Николай Михайлович Романов
2.
3.
4.
Николай Михайлович многих и многих привлекал поражающей воображение неординарностью взглядов, высокообразованностью, сердечностью, умением располагать к себе людей, внимательностью к ним, которая была как бы его второю натурою.
***************************************************
14 апреля 1859 года, в три часа тридцать пять минут пополудни, пушечный салют в триста один выстрел возвестил жителям столицы Империи Российской, Царского села и окрестностей о рождении еще одного члена Венценосной романовской семьи.
У Великого князя Михаила Николаевича, брата Александра Второго, родился первенец, которого при крещении нарекли Николаем, в честь деда - императора, Николая Первого. Ветвь Великих князей романовской крови, носившая родовое название: «Михайловичей» счастливо продолжилась, получив в наследники крупного малыша: рост - шестьдесят сантиметров. Его крестными и восприемниками был сплошь высокородные, царственные особы, блестящий круг, с почти ничего не говорящими теперь нам, потомкам, именами.. Со стороны отца: дядя - Император Александр Второй, Вдовствующая Императрица - бабушка Александра Феодоровна, а со стороны матери - ее брат, Баденский герцог Вильгельм - Людвиг и ее сестра, принцесса Мария Лейнингенская.
Блистательное окружение ко многому обязывало, едва ли не с самого младенчества. Но маленький Николенька был больше похож на обычного ребенка: подвижный, развитой, не по годам, ранимый и впечатлительный, сильно привязанный к матери, которую видел очень редко.
Детей своих Ольга Федоровна и Михаил Николаевич воспитывали строго, по - спартанки, без излишнего баловства. Николай Михайлович вспоминал позднее, что воспитание это «больше напоминало прохождение боевой службы на фоне прекрасной кавказской природы» (детство прошло в Тифлисе - так до 1936г. назвался г. Тбилиси): вставали рано, брали прохладную ванну, скромно завтракали и чуть ли не до самого полудня вместе с наставниками - строгими и придирчивыми, - то уходили в горы, в поход. за новыми экземплярами для коллекций трав и насекомых, то без устали упражнялись в верховой езде, то в искусстве владения саблей.
Программа, составленная строгими наставниками, дававшими каждый день подробный отчет матери или отцу, была весьма обширна, почти что уникальна: языки, включая не только европейские, но и древнюю латынь, ботанику, химию, основы филологии и истории искусства, библиотечного дела или, например, истории флота, нумизматики, воздухоплавания. Всем этим пылко увлекались сыновья Михаила Николаевича: Николай, Александр, Сергей, Георгий, Михаил…
Но беспокойная духом и требовательно - самолюбивая Ольга Феодоровна была не особенно довольна образованием и светскими манерами своих сыновей, она всегда чувствовала, что детям не хватало ее пристального материнского внимания, недостаток которого очень остро ощущался любимцем ее - Николенькой.
Все увлечения и стремления любимца - «Бимбо» находили неизменно горячий отклик в сердце матери, она поощряла их, дарила сыну интересующие его книги, альбомы, всяческие приспособления для занятий энтомологией и ботаникой. В саду при дворце кавказского наместника в Тифлисе именно по ее желанию разводили редкие виды растений и завозили диковинных птиц из разных краев, за которыми маленький Николенька мог наблюдать часами совершенно не шелохнувшись. Он записывал и зарисовывал свои наблюдения в альбомы, показывая их родителям..
Справедливости ради надо сказать, что и вечно занятой отец всячески одобрял занятия сына естественными науками, с годами все более принимающими характер глубоких научных исследований, и гордился, так же как и мать, что юный Великий князь за ряд публикаций в научных журналах Европы был уже в 18 лет избран членом Французского энтомологического общества.
Юный естествоиспытатель много путешествовал, (Испания, Швейцария, острова Тенерифе, Франция, Италия.) и успешно сотрудничал с видными учеными в те годы в области энтомологии: Г. Е. Грум - Гржимайло, С.И. Алифераки, Г. И. Сиверсом.
В 1879 году, вскоре после окончания русско - турецкой войны, где Николай Михайлович получил свое первое боевое крещение в чине подпоручика, а потом штабс - капитана и командира взвода, кавалера ордена св. Станислава 4 - ой степени за личную храбрость; - Великий князь рядовым участником отправляется в экспедицию по изучению фауны и флоры Средней Азии, возглавляемую известным тогда геологом И. В. Мушкетовым. Вернувшись из экспедиции, он усиленно продолжает свои исследования по энтомологии Кавказа, собрав громаднейшую коллекцию в 25 тысяч бабочек, и самостоятельно открыв три бабочки, неизвестных ранее науке. Одну из этих бабочек* (* точнее, ее подвид) он окрестит по латыни: « Collas Olga Romanof», дав ей имя обожаемой матушки, которой к тому времени уже не было в живых.
Под редакцией Николая Михайловича Романова в 1891 - 92 году выходит прекрасно иллюстрированное девятитомное издание «Мемуары о чешуекрылых.», уникальное и по сию пору, а сам Великий князь становится почетным председателем Императорского Русского Географического общества.
Страсть к наукам и путешествиям почти не мешает князю - ученому делать успешную карьеру офицера, хотя военным Николай Михайлович становится тоже только в память горячего желания матери, жаждущей видеть его продолжателем традиций царственного рода и дела отца.
Он успешно оканчивает Пажеский корпус, Кавалерийскую школу и Академию Генерального штаба* (*в 1885. году.) Послужной список Н. М. Романова достаточно пространен, но место службы почти всегда одно и то же: Кавказская армия, где он дослужился до высших командных должностей.
В1894 году Николай Михайлович, отслужив ряд лет флигель - адъютантом императора Николая Второго в Санкт - Петербурге, неожиданно получает в командование 16 - ый Гренадерский Мингрельский полк. Он испытывает душевный восторг от этого назначения и гордость. На смотре полка обращается к солдатам и офицерам с прочувствованной речью, в которой были такие слова:
«Ребята, я счастлив, что получил Ваш старый боевой полк. Смолоду я привык любить и уважать доблестную кавказскую армию, в ряды которой я несказанно рад вернуться.!»
Вскоре Николай Михайлович был произведен уже в генерал - майоры, что расценивалось, прежде всего, как свидетельство и признание его способностей и успешной деятельности в качестве полкового командира, а не как Высочайшая протекция.
Самым большим достижением в довольно серьезной военной карьере Николая Михайловича следует считать его назначение в 1897 году командующим знаменитой Кавказской Гренадерской дивизией, как назвал ее в поздравлении сыну Великий князь Михаил Николаевич - «первой по назначению во всей нашей доблестной армии».
Эта должность была последней в послужном списке Великого князя. Свое военное поприще он покидает в 1901 году, в чине генерал - лейтенанта, а уже в 1903 - ем назначается генерал - адъютантом в свиту своего кузена - императора Николая Второго. Почетная должность, но скучная, согласитесь. Лакировать подошвами военных сапог дворцовый паркет!
Николая Михайловича и современники и историки часто называли (и называют до сих пор!) «фрондером, представителем оппозиции «романовского крыла», приводя в пример его шутливые эскапады, сидение на гауптвахте, (за свое собственное непочтение к офицерскому уставу - проехал как - то в пролетке, в расстегнутом мундире, без головного убора, с сигарой в зубах, - встреченные по пути офицеры не смогли даже отдать честь! - о чем немедля стало известно строгому Государю - дядюшке Александру Третьему, вот и пострадал!) его резкие высказывания в адрес Императрицы Александры Феодоровны после 1914 года, его письмо к Николаю Второму, но мало кто знает, что зубоскал, шутник и фрондер, всерьез мечтал стать наместником Кавказа, никогда не покидать до страсти любимый край! Любимый с самого детства, с того момента, как помнил себя. И кто знает, стань Николай Михайлович генерал - губернатором Кавказским, может быть, сложилась бы его судьба немного иначе… Энтомология бы потеряла замечательного ученого - естествоиспытателя, страстного коллекционера, история - своего самого преданного рыцаря. Кстати, все более и более увлекаясь этой странной дамой - историей, Николай Михайлович огромное количество времени своего в заграничных ежегодных вояжах, проводил, усердно работая в архивах и библиотеках Мюнхена, Парижа, Флоренции, Берлина. Одновременно он неустанно коллекционировал произведения искусства, антиквариат, живопись, отдавая предпочтение - портрету, более того - его миниатюрному воспроизведению.
Он был влюблен и не однажды. Впервые, еще в юности, надолго и пылко влюбился в свою кузину, принцессу Викторию Баденскую, ставшую впоследствии королеву Швеции, но строгий запрет православной церкви на браки между близкими родственниками не дал молодым людям надежды обрести счастье в совместной жизни. Они встречались несколько раз в Италии, уже в бытность Виктории шведской монархиней, но с годами пылкость чувства угасла, осталась только теплая дружеская привязанность с ее стороны. А с его? В семье знали, что горечь этой любви оставила в душе впечатлительного «Бимбо» слишком глубокий след, чтобы он мог еще раз всерьез подумать о брачных узах, хотя и выражал готовность жениться из династических соображений на той, которую укажут родители. Родители - не указывали, не желая вмешиваться в судьбу сына, бередить раны.
Императорское Русское Историческое общество предложило Великому князю составить некоторые биографии для «Русского Биографического словаря». В числе прочих были и князья Долгорукие, о которых никто никогда не писал, в виду недостатка фактического материала. Николай Михайлович увлекся работой, отыскал новые документы, но представленный им труд оказался настолько обширен, что более походил на самостоятельное историческое исследование - монографию. По рекомендации Н. К. Шильдера и Е. С. Шумигорского - признанных ученых - историков того времени - Николай Михайлович отважился издать свои биографические очерки отдельной книгой.
