Русские княгини. Святая княгиня ольга и историческая судьба руси. Акафист равноапостольной Великой княгине Российской Ольге

Старая английская пословица гласит - «За каждым великим мужчиной стоит великая женщина». История Российского государства лишь в очередной раз подтверждает верность данного высказывания.

Женой легендарного новгородского князя Рюрика была дочь одного из норвежских князей по имени Ефанда, прозванная Норманнской. Никаких исторических справок о ее жизни, к сожалению, не сохранилось.

Особый след в оставила - жена киевского . Согласно большинству летописей, Ольга была дочерью варяжского наемника, осевшего в псковских землях, однако некоторые источники называют ее дочерью самого Вещего Олега. Будучи еще очень молодой девушкой, Ольга выходит замуж за Игоря, прямого наследника Рюрика.

Спустя почти сорок лет счастливой супружеской жизни, князя Игоря убивают древляне, с которых тот хотел собратьнепомерно большую дань. Ольга решает отомстить за любимого мужа, совершив над убийцами жестокую расправу. После смерти Игоря, Ольга берет власть в свои руки.

Во время ее правления границы Киевского княжества существенно расширились - были присоединены Волынь и ряд других территорий. Интенсивно развивались ремесла и торговля. Именно при княгине Ольге на начали возводиться первые каменные города. Также ей было произведено административное деление земель, подвластных Киеву.

Внешняя политика княгини также отличалась мудростью и дальновидностью - при ней были отправлены посольства в ряд европейских стран, начали формироваться тесные связи с Византийской империей. Когда ее сын Святослав достиг совершеннолетия, Ольга передала власть в его руки. За несколько лет до смерти, Ольга приняла в Константинополе крещение, при котором получила имя Елена, положив тем самым начало христианизации Руси. Православной церковью была причислена к лику святых.

До крещения Руси имел обширный гарем, однако, приняв христианство, вместо многочисленных наложниц решил обзавестись единственной женой. Его выбор пал на дочь византийского императора Анну. Обряд венчания был совершен сразу же после принятия Владимиром христианской веры. Царевна Анна активно участвовала в христианизации Руси и по заверению летописцев построила многие церкви.

Взял в жены дочь шведского короля Ингигерду. Княгиня принимала активное участие в деле управления государством. Ярослав даже посылал ее во главе войска против полоцкого князя Брячислава. Ингигерда играла важную роль во внешней политике Руси, особенно в ее отношениях со странами Северной Европы. Княгиня основала первый на Руси женский монастырь, а после смерти мужа и сама постриглась в монахини под именем Анна. В пятнадцатом веке была причислена к лику святых.

Евдокия - жена Дмитрия Донского фото

Также, среди знаменитых жен русских князей, стоит отметить супругу - . Она родилась в семье суздальского князя и в возрасте тринадцати лет была выдана замуж за Дмитрия, который был всего на два года старше ее. Евдокия всячески помогала мужу в управлении государством.

Когда Дмитрий решил дать решительный отпор татарам из Золотой Орды, супруга всецело поддержала это начинание. Сохранилась речь, которую она произносила перед войсками накануне . Летописцы называют брак Дмитрия и Евдокии исключительно счастливым, и наполненным самыми высокими чувствами.

После смерти князя, супруга решила взять власть в государстве в сои руки до достижения детьми совершеннолетия. Многие историки отмечают мудрость и справедливость, выказываемые Евдокией при управлении княжеством. В конце жизни она приняла постриг в монахини под именем Евфросинии, и в скором времени после смерти была канонизирована.

(ок. 890-969)
Святая благоверная княгиня Ольга — зачинательница православной веры на Руси. Она одной из первых, еще до крещения Руси, приняла христианство и много сил приложила к распространению веры Христовой; прославилась делами христианского благочестия, помогала больным и бедным.
Мудрость княгини Ольги отмечают все — летописцы, историки, составители житийных повествований. Предание говорит о том, что князь Игорь взял в жены Ольгу, будучи поражен не столько ее красотой (а она была красавицей), сколько «мудростью и смышленостью».
Став правительницей Руси, она сразу проявила себя как мудрый государственный деятель. В отличие от Игоря, взимавшего дань произвольно, за что он и поплатился (был убит древлянами), Ольга упорядочила сбор дани и налогов.
В эпоху, когда война была главным средством решения политических споров, Ольга старалась не воевать с соседями. «Великие князья до времен Ольгиных воевали — она правила государством» (Н.М. Карамзин).
Мудрость проявила княгиня, сумев отвести от себя притязания византийского царя Константина Багрянородного.
...А дело было так. Ольга отправилась! в Византию, чтобы креститься в православие. Летописец говорит, что во время приема, оказанного Ольге, Константин «подивился ее разуму» и сказал: «Достойна ты царствовать с нами ветолице нашей». Мудрая Ольга хорошо поняла прозрачный намек Константина. Она не растерялась:
— Я язычница. Если хочешь крестить меня, то сделай это сам — иначе не крещусь.
И крестил ее царь с патриархом с наречением ей христианского имени Елена.
Теперь она была христианка, и Константин снова сделал Ольге-Елене предложение.
— Как я могу быть твоею женой, — ответила Ольга, — когда ты сам крестил меня и назвал крестной дочерью?
— Перехитрила ты меня, Ольга, — сказал царь.
Это предание ярко характеризует ее героиню...
Вскоре после крещения княгиня Ольга захотела посетить родные места. Она пришла к берегу реки Великой, к тому месту, где в нее впадает река Пскова. Тогда там еще был каменистый холм. И она увидела, как по ту сторону реки, с востока, с неба сходят три светлых луча, разливающие вокруг чудный свет. Видели это чудо и спутники Ольги, которым она сказала:
— На сем месте, отмеченном трисиятельными лучами, встанет церковь Пресвятой Троицы. Там будет создан град великий, славный и изобильный.
Вернувшись в Киев и вспоминая о видении при реке Пскове, княгиня Ольга послала туда много золота и серебра на создание Троицкой церкви. И возник скоро в том месте великий город, именуемый Псковом.
При крещении Руси важную роль сыграл авторитет Ольги. Когда ее внук Владимир решил крестить Русь, то люди говорили:
— Если бы не добра была православная вера, то Ольга не приняла бы ее — ведь она была мудрая!
Конец жизни княгиня Ольга провела в молитве, посте и заботе о бедных и больных. Умерла в возрасте восьмидесяти с лишним лет. Летописец писал: «И плакался о ней сын ее и внуки, и люди все плачем великим... Она первая вошла в Царство Небесное от Руси. Ее славят все сыны русские, потому что и по смерти она молится Богу за Русь».

В русской истории мы знаем немало удивительных исторических личностей - правителей, духовных подвижников, воинов, чьи заслуги перед нашим Отечеством велики и неоспоримы, и потому прославлены в веках. И сегодня мы хотим рассказать вам, уважаемые читатели, о нескольких выдающихся деятелях отечественной истории – женщинах. В самом деле, ведь когда говорят о героях русской истории, то чаще всего вспоминают о героях-мужчинах. Но мы хотим напомнить вам о тех русских женщинах, чьи благословенные труды сохранили о них благодарную память потомков.

Королева Франции

Великий князь Ярослав Владимирович Мудрый, правивший русскими землями в середине XI века, имел многочисленное потомство, в том числе и трех дочерей. Его старшая дочь Елизавета стала женой норвежского короля Гарольда Смелого. Анна Ярославна, выйдя замуж за короля Генриха I, стала королевой Франции. Венгерский король Андрей был женат на Анастасии Ярославне. О двух последних и будет наш рассказ.

Анна Ярославна (1024/1028 – около 1075) – средняя дочь великого князя киевского Ярослава Владимировича Мудрого, родилась в Киеве. Мать Анны – великая княгиня Ингигерда (в крещении Ирина), дочь норвежского короля Олафа. Анна получила прекрасное образование, занималась переписыванием книг в библиотеке киевского собора Святой Софии.

Весной 1048 г. Анна была объявлена невестой французского короля Генриха I, от имени которого в Киев прибыло посольство. Ярослав Мудрый дал официальное согласие на брак Анны с Генрихом I. Уже осенью 1048 г. Анна прибыла в Париж. Французов настолько поразила необычайная красота княжны Анны, что они отметили это в своих летописях. 14 мая 1049 г., в день Святой Троицы, в древней французской столице – городе Реймсе – Генрих I торжественно обвенчался с Анной Ярославной. Раскол христианской церкви на католическую и православную произошел пятью годами позже, в 1054 г., поэтому, вступая в брак, Анна не изменила своего вероисповедания и имени. В день, когда Анна Ярославна стала французской королевой, она подарила собору Евангелие, которое привезла из Киева (впоследствии оно получило название «Реймское Евангелие»). На этом Евангелии, переписанном кириллицей в киевском Софийском соборе в 40-х гг. XI в., короли Франции на протяжении многих веков приносили клятву верности.

Во Франции русскую княжну прозвали Анной Русской. Королева Анна перенесла во Францию исконно русскую черту – милосердие – и учение о милостыне как святом долге каждого. Заботясь об участи вдов и сирот, делая богатые пожертвования монастырям, Анна Ярославна быстро заслужила народную любовь и широкую популярность как «добрая королева». Сохранилось письмо к ней Папы Римского Николая II, в котором он писал: «Слух о ваших добродетелях, восхитительная дева, дошел до наших ушей, и с великой радостью слышим мы, что вы выполняете свои королевские обязанности с похвальным рвением и замечательным умом». О большом авторитете Анны во французском обществе говорит и тот факт, что еще при жизни короля у нее было право ставить свою подпись на документах государственной важности рядом с подписью короля Франции.

Несколько лет у Анны не было детей. И тогда она, вспомнив обычай родной страны, обратилась к заступнику французов святому Викентию. Королева дала обет, что воздвигнет в честь этого святого монастырь, если он осчастливит ее рождением сына. Наконец в 1053 г. Анна родила сына, долгожданного наследника французского престола, которому дала греческое имя Филипп. Потом у Анны родилось еще два сына – Роберт и Гуго. 4 сентября 1060 г. король Генрих скоропостижно скончался от сердечного приступа. На престол взошел семилетний Филипп I. Анна Ярославна стала опекуншей юного короля и правительницей Франции. После смерти мужа она вместе с сыновьями удалилась в резиденцию Санлис, которая представляла собой наиболее безопасное место для воспитания юного короля и его братьев.

В 1060 г. королева Анна, выполняя давний обет, основала монастырь Святого Викентия в Санлисе. 29 октября 1065 г. сооружение храма и монастырских зданий было окончено. В XVII в. на перестроенном портике монастыря было воздвигнуто скульптурное изображение Анны Ярославны во весь рост с маленькой моделью основанного ею храма в руках. Надпись на цоколе гласила: «Анна Русская, королева Франции, основала этот собор в 1060 году».

