Когда в феврале 1978 года в журнале «Новый мир», а следом за ним и в других изданиях появилась «Малая земля», даже несообразительные читатели (вроде меня, ученика 9 «А» класса средней школы №19 города Саратова) понимали, что генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев сам эту книгу не писал: слишком уж мастерски в ней все было выстроено. Тем более что за «Малой землей» последовали «Возрождение» (№5 «Нового мира» за 1978-й) и «Целина» (№11). Через три года в том же журнале, в №11 за 1981-й, были опубликованы еще две главы воспоминаний: «По заводскому гудку» и «Чувство Родины». Через год с небольшим, уже после смерти Л.И. Брежнева, в №1 за 1983-й появились еще три части: «Молдавская весна», «Космический Октябрь» и «Слово о коммунистах». Не приходилось сомневаться, что над текстом мемуаров генерального секретаря ЦК КПСС трудилась матерая акула пера, а то и целая акулья стая. Разбирало любопытство: кто же на самом деле создавал мемуары Л.И. Брежнева?
Ясность в 1991 году внес один из реальных авторов, известный журналист и поэт-песенник, бывший редактор «Правды» по отделу сельского хозяйства, к тому времени персональный пенсионер союзного значения Александр Мурзин , напечатавший в «Комсомольской правде» очерк о своей работе над воспоминаниями Брежнева:
, работавший в "Известиях", написал "Возрождение". "Малая земля" вышла из-под пера Аркадия Сахнина. Он хоть и не состоял в штате "Комсомолки", долгое время печатал там свои блестящие очерки и статьи. Я, в 1960-х член редколлегии этой газеты, стал автором "Целины". Аграновского и Сахнина я назвал открыто лишь потому, что их фамилии, как и моя, уже не раз обнародовались в прессе под грифом "причастных". Хотя я слышал, что семья ныне покойного Аграновского отрицает его связь с высочайшими мемуарами. А Сахнин - тот вообще угрожал подать на меня в суд и печатно обвинить в клевете, лишь только я посмею выступить сам или приплести к делу Аркадия Яковлевича. Так же думали автор "Молдавской весны" - В.Г. - и еще один человек с инициалами В.Г. - автор "Космического Октября" (оба в прошлом известные журналисты "Комсомолки"). Так что из пяти настоящих творцов мемуаров я остался единственным хранителем этой тайны, готовым честно о ней рассказать».
Обложка книги воспоминаний Л.И. Брежнева «Малая земля»
Как видно из цитаты, Александр Мурзин не гордился своей работой на Л.И. Брежнева и сама готовность в 1991 году рассказать о ней требовала мужества, которого не нашлось у других соавторов. Но по мере того, как советское общество становилось российским, брежневские годы из проклятого прошлого превращались в золотой век, о котором вспоминать легко и приятно.
Десятилетия спустя после признаний Александр Мурзина «второй В.Г.» - патриарх отечественной научной журналистики Владимир Губарев - посвятил работе над мемуарами Л.И. Брежнева целую главу уже своих мемуаров "Моя «Правда": Большие тайны большой газеты»:
«…Была одна тайна в жизни "Правды", о которой знало всего несколько человек. Речь идет о воспоминаниях Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева. Я писал главу "Космический Октябрь". По сравнению с Анатолием Аграновским, Аркадием Сахниным, Александром Мурзиным, Виталием Ганюшкиным моя задача осложнялась тем, что я работал "по-партизански": мне было запрещено контактировать с сотрудниками военно-промышленной комиссии и тщательно скрывать от Д.Ф. Устинова и его окружения, что я занимаюсь такими воспоминаниями. "Крышей" стала "Правда". Все встречи и командировки, необходимые для подготовки воспоминаний, представлялись как выполнение заданий "Правды". "Используй эту возможность, - сказал мне Афанасьев [главный редактор “Правды” в 1976-1989 годах - А.Ф.], - не каждому дано такое"…»
Рассказы Александра Мурзина и Владимира Губарева во многом совпадают. Прежде всего, из них мы узнаем имена реальных авторов и распределение тем между ними. Но созданием мемуаров генерального секретаря, разумеется, занимались не только журналисты. Александр Мурзин пишет:
«В апреле 1977-го мне позвонил В.Н. Игнатенко, зам. главного редактора "Комсомолки", пригласил к Л.М. Замятину и добавил интригующе:
- Там увидишь много наших. Есть такое ответственное и почетное задание, что никогда не догадаешься...
Леонид Митрофанович Замятин, генеральный директор ТАСС, поведал собравшимся о недавнем личном открытии. Умиляясь и восторгаясь, он рассказал, как ехал недавно поездом с К.У. Черненко и Л.И. Брежневым и генсек вспоминал свои детство, молодость, зрелость - всю жизнь. Какие потрясающие события он пережил! И как его биография согласуется с историей нашей Родины!
Замятин и Черненко принялись дружно склонять Ильича к воссозданию эпохальных мемуаров, но тот скромно возражал, упирая на занятость. Хотя вроде бы согласился поработать над такой книгой с группой назначенных помощников. Вот нам и рекомендовали подсобить товарищу Брежневу - собрать фактологию, набросать тексты...
Предложение несказанно ошарашило. Хотя как не помочь немолодому, вконец загруженному человеку, тем более главе страны?»
Итак, пользуясь современной терминологией, менеджерами проекта «Малая земля» были генеральный директор ТАСС Леонид Замятин и его заместитель Виталий Игнатенко (Мурзин назвал его прежнюю должность в «Комсомольской правде» - простительная ошибка памяти).
Леонид Замятин подробно рассказал о своей роли в создании мемуаров генерального секретаря в интервью журналу «Коммерсантъ-Власть»:
«...вся эпопея возникла почти случайно. Просто Брежнев, особенно в старости, любил вспоминать свои военные годы и чаще всего те жуткие месяцы под Новороссийском, когда горстка бойцов под командованием Цезаря Куникова действительно совершила подвиг, удерживая маленький клочок земли на мысе в Цемесской бухте. И очень хотел, чтобы кто-нибудь об этом написал.
Однажды, по-моему в 1977 году, едем мы в поезде на вручение Туле звезды Героя. И меня неожиданно приглашают в вагон к Брежневу. А там уже сидят Черненко, помощник генерального Саша Бовин и личный секретарь Леонида Ильича Галина Дорошина.
- Вот, - обиженно говорит Леонид Ильич, - сколько прошу о "Малой земле" написать, о солдатиках погибших, и все впустую. Может, ты возьмешься?
Черненко, конечно, тут как тут.
- Правильно, Леонид Ильич, народ заждался ваших воспоминаний.
Стою ошарашенный.
- Так я же не умею книги писать. Вот Бовин - тот мастер на все руки. К тому же он ваши рассказы слышал.
Санька на меня аж волком посмотрел.
- Да какой я писатель! Я могу статью, речь вашу, Леонид Ильич, а книгу - нет, не справлюсь.
Генеральный только огорченно махнул рукой. Ну, думаю, слава Богу, пронесло. Но через пару месяцев вызывает меня Суслов: "Как идут дела с книгой?" - "С какой книгой?" - "Да вы что?! Леонид Ильич поручил вам написать о подвиге солдат 18-й армии, а вы не начинали. Позор! Немедленно приступайте. Соберите небольшую группу, и больше никому ни слова. Работать в строжайшем секрете. Чтобы даже члены политбюро не знали. Считайте это важнейшим поручением партии"».
Рассказ Леонида Замятина добавляет много подробностей, но существенно расходится с воспоминаниями Александра Мурзина. Исходный пункт работы над мемуарами Брежнева Леонид Замятин и Александр Мурзин (несомненно, со слов последнего) рисуют одинаково: это дорожная беседа между Л.И. Брежневым, К.У. Черненко и Л.М. Замятиным зимой 1976-1977 годов. Замятин говорит, что ехали в Тулу вручать «Золотую Звезду»; звание города-героя Туле было присвоено 7 декабря 1976-го, торжества с участием генерального секретаря ЦК КПСС состоялись 17-19 января 1977 года, так что сообщение Замятина звучит достоверно; ехать два с половиной часа - в самый раз поговорить со вкусом.
