Все мы знаем, что в девяностых были очень жаркие времена. Тогда начинал зарождаться легальный и нелегальный бизнес. Порой они были тесно связаны друг с другом. Этот симбиоз был настолько выгодным, что за право работать вместе с легальными бизнесменами боролись влиятельные группировки, порой устраивая настоящие войны. Как их отголосок сегодня мы можем наблюдать необычные могилы бандитов 90-х, которые поражают воображение простых людей.
Немного истории
В начале 90-х годов прошлого века активно развивались разные группировки и банды. Они брали под контроль малый, средний, а позднее и большой бизнес. Не делая практически ничего, они имели хорошие прибыли. Конечно, каждая банда хотела завоевать как можно большее поле своего влияния. С этой целью в ход шло холодное и огнестрельное оружие. А на кладбищах появлялись могилы бандитов девяностых годов.
Известно, что в первую очередь под пули попадали главы группировок, которым поклонялись и которые имели больше всего денег от нелегального бизнеса. К примеру, в Екатеринбурге "братва" сумела наладить даже международные нелегальные связи для зарабатывания денег на продаже металлолома. Здесь же и началась самая первая большая война, вследствие которой погибло несколько сотен "братков" с обеих сторон. Такие же войны были в Санкт-Петербурге и других городах.
Небывалая роскошь
После громких убийств на кладбищах начали появляться роскошные могилы бандитов. «Уралмаш» одна из первых начала воздвигать настоящие шедевры в честь своих лидеров.
Эти монументы характеризуются тем, что для их возведения не жалели гранита и мрамора. Надгробные камни выполнялись как в виде классической плиты, так и памятником во весь рост. Чем больший пост занимал умерший, тем больше гранита на его памятник использовалось.
Порой можно встретить даже целые мемориалы, которые занимают огромную площадь. Кроме памятника и надгробной плиты в таких местах располагаются еще и каменные вазоны, столы и лавочки для отдыха.
Друзья и родственники постарались, чтобы памятники на могилах бандитов полностью отражали тот факт, насколько значимым человеком умерший был при жизни. Еще больше роскоши можно наблюдать на семейных могилах, где похоронены родственники, состоявшие в одной группировке. В таком случае место захоронения выглядит особо царственно.
Портрет в полный рост
Но насколько роскошной ни была бы надгробная плита, могилы бандитов 90-х выделяет еще и особенный стиль портретов на ней. Умерший изображается, как правило, во весь рост. Внешне он имеет характерный для того времени вид: одежда классического бандита.
Тут есть несколько вариантов. Умерший может изображаться в спортивном костюме и кепке-восьмиклинке, если именно в таком виде его знала "братва". Но может предстать перед вами в кожаной куртке характерного для того времени кроя и в джинсах.
Более поздние могилы изображают бизнесменов в малиновых пиджаках. При этом даже не обязательно, чтобы портрет был цветным. Всем и так сразу понятно, что он именно малинового цвета.
Что касается самого изображения, то гравировка на камне часто выполнена именно в цвете, хотя это намного дороже, чем обычный двухцветный рисунок.
Все дело в деталях
Не последнее место в портретах занимает их детализация. Практически на каждом изображены знаменитые золотые цепи - главные атрибуты главарей того времени. При этом неважно: это могилы бандитов в Москве или же в других городах.
Также встречаются и очень специфические детали. Есть портреты со связкой ключей от автомобиля в руках или с любимым брелком. На некоторых портретах усопший изображен с горстью семечек, которые он так любил при жизни.
Нередки и такие детали, как зажигалка, спичечный коробок, сигарета, мобильный телефон, кольца, перстни, печатки. Все эти детали создают впечатление, как будто на вас с надгробной плиты смотрит живой человек, который вот-вот вас окликнет. Это вызывает страх и опасение у посторонних людей, как это было и при жизни изображенного на надгробье человека. Глядя на него, сразу понимаешь - перед тобой настоящий авторитет криминального мира.
В обнимку с ангелами
Известно, что в преступники имеют особое понятие христианской веры. Они создали свой кодекс на основании ее главных постулатов, подводя их под собственные реалии. Поэтому памятники на могилах бандитов сплошь и рядом усыпаны христианскими символами.
Чаще всего встречается крест. Но это и неудивительно, поскольку он есть и на могилах других людей, именно под крестом отправляют человека в загробный мир. Крест же и оберегает его душу на "том свете".
А вот изображения и для обычных людей - редкость. Поскольку большинство авторитетов ушло из жизни не своей смертью, то и оберегать их покой должны не просто кресты, а высшие божества. Поэтому памятники на могилах бандитов обнимают ангелы, они же стоят над умершим, как будто выполняя свою миссию, с которой не справились при его жизни.
Характерны также для бандитов и надгробья в форме церквей и куполов. В криминальном мире это особый символ, который "братки" перенесли и на кладбища, для своих братьев и коллег.
На "Мерседесе" в загробный мир
Наверное, самой удивительной частью надгробий, которые украшают могилы бандитов 90-х, можно назвать их машины. Именно 600-й "Мерседес" стал символом того времени, именно не нем ездили самые авторитетные бандиты, именно его изображение перенесли на надгробия.
Простого рисунка некоторым показалось недостаточно, поэтому могилы бандитов Тольятти и других городов украшают машины-памятники. Высеченные из гранита в натуральную величину, они стоят прямо на могиле усопшего.
Правда, "Мерседес" - это не единственная марка, которую можно встретить на кладбищах. Есть надгробия даже в форме мотоциклов. Особо интересные образцы представляют собой наполовину вытесанный из камня автомобиль, а вторая половина остается необработанным камнем.
Парные могилы
Наряду с одиночными могилами на кладбищах, где лежат бандиты 90-х, встречаются и парные. В них похоронены близкие родственники. К примеру, могилы бандитов «Уралмаш» в Екатеринбурге знамениты общим местом захоронения братьев, основавших эту спортивно-бандитскую группировку. Они объединены одним надгробным камнем, на котором высечены в полный рост те, кто в них похоронен.
Такие же могилы характерны и для брата с сестрой, и для мужа с женой. Есть даже семейные могилы, в которых рядом с родителями лежат еще и их дети, поскольку бандитские войны были крайне жестоки. В них убивали всех: и детей и взрослых. Как дань их памяти, возводились шикарнейшие надгробные плиты и семейные склепы.