Находясь в Санлисе, Анна продолжала активную государственную и культурную деятельность. Об этом говорят ее подписи под хартиями и жалованными грамотами, которые неизменно стоят рядом с именем ее сына, короля Франции Филиппа I. В национальной библиотеке в Париже хранится грамота, данная аббатству Сен-Криспин Ле Гранд в Суассоне в 1063 г. Грамота написана на официальном языке того времени – латыни, а подпись королевы Анны сделана славянскими буквами, кириллицей – Анаръина, что и по-латыни, и по-французски означает «Анна королева». Автограф Анны Ярославны – ценнейший исторический памятник. По своему языку и графике он современен старославянскому кириллическому письму Остромирова Евангелия 1056–1057 гг.

В 1063–1074 гг. Анна вышла замуж за графа Рауля де Крепи и де Валуа. Овдовев во второй раз, Анна Ярославна вернулась к сыну-королю и углубилась в государственные дела. Сохранились грамоты этого периода, в которых она теперь подписывалась: «Анна, мать короля Филиппа», так как после второго брака утратила титул королевы. Последняя подпись Анны на французских государственных документах относится к 1075 г. Других сведений об Анне Ярославне, точном годе и обстоятельствах ее смерти нет. Во Франции место погребения Анны не найдено. Некоторые историки утверждают, что в конце своей жизни Анна Ярославна возвратилась на землю своих предков и, прожив на Руси несколько лет, умерла там.

Королева Венгрии

Младшая сестра Анны, Анастасия Ярославна (ок. 1030 – после 1074), тоже родилась в Киеве в семье великого князя Ярослава Владимировича и норвежской принцессы Ингигерды (Ирины). В 1046 г. она стала женой короля Венгрии Андрея I. После смерти мужа в 1061 г. Анастасия с тринадцатилетним сыном Шаламоном была вынуждена бежать в Германию, потому что опасалась преследований со стороны захватившего венгерский престол короля Белы I. Анастасия просила своего родного брата, великого киевского князя Изяслава Ярославича, не оказывать поддержку политическим противникам ее сына-королевича. В 1063 г. Шаламон вернул себе престол и стал венгерским королем. Последующие одиннадцать лет Анастасия Ярославна провела при дворе своего сына. Дальнейшая ее судьба неизвестна.

С именем Анастасии Ярославны связывают основание двух православных монастырей в Венгрии – в Вышеграде и в Тормове. В последнем монастыре нашли убежище монахи чешского Сазавского монастыря, изгнанные из Чехии католиками в 1055 г. за принадлежность к православию.
Память о русской княжне Анастасии, более известной в Венгрии под именем Агмунды, сохранилась в этой стране до сих пор. На озере Балатон до наших дней существует королевская усыпальница, в которой, как полагают, были похоронены король Андрей I и его жена, русская княжна Анастасия Ярославна.

Первая игуменья

Вошли в историю не только дочери, но и внучки великого князя Ярослава Владимировича Мудрого. Одна из них, Янка (Анна) Всеволодовна (1054/1055 – 1113), сохранила о себе память как основательница и игуменья первого на Руси женского Андреевского монастыря и школы для девочек.

Янка Всеволодовна была дочерью великого князя киевского Всеволода Ярославича от его первого брака с византийской принцессой Марией. Янка родилась и провела детские годы в Переяславле, где в 1054 г. Ярослав Мудрый установил самостоятельный стол для своего третьего сына Всеволода Ярославича. Вместе со старшим братом Владимиром Мономахом Янка воспитывалась в атмосфере книжности и высоких духовных интересов. С раннего возраста княжну обучали славянской грамоте, греческому языку, философии, риторике, истории и Священному Писанию.

В юности Янка была помолвлена с византийским царевичем Дукой Старшим. Однако предполагавшийся брак не состоялся, так как жениха насильно постригли в монахи. Янка побывала в Византии, познакомилась с женскими монастырями и женским образованием. Вернувшись на родину, она стала убеждать отца и русского митрополита открыть первый женский монастырь на Руси. С 1076 г., когда Всеволод Ярославич стал великим князем киевским, Янка жила в стольном граде, где целиком посвятила себя осуществлению этого замысла. Идею сестры горячо поддерживал ее брат Владимир Мономах. Вклад Янки Всеволодовны в отечественную культуру отмечен во многих русских летописях, в частности, в Лаврентьевской и Ипатьевской.

Наконец около 1086 г. в Киеве был основан женский Андреевский монастырь, игуменьей которого стала Янка Всеволодовна. Она открыла при монастыре первую известную в истории Руси школу для девочек. У первого русского историка В.Н. Татищева, сохранившего в своей «Истории Российской» некоторые уникальные сведения, в связи с этим событием приводится следующий фрагмент из летописи: «Собравши молодых девиц, обучала их писанию, тако ж ремеслам, пению, швению и иным полезным им занятиям. Да от юности навыкнут разумети закон Божий и трудолюбие, а любострастие в юности воздержанием умертвят».

В 1089 г., после смерти митрополита Иоанна II Продрома, Янка Всеволодовна самостоятельно «правила посольство» в Византию за новым владыкой Русской Церкви. Всеволод Ярославич был уверен, что дочери можно поручить эту непростую дипломатическую миссию, так как она не раз бывала в Византии, свободно владела греческим языком, хорошо знала константинопольский клир и разбиралась в церковно-политических вопросах.

Янка Всеволодовна умерла в 1113 г. и была похоронена в основанном ею женском Андреевском монастыре в Киеве.

Императрица Германии

И еще одна внучка великого князя Ярослава Мудрого сохранила о себе благодарную память. Речь идет о Евпраксии (Адельгейде) Всеволодовне (1071–9.07.1109) – дочери великого князя киевского Всеволода Ярославича от второго брака с половецкой княжной, получившей в крещении имя Анна.

Евпраксия родилась в Переяславле, а в 1076 г. ее перевезли в Киев. В 1082 г. она была сосватана за маркграфа Северной Саксонии Генриха Штаденского Длинного. В 1083 г. двенадцатилетняя княжна с большим приданым была отправлена в Германию. Три года княжна жила в Кведлинбургском женском монастыре, где обучалась латинскому и немецкому языкам, книжным знаниям и придворному этикету. Перед свадьбой Евпраксия перешла в католичество и получила новое имя – Адельгейда. В 1086 г. Генрих Штаденский обвенчался с пятнадцатилетней Евпраксией-Адельгейдой, но через год умер.

На молодую красавицу вдову обратил внимание император Германии Генрих IV. Он надеялся, что брак с Евпраксией-Адельгейдой поможет ему установить союз с Русью в борьбе против Римского Папы Урбана II. Летом 1089 г. состоялось венчание императорской четы и коронация новой императрицы Германии.

К концу 1089 г. стало ясно, что надежды Генриха IV на русскую помощь не оправдались: константинопольский патриарх и русский митрополит поддержали Римского Папу. Война между Римом и Генрихом продолжилась с еще большим ожесточением. В отношениях Генриха и его русской жены наступил разлад. В начале 1090 г. Евпраксия переехала в итальянский город Верону и жила здесь под охраной в Веронском замке. В конце 1090 г. у нее родился сын-первенец, но в 1092 г. он погиб.

В 1093 г. на сторону Римского Папы перешел сын Генриха IV от первого брака Конрад. Он был коронован в Милане как король Италии и вскоре организовал побег Евпраксии из Вероны. Бежавшую из веронского заточения Евпраксию Конрад встретил с почестями – как императрицу. В 1095 г. на церковном соборе в Пьяченце обсуждалась жалоба Евпраксии на мужа-императора, который подвергал ее жестоким унижениям. Генрих IV был осужден собором, отрешен от престола и умер в бесславии через одиннадцать лет.

Евпраксия два года жила при дворе Конрада, затем переехала в Венгрию, к родственникам своей тетки – венгерской королевы Анастасии Ярославны. В 1097 г. она вернулась в Киев.

В 1106 г., узнав о смерти Генриха IV, Евпраксия приняла постриг в Андреевском монастыре, настоятельницей которого была ее сводная сестра Янка Всеволодовна. После смерти в 1109 г. Евпраксия была похоронена в Киево-Печерском монастыре. Над ее могилой была поставлена часовня.
Трагической судьбе русской красавицы Евпраксии, носившей корону императрицы Германии, посвящены немецкие и итальянские хроники, исторические труды, романы и поэмы.

Византийская Императрица

После смерти великого князя Владимира Всеволодовича Мономаха киевский престол занял его старший сын Мстислав Владимирович. У него в браке со шведской принцессой Христиной было несколько детей, в том числе дочь, названная при рождении славянским именем Добродея, а в крещении получившая имя Евпраксия (ок. 1106 – 1172).

Добродея-Евпраксия родилась в Киеве и с раннего возраста изучала славянскую грамоту, греческий язык, философию и «врачебную хитрость», к которой проявляла особый интерес. Добродея любила собирать «разные травы и коренья, ведала целебный смысл растений». В 1119 г. византийский император Иоанн II Комнин официально просватал Добродею за своего старшего сына и соимператора Алексея Комнина. Поскольку жених и невеста были слишком юны (им едва исполнилось тринадцать лет), брак был отложен на два года. Торжественное бракосочетание и коронация Алексея Комнина и Добродеи состоялись весной 1122 г. При коронации ей дали имя Зоя, которое в переводе с греческого означает «жизнь».

Новобрачные жили дружно, но детей у них долго не было. Обеспокоенная слабым здоровьем супруга, Добродея-Зоя возобновила в Византии свои занятия медициной в обществе греческих ученых и медиков и в 1129 г. родила дочь. Однако сын-наследник так и не появился.

В 1142 г. во время похода против турок Алексей Комнин заболел лихорадкой и скоропостижно скончался. Императором Византии стал его родственник Мануил Комнин. Утратив титул императрицы, Добродея-Зоя продолжала жить при византийском дворе вместе с дочерью, а позже – с зятем и двумя внуками. До конца жизни не снимая траур по любимому мужу, она исцеляла больных людей. Свои обширные медицинские познания и многолетний врачебный опыт Добродея Мстиславна обобщила в написанном ею трактате «Мази». Этот дошедший до нас труд хранится в библиотеке Медичи во Флоренции.

Добродея-Зоя умерла в Константинополе и была погребена в императорской усыпальнице рода Комнинов, рядом с могилой мужа.

Первая русская святая

В XII столетии на Руси впервые канонизировали женщину. Преподобная Евфросиния Полоцкая, носившая в миру имя Предслава Святославна (ок. 1110 – 23.05.1173), была основательницей и игуменьей женского Евфросиньевского Спасо-Преображенского монастыря в Полоцке.

Предслава родилась в этом городе и была дочерью полоцкого князя Святослава и княгини Софьи. Девочка выросла необыкновенной красавицей, и множество молодых князей сваталось к ней, но она всем отказала и тайно удалилась в монастырь, где постриглась в монахини под именем Евфросинии. При полоцком Софийском соборе она начала переписывать своими руками книги, чтобы составить библиотеку для школы, которую намеревалась открыть. При поддержке епископа Ильи Евфросиния основала в окрестностях Полоцка женский Спасо-Преображенский монастырь и около 1128 г. стала его игуменьей. Здесь она собрала многих «младых девиц», в том числе и своих младших сестер – Градиславу (в крещении Евдокию) и Звениславу (в крещении Евпраксию), – и стала обучать их грамоте и рукоделию.

