Петр III Фёдорович, император всероссийский (1761 – 1762), сын дочери Петра I Анны и герцога Гольштейн-Готторпского Карла Фридриха.
Он родился 10 февраля 1728 в Голштинии и получил при рождении имя Карла Петра Ульриха. Последовавшая через 7 дней смерть матери и беспорядочная жизнь отца отразились на воспитании принца, крайне бестолковом и нелепом. 1739 он остался круглым сиротой. Воспитателем Петра был грубый солдатского закала человек фон Брюмер, который не мог ничего хорошего дать своему воспитаннику. Петр предназначался быть наследником шведского престола, как внучатый племянник Карла XII. Ему преподавался лютеранский катехизис, и внушалась ненависть к Московии – исконному врагу Швеции. Но императрица Елизавета Петровна сразу после восшествия на престол стала заботиться о своём преемнике, что необходимо было для укрепления престола за ней самой ввиду существования Брауншвейгской фамилии (Анны Леопольдовны и Ивана Антоновича). Петр привезен с родины в Санкт-Петербург в начале января 1742. Здесь, кроме голштинцев Брюмера и Берхгольца, к нему был приставлен академик Штелин, который, несмотря на все труды и усилия, не мог исправить принца и поставить его воспитание на должную высоту.
Петр III. Портрет работы Пфанцельта, 1762
В ноябре 1742 принц принял православие и наименован Петром Федоровичем, а 1744 ему высватали принцессу Ангальт-Цербстскую Софию Августу , впоследствии Екатерину II . В том же году, во время поездки с императрицей в Киев, Пётр заболел оспой, исказившей рябинами все его лицо. Бракосочетание его с Екатериной состоялось 21 августа 1745. Жизнь молодой четы по взаимным отношениям супругов была самой неудачной; при дворе же Елизаветы положение их было достаточно тягостное. В 1754 у Екатерины родился сын Павел , разлученный с родителями и взятый на воспитание императрицей. В 1756 Екатерина родила ещё дочь Анну, умершую в 1759. В это время Петр, не любивший жены, сблизился с фрейлиной гр. Елизаветой Романовной Воронцовой. Под конец жизни, императрица Елизавета Петровна очень боялась за будущее, предстоявшее в царствование её наследника, но умерла, не сделав никаких новых распоряжений и не выразив официально своей последней воли.
Великий князь Петр Федорович (будущий Петр III) и великая княгиня Екатерина Алексеевна (будущая Екатерина II)
Петр III ознаменовал начало своего царствования целым рядом милостей и льготных государственных распоряжений. Были возвращены из изгнания Миних , Бирон , Лесток , Лилиенфельды, Наталья Лопухина и другие, дан был указ об отмене притеснительной соляной пошлины, дарована грамота о вольности дворянства , уничтожена тайная канцелярия и ужасное «слово и дело», возвращены раскольники , бежавшие от преследований при императрицах Елизавете и Анне Иоанновне, а теперь получившие полную свободу веры. Но причиной принятия этих мер была не действительная забота Петра III о подданных, а стремление на первое время снискать популярность. Они проводились непоследовательно и не принесли новому императору народной любви. Особенно враждебно стали к нему относиться военные и духовенство. В армии Петр III возбудил неудовольствие пристрастием к голштинцам и прусским порядкам, уничтожением влиятельной в Петербурге дворянской гвардии, переменой петровских мундиров на прусские, наименованием полков по именам их шефов, а не по прежнему – по провинциям. Клир был недоволен отношением Петра III к раскольникам, неуважением императора к православному духовенству и иконопочитанию (ходили слухи, что он собирался переодеть всех русских священников из ряс в штатское платье – по протестантскому образцу), и, главное, указами об управлении архиерейскими и монастырскими вотчинами, превращавшими православное духовенство в чиновников на жалованье.
