Не знаю, как обстоят дела сейчас в Москве-матушке, но мне привелось побыть санитаром столичных переулков в лихие 90-е. Тогда и бомбы во дворах взрывались (об этом была моя первая заметка в «Вечернюю Москву»), и баррикады возводились в Историческом проезде, на Никольской и на Тверской, и танки дивизии им. Дзержинского шли своим бронированным порядком с Крымского моста к Арбатской площади, мимо Библиотеки им. Ленина, по Воздвиженке, а потом кинематографично палили по «белому дому» с другого моста, а публика рукоплескала, как на парадных стрельбах… И время было интереснейшее, хотя и тревожное, что по-старинному зовётся «смута». Об этом другой сказ. А тут я вспомнил свое дворницкое прошлое, перемешанное со студенчеством и постижением государственных составляющих (ибо вокруг стояли сплошь иностранные посольства, у коих от взрывов во дворах вылетали окна и сыпались стёкла) и от московских реалий, увиденных так близко впервые да ещё и на переломе эпох.
ОСТОЖЕНСКОЕ РЕТРО
О представителях этой незаслуженно приниженной профессии мне есть что сказать, поскольку в ту студенческую пору я сполна вкусил дворницкой доли. Доля оказалась отнюдь не тяжкой: не шибко пыльная работа, достойная зарплата и проживание практически на халяву в центре Москвы. У нас была дворницко-студенческая коммуна в коммуналке, на обеих темах я оттачивал своё журналистское стило, за что чуть было не поплатился лишением столь доходного места.
Время было перестроечное, кипучее, участок в Померанцевом переулке мне достался ответственный, в окружении посольств Канады, Австралии и Конго, к тому же отдалённый от дома и мало оплачиваемый. Из-за него я нервно прогулял почти весь первый курс университета. Никогда не думал, что люди, обетовавшие самый культурно-исторический центр столицы, способны так малокультурно гадить, нередко - прямо на глазах дворника. По ночам на моём участке и правда звучали взрывы - это конкуренты боролись с обжившими кошачьи подвалы работниками СП (совместных предприятий). Наутро я транспортировал в корыте на банальной верёвочке груды битого стекла из повылетавших посольских окон. Нескучная была жизнь.
Потом меня «повысили» - ближе к дому и без посольств. Ответственности вдвое меньше, а безопасность и зарплата вдвое больше. Этот парадокс я до сих пор не могу постичь. Жить стало ещё интереснее: на моих глазах поднялся из бассейна Храм Христа Спасителя, режиссёр Эльдар Рязанов снял комедию «Привет, дуралеи!» (любимый клоун английской королевы Вячеслав Полунин падал с крыши, под которой в мастерской «Ремонт обуви» как раз чинились мои башмаки, а режиссёр Юрий Кара снял так и не вышедший на экраны фильм «Мастер и Маргарита» (вылет Маргариты из окна на метле - при помощи подъёмного крана и дублёрши актрисы Анастасии Вертинской - некоторые наши наблюдали с большим воодушевлением). Потом был путч с танками, а у нас на кухне дрожали стёкла. Картинку мы смотрели по телевизору, а звуковое сопровождение воспринимали вживую…
Дворником в общей сложности я проработал почти четыре года. Золотое было время, полное удивительных открытий и незабываемых впечатлений. Могу сказать одно: начальство так нас гоняло, что тротуары у нас чернели даже в обильные снегопады. Чего мы не могли сказать о работе окрестных РЭУ, где, между прочим, трудились штатные дворники, а не студенческая вольница. С той поры я не то что окурок или фантик не могу бросить куда попало, ища рефлекторно урну или контейнер, но и разлюбил небесные осадки и всякие нескучные стихийные бедствия. А любой оранжевый жилет издалека воспринимаю как родной аксессуар- солидарность до гроба.