Когда киевский князь Мстислав Владимирович сослал отца Евфросинии в Византию, она взяла на себя всю полноту власти по управлению Полоцким княжеством. Так, найдены свинцовые печати с погрудным изображением монахини-княжны Евфросинии. Около 1150 г. полоцкий зодчий Иоанн воздвиг в Евфросиньевском монастыре Спасо-Преображенский собор, сохранившийся до наших дней. В 1161 г. мастер-ювелир Лазарь Богша изготовил по заказу Евфросиньи крест, который она подарила этой церкви. Полуметровый крест Евфросинии Полоцкой – ценное произведение прикладного искусства. Он был окован золотыми пластинами, изукрашен перегородчатыми эмалями, дорогими камнями и жемчугом. На боковых пластинах были помещены надписи на деловом и церковнославянском языках. Крест был похищен в 1941 г. немецко-фашистскими захватчиками. Кроме каменного Спасо-Преображенского собора, Евфросиния построила вторую каменную церковь в честь Пресвятой Богородицы и основала при этой церкви мужской монастырь.

В 1173 г., во время паломничества в Константинополь и Иерусалим, Евфросиния заболела и скончалась. Ее тело погребли в Палестине. Но уже вскоре ей стали поклоняться как святой, и преподобная Евфросиния Полоцкая была канонизирована. В 1187 г. мощи святой перенесли на Русь, в Киев, где они находятся и теперь в пещерах Киево-Печерского монастыря. День памяти преподобной – 23 мая (5 июня н. ст.).

Суздальская чудотворица

В страшные годы монголо-татарского нашествия многие русские семьи прославились своими подвигами, но история одной из них была поистине удивительна. Речь идет о семье князя Михаила Всеволодовича Черниговского. Необычность этой семьи заключается в том, что трое ближайших родственников были прославлены Русской Православной Церковью за свои подвиги во имя истинной веры. Князь Михаил Всеволодович Черниговский принял мученическую смерть в Орде. Его зять – князь Василько Константинович Ростовский – убит татарами после сражения на реке Сите. Дочь князя Михаила известна всему православному люду под именем Евфросинии Суздальской.

Преподобная Евфросиния Суздальская (в миру Феодулия (1212–25.09.1250) родилась в Чернигове и была старшей дочерью черниговского князя Михаила Всеволодовича и княгини Феофании. С детства Феодулия была сведуща в книгах, читала Аристотеля, Платона, Виргилия и Гомера. Особенно интересовалась «врачебной философией» античных медиков Галена и Эскулапа. В 15 лет Феодулию просватали за одного из сыновей владимиро-суздальского князя, но накануне свадьбы ее жених неожиданно скончался. После этого Феодулия постриглась в монахини Суздальского Ризоположенского монастыря под именем Евфросинии.

В феврале 1237 г., когда на Суздаль обрушились орды Батыя, Евфросиния осталась в монастыре. Вскоре она занялась врачеванием в монастырской больнице, спасая от телесных и душевных недугов многих людей.

В 1246 г., узнав о поездке отца в Орду, она решила поддержать его дух и в письме убеждала не поддаваться ни на какие уговоры, не изменять истинной вере и не поклоняться идолам. После смерти отца Евфросиния поддержала намерение сестры Марии составить «Сказание» о мученическом подвиге Михаила Черниговского.

Евфросинию погребли в Суздале в Ризоположенском монастыре. Сразу же после этого началось церковное почитание инокини. В 1570 г. было найдено древнее Житие Евфросинии Суздальской.

В 1571 г. она была официально причислена к лику святых, а в 1699 г. были обретены ее святые мощи. День памяти преподобной совершается 25 сентября (8 октября н. ст.).

Княгиня-летописица

Вполне возможно, что мы бы так ничего и не узнали о великом подвиге князя Михаила Черниговского, да и вообще о событиях губительного для Руси татарского нашествия, если бы в это время в Ростове не княжила Мария Михайловна.

Мария Михайловна (ок. 1213 – 09.12.1271) родилась в Чернигове в семье князя Михаила Всеволодовича Черниговского и княгини Феофании. Старшая сестра Марии, Феодулия, как уже было сказано, впоследствии стала одной из самых известных в Православной церкви святой – Евфросинией Суздальской. Сестер Феодулию-Евфросинию и Марию учил отец и его ближайший боярин Федор, образованный «от философов». Мария так же, как и Феодулия, «не в Афинех учися, но афинейские премудрости изучи», и она «была сведуща» в книгах философов Аристотеля и Платона, поэтов Вергилия и Гомера, медиков Галена и Эскулапа.

В 1227 г. четырнадцатилетнюю Марию выбрал себе в жены рано осиротевший семнадцатилетний ростовский князь Василько Константинович, объехавший до этого в поисках невесты всю Русь. Венчание состоялось в Чернигове 10 января 1227 г. В феврале молодожены прибыли в Ростов Великий. Город со времени княжения отца Василька, Константина Всеволодовича Мудрого, переживал культурный подъем. Дело отца продолжил сын, помогала ему в этом его жена княгиня Мария. В 1230 г. князь Василько закончил строительство Успенского собора, которое начал его отец. Княгиня Мария присутствовала при его освящении. В 1231 г. у княжеской четы родился сын Борис, в 1236 г. – сын Глеб.

4 марта 1238 г. в битве с монголо-татарами на реке Сите Василько Константинович погиб. Став вдовой и опекуншей семилетнего сына Бориса, князя ростовского, Мария Михайловна основала монастырь Спаса-на-Песках близ озера Неро, который народ называл «Княгинин монастырь». Здесь с 1238 г., по ее указанию и при ее непосредственном участии, было продолжено русское летописание, прекратившееся в других городах, – составлен свод Ростовской летописи. В ней подробно описывается поход на Калку, в котором участвовал будущий муж Марии, и выражается радость, что князь Василько остался невредим, так как не дошел до реки. Летопись княгини Марии отмечает важнейшие события мирной семейной жизни: торжество по случаю рождения у князя Василька и княгини Марии сына-первенца Бориса, свадьбы брата Василька и сыновей великого князя владимирского Георгия Всеволодовича, родного дяди Василька. Летопись доносит до нас полную достоинства предсмертную речь Василька: «О глухое царство скверное, никакоже мене не отведете от христианскыя веры…» Подробно описаны похороны Василька в Ростове и всенародная скорбь о «закатившейся светоносной звезде». Особо отмечено на страницах летописи посещение Ростова великим князем Александром Ярославичем Невским. Двоюродный брат Василька Александр Невский встречался с княгиней Марией Михайловной и поддерживал ее важный труд.

В 1246 г. княгиню Марию Михайловну постигло новое несчастье. Вместе с боярином Феодором в Орде мученически погиб ее отец, князь черниговский Михаил Всеволодович, на глазах сопровождавшего его внука Бориса. Вернувшись в Ростов, Борис поведал матери о мученической смерти деда. Вскоре при участии Марии Михайловны было составлено краткое «Сказание» о Михаиле Черниговском и боярине его Феодоре, которое потрясло всю Русь. Благодаря писательскому таланту княгини Марии имена ее отца и мужа стали символами патриотизма, мужества, бесстрашия русских князей и воинов. Их образы вселяли веру в грядущее освобождение от захватчиков родной земли.

Мария Михайловна скончалась 9 декабря 1271 г. и похоронена в ростовском монастыре Спаса-на-Песках. С этого времени систематические записи ростовского летописца прекратились.

"Начальницей веры" и "корнем Православия" в Русской земле издревле называли святую равноапостольную Ольгу люди. Крещение Ольги было ознаменовано пророческими словами патриарха, крестившего ее: "Благословенна ты в женах русских, ибо оставила тьму и возлюбила Свет. Прославлять тебя будут сыны русские до последнего рода!" При крещении русская княгиня удостоилась имени святой равноапостольной Елены, много потрудившейся в распространении христианства в огромной Римской империи и обретшей Животворящий Крест, на котором был распят Господь. Подобно своей небесной покровительнице, Ольга стала равноапостольной проповедницей христианства на необъятных просторах земли Русской. В летописных свидетельствах о ней немало хронологических неточностей и загадок, но вряд ли могут возникнуть сомнения в достоверности большинства фактов ее жизни, донесенных до нашего времени благодарными потомками святой княгини - устроительницы Русской земли. Обратимся к повествованию о ее жизни.

Княгиня Ольга родилась в нынешней области Псковской, в семье простых людей. Была она супругой князя Игоря. Согласно одним сведениям, замуж Ольга вышла в неполные пятнадцать лет. Со своей будущей супругой Игорь встретился на охоте и был пленен ее красотой и умом. В летописях указывается, что княгиня Ольга была единственной женой князя, несмотря на разрешенное тогда многоженство. Согласно некоторым сведениям, будущая правительница Руси носила до замужества имя Прекраса. Впоследствии от Олега она приняла имя Ольга. Как известно, в 945 году от рук древлян Игорь погиб. На престол взошла его жена. В летописях можно найти достаточно подробное описание мести правительницы за смерть мужа. Вскоре после вокняжения Ольги древляне прислали к ней сватов звать ее замуж за князя Мала. Прибыли послы в ладье. Жители Киева отнесли ее вместе со сватами в огромную яму во дворе терема Ольги и закопали их живьем.

Равноапостольная Ольга. Икона с житием, 1969 год.

Написана к 1000-летию преставления равноапостольной Ольги

Следующих послов древлян, прибывших по просьбе правительницы, сожгли в бане. По обычаю, княгиня Ольга приехала в земли древлян справить тризну по мужу. Во время тризны по ее приказу древлян опоили, а потом перерубили на могиле Игоря. В 946 году Ольга, княгиня Киевская, выступила с войском против древлян. После безуспешной осады на протяжении лета города Искоростеня (древлянской столицы) княгиня Ольга приказала сжечь его при помощи птиц, к которым были привязаны зажигательные смеси. После победы правительница установила на всей Новгородской и Псковской земле налоги и дани. После покорения древлян правительница вернулась в Киев. Правила княгиня Ольга до совершеннолетия Святослава (сына ее и Игоря). Однако и после она оставалась у руля государства, так как сын постоянно был в походах.

Крещение княгини Ольги (в 955 году) отмечено в летописях как "великое деяние". Приняла христианство и получила имя Елена правительница в Константинополе. После возвращения в Киев, Ольга попыталась приобщить к вере и Святослава. Но сын был непреклонен и не поддался на уговоры. Ольга была первой правительницей Руси, принявшей христианство. По мнению многих исследователей, именно этот факт предопределил принятие православия во всем государстве. Согласно одним легендам, крещение Ольга приняла лично от Константина. Еленой нарекли ее в честь матери императора – святой царицы Елены. По некоторым данным, Константин сватался к Ольге до крещения. Однако мудрая правительница указала, что христианам к язычникам свататься не следует. После чего Ольгу крестили. Император снова позвал ее замуж. Но Ольга и на этот раз отказала царю, так как брак был невозможен, – она стала ему крестной дочерью. В других источниках указано, что крестил княгиню Роман Второй (соправитель Константина), а также патриарх Полиевкт.

