Мне всегда было интересно вот что: почему у нас, в массовом сознании, Войну 1812-го года выиграл Кутузов, а ВОВ, почему-то, Сталин? Ведь не Сталин командовал армиями и планировал операции? Зато на первых этапах войны колоссальные просчеты Сталина едва не привели к катастрофе. Он, во-первых, не был готов к вторжению, хотя его о нем сильно заранее предупредили, во-вторых, расставил на ключевых постах в армии бывших кавалеристов "Ворошилова, Тимошенко, Буденого". Ворошилов довел дело до блокады Ленинграда, которую мог бы не допустить, Тимошенко устроил полнейшую катастрофу под Харьковом, провалив контрнаступление. Словом, мне представляется, что победа в ВОВ - это заслуга Жукова, Рокссовского и миллионов советских солдат и офицеров, наших дедушек и прадедушек.

Очень неоднозначный вопрос, очень противоречивый.

Если говорить грубо - да, это заслуга Сталина. Лидер другого типа не смог бы мобилизировать народ так, как это сделал Сталин, когда вся страна поднялась на защиту родины. Более того, вспоминая Черчилля: "Сталин принял страну с сохой, а оставил с ядерной бомбой". Другими словами, если бы не индустриализация, которая проводилась в 30-е годы, мы бы при всём желании не смогли бы отразить натиск до зубов вооружённой армии Германии. Это, скажем так, факты.

Но есть и вещи гораздо более относительные, и тут-то как раз и кроется противоречие вашего вопроса. Извините меня за невероятную грубость, но мы немцев буквально задавили, что показывает количество погибших - на восточный фронт у Германии было поднято около 10 млн военнослужащих. Цифра погибших со стороны СССР по разным оценкам от 30 до 50 млн человек. Я думаю, что на пространстве бывшего СССР нет семьи, которая в войну не потеряла бы кого-то из близких. И тут вопрос - обязательна ли была эта жертва или такие потери от бездарности командования? Это очень большой вопрос и очень неприятный.

Плюс, вопросы следующего характера - а почему Советский Союз оказался настолько не готов к войне, которую явно ожидали? Почему в первые дни войны было потеряно такое количество самолётов, например? Почему в первые месяцы войны было потеряно такое количество земель и такое количество солдат? По любому из этих вопросов можно дискутировать часами и написать целые тома (да чего уж - они и так написаны). Была ли в этом вина Сталина, который не разглядел надвигающуюся войну? Была ли вина Сталина, что он игнорировал множественные донесения разведки, которые указывали, что война близко? Наконец, была ли вина Сталина, что в репрессии конца 30-х годов попало такое большое количество военачальников, которые очень были нужны во Вторую Мировую?

Наконец, необходимо всегда помнить всё же о вкладе союзников. Наши известные "Катюши" катались преимущественно на американских "Студебеккерах", которые мы получили по ленд-лизу. Американцы и британцы отвекали японцев на Азиатско-тихоокеанском фронте, а итальянцев и немцев на Африканском. Смогли бы мы водиночку сразить все те армии Оси, которые воевали на этих фронтах?

В общем, ещё раз - на ваш вопрос нет однозначного ответа. Но победа СССР на Германией - это вряд ли победа лично Сталина, это победа, которая сложилась из многих факторов, главным из которых является, конечно, невероятный подвиг нашего народа. Остальные факторы ставятся под сомнение.

Мобилизовывать людей на защиту Родины не слишком трудно - особенно если до этого не устраиватрь массовый террор и голод со стороны Родины (которой прикрывается государство). Не велика в том заслуга. В Британии вон без всяких заград. отрядов, 219 приказа и прочих прекрасных идей на защиту поднялась вся страна.

К индустриализации тоже вопросы большие.

Вот к чему вопросов как раз нет, это к помощи союзников. Не справились бы мы без них, ну никак. Как и они без нас. Воевать на три фронта (на западе, затем на юге, а потом на востоке) одновременно при той тактике, которой пользовались наши коммандующие (и которая очень хорошо проявилась, например, подо Ржевом и при штурме Берлина) никаких человеческих ресурсов бы не хватило.