К этому присоединилось общее недовольство внешней политикой нового императора. Петр III был страстным поклонником Фридриха II и совершенно подчинился влиянию прусского посла в Петербурге барона Гольца. Петр не только прекратил русское участие в Семилетней войне , стеснившей пруссаков до крайности, но заключил с ними мирный трактат в ущерб всем интересам России. Император отдал Пруссии все русские завоевания (т. е. восточные её провинции) и заключил с ней союз, по которому русские и пруссаки должны были в случае нападения на кого-либо из них выставить помощь в 12 тысяч пехоты и 4 тысяч кавалерии. Говорят, что условия этого мирного трактата с согласия Петра III продиктовал лично Фридрих Великий. Секретными статьями договора прусский король обязался помочь Петру приобрести от Дании в пользу Голштинии герцогство Шлезвиг, содействовать принцу Георгу Голштинскому в занятии курляндского герцогского престола и гарантировать тогдашнюю конституцию Польши. Фридрих обещал, что после смерти царствующего польского короля Пруссия будет способствовать назначению угодного для России преемника. Последний пункт был единственным, который давал некоторую выгоду не Голштинии, а самой России. Русской армии, стоявшей в Пруссии под начальством Чернышева, приказано было выступить против бывших ранее союзниками России в Семилетней войне австрийцев.
Войска и русское общество были всем этим страшно возмущены. Ненависть русских к немцам и новым порядкам усилилась, благодаря жестокости, бестактности дяди императора Георга Голштинского, который прибыл в Россию и был произведён в фельдмаршалы. Петр III стал готовиться к войне за голштинские интересы с Данией. Дания в ответ вступила в Мекленбург и заняла окрестности Висмара. В июне 1762 отданы были приказания гвардии приготовиться к выступлению на войну. Император хотел открыть поход после своих именин 29-го, не послушав на сей раз совета Фридриха II: до начала войны короноваться.
Император Петр III. Портрет работы Антропова, 1762
Тем временем отношения Петра III к его жене Екатерине становились все более натянутыми. Царь не был глубоко порочным человеком, как писала о нем потом супруга, но едва сохранял к ней официально-корректные отношения, прерывая их часто грубыми выходками. Носились даже слухи, что Екатерине угрожал арест. 28 июня 1762 Петр III находился в Ораниенбауме, а в войсках против него был уже подготовлен заговор, к которому примкнули и некоторые видные вельможи. Случайный арест одного из его участников, Пассека, ускорил переворот 28 июня . Утром этого дня Екатерина отправилась в Петербург и объявила себя императрицей, а сына, Павла , наследником. 28-го же вечером во главе гвардии она двинулась в Ораниенбаум. Растерявшийся Петр отправился в занятый сторонниками императрицы Кронштадт, и его туда не пустили. Не вняв совету Миниха удалиться в Ревель, а потом в Померанию к войскам, император вернулся в Ораниенбаум и подписал отречение от престола.
В тот же день 29 июня Петр III был привезен в Петергоф, арестован и отправлен в Ропшу, избранную ему для местожительства, на время пока для него не отделают приличные апартаменты в Шлиссельбургской крепости. Екатерина оставила при Петре своего любовника Алексея Орлова , князя Барятинского и трёх гвардейских офицеров с сотней солдат. 6 июля 1762 император внезапно умер. Причиной смерти Петра III в опубликованном по этому случаю манифесте были с явной издёвкой названы «геморроидальные впалы и прежестокие колики». На погребении Петра III, состоявшемся в Благовещенской церкви Александро-Невского монастыря, Екатерина не была по просьбе сената, вызванной предложением графа Н. Панина , отложить свое намерение присутствовать ради здоровья
Литература о Петре III
М. И. Семевский, «Шесть месяцев из русской истории XVIII в.» («Отеч. Зап.», 1867)
В. Тимирязев, «Шестимесячное царствование Петра III» («Исторический Вестник, 1903, №№ 3 и 4)
В. Бильбасов, «История Екатерины II»
«Записки императрицы Екатерины»
Щебальский, «Политическая система Петра III»
Брикнер, «Жизнь Петра III до вступления на престол» («Русский Вестник», 1883).
Российский император Петр III (Петр Федорович, урожденный Карл Петер Ульрих Гольштейн Готторпский) родился 21 (10 по старому стилю) февраля 1728 года в городе Киль в герцогстве Гольштейн (сейчас — территория Германии).
Его отец — герцог Гольштейн Готторпский Карл Фридрих, племянник шведского короля Карла XII, мать — Анна Петровна, дочь Петра I. Таким образом, Петр III приходился внуком двум государям и мог, при определенных условиях, являться претендентом и на русский, и на шведский престолы.