ДВОРНИК - ДЕЛО ПОЧЁТНОЕ
Так во всяком случае было при царях Романовых. На хлебное дворницкое поприще в Москву устремлялись в основном гордые ордынцы - потомки Батыя, Мамая и Челубея. Могу заверить: татарская нация, вопреки мнению об азиатах, чистоплотна до педантизма. Миф об обратном создала монгольская историческая приставка. В Монголии я проходил армейскую службу и так же могу заверить: миф небезоснователен. Так что татары скребли и мели Москву-матушку до блеска всех её 1 600 (сорока сороко в) куполов, в принципе чуждых их собственному магометанскому вероисповеданию. Каждую столичную территорию держало какое-нибудь землячество - казанское, бугульминское, астраханское…
Старорежимный дворник - универсал, нынешние измельчали. Тот мог всё: белить деревья, сажать цветы, поливать клумбы, отмыкать и замыкать узорные решётчатые ворота… Дворник служил империи и состоял в штате тогдашних «спецслужб». Не тайно (то есть подло), а явно, по закону. На этот имперский столп «охранка» могла положиться без оглядки. И посему высокие жильцы почитали содержателя двора, а низкие - побаивались. Свою вахту дворник нёс круглые сутки, живя при участке со всем семейством. Всегда на виду: летом - с метлой, зимою - с деревянной лопатой. Забот у него был полон рот, а всё успевал. Снегопады раньше валили не то что нынче; куда, например, снег девать? Во дворах стояли огромные чаны на дровяной тяге, в них топили «небесные осадки», а талую воду в бочках на лошадях свозили к реке… Целый ритуал.
После революции всё пошло не так. В дворники подавался приезжий люд, случайный и безответственный, статус был потерян. Нравы изменились. Жилец тоже остался под стать (я не беру в расчёт особые дома, которых всегда хватало). Переставшая быть престижной работа заманивала столичной пропиской. А через десять лет - квартирой. И каждые десять лет народ обновлялся. Временщики. Но лимитчики работали по-своему исправно - Москва сияла. Разумеется - как витрина, оставались и задворки, причём не обязательно на окраинах. Ту умытую поливальными машинами и прибранную к «октябрьским» и Первомаю столицу многие ностальгически и помнят.
Недостатка в дворниках вроде бы по-прежнему нет. Хотя все советские блага кончились. Дворницкие ряды пополняет безработица. Свято место пусто не будет. Нынче в дворники (имею в виду своё время) берут с московской или подмосковной пропиской, иначе - извините. По крайней мере официально. Но можно устроиться через знакомых, родственников, связи в коммунальной службе. И конкурс тут жёсткий, сама Москва - вечное благо. Требования к дворникам растут, но охотники тянуть эту лямку есть. Основной контингент новичков по-прежнему - студенты московских вузов; за ними - люди свободных профессий, последние романтики; есть и люмпенская прослойка; и работяги, не боящиеся любой работы… Попасть в каждую из этих каст - маленькое счастье для тех, у кого большого не получилось или кому надо как-то перетоптаться. Но прежде предстоит свидание с техником-смотрителем. Это такая коммунальная дама с немалыми полномочиями, собственные блага которой не в последнюю очередь зависят от её «дисциплинарного батальона». С техника-смотрителя снимают стружку все вышестоящие службы, поэтому для дворника она - последняя инстанция. И если собеседование прошло успешно - добро пожаловать в столичные подметалы.
ФЛАЖКИ И ОГРАДИТЕЛЬНЫЕ ЛИНИИ
Красная материя не канула в лету. Разбавленная другими державными цветами на древках и флагштоках, она обязана полоскаться на ветру в дни государственных юбилеев. Украшением Москвы флагами и прочими полотнищами занимаются те же дворники, каждый - на своём участке. Они должны следить, чтоб коммунальное имущество не спёрли на сувенир (а это прямо неутихающее поветрие), и снимать вывешенное и сбережённое казённое имущество по окончании торжеств.
Набор обязанностей у дворника широк. Уборка территорий - основное, но не единственное. Летом выходить на участок полагается дважды в сутки, зимой - трижды. К 9 часам утра сотрудники РЭУ низшего звена должны стоять вдоль трасс навытяжку в полном составе, у аккуратных снеговых или лиственных куч, сформированных по линейке - особенно если вдоль трассы едет городское начальство не ниже главы управы. А начальство любит окинуть хозяйским взором свои владения, выявляя беспорядок на территории, чтоб бодро, с разноса, начать своё рабочее утро. Это незыблемая традиция и политика тут ни при чём.