Простота и лаконичность
Но не все могилы бандитов 90-х настолько сильно бросаются в глаза. Есть простые, но обустроенные со вкусом места на кладбищах. И это не говорит о том, что человек при жизни был совершенно невлиятельным, или у него было мало денег. Просто его родственники и близкие понимали, что излишняя показуха ему уже ни к чему. Поэтому такие могилы украшены простой надгробной плитой, на которой, кроме главного портрета, может быть еще 1-2 второстепенных, иллюстрирующих жизнь этого человека во всех ее проявлениях.
Спустя десятилетия мы можем уже говорить о таком культурном явлении, как бандиты 90-х, и о том, что от них осталось. Это необычные надгробия, демонстрирующие особое отношение людей к памяти об умерших товарищах.
Те же, кто оказался более удачливым, давно уже в легальном бизнесе. Собственно, к этому они стремились. «Пехотинцы» же всегда были просто чернорабочими, расходным материалом с неисправимым уголовным мышлением.
Ну вы, блин, даете Экспертов и рядовых граждан беспокоит, что в голове у тех, кто возвращается, и как это возвращение отразится на криминальной ситуации. По оптимистическому, граничащему с фантастикой сценарию, колония перевоспитала бойцов, и от преступлений их удержит страх перед новым заключением. По другой, более реалистической версии, бывшие боевики займутся привычным для себя делом, и произойдет новый всплеск преступности.
Однако недавно вернувшиеся из заключения бойцы сами в растерянности. — В первую очередь их поражает культ потребления: жизнью правит не бандитская романтика, а деньги, — рассказал «Труду» один из следователей по делу ореховско-медведковской ОПГ. — Бывшие зэки никак не могут поверить, что в стране уже давно нет бандитских «крыш», работают законы, а бизнесмены и даже криминальные группировки решают свои споры цивилизованным путем и черед суды. Они до сих пор уверены в том, что все вопросы в жизни можно решить силой, связями и статусом.
Кто-то из бывших бойцов пытается жить по законам суровых 90-х годов, что нередко приводит к курьезам. Как рассказал «Труду» владелец столичной мини-типографии Руслан Мустафин, на днях к нему в офис пришел весь синий от татуировок мужчина и поинтересовался: «Кто твоя крыша?» Сотрудников офиса разобрал смех, что изрядно смутило рэкетира. Как выяснилось, до заключения он был бригадиром «таганских» и «крышевал» все фирмы в этом здании.
Он долго не мог поверить в то, что такого явления уже давно не существует. Аналогичный случай недавно произошел в столичном микрорайоне Измайлово. Там бывшие «быки» попытались взять под свою «крышу» автостоянку местного ТСЖ, но тоже были осмеяны. С милицией проще И все же, по мнению ряда экспертов, психология большинства бывших боевиков никогда не изменится. — Должно смениться несколько поколений, прежде чем в криминальной среде появится новая формация преступников и их лидеров. Условно говоря, цивилизованных, — рассказал «Труду» психолог-эксперт Михаил Виноградов. — Уже сейчас заметно, как многие бандиты 90-х годов переродились в цивилизованных бизнесменов и решают вопросы другими методами. — Сейчас проще решить вопрос с конкурентами руками милиционеров, потому что это дешево, легально и безопасно для самих бандитов, — рассказал «Труду» один из прокуроров Москвы. Кроме того, сами ОПГ давно уже никакие не группировки, а деловые структуры.
Их лидеры сидят в собственных офисах, носят костюмы и галстуки, дружат с властями, здороваются за руку с генералами МВД, ФСБ и прокуратуры и через них же решают спорные вопросы. Но чаще все же через суд и адвокатов. Они следят за своим деловым имиджем, не любят ворошить прошлое и дистанцируются от криминала. В том числе и от персонала с неоднозначной репутацией. Новая жизнь Часть освободившихся зэков пытается порвать с криминалом и начать новую жизнь.
Чаще всего это люди, которые сотрудничали со следствием и дистанцировались от блатного мира. В криминал возвращаются те, кто ничего другого делать не умеет и не хочет. Кто-то возвращается не на пустое место. Одни успели запустить бизнес, который контролировали из заключения, других ждет родная ОПГ, вернее, то, во что она превратилась.
В Москве и в Санкт-Петербурге, например, уже нет тех группировок 90-х годов и тем более нет деления города на криминальные сферы влияния. Есть успешные бизнес-структуры, которые решают все проблемы цивилизованным путем, и прежнее количество штыков им просто ни к чему.
Однако самых ценных и полезных людей они поддерживали: оплачивали услуги адвокатов, «грели» в колониях, помогали досрочно освободиться, содержали семью. Таких возьмут на работу для отдельных силовых акций: рейдерских захватов, охраны рынков и бизнеса.
Неожиданная работа в условиях кризиса нашлась и для бывших рэкетиров. — Есть такие, с позволения сказать, коллекторские агентства, в которых с должниками общаются бывшие «быки», — рассказал «Труду» один из оперативников МВД. — Смею заверить, что мало кто сможет выдержать психологический прессинг на блатной фене и по понятиям. В общем, по мнению специалистов, никакого криминального передела с взрывами и убийствами не будет, хотя возможны отдельные эксцессы. Ведь все давно уже поделено, и нынешние хозяева не допустят дестабилизации.
Да и ума на новый передел у большинства освободившихся бандитов не хватит. А кто попробует, тот быстро опять сядет, а то и ляжет. Зря, что ль, сидели? Большинство специалистов сходятся во мнении, что опасность освободившиеся зэки будут представлять не потому, что они когда-то входили в какую-то ОПГ. Традиционные уголовники, так называемые «синяки», не менее, а то и более опасны для обычных граждан. Кроме того, на «большую дорогу» могут выйти и те, кто сел за банальную «бытовуху» или просто по глупости.
На воле в условиях кризиса им вряд ли удастся найти мало-мальски приличную работу. — Система ведь никого не исправляет, — говорит доктор наук, психолог Михаил Виноградов. — В заключении люди набираются не трудового, а криминального опыта, применение которому и будут потом искать. И если произойдет всплеск преступности, то связан он будет вовсе не с выходом бывших членов группировок, а с общей ситуацией в стране. В Федеральной службе исполнения наказаний настроены более оптимистично. — В будущем году не ожидается каких-либо серьезных изменений в контингенте граждан, которые выйдут на свободу, — заявил «Труду» официальный представитель ФСИН Валерий Зайцев. — Состав и количество сохранятся примерно на уровне предыдущих лет.
А это значит, что все разговоры о возможном «криминальном взрыве» лишены оснований. Цифры Прогноз НИИ МВД на 2009 год 3,3 млн. ожидаемое количество преступлений в России 2% общий рост преступности 3,5% рост преступлений, совершенных в составе организованных преступных групп 3,5% рост корыстных преступлений 5% рост количества краж 14% рост взяточничества 1/5 всех преступлений совершаются в состоянии наркотического и алкогольного опьянения. В Москве их в два раза больше, чем в среднем по стране.