Как писал он сам: « Я долго колебался не желая рисковать выступать на арену в печать, но, в конце концов, решился.» Так и родился историк Николай Романов.
В 1901 году, после выхода в свет первого труда «О Долгоруких, сподвижниках Александра Первого в первые годы его царствования» читающая Россия получает одну за другою, имеющие совершенно невероятный успех, исторические публикации Великого князя. Вот названия некоторых из них:: «Граф Павел Александрович Строганов (1774 - 1817). Историческое исследование эпохи Александра Первого» т. 1 - 3. СПб. 1903 г.
«Дипломатические отношения России и Франции по донесениям императоров Александра и Наполеона. 1808 - 1812 годы. Т 1 -7. СПб. 1905 - 1914 годы.
Как видно из вышеперечисленного, основное внимание автора занимала эпоха Александра Первого, феномен его личности, его сподвижники и недруги, оценка либеральных дерзаний молодого императора, которые рассматривались Николаем Михайловичем в свете его собственных политических взглядов о необходимости преобразований в России.. Он кропотливо и долго собирал коллекцию книг, вещей и документов, связанных с императором Александром Первым, его временем. В этом ему деятельно помогали другие члены семьи Романовых, часто вместо именинных подарков преподнося какие либо редкости: документы, письма, книги, вещи. В частности, Великая княгиня Елизавета Феодоровна Романова (Элла) подарила Николаю Михайловичу медальон с локоном волос Александра Первого и крохотную табакерку с портретом императрицы Елизаветы Алексеевны внутри а также - копии писем Государыни Элизы к ее матери, герцогине Баденской, и мужу - императору Александру..
Вообще же, привилегированное положение Н. М. Романова в обществе открывало ему неограниченный доступ в архивы и частные коллекции не только в России, но и в Европе. Например, во время работы над биографией Государыни Императрицы Елизаветы Алексеевны в трех томах, согласно перечню используемых работ, Николай Михайлович неоднократно обращался в богатейшую библиотеку Зимнего дворца, собранную несколькими поколениями Императоров российских, в архивы Берлина, Бадена, Дармштадта и Карлсруэ - родины Елизаветы Алексеевны. Сохранились его письма директору карлсруйского архива Г. Обзеру и библиотекарю Р. Гримму, к которым он обращается по вопросам приобретения копий или подлинников писем императрицы к ее сестре, маркграфине Амалии Баденской, к близким и друзьям. Трехтомный труд -«жизнеописание» Елизаветы Романовой, созданное на основе ее переписки и дневниковых записей, до сих пор фундаментально для историков и архивистов и имеет непреходящую художественную ценность!
Работа над биографией самой загадочной Императрицы в истории России была очень кропотливой. Первые ее результаты Николай Михайлович изложил в специальном докладе на заседании Императорского общества, приуроченного к столетней годовщине убийства Павла Первого - 11 марта 1901 года. Основная же работа над книгой - трехтомником была завершена только в конце 1908 - го года и в феврале 1909 - го она, наконец, вышла в свет, вызвав огромный интерес как к личности ее героини, так и к личности самого историка, чье чарующее обаяние распространилось на страницы его труда.
Увлекательнее этого оказался только сбор материалов для фундаментального издания, затеянного Великим князем. Оно называлось:« Русские портреты XVIII и XIX столетий». Малоизвестное и до сих пор широкой публике, но - незаменимое для искусствоведа или историка издание, совершенно не имеет аналогов в мировой истории искусствоведения! Это - огромная иконография отечественной истории. Перед читателем с ее страниц предстают портреты виднейших деятелей эпохи, знати и государственных мужей, царей и сенаторов, деятелей культуры и церкви, оживленные мастерски биографическими очерками, автором многих из которых был сам Николай Михайлович. «Драгоценным материалом истории» назовет их впоследствии Л. Н. Толстой, многие годы с увлечением общавшийся с Великим князем, приглашавший его к себе в Ясную Поляну, ведущий с ним переписку.
Николай Михайлович многих и многих привлекал поражающей воображение неординарностью взглядов, высокообразованностью, сердечностью, умением располагать к себе людей, внимательностью к ним, которая была как бы его второю натурою. Особо ценили его в артистических кругах за приверженность к искусству, духовное подвижничество, ведь та работа, которой он всегда занимался - например, составление Петербургских некрополей, вместе с профессором В. И. Саитовым -, требовала от него не только усидчивости, высокого профессионального уровня знаний, но и полного отречения от мирских удовольствий и обязанностей, в какой то степени, что было весьма трудно в его положении, согласитесь!
Великий князь и вообще, был во многом непредсказуем, неординарен в общении, мог иногда проявить нетактичную нетерпимость к тем, кто был почему - либо не согласен с его точкою зрения, высказать прямо весьма нелюбезное для собеседника мнение. Сказывались в нем, порой и снобизм, и гордыня, и некоторая доля высокомерия. Издержки характера и воспитания, так сказать!
Одним словом, в жизни Николай Михайлович был далеко не всегда прост и приятен, как и любой живой человек, но то нескончаемое, чарующее море обаяния, что плескалось и жило в нем, высочайший уровень культуры, блистательная незаурядность ума, против воли притягивали к этому необыкновенному представителю семьи Романовых всех и вся!
С ним с удовольствием, трепетно, уважительно дружили и общались: М. Добужинский, С. Дягилев, А. Бенуа, Андрей Достоевский - племянник писателя, крупный военный инженер, Александр Извольский - посол Российской Империи во Франции. Николаю Михайловичу горячо симпатизировал и Максим Горький, беспомощно пытавшийся выручить его после ареста в 1918 году..
В 1915 году ему присваивается, по представлению профессоров Московского университета, ученая степень доктора русской истории honorus cauza. От присвоенного ему звания доктора философии Берлинского университета, (1910 год) великий князь отказался в 1914 году, с началом Первой мировой войны. В России же почетных званий Николая Михайловича было не счесть: Председатель общества защиты и сохранения памятников искусства и старины, почетный член Императорского Военно - Исторического общества, и Московского археологического института, Императорской Академии художеств и ряда других научных обществ.. Еще в 1909 году Николай Михайлович получает от императора Николая Второго предложение стать председателем Императорского Русского Исторического общества. Император писал в письме к кузену - историку: « Мне казалось, что при твоих крупных исторических познаниях и вообще, большой привязанности к Отечественной истории, ты не откажешься от подходящего к твоим вкусам постоянного занятия..»
Но Николая Михайловича увлекали не только «бесценные жемчужины» открытого им наследия прошлых царствований и времен.. Его волновала и тревожила современная ему судьба России, необходимость назревших в ней больших перемен неотступно терзала его кипучий и деятельный ум.
Он искренне считал, что «довольно России топтаться на месте: она, хотя бы и частично, но все - таки может использовать опыт Франции в процессе созыва первого законодательного собрания (Думы) и других, насущно необходимых политических реформ, которые нужно было вести поступательно, не спеша, при определенном, «мягком ограничении» власти самодержца!»
Он прекрасно понимал, что Россия - страна достаточно самобытная и сложная, для всяческих непродуманных, быстрых, чересчур смелых и эпатажных рывков и скачков. Но реформы - к примеру, парламент с легитимною властью монарха и обузданной «вольницей народной» - ей просто необходимы!
Николай Михайлович составляет обстоятельный доклад на имя министра двора П. Д. Толстого в котором всячески убеждает почтенного сенатора подвергнуть реформе структуру Государственного совета, некоторых комиссий и министерств. В письме этом есть такие строки: « Жизнь и ее требования ушли за XIX столетие далеко вперед, а учреждение остались на той же точке». Письмо остается, конечно, без ответа, а в лице почтенного сенатора Великий князь приобретает вежливого, непримиримого врага!
Справедливости ради, нужно отметить, что, хоть и был отпрыск царственного рода «несколько масонистым «республиканцем», но дело Дрейфуса, занимавшие всех и вся в Европе, к примеру, не поддержал и вообще, постоянно высказывал присущие Романовскому Императорскому Дому антисемитские настроения, за что часть общества, в которую входили толстосумы - банкиры и нувориши, его определенно недолюбливала, но впрочем, легких симпатий он и не искал, а взгляды свои высказывал - не таясь, всем, даже сильным мира сего …
Уже вначале Первой мировой войны, откомандированный Государем в штаб: состоять флигель - адъютантом при командующем юго - западным фронтом, Николай Михайлович, анализируя впечатления от встреч с верховным командованием и офицерами штаба пишет в докладной записке на имя Императора
«К чему затеяли эту убийственную войну, каковы будут ее конечные результаты? Одно для меня ясно, что во всех странах произойдут громадные перевороты, мне мнится конец многих монархий и триумф всемирного социализма, который должен взять верх, ибо всегда высказывался против войны. У нас на Руси не обойдется без крупных волнений и беспорядков, когда самые страсти уже улягутся, а вероятий на это предположение много, особенно, если правительство будет по прежнему бессмысленно льнуть в сторону произвола и реакции.»
Николай Михайлович предлагает в своем письме - докладе Государю - кузену, даже и в условиях войны, всесторонне подумать о мирном устройстве Европы, и в этой связи выработать меры по подготовке международной конференции, ее программе, составе русской делегации. Позже была даже предварительно достигнута договоренность, что в случае необходимости, возглавить эту делегацию сможет сам Великий князь.
