Существует точка зрения согласно которой считается, что, когда рассерженный человек «выпускает пар» посредством энергичных, но не причиняющих никому вреда действий, происходит следующее: во-первых, снижается уровень напряжения или возбуждения, а во-вторых -- уменьшается склонность прибегать к открытой агрессии против провоцирующих (или других) лиц.

Эти предположения восходят еще к трудам Аристотеля (382--322 н. э.), считавшего, что созерцание постановки, заставляющей зрителей сопереживать происходящему, косвенно может способствовать «очищению» чувств. Несмотря на то, что сам Аристотель не предлагал конкретно этот способ для разрядки агрессивности, логическое продолжение его теории было предложено многими другими, в частности Фрейдом, полагавшим, что интенсивность агрессивного поведения может быть ослаблена либо посредством выражения эмоций, имеющих отношение к агрессии, либо путем наблюдения за агрессивными действиями других. Признавая реальность такого «очищения», Фрейд тем не менее был весьма пессимистично настроен относительно его эффективности для предотвращения открытой агрессии. Похоже, он считал, что его влияние малоэффективно и недолговечно.

Согласно этим авторам, «результатом любого акта агрессии является катарсис, который уменьшает вероятность проявления других агрессивных действий». Короче говоря осуществление одного агрессивного акта -- независимо от того, что его породило -- снижает желание агрессора прибегать к другим формам насилия. Основываясь главным образом на этом и подобном ему предположениях, целые поколения родителей побуждали своих детей играть в активные игры, тысячи психотерапевтов призывали пациентов освобождаться от враждебных чувств, а сообразительные предприниматели получили весьма солидные доходы от продажи резиновых плеток и подобных средств, предназначенных для достижения эмоционального катарсиса. Оправдывает ли себя эта вера в лечебные свойства катарсиса и деятельности, приводящей к нему? И вновь -- имеющиеся эмпирические данные складываются в довольно сложную картину.

Во-первых, давайте задумаемся над утверждением, что на фоне сильной провокации деятельность, предполагающая энергичные, но безопасные действия, включая сравнительно безобидные формы агрессии, якобы может привести к разрядке напряжения или эмоционального возбуждения. Исследования, в которых проверялась достоверность этого предположения, в целом подтверждали гипотезу, но указывали при этом на важные ограничения, которые необходимо учитывать при работе с данным процессом. С одной стороны, казалось бы, разрядка возбуждения, вызванного сильной провокацией, может произойти в результате осуществления физических действий, требующих больших усилий, или сравнительно безобидных нападок на других. Пожалуй, этот эффект прекрасно демонстрирует целая серия исследований, проведенных Хокансоном.

В этих исследованиях на первом этапе испытуемых (обычно студенток колледжей) провоцировал экспериментатор. Далее им предоставлялась возможность совершить какие-либо агрессивные действия по отношению к нему или другим. До, во время и после эксперимента у испытуемых измерялось артериальное давление. В целом результаты свидетельствуют об эмоциональной разрядке -- катарсисе. У испытуемых, получивших разрешение проявить прямую агрессию по отношению к провокатору, отмечалось резкое падение уровня возбуждения.

Пожалуй, стоит детально рассмотреть один из подобных экспериментов, когда испытуемых, под предлогом изучения влияния выполнения интеллектуальных задач на физиологические реакции, просили перечислить последовательность от 100 до 0, убывающую на три. При этом экспериментатор неоднократно прерывал испытуемых, мешал им, в некоторых случаях настаивая на том, чтобы они начали перечисление заново. Наконец он заканчивал этот этап эксперимента, заметив с явным негодованием, что «нежелание сотрудничать» испытуемых делает всю работу бессмысленной. Как и следовало ожидать, такая крайне провокационная методика способствовала заметному росту показателей физиологического возбуждения у испытуемых (то есть у них резко поднималось артериальное давление и учащался пульс).

Чтобы определить, произойдет ли спад возбуждения, если участникам эксперимента предоставить возможность отомстить провокатору, испытуемых разделяли на несколько групп и дали им возможность проявить по отношению к экспериментатору: 1) физическую агрессию (разряды электрического тока); 2) вербальную агрессию (оценки опросника); 3) воображаемую агрессию (сочинение историй на основе просмотренных рисунков). Испытуемые же из четвертой, контрольной группы, не имели возможности ответить на резкие замечания экспериментатора. Результаты показали наличие эмоционального, катарсиса. У испытуемых, получивших возможность ответить экспериментатору физической агрессией, наблюдалось резкое падение возбуждения до первоначального уровня. То же самое можно сказать и об испытуемых, которым было разрешено мстить только посредством вербальной агрессии. Последний пример свидетельствует о том, что при таких условиях даже сравнительно безобидные действия могут привести к разрядке напряжения. Однако воображаемая агрессия по отношению к экспериментатору не привела к достижению подобного результата.

В ходе последующих исследований Хокансон и его коллеги получили данные, свидетельствующие о том, что проявление агрессии по отношению к лицам, ассоциируемым с источником раздражения, может привести к разрядке физиологического напряжения. А нападки на лиц, не имеющих никакого отношения к провоцированию испытуемых, не приводят к такому же результату. В сочетании с данными других исследований эти данные наводят на мысль о том, что индивиды в момент осуществления агрессивных действий действительно могут иногда ощущать разрядку эмоционального напряжения. С этой точки зрения, выводы, сделанные на основе житейского опыта, о том, что мы зачастую «чувствуем себя лучше» (то есть менее возбужденными или напряженными), расквитавшись с людьми, выводившими нас из себя, действительно имеют под собой основания.

Вплоть до самого недавнего времени внимание исследователей было направлено главным образом на выяснение причин агрессии, а не на поиск средств ее предотвращения или редуцирования. Столь неутешительное положение дед можно объяснить широким распространением, с одной стороны, убеждения в том, что нам уже известны наиболее эффективные способы предотвращения агрессивных действий -- наказание и катарсис; и, с другой -- представления о том, что агрессию можно редуцировать путем элиминации факторов, способствующих ее проявлению. Однако ни то ни другое не согласуется с имеющимися эмпирическими данными.

Грозящее наказание действительно может служить эффективным средством предотвращения агрессии, но лишь в том случае, если агрессор не находится в состоянии крайнего озлобления; если наказание, которого он может ожидать, достаточно сурово; если вероятность его применения действительно высока и если выгода от совершения агрессивного действия не слишком велика.

Действительное наказание также может удерживать агрессора от последующего совершения агрессивных действий, но лишь в том случае, если реципиент считает наказание вполне заслуженным, если оно следует сразу же за совершением агрессивных действий и приводится в исполнение с соблюдением всех установленных правил. К сожалению, эти условия редко соблюдаются в системах уголовного законодательства большинства стран, и потому наказание, как метод борьбы с преступностью, сравнительно неэффективно.

Гипотеза о существовании катарсиса предполагает, что если приведенному в ярость индивиду дать возможность «спустить пары» в социально приемлемой форме, то это приведет к ослаблению переживаемых им негативных эмоций и тем самым снизит вероятность того, что в дальнейшем он прибегнет к социально опасным формам агрессии. Существующие данные подтверждают первое из этих предположений: участие в различных формах агрессивных взаимодействий, включая сравнительно безобидные, может приводить к резкой разрядке эмоционального напряжения. Однако это не единственный способ достижения подобного эффекта: к снижению уровня эмоционального напряжения может привести совершение индивидом практически любого действия, ослабляющего момент аверсивности в обращении с ним (индивидом) других индивидов. Данные, подтверждающие вторую часть «катарсической» гипотезы -- то есть положение о том, что если индивид, испытывающий в настоящий момент гнев или злобу, своевременно даст выход своей агрессии, то это снизит вероятность совершения им в будущем серьезного правонарушения -- менее убедительны. Подобный эффект может давать только совершение индивидом нападения непосредственно на того, кто послужил источником его гнева или раздражения. Кроме того, достигнутое таким образом снижение агрессивности может быть весьма непродолжительным. Итак, следует признать, что действенность катарсиса как средства редуцирования снижения агрессии в прошлом сильно переоценивалась.

Иногда агрессия может быть редуцирована с помощью демонстрации. Речь идет о тех случаях, когда в критической ситуации кто-либо проявляет сдержанность и/или призывает других не поддаваться на провокации. В отличие от других способов редуцирования агрессии (например, запугивания возможностью мести или наказания), демонстрация наглядных примеров неагрессивного поведения может снизить частоту и интенсивность как прямых, так и косвенных проявлений агрессии.

На агрессию, как и на другие формы социальных взаимодействий, сильное влияние оказывают различные когнитивные факторы. Так, характер реакции индивидуума на провоцирующие действия других людей в значительной степени будет зависеть от совершаемых индивидуумом атрибуций, то есть от того, какое причинностное объяснение получат действия, квалифицируемые индивидуумом как провокация. С наибольшей вероятностью агрессия возникает в тех случаях, когда провокативность поведения других людей расценивается индивидуумом как злоумышленная и преднамеренная.