В снегопады хоть ночуй на тротуаре, торя пешеходам тропы. Снежные пирамиды живут недолго, их развозят колёса автомобилей, но до прибытия снегоуборочной техники эти «курганы славы» надлежит формовать и формовать вновь, с упорством ребёнка, как песочные куличики на пляже наперекор набегающей волне. Никто не знает, когда нагрянет проверка (которая и нагрянет в самый неподходящий момент, и тогда весь беззаветный труд с пяти утра насмарку). Тут своя арифметика и геометрия: каждый холмик - на полметра от тротуара… Борьба с листвой - особая статья, часто её просто некуда девать. Надо закапывать, но это утопия: земля или отсутствует вовсе, или тверда как бетон. В контейнеры - нельзя, водитель мусоровоза всё вывалит обратно - это не бытовой мусор! Вот и распихивают гербарии кто во что горазд, лишь бы с глаз долой.
Чем показательней участок - тем тяжелее жизнь дворника. Как правило, это вблизи иностранных представительств, музеев, госучреждений, именитых жильцов, «миграционных» путей (центр, рынки, торговые ряды, места массового отдыха и т. д). Борьба за чистоту города ведётся допотопными средствами: метлой-растрёпой, обычным просяным веником, совком и ведёрком. Зимой - движки (жестяные лопаты), ломы, скребки (типа тяпки для рубки капусты), соль с песком… В последние годы появились химические реагенты, но у нас их не было. Механизация рассчитана на уборку больших территорий, где вручную не справиться. Дворник отслеживает места несанкционированного обитания бомжей и прочих подозрительных элементов, которые обычно скапливаются в подвалах и на чердаках. Он же чистит эти помещения от накопившегося хлама, ликвидирует стихийные помойки и свалки - любимое занятие его оппонентов (и, собственно, работодателей); от оперативности дворника зависит, кто первым заполнит бункер (его ставят под это неэстетичное дело): он или какие-нибудь строители на халяву. Вывоз бункера стоит немалых денег, и по вине дворника РЭУ не намерено нести убытки.
УТРАТЫ И ПРИОБРЕТЕНИЯ
Есть три типа городских уборщиков: коммунального подчинения (РЭУ, ПРЭУ, ДЭЗ - аббревиатуры меняются, суть остаётся), наёмные или сезонные (их нанимают владельцы торговых палаток, коммерческих структур и офисных служб - это дешевле, чем платить штрафы за нарушение санитарных норм) и посольские - уборщики территорий особого назначения. Первых больше всего, вторыми чаще всего по совместительству бывают первые, третьи - почти иностранцы, там - культура труда, которая местным дворникам может только сниться. Есть ещё коммунально-хозяйственные бригады, убирающие нейтральные территории: парки, скверы, обочины, пустыри, мемориальные площадки и т. д. Есть дворники по званию и по призванию; если первые отбывают социальную повинность, то вторые поют песню профессии, порой доводя жильцов окрестных домов до белого каления скребущим сопровождением своего вокала. Но пройти по такому участку - праздник души. Беда тут одна: такой беззаветный труженик может внезапно взять и запить. Бытие определяет сознание…
Условия труда московского дворника - это нехватка всего: мётел и наметельников, черенков и вёдер, телогреек и рукавиц… Амуниция и скарб между тем горят как на огне! Специально оборудованных подсобок нет в принципе, сплошная импровизация. Ни погреться, ни умыться, ни, извиняюсь, всё остальное. Обувь дворника страдает в первую очередь. Своя по преимуществу. Выдаваемые кирзовые боты, напоминающие каторжные колодки, едва ли кто отважится обуть на работу. В общем при минимуме удобств от московского дворника требуют максимум старания. И это, согласимся, не очень честно.
Однако всё терпится ради зыбких благ. Их у работника помела и лома немного, но они ощутимы. Служебное жильё в престижном переулочке (ведь лазейки остались, хоть массовость разбазаривания столичных метров теперь не в правилах властей, которые даже общественные туалеты раздали под «комки»), в нём, помещении - бесплатный телефон, и зарплата у дворника даже без приработка - от двух до пяти тысяч (перестроечными). Хорошая, например, прибавка к стипендии. Правда, летние расценки вдвое ниже зимних, но и работает летом один за всех, все остальные – в отпуске.
