Название : Воспоминания - Книга 1.

Представляем вниманию широкой аудитории мемуары Хрущева. Он начал делать заметки после отставки со всех партийных и государственных постов в 1964 году. Экс-коллеги активно препятствовали ему в этом - воспоминания отстраненного от дел лидера СССР обещали быть явно не такими сладкими, как то хотелось власть имущим. Так и случилось.
По этой причине его труд "Воспоминания" был издан сначала за рубежом, а в России его увидели спустя много лет - лишь в годы перестройки они были опубликованы в журнале "Вопросы истории" и частично в "Огоньке". Такого рода справедливые записки можно назвать натуральным и не предвзятым восстановлением картины эпохи, взглядом из прошлого, устремленным в будущее.


СОДЕРЖАНИЕ
Пролог
Часть I. Начало пути
Немного о себе
XIV партконференция
Несколько слов о НЭПе
XV съезд партии
Переезд в Харьков
Переезд в Киев
В Промакадемии
Личное знакомство со Сталиным
Московские будни
Убийство Кирова
Некоторые последствия убийства Кирова
Снова на Украине
Украина - Москва (перекрестки 30-х годов)
Вторая мировая война приближается
Начало второй мировой войны
Дела предвоенные.

Краткая выдержка .
Помню первые дни революции. Правда, жил я в таком месте, где у нас не было особых проявлений контрреволюции, если не считать выступлений вождя донского казачества атамана Каледина.Там очень просто было разбираться, где враг, а где друг. Вредительство же, может быть, и существовало, но не было заметно. Да и без него все равно в промышленности был полный развал. Потом - Гражданская война. Она тоже разграничила людей и упростила борьбу. Кто с кем, где белые, а где красные, сразу видно. Сама жизнь провела классовое разграничение. Имелись враги и в тылу, и с ними боролись. То была борьба, необходимая для защиты революционных завоеваний, защиты революционного пролетарского государства.

И вдруг в период, когда и с Промпартией покончили, и коллективизацию провели, и когда исчезла даже оппозиция внутри партии и наметилось полное и монолитное единство партийных рядов и трудового народа в СССР, вот тогда-то и началась буквально резня. Это уже не классовый подход. Во имя класса, во имя победы и закрепления победы пролетариата рубили головы, и кому? Тем же рабочим, крестьянам и трудовой интеллигенции.

Бесплатно скачать электронную книгу в удобном формате, смотреть и читать:
Скачать книгу Воспоминания - Книга 1- Хрущев Н.С. - fileskachat.com, быстрое и бесплатное скачивание.

Скачать txt
Ниже можно купить эту книгу по лучшей цене со скидкой с доставкой по всей России.

.

Хрущев наблюдал за реакцией мира на свою отставку из дома в правительственном дачном поселке «Петрово-Дальнее», где он проводил почти все время. Постепенно он вышел из состояния депрессии, все активнее занимался садом, увлекался фотографированием, стал значительно больше читать художественной и нехудожественной литературы, но главный интерес его, как и прежде, представляли новости внутренней и международной жизни. Он смотрел телевизионные программы новостей и не расставался с радиоприемником «Сокол» или подаренным ему американским бизнесменом Эриком Джонсоном «всеволновым» приемником, с помощью которых он узнавал последние известия.

Из воспоминаний Сергея Хрущева следовало, что его отец был недоволен действиями своих наследников. Он, доведший ситуацию в Венгрии в 1956 году до кровавой бойни, уверял, что при нем не могло произойти ничего подобного событиям 1968 года в Чехословакии, хотя в последнем случае жертв было неизмеримо меньше. Хрущев, начавший и разжигавший ссору с Китаем, уверял, что при нем не было бы боев на острове Даманском и других кровопролитных инцидентов на советско-китайской границе 1969 года. Хрущев, который чуть не вернул страну к карточной системе распределения продуктов первой необходимости в 1963 году, теперь корил своих наследников за то, что они закупают зерно за границей.

Как это нередко бывает с лицами, утратившими высокое положение и не имеющими прочных идейных принципов, Хрущев в своих взглядах быстро эволюционировал от недовольства теми, кто его отстранил от власти, к огульной критике общественно-политического строя своей страны. Он все чаще слушал передачи «Голос Америки» и «Би-би-си», которые еще недавно требовал глушить. Он поддерживал разговоры, в которых высмеивались советские порядки. Аналогичная эволюция, видимо, совершалась и среди членов его семьи, также испытавших на себе резкие перемены в своем положении. Иначе трудно понять, почему прежде аполитичный Сергей Хрущев стал настойчиво предлагать отцу ознакомиться с произведениями Оруэлла и Солженицына и приглашать к нему людей, явно недовольных советским строем. (Правда, по словам Сергея Хрущева, ни романы Солженицына «В круге первом» и «Раковый корпус», ни роман Оруэлла «1984» Хрущеву не понравились.)

Критика действий правительства Хрущевым, которая становилась известной широкому кругу его друзей и знакомых, неизбежно сближала его со всеми недовольными политикой страны, в том числе и с теми, кого он еще недавно осуждал и подвергал преследованиям. Хрущев, беспощадно громивший некоторых поэтов, писателей, художников и скульпторов за малейшие отклонения от норм «социалистического реализма», теперь стал их принимать у себя на даче. Приходили и лица, пострадавшие от репрессий 1930-х годов, и их дети, как например, дети Якира. Эти люди, а также сослуживцы и друзья детей Н.С. Хрущева составили его новый круг общения. В ходе бесед с этими людьми Хрущев, который и прежде любил вспоминать события прошлого, особенно сталинского времени, неизбежно уделял много воспоминаниям. В таких беседах Хрущев все острее критиковал и тех, кто был у власти до него, прежде всего Сталина, и тех, что сменил его. Нередко подобные устные воспоминания завершались предложениями слушателей, чтобы Хрущев написал мемуары.

По словам Сергея Хрущева, его отец сначала отмалчивался. Однако в конце августа 1966 года он стал делать записи своих воспоминаний на магнитофон. Постепенно он увлекся этим. Сотрудница С.Н. Хрущева Леонора Никифоровна Финогенова печатала, слушая воспроизведение записей. Сергей Хрущев редактировал отпечатанный текст. «С того дня, - писал С.Н. Хрущев, - отец диктовал по несколько часов в день. Лора печатала быстро и все-таки не успевала за ним. Я совсем задыхался.

Редактировал, правил каждую свободную минуту дома и на работе, в будни и в выходные, с утра до позднего вечера»: По сути Хрущев начал говорить самую длинную речь в своей жизни, перемежая ее, как обычно, байками собственного сочинения. Своим последним выступлением в защиту самого себя он доказывал порочность тех, кто его отстранил от власти.

В своих рассказах о прошлом Хрущев исходил из безошибочности своих действий, а во всех бедах страны винил других руководителей СССР, и прежде всего Сталина...

По словам С.Н. Хрущева, «надиктовывая километры магнитофонной ленты, отец все больше мучился - какая же судьба ждет его воспоминания? "Напрасно все это. Пустой труд. Все пропадет. Умру я, все заберут и уничтожат или так похоронят, что и следов не останется", - не раз повторял он во время наших воскресных прогулок». Забота сохранить пленки с воспоминаниями была понятна и объяснима, но менее объяснимо стало стремление Хрущева и его сына переправить пленки за границу.

Сергей Хрущев так объяснил это решение: «В одной из бесед на прогулке нам пришла идея поискать сохранное место за границей. Отец сначала сомневался, опасаясь, что там рукопись выйдет из-под нашего контроля, может быть искажена и использована во вред нашему государству. С другой стороны, сохранность там обеспечивалась надежнее. После долгих взвешиваний «за» и «против» отец все-таки попросил меня обдумать и такой вариант. Естественно, это решение мы хранили в строжайшей тайне». Как и любимый его литературный герой Пиня, Хрущев, видимо, сначала и не думал о том, чтобы выступить против воли властей, но, будучи по характеру импульсивным и мятежным, он постепенно встал на путь, который вел его к нарушению советских порядков. Даже если исходить из того, что переправка его воспоминаний за рубеж диктовалась лишь желанием сберечь их для истории, было очевидно, что Хрущев был готов сделать то, что он раньше никогда не позволил бы ни одному гражданину СССР. Он, обвинивший поэта Бориса Пастернака в измене Родине за издание своего аполитичного романа за границей, теперь был готов переправить за рубеж свою рукопись, раскрывавшую немало неизвестных страниц из государственной жизни страны и содержавшую оценки, противоречившие официальным.

Видимо, ни подготовка Хрущевым воспоминаний, ни его планы переправить их за границу не прошли мимо внимания спецслужб. По словам В.В. Гришина, Ю.В. Андропов, который в 1967 году сменил В.Е. Семичастного на посту руководителя КГБ СССР, «сказал, что Н.С. Хрущев надиктовывает свои воспоминания и высказал беспокойство по этому поводу». В апреле 1968 года, когда советское руководство впервые стало выражать тревогу «пражской весной», Хрущева вызвали в ЦК КПСС.

Хрущева принимал член Политбюро (так с 1966 года стал именоваться Президиум ЦК КПСС) и секретарь ЦК КПСС А.П. Кириленко. Вместе с ним были член Политбюро и председатель Комиссии партийного контроля А.Я.Пельше, а также секретарь ЦК КПСС П.Н. Демичев. Пересказывая отца, Сергей Хрущев так описал эту встречу: «Кириленко сразу перешел к делу, без обычных в таких случаях вопросов о самочувствии. Он заявил, что Центральному Комитету стало известно, что отец уже в течение длительного времени пишет свои мемуары, в которых рассказывает о различных событиях истории нашей партии и государства. По сути дела, он переписывает историю партии. А вопросы освещения истории партии, истории нашего Советского государства - это дело Центрального Комитета, а не отдельных лиц, тем более пенсионеров. Поэтому Политбюро ЦК требует, чтобы он прекратил свою работу над мемуарами, а то, что уже надиктовано, немедленно сдал бы в ЦК…»

То, что произошло затем, свидетельствовало о том, что и в 74 года Хрущев сохранил способность к ярким демагогическим речам и умение доводить любую ситуацию до скандала. С.Н. Хрущев писал: «Отец помолчал, потом оглядел своих бывших соратников. В ответ он начал говорить спокойно, все больше и больше распаляясь. Он сказал, что не может понять, чего хотят от него Кириленко и те, кто его уполномочил. В мире, в том числе и в нашей стране, мемуары пишет огромное число людей. Это нормально. Мемуары являются не историей, а взглядом каждого человека на прожитую им жизнь. Они дополняют историю и могут служить хорошим материалом для будущих историков нашей страны и нашей партии. А коли так, он считает их требование насилием над личностью советского человека, противоречащим Конституции, и отказывается подчиниться». «Вы можете силой запрятать меня в тюрьму или силой отобрать эти материалы. Все это вы сегодня можете со мной сделать, но я категорически протестую», - добавил он. «Никита Сергеевич, то, что я вам передал, - решение Политбюро ЦК, и вы обязаны как коммунист ему подчиниться. В противном случае…» - настаивал Кириленко.

«Отец не дал ему договорить. "То, что позволяете себе вы в отношении меня, не позволяло себе правительство даже в царские времена. Я помню только один подобный случай. Вы хотите поступить со мной так, как царь Николай I поступил с Тарасом Шевченко, сослав его в солдаты, запретив там писать и рисовать. Вы можете у меня отобрать все - пенсию, дачу, квартиру. Все это в ваших силах; и я не удивлюсь, если вы это сделаете. Ничего, я себе пропитание найду. Пойду слесарить, я еще помню, как это делается. А нет, так с котомкой пойду по людям. Мне люди подадут". Он взглянул на Кириленко. "А вам никто и крошки не даст. С голоду подохнете"».