Информирование о наличии смягчающих обстоятельств -- например, сообщение о принудительности чьего-либо участия в провокационных действиях -- может оказаться весьма эффективным способом снизить агрессивность ответной реакции на подобные действия. Если подобное информирование носит упреждающий характер, то ответная реакция на провокационные действия, когда они все-таки совершаются, может оказаться практически беззлобной. Часто эффективным способом предотвращения негативных последствий агрессивного взаимодействия может послужить попытка оправдать агрессора, дать причинное объяснение его агрессивному поведению, грубо нарушившему наши ожидания .

Довольно эффективным способом предотвращения агрессии является также индукция несовместимых реакций, то есть реакций, несовместимых с гневом или открытой агрессией. Подобные реакции и последующее ослабление открытой агрессии могут возникнуть при виде боли и страданий жертвы агрессии, в результате просмотра юмористических материалов и при умеренной эротической стимуляции. Результаты новейших исследований показывают, что индукция несовместимых реакций способна существенно ослабить конфликт в производственных условиях. В такой ситуации эффективным средством индукции несовместимых реакций может послужить скромный, но неожиданный подарок, ненавязчивая похвала и показ юмористических материалов.

Одна из причин того, что многие люди с удивительным постоянством попадают в конфликтные ситуации, заключается в отсутствии у них элементарных навыков общения. Существуют специально разработанные программы по развитию навыков общения у такого рода «конфликтных» личностей, которые нередко позволяют добиться весьма ощутимых результатов.

Агрессия (от лат. aggressio - нападение) - мотивированное деструктивное поведение, противоречащее нормам (правилам) сосуществования людей в обществе, наносящее вред объектам нападения (одушевленным и неодушевленным), приносящее физический ущерб людям или вызывающее у них психологический дискомфорт (отрицат. переживания, состояние напряженности, страха, подавленности и т.п.).

Целью агрессии может быть: - принуждение; - усиление власти и доминирование; - управление впечатлением; - заработок; - аффективная разрядка, разрешение внутреннего конфликта; - месть за перенесенное страдание; - причинение боли жертве, получение удовольствия от ее страданий.

Выделяются след. виды Агрессии:

    физическая Агрессия (нападение) - использование физической силы против др. лица или объекта;

    вербальная Агрессия - выражение негативных чувств как через форму (ссора, крик, визг), так и через содержание вербальных реакций (угроза, проклятья, ругань);

    прямая Агрессия - непосредственно направленная против к.-л. объекта или субъекта;

    косвенная Агрессия - действия, которые окольным путем направлены на др. лицо (злобные сплетни, шутки и т.п.), и действия, характеризующиеся ненаправленностью и неупорядоченностью (взрывы ярости, проявляющиеся в крике, топаньи ногами, битье кулаками по столу и т.п.);

    инструментальная Агрессия, являющаяся средством достижения к.-л. цели;

    враждебная Агрессия - выражается в действиях имеющих целью причинение вреда объекту агрессии;

    аутоагрессия - агрессия, проявляющаяся в самообвинении, самоунижении, нанесении себе телесных повреждений вплоть до самоубийства;

    альтруистическая Агрессия, имеющая цель защиты др. от чьих-то агрессивных действий.

Агрессивное поведение - одна из форм реагирования на различные неблагоприятные в физическом и психическом отношении жизненные ситуации, вызывающие стресс, фрустрацию и т.п. состояния. Психологически А. выступает одним из основных способов решения проблем, связанных с сохранением индивидуальности и тождественности, с защитой и ростом чувства собственной ценности, самооценки, уровня притязаний, а также сохранением и усилением контроля над существенным для субъекта окружением.

Агрессивные действия выступают в качестве:

    средства достижения к.-л. значимой цели;

    способа психологической разрядки;

    способа удовлетворения потребности в самореализации и самоутверждении.

Агрессивность - свойство личности, заключающееся в готовности и предпочтении использования насильственных средств для реализации своих целей. Агрессия - проявление агрессивности в деструктивных действиях, целью которых является нанесение вреда тому или иному лицу. Агрессивность у различных лиц может иметь различную степень выраженности - от почти полного отсутствия до предельного развития. Вероятно, гармонически развитая личность должна обладать определенной степенью агрессивности. Потребности индивидуального развития и общественной практики должны формировать в людях способность к устранению препятствий, а подчас и к физическому преодолению того, что противодействует этому процессу. Полное отсутствие агрессивности приводит к податливости, неспособности занять активную жизненную позицию. Вместе с тем чрезмерное развитие агрессивности по типу акцентуации начинает определять весь облик личности, превращает ее в конфликтную, неспособную на социальную кооперацию, а в своем крайнем выражении является патологией (социальной и клинической): агрессия утрачивает рационально-избирательную направленность и становится привычным способом поведения, проявляясь в неоправданной враждебности, злобности, жестокости, негативизме.

Агрессивные проявления могут являться:

    средством достижения определенной цели,

    способом психологической разрядки, замещения блокированной потребности,

    самоцелью,

    способом удовлетворения потребности в самореализации и самоутверждении.

Таким образом, агрессивность человека неоднородна, варьирует от слабой до крайней степени, различна по своей модальности и назначению. Можно выделить параметры агрессивности различной модальности, отличающиеся:

    интенсивностью агрессии, ее жестокостью;

    направленностью на конкретное лицо либо вообще на всех людей;

    ситуативностью или устойчивостью агрессивных тенденций личности.

Условно можно выделить следующие разновидности поведения с точки зрения агрессивности:

    антиагрессивность - негативное отношение к любым агрессивным проявлениям человека, который всегда старается примириться с людьми, считает для себя невозможным бить слабого, женщину, детей, калеку; в случае конфликта считает, что лучше уйти, стерпеть или обратиться в милицию, обороняется лишь при явном физическом нападении;

    интринсивная агрессия , мотивированная удовлетворением, получаемым от выполнения условно-агрессивной деятельности (игры, борьба, соревнования), не имеющая цели причинения вреда. Таким образом, спорт является социально приемлемой формой проявления агрессивных тенденций человека, своеобразной разрядкой агрессии, а также формой самоутверждения, повышения социального статуса и получения материальных благ (для профессиональных спортсменов);

    агрессивность недифференцированная - несильное проявление агрессии, выражающееся в раздражительности и скандалах по любому поводу и с самыми различными людьми, во вспыльчивости, резкости, грубости. Но эти люди могут дойти до физической агрессии и даже преступления на семейно-бытовой почве;

    агрессивность локальная , или импульсивная , - агрессия проявляется как непосредственная реакция на ситуацию конфликта, человек может словесно оскорбить противника (вербальная агрессия), но допускает и физические средства агрессии, может ударить, избить и т.п. Степень общего раздражения выражена меньше, чем в предыдущем подтипе;

    условная, инструментальная агрессия , связанная с самоутверждением, например в мальчишеской возне;

    агрессивность враждебная - устойчивые эмоции злости, ненависти, зависти, человек свою враждебность проявляет открыто, но не стремится к столкновению сторон, реальная физическая агрессия может быть и не очень выраженной. Ненависть может быть направлена на конкретное лицо, посторонние незнакомые люди могут вызывать у такого человека раздражение и злобу без всякого повода. Возникает желание унизить другого человека, чувствуя к нему презрение и ненависть, но этим добиться уважения окружающих. В драках хладнокровен, в случае победы вспоминает драку с удовольствием. Свою агрессию может вначале сдерживать, а потом мстит (разными способами: клеветой, интригами, физической агрессией). В случае перевеса сил и вероятности безнаказанности может дойти до убийства. В целом к людям относится враждебно;

    инструментальная агрессия - для достижения какой-либо значимой цели;

    жестокая агрессия - насилие и агрессия как самоцель, агрессивные действия всегда превышают действия противника, отличаются излишней жестокостью и особой злостностью: минимальный повод и максимальная жестокость. Такие люди совершают особо жестокие преступления;

    психопатическая агрессия - жестокая и часто бессмысленная агрессия, повторяющиеся акты агрессии (агрессивный психопат, «маньяк-убийца»);

    агрессия по мотиву групповой солидарности - агрессия или даже убийство совершается вследствие стремления следовать групповым традициям, утвердить себя в глазах своей группы, желание получить одобрение своей группы, показать свою силу, решительность, бесстрашие. Этот вид агрессии часто проявляется в группах подростков. Военная агрессия (действия военнослужащих в боевых условиях, убийство врага) является социально признанной и одобряемой формой агрессии по мотиву групповой (или национальной) солидарности, реализуются социальные традиции «защиты отечества», «защиты определенных идей», например, защиты демократии, защиты правопорядка и т.п.;