Ответить

Цитата про соху поддельная, и все это знают:

"Прежде всего, откуда выплыла эта фраза? Впервые в открытой печати её приписала Черчиллю преподаватель химии питерской техноложки Нина Андреева в нашумевшей статье времён Гласности и Перестройки "Не могу поступаться принципами" ("Советская Россия", 13 марта1988 г.) В статье фраза завершает объемистый панегирик Сталину, якобы произнесённый Черчиллем в 1959 году. Никаких других ориентиров для поиска оригинального текста речи автор статьи потомкам не оставила.

Через три года в журнале "Армия" с 1-го по 24-й номер публикуется книга поэта Феликса Чуева "Сто сорок бесед с Молотовым". Там он приводит в общем похожий, но в деталях отличающийся текст черчиллевской речи. Кроме того, уже более конкретно указывает на происхождение текста: "Читаю короткую речь английского премьера в палате общин 21 декабря 1959 года, в день 80-летия Сталина, перевод из Британской Энциклопедии..." Таким образом, речь обрела точную дату произнесения и место публикации.

По ходу дела обрастали подробностями и обстоятельства произнесения речи – заодно с местом публикации. На сайте "Дело Сталина" уже уточнено, что речь эта Черчиллем произносилась перед палатой лордов, а опубликована была в 5-м томе "Британской энциклопедии" 1964 года издания на с. 250. Впрочем временами утверждается, что эту речь можно обнаружить в восьмитомнике Winston S. Churchill. His Complete Speeches, но тут уже без указания тома/страницы.

Надо ли говорить, что это всё враньё? Даже не заглядывая в упомянутые издания, можно смело утверждать, что такую речь Черчилль произнести просто не мог. Как не мог Тулуз-Лотрек написать плакат "Родина-мать зовёт". Стиль не тот.

Однако в издания заглянули. Было обнаружено, что никакой речи 21 декабря 1959 года Черчилль не произносил. В его послевоенных речах Сталин упоминается всего 9 раз (последний – в1956 г.), из них 5 раз – ругательно. А последний раз в положительном контексте – в1946 г.

Затем оказалось, что нет ничего подобного и на указанной странице Encyclopaedia Britanica. Более того, на странице нет ни одной относящейся к делу статьи. Коллега chestnut_ah списался с архивом британского парламента и выяснил, что 21 декабря 1959 года вообще никакого заседания парламента не было. Выходит, и эта ссылка обернулась ерундой.

Неужели знаменитая тирада – полная выдумка?

Не совсем. Первая половина якобы-речи в редакции Чуева представляет собой "творческую переработку" фрагмента из реальной речи Черчилля, произнесённой им перед палатой общин по возвращению из Москвы, 8 сентября 1942 года:

Кроме того текст якобы-речи якобы-Черчиля "обогащён" множеством красочных добавлений. Среди них и пресловутое "принял с сохой, а оставил с бомбой".

Откуда оно?

Забавно, что наши сталинисты ссылаются на фразу, которую сказал не Черчиль, известный английский троцкист И.Дойчер.

Ответить

Это кто оценивает потери СССР в войне в 50 млн. человек? и почему вы не учитываете, что в предлагаемые вами цифры потерь СССР входит так же гражданское население, которое умерло в результате действий нацистов на оккупированных территориях? По факту вы сравниваете боевые потери Германии с боевыми потерями СССР + потери гражданского населения СССР.

Ответить

Прокомментировать

Приписывание победы в ВОВ Сталину не только рудимент искусственно сконструированного еще в сталинское время массового исторического сознания (не без участия его самого), но и оскорбление павших и выживших в войне против гитлеровской Германии. Есть многочисленные свидетельства о том, как Сталин встретил войну. Сами соратники вождя называли это "прострацией". После того, как пал Минск Сталин произнес легендарные слова про "страну, которую просрали" и спрятался на даче. О. Хлевнюк, профессор МГУ, специализирующийся на исследовании сталинского периода в истории СССР, пишет об этом так:

"Сталин не появился не только в своем кремлевском кабинете, но вообще в Москве. В ситуации нараставшей катастрофы такая самоизоляция могла иметь критические последствия. Огромная управленческая машина, выстроенная под Сталина, в его отсутствие неизбежно давала сбой. Нужно было что-то делать. Инициативу взял на себя Молотов, старший в неформальной иерархии членов Политбюро. По словам Микояна, Молотов заявил: «У Сталина такая прострация, что он ничем не интересуется, потерял инициативу, находится в плохом состоянии». Косвенно это подтвердил много лет спустя сам Молотов в беседах с Чуевым: «Дня два-три он не показывался, на даче находился. Он переживал, безусловно, был немножко подавлен». Очевидно, что память изменила Молотову в деталях: Сталин оставался на даче более короткий срок, чем два-три дня. Однако в условиях катастрофического начала войны даже короткое отсутствие вождя, естественно, воспринималось как критическое".