По словам Сергея Хрущева, «свидание это выбило отца из колеи… Диктовку отец забросил, возобновляя работу лишь эпизодически. В 1968 году он продиктовал очень мало. Так что в этом смысле Кириленко добился желаемого результата». Однако вскоре отец и сын вновь стали обсуждать вопрос о переправке воспоминаний за границу. С.Н. Хрущев писал: «Тогда же впервые возникла мысль, что в случае чрезвычайных обстоятельств или изъятия материалов в качестве ответной меры их нужно будет опубликовать. Публикация окончательно решала проблему их сохранности и, естественно, сильно снизила бы стремление отобрать и уничтожить материалы. Что спрашивается, искать, если книгу можно запросто купить в магазине? Ведь весь тираж не скупишь… Мне удалось нащупать пути передачи копии материалов за рубеж». Сергей Хрущев понимал, что «решившись на этот шаг, мы фактически переходили от легальной деятельности к «нелегальной». Мне было немного не по себе. Неизвестно, чем это могло кончиться: арестом, ссылкой? Думать о последствиях не хотелось, надо было действовать».

В своих воспоминаниях Сергей Хрущев не раскрыл всю цепочку лиц, которые помогли ему переправить воспоминания его отца за границу, сославшись на то, что «многие из тех, кто принимал участие в этом деле, живы». Он лишь упомянул, что «материалы - пленки и распечатки - пересекли несколько границ и нашли надежное пристанище за стальными дверцами сейфа». Вскоре Н.С. Хрущев дал окончательное согласие издать воспоминания за рубежом. Он сказал: «Все может случиться. Не исключено, что не только ты, но никто не сможет добраться до сейфа. Хорошо бы договориться условно с каким-нибудь солидным издательством, что они опубликуют книгу, но не к конкретному сроку, а после того, как мы отсюда дадим знак».

Выбор пал на американское издательство «Литтл, Браун энд компани». Следует учесть, что в конце 1960-х годов отношения между СССР и США были напряжены до предела, главным образом из-за войны, которую вели США против вьетнамского народа. В Северном Вьетнаме советские воины помогали защищать небо от постоянных бомбардировок американцев. Советские люди сдавали кровь вьетнамцам, пострадавшим от войны. Контакты со всеми общественными организациями США, за исключением антивоенных, были сокращены до минимума. Решение Хрущева обратиться к американским издательствам свидетельствовало о том, что он не желал считаться с господствовавшими в стране настроениями. Весьма вероятно, что выбор американского издательства диктовался не в последнюю очередь меркантильными соображениями и стремлением обеспечить Хрущева и его семью немалыми гонорарами после выхода в свет сенсационной книги.

Однако, как замечал Сергей Хрущев, возникла необычная проблема. «Издательство засомневалось: не фальшивку ли ему подсунули?… Издатели опасались провокации. Встал вопрос, как подтвердить подлинность материалов». Для этого издателями был придуман прием из арсенала шпионской литературы. Из Вены Хрущеву переслали «две шляпы - ярко-алую и черную с огромными полями. В подтверждение авторства отца и его согласия на публикацию просили прислать фотографии отца в этих шляпах. Когда я привез шляпы в Петрово-Дальнее, они своей экстравагантностью привлекли всеобщее внимание. Я объяснил, что это сувенир от одного из зарубежных поклонников отца. Мама удивилась: "Неужто он думает, что отец будет их носить?"» Как было условлено, Хрущев был сфотографирован сыном с одной шляпой на голове, и с другой - в руке. Видимо, Хрущев решил, что эти «шапки» теперь ему впору и подходят для его новой роли - смутьяна-диссидента, борющегося в одиночку против советского руководства. Получив фотографии, издательство стало ждать сигнала от Хрущева разрешить печатать книгу.
...

25 марта 1970 года председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов направил в ЦК КПСС письмо, в котором писал: «В последнее время Н.С. Хрущев активизировал работу по подготовке воспоминаний о том периоде своей жизни, когда он занимал ответственные партийные и государственные посты. В продиктованных воспоминаниях подробно излагаются сведения, составляющие исключительно партийную и государственную тайну по таким определяющим вопросам, как обороноспособность государства, развитие промышленности, сельского хозяйства, экономики в целом, научно-технических достижений, работы органов безопасности, внешней политики, взаимоотношений между КПСС и братскими партиями социалистических и капиталистических стран и другие. Раскрывается практика обсуждения вопросов на закрытых заседаниях Политбюро и ЦК КПСС». По существовавшим порядкам за нарушение секретности даже менее значительных масштабов, человека могли привлечь к уголовной ответственности.

Вскоре Хрущев был вновь вызван в ЦК КПСС. На сей раз разговор с ним вели секретарь ЦК КПСС И.В. Капитонов и кандидат в члены Политбюро Ю.В. Андропов. Об этой беседе и о том, как она проходила, Сергей Хрущев ничего не написал. Но известно, что вскоре после этой беседы 29 мая Хрущеву почувствовал себя плохо. Врачи констатировали обширный инфаркт. Пока Н.С. Хрущев находился в больнице, его сына вызвал сотрудник КГБ СССР Е.М. Рассказов. Он предупредил С.Н. Хрущева о возможном интересе к воспоминаниям отца со стороны американских спецслужб. Сергей Хрущев заверил работников КГБ, что все пленки и перепечатки хранятся в сейфах у отца. О том, что копии этих пленок давно переправлены за рубеж и находятся в американском издательстве, С.Н. Хрущев умалчивал.

11 июля 1970 года Сергея Хрущева вновь вызвали в КГБ СССР. Ему было сказано, что поскольку мемуары Хрущева «имеют большое государственное значение, в Центральном Комитете принято решение по выздоровлении Никиты Сергеевича выделить ему в помощь секретаря и машинистку для продолжения работы». Затем один из работников КГБ «от имени Центрального Комитета попросил сдать им хранящиеся у меня материалы, мотивируя это тем, что органы государственной безопасности - это правая рука Центрального Комитета… В КГБ материалы будут в большей безопасности, и можно быть уверенным, что они не попадут в руки иностранных разведок». И снова С.Н. Хрущев скрыл, что копии этих материалов давно находятся в США и агентам ЦРУ нет необходимости проникать в СССР по поддельным документам, пробираться на дачу Хрущева и подбирать ключи к его сейфу, чтобы ознакомиться с его мемуарами.

К этому времени воспоминания Хрущева были уже хорошо известны виднейшим советологам США, связанным с Государственным департаментом и ЦРУ. Поскольку издательство «Литтл, Браун энд компани» было связано с влиятельными журналами «Тайм» и «Лайф», формирующими общественно-политические взгляды американцев, не удивительно, что перевод воспоминаний Хрущева осуществлял американский карьерный дипломат Строуб Тэлботт. Вряд ли это издательство пошло на публикацию книги, содержание которой не отвечало задачам американской политики в период «холодной войны». Совершенно очевидно, что, как и доклад Хрущева на XX съезде, дискредитировавший советскую историю, содержание книги в целом удовлетворяло правящие круги США. Там же, где содержание книги не совсем отвечало целям издателей, известный советолог Эдуард Крэнкшоу сделал обширные комментарии.

В ответ на требования чекистов передать им аудиопленки и их распечатки, С.Н. Хрущев ссылался на то, что он не может распоряжаться ими без разрешения отца, но в конечном счете согласился их сдать. Ему было обещано, что материалы вернут. Однако, когда через некоторое время Сергей Хрущев стал настаивать на их возвращении, ему было сказано, что все материалы находятся в ЦК КПСС.

В конце августа 1970 года Н.С. Хрущев вышел из больницы. Когда он постепенно оправился после болезни, Сергей Хрущев рассказал ему о том, что он сдал его воспоминания чекистам. Н.С. Хрущев был разгневан, но вскоре принял решение опубликовать свои воспоминания за границей.

В начале октября С.Н. Хрущева вызвали снова в КГБ. Ему было сказано, что по имеющимся в Комитете сведениям, издательство «Литтл, Браун энд компани» располагает машинописным текстом и магнитофонными пленками с записью голоса Хрущева. В ответ С.Н. Хрущев вновь настаивал на возвращении отцу его материалов, но чекисты сказали, что теперь об этом не может быть и речи.

10 ноября 1970 года Н.С. Хрущева вызвали в Комитет партийного контроля. Здесь с ним беседовал председатель КПК А.Я. Пельше. Последний сообщил, что 6 ноября в Нью-Йорке представители американского журнально-издательского концерна «Тайм» официально объявили о том, что они располагают «воспоминаниями Никиты Сергеевича Хрущева», которые будут вначале опубликованы в журнале «Лайф», начиная с 23 ноября, а затем выйдут отдельной книгой под названием «Хрущев вспоминает». Книга будет пущена в продажу 21 декабря. Пельше напомнил Хрущеву, что он уже был предупрежден об ответственности за утечку материалов и теперь должен взять на себя всю вину за случившееся. В ответ Хрущев обвинял руководителей партии в провокации против него. Он кричал: «Пожалуйста, арестуйте меня! Расстреляйте! Мне жизнь надоела! Я узнал сегодня о смерти де Голля. Я завидую ему! Я был честным партийным человеком!… Я готов на крест! Берите гвозди и молоток!» Затем он стал говорить о том, что без него дела в стране не стали идти лучше. Он указывал, что и новые власти закупают зерно за рубежом, что в магазинах ощущается нехватка многих товаров, что новое руководство виновато в поражении Египта в арабо-израильской войне 1967 года. Однако несмотря на эти попытки уйти от обсуждавшегося предмета, Хрущев согласился подписать заявление, которое было подготовлено для него в ЦК в связи с публикацией мемуаров.

Заявление гласило: «Как видно из сообщений печати Соединенных Штатов Америки и некоторых других капиталистических стран, в настоящее время готовятся к публикации так называемые мемуары или воспоминания Н.С. Хрущева. Это - фабрикация, и я возмущен ею. Никаких мемуаров и материалов мемуарного характера я никогда не передавал - ни «Тайму», ни другим заграничным издательствам. Не передавал также материалов и советским издательствам. В такой лжи уже неоднократно уличалась продажная буржуазная печать. 10.11.1970. Н. Хрущев». Как и большая часть заявлений Хрущева, и это его заявление было лживым и лицемерным. Он прекрасно знал, что подготовленные к изданию мемуары - это не фабрикация, а потому слова о его возмущении были явной ложью. В то же время Н.С. Хрущев лицемерно скрывал действия своего сына и других, передававших мемуары за рубеж, заявляя о том, что он лично ничего не передавал издательствам.

Жена его умерла совсем молодой — от тифа. Уделять полноценного внимания детям партийный деятель никак не мог. Вскоре он женился во второй раз. От второго брака на свет появились еще 3 детей — Рада, Сергей и Елена.

Судьба каждого из детей Хрущева интересна.

О дочери Юлии (1916-1981) мы знаем очень мало, известно только что она была замужем за Виктором Петровичем Гонтарём, директором Киевской оперы. Рада Никитична (1929) связала почти всю свою жизнь с журналистикой и журналом «Наука и жизнь». Сергей (1935) — профессор, ученый, с 1991 г. преподает и живет в США. Елена (1936-1972) умерла совсем молодой; работала юристом.