    сексуальная агрессия различной степени - от сексуальной грубости до изнасилования или сексуального издевательства и убийства. Фрейд писал, что сексуальность большинства мужчин содержит в себе примесь агрессии, желания подчинять, так что садизм - просто обособление и гипертрофия агрессивного компонента, свойственного нормальной сексуальности. Связь секса и агрессии подтверждается и экспериментально. Эндокринологи констатировали, что агрессивное поведение самцов и их сексуальная активность обусловлены влиянием одних и тех же гормонов - андрогенов, а психологи - что выраженные компоненты агрессивности присутствуют в эротических фантазиях, а отчасти и в сексуальном поведении мужчин. А с другой стороны, подавление сексуальных влечений, сексуальная неудовлетворенность людей также сопровождается ростом раздражения и агрессивных импульсов; отказ женщины от удовлетворения сексуального желания мужчины приводит опять же к агрессии. Условная агрессия и половое возбуждение, по-видимому, взаимодействуют у людей, как и у некоторых животных, взаимно усиливая друг друга. Например, у мальчиков-подростков эрекция часто возникает во время возни, силовой борьбы, но никогда - в настоящей драке. Игра влюбленных, когда мужчина как бы «охотится» за женщиной, преодолевая ее условную борьбу и сопротивление, очень сексуально возбуждает его, т.е. тут условный «насильник» выступает и как соблазнитель. Но есть группа мужчин, которые могут испытать сексуальное возбуждение и удовольствие только в случае действительной агрессии, насилия, избиения, унижения женщины. Такая патологическая сексуальность часто перерастает в сексуальный садизм, сексуальные убийства.

Дэвид Белгрей.

David C. Belgray. Mananging Agression in Organization.//Modern Group. Journal of The Center for the Advancement of Group Studies, Inc. Vol.2, n.1, Sping 1999.

Ненужная агрессия в организациях приводит к разладу, отсутствию кооперации и утрате общей цели. Менеджеры, консультанты и тренеры нуждаются в понимании данного феномена, когда он встречается. Эта статья включает опыт одной истории, и опыт новоиспечённого группового ведущего, проводящего воркшоп по лидерству для штата больницы. События развивались интересно, будучи сложными как для опытного ведущего, так и для новичка.

Спустя двадцать пять лет я имею великое множетсво программ, разработанных для повышения эффективности индивидуального и группового менеджмента в организациях. Это включает различные подходы к управлению развитием, организационному развитию (OD), общему качеству менеджмента (TQM), изменяющему поведению и т.д. Многие такие программы часто отмирают перед лицом других, более успешных, терпят неудачу и чрезмерно фрустрируют участников присущим им процессом.
/>Эта статья, которая включает случай обучения, иллюстрирует парадокс: фрустрация в результате слабо направленной агрессии во многих программах улучшения менеджмента скорее представляет собой потенциальный инструмент, чем признак неудачи. Неуспешный опыт многих программ может видеться как некоторый аналог ранних фрейдовских опытов по исследованию сопротивления через базовое аналитическое правило выражения всех воспоминаний, мыслей и импульсов. Он постепенно осознал, что сам фокус на бессознательном сопротивлении был более важен, чем преодоление его.
Случай в этой статье адресовывается к агрессии участников программы развития в двух направлениях: первое, агрессия, проявляемая штатом сотрудников к консультанту (перенос); второе, результирующие чувства, испытанные консультантом (включённые чувства/контрперенос). Обучение менеджеров, для всех успешное, могло оказаться тяжёлым опытом. По-видимому, чувства, одерживающие верх, порождали в неопытном ведущем возникающее смятение, приводящее к убеждению, что это не будет работать.
Представленный в этой статье кейс создаёт такой эффект. Цель этой статьи — показать, как такие феномены могут создавать обучающий опыт, приводя в конце концов к продуктивному результату.

Агрессия в литературе по менеджменту.

Упоминание об агрессии в организационном менеджменте относительно редки. Часто имеется одно единственное упоминание «агрессия» в индексе книги по менеджменту.
Некоторым исключением оказывается написанное Manfred Keits de Vries, Harry Levinson, Abraham Zaleznik, все они имеют психоаналитическую ориентацию. Keits de Vries (1993) признавал естественную агрессию в иерархической структуре. Цитируя Вавилонские законы с их принципом таллиона «око за око», он говорит, что у лидера, который требует выполнения неприятных решений, возникает страх мести от подчинённых, вне зависимости от того, поручал ли он неприятные задания. Это создаёт сложный страх опасений ответного удара агрессии. Результатом является паранойя лидера и эскалация агрессии в рабочем пространстве.
Levenson (1968) отмечал трудности, которые многие руководители имеют в подходе к агрессии, своей собственной и других. Он обсуждал проблему пассивной агрессии в индустрии, иллюстрируя это примером человека, который проваливает дело, которое способен выполнить в других условиях, из-за желания нанести ущерб компании. Люди с потенциалом, подчёркивал он, будут его не реализовывать и сохранять существующий уровень, в результате такого поведения. Zaleznik (1966) соглашается, принимая сторону того, что ответственный лидер должен быть толерантен к агрессивным чувствам и предлагает их вербальное выражение. Как отцовская фигура, говорит он, он должен признавать чувства любви и ненависти, и принимать прирождённую двойственность в новых действиях.
Взгляды вышеупомянутых авторов на лидеров в индустрии паралелльны идеям Hyman Spotnitz и других относительно современных психоаналитиков о позиции терапевта в отношении пациента. Пациент поощряется выражать все чувства в отношении аналитика со специальным подчёркиванием негативных чувств. Социальный психолог Mayer (1973) рекомендовал приглашать к вербальному выражению чувств фрусрации у сотрудников. Это принимает форму дискуссии между менеджерами и подчинёнными, такое как общее собрание. В «технике риска» управленец предлагал сотрудникам помочь составить список рисков и проблем, запутанных в предложенных процедурных изменениях. Высвобождая в последующем негативные чувства к этим изменениям, сотрудники получали тенденцию кооперироваться в рациональном разрешении проблем, создавая свою позицию.

Литература по современному психоанализу и агрессия.

Современный психоанализ походит к агрессии, фокусируясь на важности вербального выражения пациентом своих агрессивных чувств в терапии. Такое разрешение их сопротивления облегчает уменьшение симптомов; это также открыто демонстрирует ему самому агрессивные чувства, и может дать более полный опыт и направить к более конструктивной утилизации. Этот подход обеспечивает помощь в широком спектре эмоциональных расстройств, в т.ч. психосоматической природы.
Доказательства этой теоретической концепции уходят ещё в прошлый век. Razi, врач, родившийся в 1850 г., помог своему пациенту, персидскому шаху, облегчив его симптомы артрита через выражение гнева (Shafi, 1973).
Strean (1990) рассматривает страх клиента выражать агрессию к терепевту как определение ядра «первого кризиса терапии».
Аналитическое исследование Spitz (1965) депрессий, возникающих среди госпитализированных детей помогло в понимании потенциально губительного эффекта неправильно направленой агрессии. В отсутствии либидонозного объекта, например родителей, дети испытывали недостаток целей для направления либидонозной и агрессивной энергии. В результате они имели тенденцию направлять агрессию на себя через травмы рук, задержки двигательного развития [двигательные нарушения?; inability assimilate food], трихотилломанию (навязчивое вырывание волос), и в крайних случаях, слабоумие и помешательство.
Spitz рассматривал агрессивную напористость как играющую роль «ежемоментного двигателя всей активности, большой и малой, и наконец, самой жизни». Когда она нейтрализована, агрессивная напористость служит катализатором конструктивных целей, особенно в отношении автономности и самоутверждения.
Spotniz (1985) видел шизофренических пациентов как находящихся под властью агрессивных драйверов. Он считал в основе таких пациентов имеется ненависть к любому признанию, принятию или устойчивость к агрессивным чувствам, т.к. для них свойственна прирождённая опасность их проявления. Таким образом, они используют свою либидонозную энергию как защиту против подавляемой агрессии. Поэтому Spotniz фокусировался на фасилитации вербального разрешения агрессивной энергии. Этот подход имеет более поздней целью освобождать подобающую либидонозную энергию в лечении.
Современная психоаналитическая мысль полагает, что динамика агрессии приложима к основной человеческой популяции также, как и к шизофреникам. Это представленно в характере расстройств, невротических и психотических. Это может быть легко применимо к поведению хорошо приспособленных людей или групп, которые регрессируют перед лицом давления окружения. Это применимо к таким проблемам, как алкоголизм или наркотики, которые всё чаще имеют разрушительный эффект на работу в организациях.
Spotniz и Meadow (1976) видели лекарственную зависимость и алкоголизм как использование «раннего научения механизмам защиты объекта и самообвинения» через такое физическое нападение. Их антидотом к такому саморазрушающему поведению было обучение пациентов вкладывать негативные импульсы в слова более, чем в действия к себе. Следуя этому, терапевт работал с силами, которые вмешивались в вербализацию позитивно-переносных эмоций. Современный аналитический подход разрешает сопротивление через вербальное выражение агрессии (и других мыслей и чувств) и включает разнообразный репертуар интервенций. Это включает эксплорацию, объект-ориентированные вопросы (в противоположность эго-ориентированным) и «присоединение». Последнее представляет вставание на сторону клиента, например движение вдоль его сопротивления вербализации. Это достигается через вербальное одобрение аналитиком, например, отказа пациента сообщить определённые мысли. Получая такое разрешение, клиент постепенно отказывается крепко удерживать свою оборону против такого выражения.
Ormont (1974) показал положительные результаты использования этого подхода в группе. В качестве примера он цитировал одну группу, где её члены жаловались на свои страдания. Терапевт отметил, что они увязли в жалобах. Члены группы продолжали жаловаться. Наконец, терапевт сказал, что он также страдает. После первоначального любопытсва к этому заявлению, участники проявили сильное негодование. Последующее развитие коммуникаций с ними развило выражение чувств к другим.
Ormont акцентировал важность для терапета готовности быть целью вербальных упрёков. Вместе с тем, он должен дать ясность, что он не просто объект садистического обращения, но что терапевтические цели должны быть сохранены в поле зрения.
Понимание чувств, индуцированных в ведущем/консультанте/терапевте как реакции на агрессивные чувства клиента существенно важно в определении этого. Рост объёма литературы, адресованой мнениям по рассмотренным здесь поводам, плюс используемым техникам, вызывает чувства удовлетворения (Ormont, 1970; Racker, 1968; Spotniz, 1985; Strean, 1990).