Дворник - нужен. Платить ему надо по труду, а не по роже, жильё - давать, зря не изнурять… Он и так расстарается, он - персона исполнительная. Потому что есть в этом своя романтика, а кое-какой расчёт лишь на пользу делу. И где теряет дворник - там втрое теряет город. Ведь романтиков всё меньше и меньше, а банкиров всё больше и больше, всё больше и больше, всё больше и больше…
ПОСЛЕ НАС ХОТЬ ПОТОМ
Когда я ушёл из дворницкой артели, времена стали меняться кардинально. Как некогда татарская диаспора переместилась из дворницких подсобок в воказальные носильщики, так на наше место пришли выходцы из Средней Азии. Сначала эту тенденцию я воочию воспринял, когда писал о лучшем дворнике СВАО г. Москвы. Работал я тогда в районной газете этогго округа под началом бывшего главного редактора газеты «Неделя» Юрия Сорокина. Префектом округа была единственная женщина на этой должности Ирина Рабер. Дворник, отстоявший честь профессии в огромной команде Ю. М. Лужкова, оказался азиатом. И лицо утренней Москвы, Москвы с мётлами, приобрело к тому времени уже характерные черты Ташкента, Бишкека, Ашхабада и Душанбе.
Как-то мы, однокашники и «коммунары», спустя годы, собрались и прошли по местам боевой юности. Заглягули на Остоженку, к тому времени всю перестроенную. Все подвалы стали ресторанами (в основном грузинскими), все магазины товаров повседневного спроса – салонами, бутиками и арт-галереями, а пустыри и скверы ушли под особняки и помпезные дворцы (как Центр оперного пения Г. Вишневской возле Дойч-Банка и Зачатьевского монастыря). Из тихой, уютной, почти деревенской улицы, удобной для жизни и без претензий на элитность (кроме культурного наследия) Остоженка превратилась в престижный остров капиталистических достижений и среду обитания новоявленных бонз и воротил.
В нашей коммуналке мало что изменилось. В моей комнате осталась вся мебель, мной добытая или собственноручно сколоченная, но там жила какая-то семья беженцев. Дворники оказались таджиками или узбеками. Появились вообще какие-то левые жильцы. От духа студенческой коммуны ничего не осталось. Коммуналка стала вокзалом – ночлежным местом для временщиков и завоевателей столицы, их перевалочным пунктом. Однако её обитатели нас приняли, напоили чаем и, по крайней мере, традиции гостеприимства Москва из новых лимитчиков не вышибла.
Но осадок печали по невозвратному лёг на душу и живёт во мне поныне.
Сергей ПАРАМОНОВ
Первые дворники появились в России в 1669 году при царствовании Алексея Михайловича, когда тот издал наказ «О градском благополучии».
До революции в Петербурге дворник был главным человеком, отвечавшим за жизнь дома. Его должностная инструкция включала в себя, помимо прочего, обязанности следить за порядком, прописывать жильцов в полиции и дежурить у ворот.
Неудивительно, что дворники работали целыми семьями. И так было почти до середины ХХ века.
Прочитал давеча небольшой рассказ Владимира Даля «Петербургский дворник». И, как это часто случается, тут же стали попадаться старые фотографии по теме, куча разрозненной и упорядоченной информации, инфографика, книги. Давайте вместе посмотрим и почитаем про эту интересную, многогранную и почётную профессию. А заодно и про деревянные торцовые мостовые, подвесные дворы, доходные дома, картины Перова и особенности быта Петербурга.
Слово «дворник» в его нынешнем значении стало употребляться только в начале XIX века, до этого «дворником» называли содержателя постоялого двора или старосту торгового дома.
В силу своей распространнённости и известности профессия эта нашла широкое отражение в творчестве писателей и музыкантов. Помимо упомянутого рассказа Даля на ум приходит Герасим из «Му-Му» или дворник Тихон из «Двенадцати стульев». «Агата Кристи» и песня «Дворник» - кто не цитировал оттуда ключевую строчку про метлу? Вспомним «Аквариум» и песни «Великий дворник» и «Поколение дворников».
Обязательный для ношения жетон дворника. Со временем их дизайн и размещённая на нём информация менялись
В Петербурге даже установили памятник дворнику на площади Островского у Александринского театра. Гранитная фигура работы скульптора Яна Неймана и архитектора Станислава Одновалова изначально была установлена здесь временно, но до сих пор её никуда не перенесли. Стоимость её в ценах 2007 года составляла 800 000 рублей. И аналогичные памятники есть не только в нашем городе.