Так как Святослав практически все время находился в походах, править государством приходилось его матери. В 968 году на Русскую землю свой первый набег совершили печенеги. Ольга с детьми Святослава укрылась в Киеве. Вскоре сын снял осаду. Однако Святослав не предполагал оставаться в Киеве долго. В 969 году он собрался в новый поход, но Ольга остановила его. К тому времени она была серьезно больна. Спустя трое суток Ольга скончалась. Завещала правительница похоронить себя по христианскому обычаю и не служить тризну. По мнению историков, в качестве святой княгиню Ольгу начали почитать во время правления Владимира Крестителя. Согласно сведениям, в 1007 году князь перенес мощи всех святых (в том числе и Ольги) в церковь Святой Богородицы, сооруженную им в Киеве. Приблизительно с того времени стали отмечать день памяти правительницы 11/24 июля. При этом официальная канонизация (прославление общецерковное) случилась, по всей видимости, несколько позднее – в середине 13 столетия. В 1547 году Ольга (Елена) была причислена к лику святых равноапостольных.

Молитва равноапостольной великой княгине Российской Ольге (Елене в крещении). Княгиня Ольга, в крещении Елена называется "начальницей веры" и "корень Православия" в русской земле. Покровительница государевых людей. Ей молятся о детях, о воспитании их в вере и благочестии, о вразумлении неверующих детей и сродников, или попавших в секты

Святая равноапостольная княгиня Ольга – в чём она покровительствует православным христианам? Житие это великой русской святой Вы сможете прочитать в статье.

Киевские книжники не приложили особых стараний к тому, чтобы прославить утреннюю звезду русского христианства, святую равноапостольную княгиню Ольгу. Путаный и крайне тенденциозный рассказ* Повести Временных Лет, небольшой фрагмент в “Памяти и похвале Владимиру” Иакова Мниха, несколько позднего происхож-дения легенд, разбросанных по разным летописным сводам и редакциям проложного жития - вот, собственно, и все, что донесла до нас древнерусская письменность из сказаний о великой княгине. Поэтому работа современного историка становится в чем-то схожа с реставрацией мозаичной иконы. Из множества рассыпанных в беспорядке кубиков смальты всевозможных оттенков и размеров необходимо воссоздать лик, неповторимый в своей величественности и красоте. Эрудиция и логика здесь бессильны. Из множества комбинаций ближе всего к истине оказывается та, что подсказана эстетическим чутьем и живым чувством веры, а не доскональным знанием социальных отношений и политической обстановки. История куда более цельна и изящна в своей композиции, чем это кажется тем, кто видит в ней не более чем набор малопонятных фраз и невразумительных звуков. Специфика истории состоит в том, что она всегда - Священная История. Поэтому единственное, что нам остается - пристально и благоговейно вглядываться в лики святых, такие, какими они были прославлены Богом, и не пытаться перекраивать их по собственному, пусть даже очень благочестивому, вкусу. Только тогда молитвенное созерцание сможет перейти в раз-говор и общение с вечно живыми людьми, ибо, по слову летописца, “души праведников не умирают, и память праведника бессмертна” .

Мы не знаем точно, когда и где появилась на свет Ольга. Единственное, что можно утверждать более или менее достоверно - родиной княгини была псковская земля. Летопись говорит, что Олег привел Игорю жену из самого Пскова, а составитель одного из ольгиных житий, сам псковитянин, замечает, что “Ольга родися в Плесковской стране, ввеси зовомыя Выбуто, отца имеаше неверна сущи, такожъ и матерь некрещену отъ языка варяжска и от рода не княжеска, не вельможеска <…> О имени же отца и матери писание нигде не изъяви…” . Скорее всего, он прав. На то, чтобы отнести рождение великой княгини вместо богатого и знаменитого города к скромной деревеньке на берегу реки Великой, в 12 верстах южнее Пскова, нужны были веские основания. Да и землякам виднее. По крайней мере Ольга, уже будучи на вершине могущества, Выбутскую весь не забывала. Она входила в личные владения княгини, и та распорядилась воздвигнуть неподалеку храм Пресвятой Богородицы. Единственное, в чем мы позволим себе не согласиться с агиографом, это утверждение о незнатном происхождении святой. Маловероятно, что в начале IX в. варяг в тех местах мог быть обыкновенным крестьянином. Да и незачем было варяжскому конунгу Игорю брать себе жену из простых поселянок.

В IX в. небольшое торгово-ремесленное поселение Псков не было еще, конечно, тем великим городом, что прославился впоследствии в русской истории. Неподалеку, по реке Волхов, проходила главная магистраль пути из варяг в греки, набирал силу, становясь центром древнерусской экономики, Господин Великий Новгород, разво-рачивались бурные политические события. На реке Великой было намного спокойнее, но и здесь, по ответвлению Великого Пути, проплывали из Скандинавии в Царьград и обратно греческие, арабские и норманнские купцы, а порой появлялись на своих грозных ладьях отряды отважных викингов, ищущих доходного применения своей воинской сноровке. Общерусскому правительству князя Олега, недавно утвердившемуся в Киеве, нужно было поставить под свой контроль весь путь из варяг в греки. Для этого на всех стратегически важных пунктах требовались таможенные чиновники, воины сторо-жевых отрядов и начальники переправ, набиравшиеся в основном из варягов. Одним из представителей этой военно-торговой аристокра-тии и был отец Ольги, заведовавший переправой в Выбутской веси. Там-то, среди купцов и воинов, увидела свет первая русская святая.

Создатель богато одарил девочку. Она была редкостно красива, умна, смела и целомудренна. Ее наблюдательность и широкий кругозор должны были необычайно развиться в обществе заморских гостей, от которых можно было услышать захватывающие дух рассказы о Персии и Индии, Риме и Царьграде, Скандинавии и Германии, разных народах, обычаях и верах. Уже тогда юная Ольга должна была услышать имя Бога христиан, столь непохожего на привычных скандинавских и славянских богов. А для того, чтобы сберечь свое достоинство и целомудрие среди коварных и похотливых воинов, красавице Ольге приходилось самой быть ловкой, изворотливой и подчас жестокой. Легендарное сказание “Степенной книги” рисует эту сторону жизни будущей святой. Молодой князь Игорь, забредший во время охоты в псковские леса, захотел переправиться на другой берег реки Великой и, уже сидя в лодке, обнаружил, что перевозчик - необычайно красивая девушка. Князь стал заигрывать с ней и был явно обескуражен, когда получил смелую, мудрую и весьма резкую отповедь, подкрепленную угрозой отправиться на дно вместе с Игорем, если тот попробует применить силу. Пристыженный Игорь молча уехал, а вскоре прислал к целомудренной деве сватов.

Княгиня Ольга. Любимая жена

Согласно же Повести Временных Лет, на красоту и ум Ольги обратил внимание во время одной из своих поездок в Псков Олег. В 903 г. он устроил брак князя с пленительной псковитянкой. Ольга скорее всего не была ни первой, ни единственной женой Игоря, однако почти сразу же стала самой любимой. Так что “име же Игорь потом ины жены, но Ольгу, мудрости ее ради, паче иных чтяше” . Прекрасная княгиня достигла и большего: ей удалось занять второе место в политической иерархии древнерусского государства и прочно удерживать его на протяжении всего Игорева княжения, направляя политику мужа в нужную сторону. К ее советам Игорь, несомненно, прислушивался.

Киевская Русь была достаточно эфемерным политическим образованием. Разноязыкие племена Восточно-Европейской равнины не связывало вместе ничего, кроме военной силы и общности торговых интересов. Киевские князья контролировали Днепровско-Балтийский военно-торговый путь, получая значительные прибыли с его обслуживания и с торговли собранной на полюдьи данью. Авторитет державы Рюриковичей покоился на господстве над торговыми путями. Однако относительно дальнейшей судьбы этих торговых путей в киевской политике не было единства. Торговая партия, состоявшая из варяжских и славянских купцов, среди которых было немало христиан, выступала за дальнейшее упрочение взаимовыгодных отношений с Хазарией, Скандинавией и особенно с Византией. Весьма привлекательной для них была идея вхождения в Византийское содружество, что могло бы повысить и престиж, и торговые возможности русского государства, и что было немыслимо без христианизации. В другую сторону тянула дружинная партия, в основном языческая. Ее целью было отнюдь не продолжение грабительских набегов, как зачастую представляют дело историки, а установление полного господства над всей восточно-европейской, черноморской и балтийской торговлей. Такие могущественные экономические центры, как Хазария и Волжская Булгария, подлежали уничтожению как опасные конкуренты. Но главным объектом нена-висти была Византия, на уничтожение которой дружинная партия готова была положить все силы и средства. К попыткам воплотить эту самоубийственную мечту и толкало Игоря его военное окружение. Самоубийственную - потому что оживленный торговый путь, попавший в руки бесконтрольного монополиста, хиреет уже через пятьдесят-сто лет. Ольга всегда понимала это, и ее политика была направлена на укрепление мирных отношений с соседями. А Византия представлялась ей тем образцом, на который должна во всем равняться русская держава. В те годы, пока что только на почве совпадения интересов, завязывались контакты Ольги с киевскими христианами.

Княгине довольно долго удавалось нейтрализовать дружинное влияние на Игоря, но настал момент, когда ее положение пошатнулось. Вырос сын Святослав, родившийся, если верить Татищеву, в 920 г. и бывший средоточием всех надежд киевской военщины. Энергичному наследнику, видимо, довольно легко удалось склонить престарелого Игоря к авантюре. В 941 г., когда истек срок русско-византийского договора 911 г., Игорь собрал мощную армию и двинулся на Константинополь. Разоряя все на своем пути, русы дошли почти до византийской столицы. Остановить зверство язычников растерявшимся от неожиданности византийцам удалось, только мобилизовав все силы империи, отозвав с других фронтов три большие армии и лучших полководцев. Лишь у местечка Иерон на Босфоре, применив наводящий ужас “греческий огонь”, византийцы разгромили флот Игоря. Но и после этого часть русов еще долго сражалась на побережье Малой Азии.

Отдохнув год, в 943 г., Игорь, подстрекаемый своим сыном, решил попытать счастья еще раз. На этот раз поход был организован с размахом и изобретательностью, присущими Святославу. Была создана коалиция из злейших врагов Византии: венгров, печенегов и негласно поддерживающей поход Хазарии, раздраженной начатыми в империи гонениями на евреев. “Игорь же собрал воинов многих: варягов, русь, и полян, и славян, и кривичей, и тиверцев - и нанял печенегов, и заложников у них взял, - и пошел на греков в ладьях и на конях, стремясь отомстить за себя” . Единственными союзниками Византии остались болгары, и империи грозило если не уничтожение, то страшнейшее потрясение. И вдруг произошло нечто необыкновенное. Дойдя до Дуная, Игорь остановился и явно благосклонно выслушал предложение греческих послов о мире. Те пообещали большие денежные подарки и возобновление выплаты дани. Для конунга, решившего сокрушить империю, - не так уж и много. Ссылка летописца на то, что русы не хотели рисковать в борьбе с неясным исходом, малоубедительна: отважные воины привыкли еще и не к таким безнадежным предприятиям.