Но ехать на конференцию по переустройству Европы двоюродному брату Государя не пришлось. Вместо этого он, по повелению Императора, вскоре отправился в ссылку в свое имение Грушовка, под Херсоном. Такому крутому повороту в биографии Н. М. Романова предшествовали довольно бурные события.
1 ноября 1916 года, вскоре после пышно отпразднованного пятидесятилетия Императорского Русского Исторического общества, его председатель обращается к Государю с письмом, в котором пытается сказать «милому Ники» правду об истинном положении российского общества, истерзанного бесконечными сменами Кабинета Министров, спорами в государственной Думе, коррупцией и бюрократизмом, которое на фоне затяжной войны, было особенно ужасающим.
Беспокоило Николая Михайловича и все усиливающееся при Дворе непонятное влияние Г. Е. Распутина, которое, как считал Великий князь, сильно вредило авторитету Царской семьи, всей фамилии, в глазах общества, не говоря уже о Европе! Николай Михайлович прекрасно понимал, что Государь всегда находился и находится в ограниченном круге лиц, которые вряд ли скажут ему правду, раскроют истинное положение дел, и постоянно злостно дезинформируют не только его, но и Александру Феодоровну. Такова Судьба Царской четы, монархов - вообще. Пытаясь как то прорваться сквозь «заколдованный круг», и зная о большом влиянии Государыни на своего Венценосного супруга, Николай Михайлович писал без обиняков, едва сдерживая нетерпение: « Если ты не властен отстранить от нее это лживое, дурное влияние, то, по крайней мере огради себя самого от постоянных злостных нашептываний через любимую тобою супругу..»
Последовала незамедлительная реакция вспыльчивой Государыни. Она резко потребовала высылки «забывшегося» Великого князя из Петрограда. Но, на первых порах, Государь не предпринял решительно никаких шагов. Николай Михайлович по прежнему пользовался всеми привилегиями члена Царствующей семьи, посещал заседания Государственной Думы, кипящее антиправительственными речами Пуришкевича, Львова и Родзянко.
Несмотря на резкость письма, Николай Второй был очень любезен с кузеном и, по обыкновению, все больше - отмалчивался. Николая же Михайловича чрезвычайно раздражала такая манера charmear`a* (*очарователя - франц. - С. М.) - Властителя.
Он сам всему всегда предпочитал прямоту и искренность. «Во время разговора со мной, - рассказывал Великий князь, - когда я бросал одну резкость за другой, у меня несколько раз потухала папироска. . Государь любезно подавал мне спички, а я забывал даже поблагодарить его - так я волновался. Напоследок я сказал ему: - Здесь у тебя казаки и много места в саду. Можешь приказать убить меня и закопать. Никто не узнает. Но я просто должен тебе все сказать! И тут он промолчал.»
1 марта 1917 года он появляется на заседании в Государственной Думе, где узнает об отречении Николая и об отказе великого князя Михаила Александровича принять престол. Ситуация в России резко меняется и вначале князь Романов несколько растерян. Он обдумывает шаги, в течении недели несколько раз встречается с Керенским, обсуждая с ним вопрос об отказе всех великих князей на престолонаследие и о передаче их удельных владений в пользу государства. Его собственная подпись на соответствующих документах появляется одной из первых.
Отделяя всегда Николая Второго, Ники, человека, которого всем сердцем любил и с которым состоял в дружбе с детства, от Государя, с которым часто не был согласен, Николай Михайлович напишет впоследствии полные горечи заметки о людях, которые, в течении сорока восьми часов, морально и человечески предали Царскую семью:
«Это общее бегство, этот цинизм оставления были особенно презренны со стороны тех, которые еще накануне ловили доброжелательную улыбку или какую - нибудь милость».
Он и себя ощущал потерянным и погибшим в хаосе февраля семнадцатого. Морису Палеологу, послу Франции в России, в ответ на его вопрос при прощальном визите:
« Когда мы опять увидимся? Что будет с Россией? - ответил: - «Увидимся ли мы когда - нибудь еще? Разве я могу забыть, что я висельник?!»
Тем не менее, с такими вот трагическими и провидческими ощущениями в душе, «висельник» - Великий князь продолжает работать, как историк - исследователь, и апрельские дни семнадцатого года пишет работу под названием « О подвигах Русского солдата в XIX столетии и об его любви к Родине»..
По сути, это монолог не только и не столько о судьбе русского солдата, но и о судьбе России и всего русского народа, и быть может, и о себе самом…
Были опубликованы в мае 1917 года, в последнем вышедшем номере «Исторического вестника» и два документа, касающиеся убийства Павла Первого, тщательно прокомментированные Николаем Михайловичем и снабженные его примечаниями. Он где - то и как - то умудрялся еще деньги на печатание материалов и выход различных изданий Русского Исторического общества в свет из типографий. Может быть, на это уходили его
Он то и дело записывает в дневнике о грабежах имений и дворцов, о расстрелах, о том, что в целях сохранности* (*Или тихой - лихой распродажи?! - С. М.) все ценности из Русского Музея, Музея имени Александра Третьего и Эрмитажа увезены в Москву. Но остается спокоен по поводу судьбы своих обширных коллекций, не предпринимает никаких мер по спасению уникальных сокровищ.
Читает запоем Стендаля, Альфреда де Виньи, Бальзака, Флобера, и записывает в дневнике «Что это - фатализм, депрессия, или умственная атрофия?» Ни то, ни другое, ни третье. Хладнокровие приговоренного к казни, вот что это такое…
В феврале 1918 - го Н. М. Романова выдворяют из Ново - Михайловского дворца, родовой резиденции. В газетах появляется декрет: всем Романовым явиться в ЧК. Со всех них взята подписка о невыезде. А вскоре - новый декрет. В течение трех дней Романовы должны были получить в ЧК инструкции о высылке их из Петрограда. Николаю Михайловичу была предназначена Вологда. Туда же выслан брат, Георгий Михайлович.
А 1 июля 1918 автора записок заключают в Вологодскую тюрьму, в 20 - х. числах того же месяца препровождают в Петроград, на Гороховую, 2 - в местную ЧК, затем на Шпалерную улицу, в Дом предварительного заключения, где и помещают в одиночную камеру номер 207. Рядом с ним, в соседних «тюремных номерах», - родной брат Георгий, два кузена - великие князья Дмитрий Константинович и Гавриил Константинович, с дядею Великим князем Павлом Александровичем.
Публика в тюрьме была весьма разношерстная - Великие князья, министры, чиновники, и - уголовники воры, и даже революционеры - демократы. Двери в камерах не запирались, заключенные свободно общались друг с другом., читали книги. Николай Михайлович, заведовавший тюремной библиотекой, давал всем рекомендации по выбору и случалось, спорил с бывшими политическими оппонентами, такими как генерал, военный министр А. Н. Верховский: «Вы нас арестовывали в апреле, а теперь сидите вместе с нами. Во первых, Вам - поделом, а во вторых, учитесь истории. В революционной борьбе нет середины. Если Вы не идете за последовательными революционерами - разрушителями, то, как видите, оказываетесь за решеткою, вместе с нами!»
Гавриил Константинович, кузен Николая Михайловича, вспоминал его, как «внешне спокойного, веселого, аккуратного человека, во время уборки и вечером выходившего из своей камеры, шутившего с офицерами и караульными, часто стоявшим у большого зарешеченного окна в коридоре.»
Через верных ему людей Николай Михайлович быстро налаживает переписку с друзьями и коллегами по Историческому обществу.
Об освобождении Николая Михайловича и других именитых заложников - князей Романовых хлопотали многие. И у пленников появилась надежда еще вдохнуть воздух свободы. Писали письма в Совет Народных Комиссаров и ЧК ученые, во главе с президентом Российской академии наук А. Карпинским, усердно хлопотал о давнем друге Максим Горький, горячее участие в судьбе великого князя - историка принял датский посланник Харальд Скавениус - вероятно, его о том просила горячо любившая племянника вдовствующая Императрица Мария Феодоровна, а возможно, и племянница Александра - королева Дании.
Датское правительство согласно было заплатить за освобождение князя Романова его охранникам 500 тысяч золотых рублей! Была уже обо всем этом достигнута договоренность, получено расписание отплытия шведских кораблей из Петрограда ….
Но.. Вмешался всевластный случай, рок, нелепость обстоятельств, что еще? Были скоротечно, без объяснений, разорваны дипломатические отношения советской России с Данией, сердобольный и преданный посол не успел получить нужной суммы и вынужден был, к тому же, спешно покинуть пределы России…
6 января 1919 года «пленник Музы Клио» и самый настоящий заложник новой власти уже сам пишет письмо с просьбой об освобождении:
«Седьмой месяц моего заточения в качестве заложника в доме предварительного заключения. Я не жаловался на свою судьбу и выдерживал молча испытания. Но за последние три месяца обстоятельства изменились к худшему и становятся невыносимыми. Комиссар Трейман, полуграмотный, пьяный с утра до вечера человек, навел такие порядки, что не только возмутил всех узников своими придирками и выходками, но и почти всех тюремных служителей.. За эти долгие месяцы я упорно занимаюсь историческими изысканиями и готовлю большую работу о Сперанском, несмотря на все тяжелые условия и большой недостаток материалов…
Убедительно прошу всех войти в мое грустное положение и вернуть мне свободу. Я до того нравственно и физически устал, что организм мой требует отдыха хотя бы на три месяца. После отдыха готов опять вернуться в Петроград и взять на себя какую угодно работу по своей специальности, поэтому никаких коварных замыслов не имел и не имею против Советской власти»…
Это последние дошедшие до нас строки Н. М. Романова. Машинописная копия заявления его хранится в архиве А. В. Луначарского. Значит, оно дошло до адресата.. И даже было поддержано А. В. Луначарским. На нем резолюция:. «Глубоко сочувствую этому ходатайству.. На мой взгляд, Николай Михайлович Романов, должен был быть выпущен давно. Прошу рассмотреть на ближайшем заседании Совнаркома!»