Раньше дворники не только следили за чистотой двора и подметали улицы, но и следили за порядком. Дворники имели свистки, которыми оповещали городовых о нарушителях общественного порядка.
«Обязанности дворника» 1854 года: «Дворник обязан знать в лицо всех жильцов дома, где служат, в каких квартирах живут, чем занимаются, их звания и чины, а также прислугу их и кто по какому виду проживает». «Вид» - это паспорт. Именно в обязанности дворника входило немедленно относить в полицию паспорт вновь прибывшего в дом жильца для прописки.
Когда у каждого дома есть свой хозяин - он сам о нём и заботится. В дореволюционном Петербурге главным человеком, отвечавшим за жизнь дома, был дворник. Причём, во множественном числе. В начале XX века очень мало петербургских домов не имели собственного дворника. Как правило, это были маленькие деревянные дома на рабочих окраинах, хозяева которых могли обходиться своими силами. Да и то не все. В больших доходных домах команда дворников могла состоять из нескольких десятков человек.
Руководил всеми старший дворник. Это был выходец из крестьян, давно перебравшийся в город и прошедший всю дворницкую карьерную лестницу. Младшие дворники - односельчане старшего, молодые крестьяне, приезжавшие на заработки в город к своему земляку. Они жили без семей, в одной общей дворницкой, а на лето, когда работы в городе становилось меньше, многие возвращались домой к своим крестьянским занятиям. Старший дворник жил отдельно, в своей дворницкой, с женой и детьми. Жена старшего дворника становилась хозяйкой для всей большой дворницкой артели.
Это всё, конечно, общий случай. И практически идеализированный. В дворники попадали и малограмотные недалёкие люди, и отставные военные. Вот пара примеров.
Существует известная картина Василия Григорьевича Перова «Дворник, отдающий квартиру барыне», написанная им в 1865 году. Мы же все с вами в школе писали сочинение по картинам «Тройка» или «Охотники на привале»? Вот давайте попробуем сделать то же самое и для другой его картины.
Критики вот как описывают изображённое на ней: «Здесь показана трагедия русского дворянства, когда многие его представители, оказались в результате реформ Александра II без средств к существованию, не умев наладить хозяйство в условиях капиталистической конкуренции, и были вынуждены просить пристанища у своих же вчерашних холопов.
Доходные дома, во дворе которого происходит сцена, особенно распространились в это время. Хозяин такого дома отправлял посетителей «к дворнику». Сам безграмотный дворник и вывесил название своей сторожки, как его слышал: «КОДВОРНИКУ» .
«Дворник, отдающий квартиру барыне», Перов Василий Григорьевич, 1865 год
...
На границе веков дворник представлял собой внушительного малого в белом фартуке, пребывающего в постоянных заботах. Внушительного - потому как в дворники обычно набирали отставных военных: от рядовых до фельдфебелей, в возрасте от 21–28 (по разным данным) до 45 лет.
Объясняется такое предпочтение, видимо, тем, что дворник очень тесно сотрудничал с полицией - вне зависимости от того, кто его нанял. Нанимателем могло быть как учреждение, так и частное лицо. В его должностной инструкции доминировали функции обеспечения безопасности граждан и их имущества, а также домовладения, учреждения или какой-либо городской территории.
Конечно же, в функции дворников входила уборка двора и улицы перед домом. Уборку они должны были закончить к восьми утра. Летом главное беспокойство доставляли лошади, имевшие обыкновение гадить где им захочется, особенно если дом был богатым и находился на центральных улицах (Невский, Большая Морская), проезжая часть которой была выложена торцами - плотно подогнанными друг к другу деревянными шашками. Торцовая мостовая обеспечивала мягкую и бесшумную езду, но зато замечательно впитывала все лошадиные экскременты. В жару же дворник был обязан поливать улицы водой.
