьян и солдат России… С.126, 238.
206 Война и Костромская деревня… С.67-69.
207 РГИА, ф.1291, оп.54, 1915 г., д.19.
208 Общее положение о крестьянах. 19 февраля 1861 г. Разд.II, гл.II, отд.I, §51, пункт 2 //ПСЗ-II. 1861 г., №36657, с.148. См. также: Астырев Н.М. В волостных писарях. С.257-272.
209 РГИА, ф.1291, оп.54, 1915 г., д.19, л.13-13об.
210 Поршнева О.С. Менталитет и социальное поведение рабочих, крестьян и солдат России… С.108-109. См. также: Иванцова Н.Ф. Западносибирское крестьянство в 1917 - первой половине 1918 г. С.105.
211 Федорченко С.З. Народ на войне: Фронтовые записи. Киев, 1917. С.139.
212 Рабочие и интеллигенция России в эпоху реформ и революций. С.418.
213 Иванцова Н.Ф. Западно-сибирское крестьянство в 1917 - первой половине 1918 г. С.105. II Курганский крестьянский съезд 24 апреля 1917 г. высказался за войну до победного конца без аннексий и контрибуций. Первый Курганский Крестьянский Съезд 8-9 апреля 1917 года. Курган, 1917. С.15-16.
214 Подробнее см.: Тутолмин С.Н. Первая мировая война в крестьянских жалобах и прошениях. 1914-1917 гг. //Нестор: Ежеквартальный журнал истории и культуры России и Восточной Европы. Человек и война. №6 /Ред. С.В. Яров и В.И. Мусаев. - СПб., 2003. С.380-401.