Совнарком рассмотрел, разумеется…
16 января 1919 года. И затребовал дополнительные данные о состоянии заключенных: здоровье, поведение, и так далее..
Тогда, к хлопотам об освобождении подключается Максим Горький и известный в Петрограде - Петербурге врач - терапевт, И. Манухин. Он дает высокопрофессиональное медицинское заключение о состоянии здоровья Великого князя Павла Александровича, у которого к тому времени обострился туберкулезный процесс; и остальных - Николая Михайловича, Георгия Михайловича и Дмитрия Константиновича Романовых, отметив при этом, что «все заключенные держались весьма достойно и спокойно, без нервозности и излишней озабоченности своей судьбой».
Горький выхлопотал - таки у Ленина письменное разрешение об освобождении всех четырех великих князей, представив это медицинское освидетельствование, но когда он примчался на вокзал, и, вскочив в уходящий в Петроград вагон, развернул первую попавшую ему в руки газету, то обомлел: На первой полосе ее, крупным шрифтом, сообщалось о расстреле великих князей Романовых. Письменное дозволение Ленина об освобождении узников, вероятно, опередила шифрованная телефонограмма из Совнаркома, за подписью некоего Петерса:
«Приказ об освобождении Великих Князей подписан. Примите надлежащие меры». Каковы были эти меры, думается, догадаться совсем нетрудно…………
Великих князей подняли ночью, приказав захватить с собой вещи. Николай Михайлович подумал было, что их собираются освободить, и прихватил с собой котенка, разделявшего с ним тяготы заключения. Он сказал брату Георгию, что их вероятно, выпустят на свободу и перевезут в Москву, поскольку их смерть никому не нужна. Но Георгий Михайлович не разделял его надежд. И оказался прав. Их всех посадили в большую повозку, в которой уже сидели матросы со связанными за спиной руками, и под сильно вооруженной охраной тихо повезли по Шпалерной улице, затем повернули на Троицкий мост, ведущий в Петропавловскую крепость. Никто уже более не мог сомневаться в ожидающей их участи.. Им был зачитан смертный приговор., их раздели, несмотря на двадцати -градусный мороз, и провели к месту казни - около Трубецкого бастиона, где уже была вырыта общая могила.
Когда проходили мимо собора с императорской усыпальницей, Великие князья сняли шляпы и перекрестились. Все они встретили смерть спокойно, с большим самообладанием. Николай Михайлович даже обратился с шутливой речью к расстрельной команде. В последний раз он приласкал котенка и отдал его конвоиру…
Казнь состоялась 24 января 1919 года * (* После гибели князей Романовых в печати за рубежом появлялись различные даты их расстрела, но эта - истинная, установлена российскими исследователями биографии великого князя Николая Михайловича Романова по архивам управления КГБ Ленинградской области. - С. М.).
Некоторые из моих читателей, познакомившись с данной статьей, могут попытаться упрекнуть меня в том, что я в своем небольшом труде опять жалею представителя «давно исчезнувшего, никчемного рода, гнилой, раззолоченной аристократии, выкопавшей себе могилу собственными руками, получившей по заслугам то, чего ей давно хотелось!!». Увы такие мнения часты и мне хорошо знакомы! Но почему то упорно сейчас вспоминаются горькие и гневные слова философа, издателя и публициста П. Б. Струве (Париж), который посвятил памяти Николая Михайловича пронзительную статью с простым и точно - проникновенным названием: «In memorium» («В память»). Приведу их здесь:
« Я пишу о Великом князе здесь не потому, что в его лице большевики замучили человека, который, если и боролся в прошлом с чем - нибудь, то только с деспотизмом и с шарлатанством.. В качестве представителя русской науки я хочу денонсировать (*т. е. представить - С. М.) перед цивилизованным миром убийство великого князя, как убийство ученого историка!»
Трудно не согласиться с этими простыми и весомыми словами.
Михайлович, до самых последних дней своей жизни повторявший завет деда - императора Николая Первого:
«Всякий из Вас должен всегда помнить, что только своей жизнью он может искупить происхождение Великого князя!»
2012 – ГОД РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ
НИКОЛАЙ ПЕРВЫЙ: ЦАРСТВОВАНИЕ
Памятник
Этот памятник на Исаакиевской площади столь хорош, что пережил все бедствия минувшей эпохи. Император в мундире офицера гвардии восседает на лошади, о которой можно сказать, что она будто танцует, поднявшись на задние ноги и не имея другой опоры. Непонятно, что заставляет её парить в воздухе. Заметим, что всадника эта незыблемая неустойчивость совершенно не беспокоит – он хладнокровен и торжественен. Как писал Брюсов,
Строгое спокойствие храня,
Упоённый силой и величьем,
Правит скоком сдержанным коня.
Это сделало смешным проект большевиков заменить венценосца «героем революции» Будённым. Вообще, памятник доставил им немало хлопот. С одной стороны, ненависть к Николаю Первому заставляла то и дело поднимать вопрос о свержении его конной статуи в центре Петрограда–Ленинграда. С другой – гениальное творение Петра Клодта нельзя было тронуть, не прослыв вандалами.
Я склонен весьма критично относиться к правлению государя Николая I, которое трудно назвать счастливым. Оно началось с мятежа декабристов и закончилось поражением России в Крымской войне. Целые библиотеки написаны о засилии бюрократии, шпицрутенах, казнокрадстве в период этого царствования. Многое из этого – правда. Полунемецкая-полурусская система, созданная Петром Великим, при Николае уже порядком износилась, но Николай был воспитан ею. В душе не признавая её, царь вынужден был всю жизнь бороться с самим собой и, казалось, потерпел поражение.
Так ли это?
Именно при его правлении родилась великая русская литература, что едва ли было делом случая. Не без влияния государя Александр Сергеевич Пушкин стал великим поэтом. Образованное общество России, прежде едва владевшее родным языком, обрело наконец ярко выраженный национальный характер и обратилось лицом к Богу. «Я Николая Первого ставлю выше Петра Первого, – говорил митрополит Киевский Платон (Городецкий). – Для него неизмеримо дороже были православная вера и священные заветы нашей истории, чем для Петра… Император Николай Павлович всем сердцем был предан всему чистокровному русскому и в особенности тому, что стоит во главе и основании русского народа и царства, – православной вере».
Он верил просто, жил просто, просто любил свою Отчизну. В Николае мы видим начало того сдержанного величия, которое будет свойственно трём последующим царствованиям. Канцлер Нессельроде однажды донёс царю на капитана 1-го ранга Невельского. Тот самовольно основал форпост на Дальнем Востоке, подняв над ним российский флаг. Место было спорным, что вызвало гнев Англии. Сановник предлагал извиниться перед англичанами, а капитана разжаловать в матросы. «Там, где однажды поднялся российский флаг, он уже опуститься не может», – ответил император... и произвёл Невельского в адмиралы.
При Николае Павловиче Россия вдруг выросла в державу, для борьбы с которой сплотились все прежние противники и союзники. Цепь ошибок, допущенных государем, лишила нас победы в этой схватке. На то была Божья воля, но не сокрушающая, а научающая. Ко всеобщему изумлению, Россия не съёжилась от страха, а стала ещё сильнее. Так же, как и на исходе 1941-го, после страшных поражений, она перешла ту черту, когда её можно было победить извне.
«Благодари Бога, что ты русский»
В 1826 году русский современник описывал наружность государя: «Высокого роста, сухощав, грудь имел широкую... взгляд быстрый, голос звонкий, подходящий к тенору, но говорил несколько скороговоркой... В движениях видна была какая-то неподдельная строгость».
«Неподдельная строгость»... Когда он командовал войсками, то никогда не кричал. В этом не было никакой необходимости – голос царя было слышно за версту; рослые гренадёры смотрелись рядом с ним просто детьми. Николай вёл аскетический образ жизни, но если говорить о роскоши двора, великолепных приёмах – они ошеломляли всех, особенно иностранцев. Это делалось для того, чтобы подчеркнуть статус России, о котором государь заботился непрестанно. Генерал Пётр Дараган вспоминал, как в присутствии Николая Павловича заговорил по-французски, грассируя. Николай, вдруг сделав преувеличенно серьёзную мину, начал повторять за ним каждое слово, чем довёл до приступа смеха свою жену. Дараган, пунцовый от стыда, выскочил в приёмную, где Николай догнал его и, поцеловав, объяснил: «Зачем ты картавишь? За француза никто тебя не примет; благодари Бога, что ты русский, а обезьянничать никуда не годится».
Русское царство выше любого другого – и государь признавал это не из эгоистической потребности возвыситься самому. Царь вообще о себе думал очень мало, вопреки мнению своего ненавистника – маркиза де Кюстина, полагавшего, что Николай лицемерен. Единственно, стеснялся ранней лысины. Чтобы скрыть этот недостаток, государь носил парик, с которым расстался однажды под общий хохот. Это случилось после рождения первой внучки, в 1842 году. Получив радостное известие, Николай Павлович перед строем кадетов сорвал злополучный парик с головы и, поддав его ногой, задорно крикнул:
– Теперь я дедушка, ну его!