Когда соратники пришли его выманивать из дачи, Сталин "сжался в кресле", решив что пришли его арестовывать. Об этом пишет в мемуарах Микоян.

О низкой дееспособности Сталина в ходе войны в соответствующем эпизоде книги Хлевнюка.

Теперь о пропаганде.

"Если говорить грубо - да, это заслуга Сталина. Лидер другого типа не смог бы мобилизировать народ так, как это сделал Сталин, когда вся страна поднялась на защиту родины. ... Другими словами, если бы не индустриализация, которая проводилась в 30-е годы, мы бы при всём желании не смогли бы отразить натиск до зубов вооружённой армии Германии. Это, скажем так, факты".

О том, как Сталин подготовился к войне известно из воспоминаний маршала Советского Союза Андрея Ивановича Ерёменко:

"Товарищ Сталин значительно повинен в истреблении военных кадров перед войной, что отразилось на боеспособности армии. Вот почему он, прежде чем начать заслушивать план предстоящей операции, перевёл разговор на тему о кадрах, чтобы прощупать меня… В ходе этого разговора товарищ Сталин неоднократно говорил о многих генералах, которые были освобождены из мест заключения перед самой войной и хорошо воевали. "А кто виноват, - робко задал я вопрос Сталину, - что эти бедные, ни в чём не повинные люди были посажены?" - "Кто, кто… - раздражённо бросил Сталин. - Те, кто давал санкции на их арест, те, кто стоял тогда во главе армии"

"Более того, вспоминая Черчилля: "Сталин принял страну с сохой, а оставил с ядерной бомбой".

Ничего подобного Черчилль не говорил. Черчиллю она приписана архетипическим персонажем - преподавателем кафедры физической химии Ленинградского технологического института имени Ленсовета Ниной Андреевой в своей статье времён Гласности и Перестройки «Не могу поступаться принципами» («Советская Россия», 13 марта 1988 г.).

"Извините меня за невероятную грубость, но мы немцев буквально задавили, что показывает количество погибших - на восточный фронт у Германии было поднято около 10 млн военнослужащих. Цифра погибших со стороны СССР по разным оценкам от 30 до 50 млн человек. Я думаю, что на пространстве бывшего СССР нет семьи, которая в войну не потеряла бы кого-то из близких. И тут вопрос - обязательна ли была эта жертва или такие потери от бездарности командования? Это очень большой вопрос и очень неприятный".

По прошествии 70 лет Великая Отечественная война остается по-прежнему острой и даже болезненной темой для российского общества. По многим вопросам ведутся горячие споры, далекие от профессиональных исторических дискуссий. Где здесь правда, а где домыслы? Anews разбирается вместе с военным историком Алексеем Исаевым.

Алексей Исаев – кандидат исторических наук, специалист по Второй мировой войне, автор ряда книг, посвященных исследованию Великой Отечественной войны (в том числе, ««Котлы» 41-го. История ВОВ, которую мы не знали», «Антисуворов. Десять мифов Второй мировой», «Берлин 45-го. Сражения в логове зверя», «Битва за Крым. 1941-1944»).

СССР пытался избежать войны или готовился к нападению?

Мнение №1: СССР пытался сдержать Германию, но мировые державы саботировали эти усилия. Тогда пришлось подписать пакт Молотова-Риббентропа в надежде избежать войны.

Мнение №2: Сталин сам готовился напасть на Германию, но попросту не успел.

Для СССР в 1930-40-х годах речь шла о выживании в неизбежном мировом конфликте, прежде всего. «Нас сомнут», как говорил Иосиф Сталин. Поэтому он настойчиво искал союза с западными державами для совместного противостояния нацистам. Важнейшим шагом на этом пути стали соглашения с Францией и Чехословакией, заключенные в 1936 году. Однако Англия и Франция ввиду объективных внутренних слабостей не были готовы активно противодействовать Германии, не демонстрировали готовность воевать.