В этом году прогнозируется рост таких преступлений Прямая речь Сергей Илий заместитель начальника научно-исследовательского центра №1 НИИ МВД: — По нашим прогнозам, преступность в России в будущем году увеличится примерно на 2%. Но по видам преступлений все будет по-разному. Например, корыстных преступлений ожидается больше, а убийств меньше.
Сейчас на 100 тысяч населения приходится 248 преступлений, совершенных ранее судимыми. Больше половины из них — кражи. Однако уровень рецидивной преступности сильно зависит от региона. Например, в Пермском крае или Магадане он значительно выше, поскольку там большое количество лагерей и многие совершают преступления сразу же после освобождения. Однако наибольший рост преступлений в предыдущие годы был не там, а в Ивановской, Астраханской, Кемеровской и Орловской областях, на Чукотке и в Чувашии.
Наименьший прирост был и ожидается в Чечне и Ингушетии. А в Москве, например, больше всего преступлений, совершаемых в наркотическом угаре: в два раза больше, чем в среднем по России. В прежние годы на уровень преступного рецидива существенно влияла практика административного надзора за лицами, отбывшими наказание. Теперь этого нет.
Криминальные страсти в 90-е кипели не только в Туле. Фору Туле давал Алексин. В 90-е звуки выстрелов там стали привычными, как шум волн на Оке. Алексин стал камнем преткновения двух группировок, желавших «доить» спиртовое производство химкомбината. С одной стороны, тульские «спортсмены» во главе с тренером по самбо Александром Шингалиевым. С другой, местная братва, кучковавшаяся вокруг бывшего сотрудника милиции, уволенного из органов со справкой о психическом заболевании. Диагноз не помешал ему объединить сотни алексинских пацанов.
Справка спасала от уголовной ответственности: «крёстный отец» - единственный персонаж тульских криминальных войн 90-х, фамилия которого не разглашается.
Местные объявили войну тульским бандитам осенью 92-го: сначала был убит один из «спортсменов» по кличке Чекист, а месяц спустя для острастки палили в главного инженера химкомбината. На стрелку в Алексин, улаживать конфликт между «спортсменами» и местными, приезжал тульский авторитет Фадин. Но попытка не увенчалась успехом - Фадина застрелили.
Шингалиев год готовил ответный удар: кроме оружия (АКМ, винтовки СВТ и гранаты РГД) «спортсмены» нашли даже радиостанцию для координации действий киллеров. Их было четверо, все когда-то тренировались у Шингалиева. 6 августа 1993 г. они изрешетили пулями «Тойоту» «крёстного отца», но поспешили доложить об исполнении заказа.
Лишь одна из пуль задела руку жертвы: он очень удачно успел откинуться на переднем сиденье. Контрольные выстрелы тогда ещё не вошли в моду.
Алексинские братки были более удачливы: орудие мести настигло Шингалиева через несколько дней. Его убийц так и не нашли, а вот стрелявших в машину алексинского «авторитета» вскоре отдали под суд. Подсудимые не скрывали, что «Шингалиев сказал, что у нас с К. плохие отношения, он мешает нам взять город в свои руки, так как хочет подмять под себя химкомбинат и все коммерческие точки». И после ареста шингалиевских стрелков «спортсмены» предприняли ещё одну неудачную попытку взорвать машину «крёстного отца», в ответ были добиты остатки их группировки.
Получив в своё распоряжение спиртовые потоки, алексинский авторитет «подмял» и рынок недвижимости. Под крышей местного криминала работали и все пункты приёма цветмета в городе. Когда в 1995 году по распоряжению Алексинского ГОВД в городе закрыли все эти злачные точки, чтобы остановить металлическую лихорадку, «авторитет» лично просил одного из руководителей горотдела оставить хотя бы одну приёмку. Последовал отказ, а 27 августа 1995 года в подполковника милиции стреляли, офицер чудом остался жив. Один из подельников вспоминал, что «авторитет» ругался: «Как же так стрелять, если не попасть с четырёх метров?!»
Лишь в конце 90-х Алексин на несколько лет остался без «крёстного отца». Его арестовали после апрельской «стрелки» 1996 года. Тульская братва не унималась и хотела вернуть себе влияние в Алексине. На смену шингалиевским пришли прощупать почву братки косогорского Буржуя. В назначенный час они сошлись у шашлычной кафе «Альянс», в перестрелке один человек погиб, двое были ранены. Суд признал алексинского «авторитета» невменяемым и отправил лечиться в Петелино, откуда он вскоре вышел, убедив экспертов, что «хочет стать проповедником христианской веры и больше в разборки вовлекаться не будет». С тех пор официальной информации о нём нет.
«Блатные» и «законники»
Параллельно с миром «авторитетов» и «братвы» существовал ещё один, не менее опасный мир «блатных» - освободившихся из мест заключения уголовников, старавшихся и на воле не терять друг друга и чтить традиции. Одна из них - безоговорочное признание власти воров в законе. Особо опасных преступников в знак уважения их авторитета и заслуг в сохранении воровских традиций в тюрьмах короновали в «законников», получавших право и на воле, и в зонах судить своих «по понятиям». В Туле воровской трон в 90-е делили Александр Загороднев по кличке Хряк и Алексей Матюшин, Лёсик.
Александр Загороднев (Хряк) Алексей Матюнин (Лёсик)
Ни один из них не марал рук, контролируя конкретные предприятия или фирмы. Их участие в разборках сводилось к роли третейского судьи, в том числе и бизнеса. За каждый «разбор» полагалось вознаграждение. Судя по автопарку, который принадлежал Хряку в 90-е, плата за труды была солидной: свой «бумер», ВАЗ-21099 и Daewoo, а ещё машины для подруги - зелёный джип Hyundai и ярко-жёлтая Pony.
Но «законники» не всегда судили по справедливости. Тому подтверждение - история с дальнобойщиком, который поменял квартиру на ВАЗ-2106 с доплатой в $3 тыс., но покупатель оказался мошенником - через год отказался от квартиры, потребовал обратно машину и задаток. Дальнобойщик вышел на «законника», но жалобщика избили, забрали у него другую машину, ВАЗ-2108, и потребовали за неё $2 тыс. Денег мужчина не нашёл, и машина отошла Хряку. Именно на ней, кстати, Хряк и погорел, получив срок за подстрекательство к грабежу.
Это был первый в области суд, где звучали слова «вор в законе».