Перескажем историю, которая показывает, как мало государь ценил себя лично. Один из старослужащих Седьмой пехотной дивизии, стоявшей в Польше, – Агафон Сулейкин – свои именины отмечал в «Царской корчме», где висел портрет императора Николая Павловича. Выпили, стали буянить. Виновник торжества, услышав, что не подобает безобразничать под портретом монарха, гаркнул: «Да что мне портрет! Я сам портрет!» – и плюнул в изображение императора.
Весть об этом каким-то образом дошла до царя. На полученном донесении Николай Павлович черкнул: «Объявить перед фронтом рядовому Агафону Сулейкину, что я сам на него плюю. А так как этот несчастный в пьяном виде не ведал, что творит, то дело прекратить, а в кабаках царских портретов не вешать». Для выполнения резолюции был выстроен полк, где служил солдат. После барабанной дроби зачитали государево послание Агафону Сулейкину. Все полагали, что следом его запорют до смерти, между тем ему велено было встать обратно в строй... В ближайшее воскресенье Сулейкин поставил внушительного размера свечу Николаю Чудотворцу и дал обет никогда более не употреблять спиртного. Это обещание он выполнил.
«За что же тогда прозвали царя Николаем Палкиным?!» – воскликнет читатель. Это оскорбительное прозвище было изобретением Льва Толстого. Довольно сказать, что Толстой зачислил в пособники палачей добрейшего доктора Гааза. Понятно, что у государя не было никакой возможности заслужить почтение классика.
Между тем время, в которое жил император Николай, было довольно грубым. Самого царя в детстве и отрочестве пороли нещадно, как и большинство офицеров, а уже они, получив такое воспитание, не церемонились с рядовыми. Поэтому глупо давать оценку нравам той эпохи с позиций нынешнего времени. Единственный критерий, достойный внимания, – смотреть, ухудшилось положение солдат или нет. Скажем, при императоре Павле офицеров стали наказывать чаще, чем солдат. При Александре Павловиче введён был запрет на телесные наказания для солдата, получившего награду. Николай I втрое уменьшил количество ударов шпицрутенами. Строжайше запрещено было производить экзекуции без врача, который имел право прекратить порку.
О том, как он относился к русскому солдату, свидетельствует такая история. Как известно, государь ходил по улицам Петербурга без охраны. Прогуливаясь как-то в одиночестве, он увидел похороны отставного солдата. За гробом шла лишь бедно одетая женщина, вероятно жена покойного. Царь присоединился к ней, и какое-то время они шли вместе. Однако, увидев государя, начали подходить другие люди – и вскоре сотни человек молча шагали рядом со своим императором, провожая рядового в последний путь.
Внимание к «маленькому человеку» было характерной чертой императора. Однажды зимой он заметил чиновника, который шёл в одном сюртуке. Узнав, что у бедняги была одна, притом плохонькая, шинель, находившаяся в починке, государь велел отправить ему новую. Впоследствии, удостоверившись, что этот человек безукоризненно честен, Николай распорядился увеличить ему жалованье. История ещё более фантастичная, чем у Гоголя.
Холера
В число замечательных деяний государя вошли два эпизода времён борьбы с холерой. В Москве разгар эпидемии пришёлся на 1830 год. Применялись подчас беспощадные меры для победы над болезнью, но ничто не помогало. Все, кто имел возможность, бежали из города. Царь же отправился в Москву поддержать измученных жителей, несмотря на то что врачи, в том числе Фёдор Петрович Гааз, были против.
«На площадях сбегались толпы, кричали "ура!", – писал Л. Копелев, – некоторые становились на колени, женщины плакали... "Ангел наш... Спаси тебя Боже!"». Среди других, это потрясло и Николая Васильевича Гоголя, заметившего, что готовность, рискуя жизнью, быть со своим народом – «черта, которую едва ли показал кто-нибудь из венценосцев».
В июле следующего года холера достигла чрезвычайной силы уже в Петербурге, где умирало до пяти сотен человек в день. Начали распространяться слухи, что во всём виноваты доктора, заражавшие хлеб и воду. Произошли беспорядки, несколько врачей были убиты. В один из дней громадная толпа собралась на Сенной площади. Узнав об этом, государь в сопровождении нескольких человек устремился туда. Войдя в середину толпы, он, благодаря своему росту видимый отовсюду, призвал людей к совести и закончил речь громовым рыком:
– На колени! Просите у Всемогущего прощения!
Тысячи горожан, как один, опустились на колени. Едва ли не четверть часа назад эти люди задыхались от ярости, но вдруг всё стихло, зазвучали слова молитвы. На обратном пути царь снял верхнюю одежду и сжёг её в поле, чтобы не заразить семью и свиту.
«Что вы всё басни рассказываете!» – воскликнет читатель, успевший начитаться о злоупотреблениях чиновничества в эпоху Николая Павловича. Увы, было и это.
Злоупотребления
По утрам царь долго молился, стоя на коленях, и никогда не пропускал воскресных богослужений. Спал он на узкой походной кровати, на которую был положен тонкий тюфяк, а накрывался старой офицерской шинелью. Уровень его личного потребления был немногим выше того, что имел гоголевский Акакий Акакиевич.
Сразу после коронации расходы на питание царской семьи были сокращены с 1500 рублей в день до 25-ти. Котлеты с картофельным пюре, щи, каша, как правило гречневая, – вот его традиционный рацион. Больше трёх блюд подавать не разрешалось. Однажды метрдотель не удержался, поставил перед царём нежнейшее блюдо из форели. «Что это такое – четвёртое блюдо? Кушайте его сами», – нахмурился государь. Ужинал он редко – ограничивался чаем.
Но казнокрадство при Николае I нисколько не уменьшилось; многим даже казалось, что возросло. Это тем более поразительно, что государь вёл с этим бедствием тридцатилетнюю жестокую войну. Нужно отметить энергию губернских прокуроров: суды над казнокрадами и взяточниками стали обычным явлением. Так, в 1853 году под судом находилось 2540 чиновников. Иначе и быть не могло. Борьба с грядущей революцией заставляла ужесточать правила внутренней жизни империи. Однако чем ретивее боролись с коррупцией, тем сильнее она распространялась.
Позднее известный монархист Иван Солоневич этот феномен пытался объяснить в отношении сталинской эпохи: «Чем больше было воровства, тем сильнее должен быть контрольный аппарат. Но чем крупнее контрольный аппарат, тем больше воровства: контролёры тоже любят селёдку».
Об этих «любителях селёдки» хорошо написал маркиз де Кюстин. Он был врагом России и мало в ней понял, но один диагноз поставил всё-таки верно: «Россией управляет класс чиновников... и управляет часто наперекор воле монарха... Из недр своих канцелярий эти невидимые деспоты, эти пигмеи-тираны безнаказанно угнетают страну. И, как это ни парадоксально, самодержец всероссийский часто замечает, что власть его имеет предел. Этот предел положен ему бюрократией – силой страшной, потому что злоупотребление ею именуется любовью к порядку».
Лишь воодушевление народа способно спасти Отечество в трудные моменты, но воодушевление трезвое и ответственное. В противном случае оно вырождается в волнения и мятежи, ставит страну на край гибели. Восстание декабристов отравило царствование Николая Павловича – человека, по натуре своей чуждого всякой жёсткости. Его считают каким-то маникальным приверженцем порядка. Но порядок был для царя средством, а не целью. При этом отсутствие у него управленческих талантов имело тяжёлые последствия. Фрейлина Анна Фёдоровна Тютчева свидетельствовала, что император «проводил за работой 18 часов в сутки, трудился до поздней ночи, вставал на заре... ничем не жертвовал ради удовольствия и всем – ради долга и принимал на себя больше труда и забот, чем последний подёнщик из его подданных. Он искренне верил, что в состоянии всё видеть своими глазами, всё регламентировать по своему разумению, всё преобразовывать своею волею».
В результате «он лишь нагромоздил вокруг своей бесконтрольной власти груду колоссальных злоупотреблений, тем более пагубных, что извне они прикрывались официальной законностью, и ни общественное мнение, ни частная инициатива не имели ни права на них указывать, ни возможности с ними бороться».
Чиновники замечательно научились имитировать деятельность, обманывали государя на каждом шагу. Как человек умный, он понимал, что происходит неладное, но изменить ничего не мог, лишь горько смеялся над тщетностью многих своих усилий.
Однажды в дороге экипаж императора перевернулся. Николай Павлович, сломав ключицу и левую руку, семнадцать вёрст прошёл пешком до Чембара, одного из городков Пензенской губернии. Едва оправившись, он отправился поглядеть на местных чиновников. Они оделись в новую форму и выстроились по старшинству чинов в шеренгу, при шпагах, а треугольные шляпы держали в вытянутых по швам руках. Николай не без удивления осмотрел их и сказал губернатору:
– Я их всех не только видел, а даже отлично знаю!
Тот изумился:
– Позвольте, ваше величество, но где же вы их могли видеть?
– В очень смешной комедии под названием «Ревизор».
Справедливости ради скажем, что в Соединённых Штатах той эпохи казнокрадство и взяточничество носило ничуть не меньший размах. Но если в России это зло удалось более или менее окоротить в конце XIX века, то в Америке оно процветало ещё несколько десятилетий. Разница была в том, что американские чиновники не имели такого влияния на жизнь страны.