Судьба же талантливого военного летчика Леонида Хрущева — первого сына Никиты Сергеевича по сей день окутана мраком, мифами и легендами, многочисленными версиями. По одной из версий он погиб 11 марта 1943 г. в воздушном бою в районе Жиздры (Калужская область). По другой версии — он был расстрелян по приказу Иосифа Сталина — за измену Родине и сотрудничество с немцами. Была еще одна версия — Леонид был обвинен в том, что находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения, застрелил армейского майора. Сталину доложили, что это не первый случай, когда Леонид, будучи сильно пьяным, выхватывал пистолет, и что прежде до смертельного исхода не доходило. И якобы этот эпизод послужил поводом для расстрела Леонида Хрущева. Примечательно, что эти две последние версии стали появляться уже после отставки самого Никиты Хрущева.

Объяснялись и подкреплялись эти версии еще и тем, что якобы по приказу Никиты Хрущева железного Сталина ликвидировали. Месть за сына. Более того, придя к власти, Хрущёв почти полностью обновил высший партийный и хозяйственный аппарат по принципу родства и личной преданности, а старую «гвардию» разогнал, выслал, посадил и даже расстрелял.

Все эти версии очень любопытны, только во-первых, — тело Леонида Хрущева исходя из всех вышеперечисленных версий должно было быть где-то похоронено, а такого места нигде не значится. Во-вторых, любой человек придя к власти, будет править страной исключительно в своей команде, а старую распустит. И о мести Хрущева говорить также не приходится.

Вообще, версию о мести Хрущева Сталину начали пропагандировать после знаменитого XX съезда партии в 1956 году, где Хрущев зачитал скандальный доклад о тоталитарном режиме, созданный Сталиным, где в пух и прах разнес культ личности уже мертвого вождя.

Любопытен еще один факт — военный историк Александр Колесник, 25 лет изучающий биографию старшего лейтенанта Хрущева, подсчитал, что количество очерняющих его публикаций к сегодняшнему дню составит примерно 300 страниц текста, то есть приличного размера том. Нужно к этим 300 публикациям добавить еще столько же — перепечатки и отдельный выводы псевдоисториков, блогеров, любителей сенсаций и желтых новостей…

Репутация героя России вот уже более полувека страдает от пропагандистского вранья, некомпетентности, породившей домыслы и слухи.

Сегодня документальных данных о том, что Леонид попал в плен или был расстрелян по приказу Сталина в Москве нет. Этому также находят объяснение — что якобы Хрущев старший придя к власти почистил все архивы, связанные с его семьей и близкими. Подтвердить это также не является возможным… И сегодня невозможно узнать правду, — что же случилось с Леонидом Хрущевым. Остается только поверить в искренность военных летчиков, сослуживцев, которые подтверждают гибель летчика в воздушном бою.

В 2000 году вышла статья в газете «Дуэль», где на вопрос о Леониде Хрущеве отвечал Герой Советского Союза — Александр Александрович Щербаков — сын члена Политбюро. Он как и Леонид тоже летчик, и тоже воевал, и тоже мог попасть в плен, и о нем впоследствии могли бы писать то же, что и о Леониде. Но он остался жив, и у него есть мнение по этому вопросу. Думаю, что это мнение наиболее компетентное:

«Меня удивляет столь затянувшаяся дискуссия. В жизни Леонида Никитовича Хрущева на сегодняшний день никаких тайн нет. Летчик — истребитель погиб в воздушном бою. Никогда он не был в плену. Никогда не был судим за предательство. Обвинения такого рода были выдуманным компроматом на Хрущева старшего…

Не стоит заниматься дальнейшими изысканиями на эту тему, не стоит тревожить вечный покой человека, отдавшего жизнь за Родину.

Не стоит анализировать письмо командира Леонида — Заморина*. Как профессионал-летчик считаю, что описание боя в письме Заморина несколько надуманное и приукрашенное.

*По воспоминаниям сопровождавшего Леонида Хрущева лётчика В. Заморина: «Когда FW-190 рванулся на мою машину в атаку, зайдя мне снизу под правое крыло, Лёня Хрущёв, чтобы спасти меня от смерти, бросил свой самолёт наперерез огневому залпу „фоккера“ … После бронебойного удара самолёт Хрущёва буквально рассыпался у меня на глазах!»

Видеть столь подробно приведенный в письме эпизод боя из кабины своего Яка Заморин не мог. Зачем он написал такое письмо? Вероятно для того, чтобы оградить боевого товарища от нападок и шельмования, которые появились в семидесятые годы. Может быть Заморин и командование полка почувствовали за собой некоторую вину за то, что в свое время не приняли необходимых мер к подтверждению гибели Леонида, а дали сведения о нем, как о пропавшем без вести…

В «Независимой газете» от 17 февраля 1998 г. напечатана статья Вадима Удилова «3а что Хрущев отомстил Сталину». Автор — генерал-майор, прослуживший 37 лет в контрразведке, кандидат исторических наук.

Смысл статьи в том, что Хрущев, выступив с разоблачением культа личности Сталина, сделал это из чувства личной мести за загубленную жизнь своего сына Леонида. Сталин будто бы не захотел помиловать Леонида, за которым тянулась целая цепь уголовных преступлений.

Вадим Удилов начинает с утверждения, что никаких документов, подтверждающих его концепцию, на сегодняшний день нет. Их уничтожил Хрущев. Все сообщенные им сведения почерпнуты из вторыхи третьих рук, и все его информаторы уже покойники. Можно ли с таким информационным багажом писать статьи на историческую тему?

Я не стану обсуждать общую идею статьи, но хочу только показать, насколько некоторые ее фрагменты не соответствуют реальным фактам. Удилов пишет:

«В городе Куйбышеве во время войны сын Хрущева застрелил под пьяную руку командира Красной Армии, за что был арестован. Леонид Хрущев попадал в руки органов правосудия не в первый раз. Еще до войны он связался в Киеве с бандитами. Их поймали и по приговору суда расстреляли, а сынок секретаря ЦК компартии Украины «чудом» избежал наказания».

Вот что об этом времени рассказывает Ольга Тимошенко, дочь маршала Тимошенко: «В 1938 году, когда моего отца назначили командующим Киевским военным округом, наша семья переехала из Харькова в Киев. Летом 1939-1940 гг. наша семья в выходные и праздничные дни выезжала на дачу в местечко Межгорье. На одном участке стояли дачи первого секретаря, второго секретаря, командующего округом. На все три дачи была, одна кухня, и часто все дачники по приглашению Хрущева обедали на его даче. Семья Хрущева состояла из его дочери от первого брака, его второй жены, троих детей от второго брака и жены Леонида с годовалой дочерью.

Сам Леонид в 1937 году окончил Балашовское училище летчиков гражданской авиации и КУКС (курсы усовершенствования командного состава).

В 1939 году он был летчиком-инструктором Центрального аэроклуба Украины и на даче бывал редко. В 1940 году он стал военным летчиком и в Киеве почти не бывал. После одного из визитов Леонида в Киев отцу доложили, что сына видели в ресторане в компании сомнительных личностей, а потом он был приглашен домой к одному из участников компании. Это обсуждалось всей семьей, но дело закончилось родительским внушением о необходимости более строгого выбора знакомых. Никаких разговоров об участии в преступных действиях не было. Трудно представить, чтобы летчик и командир Красной Армии мог оказаться в бандитской шайке».

С 1940 года Леонид служил в 134-м бомбардировочном полку и очень успешно и достойно начал Отечественную войну. Об этом мне рассказал ныне живущий в Москве мой однополчанин Виктор Андреевич Фомин. В июне-июле 1941 года он был старшим технической команды обслуживания самолетов на аэродроме Андреаполь, где базировались «Ар-2» 134-го полка.

Наземное командование требовало разбомбить мост важного оперативного значения. Объект прикрывали зенитные пушки и истребители. Несколько вылетов не дали результатов. Успешно выполнил задание Леонид, за что был первым из летчиков полка представлен к награждению.

Во время одного из вылетов «Ар-2» Леонида был подбит, и у него не выпускалась стойка шасси. При посадке на одну ногу самолет скапотировал, и Леонид получил тяжелую травму ноги. После госпиталя он долечивался в Куйбышеве.

Там, в доме N 2 по Вилоновской улице, жили эвакуированные семьи членов правительства. В этом доме Леонид имел квартиру, где жил с женой и дочерью. Я помню, как он, хромая, ходил с палочкой и в бурках, несмотря на теплые сентябрьские дни. Далее о нем — со слов Льва Булганина. Семьи Хрущева и Булганина были дружны еще со времени их проживания в Москве, Лев часто бывал у Леонида, и вот что он рассказывал:

«Вокруг Леонида собиралась компания. Там был летчик местного отряда гражданской авиации, инженер авиапромышленности, лечившийся после ранения сын Долорес Ибаррури Рубен, военные летчики, получавшие в Куйбышеве самолеты.

Кто-то из компании предложил «развлечение» — стрелять из пистолета в бутылку, стоящую на голове товарища. Стреляли с близкого расстояния, и поэтому риск был невелик. Ставил себе на голову бутылку и Леонид.

В компанию случайно попал моряк-офицер. Он тоже захотел, чтобы ему стреляли в бутылку на голове. Стрелял Леонид. Бутылка осталась целой, а пуля попала моряку в голову. Были следствие и суд. Но Леонид не провел ни одного дня в заключении. Преступление не классифицировалось как тяжелое. Во всяком случае это не было преднамеренное убийство».

Вообще, убийство офицера — случай никак не уникален. Футбольный тренер Николай Старостин рассказал в печати, что Василий Сталин, тоже будучи нетрезв, пристрелил собутыльника. Тогда шумихи почти удалось избежать. Для партноменклатуры и «кремлевских детей», как известно, закон не писан.

Но вернемся к Леониду. Дело квалифицировали, как несчастный случай. Леонид получил какой-то срок наказания с отбыванием его на фронте. Это была в то время обычная практика. Куда мог попасть военный летчик, кроме фронта? Как я уже сказал, преступление было не из тяжких, и никакой надобности просить Сталина или Берию о снисхождении не было. Пройдя после лечения медицинское освидетельствование, Леонид попросил перевести его в истребительную авиацию. После переучивания его направили в 18-й гвардейский истребительный полк. Офицер с судимостью на фронте на какой-то срок лишался наград и звания. Затем ему их возвращали. Летчиков в штрафные батальоны направляли рядовыми только за проявление трусости в бою. Чаще же они, как и Леонид, воевали на самолетах. Таким образом, из-за войны наказание Леонида было номинальным. Не случись того злосчастного выстрела, все равно никуда, кроме фронта, он попасть не мог.

О дальнейшей судьбе Леонида известно от летчика Ивана Митрофановича Жука. Он участвовал в воздушном бою, в котором был сбит Леонид. Он видел, как в самолет Леонида стрелял, зайдя в хвост, «Фокке-Вульф-190», после чего «Як-7» пошел к земле с большим углом пикирования. Так обычно происходило, если летчик был убит или ранен. Парашюта никто из участников боя не видел.

Так как местность, над которой шел бой, была лесистой и болотистой, найти упавший самолет в те дни не удалось.

Это произошло 11 марта 1943 г., а 27 апреля 1943 г. приказом N 0369 старший лейтенант Хрущев был исключен из списков полка как без вести пропавший. Но его гибель в бою долгие годы ни у кого сомнений не вызывала.

Версия о том, что он попал в плен, о его предательстве, похищении из плена и расстреле появилась только в конце 60-х. Отмечу заведомо ложные места в статье Удилова.