Но в изложении Мурзина инициаторами написания мемуаров генсека выступали Замятин и Черненко; Замятин же на первый план выдвигает самого Брежнева («Сколько прошу о "Малой земле" написать, о солдатиках погибших, и все впустую. Может, ты возьмешься?»), вторым ставит Черненко («Правильно, Леонид Ильич, народ заждался ваших воспоминаний»), а себя убирает в тень - дескать, отказывался («Так я же не умею книги писать»), и вроде бы уже удалось спустить дело на тормозах, но тут вмешался Суслов - и пришлось взяться. В отказ Замятина верится с трудом. Какие карьерные перспективы открывала работа над мемуарами Леонида Ильича, Замятин не мог не оценить сразу же, как только было произнесено слово «воспоминания» (в итоге Леонид Митрофанович стал заведующим персонально «под него» созданного отдела ЦК).
В версии Замятина далее появляется Суслов и дает указание немедленно приступать к работе в строжайшем секрете. Как уже сказано выше, я ни на грош не верю, будто Замятин уклонялся от чести работать над мемуарами генсека, но вот сообщение о приеме у Суслова и указание работать в секрете от членов политбюро представляются достоверными. Готовить воспоминания Л.И. Брежнева без санкции Суслова (члена Политбюро, второго секретаря ЦК, курировавшего идеологию) было бы вопиющим нарушением субординации; профессиональный «орговик», каким был К.У. Черненко (в тот момент «простой» секретарь ЦК), на такое, наверное, органически не способен. Слова же о секрете от членов Политбюро подтверждаются рассказом Губарева, которому было специально велено скрывать работу над «Космическим Октябрем» как раз от члена Политбюро Д.Ф. Устинова и его сотрудников.
Еще более расходятся версии Александра Мурзина и Владимира Губарева, с одной стороны, и Леонида Замятина, с другой, в изложении дальнейших событий. Александр Мурзин и Владимир Губарев рассказывают о встрече в здании ТАСС всех будущих авторов, на которой распределялись темы, и затем о встрече всех авторов в ЦК КПСС. Слова Мурзина частично приведены выше, продолжим его цитировать: «Все кивнули, и сияющий Л.М. Замятин радостно занялся определением конкретных тем. ...Аграновский первым выбрал себе Украину, Сахнин - войну, В.Г.-второй - космос. И целина осталась за мной как бы сама собой».
Владимир Губарев вспоминает: «Я не знаю, у кого родилась эта идея мемуаров Брежнева, думаю, что она родилась у Виталия Игнатенко. Однажды он позвонил, мы приехали и собрались в кабинете. Замятин был в ЦК партии. Нас было несколько человек. Толя Аграновский, Аркаша Сахнин, Саша Мурзин. Виталий Ганнушкин был позже. Шел разговор о том, что хорошо бы написать мемуары. Уже было ясно, честно говоря, по подбору людей, кто чем должен заниматься». И в другом месте он же утверждает: «Я работал научным обозревателем "Правды", когда получил специальное задание. Как уже было сказано выше, во время встречи в ЦК партии мне предложили написать "космическую часть" мемуаров».
Мурзин писал свой очерк спустя 14 лет после событий, Губарев - через 35. Ошибки памяти в таких случаях неизбежны, но суммарно можно получить следующую картину: Александра Павловича и Владимира Степановича пригласил в ТАСС Виталий Игнатенко, Леонид Замятин ввел авторов в курс дела, были распределены темы, через несколько дней все авторы были в ЦК КПСС на приеме у К.У. Черненко.
Но в рассказе Леонида Замятина никакие общие собрания авторского коллектива не упоминаются. После приема у М.А. Суслова, как ему помнится, события развивались так:
«Вскоре приглашают к Самому. И Леонид Ильич говорит: "В Институте международных экономических отношений работает подполковник Пахомов. Он был моим помощником по политотделу 18-й армии. Сейчас, правда, совсем больной, жалко мужика. Я его в институт и пристроил. Так вот, он каждый день вел записи боев. Возьмите у него все тетрадки, возьмите у Дорошиной, что я ей навспоминал, и, пожалуйста, напишите наконец о солдатах..."
Игнатенко съездил к Пахомову, забрал дневники и предложил передать их известному в ту пору журналисту Аркадию Сахнину.
Я позвонил в "Новый мир" и пригласил Аркадия к себе.
- Есть важнейшее партийное поручение, совершенно секретное и очень ответственное.
Тот немедленно согласился и через два месяца принес уже набранное в одном экземпляре творение. Читаю и прихожу в тихий ужас. Скучно, сухо, казенно. И на каждой странице Брежнев, Брежнев, Брежнев. Отдаю Игнатенко - тот в панике. Еду к Черненко, рассказываю.
- Я сам читать не буду - что я в этом понимаю? Но Леониду Ильичу доложу.
Брежнев, конечно, огорчился страшно. Так ждал, а книги нет. А потом вдруг говорит: "А вот я на последнем съезде комсомола речь читал. Первая речь, которая мне самому понравилась. Живая такая, умная, яркая. Может быть, и книгу тому предложить, кто речь писал?"
Я к Игнатенко: "Кто речь писал?" - "Анатолий Аграновский". Вот это замечательно. Лучший журналист страны. Только знали бы вы, сколько я его уговаривал. Ни в какую. И не мой жанр, и болен, и не справлюсь. Но ведь и нам отступать некуда. Звоню Черненко. Тот приглашает Аграновского к себе. Уж не знаю, что говорил Константин Устинович Анатолию Абрамовичу, но вернулся от него Аграновский смиренным. И мы засели за работу. Игнатенко собирал недостающий материал, Аграновский писал, я следил за политической мыслью.
Леонид Ильич... в тот год очень плохой был и чаще лежал в больнице, чем бывал на работе. Поэтому, когда у нас возникали вопросы, я писал записку Черненко, а тот отвозил ее в ЦКБ. Месяца через три повесть была готова. Ее отпечатали в пяти экземплярах в формате "Нового мира" и два из них отправили в больницу. Дорошина читала, а Брежнев по другому экземпляру иногда правил…
...Потом уже книга, всенародная читка, спектакли и оперы. И, конечно, по просьбе трудящихся - продолжение"».
Таким образом, по версии Замятина, сначала была написана и даже опубликована «Малая земля» и лишь после этого приступили к подготовке других глав воспоминаний. В такой схеме для общего собрания авторского коллектива с распределением тем попросту и места-то нет.
Прежде чем сопоставлять версии, присмотримся к самим действующим лицам.
Итак, (1922-1984), в 1977 году - специальный корреспондент «Известий», (1930-1998) - заведующий отделом, член редколлегии газеты «Советская культура», (1938 года рождения) - научный обозреватель «Правды», Александр Мурзин (1929-2006) - заведующий сельхозотделом, член редколлегии «Правды», Аркадий Сахнин (1910-1999) - заведующий отделом публицистики, член редколлегии «Нового мира».
Первое, что буквально бросается в глаза в этом списке, - неравенство имен. Анатолий Аграновский, знаменитейший из знаменитых, символ профессии («фрукт - яблоко, поэт - Пушкин, журналист - Аграновский»), живой классик, чье творчество изучают на журфаках, и dei minoris, за пределами цеха безвестные. Но и меньшая братия явственно распадается надвое: Ганюшкин, Губарев и Мурзин - сравнительно молодые люди (никому еще нет 50), все они давние сотрудники той самой «Комсомольской правды», в которой Виталий Игнатенко с феерической скоростью (менее чем за 10 лет) прошел славный путь от стажера до заместителя главного редактора; и Аркадий Сахнин, почти ровесник Леонида Ильича, 67-летний литератор из «Нового мира».