После освобождения Хряк вернулся в Тулу, как-то утром вышел выгулять собаку и был застрелен во дворе многоэтажки в Пролетарском районе: эксперты насчитали восемь ран, семь из них - в голову и грудь - были смертельными. Преступление осталось нераскрытым, как и нападение на второго «законника» - Лёсика. У того слабостью были наркотики, и он регулярно ложился в стационар «почистить кровь». В марте 2002 года во время одной из таких процедур в 5-й городской МСЧ в его палату ворвались молодчики с битами, жестоко избили Матюшина и скрылись. И опера, и братва, и «блатные» поняли, что это нападение - вызов беспредельщиков, решивших оспорить власть «законника».
Конец эпохи
За нападением на Лёсика стояли люди Андрея Исакова, тогда 47-летнего лидера преступного сообщества, подмявшего под себя к концу 90-х почти всю Тулу.
Андрей Исаков (Исак), главарь самой кровавой группировки Тулы
В группировку входило до 50 постоянных участников: вооружённых до зубов, с автопарком машин на любой случай. В банде было чёткое разделение труда. Низовой работой - рэкетом - занимались три «бригады», за каждой были закреплены свои предприятия, с которых собиралась дань в «общую кассу». Кто поопытнее, занимался финансами, вёл дела с адвокатами, руководил бизнесом исаковских.
Исаковская братва. Любительский снимок «на отдыхе», Тула, 90-е годы
Им принадлежало кафе «Огонёк» у парка Металлургов, мясной павильон на рынке, несколько автостоянок. К концу 90-х в криминальной среде быть хозяином кафе с пластиковыми столами стало смешно. Деньги в банде крутились огромные, дань «исакам» платил даже «Тулачермет». Но хотелось большего: выбиться в люди, легализоваться, как тот же Леший.
Андрей Лешков (Леший)
В прошлом зареченский авторитет к началу нулевых имел чистый бизнес, владел магазинами и рестораном «Старый дворик». Интересы Лешкова и Исакова пересеклись в фирме «Броус», дочернем предприятии «Тулачермета». Фирма была ликвидирована в декабре 1999 года, часть её имущества - стоянки и магазин - купил Лешков.
Исаков был вне себя, так как Леший зашёл на его территорию - в Пролетарский район.
Но от предложения выкупить стоянки и магазин Исаков отказался, потребовал отдать ему всё так. Последовали отказ и месть. В декабре 2000 года на ул. Энгельса рядом с парком был убит один из бывших руководителей «Тулачермета» Марк Цейтлин, участвовавший в разделе «Броуса» (кстати, убит он был из пистолета редкой модели, недавно поступившей на вооружение в ФСБ). А 1 сентября 2001 г. был застрелен Андрей Лешков.
Эти преступления внесли раскол в ряды исаковских, а после нападения на Лёсика среди исаковских началась война. В одном лагере оказались парни из бригады Сергея Королёва (Король), в другом - верные Исаку братки. В результате одни сожрали других. Пропали без вести пять исаковских: летом 2002-го их тела откопали в овраге у Демидовского карьера. 18 июня в окно квартиры Исакова кто-то выстрелил из гранатомёта. Главарь вовремя покинул Тулу и остался жив. 7 июля 2002 г. от бутылки с зажигательной смесью сгорела исаковская «малина» - кафе «Огонёк».
Опасаясь за свою жизнь, Исак обратился за помощью в милицию. При этом предпринимал беспрецедентные меры безопасности. Доходило, кстати, до смешного. Исаков жил напротив Криволученского отделения милиции, пройти нужно было всего пару сотен метров. Но каждый визит обставлялся как приезд президента: охрана, разведка и только потом в отделение заходил сам Исак. Результатом визитов стал арест Короля.
Осенью 2002 года Король и более 10 его сподручных были задержаны, а летом 2003 года арестовали самого Исака и остатки его команды. И те и другие получили по приговору облсуда от 5 до 25 лет лишения свободы. Ужасная эпоха криминальных войн закончилась.
Ирина Парамонова.
Бандитам не свойственна ни романтика, ни эволюция, ни благие помыслы. Это исключительно циничные люди, готовые на все ради достижения своих целей. Когда сейчас они говорят, что стали белыми и пушистыми - это не качественный перелом, это всего лишь возрастные изменения.
«Братва, не стреляйте друг в друга», — пел во второй половине 90−х ныне забытый исполнитель Евгений Кемеровский. Но «братва» стреляла. В каждом областном городе России на кладбище есть уголок, уставленный роскошными памятниками. В народе их иронично называют «аллеи героев» — в этих могилах и вправду лежат «герои 90−х», погибшие в гангстерских войнах.
Но ведь погибли далеко не все: по оценкам МВД, в состав преступных группировок входило несколько сотен тысяч человек. Целый социальный слой более 10 лет жил по понятиям: «перетирал темы», «конкретно решал вопросы». Сегодня все в прошлом, но люди-то, некогда составлявшие этот слой, никуда не делись. Они — среди нас. Бывают ли «бывшие» бандиты, как живут и что делают сейчас «бойцы», «авторитеты» и «бригадиры» 90−х?
Организованная преступная группировка «Уралмаш» продержалась на общественном горизонте России дольше прочих криминальных брендов. Ее лидер Александр Хабаров попытался встроиться в новую жизнь не тайком, как многие его коллеги по цеху, а в открытую. Итогом неудачного ребрендинга стала загадочная гибель Хабарова в СИЗО № 1 города Екатеринбурга. Весной Генпрокуратура закрыла последнюю страницу в деле этого преступного сообщества. Первая часть его истории типична для своего времени. Вторая — уникальна
К могиле Александра Хабарова на Северном кладбище Екатеринбурга лучше всего подходить с тыльной стороны и спиной вперед. Постояв перед памятником, точно так же — не оборачиваясь — следует удалиться. Дело в том, что с недавних пор на ближайшей сосне установлена камера слежения, которая фиксирует все, что происходит рядом. На вопрос «Кто ее установил?» друзья покойного ответа не дают. Правоохранительные органы тоже не подтверждают свою причастность. Проще всего было бы залезть на сосну, оборвать провода и посмотреть, кто приедет. Но сделать этого никто из друзей Хабарова не решается. Времена уже не те.
С тех пор как лидер уралмашевской группировки был обнаружен мертвым в камере СИЗО № 1 города Екатеринбурга, прошло два года. Тогда это событие всколыхнуло весь Урал. В газетах писали, что регион стоит на пороге новой криминальной войны. Однако никакой войны не последовало. Когда два месяца назад Генпрокуратура окончательно закрыла расследование, объявив, что Хабаров не был убит, это событие прошло почти незамеченным.