Удилов пишет, что утверждение расстрельного приговора обсуждалось на заседании Политбюро и на этом заседании первым выступил мой отец, Александр Сергеевич Щербаков, предложивший утвердить приговор. Уверен, что такого заседания Политбюро не было. Во всяком случае там не было Щербакова и он там не выступал. Почему я это утверждаю? Примерно в это же время меня переводили из ПВО Москвы на 1-й Белорусский фронт. Если в ПВО Москвы попадание в плен исключалось, то на Белорусском фронте вынужденная посадка или прыжок с парашютом за линией фронта были вполне возможны, и отец непременно рассказал бы мне о Хрущеве, чтобы еще раз предупредить о том, что попадать в плен мне нельзя. Но ничего подобного он не говорил.

Далее Удилов пишет, что ОКР «СМЕРШ» собрал информацию и документальные факты о прегрешениях Леонида Хрущева . В чем могли заключаться прегрешения старшего лейтенанта? Немцы могли его использовать только в целях пропаганды. Будучи начальником Главного политического управления Красной Армии, отец знал бы о таких пропагандистских действиях немцев и опять-таки мне об этом сказал бы перед моей отправкой на фронт. Но ничего об этом он не говорил.

Удилов пишет, что Хрущев мстил не только Сталину, но и Щербакову. Став генсеком, Хрущев отменил постановление Совета Министров о переименовании района Москвы, станции метро имени Щербакова и о возведении в Москве памятника Щербакову.

Да, это было, но совсем не в связи с судьбой сына Хрущева. Между Хрущевым и Щербаковым возникли очень неприязненные отношения. Об этом можно судить по мемуарам Хрущева, в которых он неоднократно дает Щербакову негативные оценки, которые иногда доходят до клеветы. Но возникли такие отношения в 1938 году, когда Хрущев был первым секретарем ЦК Украины, а Щербаков — секретарем Сталинского (позже Донецкого) обкома. Но это к данной статье отношения не имеет.

Удивляет, как Удилов — участник войны и профессиональный контрразведчик — так доверчиво и некритично принимает версию «выкрадывания» Леонида из глубокого немецкого тыла. Возможно ли было такое «выкрадывание» из лагеря военнопленных или другого места. где бы содержался нужный немцам человек? Это была бы крайне сложная операция, связанная с большими потерями. Ради чего было ее проводить? Только ради того, чтобы Леонида расстрелять в Москве? В книге Павла Судоплатова, на которого ссылается Удилов, о таких операциях во время войны нет ни слова.

Если бы такая операция, хотя бы теоретически, имела шансы на успех, то первым, вероятно, попытались бы похитить сына Сталина — Якова Джугашвили. Но такие попытки не предпринимались.

В целом концепция «месть Хрущева Сталину за сына» явно не проходит. Выступая против культа личности Сталина, Хрущев имел какие-то другие побудительные мотивы.

Возводить столь тяжкое обвинение на бойца-летчика, сложившего голову за Родину, дело недостойное.»

А.А. ЩЕРБАКОВ,
Герой Советского Союза

И последнее. В апреле 2005 г. на телеканале «Россия» был показан фильм-расследование, посвященный Леониду Хрущеву. Но и он провалил все ожидания. Фильм не дает всеобъемлющей картины расследования обстоятельств смерти Леонида Хрущева, не проведена верификация документов, на которые по сюжету фильма авторы ссылаются. Еще бы, ведь киношники — не историки.

В фильме выступили родственники Леонида Хрущева и сотрудники спецслужб. И те, и другие — всё люди заинтересованные, в продвижении определенного образа отца Леонида — Никиты Хрущева, в представлении образа органов госбезопасности. Фильм ничего не прибавил к пониманию судьбы Леонида Хрущева… Очевидно, правды мы никогда уже не узнаем. А версия Героя Советского Союза А.А. Щербакова выглядит более чем убедительно.

Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите левый Ctrl+Enter .

23.09.2012 23:15

Cas1961

Когда говорят об участии Н.С.Хрущёва в репрессиях, приводят цитату из письма Никиты Сергеевича И.В.Сталину. "Дорогой Иосиф Виссарионович! Украина ежемесячно посылает 17-18 тысяч репрессированных, а Москва утверждает не более двух-трех тысяч. Прошу принять меры. Любящий вас Н.С. Хрущев".

Подобных свидетельств приводят ещё немало, но ветераны органов вспоминают, что большая часть дел, связанных с участием Хрущёва в уничтожении кадров была изъята их архивов в те времена, когда Никита Сергеевич стоял во главе партии.

Но, как это, ни покажется странным, свидетельства об участии в репрессиях и многие другие нелицеприятные моменты хрущёвской биографии можно обнаружить в его мемуарах. Да-да! Именно в мемуарах, если читать их внимательно. Понятное дело, что в мемуарах человек всегда пытается показать себя лучше, чем он есть на самом деле, оправдать свои неприглядные поступки, а те, которые нельзя оправдать, просто не упоминаются. Но так или иначе, а личность автора всё равно проступает в его воспоминаниях и внимательный читатель может найти там то, что мемуарист хотел скрыть.

Начнём с цитаты, где Хрущёв описывает, как он начал своё руководство Украиной. "Решил съездить в Горловку. Мне сказали, что в Горловке неблагополучно с секретарем райкома партии. Сказал я тогда начальнику местного НКВД: поеду туда и сам посмотрю, побеседую с человеком. Приехал. Секретарь райкома мне незнаком. "Материалы" на него есть. Мне их показали, и начальник НКВД не сомневался, что и тут недобитый враг, остаток разгромленной заговорщической организации. Его арестовали, когда я приехал в Горловку. "Оперативность" уже была очень большой. Через несколько часов появился протокол первого допроса, и тот человек уже сознался: показывает то-то и то-то; тот, кто его завербовал, вот он; и кто был с ним вместе, и пр. Тогда функционировали три секретаря райкома: первый, второй и третий. Первый показывает, что второй и третий тоже завербованы вместе с ним. "Ну, как же это так?" - спрашиваю начальника НКВД. "Да вот, знаете, так-то и так-то"; этаким христосиком прикидывается, но ставит вопрос об аресте и второго секретаря. Арестовали и его... Они оба показали на третьего секретаря Гаевого. Посмотрел я его биографию: местный рабочий, все его тут знают. Говорю: "Давайте соберем райком". Созвали заседание райкома партии. В состав райкома входили люди довольно почтенного возраста. Я сказал: "Товарищи, первый и второй секретари (начальник НКВД может доложить более подробно) оказались связанными с врагами народа"... И тогда эти члены райкома, старики, стали выступать так: "Товарищ Хрущев, тех (первого и второго секретарей райкома) мы не знаем, они люди приезжие, были присланы к нам, но Гаевой вырос в нашем поселке. Мы его знали еще тогда, когда он без штанов бегал; и родителей его знаем. Это наш человек, и мы за него ручаемся". Говорю: "Хорошо. Раз вы ручаетесь, то начальник НКВД, находящийся здесь, еще раз проверит, и Гаевого никто не тронет, но под ваше поручительство". Гаевой остался на свободе".

Несмотря на то, что Хрущёв, как и все подобные мемуаристы перекладывает вину на органы, в данном случае НКВД, из его же воспоминаний видно, что последнее слово было за ним. "Гаевого никто не тронет". Сам же сказал. И действительно - не тронули. А.И.Гаевой вскоре стал крупным партийным работником, руководил рядом областей Украины, а позже стал секретарём ЦК КПУ. В этом эпизоде Хрущёв, решив похвастаться тем, что сохранил жизнь Гаевому, так увлёкся своим хвастовством, что проболтался о том, что двоих других руководителей Горловки - первого и второго секретаря, он фактически уничтожил. Не даром сказано о первом секретаре - "его арестовали, когда я приехал в Горловку". Если заменить слова "когда я приехал", на слова "из-за того, что я приехал" - откроется истинная картина. Более того, Хрущёв проболтался, что партийное начальство руководило и НКВД - на это показывает его хитрая фраза "начальник НКВД, находящийся здесь, еще раз проверит, и Гаевого никто не тронет". То есть он как бы и проверит, но решение, что Гаевого никто не тронет уже принято, независимо от результатов проверки.
По сути, здесь рассказано об избиении кадров на местах, которое производили такие вот желающие выслужиться, не в меру ретивые, хрущёвы. Они тогда буквально "зачищали" территории для того, чтобы расставить там своих собственных выдвиженцев. Что касается Сталина, то, несомненно, первый руководитель всегда отвечает за то, что делается в стране. Но, задумаемся, нужно ли было Сталину уничтожение честных и знающих работников? Конечно, нет.

Заглянем ещё раз в мемуары Хрущёва. На этот раз речь идёт о событиях 1937 года, когда он был руководителем города Москвы и Московской области. Вот выдержка из воспоминаний Никиты Сергеевича. "Сталин тогда выдвинул идею, что секретари обкомов партии должны ходить в тюрьмы и проверять правильность действий чекистских органов. Поэтому я тоже ходил... Тут я встретил Трейваса. Трейвас... говорит мне: "Товарищ Хрущев, разве я такой сякой?". Я тут же обратился к Реденсу, а он отвечает: "Товарищ Хрущев, они все так. Они все отрицают. Они просто врут". Тогда я понял, что наше положение секретарей обкомов очень тяжелое: фактические материалы следствия находятся в руках чекистов, которые и формируют мнение: они допрашивают, пишут протоколы дознания, а мы являемся, собственно говоря, как бы "жертвами" этих чекистских органов и сами начинаем смотреть их глазами...".
Не удержусь, чтобы не процитировать свой комментарий, оставленный несколько лет назад на полях книги воспоминаний Хрущёва, которой я пользуюсь, работая над этой статьёй. "Просто ты, бездушный карьерист, покрывал репрессии и не выполнил поручение Сталина!". Это сказано в адрес автора. Может сказано слишком эмоционально, но надо знать подоплёку - Хрущёв описывает, как он встретил в тюрьме своего бывшего сослуживца Б.Е.Трейваса, которого он хвалит несколькими строчками выше, в невиновности которого он уверен и тут же упоминает, что и пальцем не пошевелил, чтобы спасти своего бывшего товарища, несмотря на прямое указание Сталина сделать это! Каким же недостойным человеком надо быть, чтобы так поступить и ещё бахвалиться этим в мемуарах!
На той же странице Хрущёв рассказывает, как не помог "очень активной и умной женщине", своей бывшей сослуживице Бетти Глан, которую называет одной из создательниц Центрального парка культуры и отдыха в Москве, не помог несмотря на её мольбы о помощи, несмотря на все заявления о её невиновности, несмотря на прямое указание Сталина! Эпизод с Б.Н.Глан я снял, заменив троеточием, чтобы не удлинять статью. Желающих узнать об этом случае подробнее, отсылаю к первой книге Н.С.Хрущёва "Воспоминания".
Тут же Никита Сергеевич жалеет человека, который устраивал ему тюремные экскурсии, начальника московского управления НКВД С.Ф.Реденса. Реденс был арестован и расстрелян, когда власти разобрались, в том, что именно такие вот реденсы и ежёвы виноваты в гибели невиновных людей. А ведь сам Хрущёв виноват не меньше, а гораздо больше Реденса, ибо пост имел гораздо выше, имел куда больше возможностей. Кстати, Бетти Глан всё же была освобождена. Так что среди советских руководителей того времени, к счастью, было немало и порядочных людей, а не только бездушные карьеристы типа Хрущёва. Добавим, что вместе с С.Ф.Реденсом и прокурором московской области К.И.Масловым, Н.С.Хрущёв входил в состав так называемой тройки НКВД и выносил расстрельные приговоры.