В 1741 году, после смерти королевы Швеции Ульрики Элеоноры, он был избран преемником ее мужа Фридриха, получившего шведский престол. В 1742 году Петр был привезен в Россию и объявлен своей теткой наследником русского престола.
Петр III стал первым представителем Гольштейн-Готторпской (Ольденбургской) ветви Романовых на русском престоле, правившей до 1917 года.
Отношения Петра с женой не сложились с самого начала. Все свободное время он проводил, занимаясь военными упражнениями и маневрами. За годы, проведенные в России, Петр никогда не делал попыток лучше узнать эту страну, ее народ и историю. Елизавета Петровна не допускала его к участию в решении политических вопросов и единственная должность, на которой он мог себя проявить, была должность директора Шляхетского корпуса. Между тем Петр открыто критиковал деятельность правительства, а во время Семилетней войны публично высказывал симпатии к прусскому королю Фридриху II. Обо всем этом было широко известно не только при дворе, но и в более широких слоях русского общества, где Петр не пользовался ни авторитетом, ни популярностью.
Начало его правления ознаменовалось многочисленными милостями дворянству. Из ссылки вернулись , бывший регент герцог Курляндский и многие другие. Была уничтожена Тайная розыскных дел Канцелярия. 3 марта (18 февраля по старому стилю) 1762 года император издал Указ о вольности дворянства (Манифест "О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству").
Материал подготовлен на основе информации из открытых источников
Отношения Екатерины и Петра III не сложились с самого начала. Супруг не только завел себе многочисленных любовниц, но и открыто заявил, что намеревается развестись со своей женой ради Елизаветы Воронцовой. От Екатерины ждать поддержки не приходилось.
Петр III и Екатерина II
Заговор против императора начали готовить еще до его восхождения на престол. Канцлер Алексей Бестужев-Рюмин питал по отношению к Петру самые неприязненные чувства. Особенно раздражал его тот факт, что будущий правитель открыто симпатизирует прусскому королю. Когда императрица Елизавета Петровна тяжело заболела, канцлер стал готовить почву для дворцового переворота и написал генерал-фельдмаршалу Апраксину, чтобы тот возвращался в Россию. Елизавета Петровна оправилась от болезни и лишила канцлера чинов. Бестужев-Рюмин попал в немилость и не закончил свое дело.
Во время правления Петра III в армии были введены прусские порядки, что не могло не вызвать возмущение офицеров. Стоит отметить, что император не делал никаких попыток познакомиться с русскими обычаями и игнорировал православные обряды. Заключение мира с Пруссией в 1762 году, по которому Россия добровольно отдавала Восточную Пруссию, стало еще одной причиной недовольства Петром III. Кроме того, император намеревался направить гвардию в датский поход в июне 1762 года, цели которого офицерам были совершенно непонятны.
Елизавета Воронцова
Заговор против императора организовали офицеры гвардии, в том числе — Григорий, Федор и Алексей Орловы. В связи с противоречивой внешней политикой Петра III к заговору подключились многие чиновники. Кстати, правителю поступали сообщения о готовящемся перевороте, однако он не воспринимал их всерьез.
Алексей Орлов
28 июня 1762 года (по старому стилю) Петр III отправился в Петергоф, где его должна была встречать супруга. Однако Екатерины там не оказалось — ранним утром она уехала в Петербург с Алексеем Орловым. Ей присягнули гвардия, сенат и синод. В критической ситуации император растерялся и не последовал здравому совету бежать в Прибалтику, где размещались верные ему части. Петр III подписал отречение от престола и в сопровождении гвардейцев был доставлен в Ропшу.
6 июля 1762 года (по старому стилю) он скончался. Историки единогласны во мнении, что Екатерина не отдавала приказ убить Петра, в то же время специалисты подчеркивают, что она и не предупредила эту трагедию. По официальной версии, Петр умер от болезни — при вскрытии якобы были обнаружены признаки дисфункции сердца и апоплексии. Но вероятнее всего его убийцей был Алексей Орлов. Похоронили Петра в Александро-Невской лавре. Впоследствии несколько десятков человек выдавали себя за спасшегося императора, наиболее известным из них стал предводитель Крестьянской войны Емельян Пугачев.