В итоге вызванный страхом Мюнхенский сговор 1938 года и двусмысленная позиция союзников на переговорах 1939-го заставили Иосифа Сталина, если можно так выразиться, «умыть руки» и выиграть время, заключив пакт Молотова-Риббентропа. Это дало время СССР на реорганизацию армии и интенсивное военное строительство. Оборотной стороной медали стала потеря Франции как потенциального союзника в борьбе с Гитлером на сухопутном фронте.

Что касается планов Красной армии, которые можно было бы назвать как агрессивные и завоевательные, подобные немецкой «Барбароссе», в архивах не обнаруживаются. Есть только вполне обычные планы разгрома группировки агрессора у границ.

Есть также простые доказательства отсутствия планов завоевания Европы у СССР: документы с планами и фактическая их реализация в отношении колоссальных по масштабам проектов строительства укреплений на новой границе и бетонных взлетных полос аэродромов в западных округах, с миллиардными затратами. Они показывают, что уходить от границы на запад сколько-нибудь далеко не собирались. Цепочка из тысяч ДОТов (долговременная огневая точка, прим. ред.) могла применяться только для защиты территории, лишь малая их часть могла стрелять хотя бы на 100-200 метров на территорию противника. Фронтовые самолеты тех лет со строящихся бетонных аэродромов также дальше Вислы улететь не могли.

Почему мы терпели поражения?

Мнение №1: Причины поражений 1941 года: вероломное нападение нацистов и субъективные ошибки командиров.

Мнение №2: Красная армия принципиально уступала Вермахту – «одна винтовка на троих», репрессированные командиры – и не могла не проигрывать.

Красная армия в 1941 году встретилась с сильнейшей армией мира, за спиной которой стояла мощная промышленность Германии и часть поглощенного немцами промышленного потенциала Европы. Усугубилась ситуация не вскрытыми разведкой планами немцев. Да, вопреки расхожему мнению информация разведки была хаотичной, часто необъективной и поступающей с опозданием. В итоге вермахт получил возможность упредить советские войска в выдвижении к границам и бить их по частям.

Вместе с тем, большие усилия по строительству вооруженных сил не пропали даром. Масса построенных в 1930-х и 1940-1941 годах танков стала стальным щитом страны, сдерживая немецкий «блицкриг» (молниеносную войну). Многочисленные самозарядные винтовки Токарева давали высокую огневую мощь советской пехоте. Красные командиры, в противоположность своим французским коллегам, проявили себя как энергичные и даже дерзкие военачальники, всегда искавшие возможности для контрударов и перехвата инициативы. Все это позволило методично подтачивать ударные возможности вермахта, что и привело немцев к поражению под Москвой.

Если попробовать кратко перечислить причины поражения лета 1941 года, то в порядке значимости они будут таковы: недостаток развединформации и запаздывание Красной армии с выдвижением войск к границе, высокий технический, организационный уровень и многочисленность германской армии (7,2 млн человек против 5,4 млн РККА), низкая подвижность артиллерии Красной армии, включая артиллерию танковых соединений, недостаток боевого опыта бойцов и командиров Красной армии.

Советская власть спасла или чуть не погубила?

Мнение №1: Без советской власти - без ускоренной индустриализации 1930-х, милитаризации и решительности руководства СССР - победить было бы невозможно.

Мнение №2: При царе, в Первую мировую, немцы и близко не подошли ни к Москве, ни к Волге. В том, что Великая Отечественная далась так тяжело, виноваты именно большевики.

Иосиф Сталин стал, если можно так выразиться, «Наф-Нафом русской истории». Поросенок Наф-Наф из сказки о трех поросятах, как известно, построил каменный дом, не имея веских предпосылок к нападению волка, выжил сам и спас своих друзей. Так и в СССР была проведена масштабная работа по подготовке страны к войне в 1930-е годы.

И эта предусмотрительность оказалась как нельзя кстати. Франция, вынесшая основную тяжесть войны 1914-1918 годов, понесшая большие людские потери, в немалой степени подорвала свои силы как общества и государства. Поэтому бремя защиты европейской цивилизации от новых варваров под знаменами со свастикой досталось нашей стране.