Когда надо было сохранить кадры, нужные на том или ином посту у руководителей того времени были все возможности для этого, причём безо всякого вмешательства со стороны Сталина. Вот как Хрущёв описывает, события разыгравшиеся вокруг второго секретаря Киевского обкома партии Т.К.Черепина на которого со стороны НКВД поступили показания, что тот заговорщик.
"Позвонил я Маленкову: "Товарищ Маленков, дают показания на Черепина, а я не верю, этого не может быть". "Ну, что же, не веришь, так пусть и работает". Тогда это была большая поддержка со стороны ЦК в лице Маленкова: он "сидел на кадрах". Прошло день-два, и он звонит мне: "Знаешь, а все-таки, может быть, лучше всего передвинуть этого Черепина куда-нибудь? Кто его знает? Все может быть... Возможно, он действительно был завербован?". Ну что же делать? Пришлось его передвинуть. Я выдвинул его заместителем наркома сельского хозяйства по животноводству, и он работал хорошо, честно, преданно. Прошло еще какое-то время. Понадобился нам секретарь нового обкома партии. Я предложил сделать на Украине больше областей, но чтобы по объему они стали меньше - для лучшего охвата дел при руководстве. Выделили Сумскую область. Я позвонил Маленкову: "Все-таки сомневаюсь, что мы правильно поступили с Черепиным, он честный человек. Предлагаю Черепина выдвинуть секретарем обкома партии Сумской области". Маленков согласился...".
Зная, что именно Хрущёв позже организовал свержение Маленкова, обвинял его в репрессиях, можно не сомневаться в том, что Никита Сергеевич не будет обелять, своего предшественника на посту руководителя СССР, Г.М.Маленкова в своих воспоминаниях. Но в вышеприведённой цитате примечателен тот факт, что советские руководители тех времён порой сами не знали враг ли перед ними или нет. Отсюда и колебания Маленкова.

Мало того, это же верно и в отношении Сталина. В мемуарах Хрущёв прямо говорит, что он собирается вспоминать о негативном в жизни страны, ибо о позитивном в СССР и без него много пишут. Поэтому Никита Сергеевич всячески очерняет И.В.Сталина, но когда приводит конкретные факты, а не голословные обвинения, то становится ясным, что всё было далеко не так, как утверждают обличители Иосифа Виссарионовича. Предоставим слово Хрущёву. "...попросился ко мне на прием неизвестный человек... Он представился, рассказал, что был арестован, сидел в тюрьме, только вышел из нее, пришел прямо ко мне и хочет сообщить, что его били и истязали, вымогая показания, что Коротченко - агент румынского королевского двора... Об этом посещении я сообщил запиской Сталину, он возмутился. А когда меня вызвали в Москву по какому-то вопросу, то и об этом тоже состоялся обмен мнениями. Сразу же был послан следователь по особо важным делам... разобраться в сути события. Оказалось, что замешаны в этом деле были три или пять человек. Они-то и состряпали такое обвинение против Коротченко. Кончилось тем, что их арестовали и расстреляли". Сейчас, когда смотришь телепередачи о том, сколько в милиции работает "оборотней в погонах", о том, как они истязают и обирают ни в чём ни повинных людей, чтобы вскоре после увольнения стать владельцами фирм и больших денежных вкладов, понимаешь, сколь прав был Сталин, когда подобных негодяев расстреливал. Так им и надо. Но воспоминания Хрущёва говорят и о другом, о том, что Сталин сам не знал, о несправедливых репрессиях, а когда узнавал, то немедленно принимал меры по наказанию виновных, причём не рубил с плеча, а сначала поручал во всём разобраться и уж потом принимал решение. Кстати, вышеприведённый эпизод говорит и о том, что задержанных нередко отпускали, уверяясь в их невиновности, я имею ввиду человека, который пришёл на приём к Хрущёву, тогдашнему руководителю Украины.
В другом месте Хрущёв рассказывает, как Сталин дал ему для ознакомления некий документ обвиняющий руководителей Москвы в заговоре и Никита Сергеевич, мол сумел доказать, что обвинение не заслуживает внимания. Этот случай показывает, что Сталин постоянно получал массу таких доносов, которые писали тогдашние "вожди" друг на друга. Понятно, что Сталин, как и любой другой человек мог быть введён в заблуждение подобными "документами", но с другой стороны он пытался хотя бы их проверять и по возможности сохранять кадры от необоснованных репрессий. Получалось не всегда. И не в последнюю очередь благодаря таким деятелям, как Хрущёв.

А вот эпизод связанный с заговором военных. Сейчас появляется немало данных о том, что заговор действительно был. И не только военных. Л.Д.Троцкий, в своих книгах, прямо писал о том, как руководил из-за границы своими сторонниками, работающими на свержение тогдашнего руководства страны. А левая и правая оппозиция, проиграв в 1920-х годах открытую борьбу, перешла к более опасной, подпольной борьбе, сплотившись в 1932 году в единый центр. Оппозиция перешла к тактике индивидуального террора и готовила государственный переворот. Власти ответили на это тем, что сейчас принято называть репрессиями 1937 года. Во многом ответ был адекватным, были выявлены настоящие заговорщики. К сожалению, благодаря действиям не в меру ретивых карьеристов типа Н.С.Хрущёва и Н.И.Ежова, наряду с виновными пострадали и невинные люди. Предоставим слово Хрущёву. "Насколько у меня отложилось в памяти, якобы когда казнили Тухачевского и других славных командиров Красной Армии, то допрашивали и Апанасенко. На него тоже пало какое-то подозрение. Тимошенко говорил, что с Апанасенко беседовал Сталин и что Апанасенко сознался, будто состоял в какой-то заговорщической группе. Сталин взял с него честное слово, простил, послал в Среднюю Азию. Там он занимал крупный командный пост. Потом стал командующим войсками на Дальнем Востоке". Из этих слов следует, что заговор не только был, но Сталин находил возможным прощать под честное слово отдельных его участников, сознавшихся в этом заговоре, и даже выдвигать их на руководящие посты. Учтите, что пишет это Хрущёв, явный недоброжелатель Сталина.
А вот ещё подобный эпизод. Речь в нём идёт об А.П.Завенягине, крупном хозяйственном руководителе. "Он трудился на многих постах. Потом Орджоникидзе выдвинул его своим заместителем по черной металлургии. И вдруг Завенягин исчез. Я обеспокоился, где же Авраамий? Ни слуху ни духу. Но через какое-то время опять всплывает Завенягин. Позднее он стал заместителем Председателя Совета Министров СССР... Где же пропадал в свое время Завенягин? Оказывается, отбывал ссылку. Мне потом рассказывали, что Сталин его вызвал и выразил ему свое недоверие: "Вот, Завенягин, на тебя есть показания". И куда-то сослал его за тридевять земель. Там он трудился и отличился. Честный был человек, с умением мог использовать свои знания и энергию. Потом, правда, Сталин вернул его, и он опять стал работать в Москве". Тут надо бы уточнить куда же сослал Сталин, подозреваемого в заговоре Завенягина. Оказывается в Норильск, где Завенягин являлся... начальником строительства и директором горно-металлургического комбината.


Вот ещё одно свидетельство Хрущёва о том, что Сталин сам верил в виновность подозреваемых, то есть, что репрессии не были актом какой-то необъяснимой злобы, как об этом писали в перестройку. Речь идёт о брате первой жены Иосифа Виссарионовича Алексее Сванидзе. "Следствие кончилось тем, что его осудили на расстрел. Сталин все-таки колебался. Ему было трудно признать, что Алеша Сванидзе дружил с ним столько лет - и вдруг враг Сталина, враг партии, враг народа? Сталин потом часто возвращался к этой теме: как же так, Алеша - и вдруг шпион? (Его представили, кажется, английским шпионом). Как заблагорассудится Берии, такая и создавалась версия. У Сталина появились обоснованные сомнения. Он спрашивал Берию: "В представленных мне материалах пишут, да и Алеша сам признался, что был шпионом и должен был меня отравить. Так он же мог сделать это совершенно спокойно. Много раз ему это было доступно, он у меня не раз ночевал. Так почему же он не сделал этого? Может быть, он все же не шпион?". Берия давал такое объяснение: "Товарищ Сталин, шпионы бывают разные, с разными заданиями. Бывают такие шпионы, которые много лет не проявляют себя, втираются в доверие и живут около людей, которых нужно будет уничтожить в определенное время. Алеша Сванидзе - как раз такой агент, который должен не проявлять себя, а, наоборот, держаться тихо. Когда он получит сигнал, тогда и осуществит задуманное". Конечно, в принципе такие агенты имеются, потому что тактика разведки многообразна. Разведка пользуется всеми доступными методами, чтобы навредить своему противнику. Но к Сванидзе этот шаблон явно не подходил; Сталин в конце концов согласился на казнь Алеши. И все-таки у него, видимо, оставались какие-то сомнения. Он говорил Берии: "Вы скажите от моего имени, что если он покается и все расскажет, то ему будет сохранена жизнь"...".

Между прочим, такие шпионы действительно бывают, что признаёт и сам Хрущёв. А что касается Грузии (Сванидзе - грузин), то во время гражданской войны там было меньшевистское антисоветское правительство. Поэтому очень много врагов советской власти из числа грузин оказалось в эмиграции. Через них вражеские разведки формировали агентуру внутри страны, подбираясь к высокопоставленным знакомым и родственникам эмигрантов. Я не говорю о том, что Сванидзе был именно таким агентом, хотя вполне мог. Так или иначе, Сталин поверил обвинительным документам. Кстати, сам Хрущёв тоже обвинил грузина Берию в том, что тот английский шпион... Что же касается Берии, то даже его недоброжелатели отмечают, что Лаврентий Павлович, был грамотным чекистом, в отличие, скажем от своего предшественника Ежова. Берия начинал с самых низов, работая в органах разведки и контрразведки, он досконально знал работу шпионов.
Надо добавить, что судя по некоторым данным СССР во времена Берии имел затаившегося агента в окружении Адольфа Гитлера. По крайней мере, в мемуарах разведчиков есть данные о том, что к концу войны у Сталина имелась возможность устранить Гитлера, но он отказался от этого в самый последний момент, опасаясь, что преемник Гитлера сможет заключить мир с Англией и США. В результате чего, СССР останется один на один с Германией и её союзниками. Возможно, подобные советские агенты были и в других странах. То есть, если Сталин сам имел подобных затаившихся агентов, которых можно назвать агентами одного, но важнейшего задания, то почему бы Иосифу Виссарионовичу не поверить, что такие агенты были и в его окружении? Может, кстати, и вправду были.

Меня всегда смущал тот факт, что смерть Сталина наступила сразу же после начала так называемого "дела врачей". 13 января 1953 о "деле врачей" сообщила "Правда", а уже 5 марта 1953 года Сталин умер. И уже 3 апреля, того же года Президиум ЦК КПСС с подачи Берии принял решение об освобождении и полной реабилитации арестованных врачей. При этом многие другие дела в то время не только не были пересмотрены, о них даже не упоминалось. Конечно, в жизни бывают разные случайные совпадения. Может смерть Сталина и вправду случайно совпала с началом "дела врачей", но опыт показывает, что такие совпадения бывают крайне редко. Например. Так же, как смерь Сталина, смерть Петра Первого произошла сразу же после того, как он начал расследовать злоупотребления своего ближайшего окружения. И сейчас появляются более менее обоснованные гипотезы о том, что именно "ближайшее окружение" и ускорило смерть царя. Возможно, в будущем найдётся причинно-следственная цепочка между смертью Сталина и "делом врачей". Уж кто-кто - а врачи имеют огромное влияние на жизнь и смерть человека. Особенно когда речь идёт об их собственной жизни и смерти.