О творчестве этого литератора, по правде говоря, мне трудно что-либо сказать. Из дневников Корнея Чуковского известно о «деле Сахнина»: «17 июля 1955 года... Сейчас у меня ночует Бек. Он рассказал мне дело Сахнина, укравшего у сосланной Левиной ее роман. Она прислала в «Знамя» роман о Японии. Он, как секретарь редакции, сообщил ей, что роман принят, и попросил сообщить свою биографию. Она ответила, уверенная, что он, приславший ей радостную весть о том, что роман будет напечатан, достоин полной откровенности. Чуть только он узнал, что она была арестована, он украл у нее роман, содрал огромный гонорар (роман печатался и в Детгизе, и в «Роман-газете») и не дал ей ни копейки. Теперь на суде его изобличили, но как редакция «Знамени» пыталась замутить это дело, прикрыть мошенника, запугать Левину и опорочить Бека, который и открыл это дело!»
В комментариях Е.Ц. Чуковская добавляет: «Речь идет о романе А.Я. Сахнина "Тучи на рассвете", напечатанном в журнале "Знамя" (1954-й, №2, 3). В том же году роман вышел в "Роман-газете" (№7,8), в Детгизе и в Гослитиздате. Между тем ссыльная Pаиса Семеновна Левина обратилась в суд с заявлением, что она послала в peдакцию "Знамени" свой роман, а сотрудник журнала А. Сахнин заимствовал из ее рукописи многие сюжетные ходы, ситуации и отрывки и опубликовал книгу под своим именем... Суд постановил обязать Сахнина выплатить Левиной часть гонорара и поставить ее имя... "Тучи на рассвете" переизданы (без имени Левиной) в 1957, 1965, 1968 и 1975 году. Другие книги А. Сахнина - о подрывной деятельности американского империализма против Чили, против социалистических стран, о польской разведке в ФРГ, а также о подвигах машинистов и подводников».
К этой справке можно добавить, что Аркадий Сахнин писал еще и о подвигах чекистов, китобоев, саперов, моряков торгового флота, трактористов, целинников, милиционеров, пограничников, дружинников, водолазов и 15-летней школьницы, задержавшей вооруженного бандита; после «дела» в «Знамени» более не работал и романов не публиковал, все прочие его книги - документальные повести и сборники очерков.
Ни с комсомольским журналистом Игнатенко, ни с дипломатом Замятиным видимых пересечений биография Сахнина не имеет. Почему Замятин или Игнатенко решили привлечь Сахнина к работе над мемуарами генерального секретаря - решительно непонятно. Сахнин печатался в «Комсомолке», и потому Игнатенко был с ним знаком. Но Аркадий Яковлевич старше Виталия Никитича на 31 год, так что вряд ли отношения между ними заходили дальше знакомства; например, друзьями-приятелями на почве работы или совместного проведения досуга они быть не могли.
Впрочем, участие в подготовке мемуаров генсека не первый загадочный момент в биографии Сахнина. Демобилизовавшись в 1948 году из армии, редактор дивизионной газеты стал ответственным секретарем журнала «Знамя» - взлет поразительный, почти невероятный: достаточно сказать, что в 1932-1941 годах эту должность занимал Анатолий Тарасенков, классик советской литературной критики.
Рассказ Леонида Замятина выглядит достоверным в том, что Сахнина привлекли к подготовке мемуаров вождя не вместе и не одновременно с Аграновским, Ганюшкиным, Губаревым и Мурзиным.
Фото: Владимир Федоренко / РИА Новости
Достоверным представляется и рассказ Замятина об организации литературного производства: «Игнатенко собирал недостающий материал, Аграновский писал, я следил за политической мыслью». Из авторов «болванок» Леонид Митрофанович упоминает только Сахнина и Мурзина, причем последнего ошибочно называет собкором «Правды» по Казахстану: «Правда, первый вариант "Целины" делал бывший корреспондент "Правды" по Казахстану Мурзин. Только и его Аграновский как следует выправил. Придал изящества и блеску». Видел он их, похоже, мельком, потому и не запомнил толком, предоставив общение с ними Виталию Игнатенко. Главный писатель для него - Аграновский.
По словам Замятина, Аграновский отказывался от данной
работы и усмирил его К.У. Черненко. Видимо, так оно и было: генеральный директор ТАСС был для специального корреспондента «Известий» коллега по перу и не более, а вот секретаря ЦК КПСС коммунист Аграновский ослушаться не мог.
Мурзин и Губарев не упоминают Аграновского как редактора своих текстов. Мурзин даже утверждает: «Троица заговорщиков, ничтоже сумняшеся, издала всего лишь наши "болванки"... Не уверен, читал или нет Леонид Ильич свои мемуары, но зато я прочитал в них, изданных, то, что сам написал». Вот этот момент доверия не вызывает.
Нетрудно заметить, что воспоминания Губарева и Мурзина о работе над воспоминаниями Брежнева написаны в разной манере. Не перепутаешь. Однако между главами «Воспоминаний» стилистического разнобоя нет, и попытки по стилю отличить цитаты из «Малой земли», «Возрождения» и «Целины» ни разу не удавались. Кто-то должен был привести журналистов, каждого со своей яркой индивидуальностью и собственной манерой письма, к «одному знаменателю», и логично, что этим «кем-то» был «лучший журналист страны». Анатолий Аграновский. Думается, именно Виталий Игнатенко организовал производственный процесс таким образом, что авторы «болванок» не замечали рерайта.
Отметим следующий момент в рассказе Мурзина: «Все кивнули, и сияющий Л.М. Замятин радостно занялся определением конкретных тем... Аграновский первым выбрал себе Украину, Сахнин войну, В.Г.-второй - космос. И целина осталась за мной как бы сама собой». Вот тут хочется воскликнуть: вот стиль Виталия Игнатенко! Именно так он 20 лет руководил ИТАР-ТАСС: все делалось согласно его воле, но как бы само собой. Люди, надо заметить, лучше всего работают, когда не замечают, что ими руководят. Вот и здесь заведующего сельхозотделом «Правды», разумеется, пригласили, чтобы поручить целину (не космос же и не войну!), но у него осталось впечатление, будто он сам выбрал близкую ему тему. Высокий класс, что еще тут скажешь.
Губарев и Мурзин не упоминают о каких-либо материалах, исходящих от самого мемуариста. Таким образом, «диктовки» Брежнева и его ответы на вопросы из ЦКБ, о которых говорит Замятин, им не показывали. Из рассказов Губарева и Мурзина может возникнуть впечатление, что журналисты, работая над воспоминаниями Брежнева, пользовались безбрежной творческой свободой. Разумеется, это было не так.
Приведу лишь один пример. В «Целине» говорится: «Можно сказать: всего четыре года в начале трудовой деятельности целиком были отданы деревне. А можно иначе: целых четыре года. Землеустроителем начал работать в самом начале коллективизации, а на завод вернулся, когда она была в основном завершена. Эти годы - с 1927 по 1931-й - равны эпохе в истории страны». Биография Брежнева изложена здесь неверно: землеустроителем он работал в 1927-1930 годах, осенью 1930-го поступил в Московский институт сельхозмашиностроения, год проучился в нем, затем перевелся в Металлургический институт в родном Каменском. Но вуз был вечерний, обязательным условием обучения была работа на производстве, и Леонид Брежнев устроился на металлургический завод кочегаром в теплосиловой цех. Это «спрямление» жизненного пути (поработал землеустроителем и вернулся на завод) исходит, несомненно, от самого Леонида Ильича - кто бы еще осмелился переписывать по своему вкусу биографию генерального секретаря ЦК КПСС. Но указание Брежнева было доведено до Александра Мурзина так искусно, что он этого даже не запомнил.