Несомненно, в скрытой борьбе за влияние на Игоря в конце концов победила партия мира, возглавляемая Ольгой. Княгине удалось нейтрализовать влияние сына и побудить мужа к перемирию с греками. Остаток лета и осень 943 г. были заняты переговорами о долгосрочном мирном договоре, который и был в конечном счете заключен, ознаменовав установление между Русью и державой ромеев мира и тесного военного союза.

Договор и процедура его ратификации представляют собой любопытный материал как для установления тогдашнего положения Ольги в русском государстве, так и для правильного понимания роли киевских христиан в политике Руси. Текст соглашения начинается словами: “Мы - от рода русского послы и купцы, Ивор, посол Игоря, великого князя русского, Вуефаст, от Святослава, сына Игоря, Искусеви от княгини Ольги; Слуды от Игоря, племянник Игорев; Улеб от Володислава; Ианицар от Предславы; Шихберн Сфандр от жены Улеба…” Святослав, как прямой наследник, упоминается сразу же за Игорем. Он имеет собственного посла, отстаивающего его личные интересы. Если бы в то время, как утверждает летопись, Святославу было три года, вряд ли младенцу понадобился бы личный посол. Наше сомнение в малолетстве Святослава подтверждает и Константин Багрянородный, сообщающий, что в начале 40-х годов “приходящие из внешней России в Константинополь моноксилы являются из Немогарда, в котором сидел Сфендослав, сын Ингора, архонта России” . Немогард-Новгород был традиционным трамплином для перемещения на киевский стол. На третьем месте упоминается Ольга, имевшая исключительное влияние на киевскую политику. Искусеви защищал в Царьграде не только политический престиж архонтиссы, но и ее торговые интересы, о которых княгиня никогда не забывала. Ольга была одним из крупнейших землевладельцев на Руси. Летописец сообщает, что “Вышгород был городом Ольгиным <…> и места ее и погосты, и сани ее стоят в Пскове и поныне, и по Днепру есть места ее для ловли птиц, и по Десне, и сохранилось село ее Ольжичи до сиих пор” . Дальше в договоре идут имена послов правителей 22 крупнейших политических и торговых центров Руси. Через несколько лет делегация из таких же представителей отправится с Ольгой в Царьград.

Христианство

Следами победы христианской партии в борьбе за влияние на Игоря несомненно являются и те места в договоре, в которых явно чувствуется превосходство христиан и пренебрежение поклонниками Перуна. А церемония приведения к присяге Игорева войска дала киевским христианам повод для демонстрации своей силы: в то время как князь с языческой частью войска клялся в нерушимости договора перед идолом Перуна, воины-христиане присягали перед греческими послами в церкви св. Ильи. “Это была соборная церковь, так как много было христиан-варягов.

Почти сразу же по заключении договора алчные дружинники втянули Игоря в новую авантюру, на сей раз не имевшую даже романтического блеска похода на Царьград. Позавидовав отрокам воеводы Свенельда, кои “изоделися суть оружьем и порты” , и, несомненно, сожалея, что не попали в состав экспедиции на Каспий, в интересах Византии громившей богатые арабские города, воины побудили князя ободрать как липку племя древлян. По своему ли неразумию или по чьему-то злому наущению Игорь решил, что и этого мало. Он, поразмыслив, сказал своей дружине: “Идите с данью домой, а я возвращусь и похожу еще”. Древляне во главе со своим князем Малом вполне справедливо рассудили, что при такой практике сбора дани они скоро вымрут с голода, и решили рискнуть. Безрассудный князь нашел свой ужасный конец где-то в лесах под Искоростенем. Его разорвали надвое березами, не удостоив даже приличных похорон. Ольга и Святослав в это время были в Киеве.

Мы открываем, наверное, самую загадочную страницу жизни св. Ольги. Кому не памятны с детства леденящие кровь, но по-своему необыкновенно поэтичные сказания о жестокой мести древлянам! Логика мифа причудлива, и подчас за вполне правдоподобным рассказом кроется произведение народной фантазии, и, напротив, немыслимая фантасмагоричность сюжета служит едва ли не главным доказательством его подлинности - невозможного не выдумывают. С трудом верится, что повесть об Ольгиной мести - просто небылица. Она слишком нестандартна для довольно шаблонной формы народной легенды и в то же время достаточно реалистична и конкретна. Если это и миф, то миф в том значении, какое придавал этому слову А. Ф. Лосев - “в словах данная чудесная личностная история” язычницы Ольги, история, делающая почти физически ощутимыми темные и жуткие черты той самой славянской религии, которую теперь тщатся представить едва ли не торжеством духовной свободы и гуманизма.

Историки воспринимают Ольгину месть как выдумку в первую очередь потому, что она логично и последовательно воспроизводит основные черты языческого похоронного обряда. Из этого почему-то следует, что повесть о мести - не более чем сказочное его осмысление. Часто забывают, что человек архаических времен воспринимал свои религиозные обязанности чрезвычайно серьезно, может быть, даже серьезней, чем следовало. Игорь умер жалким пленником и был попросту зарыт в землю без всякого похоронного обряда. По славянским же верованиям, загробная судьба человека зависела от его статуса в момент смерти и от пышности похорон. Кому, как не любимой Игорем Ольге, было почтить память покойного мужа! И Ольга со всей истовостью правоверной язычницы сделала все от нее зависящее, чтобы отдать мужу последний долг. В своей мести она не только наказала бунтовщиков, но и последовательно воспроизвела все части похоронного ритуала.

По правилам первобытного воинского поединка победитель является наследником побежденного. А взойти на княжеский трон можно было, только женившись на вдове властителя. Согласно этому архаическому обычаю и действовал Мал, когда посылал 20 лучших древлянских мужей свататься к Ольге. Древляне хорошо знали гордый нрав князей-варягов и рассчитывали не более чем на перемирие и отсрочку карательной экспедиции. Однако прием у Ольги превзошел все ожидания. Княгиня не только спокойно выслушала известие о гибели мужа, но и благосклонно приняла изложение матримониаль-ного проекта: “Любезна мне речь ваша, - мужа моего мне уже не воскресить; но хочу вас завтра почтить перед людьми своими” . Вот тут бы и призадуматься послам. Своими словами Ольга начала хорошо известный по архаическим обрядам и сказкам ритуал свадебной игры: жених получает невесту, только отгадав ее загадку, в противном же случае лишается головы. А загадка уже была произнесена: “почтить” кого-то по-славянски означало и “оказать честь” и “отомстить”, “убить”. Ни одну из Ольгиных загадок древляне так и не отгадали.

А загадки продолжались: “Ныне же идите в свою ладью и ложитесь в ладью с гордостью, а утром я пошлю за вами, вы же говорите: не едем на конях, ни идем пешком, но понесите нас в ладье; и вознесут вас в ладье” . Послы восприняли это как обычную часть обряда сватовства, когда сваты, дабы обмануть злых духов, приезжали “ни пешком ни на лошади”, “ни днем ни ночью”, войдя в избу невесты, заговаривали сперва о посторонних вещах и т.д. Но смысл загадки был угрожающим. Ни пешим ни на коне, а в ладье, на руках соплеменников, следовал к своему последнему пристанищу знатный рус. Ладья была традиционной погребальной принадлежностью и славян, и скандинавов. Так и произошло на следующее утро: принесши послов на Ольгин двор, киевляне сбросили их в глубокую могилу. “И, склонившись к яме, спросила их Ольга: “Хороша ли вам честь?” Они же ответили: “Горше нам Игоревой смерти”. И повелела засыпать их живыми; и засыпали их” . Некоторые летописи добавляют, что послов в яме сожгли.

Месть только начиналась. Вскоре Ольга прислала древлянам требование отправить в Киев еще лучших мужей в качестве сватов, - мол, киевляне без почетного эскорта ее на отпустят. Когда следующая группа древлянских аристократов прибыла на убой, княгиня предложила им сходить в баню. Выглядело это как обыкновенное проявление заботы о гостях. Но древляне позабыли, что у славян было в обычае истапливать баню для покойника и ставить воду для омовения. Еще долго после крещения Руси в вопросниках и исповедях сохранялся пункт: “В Великую Субботу, и в Пятидесятную, егда память творим усопшим, бани не велел ли еси топити?” , и полагалась епитимья. Когда древляне вошли в баню, с ними и поступили как с покойниками: заперли и сожгли.

Третья Ольгина загадка была сформулирована прозрачнее двух первых: “Вот уже иду к вам, приготовьте меды многие в городе, где убили мужа моего, да поплачусь на могиле его и сотворю тризну по своем муже” . Кто станет жертвой в ритуальном жертвоприношении на могиле Игоря - нетрудно было догадаться. Древлян не насторожило даже то, что княгиня прямо назвала их убийцами. На вопрос, где посланные за нею в Киев мужи, Ольга отговорилась: “Идут следом”. После надгробного плача был насыпан курган и начался пир, на котором древляне упились. Настало время погребальной военной игры. И тут Ольгина дружина обрушила на беспечных древлян вместо ритуальных ударов мечами - самые настоящие. “И иссекли их пять тысяч. А Ольга вернулась в Киев и собрала войско на оставшихся” .

На смену хитрым загадкам и причудливым языческим обрядам пришла грубая, но честная военная сила. Карательные войска под предводительством Святослава обрушились на древлянскую землю. В первом же сражении бунтовщики были смяты натиском киевской дружины. На побежденных древлян была возложена тяжелая дань. Возвратившись в Киев, княгиня неожиданно узнала, что забыла еще об одном погребальном обряде.

Вернувшись с сознанием исполненного долга, Ольга, должно быть, чувствовала себя единоличной властительницей Руси. Однако рвавшиеся к власти воины-язычники из окружения Святослава люто ненавидели влиятельную княгиню, горячую сторонницу мира с Византией. Ей, конечно. не забыли неожиданного финала похода на Царьград. И вот гордой дочери варягов, столь хитроумно исполнившей славянский поминальный ритуал, прямо, по-солдатски напомнили, что жена, как верная рабыня, должна последовать в загробный мир вслед за мужем, причем чем скорее, тем лучше. Любимой жене Игоря было просто неприлично оставаться в живых. Еще не старая, полная честолюбивых планов княгиня должна была удавиться или перерезать себе горло.