Российская империя в Первую мировую воевала с меньшей частью германской армии, а СССР пришлось противостоять главным силам вермахта. Что и объясняет разницу в масштабах и напряжении вооруженной борьбы на восточном фронте в двух мировых войнах. Я убежден, что без бешеных темпов развития 1930-х мы бы проиграли.

Сталин победил Гитлера?

Мнение №1: Верховный главнокомандующий принимал важнейшие решения и умело руководил войсками - Сталин и одержал победу.

Мнение №2: Генералы и маршалы выиграли войну вопреки Сталину, который своими неумелыми действиями лишь вредил общему делу.

Вне зависимости от моральных оценок Сталина как политика и его оценки как инициатора репрессивной политики, нужно признать, что именно ему принадлежит ряд ключевых военных решений, спасших нашу страну и европейскую цивилизацию. Это, например, приказ о расширенной по возрастам мобилизации 22 июня 1941 года.

Вместе с тем я не склонен идеализировать Иосифа Сталина как военачальника. Наш полководец №1 - это все же Георгий Константинович Жуков.

Из негативного влияния Сталина можно назвать вмешательство в Устав, вынудившее войска воевать в его нарушение. Вмешательство вождя в Устав заключалось в отказе от эшелонирования боевых порядков (также предписывалось в директиве НКО №306 за подписью Сталина). Фактически командиры и командующие игнорировали это требование и эшелонировали боевые порядки своих войск, что было правильно и соответствовало обстановке. Без эшелонирования было трудно развивать успех. Сталин же поспешно дал указания по опыту неудач под Ржевом и Сталинградом, вызванных совсем другими причинами, проигрышем артиллерийской дуэли с немцами.

Удачным решением Сталина являлось целенаправленное накопление резервов в 1941-43 годах. Это позволяло парировать неудачи в 1941-42 годах, развивать успех после Курска в 1943-м. Пример явно неудачного - отказ от окружений немцев на Украине весной 1944 года в пользу выхода на рубеж границы СССР. Вместо разгрома получилось оттеснение немцев за границы СССР.

Роль союзников ничтожная?

Мнение №1: Союзники по-настоящему вступили в войну, когда немцы были почти разбиты, чтобы не отдавать все лавры Советскому Союзу.

Мнение №2: Второй фронт нужен был как воздух, а без поставок по ленд-лизу нечем было бы кормить Красную армию.

СССР добился больших успехов в экономическом и военном строительстве в 1930-х годах. Например, даже летом 1944-го 75% автопарка Красной армии составляли автомобили отечественного производства, причем доля исправных автомашин советского производства была стабильно выше, чем иномарок, ленд-лизовских и трофейных. Подавляющее большинство боевой техники Красной армии также было советского выпуска.

Однако военная промышленность СССР имела «ахиллесову пяту»: производство пороха и взрывчатки (в том числе ввиду потерь заводов в 1941 году). В 1944-м треть пороха для боеприпасов мы получали по ленд-лизу. В расчете на прямые поставки взрывчатки и поставки сырья для нее (толуола) в 1942-1944 году почти половина ТНТ, основного взрывчатого вещества для снаряжения снарядов, поступала из-за рубежа.

Иными словами, Красная армия могла своими силами отбиваться от немцев в обороне, но чтобы идти вперед и быстрее покончить с нацистами, нужны были поставки союзников. Отсутствие помощи союзников стоило бы нам бо̀льших потерь.

Союзники высадились, когда немцы были еще достаточно сильны. Собственно поэтому они долго не могли прорваться с плацдармов в Нормандии на оперативный простор (да и у нас тоже не все еще получалось, прорыв в Восточную Пруссию в 44-м не состоялся). Высадка англичан и американцев улучшила для нас соотношение сил на советско-германском фронте и позволила перейти к стратегии сокрушения, череде крупных наступлений с разгромом немецких армий и групп армий. Без отвлечения значительных сил немцев во Францию советское наступление лета 1944 года не было бы настолько успешным.

Героизм или заградотряды?

Мнение №1: Вся страна сплотилась перед лицом врага, и именно личный героизм бойцов Красной армии позволил победить нацистов.