— Народу хочется верить, что его убили, но мы-то, близкие люди, уверены, что он сам повесился. Другое дело, как его до этого довели…
Напротив меня — один из самых близких друзей Хабарова. Общаться он согласился при условии, что я не буду называть не только его фамилии, но даже имени. Назовем его Михаилом. Несмотря на свои близкие отношения с покойным, разговор он начинает со слов: «Не надо делать из него героя».
— Зверями в те времена были все. И у тех, кто начинал с истоков, руки по локоть в крови. Другой вопрос, кто какой дорогой пошел потом. В определенной степени Хабаров прошел ту же самую эволюцию, что и многие из нас. Сначала: «Буду грабить всех!» Потом: «Нет, только негодяев!» И, наконец: «Буду отдавать». Но если писать про него всю правду, придется оскорбить его память. А без этого получится вранье. Лучше пиши не про Хабарова, а про явление, частью которого были все мы.
Криминальная жизнь Свердловска 80−х годов крутилась вокруг ресторанов. Наиболее злачным местом считался «Космос». Именно он и стал своего рода колыбелью свердловской организованной преступности. Здесь обменивались новостями, делились идеями, мирились и конфликтовали. В конце 80−х рестораны стали своего рода «диспетчерскими» новых возможностей. А первыми местами, где зарождался дикий капитализм, были ЦПКиО им. Маяковского (там уже вовсю орудовали «шпилевые», то есть картежники), привокзальная площадь (здесь «крутили колпачки» — наперстки — лохотронщики) и, конечно, Шувакишский вещевой рынок. Именно сюда приезжали закупать товар барыги со всего Урала.
— Знаешь, как зарождается ОПГ? — спрашивает Михаил. — Вот стоит человек, торгует. К нему подходит обычная шпана, дает по балде, отнимает деньги и убегает. А рядом стоит сильный парень. Просто стоит. Торгаш смот рит по сторонам — милиции нет. Тогда он подбегает к этому парню и умоляет догнать ту шпану и вернуть ему деньги. Парень догоняет, нахлобучивает обидчиков и возвращает барыге украденное.
Тот счастлив: «Слушай, а давай ты будешь все время где-нибудь рядом, а я тебе в день буду платить 10 процентов от выручки». Парень говорит: «А что? Давай». День стоит, два, а потом думает: «Что-то я слишком задешево тут торчу. Подходит к соседу того торговца: «Слышь, брателло, а давай ты мне тоже будешь платить?» Брателло против. Тогда сильный парень зовет ту шпану и говорит: «Слышь, нахлобучьте вот этого».
Брателло тут же соглашается. Потом парень подходит к третьему торговцу, четвертому и так далее. Вот и появилось на наших глазах организованное преступное сообщество. Но в какой именно момент оно зародилось? Когда парень подошел ко второму торговцу? Нет. Оно появилось тогда, когда коммерсанты стали обращаться не в милицию, а к людям с сильными мускулами. А почему это произошло? Вот главный вопрос того времени.
Михаил прав, но лишь отчасти. Процесс «крышеобразования» имел взаимообразный характер. С одной стороны, в конце 80−х кооператоры действительно ринулись искать сильных людей, столкнувшись с тем, что официальные власти оказались не способны решать проб лемы безопасности, гарантировать выполнение сделок и решать хозяйственные споры. С другой — сами обитатели злачных ресторанов, спортивных залов и клубов ветеранов войны в Афганистане не очень-то и ждали особого приглашения. Въехав в «тему», они устремились в хлебные места, делая «коммерсам» предложения, от которых нельзя было отказаться.
Уралмашевская ОПГ зародилась на небольшом пятачке вокруг 115−й и 117−й школ в Орджоникидзевском районе, где расположен завод-гигант «Уралмаш». Собственно, как сообщество молодых энергичных ребят она сложилась уже году в 84−м. Все тренировались на одном стадионе, у одних тренеров, влюблялись в одних и тех же девчонок. Это были парни с заводской окраины, в которых был очень силен дух реванша по отношению к более «мажорной» молодежи из центра.
Орджоникидзевский район Екатеринбурга — родина «уралмашевцев». ОПГ исчезла, лица и жес ты остались прежними.
Григорий и Константин Цыгановы по праву считаются «крестными отцами» уралмашевской группировки. Вместе с ними дело начинали их друзья, родственники, соседи по двору: Сергей Терентьев, Александр Крук, Сергей Воробьев, Андрей Панпурин, Игорь Маевский. Ядро составляли «спортсмены», далекие от блатных понятий и воровской романтики. Главной мотивацией был не образ жизни, а дух соперничества и извлечение прибыли.
О равнодушии к воровским традициям говорит хотя бы тот факт, что силовым блоком лидеры группировки доверили командовать Сергею Курдюмову — человеку, который к тому времени успел побывать на зоне и имел там статус «опущенного». Именно ненависть Курдюмова к «законникам» и определила этот выбор, который он полностью оправдал своей жестокостью по отношению к врагам группировки.
Поначалу ОПГ Цыгановых была одной из нескольких десятков подобных группировок в городе. Разделение «бандитского Екатеринбурга» на уралмашевских и центровых начало стремительно оформляться в начале 90−х — после того как Григорий Цыганов был убит по приказу Олега Вагина, лидера другой крупной рэкетирской группировки, сформировавшейся вокруг центрального рынка. Место убитого занял брат Константин, и после жесточайшего двухлетнего противостояния основной силой в городе стала ОПГ «Уралмаш».
Эхо той войны хорошо слышно на Широкореченском кладбище — самом старинном и престижном в Екатеринбурге. Раньше при входе была автостоянка. Теперь здесь кладбище «центровиков». По масштабу оно уступает лишь мемориалу умерших в военных госпиталях, который расположен тут же за забором. В 100 метрах от захоронения могила первой пионерки мира Анны Бычковой. А еще в 100 метрах — отца и тещи Бориса Ельцина.
— Хабаров появился среди уралмашевских в начале 90−х, — рассказывает Сергей Плотников, эксперт Центра экстремальной журналистики Свердловской области. Тему екатеринбургского криминального мира он отслеживает на протяжении многих лет и знает ее лучше всех гражданских лиц в городе.. — Более того, будущий лидер ОПГ, по большому счету, выходцем с Уралмаша не является.