СМЕРТЬ ПЕТРА III: ДРУГАЯ ВЕРСИЯ
Мария Крючкова. Триумф Мельпомены: убийство Петра III в Ропше как политический спектакль. М.: Русскi й Мiръ, 2013. 336 с.: ил. - 1000 экз.
Свержение императора Петра III и воцарение Екатерины II в июне 1762 года описано во множестве мемуаров, научных трудов, популярных книг. Но до сих пор в этой истории неясным остается один момент - смерть Петра III вскоре после его низложения и ареста.
Самая ранняя и распространенная версия, согласно которой Петра Федоровича убили заговорщики с ведома его супруги, дожила до нынешнего века и вошла в обобщающие исторические труды.
Однако параллельно с этим накапливались факты, критически анализировались имеющиеся материалы, вводились в научный оборот новые документы, на основе которых сложился иной взгляд на события 250-летней давности. Он изложен в книге М. А. Крючковой.
Изучая свидетельства того, что происходило с императором между его свержением и смертью, автор обратила внимание на их «странную особенность удваивать события и лица. Самое разительное удвоение - у Петра две даты смерти: 3 и 6 июля 1762 года. Что же произошло в первый из указанных дней и что во второй? Почему возникло это удвоение?» М. Крючкова считает, что «смерть Петра III в Ропше 3 июля была инсценировкой, театральным спектаклем, поставленным └главным режиссером“ Екатерины II Федором Волковым при помощи нескольких самодеятельных актеров из ропшинского караула. Это была иллюзия, имевшая целью погасить возможные реваншистские настроения в революционном Петербурге и дать Екатерине время для решения дальнейшей судьбы свергнутого супруга».
По версии автора, «общая сюжетная канва смерти Петра III вернее всего обрисована» в известном письме Екатерины II С. Понятовскому от 2 августа 1762 года: «Петр III сначала заболел от страха, через три дня воспрянул, пошел на поправку, напился, окончательно расстроился здоровьем, умер. Только императрица, как это она обычно делала, кое о чем помалкивает: что между всеми этими делами Петр еще был └убит“ в Ропше, └убит“ в тот переломный день - 3 июля, когда пошел на поправку и имел все, что хотел, кроме свободы. Не пишет Екатерина и почему Петр вдруг напился, именно на четвертый день, а не на первый и не на второй, что такое произошло в этот день, на котором она столь определенно ставит акцент».
По мнению автора, «в этот день в Ропше был убит └фальшивый“ император, двойник, которого специально притащил туда Александр Шванвич. Реальный же Петр III со своим лакеем Алексеем Масловым в это время ехал на приморскую мызу гетмана Разумовского, где ему и предстояло провести ближайшие дни. Однако вскоре он там умер, и весь первоначальный сценарий пошел насмарку».
Упомянутый выше Александр Мартынович Шванвич служил в дворцовой охране Елизаветы Петровны. Был известен буйным нравом, из-за которого он неоднократно попадал под арест, и постоянной материальной стесненностью. М. Крючкова пишет: «Не исключено, что и при Петре III Шванвич опять чем-то крупно проштрафился и кто-то из влиятельных вельмож (например, К. Г. Разумовский) взял его на заметку как человека, которого легко └прижать“ и заставить выполнить любое неприятное поручение… Я думаю, именно Шванвич доставил в Ропшу ценный груз - того, кто заменит Петра III в роли трупа, его двойника. Он притащил из крепости какого-то └колодника“, внешний облик которого в общих чертах напоминал экс-императора».
Вообще связь А. М. Шванвича с Петром III едва ли не мистическая. Так судьба позже свела его старшего сына Михаила с… Петром III. Правда, не с настоящим, а с тем, кто выдавал себя за него, - с Пугачевым. К нему он попал в плен и какое-то время ему служил… Михаил Шванвич стал прототипом Швабрина - героя пушкинской «Капитанской дочки»…
Итак, «театральное убийство Петра III и его реальная смерть слились в один казавшийся неоспоримым факт: убийство Петра III в Ропше.