Синтез психоанализа, агрессии и менеджмента.

Поскольку первой важной задачей в организациях является обучение и развитие менеджеров, целесообразна проверка современных психоаналитических концепций в обучающем сеттинге. Kirman (1977) выделял способность студентов чувствовать все свои чувства и при этом адекватно функционировать. Его примеры демонстрируют существенное сходство между сопротивлением учащихся в школьном сеттинге и в клинической терапии. Он предположил, что преподаватель разрешает сопротивление учащихся через эмоциональные коммуникации, с приоритетом выражения контролируемой агрессии. Он отмечал, что это позволяло убирать затруднения в эффективном управлении.
Mellinger (1978) использовал «эмоциональное обучение» для фасилитации эффективного тренинга и ориентации бухгалтеров в CPA фирмы. Он положил в основу, что разрешение сопротивления через вербализацию агрессии ведёт к ликвидации проблем прогулов, опозданий, привычно плохой работы и трудностей в управлении.
Таким же образом Sackler (1979) отметил, что выражение негативных чувств в отношении учителей и сверстников вели к изчезновению отстающих и неуспевающих учеников в биологическом классе коммуны-колледжа.
Подход, использовавшийся Kirman, Mellinger и Sackler выявлял контраст между бихевиоризмом и психоанализом. Первый директивен: он может сосредотачиваться и осуществлять на практике решение задач, например прихода вовремя. Психоанализ не директивен: он говорит по поводу привычных препятствий к хорошей работе. Когда такое препятсвие принимается в форме невербализованной агрессии, разрешение этого сопротивления становится ключём к ликвидации самого препятствия.
Недирективный подход был также применён Belgray (1982), который определил корреляцию между эмоциональной экспрессией участников обучающего воркшопа и их обучаемостью и способностью применять новые концепции в работе. Выражение негативных (агрессивных) чувств у мужчин ассоциировалось с их более эффективным функционированием. Экспрессия позитивных (либидональных) чувств у женщин ассоциировалось с их высоким функционированием. Неравенство между гендерными типами будет исследоваться.
В государственной психиатрической больнице невербализованная агрессия пациентов может рассматриваться как раскрывающаяся через психотические симптомы. Такой саморазрушающий феномен становится обратимым, когда пациенту помогают вербализовать свой гнев, фрустрацию и бессилие. Duffey (1976) показывает, как такой же подход к штату больницы помогает им стать более терапевтичными по отношению к пациентам. И профессионалы, и парапрофессионалы приходят к пониманию, что их негативные чувства были обращены как внутрь, в форме деморализации, так и во вне, в виде враждебности к пациентам, феноменологически подобно тому, как это было у самих пациентов.
Благодаря поощрению сотрудников проговаривать вовне свои мысли и чувства, индивидуально и в группе, они продвигались в помощи пациентам в восстановлении и возвращении в общество.

Случай истории развития штата больницы.

Как я отмечал, я полагаю читатель будет ожидать не такого мучительного испытания, как описание консультации, но скорее помощи в рассмотрении опыта.
Директор стационара в психиатрической больнице обратилась за помощью к консультанту для улучшения менеджмента в деятельности своего учреждения. На предварительной встрече директор Joan жаловалась, что штат её сотрудников нарушал сохранность её информации о существующих проблемах в её области; она была также досаждаема частыми обращениями за помощью в разрешении кризисов, и они часто плохо доводили до конца решение административных задач.
«Что мне делать, я злюсь на них» — спрашивала она. «Они имеют профсоюз и ничего не поделаешь».
Joan говорила сама себе, что работа хорошо оплачивается, но никаких других поощрений нет.
Она хотела понять, если это как-нибудь возможно, как можно направить её людей в нужную форму. Может ли групповой воркшоп или тернинговая программа помочь?
Консультант сказал мало. Он тщательно слушал Joan, пытаясь понять её и её проблемы. На этой предварительной встрече они согласились, что воркшоп по управлению и коммуникациям будет объективно полезен. Директор тогда спрашивала, полагает ли он, что идея группового воркшопа будет для неё хорошей. Оттенок дрожи в её голосе заставил консультанта предложить ей обсудить это на новой встрече. Она, показалось, испытала облегчение. (Взамен работы с доводами за и против в отношении директора, консультант решил попытаться понять страх, который у неё поднялся.)
Последовало несколько встреч с директором. На каждой приоритетным был вопрос присутствия или отсутствия её в группе. Директор размышляла: «Если я буду присутствовать, они могут нападать на меня… С другой стороны, т.к. я хочу убедить их сохранять мою информацию, то может я должна быть в группе».
(Консультант основывался на превалировании гнева, тревоги и страха, предполагая что движение в каждом направлении рождает напряжение. Он, не знал, исходило ли давление от него, новичка, или же оно было от самой Joan, или от сотрудников. Ретроспективно это кажется случаем параллельного процесса, существовали чувства, распространяющиеся и из одной части, и из другой.)
Как противовес тревоге и нерешительности, директор заняла сильную позицию в отношении организации воркшопа. Она сказала сотрудникам, в собраниях с которыми предпочитала использовать свой большой офис с конференц-залом, и тогда же автократично объявила консультанту, что организует группу в «комнате ожидания», потрёпанной комнатке маленького размера, которая привела консультанта в смятение, когда он увидел её.
Консультант начал справедливо удивляться беспомощности, в которой оказалась Joan. Её настояния по использованию комнаты ожидания казалось отсутсвием внимания к своему штату и консультанту.
Догадка убедила консультанта в необходимости ориентировочной встречи с сотрудниками. Когда сотрудники пришли на место, Joan немедленно сказала, чтобы они собирались в комнате ожидания. В группе раздались тяжкие вздохи, и Naomi, крупная и тихая санитарка, сказала, что в этой комнате нехорошо, и что офис Joan — где проходят текущие собрания — был бы лучше. Joan сказала, что прислушается к совету использовать свой офис, «но не курить». Renee, откровенная и ядовитая санитарка, заметила: «это автократично», и вся группа разразилась смехом.
(Там было тридцать штатных сотрудников. Группа такого размера, казалась, одержит верх над консультантом. Однако, за исключением эпизода с комнатой ожидания, общий ход собрания оказался приятным.)
Joan сказала, что ей хочется извлечь больше пользы для всех сотрудников, включая себя. Она заметила, что ей нужно больше обратных связей от них. Консультант, после нескольких вводных замечаний, спросил, что другие участники хотят от воркшопа. Их ответы удерживали внимание на их индивидуальном и групповом функционировании. Renee, откровенная санитарка, хотела чистого группового опыта. Mona, координатор по реабилитации, хотела некоторого дидактического материала о работе с теорией администрирования. Chester, избегавший говорить о людях, хотел получить «перспективу из различных точек зрения и понимания вышестоящей администрации». Все хотели минимального некоторого участия в опыте.
Ivan, мягкоговорящий руководитель лечебной бригады, среднего возраста, выразил некоторый скептицизм: «Понимаете, Вы не сможете расшевелить людей в общей обстановке, Вы сможете только написать докладную записку».
Другие, когда кратко говорили, только слегка возвращались к области агрессии, общее собрание казалось сверх-приятным. Группа выглядела нетерпеливо ожидающей и полной энтузиазма. Irene, психиатр, подняла вопрос об участии Joan, сказав: «Я думаю, что Вы должны быть в группе». Joan ответила, что она колеблется относительно своего участия. Другие согласились с Irene, и Joan стала членом группы участников.
Ben, уверенный и, по-видимому, понимающий руководитель лечебной бригады, сказал что воркшоп кажется ему похожим «на хорошую возможность, которую мы не часто получаем».
Консультант закончил собрание, сказав что он видит перед собой работу с экспрессивной и интеллегентной группой.