Можно реконструировать следующую цепь событий. 17 января 1977 года по дороге в Тулу происходит беседа Л.И.Брежнева, К.У.Черненко и Л.М.Замятина о написании мемуаров вождя; через некоторое время, в феврале или марте 1977 года, Суслов даёт указание Замятину «приступать немедленно» и происходит новая встреча Замятина с Брежневым; незамедлительно после нее Игнатенко забирает подготовленные материалы и передаёт их Сахнину; «через два месяца» тот передает Замятину и Игнатенко текст, который обоих приводит в ужас; огорченный Брежнев подсказывает незадачливым меморайтерам идею привлечь к делу Анатолия Аграновского; тот сначала отказывается, но устоять под нажимом К.У.Черненко не может. В этот ряд вполне укладывается приглашение Виталием Игнатенко в апреле 1977 года к Замятину, помимо Аграновского и Сахнина, Ганюшкина, Губарева и Мурзина, проведение установочной беседы с ними, распределение тем и начало работы в расширенном составе.
Как это обычно и происходит, ответы на одни вопросы немедленно порождают другие. В частности, если работа над «Малой землей» и «Космическим Октябрем» началась одновременно или почти одновременно, то почему они были опубликованы с таким большим разрывом - без одного месяца пять лет? Но об этом - в следующий раз.
Трилогия Брежнева - книги-воспоминания «Малая Земля», «Возрождение» и «Целина», автором которых считался , но которые на самом деле были написаны профессиональными журналистами. За эту трилогию Брежнев был удостоен в апреле года по литературе. Тираж каждой книги составил 15 миллионов экземпляров, благодаря чему Л. И. Брежнев стал самым издаваемым в писателем. Книги были внесены в школьную программу по литературе. Трилогия увидела свет в журнале «Новый мир» в году (в № 2 - «Малая земля», в № 5 - «Возрождение», в № 11 - «Целина»). В том же «Новом мире» в № 11 за год были опубликованы дополнительные главы «По заводскому гудку» и «Чувство Родины», а в № 1 за г. - главы «Молдавская весна», «Космический Октябрь» и «Слово о коммунистах».
Авторство трилогии
«Возрождение» на самом деле написал известный очеркист , «Малую землю» - публицист газеты «Известия» Аркадий Сахнин, а «Целину» - ведущий корреспондент газеты Александр Мурзин. Вместо гонорара Александр Мурзин был удостоен в феврале ордена Дружбы Народов «за многолетнюю и плодотворную работу и в связи с 50-летием», а Аркадий Сахнин был награждён орденом Октябрьской Революции. Авторство продолжения трилогии точно неизвестно, «Молдавская весна» и «Космический Октябрь» по воспоминаниям А. П. Мурзина были написаны двумя разными журналистами , оба из которых имели инициалы «В. Г.» В качестве участников написания мемуарной трилогии упоминаются также генеральный директор Леонид Замятин и его первый заместитель Виталий Игнатенко, получившие Ленинскую премию в 1978 году за сценарий документального фильма «Повесть о коммунисте» (считается, что их роль в написании мемуаров была контролирующей). Упоминают также, что консультировал «меморайтеров» помощник Брежнева А. М. Александров-Агентов. Инициативу создания трилогии приписывают , который в стал кандидатом в члены Политбюро, и Л. М. Замятину. По воспоминаниям того же А. П. Мурзина, замышлялось и продолжение воспоминаний Брежнева под названием «На посту генсека», автором которого должен был стать ещё один журналист «Комсомольской правды» с инициалами «В. Д.»
Юмор о трилогии
- По поводу одной из книг трилогии её реальный автор Александр Мурзин сочинил частушку: «Появилась „Целина“ - удивилась вся страна: как же вождь её состряпал - коль не смыслит ни хрена?»
- Анекдот:
Изучение книг было внесено в школьную программу по литературе. В «Новом мире» № 11 за 1981 год были опубликованы «Воспоминания» Л. И. Брежнева, состоявшие из двух книг: «Жизнь по заводскому гудку» и «Чувство Родины». В 1982 году «Воспоминания» были изданы отдельной книгой.
Книги Л. И. Брежнева «Малая Земля», «Возрождение» и «Целина» (издание до 1982 года).
Мои воспоминания, конечно, не претендуют на полный охват событий. Главное, что мне хотелось передать на этих страницах читателю, - это чувство гордости за то, что в авангарде всех дел и свершений нашей Родины всегда идут коммунисты, наша славная партия, созданная и выпестованная В. И. Лениным, это чувство великого счастья, что я всегда был и остаюсь её верным солдатом.
Леонид Брежнев (из обращения к читателям книги «Воспоминания»)
«Малая Земля»
В книге «Малая Земля» 44 страницы, в сборнике «Воспоминания» идёт как третья глава.«Жизнь по заводскому гудку»
Первая глава в сборнике «Воспоминания», 14 страниц.Брежнев вспоминает о своём детстве в Каменском, будущем городе Днепродзержинске . Рассказывает о своей семье, родителях. Вспоминает о нелёгкой жизни пролетариата в Российской Империи. Упомянул о становлении ВКП(б) в Екатеринославской губернии , о революционной борьбе под руководством известных большевиков Бабушкина и Петровского .
«Чувство Родины»
Вторая глава в сборнике «Воспоминания», 20 страниц.Мемуары Брежнева, опубликованные после его смерти
Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Леонид Ильич Брежнев. «Воспоминания» (издание 1983 года).
Книги «Молдавская весна», «Космический Октябрь» и «Слово о коммунистах» при жизни Брежнева не публиковались. В сборнике «Воспоминания», изданном после его смерти, все книги, в том числе и «Малая Земля», «Возрождение» и «Целина» обозначены как главы .
«Молдавская весна»
Пятая глава в сборнике «Воспоминания», 34 страницы.«Космический Октябрь»
Седьмая глава в сборнике «Воспоминания», 39 страниц.«Слово о коммунистах»
Восьмая глава в сборнике «Воспоминания», 24 страницы.Книгу «Возрождение» написал известный очеркист Анатолий Аграновский , «Малую землю» - публицист газеты «Известия» Аркадий Сахнин , а «Целину» - ведущий корреспондент газеты «Правда » Александр Мурзин .
Есть предположение, что награждение Александра Мурзина в феврале орденом Дружбы народов «за многолетнюю и плодотворную работу и в связи с 50-летием», а Аркадия Сахнина орденом Октябрьской Революции было своего рода «гонораром ».
По другим данным, всю трилогию написал Анатолий Аграновский .
В качестве участников написания мемуарной трилогии упоминаются также генеральный директор ТАСС Леонид Замятин и его первый заместитель Виталий Игнатенко , получившие Ленинскую премию в 1978 году за сценарий документального фильма «Повесть о коммунисте». Полагают, что их роль в написании мемуаров Л. И. Брежнева была контролирующей.
Упоминают также, что консультировал «меморайтеров» помощник Брежнева А. М. Александров-Агентов .
Эта книга представляет собой исторический документ. Леонид Ильич не писал эту книгу, но она написана с его слов и на основе дневников его помощника по политчасти. Когда мне задают вопрос насчет «Малой земли»: «Писал ли Леонид Ильич эту книгу?» - я говорю, что не писал, но он является автором этой книги, так как она написана с его слов, но литературно обработана людьми, которые владели пером. Брежнев пером не владел. После написания «Малой земли» нашей группой были подготовлены ещё 11 глав, которые собраны в одну книгу, но она так и не была издана. У меня есть единственный экземпляр этой книги. Издательство «Вагриус» предлагало мне издать её. Я сказал, что у меня нет возражений. В этих главах рассказывается о пребывании Леонида Ильича в Молдавии и о покорении космоса. Есть там и глава, которую можно назвать его политическим завещанием.
Авторство продолжения трилогии точно неизвестно. «Молдавская весна» и «Космический Октябрь», по воспоминаниям А. П. Мурзина, были написаны двумя разными журналистами «Комсомольской правды », оба из которых имели инициалы «В. Г.» По воспоминаниям того же А. П. Мурзина, замышлялось и продолжение воспоминаний Брежнева под названием «На посту генсека», автором которого должен был стать ещё один журналист «Комсомольской правды» с инициалами «В. Д.»