Эта версия, которая на самом деле была результатом переноса деталей одного события в контекст другого, тем не менее стала доминирующей. В 1760-х годы ее активно, пока еще в устной форме, стали разрабатывать за границей». В 1768 году Клод Карломан Рюльер, бывший шесть лет назад секретарем французского посольства в Петербурге, стал читать в парижских салонах свою рукопись «История и анекдоты о революции в России 1762 года», которая на долгое время стала задавать тон в описании кончины императора.
Одновременно с распространением за границей криминальной версии смерти Петра III в России возникли упорные слухи, что император жив. Причем исходили они от тех лиц, «которые в июле 1762 года стояли к событиям поближе Рюльера». Потом один за другим стали появляться самозванцы.
«В сентябре 1773 года с разных концов в Российскую империю въехали полномочные представители обоих историографических направлений, - пишет М. Крючкова. - Французский энциклопедист Дени Дидро прибыл в Петербург и попытался урегулировать отношения Екатерины II с Рюльером и парижскими салонами, убедить императрицу, что организация убийства собственного мужа - это ничего, это вполне в русле новых философских веяний. Екатерина было взвилась, начала ругать Рюльера и всю дипломатическую братию, но тут пришло известие, что под Оренбургом появился очередной Петр III (Пугачев), да еще во главе целого войска. Перед лицом этих новых обстоятельств Екатерина подумала, что не так уж плохо, если в Париже болтают, будто Петр III убит. Хуже, если там заговорят, что Петр III жив. И перестала ругать Рюльера».
Книга Рюльера была издана в 1797 году во Франции. Его версия в целом была поддержана сочинениями иностранных авторов, появившимися в конце XVIII - начале XIX века. «Одно было плохо: эта история не была подкреплена ни одним документом, - замечает автор. - И вдруг в России появилось └неопровержимое доказательство“ этой истории. Речь идет о так называемом └третьем письме“ Алексея Орлова из Ропши». В нем брат фаворита царицы признается ей в убийстве охранявшегося его командой Петра III, называет соучастников и т. д. По мнению, высказанному в середине 1990-х годов историком О. А. Ивановым, на которое опирается М. Крючкова, письмо является фальшивкой. Ее изготовил фаворит Павла I Федор Ростопчин. Он якобы получил на несколько минут секретный документ от А. А. Безбородко, который разбирал бумаги покойной Екатерины II, и скопировал его. А оригинал Павел позже сжег…
По мнению автора, Екатерина «надеялась, что перед судом истории ее оправдают те документы, которые лежали у нее в секретном шкафу: письма Алексея Орлова и самого Петра III, из коих явствовало, что убийства императора в Ропше не было. Но в этих документах после смерти Екатерины кто-то хорошенько порылся, в результате чего до нас дошла лишь часть секретной переписки, да еще └копия“ Ростопчина, которая все окончательно запутала…»
Версия М. Крючковой косвенно подтверждается фактами, которые ранее казались необъяснимыми. Например, собственноручно написанный арестованным экс-императором перечень вещей, которые он требовал вернуть ему; среди них ордена, мундиры, шляпы. Значит, в какой-то момент «Петр III настолько воспрянул духом»?.. Другая загадка: почему при Павле I, которого неслучайно называли «русским Гамлетом», судьба тех, кого молва называла убийцами его отца (в том числе и Алексея Орлова), «оказалась далеко не так плачевна, как можно было ожидать». Значит, Павел получил убедительные доказательства их невиновности?.. Или отношение к Федору Волкову Екатерины II, отмечавшей его особые услуги при ее вступлении на престол. Во время ее коронации в Москве Волков простудился и умер, успев поставить шествие-маскарад «Торжествующая Минерва». «Императрица, - говорится в книге, - выделила на его похороны 1350 рублей (очень большая сумма по тому времени). Брат Федора Григорий Волков получил дворянскую грамоту и герб, на котором были изображены атрибуты музы Мельпомены - кинжал, пропущенный в корону. Герб напоминал о главном спектакле Федора Волкова, поставленном в Ропше 3 июля 1762 года, о театральной смерти Петра III».
Это основные контуры версии М. А. Крючковой. В книге подробно, со всеми логически допустимыми вариантами воссоздан каждый эпизод финала Петра III. Сделано это с глубоким проникновением в предмет, опорой на обширный круг источников и литературы, психологически убедительно.