Сессия #2.
Консультант с удивлением обнаружил, что на второй сессии недостаёт пятерых из тридцати участников. Один был в отпуске, другой в отгуле и трое появились существенно позже.
Консультант сказал, что он хочет больше узнать о проблемах сотрудников. Это в целом оживило дискуссию. Сотрудники перескакивали с темы на тему, каждая из кроторых содержала в скрытом контексте недовольство руководством Joan.
Renee подняла вопрос о силе профсоюза, предлагая обсудить, как делались решения, затрагивающие коллектив. Joan немедленно вздёрнулась и сказала, что некоторые решения должны обсуждаться, но некоторые должны приниматься ей и только ей. Madeleine, юрист, тогда спросила, кто поддержит немедленное решение, сделанное Joan, когда члены не согласны с решением, и когда Joan не указывает, кто ответственен за его проведение. Joan резко ответила, что она никогда не предоставит здравый аргумент относительно своих решений, которые она хочет принять.
Mona тогда пожаловалась, что она не может приннимать свои собственные решения, когда она не знает, что является основной политикой, чему Silvia ответила — существует единственное направление политики, которое показывает Joan. Joan попыталась защититься, сказав что она периодически даёт им возможности для обратных связей на собраниях сотрудников, на что Naomi ответила: «Кого волнуют обратные связи, когда Вы уже имеете решения, вывешенные на доске объявлений?» Joan резко возразила: «Мы должны принять эти вещи». Chester, руководитель бригады, который стремился быть незаметным, вместе с Renee обвинил Joan в излишнем доминировании над коллективом и игнорировании мнения сотрудников. Joan ответила: «Когда я вхожу в палату и м-р Smith (один из сотрудников) сидит на своём стуле, а стены испачканы надписями, и никто с этим ничего не делает, у меня начинается истерика!» Жалобы Joan возникали на различных направлениях основной дискуссии. Её вспышка последовала за Chester, критиковавшим Madeleine, своего собственного подчинённого.
Консультант время от времени суммировал. Он отмечал, что было много сильных чувств, особенно в отношении политики организации и принятия решений, и относительно участия сотрудников.
Renee, в ответ на вмешательствва консультанта, периодически переводила свою критику от Joan на него, говоря что он невнимателен к группе со своими интеллектуальными коментариями, и кроме зтого, не показывает своих чувств.
В конце сессии консультант попросил группу оценить своё ведение группы. (Услышав так много неудовлетворённости и гнева, он ожидал столкнуться с лавиной негативной критики. Он имел чувство беспомощности, замешательства и неспособности помочь группе сфокусироваться на их процессе или начать разрешать проблему. (Как начинающий групповой ведущий, он испытывал эти чувства лично, не понимая, как использовать их, для примера, указывая на ощущение бесплодности общих действий)).
Как приятный сюрприз, большинство участников хвалили сессию. Они сказали, что получили пользу, позволив выпустить свои чувства, особенно свой гнев и фрустрацию. Один или два участника критиковали консультанта за возврат к проблемам администрации, когда все они были заинтересованы в том, чтобы дать выход своим чувствам. Joan сказала, что она была рада выражению своих чувств.
В завершении сессии, Joan сильно трясла руку консультанта, оставив последнего с чувством вины, сомневающегося, обеспечил ли он достаточную её защиту. (Более опытный ведущий мог бы спросить её об этом).
(Позже консультант отметил некоторые свои наблюдения. Многие участники были сильно возбуждены. Chester и Madeleine демонстрировали свой гнев и обиду, которые казались характерными для них. Более того, существовало фактическое неупоминание пациентов, основных потребителей совместных усилий данной группы.
Внимание консультанта также фокусировалось на некоторых неприятных чувствах: безнадёжности, страха и чувства неполноценности. Он вспоминал, что был на собрании под перекрёстным огнём гнева, энергично делающим замечания в попытках создать какой-нибудь порядок в кажущемся непонятном хаосе.)

Встреча #3.
На новой сессии консультант недирективно отметил проблему отсутствия, спросив, что принесут неделей спустя отсутствующие сегодня. Это было предназначено для подчеркивания, что такие пропуски мешают функционированию группы.
После короткого резюмирования, одна из участниц предположила, что групповая дискуссия частично завершает реорганизацию, которая включает некоторый переезд, завершающийся изменением количества открытых и закрытых палат. Joan отметила, что она принимала это решение для усиления контроля над потенциально неуправляемыми пациентами. Она сказала: «Все согласны, что существует эта проблема, и что этот переезд является лучшим путём по направлению к её решению».
Консультант спросил, согласны ли с ней сотрудники. Некоторые из членов сообщили, что их подопечные негодуют против переезда, т.к. они могут оказаться с более агрессивными людьми. Joan сказала, что она первой узнала об этой проблеме, происходящей из-за переезда. На это её заявление группа отреагировала рациональной и спокойной дискуссией. Joan чутко спросила: «Где мы были неправы в нашем планировании?» (Консультант, очень редко задававший вопросы, был поощерён таким поворотом событий, казавшимся ему эффектом моделирования роли).
Evelyn отреагировала, что предмет должен регулироваться собранием руководителей бригад. Joan проплакала, что она не хочет даже этого собрания. Ben тогда отчитал Evelyn за побуждение Joan к таким собраниям и сказал отеческим тоном Joan: «Вы нуждаетесь в таких собраниях». Дискуссия возвратилась к проблеме самого переезда, после которого Joan просила, чтобы руководители бригад заранее не планировали большего.
Ben спокойно сказал Joan, что это просто её работа по координации. Тогда группа стала продуктивно обсуждать различные аспекты планирования и коммуникации.
Joan тогда продемонстрировала симпатию к проблеме одного из участников, который много жаловался на неприязнь пациентов. Она захотела узнать, сердится ли Evelyn. Evelyn сказала, что не сердится. Консультант спросил, что было бы, если бы она сердилась? Evelyn пожала плечами.
Тогда группа стала обсуждать работу с такими ситуациями в будущем. Joan закончила эту дискуссию своей точкой зрения, что им нужно говорить о своих тревогах, когда такие ситуации будут появляться. (Консультант был изумлён. Он едва говорил. Группа казалась сотрудничающей, общающейся и поддерживающей. Они были настроены исследовать проблемы. Ретроспективно, консультант позже реализовал свою идею фокусироваться более на чувствах, чем на рациональном процессе принятия решений). Он прокомментировал, что это восхитительная группа, в которой они ищут определения и понимания проблемы более, чем просто решения. Он попросил сделать по замечанию. Joan сказала первой, пожаловавшись, что группа блуждает. Naomi сказала, что это было «вентилирование» [снабжение отдушиной; ventilating]. Ben сказал, что необходима большая сфокусированность, и что консультант был также добр в своём восхищении. Silvia сказала, что не понимает консультанта, который был «не критикующим». Gladys сказала, что ей не нравится пассивность консультанта.
Renee, едкая санитарка, пристально посмотрела на консультанта. «Мне не нравится эта игра; когда позволяют говорить о других, без Вас».
Консультант спросил её, что ей хотелось бы сказать. Она сказала, что ей понравилось участие Ben, и что она на месте Evelyn «почувствовала бы себя оплёванной [букв. описаной; pissed]».
Агрессивный тон сохранялся, снова обращаясь к ведению группы консультантом. Mona, которая едва участвовала, сказала, что ей не нравится заданная структура. Консультант сказал, что это хорошо, что она высказалась, и предложил ей высказывать свою точку зрения в течение всей сессии. Тогда другие стали заявлять о фрустрированности и строить предположения о поведении ведущего, к которым Ben добавил предложение, чтобы группа собиралась не в комнате, а на свежем воздухе, на газоне, пока стоит тёплый сентябрь.
Всё это время консультант записывал замечания по поводу процесса. Прежде чем он спросил, Naomi сказала: «Мы не даём Вам возможности сделать замечания».
Консультант сказал, что здесь были подняты некоторые важные вопросы в конце сессии, и что группа может продолжить обсуждать их на новой встрече, через неделю. Он чувствовал себя сохранённым окончанием от волны неудовлетворённости, поднимающейся против него.

Встреча #4.
Участники казались не заинтересованными в провоцировании возвращения к темам прежней сессии. Консультант ощущал некоторый уровень неудовлетворённости, который ощутимо не проявлялся, за исключением трёх обыно отсутсвующих и двух опоздавших.
Joan утрерждала, что группа чего-то не получала от воркшопа. Renee жаловалась, что консультант всё такой же серьёзный и себя не проявляет, потому что испуган. Консультант спросил, чем он по её мнению испуган, и она пожаловалась, что он всё время задаёт вопросы, вместо того, чтобы проявить себя. Joan казалась разозлённой на некоторых участников, обеспокоенных проблемой обеда больше, чем включением в групповую дискуссию. Консультант комментировал различные одновременные уровни коммуникации, что подсказало Irene заметить, что она любит видеть его высказывающим утверждения.