Первый после Бога
По этой безотрадной картине можно вообразить, что в хозяйственной жизни страны царил при Николае Павловиче полный застой. Но нет – именно в его царствование произошла промышленная революция, число предприятий и рабочих удвоилось, а эффективность их труда возросла втрое. Крепостной труд в промышленности был запрещён. Объём машиностроительной продукции с 1830-го по 1860-е годы вырос в 33 раза. Проложена была первая тысяча вёрст железной дороги, впервые в истории России началось строительство шоссе с твёрдым покрытием.
|
Граф Сергей Уваров произвёл переворот в борьбе с безграмотностью. Число крестьянских школ увеличилось с 60-ти более чем в 40 раз, 111 тысяч детей стали учиться. Всем государственным крестьянам выделили собственные наделы земли и участки леса, учреждены были вспомогательные кассы и хлебные магазины, которые оказывали помощь денежными ссудами и зерном в случае неурожая. Безземельных батраков к середине 1850-х годов практически не осталось – все получили землю от государства.
Существенно улучшилось положение крепостных, которые числились за помещиками. Торговля крестьянами была прекращена, они получили свободу передвижения, право владеть землёй, вести предпринимательскую деятельность. «Третье отделение» получило жёсткий приказ следить за тем, чтобы помещики не нарушали права крестьян. В результате на сотни помещичьих имений был наложен арест.
Вот случай, вполне характеризирующий перемены. Однажды крепостной мальчик, сын псаря, играя c собакой помещика, повредил ей лапу. Барин сгоряча застрелил ребёнка. На выстрел прибежал его отец, сгрёб убийцу, и, связав ему руки, усадил в кресло. Перед собравшейся дворней он перечислил все злодеяния господина и задал вопрос: что делать с извергом? Затем привёл приговор мира в исполнение, после чего сдался властям... Узнав о случившемся, государь освободил несчастного, начертав собственной рукой: «Собаке – собачья смерть».
Где ещё было возможно подобное? Именно в царствование императора Николая родилась триада, которую можно назвать единственно возможной русской идеей: «Православие, Самодержавие, Народность». Рождена она была замечательным учёным, министром народного просвещения Сергеем Уваровым. Всякого рода «мелкие бесы» до сих пор смеются над его убеждениями, между тем Россия стала первой страной в мире, поставившей народность в число важнейших основ бытия. Для ложной элиты народ не более чем быдло, для буржуа – это покупатели, для политиков – электорат. Лишь для русских царей народ, независимо от чинов и состояния, стоял по значению следом за Господом Богом.
«Бог наказывает гордых»
После сорока лет здоровье начало всё больше изменять императору. У него болели и пухли ноги, а весной 1847 года начались сильные головокружения. При этом казалось, что болезни государя каким-то необъяснимым образом передаются всей стране. Две катастрофы омрачили последние годы царствования Николая Павловича. Первая из них – поражение в Крымской войне – не заставила себя долго ждать.
Что стало источником бедствий? Дело в том, что государь, вслед за своим старшим братом Александром Павловичем, воспринимал Россию как часть европейского сообщества государств, причём самую сильную в военном отношении и самую зрелую идейно. Идея заключалась в том, что лишь нерушимый союз монархий в состоянии противостоять революции в Европе. Император готов был в любой момент вмешаться в европейские дела. Разумеется, это вызывало всеобщее раздражение, и на Россию начинали смотреть как на лекарство более опасное, чем сама болезнь.
Нельзя сказать, что Николай Павлович преувеличивал опасность революционных настроений в Европе. Та была подобна котлу, где непрерывно усиливалось давление пара. Но вместо того чтобы учиться регулировать его, Россия энергично затыкала все дыры. Это не могло продолжаться бесконечно. 21 февраля 1848 года, на Масленицу, в Петербурге была получена депеша о том, что во Франции началась революция. Прочитав её, потрясённый государь появился на балу в Аничковом дворце. В разгар веселья он вошёл в зал быстрым шагом, с бумагами в руках, «произнося непонятные для слушателей восклицания о перевороте во Франции и о бегстве короля». Больше всего царь опасался, что примеру французов последуют в Германии.
Родилась идея отправить на Рейн 300-тысячную армию для искоренения революционной заразы. Не без труда царя удалось отговорить от этого. 14 марта последовал Манифест, где высказывалось опасение «разливающимися повсеместно с наглостью мятежом и безначалием» и «дерзостью, угрожающей в безумии своём России». Выражалась готовность защищать честь русского имени и неприкосновенность пределов России.
Это был важнейший документ той эпохи. Россия бросала вызов мировой революции, богоборчеству и нигилизму. Лучшие люди страны встретили Манифест восторженно, а в народе заговорили о предстоящей борьбе с антихристом. Вот как откликнулся на это событие Ф. И. Тютчев: «Уже с давних пор в Европе только две действительные силы, две истинные державы: Революция и Россия. Они теперь сошлись лицом к лицу, а завтра, может, схватятся. Между тою и другою не может быть ни договоров, ни сделок. Что для одной жизнь – для другой смерть. От исхода борьбы, завязавшейся между ними, величайшей борьбы, когда-либо виденной миром, зависит на многие века вся политическая и религиозная будущность человечества».
Тем большей трагедией, омрачившей позицию Российской империи, стали ложные шаги, последовавшие за Манифестом. Речь идёт о венгерских событиях. Венгры десятилетиями мечтали избавиться от владычества Австрии, много претерпев от неё. В 1848 году они восстали – за оружие взялось 190 тысяч человек. К весне 1849-го венгры научились бить австрийцев, распад империи Габсбургов стал неизбежен. Но в этот момент на помощь Австрии пришли русские войска.
Вторжение Русской армии стало для венгров не только военным ударом, но ещё и моральным. Ведь они мечтали, что именно русские их освободят, и у них были все основания надеяться на это. Венгры лучше других знали, как относится Австрия к своему великому восточному соседу. Их военачальник Дьёрдь Клапка воскликнул однажды в беседе с русским парламентёром: «Император Николай нас погубил, а зачем? Неужели вы верите в благодарность Австрии? Вы спасли её от совершенной гибели, они же вам заплатят за это; поверьте, мы их знаем и не в силах верить ни одному их слову...»
Это были горькие слова человека, прекрасно понимавшего, что он говорит.
Русская армия много раз спасала Австрию, но страна, именовавшая себя Священной Римской империей германской нации, имела колоссальные амбиции, подогреваемые папским Римом. Помощь православных оскорбляла её тем больше, что Австрия не могла без неё обойтись. И, разумеется, при первом удобном случае Австрия переметнулась на сторону наших врагов. Это произошло в 1854 году, после нападения Англии и Франции на Россию. Вместо помощи спасительнице, австрийцы начали угрожать ей войной. В результате многие русские части пришлось оставить для заслона на Дунае. Это были войска, которых так не хватало в Крыму...
Подавление Венгерского восстания стало одной из самых печальных страниц нашей истории. В Европе окончательно утвердилось мнение о России как о стране-полицейском. Российский генерал-фельдмаршал Остен-Сакен в отчаянии произнёс горькие слова: «Государь сильно возгордился. "То, что сделал я с Венгрией, ожидает всю Европу", – сказал он мне. Я уверен, что эта кампания его погубит... Увидите, что это даром не пройдёт. Бог наказывает гордых».
Но, кажется, дело было вовсе не в гордости. Митрополит Киевский Платон, скорбя о русском вмешательстве в венгерские события («ведь без этого не было бы Крымской войны»), добавлял, что лишь честность государя стала тому виной. Он не умел нарушать данных обещаний, пусть даже и такому адресату, как Австрия, чья неблагодарность была общеизвестна.
В любом случае мы победили в Венгрии самих себя.
Кончина императора
Несчастьем для императора Николая стало то, что он застал время крушения своих надежд. Это и стало причиной его смерти, которую трудно назвать естественной. Скорее, это была гибель. Он пал вместе со своими матросами и солдатами, Корниловым и Нахимовым, потому что сердце царя в последний год жизни было в Севастополе, а не в Петербурге.
Формальных поводов для войны имелось немало. Англия опасалась, что Россия может выйти на просторы Средиземноморья, Франция надеялась с помощью войны вернуться в ряд великих держав. В итоге английская, французская и турецкая армии высадились в Крыму в качестве «передовых отрядов цивилизации».
Среди причин, которые привели нас к поражению, была страшная коррупция: даже командиры полков порой не стеснялись обкрадывать солдат, – что говорить об остальных... Крайне неудачным было назначение командующим князя Меньшикова. Когда святитель Иннокентий Херсонский с образом Касперовской Божией Матери прибыл в расположение нашей армии, отступающей к Севастополю, он произнёс, обращаясь к Меньшикову: «Се Царица Небесная грядёт освободить и защитить Севастополь». «Вы напрасно беспокоили Царицу Небесную, мы и без Неё обойдёмся», – ответил незадачливый полководец.
Как мог он добиться победы, не имея ни малейшей духовной связи с войском? Между тем это был человек, облечённый доверием государя. Для полноты картины скажем, что свт. Иннокентий находился под особым подозрением. Чиновники называли его демократом за то, что он, подобно государю, защищал необходимость освобождения крестьян. Как-то спросили: «Говорят, Преосвященный, вы проповедуете коммунизм?» Владыка спокойно ответил на это: «Я никогда не проповедовал "берите", но всегда проповедовал "давайте"».