Вообще отношение автора к историческим фигурам отличается подчеркнутым стремлением к адекватности. Понятно, это реакция на сложившуюся ситуацию, когда писатели, публицисты, а то и ученые бросаются из одной крайности в другую. Так, после длительного периода огульного очернения Петра III многие принялись лепить из него образ едва ли не идеального правителя и человека, а его врагов рисовать исключительно черными красками. Объективно - по закону маятника, субъективно - из сочувствия к «несправедливо пострадавшему». При этом порой игнорируются или искажаются факты. Например, некоторые авторы отрицают пристрастие Петра III к спиртному, хотя существует немало свидетельств современников на этот счет.
Понятно, что книга не «закрывает» тему смерти Петра III, да это и невозможно из-за отсутствия достаточного количества надежных источников. Однако версия М. Крючковой представляется весьма убедительной.
И еще один существенный момент. Отнюдь не идеализируя Екатерину II, М. Крючкова в то же время не демонизирует ее. Например, она вполне допускает, что Екатерина всерьез рассматривала вариант отправки своего свергнутого супруга на его родину в Голштинию - в отличие от многих авторов, следующих такой логике: «Конечно, подозревать в Екатерине наличие морали и каких-то кровнородственных табу └ненаучно“. Это только у нас есть мораль, а у нее не было. Это мы жалеем Петра III как родного, а для нее убить представителя герцогского дома, к которому она сама принадлежала по материнской линии, что воды напиться…» Такая приверженность «презумпции невиновности» исторических фигур встречается не так уж часто и поэтому дорогого стоит.
Подлинная картина гибели Петра III до сих пор остается предметом размышлений и дискуссий историков. В довольно узком кругу источников, проливающих свет на обстоятельства этой трагедии, значительное место принадлежит свидетельствам французских наблюдателей.Сегодня представляется возможность ввести в поле зрения исследователей еще одно описание убийства Петра III, вышедшее из-под пера французского дипломата тридцать пять лет спустя после произошедшей трагедии. Документ, о котором пойдет речь ниже, не вошел в состав большого свода материалов французской дипломатической переписки, опубликованного в Сборнике Русского Исторического общества. В 1839 году А.И. Тургенев преподнес императору Николаю I шесть томов копий документов, «частью в выписках, частью в полных депешах», приобретенных им у наследников французского дипломата А.-Б. Кайяра. По высочайшему повелению, в течение двух лет князь А.Н. Голицын и граф К.В. Нессельроде изучали это собрание, после чего было принято решение, что публиковать рукописи из архива Кайяра нельзя «в виду того, что они исполнены оскорбительными на счет русской нации отзывами и что, за исключением всего, что находится в них непристойного и даже обидного для чести имени русского, очень мало останется таких статей, публикация которых может принести какую-либо пользу в историческом отношении»".
Возможно, в составе коллекции рукописей, приобретенной А.И. Тургеневым, присутствовала копия документа, оригинал которого был обнаружен автором данной публикации в Национальном архиве Франции. Он представляет собой донесение министру внешних сношений французской республики ее представителя в Берлине гражданина Кайяра. Французский дипломат посвящает свою депешу от 29 фримера 5-го года (19 декабря 1797 года) текущим событиям в России и, в частности, пишет: «Павел I восстановил имя своего отца в перечне императоров, из которого Екатерина II его вычеркнула. Барятинский, гофмаршал, является братом бывшего представителя России в Париже. Это именно он первым наложил руки на несчастного Петра III в Ропше, куда его завлекли во время охоты. Этот несчастный государь, несмотря на предпринятые усилия одурманить ему голову многими винами, отверг отравленный напиток, будучи настороженным его горьким и обжигающим вкусом, с силой оттолкнул стол, крикнув: «Злодеи, вы хотите меня отравить».
 |
Антуан-Бернар Кайяр (1737-1807) - профессиональный дипломат, друг и однокашник крупного государственного деятеля А.-Р.-Ж. Тюрго, который доверил ему пост секретаря французских дипломатических миссий в Касселе (1773), Копенгагене (1775), а затем в Санкт-Петербурге. В столицу российской империи он прибыл в 1780-м г. вместе с маркизом де Верак, а в 1783-1784 году возглавлял французское посольство в России. Позднее он станет полномочным представителем в Берлине (1795), где добьется от Пруссии признания левого берега Рейна границей французской республики. В период Консулата А.-Б. Кайяр назначается директором архива внешних сношений и одно время исполняет обязанности министра иностранных дел. Его перу принадлежало историческое сочинение «Воспоминания о революции в Голландии в 1787 году».