Ольга оказалась, как сказал бы современный философ, в экзистенциальной ситуации, когда на грани отчаяния и смерти обнажаются последние вопросы бытия. Ум, сердце, воля к жизни - все существо княгини протестовало против бессмысленного конца. То, что выглядело необходимым и естественным при взгляде со стороны, оказалось жестоким абсурдом применительно к ней самой. Зачем Игорю и богам нужна эта бессмысленная жертва? Вправду ли за гробом Ольгу ждет беспечальная жизнь княгини - или, может быть, расплата за расправу с древлянами? До этого Ольге не приходилось всерьез задумываться о справедливости традиционных взглядов на смерть и посмертное существование. А они уже были порядком поколеблены в пестром и многонациональном Киеве. Ольге наверняка неоднократно приходилось слышать речи и иудеев-хазар, и магометан-арабов. Постоянно общалась княгиня и с киевскими христианами, среди которых было немало ее соплеменников, отвернувшихся от Одина и Тора. Все они говорили, что в загробном мире положение человека определяется не богатством и знатностью, не пышностью похорон и числом жертв, а добрыми делами. Убийц, лжецов и предателей, если они не покаются, ждут на том свете страшные мучения. А совесть, не до конца искореженная языческим фанатизмом, несомненно, не раз напоминала Ольге, что ее зверству над древлянами нет оправдания. Перед лицом неожиданной “добровольной” смерти, особенно когда есть в чем себя упрекнуть, мир кажется мрачным и бессмысленным. Пред глазами Ольги должна была встать жуткая картина погребения знатного руса, какой ее описал арабский путешественник Ибн Фадлан. После смерти мужа, пока идет подготовка к похоронам, обреченная на смерть женщина должна веселиться, пировать, переходить из шатра в шатер, отдаваясь соплеменникам, после чего каждый из них произносит сакраментальную фразу, что сделал это исключительно из любви и почтения к покойному… Вот в день похорон приносят покоящегося в ладье руса… Ладья наполняется золотом, драгоценностями, шелками и заливается кровью жертвенных животных… Вот убивают рабов… К ладье подводят шатающуюся, сильно пьяную женщину. В глазах ее - бессмысленный ужас… Ее ожидает высокая широкоплечая старуха в черном одеянии - “ангел смерти”… Родичи покойного поднимают женщину над толпой, и она точно в полусне произносит заранее внушенные слова: “Вот я вижу своих отца и мать…” Во второй раз: “Вот все мои умершие родственники…” В третий: “Вот я вижу своего господина сидящим в саду, а сад красив и зелен, и с ним мужи и отроки, вот он зовет меня - так ведите же меня к нему…” Ее водружают на ладью и дают прощальную чашу вина, над которой она поет надгробную песнь… Старается петь как можно дольше, но старуха грозно поторапливает ее… Ее под руки вводят в шалаш умершего, она пытается вырваться, но тщетно… Шестеро родственников покойного реализуют свое право любви рядом с трупом умершего… Раздается грохот бубнов, призванный заглушить крики убиваемой… Мужчины душат ее толстой веревкой, а старуха методично вонзает нож под каждое ребро… Все кончено. Огонь за несколько минут превращает их тела и ненужные богатства в прах. А стоящие вокруг радуются сильному ветру, который быстро донесет души умерших до загробного царства.

…А что, если Истина за христианами? Их Бог не требует кровавых жертв, - напротив, Он Сам стал жертвой, сошел на землю и принял позорную смерть, чтобы спасти людей от зла и власти сатаны. Христос обещает верующим в Него не просто утешение за гробом, а Воскресение и настоящую жизнь. Такой Бог, конечно, не оставит в трудную минуту.

Есть в христианстве и еще нечто, что окончательно подтолкнуло Ольгу к решению креститься: христианский закон запрещает самоубийство, мысли о котором решительно противилась ее душа. Однако сможет ли она остаться в живых, пока у власти люди Святослава? Не погубит ли склонный к авантюрам сын еще совсем хрупкое государство? Нужно было ехать в Царьград, чтобы, крестившись там, получить поддержку не только киевских христиан, но и Византии. Только так Ольга могла спасти свою душу, сохранить жизнь и вернуть власть.

Летопись называет императора, крестившего Ольгу, Констан-тином, сыном Леоновым (Константином VII Порфирогенетом, - Багрянородным), а датой крещения 955 г. Историки обычно называли 957 г., так как, по их убеждению, именно к нему относился рассказ Константина в его трактате “De ceremoniis Aulae” о двух приемах Ольги во дворце. Однако удивительно было то, что порфирородный автор ни словом не обмолвился о крещении языческой княгини. В то же время, как убедительно показал Г. Острогорский, тщательно проанализировав чин приема, Ольгу принимали при дворе как христианку. Для объяснения этих противоречий было изобретено немало изящных научных теорий: император описывал прием в качестве образца для будущего, и говорить о крещении было неуместно, Ольга крестилась в Киеве тайно, накануне поездки; было две поездки, в 955 и в 957 гг., а не одна; Ольга крестилась в 959 г. в Киеве и т.д. Анализ источников весьма слабо подтверждает эти концепции.

Окончательно запутал все Г. Г. Литаврин, в начале 80-х гг. доказавший на основании тщательного разбора рассказа Константина, что Ольга ездила в Константинополь не в 957 г., а в 946 г. Серьезных попыток оспорить эту датировку не было, ее предпочли просто игнорировать. Но на месте прежних построений оказалась зияющая пустота. Сам Г. Г. Литаврин пытался заполнить ее, оспорив мнение Острогорского о христианстве Ольги к моменту встречи с Константином VII. Он предположил повторную поездку в Царьград в 955 г., когда Ольгу крестил Патриарх. Эта концепция не выглядит ни обоснованной источниками, ни убедительной.

Остроумная и неожиданно решающая все противоречия гипотеза была предложена О. М. Раповым: Ольгу крестил в 944 г. император Роман I Лакапин. Это мнение мы и попытаемся обосновать.

Принято считать, что имя императора “Константин сын Леонов”, содержащееся в Лаврентьевском списке ПВЛ, есть первоначальное чтение. Между тем исследователями ПВЛ давно доказано: в древнейшем тексте имени императора не было вообще, а в некоторых источниках император называется Романом.

Летописная дата обычно воспринимается как заслуживающая доверия; особое значение при этом придается совпадению даты с указанием “Памяти и Похвалы” Иакова Мниха о том, что Ольга умерла в 969 г., прожив христианкой 15 лет. Однако историкам достаточно хорошо известно, что летописные даты не всегда можно воспринимать как абсолютную хронологию. А что касается совпа-дения ПВЛ и “Памяти и Похвалы”, то можно заметить, что в Похвале Ольге, составляющей самостоятельный раздел этого произведения, историками литературы обнаружены несомненные интерполяции. Позднейшей переработкой является и весь рассказ о “чуде с оконцем” с последующим хронологическим указанием. Дата 15 лет была высчитана интерполятором на основании все той же ПВЛ.

Наконец, история о сватовстве императора в тексте летописи воспринимается иногда как озорная выдумка, введенная летописцем. Однако зададимся вопросом: кто из византийских императоров мог планировать брак с Ольгой? И Константин, и Роман II были женаты. А вот Роман I Лакапин овдовел еще в 937 г.! Политические же выгоды от личной унии Руси и Византии были для империи колоссальными.

Немецкий хронист, продолжатель Регинона Прюмского, прямо говорит, что Ольга “при константинопольском императоре Романе крещена в Константинополе” . При общепризнанной атрибуции этой хронологии Адальберту, неудачливому епископу Руси, год проведшему в Киеве, вряд ли можно полагать, что хронист спутал Константина VII с недавно вступившим на престол его сыном Романом II. Адальберт был для этого достаточно осведомлен.

Если принять версию, что Ольгу в 946 г. встречали в Константинополе как христианку, то молчание Константина VII о крещении становится просто необъяснимым. Он воцарился в 945 г., а уже в 946 г. Ольга была крещена. Предположить еще один ее визит в Царьград летом 945 г. мы не можем, а относительно крещения в Киеве Г. Г. Литаврин справедливо заметил: “Сколь бы остроумной ни была та или иная гипотеза, она не должна противоречить показаниям всех источников без исключения” . С киевской теорией дело обстоит именно так. Все становится на свои места, если предположить, что Ольгу крестил в 944 г. Роман I. Константину не было никакой нужды упоминать в трактате событие двухгодичной давности, да еще с участием ненавистного тестя-узурпатора.

Принципиально важно указание византийского хрониста Скилицы: “И жена некогда отправившегося в плавание против ромеев русского архонта, по имени Эльга, когда умер ее муж, приплыла в Константинополь. Крещенная и истинной вере оказавшая предпочтение, она после предпочтения (этого) высокой чести удостоенная, вернулась домой” . Сообщение это помещено в начале правления Константина VII. Оно может означать, что крещеная Ольга прибыла в Константинополь в 946 г. и была удостоена высокой чести. Для нас интересно, что крестилась княгиня вскоре после гибели мужа.

Нам могут возразить, что для Ольги было чисто физически невозможно оказаться в Царьграде в 944 г.: ПВЛ датирует гибель Игоря 945 г., а окончание борьбы с древлянами 946 г. При этом упоминается, что все лето после смерти Игоря Ольга простояла под Искоростенем. Однако после научно обоснованной передатировки похода на греков (943 г.) все летописные даты сдвигаются. Если же учесть, что древнерусский год начинался с 1 сентября, то нет ничего невозможного в том, что осенью 943 г. (944 по ст. стилю) был заключен договор с греками, зимой Игорь был убит, а весна ушла на расправу с древлянами. Упоминание о длившейся все лето осаде Искоростеня для нас здесь значения не имеет, так как это одна из позднейших вставок в текст летописи. Таким образом. летом и осенью 944 г. для Ольги было вполне возможно и, главное, насущно необходимо оказаться в Царьграде.

Летом или осенью св. Ольга прибыла в Константинополь ко двору императора Романа Лакапина. Несмотря на ее отчаянное положение, василевс принял ее благосклонно. Просьба о крещении и предложение союза чрезвычайно обрадовали императора. Он воскликнул: “Патриарху ли возвещу слово сие!” . Возведение на киевский престол византийскими войсками княгини-христианки сразу обеспечило бы империи могущественного и верного союзника. Но еще более привлекательной показалась вдовому императору перспектива женитьбы на архонтиссе русов, необычайно умной и по-прежнему красивой. Личная уния с державой ромеев сразу включила бы Русь в экономическую и политическую систему империи. Хрис-тианизация, осуществленная княгиней-василиссой, совершилась бы быстро и безболезненно. Вместо сильных и опасных соперников Ви-зантии русы превратились бы в мирных граждан имперской окраины.

Княгиня Ольга – “Я – язычница, крести меня сам”

Ольга прекрасно понимала, какую угрозу для Руси представляет неожиданная симпатия императора. Однако ее положение было не таково, чтобы можно было прямо отказать. Княгиня, как всегда, нашла неожиданный и остроумный выход. “Она же, поразмыслив, ответила царю: “Я язычница; если хочешь крестить меня, то крести меня сам, - иначе не крещусь” . Рядовой матрос, достигший царской порфиры, “господин Роман василевс был простым и неграмотным человеком, не принадлежавшим <…> к тем, кто с самого начала следовал ромейским обычаям…” Император, скорее всего, не знал о церковном запрете на брак между крестным отцом и крестницей. Поэтому он не заметил подвоха в словах Ольги.