Кстати, про деревянные торцовые мостовые. В Петербурге они появились первыми в России. Обычные деревянные мостовые существовали на Руси издавна: при раскопках московского Кремля находят бревенчатые покрытия улиц, относящиеся к XIII - XIV векам. Но делать мостовую из шестигранных «шашек-торцов» додумались только в 1820 году. Автором идеи был инженер, предприниматель и изобретатель Василий Петрович Гурьев. Именно по способу Гурьева были вымощены торцами некоторые улицы в Петербурге: Невский проспект, Большая Морская, Миллионная, Дворцовая набережная, часть Литейного проспекта, а также часть Дворцовой площади.
Укладка торцовой мостовой. Неизвестный художник, акварель, 1820-е годы
Как писал сам изобретатель, после сооружения новых мостовых «жители успокоились от стуку, лошади ощутили новые силы и, не разбивая ног, возят теперь рысью большие телеги. Экипажи сохраняются, а здоровье людей, особливо нежного пола, получило новый быт от приятной езды...»
Деревянными «торцами» петербургские улицы продолжали мостить на протяжении почти ста лет. И к 1910 году почти все улицы, где проживала самая знатная и богатая часть горожан, были замощены именно таким способом. Эти мостовые были достаточно бесшумны, вид покрытия «радовал глаз», но во время столь частых в Петербурге наводнений мостовая вспучивалась. Мостить Невские набережные и городские улицы приходилось заново.
Последствия наводнения
А в отдельных местах нашей страны подобный способ мощения использовался даже позже середины XX века. Постройка мостовой в Якутске:
Фотография Говарда Сохурека, Якутск, 1958 год
Кроме торцовых мостовых держал Санкт-Петербург первенство в России и по началу асфальтирования улиц. В июне 1839 года бригада рабочих под руководством инженера Буттаца замостила у Тучкова моста первые 200 с небольшим квадратных саженей мостовой и тротуара «искусственным асфальтом». Причём, тротуару в тот момент было отдано предпочтение. На предыдущих фотографиях, кстати, видно, что торцами отделаны проезжие части, а трамвайные пути выложены булыжником.
Ещё при Петре I стали в приказном порядке следить за чистотой улиц Петербурга. Указ от 3 сентября 1718 года гласил, что все жители должны «против своего двора рано утром, покамест люди по улицам не будут ходить... с мостов всякий сор сметать..., и чтоб по улицам отнюдь никакого сору не было...». Нерадивых домохозяев штрафовали: за каждую неубранную сажень двора брали в казну по две деньги. А тех, кто норовил свалить мусор и всякие нечистоты в Неву, другие реки и каналы, били кнутом, а иногда, "чтобы другим неповадно было«, даже ссылали на каторгу.
Такая строгость привела к тому, что улицы Санкт-Петербурга были и после Петра I довольно чистыми и неплохо замощёнными.
«Дворники с утра до вечера убирали улицы, дворы, лестницы, разносили дрова по квартирам (в домах Тарасовых центрального отопления, ванн и лифтов не было). Особенно доставалось этим труженикам зимой при снегопадах: надо было скребками вычистить все панели, посыпать их песком, сгрести в кучи снег с улиц и дворов, на лошади отвезти снег в снеготаялку. Во дворе были две бетонные ямы, куда поступала из бань отработанная теплая вода, в них ссыпали снег, он таял, вода уходила в канализацию». Цитата из книги Дмитрия Андреевича Засосова и Владимира Иосифовича Пызина «Из жизни Петербурга 1890–1910-х годов. Записки очевидцев.», Лениздат 1991 год, 271 с.
Что же за дом такой упомянут в отрывке? И почему именно он? Оказывается, всё просто. Искать вскользь упомянутые дома в нашем городе - моё любимое занятие ж. Это дом № 116 по Фонтанке. С домом № 116 связано детство Д. А. Засосова, одного из авторов упомянутой книги о повседневной жизни Петербурга на рубеже веков. Его отец служил управляющим домовладения Тарасовых. Засосов прожил 60 лет в этом доме. «Владельцами этого огромного дома, вернее, нескольких домов, были два брата Тарасовы: старший - Николай Алексеевич, и младший - Сергей Алексеевич, в описываемое время уже старики. Эти братья Тарасовы представляли собою яркие фигуры богатых петербуржцев, влиявших в свое время на жизнь и развитие города». В списке использованной литературы в конце статьи есть, в том числе, ссылка и на домá Тарасовых.