Напишите отзыв о статье "Трилогия Брежнева"
Ссылки
- в библиотеке Максима Мошкова
- Брежнев Л. И. Малая Земля // . - М .: Политиздат, 1982.
- Валиуллин К. Б., Зарипова Р. К. - Уфа: РИО БашГУ, 2002
- Земляной C. // НГ - субботник. - 25 июня 2001. - № 25 (72) . (недоступная ссылка)
- . Lenta.ru. Проверено 7 февраля 2015.
Примечания
Отрывок, характеризующий Трилогия Брежнева
Женщина «подплыла» ближе, от неё веяло грустью, величием и теплом.– Я Атенайс, – очень мягко, мысленно произнесла она. – Кто вы, дивные создания?
«Дивные создания» чуточку растерялись, точно не зная, что на такое приветствие ответить...
– Мы просто гуляем, – улыбаясь сказала Стелла. – Мы не будем вам мешать.
– А кого вы ищете? – спросила Атенайс.
– Никого, – удивилась малышка. – А почему вы думаете, что мы должны кого-то искать?
– А как же иначе? Вы сейчас там, где все ищут себя. Я тоже искала... – она печально улыбнулась. – Но это было так давно!..
– А как давно? – не выдержала я.
– О, очень давно!... Здесь ведь нет времени, как же мне знать? Всё, что я помню – это было давно.
Атенайс была очень красивой и какой-то необычайно грустной... Она чем-то напоминала гордого белого лебедя, когда тот, падая с высоты, отдавая душу, пел свою последнюю песню – была такой же величественной и трагичной...
Когда она смотрела на нас своими искристыми зелёными глазами, казалось – она старее, чем сама вечность. В них было столько мудрости, и столько невысказанной печали, что у меня по телу побежали мурашки...
– Можем ли мы вам чем-то помочь? – чуточку стесняясь спрашивать у неё подобные вопросы, спросила я.
– Нет, милое дитя, это моя работа... Мой обет... Но я верю, что когда-нибудь она закончится... и я смогу уйти. А теперь, скажите мне, радостные, куда вы хотели бы пойти?
Я пожала плечами:
– Мы не выбирали, мы просто гуляли. Но мы будем счастливы, если вы хотите нам что-нибудь предложить.
Атенайс кивнула:
– Я охраняю это междумирье, я могу пропустить вас туда, – и, ласково посмотрев на Стеллу, добавила. – А тебе, дитя, я помогу найти себя...
Женщина мягко улыбнулась, и взмахнула рукой. Её странное платье колыхнулось, и рука стала похожа на бело-серебристое, мягкое пушистое крыло... от которого протянулась, рассыпаясь золотыми бликами, уже другая, слепящая золотом и почти что плотная, светлая солнечная дорога, которая вела прямо в «пламенеющую» вдали, открытую золотую дверь...
– Ну, что – пойдём? – уже заранее зная ответ, спросила я Стеллу.
– Ой, смотри, а там кто-то есть... – показала пальчиком внутрь той же самой двери, малышка.
Мы легко скользнули внутрь и... как будто в зеркале, увидели вторую Стеллу!.. Да, да, именно Стеллу!.. Точно такую же, как та, которая, совершенно растерянная, стояла в тот момент рядом со мной...
– Но это же я?!.. – глядя на «другую себя» во все глаза, прошептала потрясённая малышка. – Ведь это правда я... Как же так?..
Я пока что никак не могла ответить на её, такой вроде бы простой вопрос, так как сама стояла совершенно опешив, не находя никакого объяснения этому «абсурдному» явлению...
Стелла тихонько протянула ручку к своему близнецу и коснулась протянутых к ней таких же маленьких пальчиков. Я хотела крикнуть, что это может быть опасно, но, увидев её довольную улыбку – промолчала, решив посмотреть, что же будет дальше, но в то же время была настороже, на тот случай, если вдруг что-то пойдёт не так.
– Так это же я... – в восторге прошептала малышка. – Ой, как чудесно! Это же, правда я...
Её тоненькие пальчики начали ярко светиться, и «вторая» Стелла стала медленно таять, плавно перетекая через те же самые пальчики в «настоящую», стоявшую около меня, Стеллу. Её тело стало уплотняться, но не так, как уплотнялось бы физическое, а как будто стало намного плотнее светиться, наполняясь каким-то неземным сиянием.
Вдруг я почувствовала за спиной чьё-то присутствие – это опять была наша знакомая, Атенайс.
– Прости меня, светлое дитя, но ты ещё очень нескоро придёшь за своим «отпечатком»... Тебе ещё очень долго ждать, – она внимательнее посмотрела мне в глаза. – А может, и не придёшь вовсе...
– Как это «не приду»?!.. – испугалась я. – Если приходят все – значит приду и я!
– Не знаю. Твоя судьба почему-то закрыта для меня. Я не могу тебе ничего ответить, прости...
Я очень расстроилась, но, стараясь изо всех сил не показать этого Атенайс, как можно спокойнее спросила:
– А что это за «отпечаток»?
– О, все, когда умирают, возвращаются за ним. Когда твоя душа кончает своё «томление» в очередном земном теле, в тот момент, когда она прощается с ним, она летит в свой настоящий Дом, и как бы «возвещает» о своём возвращении... И вот тогда, она оставляет эту «печать». Но после этого, она должна опять возвратиться обратно на плотную землю, чтобы уже навсегда проститься с тем, кем она была... и через год, сказав «последнее прощай», оттуда уйти... И вот тогда-то, эта свободная душа приходит сюда, чтобы слиться со своей оставленной частичкой и обрести покой, ожидая нового путешествия в «старый мир»...
Я не понимала тогда, о чём говорила Атенайс, просто это звучало очень красиво...
И только теперь, через много, много лет (уже давно впитав своей «изголодавшейся» душой знания моего удивительного мужа, Николая), просматривая сегодня для этой книги своё забавное прошлое, я с улыбкой вспомнила Атенайс, и, конечно же, поняла, что то, что она называла «отпечатком», было просто энергетическим всплеском, который происходит с каждым из нас в момент нашей смерти, и достигает именно того уровня, на который своим развитием сумел попасть умерший человек. А то, что Атенайс называла тогда «прощание» с тем, «кем она была», было ни что иное, как окончательное отделение всех имеющихся «тел» сущности от её мёртвого физического тела, чтобы она имела возможность теперь уже окончательно уйти, и там, на своём «этаже», слиться со своей недостающей частичкой, уровня развития которой она, по той или иной причине, не успела «достичь» живя на земле. И этот уход происходил именно через год.
Но всё это я понимаю сейчас, а тогда до этого было ещё очень далеко, и мне приходилось довольствоваться своим, совсем ещё детским, пониманием всего со мной происходящего, и своими, иногда ошибочными, а иногда и правильными, догадками...
– А на других «этажах» сущности тоже имеют такие же «отпечатки»? – заинтересованно спросила любознательная Стелла.
– Да, конечно имеют, только уже иные, – спокойно ответила Атенайс. – И не на всех «этажах» они так же приятны, как здесь... Особенно на одном...
– О, я знаю! Это, наверное «нижний»! Ой, надо обязательно туда пойти посмотреть! Это же так интересно! – уже опять довольно щебетала Стелла.
Было просто удивительно, с какой быстротой и лёгкостью она забывала всё, что ещё минуту назад её пугало или удивляло, и уже опять весело стремилась познать что-то для неё новое и неведомое.
– Прощайте, юные девы... Мне пора уходить. Да будет ваше счастье вечным... – торжественным голосом произнесла Атенайс.
И снова плавно взмахнула «крылатой» рукой, как бы указывая нам дорогу, и перед нами тут же побежала, уже знакомая, сияющая золотом дорожка...
А дивная женщина-птица снова тихо поплыла в своей воздушной сказочной ладье, опять готовая встречать и направлять новых, «ищущих себя» путешественников, терпеливо отбывая какой-то свой особый, нам непонятный, обет...
– Ну что? Куда пойдём, «юная дева»?.. – улыбнувшись спросила я свою маленькую подружку.