Английский флот появился близ Кронштадта. Император подолгу смотрел на него в трубу из окна своего дворца в Александрии. Изменения в его облике начали проявляться осенью 1854-го. Он лишился сна и похудел. Ночью ходил по залам, ожидая известий из Крыма. Новости были плохие: в иные дни гибло по несколько тысяч наших солдат... Узнав об очередном поражении, государь запирался в своём кабинете и плакал как ребёнок. Во время утренней молитвы иногда засыпал на коленях перед образами.
В какой-то момент император подхватил грипп. Болезнь была не слишком опасной, но он будто не желал выздоравливать. В тридцатиградусный мороз, несмотря на кашель, в лёгком плаще ходил на смотры полков. «По вечерам, – пишет один из биографов Николая Павловича, – многие видели его двухметровую фигуру, одиноко бродившую по Невскому проспекту. Всем окружающим стало ясно: царь, не в силах стерпеть позора, решил подобным образом извести себя... Результат не заставил себя ждать: где-то через месяц после начала болезни Николай уже полным ходом распоряжался своими похоронами, писал завещание, слушал отходную, до последней минуты держась за руку своего сына».
«Сашка, в дурном порядке сдаю тебе команду!» – сказал Николай Павлович сыну на смертном одре и, обращаясь ко всем сыновьям, произнёс: «Служите России. Мне хотелось принять на себя всё трудное, оставив царство мирное, устроенное, счастливое. Провидение судило иначе. Теперь иду молиться за Россию и за вас...»
Умер он, по словам А. Ф. Тютчевой, в маленьком кабинете на первом этаже Зимнего дворца, «лёжа поперёк комнаты на очень простой железной кровати... Голова покоилась на зелёной кожаной подушке, а вместо одеяла на нём лежала солдатская шинель. Казалось, что смерть настигла его среди лишений военного лагеря, а не в роскоши дворца». Как писал прапорщик Измайловского полка Ефим Сухонин, печальное известие застигло гвардейцев в походе: «Панихида была торжественная. Офицеры и солдаты молились на коленях и громко плакали».
Эпилог
Всадник на Исаакиевской площади опирается на мощный постамент с четырьмя женскими фигурами, олицетворяющими Силу, Мудрость, Правосудие и Веру. Освобождение крестьян, потрясающая судебная реформа, все благие дела Александра Освободителя были воплощением замыслов его отца. Связанный по рукам и ногам прошлым и настоящим, отсутствием соратников, Николай Павлович делал, что должно, в надежде: что-нибудь будет.
Он был плотью от плоти страны, где, кроме дураков и скверных дорог, есть неисчислимое множество других несчастий. Поэтому неправильно оценивать его, сравнивая с каким-то мысленным идеалом. Идущий впереди, особенно если он воин, а не духовник, – почти всегда самый измученный человек из всех, своя и чужая кровь сохнет на его мундире. Вопрос, движет ли им любовь к Отечеству или честолюбие, ведёт ли он народ во имя Божие – или во имя своё? Однажды – это было в 1845-м – царь вдруг произнёс, обращаясь к знакомой: «Вот скоро двадцать лет, как я сижу на этом прекрасном местечке. Часто выдаются такие дни, что я, смотря на небо, говорю: зачем я не там? Я так устал...»
Нет, во имя своё Николай Павлович, кажется, не пошевелил и пальцем – его служение вот уже полтора столетия внушает нам уважение. Даже надпись на памятнике под государственным гербом так и не сбили: «Николаю I – Императору Всероссийскому». Очень простая надпись – как и всё, что с ним связано.
Владимир ГРИГОРЯН
Основное о Николае II.
Родился 6 мая 1868 года (по ст. стилю) в Царском Селе. Получил прекрасное образование, как и многие члены императорской семьи. Много путешествовал по России. В 1894 году, могучий физически император Александр III неожиданно умирает, не дожив до 50 лет. После пышной коронации правителем России становится молодой, 26-ти летний Николай Александрович. По признанию отца, Николай головой еще не был готов к такой ответственности. Государство ждало преобразований, интеллигенция с надеждой смотрели на нового государя. Разочарования пришлось ждать не долго, т.к. вскоре Николай II объявил о продолжении политики своего отца и о том, что самодержавие будет охраняться по-прежнему строго и неуклонно.
В 1897 году была произведена перепись населения, по которой в стране насчитывали всего 21 % грамотных людей. В этом же году министром финансов Сергеем Витте была проведена денежная реформа, устанавливавшая золотой рубль, укрепив его позиции на международном рынке. К Началу XX века, несмотря на проводимую Сергеем Витте форсированную модернизацию страны, Россия оставалась отсталой страной по сравнению с европейскими государствами. В 1903 году под давлением министра финансов Сергея Витте была отменена круговая порука, чему противился Николай, отстаивая интересы помещиков. После борьбы императора и «неугодного» министра по нескольким вопросам, Николай II снял Витте с должности министра финансов (на тот момент самая престижная и влиятельная должность) и назначил его председателем комитета министров. В 1904 году приближенные Николая, в частности военный министр империи, генерал от инфантерии Александр Николаевич Куропаткин стали инициаторами военной экспансии в Китай, на что император дал добро. Против таких идей резко выступил Сергей Витте, настаивая на мирной экономической экспансии. Военная оккупация территорий Китая привела к русско-японской войне 1904-1905 гг., которую с позором Россия проиграла. Отсутствие экономической, военной, подготовки привели к позору и стали поводом к первой русской революции 1905 – 1907 гг. Достаточно большие требования японцев к пораженной России удалось сгладить Сергею Юльевичу Витте, назначенному главой дипломатической делегации в Портсмут.
Нерешенность рабочего вопроса (тяжелые условия труда, низкий заработок, отсутствие рабочего законодательства), нерешенность аграрного вопроса (малоземелье крестьян, бедность, самосуд помещиков и земских начальников, крестьянские общины), нерешенность национального вопроса (ограничение в правах национальных меньшинств) стали причинами первой революции. 17 октября 1905 года председателем совета министров С.Ю. Витте был составлен манифест «17 октября», который провозглашал политические и гражданские свободы, право участия в выборах людей, независимо от сословной принадлежности. Данный манифест был подписан императором с не охотой, т.к. он ограничивал его абсолютную власть. 20 февраля 1906 г. высочайшим манифестом Николая II Государственный совет становится верхней законодательной палатой. Это означало, что законы Государственной думы не могут быть приняты без согласия верхней палаты. Совет в основном состоял из сторонников Николая II. Этим манифестом император практически свел на нет деятельность Государственной Думы. В 1906 г. Сергей Витте уходит в отставку, его место занимает прославившийся губернатор Саратовской губернии Петр Аркадьевич Столыпин, который проводит аграрную реформу, частично решая земельный вопрос. 8 марта 1906 г. император предпринял новый шаг по ограничению Думы, изъяв из ее ведения значительную часть государственного бюджета. 23 апреля 1906 г. были опубликованы «Основные законы Российской империи», по которым в перерывах между сессиями в Думе император мог сам принимать законы. Этим шагом Николай II обеспечил себе право для законодательных функций. 3 июня 1907 года завершилась первая революция, принесшая определенные плоды для страны, но основные проблемы были решены далеко не полностью. В дальнейшем благодаря деятельности Петра Столыпина стали заметны успехи в сельском хозяйстве, Россия стала производить много зерна, экспортируя его за границу.
В 1914 году Россия, защищая сербов на Балканах от агрессии Австро-Венгрии, втянулась в Первую мировую войну. Жестокая и бесполезная война, в совокупности с нерешенными вопросами превратила в плачевное состояние российскую экономику. После 3-х лет войны уже в крупных городах возникла острая проблема с поставкой хлеба, нечего было есть, сильно взлетели цены. После многочисленных забастовок в городе, 1 марта 1917 года к бунтующим присоединился гарнизон Петрограда. 2 марта, под давлением основных приближенных, император Николай II подписал манифест об отречении за себя и своего сына Алексея в пользу брата Михаила Александровича, который на следующий день, 3 марта 1917 года, отказался принять корону, оценив настроения народных масс. Так закончилось 23-х летнее правление Николая II.
Что было сделано за эти годы? Почему до Николая Александровича не было ни одной революции? Что произошло с людьми, чтобы они начали действовать таким образом? Николай II – человек не на своем месте. Он хороший семьянин, прославился любовью к своим детям и жене. Почему же он сразу не отдал власть, если не готов был управлять страной? Его ослепила мысль, которая долгое время сидела в головах российских правителей. Мысль о том, что власть дана Богом, незыблема, что она должна принадлежать именно ему, такова воля Божья. Что было сделано за эти годы? Лично императором было сделано мало. Все положительные события, происходившие в государстве, являлись делами рук умных людей, понимающих всю ситуацию. Абсолютная власть императора, государственно-бюрократический аппарат, в который входили высшие слои населения - такая система управления была нежизнеспособна. Власти, в т.ч. императору было все равно на свой народ, вся их деятельность была направлена на получение личной выгоды. 23 года – большой срок. В такой важный период, слабый император и корыстные верхи не только не проводили преобразований, но и опустили страну еще ниже, важные, наболевшие вопросы не решались. Проблемы усиливались и накапливались. Император Николай II и его управленческий аппарат не стремились к устранению проблем, государь допустил начало русско-японской войны, которая была с позором проиграна, он всячески ограничивал деятельность Государственной Думы, мешал проводить преобразования компетентным людям, по его одобрению во время первой революции расстреливали из пушек и ружей беззащитных людей, император втянул страну в губительную Первую мировую войну, и Николай II ничего не сделал, чтобы хоть как-то исправить сложное положение. А все то, что было им сделано для народа и государства – проводилось исключительно через давление других людей. Николай II – национальный позор страны. Император, которому было все равно на государство, народ и их будущее.