Встреча #5.
Четыре участника отсутсвовали и три опоздали. Когда консультант спросил, что является причиной происходящего, некоторые из участников взамен предложили пересмотреть время встреч. Было общее согласие передвинуть время с 1:15 к 1:30. Консультант счёл это способом справиться с проблемой и согласился с решением.
(Ретроспективно, оценивая по достоинству решение, консультант мог сказать: «Хотя тут может быть устраивающее всех решение проблемы с расписанием, давайте посмотрим, нет ли в этом каких-то скрытых сил в нашей работе, вызывающих желание изменить расписание»… или «Что могут говорить эти опоздания и желание изменить расписание проведения этого воркшопа?»)
Тогда консультант пересмотрел то, что выяснилось о времени встреч и предложил некоторые альтернативы происходящему. Группа ожидала большего дидактического материала от консультанта о процессе принятия решений. Он связал этот запрос с мини-лекцией о лидерстве. После этого группа избрала для себя обсуждение, предметом которой стало распределение рекреационного материала, такого как книги, игры и художественно-графические предметы. Это были проблемы утраты рекреационного материала, предоставления пациентам избытка или же недостака времени для отдыха и развлечений, и обязанности по распределению.
Консультант спросил о целях рекреационного материала. Это вызвало живые коментарии о досуге пациентов в противоположность конструктивной активности. Joan настаивала, что обсуждение было растратой времени, что его объектом было «это старое клише помощи пациентам».
Консультант рассматривал группу, как движущуюся к более сильному основанию, и поощрил дискуссию об «этом старом клише помощи пациентам». Это направило обсуждение к проблемам роста пациентов и их опеке, с возражениями Joan, что рост пациентов оказывается нереалистичной задачей при вовлечении психотических пациентов.
Ben предложил использовать временный план распределения, впредь до будущих обсуждений предмета. Результатом стало соглашение, что каждый сам поддерживает инвентарные записи постоянного/расходного материала и координирует распределение с пациентами. Члены группы смогли бы пересмотреть свой опыт этого через месяц. Группа завершилась как дискуссия о мыслях участников по поводу хранящегося материала.
Консультанту показалось, что комбинация выражения агрессии с его дидактической лекцией обеспечит достаточное удовлетворение группы для ведения серьёзной дискуссии и попытки решить проблему представлений о нуждах пациентов. Он с нетерпением ждал новой сессии.

Встреча #6.
Когда он пришёл, дверь Joan была на замке. Joan отсутствовала. Она запретила использовать свой кабинет для посторонних целей. Она и некоторые другие члены группы, согласно сообщённому секретарём, находились в другом месте с делом, возникшем три дня назад. Присутствующие участники злились на Joan за её запрет использовать кабинет. Ничто, казалось, не шло правильно на этой сессии. Существовало неопределённое раздражение продолжением воркшопа, вопросами консультанта взамен советов или проявления себя.
Консультант сообщил, что он возможно уедет после десятой сессии и поитересовался, кто бы смог стать ведущим среди самих участников. Это фрустрировало членов группы. Renee воскликнула: «Вы справедливо хотите услышать от нас. Хорошо, я хочу услышать чувства! Sylvia, я на тебя злюсь. Ben, я чувствую…» Она прошла по кругу в комнате с калейдоскопом чувств.
Консультант спросил группу, хотела бы она продолжить в том же тоне, или же они хотят чего-нибудь ещё. Ben ответил: «Я принимаю решение». Консультант ответил, что он предчувствует: он выберет что угодно, только бы не работать. Все улыбнулись с согласием.
Когда сессия заканчивалась, консультант прокоментировал: «Я удивлюсь, если отсутсвие Joan повлияло на ход сегодняшней сессии».
(Коментарий консультанта представлял его поиск козла опущения. Он испытывал чувства, подобные поражению, и хотел обвинить в нём Joan. Он был захвачен своими чувствами некомпетентности и безнадёжности в этой группе, которые, ретроспективно, он реализовывал, сдерживая себя относительно процесса понимания членами группы своих пациентов. Он ужасался появления на новой сессии, опасаясь что группа уничтожит его.
Неожиданно для него, его наставник сказал, что он сделал хорошее дело, заставив участников выразить себя. Наставник отметил, что все группы проходят через такой процесс, прежде чем получат сплочённость, и предложил консультанту обсудить чувство безнадёжности, которое было поднято в группе.)
Консультант обсудил отсутсвие Joan с ней наедине и получил только рациональные оправдания возникшими другими делами. Joan отсутствовала и на новой встрече. Консультант подумал, что он может иметь опасения с её стороны. Группа повторяла сопротивление Joan. Усилия в выяснении причин пропусков и опозданий на воркшоп просто находили объяснение в других обязанностях.

Встреча #7.
(Консультант говорил о таком разрушающем лечение поведении, как отыгрывание вовне непроговорённой враждебности. Он ощущал, что участники испытывали серьёзную фрустрацию и другие непереносимые чувства. Поэтому он решил обеспечить некоторое удовлетворение через разговор о планировании и контроле.)
Мини-лекция простимулировала поднятие проблемы общих ресурсов, свободных для выписанных пациентов. После ограниченной продуктивной дискуссии консультант сообщил одному из людей о разобщенности и очевидной скуке в комнате. Это заставило выразить безнадёжность относительно работы вне сообщества, в противоположность предложенной дискуссии о коммуникациях в сообществе, что в свою очередь вызывало фрустрацию относительно понимания чувств консультанта.
Консультант сообщил о своём впечатлении, что чувство безнадёжности является причиной путанницы в группе. Ivan показался изумлённым. «Вы полагается, что группа запуталась?!» Консультант спросил, что было неверно с запутанностью и с безнадёжностью. Ivan сказал, что он не видит группу как запутавшуюся. Renee его поддержала: «Мы несомненно сейчас не запутанны». Группа внезапно стала казаться в состоянии высокой мобилизованности. Члены группы критиковали консультанта. Когда он предложил некоторое понимание проблемы с рекреационными материалами, они закричали на него за то, что он не сказал этого раньше.
(Собственные индуцированные чувства безнадёжности у консультанта имели тенденцию сдерживать его более, чем напоминать ему о необходимости следовать предложению наставника исследовать проблему безнадёжности per se.)

Встреча #8.
Joan, директор, опять отсутствовала. Консультант поднял проблему безнадёжности. Одна из участниц сказала, что она разочарована тем, что она получила от воркшопа. Другие говорили, что он сохранил свою точку зрения, принеся её на новую неделю, удивляясь тому, что это могло случиться. «Я оптимист» — ответил он, вызывая у группы смех. На вопрос, что он хочет, чтобы происходило, он ответил, что не знает.
Консультант сказал, что группа кажется скучающей, пессимистичной и фрустрированной. Напоминает ли это им их чувства, которые они имеют к своим пациентам, или же пациенты всегда кажутся чувствующими в этом направлении?
Renee очнулась от сна. «Я не упала сейчас во сне. Я сейчас здесь. Я думаю, что мы должны закончить группу. Я хочу получить что-нибудь.» Chester заметил консультанту: «Я полагал, что вы будете формировать из нас группу. Я не знаю, что получилось.»
Крещендо фрустрации ведущим приходило в требовании окончить группу. Консультант отметил, что упоминание о фрустрации, пессимизме или безнадёжности немедленно влекло предложения об окончании. Существовала ли какая нибудь альтернатива, кроме окончания, в которой группа могла бы работать с этими чувствами?
Группа тогда заколебалась между дискуссией о некоторых проблемах на работе, спорах о том, является ли эта группа терапевтической, и исследованием проблемы конфиденциальности происходящего на воркшопе.
Renee на этот вопрос предложила другую альтернативу: собраться без ведущего. Консультант, чувствуя крайнюю угрозу, спросил зачем? «Посмотрим, что случится.»
На протяжении последующей дискуссии относительно того, что делал или не делал консультант для удержания группы, он пытался задавать стимулирующие вопросы. Один из участников прервал его. «Вы пытаетесь восстановить положение вещей, когда видите угрозу проведения встреч без Вас.» Консультант возразил, что он не обеспокоен угрозой, но озадачен ситуацией. (Он знал, что это было большим преувеличением, и чувствовал крайнее напряжение и нерешительность в отношении того, как удержать ситуацию в руках.)
Группа проголосовала собраться на следующей неделе без консультанта. Когда он отметил, что решение требует консенсуса, а не большинства, участники убедили единственного воздержавшегося согласиться с ними. Консультант чувствовал себя обиженным, но рационализировал, что группа по крайней мере приняла решение, хотя и убийственное.
Консультант, не в отношении того, что он был полностью сбит с ног, поднял проблему будущей связи с ним. Один из участников предложил собраться через раз, чтобы обсудить, что случилось, на встрече с ведущим.
(Консультант чувствовал себя выжатым. Он закончил встречу с комком в горле. Он успокаивал себя тем, что группа теперь способна принимать решения, раскрываться и обсуждать свои чувства. Но он скрывал тайный восторг: они могут собраться на новой неделе с Joan и столкнуться с проблемой её диктаторства. Месть!
Он также думал: группа как будто откармливается мной, Joan и своими пациентами. «Так они выслали меня.» Существует ли способ справиться с этим и использовать продуктивно?
Наставник консультанта сказал, что тот должен не принимать решения собрания без него; он является ведущим и должен проводить все решения. Он должен придти на новую встречу и конфронтировать с проблемой. Консультант ответил, что он также напуган и что он приветствовал бы передышку от этих убийц. Если он вернётся, то будет бояться, что они снова начнут его выгонять. Он знал, что его наставник был прав, но он не мог заставить себя встретиться с этими тринадцатью киллерами.)