Вскоре в Святой Софии Константинопольской император Роман и его сын патриарх Феофилакт совершили то, ради чего Ольга и приплыла в Царьград. Первая из русского княжеского дома, св. Ольга была крещена с наречением имени Елена, в честь матери Константина Великого. В этом имени заключалась целая программа действий по обращению Руси в христианство. Прекрасно понимая всю важность происшедшего, Патриарх обратился к святой княгине со словами, которые можно назвать Благовещением русскому народу: “Благословенна ты в женах русских, ибо возлюбила свет, а тьму оставила. Благословят тебя сыны русские до последних поколений внуков твоих” . Св. Ольга стояла “аки губа напаяема”, вникая в заповеди христианской веры и в начала нравственного учения. Внимая наставлениям Патриарха о молитве, посте, воздержании и соблюдении церковного устава, она особенно близко к сердцу приняла требование щедрой милостыни. Именно с Ольги начинается столь характерная для русского христианства традиция сочетания рачительного государственного управления с широко поставленной благотворительностью. И в этой области дело, начатое св. Ольгой, было подхвачено и доведено до небывалого размаха св. Владимиром.

Однако политические интересы тоже не забывались. Для Руси, которая, по упованию св. Ольги, должна была вскоре стать христианской, необходимо было обеспечить достойное место в христианском мире. Император был сильно разочарован, узнав, что княгине удалось его провести и брак между ними невозможен, но стремления установить с Русью тесный союз у него не убавилось. Роман “дал ей многочисленные дары - золото, и серебро, и паволоки, и сосуды различные” . Этих средств было достаточно, чтобы завербовать в Константинополе солидный военный отряд из служивших там варягов. С такими силами возвращение трона становилось вполне реальным. Но союзные отношения пошли и дальше. Император нарек Ольгу своей “дщерью”. Это было больше, чем почетное звание. Уже то, что Роман стал восприемником княгини, было исключительным успехом. До этого император считался крестным отцом только у болгарских василевсов. Теперь же соперничество с Болгарией за первенство в византийском содружестве пошло дальше. Русские правители с последнего места в системе международных отношений империи, определяемого титулом ocpxoov , переместились на первое - υιοζ βασιλεωζ . Роман Лакапин, последовательно теснивший и унижавший слабеющее Болгарское царство, явно хотел передать его роль в содружестве могущественной и к тому же отделенной от империи большим расстоянием Руси.

Обрадованная таким необычайным успехом, сильно повысившим ее шансы в борьбе за киевский престол, св. Ольга отправилась на прощальную беседу с Патриархом. Она внесла в Святую Софию драгоценное блюдо, возможно, взятое из императорских подарков. В 1252 г. его еще бережно хранили в Константинополе, где его видел русский паломник Добрыня Ядрейкович, будущий архиепископ Антоний Новгородский. В своих заметках он отметил: “Блюдо велико злато служебное Олгы Руской, когда взяла дань, ходивше к Царю-городу. Во блюде же Олжине камень драгий, на том же камени написан Христос; и от того Христа емлют печати людие на все добро; у того же блюда все по верхови жемчугом учинено” . В разговоре св. Ольга тревожно говорила: “Люди мои и сын мой язычники - да сохранит меня Бог от всякого зла” . Ее явно беспокоила судьба предстоящей экспедиции в Киев. Но Патриарх успокоил ее: “Чадо верное! Во Христа крестилась ты и во Христа облеклась, и Христос сохранит тебя, как сохранил <…> Моисея от фараона, Давида от Саула, трех отроков от печи, Даниила от зверей, - так и тебя избавит Он от козней дьявола и от сетей его” . Ободренная Патриархом, св. княгиня вернулась в Киев, где ей предстояла нелегкая борьба с язычниками за власть и за судьбу христианства на Руси.

Мы не знаем, как произошел политический переворот в Киеве. Он не вылился в серьезную вооруженную междоусобицу - иначе его следы не исчезли бы вовсе из источников, а отношения матери и сына оказались бы безнадежно испорчены. Видимо, дипломатичной Ольге удалось убедить сына, что наживать себе врагов в лице императора и всех киевских христиан небезопасно. Перед лицом войска, намного превосходившего силы его дружины, Святослав предпочел уступить. Несомненно, он надеялся на скорую смерть уже пожилой матери. Но св. Ольге Бог отпустил еще четверть века, из которых 15 лет она была единоличной властительницей Киева.

На княгиню сразу же обрушились государственные заботы, которые она искусно совмещала со служением Благой Вести. Инцидент с Игорем показал, что неупорядоченность налоговой системы способствует грабежу и мятежу, а сама возможность убийства князя свидетельствовала о слабой централизации государства. И св. Ольга объезжает всю Русь, устанавливая “уроки и погосты” - размеры и места сбора дани, попутно укрепляя свою власть в отдаленных местностях. Только в достаточно сильном государстве можно было быстро и без внутренних потрясений осуществить крещение. Авторы житий выделяют еще один аспект ее реформаторской деятельности: фиксация размеров дани сопровождалась значительным ее облегчением и более справедливым перераспределением. Христианское милосердие сразу же наложило печать на всю деятельность св. Ольги. Позднее Иаков Мних в своей похвале будет с восхищением описывать, как она жила, “украшаясь милостыней, одевая нагих, напояя жаждущих, призревая странников и милосердие проявляя ко всякой вдовице и сироте и нищей, и давая каждому потребное с тихостию и любовью сердца” .

По словам “Степенной книги”, Ольга “обходящи грады и веси по всей Русстей земли, всем людям благочестие проповедая и учаше их вере Христове <…> дани и оброки легки уставляющи, и кумиры сок-рушающи, и на кумирских местах кресты Христовы поставляюще” . Мы не знаем, насколько широк был размах миссионерской деятельности св. Ольги. Проповедь ее, несомненно, была повсе-местной. Однако уничтожение языческих капищ, скорее всего, не выходило за пределы ее личных владений (впрочем, весьма обшир-ных). Св. Ольга не пыталась использовать для крещения Руси силу, зная, сколь ожесточенным будет сопротивление язычников, и не счи-тая кнут лучшим проповедником Евангелия. Она должна была скоро понять, что без независимой от греков церковной организации не-мыслимо принятие Русью христианства как своей, народной религии. Крещение болгар св. Борисом осуществилось относительно быстро и безболезненно не в последнюю очередь потому, что ему удалось до-биться от византийцев предоставления автокефалии болгарской архиепископии. Тесный союз с Романом I, казалось бы, сулил такую возможность. Но в Царьграде произошла очередная непредвиденная перемена.

Перемена

Все лето 945 г. Ольга провела под Искоростенем, воюя с вновь взбунтовавшимися древлянами. Туда-то, должно быть, и прибыли послы из Византии с сообщением, что 16 декабря 944 г. Роман был свергнут и отправлен в ссылку собственными сыновьями. К власти вскоре вернулся оттесненный на задний план еще в 20-х годах Константин Багрянородный. В случае смены власти в одной из союзных стран византийские дипломатические порядки требовали перезаключения договоров. Ольга решила воспользоваться этой возможностью, чтобы вновь отправиться в Константинополь и разрешить волновавшие ее вопросы лично с императором.

На этот раз, помимо создания на Руси самостоятельной церковной организации, Ольга мечтала об укреплении своего международного авторитета. По всей видимости, ею руководила идея “взять в обход” питавшего стойкую антипатию к христианству Святослава. В ее планы входило женить сына на византийской царевне. Брак с порфироносной царевной сразу поднял бы престиж русского государя, а строптивый князь вынужден был бы креститься. Вместе с ним крестилась бы и дружина, а затем и вся страна. Ольга неоднократно говорила Святославу, опасавшемуся в случае принятия христианства насмешек со стороны воинов: “Если ты крестишься, то и все сделают то же” . Расчищая дорогу к этому браку, Ольга разлучила сына с его возлюбленной Малушей, как раз незадолго до того родившей Владимира (если верить летописному сообщению, согласно которому в 1015 г. Владимиру было чуть больше 70-ти). И хотя по языческим обычаям в их браке не было ничего незаконного, княгиня сослала свою рабыню в Выбутово.

К поездке в Константинополь Ольга готовилась основательно. Княгиня хотела на этот раз предстать перед императором во всем блеске своего могущества. Караван, отправившийся в начале лета из Киева, насчитывал десятки судов, на которых размещались 1500 человек. В свите были жены правителей всех крупнейших центров Руси, в том числе по меньшей мере 6 княгинь. Ольгу сопровождали несколько десятков послов и купцов, представителей киевского боярства. Командовал экспедицией ее несколько загадочный родственник, которого Константин называет анепсием - племянником. Предполагать, что под этим именем скрывается сам Святослав, мы не можем. Не называть наследника Константину не имело никакого смысла. Может быть, это был загадочный брат Святослава - Улеб, о котором упоминает в целом мало достоверная Иоакимовская летопись? Его следы сохранились также в договоре Игоря с греками. Там на одном из первых мест упоминается жена Улебова, очень влиятельная особа. Самого Улеба нет, хотя упоминается посол “Улеб от Володислава”. Не исключено, что это место следует читать “Володислав от Улеба”, так как летописец мог исказить текст договора, дабы скрыть малоприятную историю, произошедшую в княжеском доме: Улеб был убит братом за то, что исповедовал христианство.

Первые разочарования ждали Ольгу сразу же по прибытии в Константинополь. Союзницу свергнутого Романа, да еще прибывшую с огромным флотом, встретили недоверчиво. Потом Ольга с горькой обидой вспоминала, как ее не одну неделю продержали в гавани, прежде чем впустить в Константинополь. Однако постепенно все уладилось. Киевским дипломатам удалось добиться для княгини исключительных привилегий. Когда 9 сентября 946 г. состоялся торжественный прием в великолепной зале - Магнавре, Ольга подошла к императору, не поддерживаемая, как обычно, двумя евн-ухами. Вместо полагающейся проскинезы княгиня приветствовала императора легким поклоном и беседовала с ним стоя. Среди фресок в башне Софии Киевской, которые, как сравнительно недавно удалось доказать С. А. Высоцкому, изображают визит Ольги в Константинополь, сохранилась сцена приема у императора. Княгиня в стемме и белом мафории стоит перед императором одна, без соп-ровождения евнухов. Художник зафиксировал еще одну деталь: вместо того, чтобы в знак покорности скрестить руки на груди, св. Ольга держит их поднятыми ладонями к зрителю. С одной стороны, этот жест должен зафиксировать ее независимость, с другой - это заявка князя Ярослава, заказчика росписей, на канонизацию прабабки. Ладонями к зрителю обычно изображаются на иконах блаженные.

Вечером в честь княгини был дан пир. Ольга получила право сидеть за одним столом с зостами - высшими придворными дамами, имевшими привилегию обедать с императором. Таким образом, и св. Ольга получила ту же привилегию. Атмосфера в присутствии княгини была уже настолько семейной, что императрица усадила свою семилетнюю невестку Берту, которой было неудобно есть, сидя на ее детском трончике, вместе с собой на трон Феофила. Когда подали десерт, Ольга оказалась за одним столом с императорской семьей и вновь беседовала с василевсом. После пира свите Ольги, разделенной по образцу византийского двора на семь разрядов, были вручены императорские “дары великодушия” . В числе скромно одаренных был некий пресвитер Григорий, по-видимому, духовно окормлявший христиан из свиты Ольги. Люди Святослава, по пренебрежению ли княгини или по неприязни византийцев, попали на предпоследнее место, получив по 5 милиарисиев. Самой княгине в золотой чаше с драгоценностями было поднесено 500 милиарисиев, - сумма скромная, но все же немалая.