Между прочим, если верить воспоминаниям Хрущёва, Сталин знал, что и на него самого чекисты собирают компромат. Если уж органы готовили компромат на Сталина, то что говорить об остальных. Когда стало ясно, что арестам подвергаются не только враги, но и невиновные, власти приняли меры по устранению этого безобразия. Жаль, что поздно, но всё же приняли.
Слово Хрущёву. "Сталин пригласил меня на ужин в Кремль, на свою квартиру... По-моему, там был Молотов и еще кто-то. Как только мы вошли и сели за стол, Сталин сказал, что решено арестовать Ежова, этого опасного человека, и это должны сделать как раз сейчас. Он явно нервничал, что случалось со Сталиным редко... Прошло какое-то время, позвонил телефон, Сталин подошел к телефону, поговорил и сказал, что звонил Берия: все в порядке, Ежова арестовали, сейчас начнут допрос... Считалось, что у нас есть внутренние враги, а начало их разоблачению было положено при аресте видных военных в 1937 году. Они сознались. Говорили, что командующий войсками Московского военного округа, когда его вывели на расстрел и спросили, кому же он служил, - заявил, что служил немецкой армии и германскому государству, демонстративно сделал такое заявление перед смертью".
Вот ещё цитата, о реакции властей на необоснованные репрессии. "Потом появился документ, по-моему, письмо ЦК ВКП(б) парторганизациям СССР. В том письме описывалась борьба с врагами народа, излагались факты извращения этой борьбы; говорилось, что враги народа залезли в чекистские органы и много уничтожили преданных кадров... И вот состоялся Пленум ЦК партии. На нем обсуждались провокационные методы работы НКВД и была принята соответствующая резолюция: прекратить!".

А вот как сам Хрущёв совершал недостойные поступки, выполняя поручения того же Ежова. Он вспоминает, как Ежов поручил ему сделать так, чтобы на партийной конференции не проголосовали за кандидатуру одного уважаемого комиссара военной академии. Цитата.
"У меня были с Ежовым хорошие отношения. Я позвонил ему. Он говорит: "Сделай все, чтобы не отводить этого комиссара прямо, а "проводить" его, потому что мы его арестуем... Отвечаю: "Что же я могу сделать? Утверждены списки для голосования, осталось только раздать бюллетени и проголосовать. Это уже от меня не зависит". Ежов: "Надо сделать так, чтобы его не выбрали". "Ну, хорошо, - отвечаю, - подумаю и сделаю". Только закончился этот разговор, звонит Маленков. Он был тогда заместителем Ежова... говорит: "Надо все сделать так, чтобы провалить Ярославского, только аккуратно". Отвечаю: "Как же это можно? Ярославский - старый большевик, уважаемый всей партией человек"... "Мы уже обсудили кандидатуру Ярославского, и против не было подано ни одного голоса". - "Тем не менее сделай". Тогда я собрал секретарей партийных комитетов и рассказал им, что имеются указания относительно комиссара и Ярославского и надо все сделать, но осторожно, чтобы их вычеркнули бы при голосовании".
Эта цитата, показывает, не только каким недостойным человеком был Хрущёв, но и путь которым он шёл к власти, выслуживаясь перед начальством, предавая всех и вся, шагая, буквально через трупы.

В другом эпизоде Никита Сергеевич рассказывает, как получил по телефону приказ арестовать наркома внутренних дел Украины Успенского, а ему послышалось, что речь идёт об Усенко, руководителе украинского комсомола и он с готовностью сказал, что будет арестовывать. А когда понял, что ослышался, сразу же изъявил готовность арестовать не первого секретаря ЦК ЛКСМУ, а наркома, показав этим, что ему всё равно кого и за что арестовывать. И это то, что проскальзывает даже в мемуарах! Когда мемуарист хочет показать себя гораздо лучше, чем он есть. Представляете, каким был Никита Хрущёв в реальной жизни, если даже приукрашенные мемуары не могут скрыть его бездушную и коварную натуру! И если говорить о вине Сталина, перед народом, то она главным образом в том, что не всех таких хрущёвых он удалил от власти.


Но, с другой стороны, такие люди умеют искусно притворяться. Хрущёв пишет: "Сталин, как мне казалось, хорошо ко мне относился и доверял мне. Хотя он часто критиковал меня, но зато и поддерживал, и я это ценил". Ценил то, может и ценил, но после смерти Сталина, когда стало выгодным свалить на него свою вину за репрессии, Никита Сергеевич сразу же предал Иосифа Виссарионовича. А ведь почти всеми своими достижениями в карьере он обязан именно Сталину. Правда, не только Сталину. Л.М.Каганович долгое время был покровителем Хрущёва. Но когда стало выгодно, Никита Сергеевич предал и его. Также он пишет о своей дружбе с Маленковым, приемником Сталина - и этого человека предал Никита Сергеевич.

А как нечестно поступил Хрущёв с маршалом Г.К.Жуковым, который буквально спас его от смещения. Читая протокол октябрьского 1957 года пленума ЦК КПСС о деле Жукова, понимаешь, что у того были недостатки в работе. Может быть за них и стоило перевести заслуженного маршала на другую должность, как это сделал в своё время Сталин, может, стоило даже и отправить в отставку. Поражает не сам факт снятия Жукова, а то, как подло, исподтишка сделал это Хрущёв. Как он отправил ничего не подозревающего маршала, своего близкого товарища, в командировку в Югославию, а сам готовил его свержение.

Судя по мемуарам, лучшим другом Хрущёва был Берия, и отдыхали они вместе, и на пленумах сидели рядом и в гости друг к другу ездили. И что же Хрущёв сделал со своим лучшим другом? Конечно же, предал. Сценка ареста Л.П.Берии очень психологично описана самим Хрущёвым. "Я, как условились заранее, попросил слова у председательствующего Маленкова и предложил обсудить вопрос о Берии. Берия сидел справа от меня. Он встрепенулся, взял меня за руку, посмотрел на меня и говорит: "Что это ты, Никита?"...". Особенно красноречивы слова "взял меня за руку, посмотрел на меня". Не ожидал видать, Лаврентий Павлович такого от Хрущёва и понял, видать в последние секунды пребывания у власти, что близкий друг Никита, обрекает его на смерть. В чём, в чём, а в подлости Никита Сергеевич превзошёл самого Берию и не только его.

Берия, Хрущев и Сталин.

Я не собираюсь оправдывать Берию, если виноват - должен понести наказание. Но сейчас очевидно, что не было никакого заговора Берии, не собирался он арестовывать руководство страны, нет для этого никаких доказательств. Наоборот, был заговор Хрущёва против Берии, которого арестовали именно за подготовку заговора, которого не было, то есть арестовали незаконно. Другие обвинения добавились потом. Среди них есть и абсурдные, есть и вполне правдоподобные... В задачу этой работы не всходит разбор дела Берии, так, что согласимся с тем, что наказан он был справедливо. Но вот вину с ним, за те же необоснованные репрессии, должен был разделить и Хрущёв. Для этого имеется достаточно доказательств, часть из них, как видим, просочились даже в мемуары нашего героя. Поэтому, исходя из вышесказанного, надо считать, что одной из причин, устранения Берии было то, что он имел достаточно доказательств участия Хрущёва в необоснованных репрессиях.
Более того, Берия первый начал политику реабилитации репрессированных. Как министр внутренних дел он имел все возможности для того, чтобы вышли на волю люди, репрессированные Хрущёвым, чтобы заговорили родственники обречённых Хрущёвым на смерть. Вот этого то и опасался Никита. Справедливости ради, надо сказать, что Берия сам виноват в своём свержении - после смерти Сталина стал проявлять неистовую активность в реформировании. Причём именно в том направлении, которым позже пошёл М.С.Горбачёв: департизация, усиление национальных кадров в республиках, что неизбежно бы закончилось сепаратизмом, сдача ГДР в пользу ФРГ, все эти идеи Берии были реализованы Горбачёвым. А не проявлял бы Лаврентий Павлович такой активности, взял бы себе после смерти Сталина не пост министра внутренних дел, а скажем министра среднего машиностроения или атомной промышленности, никто не стал бы устраивать против него заговоры...

Надо сказать, что косвенным свидетельством уничтожения документов подтверждающих участие Хрущёва в репрессиях является то, что главное обвинение своих политических противников - В.М.Молотова, Г.М.Маленкова и Л.М.Кагановича в репрессиях он придержал аж до двадцать второго съезда КПСС, после которого они были исключены из партии. То есть до 1961 года, через 4 года после их свержения с властного Олимпа, когда они уже никакой опасности для Хрущёва не представляли. Тогда же прошёл второй этап десталинизации, начатый двадцатым съездом партии.
Хотя в мемуарах Хрущёв осторожно намекает, что в делах о репрессиях среди других могут найти и его подпись, мол, на заседаниях Политбюро он вкруговую, вместе с другими членами, подписывал бумаги. Видать столько "наподписывал", что, даже пребывая у власти, не смог всего уничтожить.

Чтобы дополнить политический портрет Хрущёва, надо сказать, что он был довольно тонким психологом. Это видно из его мемуаров. Когда он описывает, как по очереди разговаривал с членами Президиума ЦК, добиваясь их согласия на арест Берии, он осёкся на К.Е.Ворошилове. Тот, хотя и был против Берии, но думал, что Хрущёв, как друг Лаврентия Павловича, за него. И стал хвалить Берию при Хрущёве. Хрущёв сказал, что тот преувеличивает качества Берии, а дальше в мемуарах Никиты Сергеевича идёт такой пассаж. "Но я уже не мог говорить с ним о Берии так, как было задумано. Моя-то оценка была совершенно противоположной, и я бы своим мнением поставил Ворошилова в неловкое положение. Он мог не согласиться со мной просто из самолюбия...". Эта цитата, показывает, что Хрущёв очень тонко понимал людей, умел играть на их чувствах, неудивительно, что он сумел втереться в доверие к Кагановичу, Сталину, Берии и ко многим другим людям, которых потом предал.

Здесь же придётся опровергнуть расхожую мысль о необразованности Хрущёва. Он не был необразованным, но сознательно разыгрывал из себя недалёкого простачка, этакого рубаху-парня, простого работягу, искреннего, а потому ни для кого не опасного. За маской простачка скрывался расчётливый и коварный человек. Именно эта маска, наряду, конечно с другими качествами, позволила Хрущёву сделать головокружительную карьеру и стать во главе огромной страны. Тем более в СССР тогда был культ рабочего человека, Никита Сергеевич и пытался казаться рабочим. Уверен - живи такой человек в стране с культом аристократии, он быстро бы усвоил её манеры и вёл бы себя, как самый утончённый лорд.
Несмотря на критическое отношение к Хрущёву, должен сказать, исходя из его мемуаров, что он относительно неглупый человек, неплохо разбирающийся во многих вопросах. Что касается формального образования, то Хрущёв имел практически неполное высшее. Для того времени это было очень много.
Да. Трудовую деятельность Никита Сергеевич начинал пастухом и слесарем. Но затем окончил рабфак. Современный читатель за этим позабытым термином представит, скорее всего, какую-нибудь забитую церковно-приходскую школу. На самом деле рабочие факультеты являлись общеобразовательными заведениями при ВУЗах. Их задачей была подготовка молодежи, не имеющей среднего образования для поступления в ВУЗы. И в ВУЗ Хрущёв поступил, причём в один из самых лучших технических ВУЗ того времени. В Промышленную академию, которая готовила руководителей производства. Через два года обучения, Никита Сергеевич был выдвинут на пост руководителя одного из районов Москвы и академию не окончил, но образование у него всё же было лучше, чем у многих других руководителей тех лет.