Перечисляя, чем владели Тарасовы, авторы отмечают: «Такое громадное имущество и капиталы были приобретены не ими, а их предками в течение двух столетий. Семья Тарасовых особенно разбогатела на подрядах по восстановлению Зимнего дворца после пожара 1837 г., в частности на производстве паркетных и столярных работ. К этому времени они имели на участке по Фонтанке разные строения и паркетную фабрику». Конкретно этот дом был построен в 1849 архитектором Гаральдом-Юлиусом Боссе на участке, приобретённом Тарасовыми в 1835. Закончим с лирическими отступлениями и вернёмся к дворникам.
За тем, как домовладелец выполняет свои обязанности не только по уборке улиц, но и по санитарному состоянию территории, пожарной безопасности и прочему, следила полиция. Поэтому все домовладельцы поддерживали с ней неформальные отношения, а взятки носили практически регламентированный характер. «Считалось обязательным, чтобы домовладельцы, торговцы, предприниматели посылали всем начальствующим в полицейском участке к Новому году и прочим большим праздникам поздравления со „вложением“» пишут Дмитрий Засосов и Владимир Пызин. «Околоточным, квартальным и городовым „поздравления“ вручались прямо в руки, так как поздравляться они являлись сами. Давать было необходимо, иначе могли замучить домовладельцев штрафами: то песком панель не посыпана, то помойная яма не вычищена, то снег с крыш не убран».
Квартиры в доходных домах сдавались «с дровами» или без. В первом случае в обязанности дворника входило наколоть их и поднять на этаж. Во втором случае это было не обязанностью, а дополнительным заработком по соглашению с жильцом. Снимать квартиру «с дровами» было выгоднее, чем покупать их самостоятельно, и не так хлопотно. Но если домовладелец жадничал и дрова закупал плохие, то топить ими было одно мучение. Хранились они обыкновенно в дровяных сараях во дворах, реже - в подвалах, а в особо продвинутых случаях - в специальном месте: под подвесными дворами, когда под всем двором располагался один большой погреб.
Есть в городе несколько таких подвесных дворов, стоящих на воздушной подушке: тут под поверхностью двора находится не грунт, а пустое пространство, где раньше хранились дрова или уголь. Старые металлические балки и конструкции обветшали, и это создает опасность для домов и жителей. Вот и гадают местные жители - выдержат ли ветхие перекрытия, если топнуть посильнее. Или припарковаться. Коллапсы уже случались. Последний раз массовое обследование подвесных дворов проводилось больше 30 лет назад, еще в конце 70-х. Уже тогда специалисты Ленинградского жилищного НИИ отмечали аварийное состояние подвалов и настоятельно рекомендовали плановый ремонт.
В Центральном районе Петербурга как минимум 15 подвесных дворов. Самый известный из них, вероятно, «дом Бака». Этот известнейший дом на Кирочной улице 24, был построен в 1905 году по проекту архитектора Гиршовича для инженера путей сообщения и основателя газеты конституционных демократов «Речь» Ю. Б. Бака. Фасад здания выполнен в стиле модерн с элементами рококо. Дом является объектом культурного наследия регионального значения.
Дом Бака. Фотография ДМИТРИЯ МАРЧЕНКО
Помимо разноски дров дворники выполняли для жильцов другие мелкие услуги: поднимали на чердаки сушиться постиранное белье, выбивали ковры, помогали выносить вещи при отъезде на дачу, и тому подобное. За все это им полагались чаевые.
«Жили младшие дворники очень экономно, копили деньги для деревни, где у них оставались семьи, - пишут Засосов и Пызин. - Доход у них был также от „поздравлений“ с Новым годом, с Пасхой; они знали, кто когда именинник, и обходили жильцов, проживающих по отведенной каждому лестнице. За такие поздравления им не только давали на чай, но и угощали водочкой и закуской. Многие из них старались одеться по-городскому, завести хромовые сапоги, пиджак, жилетку, гарусный шарф».
Старший дворник физическим трудом почти не занимался и выполнял функции управдома. Он показывал интересующимся сдающиеся квартиры, собирал с жильцов ежемесячную плату и обыкновенно пользовался у них абсолютным доверием. Ему могли оставить ключи от квартиры, чтобы он поливал цветы, пока хозяева в отъезде. В некоторых петербургских семьях рассказывают легенды, как убегая в 1918 году за границу и надеясь вскоре вернуться, господа оставляли старшим дворникам на сохранение свое золото.