Рецензии
Позволю себе привести слова в.кн. Николая Николаевича - из телеграммы отправленной Николаю 2-му с Кавазского фронта (Николай второй спрашивал - как отнесутся командующие фронтами к возможному Его отречению): «Я, как верноподданный, считаю, по долгу присяги и по духу присяги, необходимым КОЛЕНОПРЕКЛОНЕННО МОЛИТЬ Ваше Императорское Величество спасти Россию и Вашего Наследника, зная чувство святой любви Вашей к России и к нему. Осенив себя крестным знамением, ПЕРЕДАЙТЕ ЕМУ ВАШЕ НАСЛЕДИЕ. ДРУГОГО ВЫХОДА НЕТ.» До чего же надо было довести стану, что бы великие князья и генерал-адьютанты Христа ради просили царя - оставь престол - не геи страну!!!
Ростов перед открытием кампании получил письмо от родителей, в котором, кратко извещая его о болезни Наташи и о разрыве с князем Андреем (разрыв этот объясняли ему отказом Наташи), они опять просили его выйти в отставку и приехать домой. Николай, получив это письмо, и не попытался проситься в отпуск или отставку, а написал родителям, что очень жалеет о болезни и разрыве Наташи с ее женихом и что он сделает все возможное для того, чтобы исполнить их желание. Соне он писал отдельно. «Обожаемый друг души моей, — писал он. — Ничто, кроме чести, не могло бы удержать меня от возвращения в деревню. Но теперь, перед открытием кампании, я бы счел себя бесчестным не только перед всеми товарищами, но и перед самим собою, ежели бы я предпочел свое счастие своему долгу и любви к отечеству. Но это последняя разлука. Верь, что тотчас после войны, ежели я буду жив и все любим тобою, я брошу все и прилечу к тебе, чтобы прижать тебя уже навсегда к моей пламенной груди». Действительно, только открытие кампании задержало Ростова и помешало ему приехать — как он обещал — и жениться на Соне. Отрадненская осень с охотой и зима со святками и с любовью Сони открыли ему перспективу тихих дворянских радостей и спокойствия, которых он не знал прежде и которые теперь манили его к себе. «Славная жена, дети, добрая стая гончих, соседи, служба по выборам!» — думал он. Но теперь была кампания, и надо было оставаться в полку. А так как это надо было, то Николай Ростов, по своему характеру, был доволен и той жизнью, которую он вел в полку, и сумел сделать себе эту жизнь приятною. Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылан за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон. Началась кампания, полк был двинут в Польщу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно-веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть. Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому-нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам. 13-го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле. 12-го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями. Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди Выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под сгороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову. — Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? — И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе. Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него. Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдится того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во-вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во-первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, — думал Ростов, — остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что́ им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю-брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда-нибудь под защиту», — продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал. — Однако мо́чи нет, — сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. — И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. — Ильин вышел, и Здржинский уехал. Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу. — Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там. Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами. Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями. — Ростов, ты где? — Здесь. Какова молния! — переговаривались они.
1 вариант.
Древние люди имели весьма поверхностное представление о законах мироздания (1) и (2) когда в природе происходило нечто необъяснимое (3) были склонны считать(4) что это результат воздействия на мир сверхъестественных сил.
Расставьте знаки препинания. Укажите все цифры, на месте которых должны стоять запятые.
Нынешней осенью моно грибов (1) и (2) если внимательно присмотреться к вырубке (3) то увидишь сразу несколько пней (4) которые сплошь покрыты опятами.
Расставьте знаки препинания. Укажите все цифры, на месте которых должны стоять запятые.
И Синцов тоже (1) когда его спросили (2) ответил (3)что хочет на батальон (4) хотя про себя до этого думал (5) что (6) если назначат в штаб полка (7) возражать не будет: как-никак (8) а за плечами четыре ранения.
Расставьте знаки препинания. Укажите все цифры, на месте которых должны стоять запятые.
Потом (1) в сорок втором (2) когда его (Серпилина) под Грачами сняли с дивизии (3) его мучила мысль (4) что (5) если дойдёт до трибунала и ему припомнят прошлое (6) то это плохо обернётся и для тех других (7) что были ещё там и жили одной мечтой – очистить войною (8) ранами (9) пусть даже смертью от возведённой на них лжи.Расставьте знаки препинания. Укажите все цифры, на месте которых должны стоять запятые.
Война была на исходе 91) и (2) хотя до конца оставался почти год (3) но мы твёрдо знали (4) что победа будет за нами.
Расставьте знаки препинания. Укажите все цифры, на месте которых должны стоять запятые.
На собрании садового товарищества говорили о том (1) что (2) если не заменить электрические столбы (3) то зимой посёлок может остаться без света (4) а старые опоры могут рухнуть под тяжестью снега.
Расставьте знаки препинания. Укажите все цифры, на месте которых должны стоять запятые.
Пока Маруся искала заветную грибную полянку (1) на небе сгустились тучи (2) и (3) хотя девочка не боялась попасть под ливень (4) но она не захотела лишний раз беспокоить свою бабушку (5) и потому повернула домой.
Подготовка к ЕГЭ. Задание 19.
Сложноподчинённые предложения с несколькими придаточными и знаки препинания в них.
2 вариант.
Расставьте знаки препинания. Укажите все цифры, на месте которых должны стоять запятые.
Луга тем летом уже перестояли (1) и (2) когда прошли тёплые грозовые дожди (3) то настали последние дни сенокоса (4) чего так ждали в маленькой деревне.
Расставьте знаки препинания. Укажите все цифры, на месте которых должны стоять запятые.
Вскоре Николай был произведёт в ротмистры (1) и (2) когда полк был поставлен на военное положение (3) опять получил свой прежний эскадрон (4) в котором его помнили и любили.
Расставьте знаки препинания. Укажите все цифры, на месте которых должны стоять запятые.
Я твёрдо убеждён (1) что (2) если моя версия аварии (3)которую потерпела подлодка (4) верна (5) то и боеспособность её значительно понизилась в результате этой аварии.
Расставьте знаки препинания. Укажите все цифры, на месте которых должны стоять запятые.
Студенты слушали лекцию внимательно (1) и (2) когда профессор закончил (3) многие подняли руки (4)чтобы задать вопросы по теме.
Расставьте знаки препинания. Укажите все цифры, на месте которых должны стоять запятые.
Мама не могла стать (1) и (2) поскольку самопожертвование пока (3) что ей счастья не приносило (4) она не хотела (5) чтоб и я видела в нём своё жизненное призвание.
Расставьте знаки препинания. Укажите все цифры, на месте которых должны стоять запятые.
Наша экспедиция приступила к раскопкам (1) и (2) как только на глубине нескольких метров были обнаружены украшения и кухонная утварь (3) мы поняли (4) что верно определили местоположение древнего города.
Расставьте знаки препинания. Укажите все цифры, на месте которых должны стоять запятые.
Отяжелевшая голова кружилась от усталости (1) и (2) если сейчас позовут срочно в отделение (3) или «скорая» кого-нибудь привезёт (4) я могу совершить врачебную ошибку.
Подготовка к ЕГЭ. Задание 19.
Сложноподчинённые предложения с несколькими придаточными и знаки препинания в них.
3 вариант.
Расставьте знаки препинания. Укажите все цифры, на месте которых должны стоять запятые.
Лена с удовольствием приняла на себя роль хозяйки (1) и (2) поскольку холодильник теперь ломился от продуктов (3) с радостью копошилась на кухне (4) чему несказанно удивилась мама.
Расставьте знаки препинания. Укажите все цифры, на месте которых должны стоять запятые.
Наблюдавший за разгрузкой судна сотрудник таможни заметил (1) что (2) когда из трюма стали поднимать контейнеры (3) то на некоторых из них оказались сорванными печати (4) что было сочтено нарушением условий перевозки.
Расставьте знаки препинания. Укажите все цифры, на месте которых должны стоять запятые.
Тяжёлый бархатный занавес поднялся (1) и (2) когда прозвучали первые звуки музыки (3) майор внезапно увидел знакомую графиню (4) которая тоже приехала на премьеру.
Расставьте знаки препинания. Укажите все цифры, на месте которых должны стоять запятые.
Репетируя (1) брат (2) как бы погружался в музыку (3) и (4) когда его отрывали от занятий (5) он несколько секунд удивлённо молчал (6) будто только что вернулся из параллельного мира.
Расставьте знаки препинания. Укажите все цифры, на месте которых должны стоять запятые.
Смотрители леса призваны предотвращать возгорание лесного массива (1) но (2) если в лесу скапливается большое количество сухостоя (3) чтобы снизить вероятность стихийного возгорания в дальнейшем.
Расставьте знаки препинания. Укажите все цифры, на месте которых должны стоять запятые.
Режиссёр перебирал в памяти актёров (1) чьи главные роли (2) были сыграны на этой сцене (3) и так не решил (4) кого из них упомянуть в мемуарах.
Расставьте знаки препинания. Укажите все цифры, на месте которых должны стоять запятые.
Стояла прекрасная погода (1) и (2) хотя октябрь был в самом разгаре (3) на деревьях по-прежнему трепетала зелёная листва (4) а солнце грело по-летнему.
Приложенные файлы