Другое дело, что его образование имело сильно выраженный технический уклон, отсюда пробелы в гуманитарной сфере. Но беда Хрущёва и всей страны, оказавшейся под его властью, не в образовании. А в его вздорном характере, в его наглой порывистой самоуверенности, в его самодурстве, в его жестокости и бесчувственности по отношению к людям и животным.
Додумался до того, что бедную Лайку велел забросить в космос, когда ещё не была доработана система возврата оттуда, хотя для того, чтобы её сделать, не хватало всего нескольких месяцев. Саму идею послать в космос живое существо предложил С.П.Королёв, а Хрущёв установил такие сжатые сроки для реализации проекта, что о возврате обратно не могло быть и речи. В результате собака погибла мучительной смертью, она умерла через 5 часов после выхода на орбиту. Неужели нельзя было поместить в кабину хотя бы радиоуправляемый заряд, чтоб смерть наступило мгновенно и без мучений? Таким образом, триумф советской космонавтики - первый полёт в космос живого существа сплетается в сознании многих людей с образом невинно убиенной собаки. Особенно в наш век, когда резко усилились позиции защитников животных. Понятно, что учёные порой вынуждены обрекать собак на гибель ради пользы науки. Но в случае с Лайкой важен был не только сам факт её выхода в космос, но и резонанс в мире. Полети она чуть позже, мы всё равно были бы первой страной, которая вывела в космос живое существо, но отношение к полёту было бы другим. И фотографии возвратившейся Лайки создали бы Советскому Союзу куда более позитивный имидж, чем сообщение о её гибели, что подтвердило триумфальное возвращение из космоса приемников Лайки - Белки и Стрелки.


Хотя не только в случае с Лайкой Хрущёв ухудшал имидж страны. Его вульгарное поведение, не раз заставляло краснеть дипломатов за своего руководителя. А один раз он своим безрассудством чуть не поставил планету на грань катастрофы. Внутри страны он вёл себя не лучше чем на международной арене: разгонял институты, делил обкомы, выращивал кукурузу там, где она не даёт урожая. Недаром зарвавшегося руководителя вскоре сняли. И хотя во времена перестройки снятие Хрущёва подавалось, как заговор сталинистов, на самом деле снят он был вполне законно, получил огромную пенсию, дачу, автомобиль с шофёром. Его даже из ЦК не выгнали, он оставался членом ЦК КПСС ещё полтора года после отставки в 1964 году, аж до 1966 года, до очередного съезда партии. А вот со своими политическими противниками - с Молотовым, Маленковым и Кагановичем, он поступил куда хуже - не только из ЦК, из партии их выгнал.


Закончим эту статью, тем, чем начали - темой мемуаров. Согласен, что власти в чём-то ущемили Никиту Сергеевича, не напечатав его воспоминания, но сам он разве не так делал? В своих мемуарах он пишет, что не дал хода воспоминаниям адмирала Н.Г.Кузнецова, а о Г.К.Жукове вообще практически не упоминали до конца правления Хрущёва, а если и упоминали, то лишь в негативных тонах.

О Никите Хрущёве с подачи либеральной интеллигенции принято говорить, как о противоречивом человеке, в котором странным образом переплелось добро и зло - белое и чёрное. Даже памятник на его могиле сделали чёрно-белым. Но если присмотреться внимательнее, то такую точку зрения вряд ли можно назвать справедливой. Даже реабилитацию осуждённых при Сталине, которую называют главной политической заслугой Хрущёва, провели бы и без него. Тот же Берия проявил в этом деле не меньшее рвение, чем Хрущёв. Таковы были тогда настроения в высшем эшелоне власти. Высшие руководители не хотели, чтобы их сажали в тюрьмы. Ведь в 1937 репрессии затронули, прежде всего, руководящий слой общества. Да и позже Сталин не особенно церемонился с большими начальниками. Для него не существовало рангов. И генерала за ту или иную провинность наказывали так же строго, как и солдата. Понятно, что руководство, сознательно ли, подсознательно, хотело обеспечить себе безопасность. Поэтому после смерти Сталина в высших эшелонах власти сразу же появилась идея реабилитации политических заключённых, тем более, что при Сталине сидели и родственники высших руководителей государства, включая и самого Сталина.
Начальство, избавившись от опеки вождя, сразу же занялось освобождением своих родственников и знакомых. Так, что никакой особой заслуги Н.С.Хрущёва в реабилитации политзаключённых нет. То же можно сказать и о других, так называемых, заслугах Никиты Сергеевича. Зато негативы его правления носили чисто субъективный характер, определялись личн

М. ПЕШКОВА: Сергей Хрущёв, живущий в США, был много лет назад гостем нашей радиостанции. Тогда в «Вагриусе» готовили к печати мемуары Никиты Сергеевича. Повтор передачи от августа 1997 года.

С. ХРУЩЁВ: Когда отец стал кандидатом в члены Политбюро, ему дали квартиру на Грановского. Напротив нас жил Булганин, под нами жил Маленков, где-то там жил, в этом же подъезде, Будённый, и много других начальников, которых я не помню. Мы из Киева несколько раз приезжали, стояла пустая квартира, потом мы в неё переехали и там жили. Огромная такая, коридорного типа квартира, почти коммунальная. Семья была большая, поэтому каждый стремился в туалет попасть первым.

М. ПЕШКОВА: А кто приходил к отцу в гости? Бывали ли гости у вас?

С. ХРУЩЁВ: Отец очень любил гостей. И в Киеве у нас был полон дом. То ест, субботу, воскресенье, дача была построена в прекрасном месте, где до этого был монастырь отставных казаков. Где-то в 20-е годы её перестроили, построили три дома. Она не была дача, дом, где только жил Хрущёв, там жили ещё какие-то другие начальники. В 1947 году там жил Каганович. И всегда собиралась масса народу. Все они ходили, гуляли, обсуждали, купались в Днепре. Никита Сергеевич очень любил стрелять по тарелочкам. Начинались соревнования, стреляли по этим тарелочкам, потом все вместе обедали. Жизнь была совсем отличная от Москвы.

Когда приехали в Москву, всё поменялось. В гости ходить было и подозрительно, и опасно. Никто не знал, как это преломится и почему эти люди встречаются. Поэтому отец… Как-то раз мы съездили к Булганину, на этом и прекратилось. Но периодически время от времени он ходил гулять с Маленковым*. Мы гуляли, шли по проспекту Калинина, ходили в Александровский сад, на улицу Горького, вокруг Кремля. И вот там гулял. Они идут двое, мама с Валерией Алексеевной, моя сестра Рада, Маленковская дочка, младшие дети Маленкова, Андрей и Егор. И с Маленковым у них были довольно тёплые отношения, я бы сказал. Практически до 1957 года, хотя, думаю, что после отставки, конечно, Георгий Максимилианович относился к Никите Сергеевичу по-другому. Но они как-то стыковались вместе потому что по своему складу Маленков, как Горбачёв, он человек консенсуса.

Никита Сергеевич был лидер. Во всех этих разговорах у них не возникало таких столкновений, которые бывают обычно, когда оба человека лидеры. Один говорит: «Я считаю так», а другой говорит: «Нет, иначе». И начинается спор. А Маленков соглашался. Даже после отставки он всё время приходил к Никите Сергеевичу, рассказывал, советовался, хотя мог бы его игнорировать. Он, как политик, понимал, что его карьера закончена, и пока Хрущёв есть, больше ничего не переменится. Он всегда был таким человеком, который следовал за кем-то: за Сталиным, за Берия, за Хрущёвым. И это не есть характеристика того, что он был хуже кого-то другого. Просто так человек был сложен. А человек он был умный и прогрессивный.

Поэтому, когда сегодня многие историки говорят: «А вот Хрущёв, а вот Маленков! Маленков предлагал раньше и больше. Да, правильно, он предлагал, и может быть, предлагал больше, может быть правильнее, и в чём-то более прав, чем Хрущёв. Но он не состоялся, как лидер. Я думаю, что состояться, как лидер, он не мог. То есть, мы видим, что приход реформатора, сторонника консенсуса, человека, который следует за большинством, а не ведёт большинство, в общем-то, ведёт страну не к лучшим результатам.

М. ПЕШКОВА: А какой фигурой был Булганин?

С. ХРУЩЁВ: Булганин тоже не был политическим лидером. Он был попроще, чем Маленков. Я его меньше помню. Он всегда был «дядя Коля», дружили семьями, дружили с его первой женой, вся наша семья была дружной, встречались с ними, когда он был в отставке. Достаточно разумный, без блеска, но очень опытный бюрократ. Что тоже неплохо, когда мы говорим «бюрократ»… Бюрократ – это профессия. У Никиты Сергеевича были отношения функциональные.

М. ПЕШКОВА: Он что, был таким рациональным человеком?

С. ХРУЩЁВ: Нет, он был очень эмоциональным человеком. С другой стороны у него не было теневого кабинета. Многие говорят, что есть кабинет, а на самом деле это решается где-то там. Он считал, что если есть у меня министр обороны, мне вообще не нужен помощник по военным делам. Зачем мне какой-нибудь генерал-майор, который будет командовать маршалом? У меня есть маршал Жуков или Малиновский или ещё кто-то. Вот есть начальник Генерального штаба. Если он не согласен, он мне скажет, я с ними буду обсуждать. Зачем мне помощник по ещё каким-то делам, если у меня есть министр.

У него даже очень долго не было помощника по иностранным делам. Он говорил: «У меня есть министр иностранных дел Громыко. Зачем мне кто-то?» Потом появился, правда, Олег Александрович Трояновский. Но Олег Александрович Трояновский** тоже не был теневым деятелем, он был просто чиновником по связям между канцелярией Совета министров и канцелярией МИДа. И он пришёл из канцелярии МИДа, он был чисто МИДовский человек.

А такие близкие отношения, когда шёл разрыв с Булганиным и Маленковым, были самые близкие с Микояном. Хотя приезжали и другие у нас на дачу, потом было много людей, но к Микояну отец относился по-особому, наверное потому что большинство других членов Политбюро, тогда президиум назывался. Они соглашались с Хрущёвым. Так было построено – как Вы скажете. Ставить ракеты на Кубе? Правильно, Никита Сергеевич. Убрать ракеты с Кубы? Правильно, Никита Сергеевич! А Микоян, он всегда имел свою точку зрения, и он всегда её открыто Никите Сергеевичу высказывал. Хотя говорят, что Микоян такой уж хитрый, я полностью с этим соглашаюсь, что он хитрый, опытный, почему он прожил от Ильича до Ильича. Но при этом он был всегда принципиальным человеком.

Уж я не знаю, как он выкручивался у Сталина, Никита Сергеевич всегда говорил: «Это не так, это я считаю, нужно делать по-другому». Когда-то отец соглашался, когда-то нет. Когда мы жили на даче, это было в Усово, там сейчас я иногда вижу, как Борис Николаевич прогуливается. Это была бывшая дача великого князя Сергия, генерал-губернатора Москвы. А рядом Микоян был в Зубалово, там, где Сталин жил. Зубаловская дача. Кстати, великий князь Сергий ездил на свою дачу по мощёной дороге, проложенной Зубаловым, только по разрешению Зубалова, потому что общая дорога была иногда непроезжая. Вот там мы ходили, выходили, шли пешком.