Как уже говорилось, на дворников же возлагались вопросы безопасности. Советская прописка по месту жительства - система, без особенных изменений унаследованная из царской России. Даже само слово «прописка» имеет дореволюционное происхождение: каждый менявший квартиру должен был в трехдневный срок «прописать свой паспорт» в полиции по новому адресу. Заплатив за это, кстати, особый сбор. В обязанности дворников входило следить, чтобы никто в доме без прописки не жил.
Один из дворников был обязан дежурить у ворот. Он оберегал имущество жильцов, приглядывая, чтобы его никто не вынес, а во двор не зашли ненужные люди. Дворник являлся главным помощником городового, должен был помогать ему в задержании злодеев, а также следить за порядком на улицах: чтобы собаки не собирались стаями, малолетние дети не выбегали на улицы, по тротуарам не ходили маляры, не возили тележки и не носили покойников. Ему вменялось в обязанность «не дозволять никому против своих домов курить трубки, сигары, папиросы и прочее; наблюдать, чтобы не ходили по домам и в домы татары с халатами, платками и пр; представлять в полицию людей, скупающих по домам бутылки, штофы, старое платье и пр».
Видимо, понимая, какой властью обладают дворники, власти запрещали им «содержать в тех домах, в которых они служат, питейные заведения».
Вечером ворота запирались и припозднившиеся жильцы должны были звонком вызывать дежурного дворника, который открывал им калитку и получал за это чаевые. Аналогичные ворота ещё проектировались и строились в пятидесятые годы. Показательным примером может являтся большой и красивый дом с литыми решётками ворот на проспекте Стачек 67. Из воспоминаний очевидцев: «Я уже не застал, а родители говорили, что в этих сталинских дворах ворота закрывали ночью, и надо было дворнику звонить и давать ему на водку.»
Проспект Стачек 67, корпус 4. Архитекторы Каменский и Ашрапян, 1952 год
Таким образом, дворник был главным, но не единственным человеком, на котором держалось все коммунальное хозяйство дома. В богатых домах были швейцары, которые делили с дворниками сферу компетенции: они отвечали за парадные, оставляя последним двор и черные лестницы. К началу Первой мировой войны подавляющее большинство петербургских квартир, особенно в больших домах, были снабжены водопроводом и электричеством. Вместе с этими благами цивилизации при каждом большом доме появлялся свой сантехник. В отличие от малограмотных дворников, сантехники были людьми образованными, как правило, из рабочих.
Советская власть, к сожалению, разрушила всю эту систему. Одно время, даже после войны, в старых домах еще сохранялись свои собственные дворники. И даже ворота они на ночь запирали. И открывали их за чаевые. Но постепенно эта профессия утратила всю свою многогранность и свелась к метле и лопате.
Концовочка получилась несколько скомканной, потому что мне кажется, что читать вы это изрядно устали уже. А уж что сказать-то мне всегда есть. И финальным аккордом приведу свой любимый, пожалуй, мини-рассказ о круговороте всего и вся. Хоть и не про Петербург, а про Москву:
Москва. Зима. Снег. Мальчик игpает в футбол. Вдpуг - звон pазбитого стекла. Выбегает двоpник, суpовый pусский двоpник с метлой и гонится за мальчиком. Мальчик бежит от него и думает: «Зачем, зачем это всё? Зачем весь этот имидж уличного мальчишки, весь этот футбол, все эти дpузья? Зачем? Я уже сделал все уpоки, почему я не сижу дома на диване и не читаю книжку моего любимого писателя Эpнеста Хемингуэя?»
Гавана. Эpнест Хемингуэй сидит в своем кабинете на загоpодной вилле, дописывает очеpедной pоман и думает: «Зачем, зачем это всё? Как всё это надоело: эта Куба, эти пляжи, бананы, сахаpный тpостник, эта жаpа, эти кубинцы! Почему я не в Паpиже, не сижу со своим лучшим дpугом Андpе Моpуа в обществе двух пpелестных куpтизанок, попивая утpенний апеpитив и беседуя о смысле жизни?»