Итак, автор интересующего нас документа появился в Петербурге в 1780 году и не мог быть очевидцем описываемых им событий. Не называет он и тот источник, из которого была почерпнута столь конфиденциальная информация. Вполне очевидно, что сведения получены не «из первых рук», так как в противном случае речь не шла бы об охоте как поводе для поездки в Ропшу. Возможно, источником этих сведений явился сам Орлов. Как отмечает его биограф, девять лет спустя после трагедии в Ропше Алексей Григорьевич находился проездом в Вене. «Хотя никто не рисковал заговорить с ним о смерти Петра III, - писал французский поверенный в делах при венском дворе Дюран герцогу де ля Вриллеру 4 мая 1771 года, - он по собственному побуждению коснулся этой ужасной материи, и он говорил много раз, что для человека столь гуманного было очень печально оказаться вынужденным делать то, чего от него требовали». Судя по безличной формулировке, использованной автором письма, Орлов не указал, от кого именно исходило это требование - от императрицы Екатерины Алексеевны или, как предполагают некоторые современные исследователи, от Никиты Ивановича Панина. Секретарь саксонского посольства в Петербурге Хельбиг также засвидетельствовал в «Биографии Петра III», что много лет спустя в Вене Алексей Орлов рассказывал об убийстве в Ропше с «будоражащей чистосердечностью». Возможно, версия развития событий в ропшинском дворце, изложенная А.-Б. Кайаром, и явилась следствием того широкого отклика, который получили в Европе откровения Алексея Григорьевича.
Французский дипломат оценивает как литературное сочинение только что опубликованные мемуары К.-К. Рюльера (1735-1791). Клод-Карломан де Рюльер - одаренный беллетрист, удостоенный похвалы Вольтера, с 1760 года находился в Петербурге в качестве секретаря французского посла. Вернувшись на родину спустя два года, Рюльер написал воспоминания о дворцовом перевороте в России, которые рассматриваются исследователями как один из основных мемуарных источников сведений об этих событиях. О сочинении Рюльера Екатерина II узнала от Фальконе через Дидро и отметила: «Мудрено секретарю посольства иначе как воображением знать обстоятельно вещи, как они суть...» Тем не менее, ею были предприняты энергичные, но безуспешные попытки приобрести рукопись Рюльера или по крайней мере не допустить ее издания. При жизни императрицы мемуары французского дипломата не увидели свет, а были опубликованы во Франции в 1797году. В том же году книга достигает России и подвергается запрету. В рапорте петербургской цензуры от 24 октября 1797 года указывалось, что «сия... История... наполнена повествований ложных и оскорбительных для императорских лиц». Достаточно резко высказался ознакомившийся с одним из списков этих мемуаров Людовик XVI: «Сочинение г-на де Рюльера представляет собою собрание анекдотов, настолько баснословных и противоречивых, что заслуживает скорее название исторического романа, чем мемуаров».