Пролог и заключение.

Через обсуждение с психоаналитически-ориентированным наставником и дискуссии с опытными организационными девелоперами, консультант узнал, что и у других начальный опыт ведения группы часто переживается подобно бедствию, но обучиться можно только через это, как крещение огнём.
Проблема взаимоотношения консультанта с его наставником сохранялась в тихом виде. Он говорил наставнику, что чувствует гнев относительно своей неспособности помочь предотвратить разложение группы. Почему-то согласие наставника, что они могли рассмотреть предварительно возможные сценарии, смягчало его. Но он ощущал себя раненым групповым опытом. В течение приблизительно года он чувствовал себя мальчиком, которого подогревали в горячем горшке на плите, и поэтому не осмеливался приближаться к этой плите. Идеи провести другие группы предавались анафеме.
Тогда, на занятиях по групповому процессу, проводимых Luis Ormont (в описываемое время директором CAGS), он представил опыт, приведённый выше. Он удивился, что его мысли стали другими. Участники занятия сразу начали начали высказывать различные решения. Но инструктор сказал: «Подождите, дайте ему пространство; позвольте уйти его фигуре ». Мгновенно волна бешенства захлестнула консультанта. «Они меня достали! Я был так испуган, когда группа стала бунтовать против меня, что я тоже совершил бунт против себя. Первое время я прикасался к своим реальным чувствам в отношении группы. Я мог позволить этим ублюдкам реально получить их! Я мог сказать:
«Вы спрашиваете, чувствую ли я угрозу? Конечно, я чувствую угрозу! Чувствовали бы вы угрозу, если бы вам было сказанно на недельку удалиться, чтобы посмотреть, как ваше отделение будет без вас? Это убивающая группа! Как теперь сделать чтобы это напомнило вам ситуацию на вашей работе, включающую чувства безнадёжности или кровожадные чувства у ваших пациентов или кого-нибудь другого?»»
Подавленный гнев консультанта мешал ему быть спонтанным с норовистой группой. Теперь, полностью соприкоснувшись с ненавистью, которую группа порождала, он смог дать ей выход и креативно использовать в дальнейшем групповом процессе. Его собственная динамика отразила ту группу.
Фрустрация, возникающая в организациях, открытая или выявляемая при исследовании, может избегать канализации в действиях ненаправленной агрессии. Удовлетворительное использование этой концепции может помочь менеджерам мотивировать подчинённых или добиваться сотрудничества с собственным начальством. Это может облегчить обучение или создание изменений в программах по развитию штата сотрудников . Уклонение от выходов фрустрации и агрессии ведёт к риску деморализации, болезней, абсентизма и некачественного исполнения обязанностей на всех уровнях иерархии. Эмоции, относящиеся к агрессии — гнев, враждебность, зависть, ненависть — когда они репрессируются, часто имеют тенденцию бессознательно направляться на себя или организацию.
Адекватно окупающееся внимание к выражаемой или невербализованной агрессии и принятие своих собственных негативных ответов оказывается ключевым компонентом в разрешении организационного сопротивления. Обучение эффективной работе с этим феноменом часто требует прохождения тяжёлого, но стоящего пути.
Консультант, описанный в приведённом выше случае, в последующем сообщал о многих сходных ситуациях, с которыми он удовлетворительно справлялся, благодаря опыту, показанному здесь. Благодаря опыту занятий д-ра Luis Ormont, он научился видеть свои собственные индуцированные чувства страха как зеркало страха клиента, чем как собственное унижение, от которого он должен себя защищать.

перевод Пажильцева И.В.

Литература.

Belgray, D. (1982). Expression of Emotion and Leadership Training Effectiveness: Application of a Psychoanalytic Model Based on Resolution of Resistence. Unpublished dissertation, Calofornia, Graduate Institute.
Borovitz, Estelle (1976). An interview with Christine Duffey: Modern Psychoa
Freud, S. (1917). Introductory lectures on psychoanalysis, The standard Edition of the Complete Psychological Works of Sigmund Freud. Vol. XVI. London: Haggarth
Kirman W. (1977). Modern Psychoanalysis in the Scools. Dubuque Iowa: Kendall/Hunt.
Keits De Vrie, M. (1993). Leaders, Fools, and Impostors. San Francisco: Jossey-Bass.
Levanson, H. (1969). The Exeptional Executive. N.-Y.: Mentor.
Maier, N.R.F. (1973). Psychology in Iducstrial Organizations. Boston: Houghton Mifflin.
Mellinger, B. (1978). An Application of Modern Psychoanalysis Adapted to the Training of Business Professional. Unpublished final project, Center for Modern Psychoanalitic Studies.
Ormont, L. (1971). The use of the objective countertransference to resolve group resistences. Group Process, 95-11.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста(не более 20 слов) и нажмите Ctrl+Enter

(Visited 26 times, 1 visits today)

Мы живем в активном и агрессивном мире. Каждый день приходится сталкиваться с теми или иными проявлениями агрессии, взрослых особенно волнуют агрессивные поступки подрастающего поколения.

Общество никогда не будет одобрять агрессивные действия населения, даже при наличии этого свойства в природе человека. Но, как известно, запретом, наказанием и чтением наставлений агрессивные действия не искоренить. Может стоить понять природу агрессии и научиться управлять энергетическими возможностями данного свойства?

Термин «агрессия» несет в себе такие понятия, как «нападение», «враждебность» и т. д., и он используется для обозначения перечисленных действий, которые возникают вследствие страха или разочарования; желания вызвать страх у окружающих или обратить их в бегство; стремления добиться признания своих идей или осуществления собственных интересов. Агрессия - это один из механизмов психологической защиты. Каждая личность должна обладать определенной степенью агрессивности. Ее отсутствие приводит к пассивности, зависимости, неумению отстаивать свои интересы, отсутствию собственных идей и целей. Однако, ее чрезмерное развитие отражается на всем облике личности и характеризует человека как конфликтного, неспособного к сознательной кооперации с социумом.

Сама по себе агрессивность не делает человека сознательно опасным для общества, так как связь между агрессивностью и агрессией не является жесткой, и сам акт агрессии может не принимать сознательно опасные и неодобряемые формы. В нашем житейском сознании агрессивность представляется в виде «злонамеренной активности», и никакой деструкции в себе не несет. Здесь стоит оговориться, что агрессивность – это свойство личности, характеризующееся наличием как деструктивных (разрушительных), так и конструктивных (созидательных) тенденций. Исходя из этого, агрессивные проявления можно разделить на два типа: первый тип – мотивационная (состояние возбуждения, которое побуждает организм к агрессивному действию) агрессия, как самоценность, и второй тип – инструментальная агрессия, как средство для достижения какой-то цели или следствие научения, а, возможно, и подражания агрессивным действиям. Практических психологов интересует агрессия мотивационная, как прямое проявление личностных особенностей с деструктивными тенденциями, проще говоря – агрессия психопатов. Сам человек со своими проблемами не справится, стоит обратиться к специалисту, который поможет выявить уровень агрессии с помощью диагностических опросников, совместно выработать приемы, направленные на конструктивное использование своей агрессии.

Виды агрессивных реакций

    Прямая физическая агрессия – использование физической силы против другого лица.

    Косвенная – агрессия, окольным путем направленная на другое лицо (когда «подставляют»).

    Раздражение – готовность к проявлению негативных чувств при малейшем возбуждении (вспыльчивость, грубость).

    Негативизм – оппозиционная манера в поведении, проявляющееся в виде или пассивного сопротивления, или активной борьбы против установленных обычаев и законов.

    Обида – зависть и ненависть к окружающим за действительные и вымышленные обиды.

    Подозрительность – недоверие и осторожность по отношению к окружающим людям, убежденность в их «нехороших» намерениях.

    Вербальная агрессия – выражение негативных чувств через визги, крики, угрозы, топания ногами, проклятия. Например, мат – это проявления вербальной агрессии.