Действительно, Хабаров вырос в городе Красноуфимске Свердловской области в семье госслужащих: его отец был секретарем райкома, кавалером ордена Ленина. Хабаров окончил Свердловский государственный педагогический институт, служил в группе советских войск в Германии. Вернувшись, защитил кандидатскую диссертацию, работал директором детской спортивной школы олимпийского резерва по лыжному двоеборью и горнолыжному спорту. В этом качестве и был известен многим участникам уралмашевской ОПГ. Хабаров очень быстро поднялся благодаря уму и способности к управлению. По мнению его близкого друга, которого мы условно назвали Михаилом, именно он создал из мощной силовой группировки эффективную и многостороннюю структуру:
— Он где-нибудь учился навыкам управления?
— Нет. Это у него было от природы. Однажды, еще году в 90−м, когда Серега Терентьев попенял ему за то, что застал его бригадиров без дела, Хабаров ему ответил: «При правильной организации труда бригадир и звеньевой не работают». Эту фразу он потом любил повторять. В те времена еще никто понятия не имел, что такое менедж мент, а Алексеич уже нутром понимал его законы.
При живом Григории Цыганове Хабаров был чем-то вроде финансового директора. Каллиграфическим почерком записывал в тетрадь все денежные поступления и расходы. После того как из двух братьев-лидеров один был убит, а другой уехал в Турцию, спасаясь от преследования милиции, «рулевым» был избран Хабаров. Это было очень правильное решение, поскольку времена уже менялись и для закрепления успеха требовались другие качества — не грубая сила, а умение думать, считать и договариваться. С этого момента уралмашевские переквалифицировались с банального рэкета на то, что теперь называется рейдерством.
«Уралмашевцы» обороняют захваченный ими Салдинский металлургический завод, соперничающая с ними группировка готовится к штурму заводоуправления.
— К нам часто приходили миноритарные акционеры разных предприятий, — рассказывает Михаил. — Просили помочь отстоять свои права. Соглашались не всегда. Хабаров выслушивал все мнения, иногда брал тайм-аут, чтобы подумать, но если уж принимал решение, то окончательное. И умел действовать в критических ситуациях. «Я беру все на себя!» — эту фразу мы слышали очень часто.
Поначалу «помощь миноритарным акционерам» носила характер угроз и грубой силы. Постепенно инструментарий становился более тонким. С середины 90−х это была уже скорее организационная работа. По свидетельству бывших членов группировки, ее численность достигла в то время двух тысяч человек, причем большую часть составляли наемные кадры: юристы, адвокаты, менеджеры, журналисты.
— Когда мы заходили на какое-либо предприятие, то брали в руки все, — говорит Михаил. — Это было полноценное антикризисное управление. И не было такого предприятия, которое бы мы развалили. Все исправно работали и работают.
Группировка по-прежнему формировала «общак», отчисляя в него половину прибыли, причем его распорядителем являлся находившийся в Турции Цыганов. Однако это были не просто мертвые деньги на черный день. Очень скоро «общак» превратился в полноценный инвестиционный фонд: уралмашевские начали вкладываться в бизнес. Поначалу — в любой, а потом — отдавая предпочтение его легальным видам. По данным правоохранительных органов, члены уралмашевской ОПГ учредили около 200 фирм и 12 банков, а также выступали долевыми участниками еще в 90 компаниях.
— В войне с «центровыми» «Уралмаш» победил даже не потому, что действовал с большей жестокостью, а прежде всего благодаря своей конструктивной позиции, — считает депутат городской думы Андрей Кабанов. — «Центровые» были банальными рэкетирами. К подопечным бизнесменам они относились как к дойным коровам, которых в любой момент готовы были зарезать ради сиюминутной выгоды. А уралмашевские просчитывали ситуацию на несколько ходов вперед. Видимо, тут сработала специфика того вида спорта, которым занимался Хабаров. В лыжных гонках важна не агрессия, а выносливость и умение рассчитывать силы.
Взгляд Андрея Кабанова (он же Дюша) можно считать непредвзятым, поскольку сам он никогда не принадлежал ни к уралмашевской группировке, ни к центровой. Нынешний депутат и чистосердечно верующий православный христианин не скрывает, что в начале 90−х был наркоманом и активным представителем так называемых «синей группировки». «Синяками» здесь называли и называют представителей традиционного криминального мира, живущего по блатным понятиям и признающих власть воров в законе. Впрочем, в Екатеринбурге, в отличие, например, от Дальнего Востока, Юга России и даже Москвы, влияние синих всегда было чисто символическим. По мнению Сергея Плотникова из Центра экстремальной журналистики, их даже нельзя было назвать группировкой.
Сергея Терентьева, одного из лидеров ОПГ «Уралмаш», этапируют из Москвы в Екатеринбург.
— Это скорее среда. Некий фон существования. В начале 90−х у них тоже появились свои экономические интересы, но они были сиюминутными и непоследовательными. Синие всюду опаздывали. Однако с ними считались, поскольку понимали, что на зоне, где любой может оказаться, эти люди обладают реальной властью.
Евгений Агафонов сегодня пенсионер, а до 2002−го года возглавлял Отдел по расследованию умышленных убийств и бандитизма в областной прокуратуре. После того, как его раньше времени отправили на пенсию, он с презрением отзывается как о государстве, на которое работал, так и о преступных группировках, против которых воевал.
— Бандитам не свойственна ни романтика, ни эволюция, ни благие помыслы, — считает Агафонов. - Это исключительно циничные люди, готовые на все ради достижения своих целей. Когда сейчас они говорят, что стали белыми и пушистыми - это не качественный перелом, это всего лишь возрастные изменения.
— Их малиновые пиджаки висят в шкафу и в любой момент могут пригодиться, — согласен с Агафоновым Сергей Плотников из Центра экстремальной журналистики. - Человек, который много раз убеждался в эффективности насилия, уже не может работать цивилизованно. Слишком велик соблазн.
— Вам напомнить, чем они занимались? — продолжает Агафонов. — Пожалуйста. Например, они почти полностью контролировали бизнес на паленой водке. Сколько людей погибло от нее - никто не подсчитает. Они осуществляли поставки секс-рабынь за рубеж. В начале 90−х мы во время обыска изъяли у них пачку готовых загранпаспортов - оставалось только по списку отловить этих девочек на улицах, запугать и разослать по адресам. А скольких уже разослали?
Можно только догадываться. Если было нужно для дела, они хладнокровно убивали беременных женщин и даже единомышленников. Когда им надо было убрать одного человека, они для верности заложили в людном месте взрывное устройство, предназначенное для подрыва тяжелой техники, и оно не взорвалось лишь благодаря случайности. Они даже всерьез рассматривали вариант устранения конкурента путем выстрела по взлетающему пассажирскому самолету из переносного ракетного комплекса.
— Но разве эти формы жизни не появляются неизбежно в условиях ослабления государства.