Княгиня Ольга. Разочарования

Но впереди св. Ольгу ждали в основном разочарования. Ее водили по Константинополю, император пригласил ее на ипподром, что также изображено на фресках Святой Софии. Однако все это делалось лишь для того, чтобы подсластить гордой княгине горькую пилюлю крушения всех ее надежд. Союзные соглашения были перезаключены, торговые переговоры прошли успешно. Ольга пообещала императору “вои в помощь” для готовящейся экспедиции по отвоеванию у арабов Крита (закончившейся провалом в 949 г.). Однако в церковной автокефалии ей было отказано. Единство восточных Церквей под деспотичной властью Константинопольского патриарха было idee fixe византийцев. Брачный проект тоже провалился. Фанатичный нена-вистник “варваров” и ревнитель чистоты порфирородной крови Кон-стантин VII отказал в руке дочери, сославшись на мифический запрет Константина Великого выдавать царевен за рубеж. Позднее, видимо, имея в виду сватовство Ольги, Константин наставлял сына: “Если когда-либо народ какой-нибудь из этих неверных и нечестивых северных племен попросит о родстве через брак с василевсом ромеев, т.е. либо дочь его получить в жены, либо выдать свою дочь василевсу ли в жены или сыну василевса, должно тебе отклонить и эту их не-разумную просьбу <…> никогда василевс ромеев да не породнится через брак с народом, приверженным к особым и чуждым обычаям…” . Даже титул “дочери василевса” не был сохранен за Ольгой. В своем сочинении “О церемониях” Порфирогенет упорно именует ее архонтиссой.

Прощальный прием 18 октября проходил уже холодно и напряженно. На этот раз свиту княгини поделили только на четыре разряда, а самой Ольге вручили сумму всего лишь в 200 милиарисиев. Представителей неудачливого жениха Святослава попросту не позвали. Однако эти мелкие уколы были для св. Ольги ничем по сравнению с главным ударом: недальновидность императорского двора ставила под угрозу крещение Руси.

Возвратившись в Киев, св. Ольга все же не теряла надежды и продолжала готовить почву для принятия христианства. Она приступает к строительству церквей. Ольга первая начала соревнование Киева с Константинополем. Святцы “Апостола” 1307 г. под 11 мая содержат запись: “В тъ же день священие святыа Софья Киеве в лето 6460” (925 г.). Это известие подтверждает Иоакимовская летопись и немецкий хронист Титмар Мерзебургский. В Киеве появился свой, пока деревянный, Софийский собор, а основанный княгиней Софийский монастырь должен был стать христианским культурным центром и поставщиком кадров для будущей русской Церкви. Родную Выбутскую весь Ольга завещала собору Пресвятой Богородицы, построенному неподалеку, а в Пскове, после бывшего ей видения, распорядилась воздвигнуть храм в честь Святой Троицы.

Миссионерская проповедь святой Ольги посеяла семена христианства в самых отдаленных областях Руси. Повсюду возникали небольшие христианские общины. Даже в цитадели язычества - дружине Святослава многие принимали крещение. Святослав, “если кто собирался креститься, не возбранял, а только смеялся над ним” , однако сам был непреклонен, и на все уговоры матери отвечал только, что для неверующих “вера христианская юродство есть” . Князь не собирался менять привольную жизнь викинга-язычника на стеснительную для него радость жизни во Христе. Он дожидался того момента, когда семидесятилетняя Ольга уступит ему власть. Княгиня это понимала и стремилась как можно скорее осуществить крещение Руси: только в этом случае можно было не опасаться за судьбу насажденных ею ростков христианской жизни.

Но в Константинополе оставались все так же глухи к надеждам миссии среди русов. Это и вызвало где-то в середине 50-х гг. разрыв между св. Ольгой и императором. Когда нуждавшийся в срочной военной помощи против арабов Константин прислал в Киев напоминание о союзных обязательствах, Ольга выпроводила послов, припомнив те унижения, что вынесла в константинопольской гавани. Убедившись в тщетности надежд на греков, княгиня решила попытать счастья на Западе, у латинян.

Под 959 г. в хронике продолжателя Регинона Прюмского стоит запись: “Пришли к королю, - как после оказалось, лживым образом, - послы Елены королевы ругов, которая при константинопольском императоре Романе крещена в Константинополе, и просили посвятить для сего народа епископа и священников” . Сообщение это настолько необычно, что многие, например, А. В. Карташев, из ложно понятого православного патриотизма отказывались верить в возможность подобного шага со стороны святой Ольги. Однако факт остается фактом: княгиня послала к саксонскому королю Оттону I, готовившемуся стать германским императором, послов с просьбой об учреждении епископии; при этом подразумевался ее автокефальный статус. Ольга надеялась, что ревностно миссионерствовавший среди славян Оттон согласится на такие условия. Однако на Западе об автономиях никогда и слыхом не слыхивали, а потому, недолго думая, просто поставили русским епископом монаха Либуция. Однако его выезд в Киев задержался. Византийцы очень нервно отреагировали на вмешательство немцев в русские дела и моментально разорвали отношения с Саксонией. Оттон решил использовать вопрос о русской епископии, шантажируя им греков в борьбе за признание своего императорского титула. Либуций скончался, так и не добравшись до своей епархии, и ему на смену в 961 г. был посвящен нотарий королевской канцелярии брат Адальберт. Он моментально отбыл на место, но уже в следующем году возвратился назад, “ибо не успел ни в чем том, зачем был послан, и видел свои старания напрасными; на обратном пути некоторые из его спутников были убиты, сам же он с великим трудом едва спасся” .

Из сообщения незадачливого “русского” епископа неясно, что все же произошло в Киеве и разрушило все его планы. Возможно, что св. Ольга, убедившись, что чаемой автокефалии Адальберт не привез, вновь возложила надежды на Византию. Об этом как будто бы свидетельствует тот факт, что в 961 г. русы принимали участие в экспедиции полководца Никифора Фоки на Крит. Но не исключено и другое. Решительные и нетерпимые методы насаждения христианства, присущие немецким миссионерам, вызвали взрыв возмущения у языческой партии в Киеве. Ольге пришлось уступить власть сыну. Примерно с начала 60-х гг. Святослав возвращает себе ведущую роль на русской политической арене. Св. Ольга уходит в частную жизнь, отдав себя воспитанию внуков, дабы они могли продолжить дело христианизации Руси. Она возлагала особые надежды на старшего, Ярополка. Хуже всего, по иронии истории, дело обстояло с младшим, Владимиром: в его семье еще долго не могли простить бабке ссылки Малуши.

Княгиня Ольга. Роль правительницы Государства

Святослав пустился в давно задуманные военные авантюры, сокрушая одного за другим торговых конкурентов Руси. Про Киев он совсем забыл, и Ольге приходилось на время его походных отлучек брать на себя привычную роль правительницы государства. Земля, брошенная князем на произвол судьбы, стала легкой добычей хищных кочевников, наводнивших восточноевропейские степи после “блестящего” разгрома Святославом дотоле сдерживавшей их Хазарии. “В год 968. Пришли впервые печенеги на русскую землю, а Святослав был тогда в Переяславце…” . Св. Ольге пришлось возглавить оборону Киева. Город спасся чудом, только благодаря уловке, которую мы можем с уверенностью приписать княгине. Воевода Претич, переправившись к городу с другого берега Днепра, сказал хану, что возглавляет арьергард возвращающегося Святослава. Имя непобедимого воина подействовало, и печенеги отступили. А киевляне послали князю горький упрек: “Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою оставил, а нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою, и детей твоих. Если не придешь и не защитишь нас, то возьмут-таки нас. Неужели не жаль тебе своей отчины, старой матери, детей своих?”

Пристыженный Святослав быстро вернулся и разгромил печенегов. Однако вскоре ему снова наскучило в Киеве. Уверенный в близкой победе над ненавистной Византией и создании великой Восточноевропейской империи, он решил оставить неприветливые приднепровские просторы и перенести столицу в Переяславец на Дунае. Св. Ольга не имела уже ни сил, ни желания перечить сыну, близкий и бесславный конец которого она предвидела. Единственное, о чем она просила Святослава - это дождаться ее приближающейся кончины: “Когда похоронишь меня, - отправляйся куда хочешь”. “Через три дня Ольга умерла, и плакали по ней плачем великим сын ее и внуки ее и все люди…” . Она отошла ко Господу 11 июля. С ее кончиной почувствовали себя осиротевшими не только киевские христиане, потерявшие могущественную покровительницу, но и языч-ники, которым святая щедро, без счета уделяла милостыню. За время ее мирного и мудрого правления выросло целое поколение киевлян.

Похоронили ее непривычно для киевских князей скромно и тихо. Не было ни положенных в гроб сказочных богатств, ни ритуальных надгробных плачей. Княгиня категорически запретила тризны, лицедрания и насыпание кургана над ее могилой; она распорядилась только о посылке золота в Царьград к Патриарху на помин души. Христианские священники погребли ее с еще непривычными для киевлян молитвами и песнопениями о месте упокоения “иде же несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание”.

После кончины

Через четверть века после блаженной кончины св. Ольги, когда сбылось ее предсказание о скором крещении Руси, св. Владимир извлек из земли мощи своей бабки, оказавшиеся нетленными, и торжественно перенес их в Десятинную церковь. Они были положены в открытой гробнице и скоро стали одной из важнейших киевских святынь, от которой получили исцеление многие страждущие. В годы монгольского нашествия мощи были скрыты под землей и вновь обнаружены только в XVII в. митрополитом Петром Могилой. Однако в XVIII столетии, в пору скрытого гонения на святыни, Синод вновь изъял их под давлением правительства, не ручаясь за их подлинность. Канонизация св. Ольги совершилась где-то на рубеже XIII и XIV вв., тихо и неприметно, без всякого формального акта - в ее святости никогда не сомневались.

Подвиг святой Ольги, быть может, не так заметен и громок, как настоящая революция, произведенная на Руси св. Владимиром. Ей не суждено было увидеть Русь христианской. Но, наверное, не зря составители “Степенной книги” поместили обширное житие княгини на первом месте - вне степеней. И не случайно, что скромное, но подчеркнутое почитание святой сохранялось на Руси всегда. Без ее труда по взращиванию семян веры на русской почве вряд ли была бы возможна столь быстрая и ошеломительная победа христианства при св. Владимире. Ее усилия по осуществлению полноправного вхождения Руси в Византийское содружество положили начало мощнейшему влиянию византийской культуры, сформировавшему культуру русскую. Такие черты духовного облика первой русской святой, как мудрость, чуждое экзальтации спокойствие, способность и к молитвенному подвигу, и к государственному и культурному творчеству, навсегда определили архетип русской святости. А потому “сыны русские, до последних потомков внуков” ее будут беречь в своих сердцах вечную память и благодарность великой молитвеннице за Русскую землю.

Принятые сокращения:

ПВЛ - Повесть временных лет;

ПСРЛ - Полное собрание русских летописей;

ВВ - Византийский временник;

ВИ - Вопросы истории;

ВДИ - Вестник Древней Истории.