– А почему она нас так называла? – задумчиво спросила Стелла. – Ты думаешь, так говорили там, где она когда-то жила?
– Не знаю... Это было, наверное, очень давно, но она почему-то это помнит.
– Всё! Пошли дальше!.. – вдруг, будто очнувшись, воскликнула малышка.
На этот раз мы не пошли по так услужливо предлагаемой нам дорожке, а решили двигаться «своим путём», исследуя мир своими же силами, которых, как оказалось, у нас было не так уж и мало.
Мы двинулись к прозрачному, светящемуся золотом, горизонтальному «тоннелю», которых здесь было великое множество, и по которым постоянно, туда-сюда плавно двигались сущности.
– Это что, вроде земного поезда? – засмеявшись забавному сравнению, спросила я.
– Нет, не так это просто... – ответила Стелла. – Я в нём была, это как бы «поезд времени», если хочешь так его называть...
– Но ведь времени здесь нет? – удивилась я.
– Так-то оно так, но это разные места обитания сущностей... Тех, которые умерли тысячи лет назад, и тех, которые пришли только сейчас. Мне это бабушка показала. Это там я нашла Гарольда... Хочешь посмотреть?
Ну, конечно же, я хотела! И, казалось, ничто на свете не могло бы меня остановить! Эти потрясающие «шаги в неизвестное» будоражили моё и так уже слишком живое воображение и не давали спокойно жить, пока я, уже почти падая от усталости, но дико довольная увиденным, не возвращалась в своё «забытое» физическое тело, и не валилась спать, стараясь отдохнуть хотя бы час, чтобы зарядить свои окончательно «севшие» жизненные «батареи»...
Так, не останавливаясь, мы снова преспокойно продолжали своё маленькое путешествие, теперь уже покойно «плывя», повиснув в мягком, проникающем в каждую клеточку, убаюкивающем душу «тоннеле», с наслаждением наблюдая дивное перетекание друг через друга кем-то создаваемых, ослепительно красочных (наподобие Стеллиного) и очень разных «миров», которые то уплотнялись, то исчезали, оставляя за собой развевающиеся хвосты сверкающих дивными цветами радуг...
Неожиданно вся эта нежнейшая красота рассыпалась на сверкающие кусочки, и нам во всем своём великолепии открылся блистающий, умытый звёздной росой, грандиозный по своей красоте, мир...
У нас от неожиданности захватило дух...
– Ой, красоти-и-ще како-о-е!.. Ма-а-амочка моя!.. – выдохнула малышка.
У меня тоже от щемящего восторга перехватило дыхание и, вместо слов, вдруг захотелось плакать...
– А кто же здесь живёт?.. – Стелла дёрнула меня за руку. – Ну, как ты думаешь, кто здесь живёт?..
Я понятия не имела, кем могут быть счастливые обитатели подобного мира, но мне вдруг очень захотелось это узнать.
– Пошли! – решительно сказала я и потянула Стеллу за собой.
Нам открылся дивный пейзаж... Он был очень похож на земной и, в то же время, резко отличался. Вроде бы перед нами было настоящее изумрудно зелёное «земное» поле, поросшее сочной, очень высокой шелковистой травой, но в то же время я понимала, что это не земля, а что-то очень на неё похожее, но чересчур уж идеальное... ненастоящее. И на этом, слишком красивом, человеческими ступнями не тронутом, поле, будто красные капли крови, рассыпавшись по всей долине, насколько охватывал глаз, алели невиданные маки... Их огромные яркие чашечки тяжело колыхались, не выдерживая веса игриво садившихся на цветы, большущих, переливающихся хаосом сумасшедших красок, бриллиантовых бабочек... Странное фиолетовое небо полыхало дымкой золотистых облаков, время от времени освещаясь яркими лучами голубого солнца... Это был удивительно красивый, созданный чьей-то буйной фантазией и слепящий миллионами незнакомых оттенков, фантастический мир... А по этому миру шёл человек... Это была малюсенькая, хрупкая девочка, издали чем-то очень похожая на Стеллу. Мы буквально застыли, боясь нечаянно чем-то её спугнуть, но девочка, не обращая на нас никакого внимания, спокойно шла по зелёному полю, почти полностью скрывшись в сочной траве... а над её пушистой головкой клубился прозрачный, мерцающий звёздами, фиолетовый туман, создавая над ней дивный движущийся ореол. Её длинные, блестящие, фиолетовые волосы «вспыхивали» золотом, ласково перебираемые лёгким ветерком, который, играясь, время от времени шаловливо целовал её нежные, бледные щёчки. Малютка казалась очень необычной, и абсолютно спокойной...
– Заговорим? – тихо спросила Стелла.
В тот момент девочка почти поравнялась с нами и, как будто очнувшись от каких-то своих далёких грёз, удивлённо подняла на нас свои странные, очень большие и раскосые... фиолетовые глаза. Она была необыкновенно красива какой-то чужой, дикой, неземной красотой и выглядела очень одинокой...
Кто был истинным автором знаменитых мемуаров Леонида Брежнева? Почему в 1987 году книги были изъяты из всех магазинов? И как генсек отблагодарил авторов своих мемуаров? Телеканал "Москва Доверие" подготовил специальный репортаж.
Начало 90-х. Редакция одного из самых популярных печатных изданий в стране "Совершенно секретно" проводит встречу с читателями. На повестке дня знаменитые книги-мемуары Брежнева: "Малая земля", "Возрождение", "Целина". Эта встреча закончится сенсацией. Воспоминания генсека, за которые он получил Ленинскую премию по литературе, оказываются фальшивкой. Леонид Ильич не написал ни единого слова в мемуарах. Имена реальных авторов держались в секрете более 10 лет.
19 декабря 1976 года. Юбилей Леонида Ильича Брежнева. Страна делает ставки: сколько орденов вождь получит на этот раз? Традицию одаривать главу государства наградами ввел еще Сталин, а Брежнев довел до апофеоза. Свое 70-летие он встречает дряхлым и больным. Он уже давно стал героем многочисленных анекдотов и главным объектом насмешек в стране. Становится понятно, что очередной медалью на этот раз не обойтись.
"Есть отдельные воспоминания о том, что он хотел уйти, но не мог. Он действительно не мог, то есть это дело не во властолюбии каком-то, а в системе, потому что Леонид Ильич был идеальным балансиром различных интересов в этой системе", - говорит руководитель Центра истории России, Украины, Белоруссии Института всеобщей истории РАН Александр Шубин.
Слабый и безвольный руководитель выгоден ЦК, таким генсеком легко управлять. Политбюро в срочном порядке берется за организацию мероприятий по поднятию авторитета Брежнева. Отечественные СМИ лихорадочно соображают, каким образом увековечить юбилейную дату. Чествование вождя в декабре 1976 года начинается с газеты "Правда". Журналисту Александру Мурзину поручают сделать обзор писем читателей, пожелавших выразить свои теплые чувства к дорогому Леониду Ильичу. В каждый день его рождения "Правда" печатает хвалебные статьи. А на фоне кампании по поднятию авторитета Брежнева пропаганда на страницах газеты набирает обороты в разы.
Обозреватель Николай Кожанов помнит, как чествовали вождя тогда, в 1976-м.
Книга "Целина". Фото: ИТАР-ТАСС
"Приезжали лидеры других компартий, особенно социалистических, наших союзных государств. Поздравления, письма иногда печатали, какой-то там коллектив выполнил досрочно обязательства, поздравляет Леонида Ильича и говорит, что его руководство способствует успешной работе", - рассказывает политический обозреватель газеты "Правда" Николай Кожанов.
Эпопея с повышением авторитета вождя продолжается и после дня рождения. В апреле 1977-го генеральный директор ТАСС Леонид Замятин устраивает секретное собрание. За столом собрались сильнейшие журналисты страны. На повестке дня - творческое спецзадание. Поручение спускают с самых верхов, а у участников проекта нет права на ошибку.