Никита Сергеевич стучал кулаком или молотил в железные большие ворота в этой зубаловской, очень высокая, каменная, кирпичная стена была. Ходил охранник. Выходил Микоян, они шли и обсуждали то это, то то. «Не хлебом единым» когда вышла, хорошо это, плохо. Я не помню, что говорили, но помню, что долго обсуждали. Мы как-то пытались вмешиваться. С теми людьми, которые приходили, всё время были и личные отношения. То прибыл Козлов, был Козлов. До Козлова был Кириченко, Игнатов, Брежнев. Ну, Брежнев меньше бывал, и Подгорный. Никита Сергеевич был очень компанейским человеком. Очень многие военные приезжали. Все эти маршалы, которые стали командовать нашими войсками, те, с кем Хрущёв прошёл фактически всю войну.

Жуков был представителем ставки, они встречались с первого дня войны до последнего, когда был убит Ватутин и Жукова назначили сначала командующим Украинским фронтом, потом Белорусским. И он, приезжая в Германию, он заехал в Киев к Никите Сергеевичу и сказал: «Ну вот, пойду брать Берлин, арестую Гитлера, посажу его в клетку, повезу Сталину показывать. Но обязательно остановлюсь у тебя в Киеве».

М. ПЕШКОВА: Сергей Хрущёв на «Эхо Москвы» в программе «Непрошедшее время».

С. ХРУЩЁВ: Я думаю, все слухи о том, что он танцевал гопака у Сталина сильно преувеличены, потому что он физически не мог никакого гопака танцевать. Он был тучный, маленький, все рассказы о сталинских танцах. Танцы были, наверное, и Хрущёв танцевал, но не гопака. Как он рассказывал, главным танцором был Микоян, который с Берией танцевал лезгинку. Но, опять же, это не происходило, как сейчас изображают. Сидели часами за столом пятеро, шестеро, десятеро мужчин, которые не знали, как себя занять. И Сталин говорил: «Ну, танцуем!» Или начинал кидаться помидорами, или подкладывал помидоры. Шутки не первосортные. Я лично им не придаю такого значения, как Хрущёв запомнил, что его кто-то заставил танцевать гопака, и он это помнил всю жизнь. Никогда он сам этого не говорил.

Он любил украинские, русские песни. Иногда они пели где-то на заходе солнца, после обеда. Я не помню особенно, но помню, когда они пели «Гэй, на горі…» Такая старая казацкая песня. «А під горою яром, долиною козаки йдуть. Попереду Дорошенко, позаду Сагайдачний, який поміняв дружину…» Видите, я даже до сих пор помню! Но публично дальше этого не шло. Песни, музыку и театр он очень любил. Он любил народную музыку, русскую, украинскую, любил классическую музыку, что, может быть, не говорит о его бескультурье.

На самом деле, когда мы говорим о необразованности Никиты Сергеевича – это правильно. Он школу закончил, когда ему было 30. Два курса института то ли кончил, то ли нет, когда ему было под 40. И что он писал с ошибками – это тоже правильно. Есть письмо его с фронта, где «до свидания» написано через «е». Когда мы говорим об этих людях, мы должны помнить, что образование и образованщина – это две большие разницы. Никита Сергеевич обладал интуицией, он всему учился, он любил учиться, смотреть, читать. Любил музыку, оперу, меньше любил балет. Любил драму классическую, особенно Островского. Я помню, на Островского мы ходили непрерывно.

С другой стороны любил Корнейчука, что сейчас ему в плюс не запишут. Ну, нравилось ему это. И он не столько любил сам петь, особенно когда был в отставке, у него было несколько пластинок, которые он хранил, ходили гости, он приглашал на веранду и говорил: «Я вас угощу музыкой». Перебирал: «Давайте, выбирайте, что вы хотите послушать». Мы с Вами проскочили длинный путь. После смерти Сталина Маленков, у него была дочка Воля, архитектор, он предложил Никите Сергеевичу, что лучше жить как-то вместе, где можно гулять, давай оборудуем какой-то дом, особняк.

И сначала они переехали на Кропоткинскую, Никита Сергеевич жил в Еропкинском переулке, а Маленков в Померанцевском переулке. Сейчас там посольство в двух особняках, двухэтажных, маленький садик, дверь, которая сообщалась. Маленков очень хотел иметь прямое общение с Никитой Сергеевичем. Открыл дверь, пошёл, посоветовался. Это тоже черта характера такая. Ему нужна была какая-то опора. А потом он придумал построить эти особняки на Ленинских горах, знаете, эти правительственные особняки, куда потом все и переехали, как потом называли «колхоз «Путь к коммунизму». Строили эти заборы и Никита Сергеевич сначала жил в центре, а потом, после 1957 года, когда оттуда съехал Коганович, он переехал в дом 40, как раз следующий к Дому приёмов.

Единственной причиной было, что у дома 40 был больший участок, больше места, где гулять. А особняки, они все как близнецы, одинаковая планировка, одинаковая мебель. Были встречи с интеллигенцией. На некоторых я был. Мы пытались сказать, что может всё не так… Вот говорят, что семья влияет. На Никиту Сергеевича семья влияла очень мало. Он был готов слушать и впитывать информацию, но он категорически не принимал никакого вмешательства. Может быть, он поступал правильно, потому что его аргумент был такой – «сами вы этого не понимаете, вас кто-то настраивает, т.е. вы являетесь рупором каких-то других сил. А у меня есть, (я повторяю, он не терпел этих теневых дел), у меня есть официальные люди, которым я доверяю. Перестану доверять – сменю. Если вы говорите, что Лысенко проходимец, а мне все в отделе ЦК говорят, что он учёный. А вы что, учёные? Вы рассказываете мне…»

И вот этот вице-президент АН Сибирского отделения, который математик. Я, - говорит, - его уважаю, как математика, но в биологии он не понимает. И точно так же было и с этим делом. То есть, мы слушали, пытались сказать. Он: «Мне все говорят одно, а вы мне тут строите свою политику». Он не слушался, хотя тоже все эти разговоры, когда рассказывают десятками раз, как грозил кулаком и насколько это было страшно, это немножко спекулятивно преувеличено. Мог сказать, потом отойти, поговорить. Я бы больше поверил нашему известному художнику Боре Жутовскому***, который это с большим юмором рассказываем, чем как это было, чем с такими трагическими нотками.

Марлен Хуциев мне рассказал о моём участии в этом проекте. Я забыл. И Никита Сергеевич ругал, здесь настраивали, там же многие вещи обсуждали. Там не только Хуциева или ещё кого-то обсуждали. Помню, целый день обсуждали фильм, который вышел на экраны, ГДРовский, о том, как НАТОвские бомбардировщики, когда пилотам велят начать Третью Мировую войну, восстают и переходят на сторону пролетариата. Никита Сергеевич, помню, устроил целый разнос. Говорил: «Вот, перед войной мы такие фильмы смотрели. Что вы тут лапшу на уши вешаете людям? Кто может вообразить себе, что вдруг, если кто-то решит начать против нас войну, что эти люди вдруг станут на нашу сторону».

А когда Марлена разобрали, мы пошли домой, фильм смотрели. Я отцу говорил, что не понимаю я Вас. Фильм хороший, что Вы человеку говорите… Его отец моложе его, не понятно разве, что он умер? Причём здесь картошка и свечи? В общем, что-то я так поговорил. Он промолчал. На следующий день продолжение. У него настроение поменялось. Это я пересказываю Хуциева, сам не помню. Он начал говорить: «Вы думаете, что мне легко? Я пытаюсь найти, со мной и в семье не все согласны. Мы вчера говорили, а вот Сергей мне и говорит: «Что же ты этот фильм ругаешь, когда он такой хороший?» Не трагедия у него была, а опасная для жизни неприятность, потому что в 1943 году у него застрелился член военного совета Ларин, а перед этим он послал, Ларин в смысле, письмо Сталину.

Никто не знает, какое письмо Сталину, но Сталин позвонил Хрущёву, отцу, и сказал, что мы считаем, что Малиновского надо снять с должности командующего армией. Что означало, что завтра или через какое-то время его арестуют. А отец выступил и сказал, что нет, он считает, что Малиновский на месте, что освобождать его не надо. Что никто не знает, что написал Ларин, и если он что-то написал, то это никак не связано с Малиновским. Это был не 1937 год, а начало 1943 года. И в то время ситуация была такая, что командующими армией не очень кидались. И Сталин согласился и сказал: «Раз так, то сиди и карауль его», то ли чтобы он к немцам не ушёл, то ли чтобы письмо не написал.

И отец сидел в этой армии. Он говорил: «Я сидел, как дурак, а они на меня смотрели с большим удивлением», потому что его ранг был член военного совета фронта. В армию приезжал на день, на два, а тут вдруг сидел очень долго, пока Сталин не позвонил ему, и не сказал, что хватит, возвращайтесь обратно. Гречко у них служил командующим армией кавалерийской дивизии, Москаленко**** командовал бригадой в 1941 году, и вышел он с киевского окружения, страшно ругая всех украинцев. Говорил, что они бандиты, «меня выгнали, я спрятался у них в курятнике, они меня вилами оттуда». Отец говорит: «Так ты же был в форме генерал-майора?» «Нет, я в зипуне был». «Так они же решили, что ты кур залез воровать!»

Очень был такой генерал… По-разному относился. Но был очень смелый генерал. Всегда выдвигал свой командный пункт как можно ближе к передовой, чтобы самому всё видеть. Они с Жуковым приехали к Москаленко, как полагалось – инспекция, зашли на командный пункт, и Жуков Москаленко спрашивает: «Ну, где немцы?» «Да вон немцы». «А ты что, меня здесь в плен сдать хочешь?» Развернулся и уехал.

М. ПЕШКОВА: Сергей Хрущёв. Воспоминания об отце на «Эхо Москвы». Повтор программы от августа 1997 года.

Звукорежиссёр Ольга Рябочкина. А я Майя Пешкова. Программа «Непрошедшее время».

* * * * * * * * * * * * * * *

* Гео́ргий Максимилиа́нович Маленко́в (26 декабря 1901 (8 января 1902) - 14 января 1988) - советский государственный и партийный деятель, соратник Сталина. Член ЦК КПСС (1939-1957), кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС (1941-1946), член Политбюро ЦК КПСС (1946-1957), член Оргбюро ЦК ВКП(б) (1939-1952), секретарь ЦК КПСС (1939-1946, 1948-1953), депутат Верховного Совета СССР 1 - 4 созывов. Курировал ряд важнейших отраслей оборонной промышленности, в том числе создание ядерной и водородной бомбы. Фактический руководитель Советского государства в марте-сентябре 1953 года.

** Оле́г Алекса́ндрович Трояно́вский (24 ноября 1919, Москва, РСФСР - 21 декабря 2003, Москва, Россия) - выдающийся советский дипломат и государственный деятель.

*** Бори́с Ио́сифович Жутовский (род. 14 декабря 1932, Москва) - российский художник, иллюстратор, писатель. Выставляться начал с 1959 г. После участия в знаменитой выставке «Новая реальность» в Манеже в декабре 1962 года и личного скандала с Н. С. Хрущевым для Жутовского была закрыта всякая возможность участия в выставках в СССР. С 1964-1965 г.г. начинается широкий показ работ в галереях и музеях по всему миру (от Гданьска до Лос-Анджелеса). С 1979 года возобновились полулегальные выставки современного искусства в Москве, на которых были и картины Жутовского.

**** Кири́лл Семёнович Москале́нко (11 мая 1902 года - 17 июня 1985 года) - советский военачальник, дважды Герой Советского Союза, Маршал Советского Союза.