Действительно, обилие анекдотов, а также экспрессивность описания сцен и персонажей роднят эти мемуары с произведениями беллетристики. Однако многими историками сочинение Рюльера рассматривалось как заслуживающий уважение источник сведений о перевороте 1762 года. Позицию большинства из них сформулировал составитель вышедшего в 1911 году сборника воспоминаний участников и свидетелей восшествия Екатерины II на престол Г. Балицкий: «Насколько Рюльер был осведомлен о настоящем положении вещей, связанных с событием 1762 года, нам ясно показывают записки самой Екатерины и другие исторические свидетельства и документы... Оказывается, Рюльер располагал довольно точными сведениями, несмотря на свое положение секретаря посольства». Нельзя не заметить ряд совпадений в описываемой Кайяром и Рюльером сцене убийства Петра III, и, прежде всего, свидетельства обоих авторов о попытке отравления, о последующем удушении с помощью салфетки (или полотенца). Эта общая схема повторяется и в сочинениях других французских авторов - Ж. Костера и Ж.-Ш. Лаво. Но если у Рюльера яд приносят Орлов и Теплов, то у Кастера и Лаво - присланный медик. Согласно Рюльеру, преступление осуществляют Орлов, Теплов, Потемкин и Барятинский, причем Алексей Григорьевич «...обоими коленями давил ему [Петру. - Л. X.] грудь и запер дыхание». Кастера бесславную роль убийц приписывает Орлову, Теплову и Крузе. Алексей Орлов фигурирует во всех версиях как главное действующее лицо. Принципиальная разница в показаниях Рюльера и других французских авторов, с одной стороны, а Кайара - с другой, заключается именно в оценке роли Орлова. Согласно свидетельству Кайяра, активные действия предпринял Барятинский с «сообщником», а сам Орлов удовольствовался ролью пассивного наблюдателя, ожидавшего развязки. Кроме того, в повествовании Рюльера описывается бурная сцена, в ходе которой несчастная жертва отчаянно защищала свою жизнь. В изложении Кайяра сам момент убийства выглядит как хладнокровно, а потому особенно жестоко осуществленный акт.
 Пётр и Екатерина: совместный портрет работы Г. К. Гроота |
На основании одной из них, изложенной в сочинении секретаря датского посольства Андреаса Шумахера, в литературе последних лет строится гипотеза о непричастности к убийству Екатерины II, а, следовательно, и верного исполнителя ее замыслов. Фигура А.Г. Орлова остается в тени, и его роль оценивается как роль командира ропшинского отряда, скрывшего преступление, но не причастного к замыслам и действиям заговорщиков. Сторонники этой гипотезы высказывают сомнения в достоверности информации, которой располагал Рюльер, и в подлинности последнего письма Орлова.
Трактовка сцены цареубийства, содержащаяся в донесении А.-Б. Кайара, за исключением некоторых нюансов, возвращает нас к традиционной точке зрения, господствовавшей в исторической литературе с момента выхода в свет труда В. Бильбасова. Следует отметить, что воспоминания французского дипломата о давней трагедии были вызваны восшествием на престол Павла I и его первыми шагами в качестве монарха. Неизбежно возникает вопрос, насколько версия событий, изложенная Кайаром, совпадала с представлениями сына Екатерины II и русского общества того времени об обстоятельствах цареубийства в Ропше?
Как известно, во время церемонии перезахоронения останков Петра III 2 декабря 1796 года, по приказанию государя, Алексей Орлов нес большую императорскую корону, а Федор Барятинский и Петр Пассек - концы покрова, на котором она лежала. Н.И. Греч в своих воспоминаниях отметил, что эти участники процессии занимали места, подобающие первым лицам империи. Таким образом Павел не только совершил акт символического возмездия, но и публично продемонстрировал, кого именно он считал убийцами своего отца.
Если даже верна догадка современного исследователя о том, что последнее письмо Орлова является искусной фальсификацией Ф.В. Ростопчина, обращает на себя внимание то обстоятельство, что автор письма был осведомлен об особой роли в произошедшем Федора Барятинского. На гравюре с картины Н. Анселина, представляющей встречу Петра Великого и Петра III в Елисейских полях, в левой части изображен ад с присутствующими в нем фигурами Орлова, Барятинского и Пассека. Этот своего рода художественный документ воплотил в себе прочно вошедшие в историческое сознание русского общества представления о главных виновниках цареубийства 1762 г.
Новое свидетельство об обстоятельствах убийства Петра III не вносит каких-либо принципиальных изменений в эти представления. И если даже прав А.-Б. Кайар, утверждая, будто Орлов не запятнал свои руки кровью в буквальном смысле этого слова, данное свидетельство не исключает деятельного участия Алексея Григорьевича в убийстве Петра III. Но мы надеемся, что, оказавшись в поле зрения российских исследователей, этот документ даст дополнительный материал для дальнейших размышлений об одной из самых колоритных фигур в истории России - Алексее Орлове, а также одном из самых значительных и вместе с тем трудно поддающихся реконструкции исторических событий - цареубийстве 1762 года.