"Я не знаю, у кого родилась эта идея мемуаров Брежнева, думаю, что она родилась у Виталия Игнатенко. Однажды он позвонил, мы приехали и собрались в кабинете. Замятин был в ЦК партии. Нас было несколько человек. Был Толя Аграновский, Аркаша Сахнин, Саша Мурзин, Виталий Ганнушкин был позже. Шел разговор о том, что хорошо бы написать мемуары. Уже было ясно, честно говоря, по подбору людей, кто чем должен был заниматься", - рассказывает автор главы "Космический октябрь" Владимир Губарев.
Предполагается, что лучшие умы от мира журналистики и литературы выступят в качестве помощников вождя. К работе следует приступить немедленно. Владимир Губарев, на тот момент журналист "Комсомольской правды" и "Правды", эксперт по вопросам космоса, оказался в числе избранных.
"Я согласился сразу же, могу сказать, потому что понял, что это дает возможность очень много открыть. Чтобы было понятно, я занимаюсь космосом и ядерными делами с 1960 года. У меня была первая форма допуска. Этот допуск "совсекретно" обработан, то есть мне доверяли. Но я, естественно, не мог обо всем рассказывать, поэтому подумал о том, что очень многое можно открыть и сказать это устами Брежнева", - рассказывает Губарев.
Леонид Брежнев в Иране, 1963 год. Фото: ИТАР-ТАСС
Позже Губарев, как и большинство участников тайного собрания, много лет будет молчать о своей причастности к трилогии Брежнева. И только инициалы В.Г. будут говорить посвященным о том, что именно он, специалист в вопросах науки и космоса, и есть автор одной из глав воспоминаний – "Космический Октябрь". Он поймет сразу, что генсек не будет заниматься мемуарами.
"С самого начала было ясно, что Брежнев уже не мог в это время нам ничем помогать. Каждому из нас были "даны" члены Политбюро, с которыми и работали", - добавляет Губарев.
Для журналиста "Правды" Александра Мурзина такой поворот событий станет сюрпризом.
"Он предполагал, что это будет так: человек записывает интервью, потом расшифровывает. Человек рассказывает о своей жизни, отвечает на вопросы, потом ты это оформляешь в текст, что-то правишь. Предполагалось, что так будет идти работа с Леонидом Ильичом. Но встречи не было. Рука вождя не касалась этого текста ни в единой строчке и букве", - рассказывает дочь Александра Мурзина Марина.
Первым признает свое участие в написании мемуаров Брежнева Александр Мурзин, хотя намекали на свое авторство многие журналисты, на деле не имевшие к воспоминаниям никакого отношения.
"В "Правде" некоторые его коллеги в кофейне подсаживались за стол и говорили: "Ну, ребята, я же такую работу, между нами говоря, сделал, это же я писал за Брежнева". И сидит мой папа, пьет кофе или кушает свой борщ и это слышит. Конечно, ему было еще и это странно", - рассказывает Марина Мурзина.
Работа истинных авторов мемуаров Брежнева проходила в режиме строжайшей секретности. После публикации мемуаров Александр Мурзин войдет в состав кремлевских речеписцев, и не один год его словами будут говорить с народом сначала Брежнев, а потом и Горбачев.
Ни для кого не секрет, что в арсенале современных политиков целые бригады спичрайтеров. В Советском Союзе народ и не догадывался, что тексты выступлений государственных деятелей – это многочасовая работа профессиональных речеписцев.
"Есть деятели второго и третьего ряда, за которых целиком пишут какие-то люди, причем не очень высокого качества и журналисты, и спичрайтеры, и литературные негры. Что касается людей первого ряда, здесь все гораздо серьезнее, там работают люди, которые имеют доступ "к телу", там работают люди, которые понимают, что они делают", - рассказывает журналист и спичрайтер Андрей Колесников.
Валентин Юмашев не только активный участник в создании книг Ельцина. Именно он автор знаменитого прощального новогоднего обращения Бориса Николаевича к народу. А брежневская "экономика должна быть экономной" принадлежит спичрайтеру Александру Бовину. Сегодня сложно кого-то удивить подобной информацией.
"Здесь есть элемент какого-то стыда и неловкости за то, что работали на кого-то. Тем более что фигура Брежнева неоднозначна, и по поводу этой самой трилогии многие говорили, что это, может быть, был не слишком качественный литературный труд. Это было безобразие: человек не писал этого текста, может быть, даже и не читал, но получил за него государственную премию. В этом есть какой-то морально-этический неприятный аспект", - добавляет Колесников.
Леонид Брежнев. Фото: ИТАР-ТАСС
Среди участников тайной встречи называют еще журналиста "Известий" Анатолия Аграновского, знаменитого публициста и очеркиста Аркадия Сахнина, замдиректора ТАСС Виталия Игнатенко. Сахнин и Аграновский так никогда и не признают своего авторства. Даже их близкие по сей день отказываются обсуждать этот вопрос.
Станислав Сергеев много лет проработал с Анатолием Аграновским в "Известиях", но так и не отважился задать знаменитому коллеге прямой вопрос.
"Мы с ним никогда это не обсуждали. Это было после того, как мы с ним общались сравнительно часто. Больше того, я даже с Галиной Федоровной это не обсуждал, уже потом и сейчас, когда мог это обсудить, хотя этот вопрос меня интересовал. Но фигура Брежнева была тогда уже многим понятна и ясна, и многие прекрасно понимали, что журналисты взялись за это ради заработка и только. Конечно, они своего главного героя, может быть, и уважали за что-то. Его можно было за что-то уважать", - говорит обозреватель газеты "Известия" (1960-2011 гг.) Станислав Сергеев.
О том, что к написанию собственных воспоминаний Леонид Ильич не имеет никакого отношения, открыто заговорят только в эпоху гласности. На заре 90-х в СССР возникает первое частное печатное издание под названием "Совершенно секретно". Его создателем и вдохновителем становится Юлиан Семенов, автор романов о советском супергерое Штирлице. Издание начинает активно использовать рассекреченные документы, в том числе и из архивов КГБ.
Журналист Дмитрий Лиханов входил в состав редколлегии газеты "Совершенно секретно". Он был одним из тех, благодаря кому все тайное становилось явным.
"Я помню, что приходил и совершенно свободно смотрел так называемую "особую" папку Горбачева. А теперь пойдите – ее невозможно посмотреть, потому что там все документы прикрыты. Тогда было проще в архивах. И, естественно, что каждый из нас в силу своих профессиональных обязанностей раскапывал что-либо и рассказывал людям, которые, конечно же, воспринимали это как глоток свободного воздуха, потому что по телевидению пока такого ничего не было", - рассказывает обозреватель газеты "Совершенно секретно" (1989-1994 гг.) Дмитрий Лиханов.
Издание настолько популярно, что приходится организовывать встречи редколлегии с читателями. На одной из них впервые прозвучат имена настоящих авторов воспоминаний Брежнева. С этого момента история создания фальшивых мемуаров начнет обрастать новыми и новыми подробностями.
Дочь Александра Мурзина Марина не раз слышала от отца историю написания легендарной "Целины". Он был уверен: Леонид Ильич сильно сократит текст и дополнит его своими реальными воспоминаниями. Однако "Целину" публикуют без правок.
Леонид Брежнев. Фото: ИТАР-ТАСС
"Ходил же анекдот замечательный, как Леонид Ильич говорит дома супруге Виктории Петровне: "Все хвалят мою трилогию, может, мне самому прочитать?". А папа тогда сочинил частушку: "Появилась "Целина" – удивилась вся страна, как же вождь ее состряпал, коль не смыслит ни хрена?". То есть это был гигантский журналистский труд, чтобы собрать материал о жизни человека, которого видел только на трибуне всю жизнь по телевизору, и не знал ничего. И писать это от первого лица", - рассказывает Марина Мурзина.