— А оно что - само ослабло? Оно было подорвано, в том числе и вот этими ОПГ. Как вы думаете, что стало с Константином Цыгановым после того, как его сообщники обстреляли РУБОП? Его отпустили под залог! Разумеется, он тут же скрылся. Уралмашевцы работали очень грамотно. Они сочетали предельно дерзкие действия с очень продуманными комбинациями. Работали на перспективу.
Они, как японские корпорации, взращивали себе сотрудников, начиная со школьной парты. Вели своих студентов, терпеливо поджидая, когда они придут работать в милицию, прокуратуру. А до лучших времен занимались подкупом уже действующих высокопоставленных сотрудников. Это были не просто ребята, которые хотели заработать денег, а потом уйти в легальный сектор и поминай как звали. У них были амбиции. Знаете, что мы изымали почти при каждом обыске? Фильм «Крестный отец». Это было их пособие по взращиванию своей структуры.
— Но фильм «Крестный отец» имеет печальный для мафии конец.
— Вот именно.
Из окон своей квартиры Агафонов каждый день видит дворцы цыган-наркоторговцев, живущихв Верх-Исетском поселке. А цыгане-наркоторговцы очень хорошо помнят «митинг авторитетов», который в 99−м году устроил дружественный «Уралмашу» фонд «Город без наркотиков». Вообще, такого рода митинги — это екатеринбургское ноу-хау, которое оказалось удивительно эффективным.
В 2005-м Александра Хабарова обнаружили мертвым в СИЗО. Самоубийство или помогли?
«Цыгане пришли в ужас, когда увидели из окон 500 могучих парней с суровыми лицами», — вспоминает один из сотрудников фонда. — Ребята просто постояли и ушли. Этого оказалось достаточно, чтобы на полгода в поселке перестали торговать наркотой».
Фонд прославился своим нетрадиционным подходом к искоренению наркомании. Больных с согласия их родителей силком помещали в реабилитационные центры, первый месяц держали прикованными к кроватям, а затем — в ежовых рукавицах. Наркоторговцев вразумляли грубой силой. Подход оказался варварским, но верным. Уже через два года работы фонда детская смертность от передозировок в Екатеринбурге исчезла вовсе, а взрослая упала в несколько раз.
— Нет, это неправда, что «Город без наркотиков» появился как уралмашевский пиар-проект, — утверждает Андрей Кабанов, который в то время был третьим человеком в фонде. — Хабаров поддержал нас позже. Это было во время прямого эфира на местном телевидении. Мы с Ройзманом стали прямым текстом говорить о том, что наркоторговлю в городе крышует милиция. Хабаров позвонил прямо в студию и говорит: «Ребята, что вы делаете?! Вас же убьют. Говорите, что мы с вами. Нас вместе — побоятся».
Тем не менее только наивный в те времена не понимал, что «Город без наркотиков» был первым самостоятельным шагом Хабарова в политику. Впрочем, первые политические маневры с участием уралмашевских состоялись еще в 1995 году, когда они помогали переизбраться губернатору области Эдуарду Росселю, а также год спустя — во время президентских выборов. Хабаров тогда организовал «Движение рабочих в поддержку Бориса Ельцина», за что получил благодарственное письмо от переизбранного президента и часы с дарственной надписью от губернатора.
Именно тогда Эдуард Россель скажет слова, которые станут классическими для той эпохи, когда региональные власти предлагали криминальным лидерам негласный компромисс: мы вам - признание, вы нам - инвестиции в местную экономику. Приведем это высказывание дословно: «Я вообще хочу, чтоб вы перестали говорить там уралмашевская, ещекакая-то… Вот мне говорят, там этот товарищ, он, так сказать, уралмашевский лидер, значит, он возглавляет там… Он там вор, бандит и так далее. Ну, я приглашаю его к себе, говорю: «Ну, что, вор, проходи, садись. Расскажи, как ты живешь, туда-сюда, значит…«. И даю поручение ему, и он выполняет это поручение — тратить деньги на капитальное строительство в Свердловской области. Второго приглашаю. Симпатичный человек. Умный. Ведет бизнес нормальный».
В 99−м Хабаров официально регистрирует ОПС (Общест вен но-политический союз) «Уралмаш». То, что аббревиатура нового объединения могла быть расшифрована и как «организованное преступное сообщество», являлось откровенным вызовом правоохранительным органам.
— Большинство криминальных лидеров 90−х просто продвигали прикормленных политиков и лоббировали через них свои интересы, — говорит Сергей Плотников из Цент ра экстремальной журналистики. — Хабаров решил пойти в политику самостоятельно. В этот момент он встал на дорогу, которая неминуемо вела его в петлю.
Михаил, который не Михаил, делает очередной глоток коньяка из бокала и на несколько секунд крепко зажмуривает глаза, как обычно делают люди, которым приходится говорить о неприятном:
— Я считаю, что это был неправильный шаг. Надо было еще тогда уходить в экономику и ставить крест на прошлом. Уже было ясно, что такая организационная модель, как неформальнаяфинансово-промышленная группа, которой мы на тот момент являлись, изжила себя. Это был огромный мешок с самыми разными предприятиями: от мелких магазинов до крупных заводов. Их даже юридически ничто не объединяло — центром притяжения была только личность Хабарова. Этот бизнес надо было как-то выстраивать. Но ему хотелось не просто просочиться в большой бизнес, а войти в него со своим уставом. С конца 90−х в нем заговорил не прагматик, а идеалист.
Другие считают, что в политику Хабаров пошел, руководствуясь какими-то побуждениями высокого порядка. Он очень быстро сориентировался в новых условиях. Поставив под контроль большинство депутатов, Хабаров фактически начал торговать теми возможностями, которые давало его положение. Прежде всего на земельном рынке Екатеринбурга.
— В 99−м я проводила опрос всех кандидатов в депутаты, — рассказывает шеф-редакторместной телекомпании «ЕСТВ» Елена Савицкая. — Среди вопросов был и такой: «С каким из героев народных сказок или литературных произведений вы себя отождествляете?» Знаете, что ответил Хабаров? С Емелей на печи.
— Почему?
— Он сказал так: «Потому что Емеля самый умный. Он добился такого положения, что может лежать на печке и ничего не делать, а все происходит для него по щучьему велению».
Большую часть Широкореченского кладбища Екатеринбурга занимают могилы «центровиков» — конкурентов «уралмашевцев».