    Чувство вины – выражается в виде убеждения человека в наличие у него отрицательных качеств, угрызений совести.

Удивительно, какие разные лики у агрессии. На первый взгляд и не скажешь, что речь идет о ней, но, внимательно прочитав, замечаешь некоторую особенность - агрессия может быть направлена на себя (аутоагрессия) и на внешнюю среду (да, именно среду! акты вандализма – это тоже проявление агрессии), и если общество спокойно относится к аутоагрессии, то внешнюю агрессию оно никогда не примет. Поскольку человек – существо социальное, то ему придется принимать и подчиняться требованиям общества.

Методы управления собственной агрессией

Так как же справиться с агрессивными проявлениями? Первое и самое очевидное предложение – «познай себя». Необходимо понять истинные причины своей агрессии. Если причины внутренние, т. е. эндогенные, стоит обратиться к психологу, а может быть и к психиатру. Возможно причины внешние, т.е. экзогенные, стоит их проанализировать и направить агрессивную энергетику в конструктивное русло. Подавлять свою агрессию нельзя, лучше переориентировать агрессию – это самый простой и самый надежный способ обезвредить ее. Она довольствуется эрзац-объектами (заменителями) легче, чем большинство других инстинктов, и находит в них полное удовлетворение. Уже в древней Греции знали об очищающей разрядке, полученной вследствие спортивных нагрузок. Спорт является особой ритуализированной формой борьбы, развивающейся в культурной жизни человека. Эта форма борьбы выполняет очень важную задачу – она учит людей сознательному контролю и ответственной власти над своими инстинктивными боевыми реакциями. Важно не наказывать своего ребенка за агрессивные действия, а познакомить его с менее опасными формами ее проявления в виде спортивных достижений. Возможно, вашего ребенка привлекает соревновательный дух борьбы в команде, взращивающий умение налаживать отношения в социуме, возможно, ему понравится какой-то индивидуальный вид спорта, где требуется воспитывать и проявлять личностные черты характера, что даст возможность почувствовать себя спокойно и уверенно среди сверстников. Стоит помнить, что агрессивные действия возникают у людей лишенных любви, поэтому при появившихся жалобах на ваше чадо необходимо пересмотреть ваши взаимоотношения, как родителя и ребенка. Повышенная требовательность, отсутствие ласки (существует мнение, что мальчиков необходимо воспитывать жестко) могут восприниматься ребенком как потерей родительской любви. Не только отсутствие любви к ребёнку может быть причиной агрессии. Отсутствие любви между мужчиной и женщиной тоже является причиной агрессивного поведения, когда скандал в семье заменяет сексуальные отношения. Недаром существует лозунг: «Занимайтесь любовью, а не войной». В семье, где есть любовь и секс, нет места агрессии, скандалам и ссорам. «Чем чаще женщина стонет от удовольствия по ночам, тем меньше она ругается днём».

Следующий метод управления агрессии состоит в том, чтобы отделить себя от собственной агрессии и тем самым освободиться от ее власти. Ведь раздражение, гнев, обида не только болезненны для тех, на кого они направлены, но и разрушают тех, кто их испытывает. Все, что происходит с нами само по себе ни плохо, ни хорошо. Лишь мы сами придаем то или иное значение, наши нервные клетки одинаково испытывают на себе как радостные, так и печальные события. Только, пропустив через разум, мы осознаем их и переживаем как боль или торжество. Если человек на жизнь смотрит с позиции «завоевания места под солнцем», то ему всегда будет казаться, что просто необходимо показывать своим претендентам признаки агрессии, чтоб не повадно было. В подобных случаях приходится пересмотреть свои приоритеты и научиться налаживать контакты с окружающими путем переговоров. Агрессия – это признак слабости, и устрашение это попытка просто запугать окружающих, не более того.

Другой метод, помогающий направить энергию агрессии в конструктивное русло, это умение не поддаваться своим эмоциям и не заводиться с пол-оборота. Любое противодействие, малейшие трудности, незначительные возражения вызывают в нас желание всех «стереть в порошок», лишь бы устранить возникшее препятствие. Задумайтесь над тем, как вы выглядите в гневе, и, когда вдруг поддались своей скоротечной реакции, посмотрите на себя в зеркало – это и есть ваша сущность?! Неужели это искореженное лицо гневливой маской является вашей неотъемлемой частью? Вот это и есть источник ваших проблем, ваших страданий. Вы несете полную ответственность за вашу реакцию, нужно ли отвечать агрессией на агрессию. Освободиться от пагубной привычки вам помогут релаксационные методики. К ним относятся медитация и аутотренинг. Цель медитации – не подавлять агрессию или искусственно опустошать свое сознание, а позволить агрессии выйти наружу и рассеяться, не оставляя травмирующих следов. Цель аутотренинга – снять внутреннее напряжение, возникшее вследствие переживания агрессии, и уравновесить свое душевное состояние.


Е.Н.Синельникова

Существует точка зрения, согласно которой считается, что, когда рассерженный человек «выпускает пар» посредством энергичных, но не причиняющих никому вреда действий, происходит следующее: во-первых, снижается уровень напряжения или возбуждения, а во-вторых-уменьшается склонность прибегать к открытой агрессии против провоцирующих (или других) лиц.

Эти предположения восходят еще к трудам Аристотеля (384-322 до н. э.), считавшего, что созерцание постановки, заставляющей зрителей сопереживать происходящему, косвенно может способствовать «очищению» чувств. Несмотря на то, что сам Аристотель не предлагал конкретно этот способ для разрядки агрессивности, логическое продолжение его теории было предложено многими другими, в частности Фрейдом, полагавшим, что интенсивность агрессивного поведения может быть ослаблена либо посредством выражения эмоций, имеющих отношение к агрессии, либо путем наблюдения за агрессивными действиями других. Признавая реальность такого «очищения», Фрейд тем не менее был весьма пессимистично настроен относительно его эффективности для предотвращения открытой агрессии. Похоже, он считал, что его влияние малоэффективно и недолговечно.

Согласно этим авторам, «результатом любого акта агрессии является катарсис, который уменьшает вероятность проявления других агрессивных действий». Осуществление одного агрессивного акта - независимо от того, что его породило - снижает желание агрессора прибегать к другим формам насилия. Основываясь главным образом на этом и подобном ему предположениях, целые поколения родителей побуждали своих детей играть в активные игры, тысячи психотерапевтов призывали пациентов освобождаться от враждебных чувств, а сообразительные предприниматели получили весьма солидные доходы от продажи резиновых плеток и подобных средств, предназначенных для достижения эмоционального катарсиса. Оправдывает ли себя эта вера в лечебные свойства катарсиса и деятельности, приводящей к нему?

Гипотеза о существовании катарсиса предполагает, что если приведенному в ярость индивиду дать возможность «спустить пары» в социально приемлемой форме, то это приведет к ослаблению переживаемых им негативных эмоций и тем самым снизит вероятность того, что в дальнейшем он прибегнет к социально опасным формам агрессии. Существующие данные исследований подтверждают первое из этих предположений: участие в различных формах агрессивных взаимодействий, включая сравнительно безобидные, может приводить к резкой разрядке эмоционального напряжения. Однако это не единственный способ достижения подобного эффекта: к снижению уровня эмоционального напряжения может привести совершение индивидом практически любого действия, ослабляющего момент аверсивности в обращении с ним (индивидом) других индивидов. Данные, подтверждающие вторую часть «катарсической» гипотезы-то есть положение о том, что если индивид, испытывающий в настоящий момент гнев или злобу, своевременно даст выход своей агрессии, то это снизит вероятность совершения им в будущем серьезного правонарушения - менее убедительны. Подобный эффект может давать только совершение индивидом нападения непосредственно на того, кто послужил источником его гнева или раздражения. Кроме того, достигнутое таким образом снижение агрессивности может быть весьма непродолжительным. Итак, следует признать, что действенность катарсиса как средства редуцирования снижения агрессии в прошлом сильно переоценивалась.

Довольно эффективным способом предотвращения агрессии является также индукция несовместимых реакций, т. е. реакций, несовместимых с гневом или открытой агрессией. Подобные реакции и последующее ослабление открытой агрессии могут возникнуть при виде боли и страданий жертвы агрессии, в результате просмотра юмористических материалов и при умеренной эротической стимуляции. Результаты новейших исследований показывают, что индукция несовместимых реакций способна существенно ослабить конфликт в производственных условиях. В такой ситуации эффективным средством индукции несовместимых реакций может послужить скромный, но неожиданный подарок, ненавязчивая похвала и показ юмористических материалов.

Одна из причин того, что многие люди с удивительным постоянством попадают в конфликтные ситуации, заключается в отсутствии у них элементарных навыков общения. Существуют специально разработанные программы по развитию навыков общения у такого рода «конфликтных» личностей, которые нередко позволяют добиться весьма ощутимых результатов.