За свои мемуары Леонид Брежнев получает Ленинскую премию по литературе. Теперь он и маршал, и герой, и писатель молодой. Доходит до абсурда – готовится решение о его принятии в Союз писателей под первым номером. И только смерть новоиспеченного литератора мешает этому событию произойти. Воспоминания переводят на 65 языков и рассылают в национальные библиотеки 120 стран мира. Об истинных авторах мемуаров ни слова.
"Их пригласили на вручение Ленинской премии вождю, где к отцу подходили и говорили: "Ну, Саня, молодец, ты классно написал, конечно". То есть широко известен в узких кругах он был, безусловно. Говорю только за отца, потому что авторы между собой не общались, хотя друг друга знали и глубоко уважали. Но Аграновский, Сахнин и Мурзин во время написания не общались и друг друга не читали", - добавляет Мурзина.
Наградили и авторов задумки – Константина Черненко, руководителей ТАСС Виталия Игнатенко и Леонида Замятина. Как только главы мемуаров начали выходить в свет, Черненко из секретаря ЦК становится членом Политбюро, затем внезапно лауреатом Ленинской премии. Замятин и Игнатенко тоже удостоены лауреатства за сценарий документального фильма о Брежневе "Повесть о коммунисте" – фактически за разработку и проведение кампании по поднятию авторитета главы государства. Разобраться в том, как отблагодарили настоящих авторов жития Брежнева, сложно даже сегодня.
"Все, что они попросили, то дали. Сашка получил квартиру в Доме на набережной. Толя Аграновский получил тоже квартиру, у него не было. Саша Сахнин попросил два тома издать, и они были изданы", - рассказывает автор главы "Космический октябрь" Владимир Губарев.
"Мурзин не получил ничего, получил орден Дружбы народов за многолетний вклад, как раз у него было 50-летие, и под это дело ему дали почему-то орден Дружбы народов. Сахнин получил орден Октябрьской революции, Аграновский, по-моему, ничего не получил", - говорит Марина Мурзина.
Первые подозрения о том, что истинным автором мемуаров является вовсе не Брежнев, появляются сразу после выхода трилогии в свет. В журналистских кругах циркулируют слухи: неужели немолодой и крайне занятой генсек написал и "Малую землю", и "Возрождение", и "Целину"? Масло в огонь подливает и то, что у каждой из трех частей свой собственный стиль. Кто-то из журналистов угадывает в стилистике почерк коллег. Лишь немногие посвященные знают имена авторов.
Леонид Брежнев. Фото: ИТАР-ТАСС
Мемуары включают в школьную и вузовскую программы. Они обязательны для положительного обсуждения во всех трудовых коллективах. Трилогия звучит даже по радио. В итоге вместо повышения политического авторитета главы государства партия получает совершенно противоположный результат. Мемуары вызывают волну неприязни и насмешек.
"Брежнев стал универсальным объяснением, почему все так плохо. Стало героическим делом сказать лишний раз, что он ничего вообще и читать не умел. Я думаю, что люди, которые Брежнева знали, они, конечно, вынимали те детали его действительной биографии, которые годились для красивого сюжета", - говорит руководитель Центра истории России, Украины, Белоруссии Института всеобщей истории РАН Александр Шубин.
Лето 1987 года. Брежневские воспоминания изымают из всех книжных магазинов Советского Союза. Отныне "Малая земля", "Возрождение" и "Целина" – просто макулатура.
(фактически же на основе воспоминаний Брежнева книги были написаны группой профессиональных журналистов). За эту трилогию Л. Брежнев в апреле 1980 года был удостоен Ленинской премии по литературе.
Трилогия увидела свет в журнале «Новый мир » в 1978 году (в № 2 - «Малая земля», в № 5 - «Возрождение», в № 11 - «Целина»). В том же «Новом мире» в № 11 за 1981 год были опубликованы дополнительные главы «Жизнь по заводскому гудку» и «Чувство Родины», а в № 1 за 1983 год - главы «Молдавская весна», «Космический Октябрь» и «Слово о коммунистах».
Изучение книг было внесено в школьную программу по литературе.
«Возрождение»
«Целина»
Продолжение
Авторство трилогии
Есть предположение, что награждение Александра Мурзина в феврале орденом Дружбы народов «за многолетнюю и плодотворную работу и в связи с 50-летием», а Аркадия Сахнина орденом Октябрьской Революции , было своего рода «гонораром ».
По другим данным, всю трилогию написал Анатолий Аграновский .
В качестве участников написания мемуарной трилогии упоминаются также генеральный директор ТАСС Леонид Замятин и его первый заместитель Виталий Игнатенко, получившие Ленинскую премию в 1978 году за сценарий документального фильма «Повесть о коммунисте» (считается, что их роль в написании мемуаров была контролирующей). Упоминают также, что консультировал «меморайтеров» помощник Брежнева А. М. Александров-Агентов .
Инициативу создания трилогии приписывают К. У. Черненко , который в стал кандидатом в члены Политбюро, и Л. М. Замятину.
Эта книга представляет собой исторический документ. Леонид Ильич не писал эту книгу, но она написана с его слов и на основе дневников его помощника по политчасти. Когда мне задают вопрос насчет «Малой земли»: «Писал ли Леонид Ильич эту книгу?» - я говорю, что не писал, но он является автором этой книги, так как она написана с его слов, но литературно обработана людьми, которые владели пером. Брежнев пером не владел. После написания «Малой земли» нашей группой были подготовлены еще 11 глав, которые собраны в одну книгу, но она так и не была издана. У меня есть единственный экземпляр этой книги. Издательство «Вагриус» предлагало мне издать её. Я сказал, что у меня нет возражений. В этих главах рассказывается о пребывании Леонида Ильича в Молдавии и о покорении космоса. Есть там и глава, которую можно назвать его политическим завещанием.
Авторство продолжения трилогии точно неизвестно. «Молдавская весна» и «Космический Октябрь», по воспоминаниям А. П. Мурзина, были написаны двумя разными журналистами «Комсомольской правды », оба из которых имели инициалы «В. Г.» По воспоминаниям того же А. П. Мурзина, замышлялось и продолжение воспоминаний Брежнева под названием «На посту генсека», автором которого должен был стать ещё один журналист «Комсомольской правды» с инициалами «В. Д.»
Юмор о трилогии
По поводу одной из книг трилогии её реальный автор Александр Мурзин сочинил частушку :
«Появилась „Целина“ -
Удивилась вся страна:
Как же вождь её состряпал -
Коль не смыслит ни хрена?»
Популярным также стал и появившийся тогда анекдот:
После вручения Ленинской премии Брежнев сидит в своем кресле и поигрывает лауреатским значком.
В кабинет к генеральному секретарю заглядывает Михаил Суслов :
- Слушай, Михайло Андреевич, а ты «Малую Землю» читал? Неужели до конца дочитал?
- А как же, Леонид Ильич, читал. Замечательное произведение с точки зрения литературы, оно нужно нашему народу!
- Ты меня не обманываешь?
- Я кого-нибудь хоть раз в жизни обманул?
- Я не помню?
- А я тем более...
- Ладно, позови ко мне Пельша...
В кабинет к Брежневу заходит Пельше :
- Слушай, Пельш Янович...
- Я не Пельш Янович...
- Извини, я перепутал... Ардвид Пельшевич, читал ли ты мою малую землю?
- Два раза.
- Как впечатление?
- Замечательное произведение с точки зрения литературы, оно нужно нашему народу! Вы простите Леонид Ильич мне нужно бежать...
- Куда ты торопишься?
- Я хочу в третий раз прочитать Вашу книгу.
Оставшись в кабинете наедине, Брежнев задумчиво произнес:
- Надо же, как приятно, всем нравится моя "Малая земля"... Может, и мне прочитать?
Еще анекдот:
Что такое сверхскромность?
- Выиграть войну, поднять целину, возродить страну - и двадцать лет об этом молчать…
Брежнев - великий агроном: с Малой Земли собрал самый большой урожай.
Другой анекдот, появившийся сразу после его смерти:
Похоронят его на «Целине», накроют «Малой Землей» - главное, чтоб «Возрождение» не наступило.
Примечания