Серьезное давление на ОПС «Уралмаш» стало ощущаться еще летом 2003−го, когда РУБОП начал жестко прессовать «Город без наркотиков». Была парализована деятельность реабилитационных центров. Хабаров тогда не вступился за дружественную структуру. Впрочем, наезд на фонд привел лишь к тому, что на волне популярности его председатель Евгений Ройзман избрался в Государственную думу, а его заместитель Андрей Кабанов — в городскую.
Спустя год Хабаров получил еще один удар. Держатель «общака» Константин Цыганов, который все эти годы находился в Турции, объявил своим товарищам, что это больше не общие, а его личные деньги. Это нанесло «уралмашевцам» не столько материальный, сколько моральный удар. Предложение наказать Цыганова было отклонено — за былые заслуги и из уважения к его покойному брату. Но фактически это событие стало началом конца. Хабаров собрал тогда ядро сообщества и сказал: «Все, ребята. Никто никому ничего не должен».
— Но сам он очень тяжело переживал этот разрыв, — вспоминает Михаил. — В последний год перед арестом не находил себе места, впадал в депрессии, уходил в запои. О том, что его будут брать, знал за неделю. Мог бы исчезнуть, но не исчез.
Хабаров был арестован по подозрению в принуждении к совершению сделки. По мнению следствия, он оказывал давление на руководство «Банка 24.ру» с тем, чтобы часть принадлежащих ему акций была обменена на пакет акций АО «Уралпластполимер», находящийся в собственности банка. Однако большинство экспертов сходятся во мнении, что уголовное дело было лишь инструментом в борьбе, у которой были совсем другие цели. После ареста, а затем и смерти Хабарова в СМИ одно за другим последовали заявления, что якобы он пострадал за то, что встал на пути кавказской мафии, которая попыталась зайти в город. В этих утверждениях есть доля правды. Но только доля.
— Был у нас тут такой авторитет — Эдуард Казарян, — рассказывает Сергей Плотников. — Он в свое время вынужден был уехать из страны, но продолжал тут курировать кое-какойбизнес через своего челвоека — Александра Вараксина. Однако постепенно этот Вараксин стал самостоятельной фигурой и решил, что больше ему незачем платить Казаряну. Тот обратился за поддержкой к весьма влиятельному вору в законе — деду Хасану [Аслану Усояну]. А тот решил воспользоваться ситуацией для того, чтобы укрепить в этом регионе свои позиции. В ответ в августе 2004 года по городу прокатилась волна погромов в уличных кафе, принадлежащих выходцам с Кавказа.
— Я в те дни говорил Хабарову, что не стоит влезать в эти разборки, — вспоминает Михаил. — Это конфликт не его уровня. Если ты вышел в большой бизнес, забудь о мелкой возне. Но он не послушал.
Последней каплей для правоохранительных органов стал очередной «митинг авторитетов».
— Это происходило в самом центре города, в сквере за Оперным театром, — рассказывает Елена Савицкая. — Собралось человек 200-300 крепких парней. В радиусе 500 метров от того места людей как ветром сдуло, хотя был час пик. Милиции тоже не было видно. Такого Хабарова я еще не видела. Обычно он косноязычен, а тут говорил с такой харизмой, что мурашки по телу. Начал раздавать указания присутствующим. Судя по всему, среди них были не только местные, потому что звучали названия других регионов. По всей видимости, Хабаров выстраивал параллельные структуры власти на поляне деда Хасана. Затем он обвинил местные власти в том, что они не хотят дать отпор экспансии тех сил, которые могут привести к дестабилизации обстановки в регионе. Помню фразу: «Мы не допустим здесь второго Беслана». И еще: «Владимир Владимирович, мы с Вами».
— На языке спецслужб это называется «появлением параллельного центра власти», — считает Сергей Плотников. — У уралмашевских всегда был этакий большевистский синд ром — установление собственной справедливости. Отнять у плохих парней и отдать хорошим. Мол, мы всех плохих ребят перекосим, и будет у нас капитализм с человеческим лицом.
Многие из моих собеседников высказывали похожие суждения. По их мнению, если бы странав какой-то момент развалилась, уралмашевцы вполне могли бы стать государствообразующей силой на небольшой территории. Но страна окрепла, новая система управления худо-бедносложилась, и тем силам, которые в свое время эту систему подменили, места в ней больше не оказалось.
— Хабаров нарушил сразу две границы, — говорит Михаил. — Влез в сферу компетенции как легальной власти, так и воровской. После его смерти многие высказывали предположение, что это дед Хасан через нашу милицию решил устранить Хабарова. Я не думаю, что это так. Насколько я знаю, просто из Москвы поступил приказ указать каждому его место.
Едва ли смерть Хабарова входила в эти планы. В то же время он не был похож на человека, который способен на само убийство без посторонней помощи. У Хабарова не было навыков поведения в неволе: он никогда не сидел. Мы знаем, что накануне смерти его долго допрашивали.
— На какие струны там надавили, как его обрабатывали — для нас до сих пор загадка, — говорит Андрей Кабанов. — Но я вот что скажу. Я точно знаю, что повесился он сам, но молюсь за него. Господь разберется — осознанно он это сделал или нет.
Эксперты сходятся во мнении, что бывшие уралмашевские предприятия только выиграли от смерти Хабарова. Но, несмотря на гибель лидера ОПС и разгром самой этой структуры, миф продолжает жить своей жизнью. Слишком многим он выгоден.
— Мы стараемся сидеть тише воды ниже травы, и все равно нам не дают забыть, кто мы и откуда, — говорит Михаил. — Такое ощущение, что РУБОПу скучно без «Уралмаша». А время от времени разным людям, которые вообще никогда не имели к нам никакого отношения, поступают странные предложения. Например, называются суммы, за которые их готовы вычеркнуть из списка членов ОПС «Уралмаш». «Да мы ведь никогда ими не были!» — говорят эти люди. А им отвечают: «Не знаем, не знаем. У нас вы почему-то числитесь».
— А может, РУБОПу действительно нечем теперь заниматься?
— Победа над организованной преступностью сыграла с милицией злую шутку. Фактически они подменили собой нас. В советское время мы ментов не любили, но когда они нас сажали, никто не обижался. Потому что сажали честно и за дело. А теперь этот моральный баланс нарушен. Они стали такими же, какими были мы. А заняться-то им есть чем. Сейчас подрастает новое криминальное поколение. Вы заметили, что во времена так называемого разгула ОПГ на улицах было спокойно? Потому что люди, склонные к криминалу, шли с бейсбольной битой не на мирных граждан, а в магазины, рестораны, заводы.
Сейчас к бейсбольной бите присматривается поколение 12-14−летних, но их уже не подпустят даже к ларьку. Куда они пойдут? Правильно, на улицу.