Мнение №2: Людей гнал вперед страх: штрафбаты, заградотряды и приказ номер 227 «Ни шагу назад».

Заградотряды составляли ничтожную долю в численности армий. Сотни человек на десятки тысяч. В случае массового бегства их бы просто смели. Инструмент заградотрядов работал против небольших групп потерявших присутствие духа.

Солдаты и командиры Красной армии осознавали, что речь идет о выживании страны, нации, поэтому воевали с большим упорством. Даже при потере управления, это часто отмечается в оперативных документах вермахта.

Штрафные части же были неизбежностью, наказание для людей, постоянно смотревших в глаза смерти на фронте, должно было быть достаточно весомым для сдерживания проступков.

«Бабы новых нарожают»?

Мнение №1: С потерями Красная армия не считалась, врага «заваливали трупами». В итоге СССР потерял в разы больше людей, чем Германия.

Мнение №2: Потери не могли быть меньше. Удалось эффективно использовать силы и избежать еще больших потерь.

Соотношение потерь вооруженных сил СССР и Германии действительно не один к одному. Мы потеряли больше немцев, примерно в два раза, в первую очередь за счет катастроф 1941 года. Однако «заваливание трупами» в век пулемета и скорострельной артиллерии было нереализумо технически.

Через вооруженные силы СССР прошло примерно 34 миллиона человек, Германии – около 20 миллионов. Такое соотношение людского потенциала не дает возможности терять много больше противника.

Красная армия воевала, опираясь на технику, материальные средства, в первую очередь танки. Так что можно сказать, что Красная армия «задавливала железом», а не «заваливала трупами».

Мы не могли не победить?

Мнение №1: Третий рейх и его союзники были объективно слабее СССР, США и Британской империи. Победа была лишь вопросом времени.

Мнение №2: Судьба мира висела на волоске. Еще немного - и Гитлер взял бы Москву и Сталинград. Победить удалось почти чудом.

Да, действительно, Третий рейх уступал по совокупному экономическому потенциалу антигитлеровской коалиции. Однако это не мешало Гитлеру бить своих противников по частям - до вступления в войну США. Как была выбита Франция в 1940 году.

Неблагоприятные для СССР сценарии войны, безусловно, существовали. Это и потеря Москвы как транспортного узла, что привело бы к коллапсу транспортной системы СССР. Без победы под Сталинградом СССР грозило истощение людских ресурсов в позиционных сражениях с немцами.

Перелом в войне, сделавший поражение Германии и безоговорочную капитуляцию неизбежной, наступил летом 1943 года – после Курской дуги, когда немцы не смогли перейти к обороне на рубеже «Восточного вала» и перевести войну в позиционную мясорубку. Битва за Москву была крушением «блицкрига», но еще не исключала успех немцев в кампании 1942 года.

Сталинград был поворотным пунктом, который уже исключал поражение СССР, но еще не исключал выбывание из активного участия в разгроме Германии ввиду истощения ресурсов, прежде всего людских. Курская дуга и битва за Украину в 1943-м позволили избежать этого сценария, и далее вопрос был уже только в числе месяцев на разгром Третьего рейха.

Великая Отечественная - особая война?

Мнение №1: Великая Отечественная - особая часть истории. Даже если не было 28 героев-панфиловцев, ставить их подвиг под сомнение неэтично.

Мнение №2: Война - это уже давняя история. Все мифы должны быть развенчаны, а события той эпохи должны занять в истории такое же место, как война 1812 года или Первая мировая.

Подвигов на войне было более чем достаточно, чтобы не поднимать на щит продукт недобросовестной работы московских журналистов. Более того, я убежден, что недоверие к поднимаемым на щит эпизодам может губительно сказаться на доверии к истории в целом, вызвать нигилизм и толкнуть в объятия выдумщиков с простыми ответами на сложные вопросы.

В целом же именно историческая дискуссия с привлечением доступных ныне документов сторон создает не казенный, а живой образ поколения титанов, отстоявших нашу страну перед лицом опаснейшего врага в истории.

Великая Отечественная война занимает особое место в истории, поскольку сделала нашу страну сверхдержавой, вывела на одно из ведущих мест в мире. Как по промышленным возможностям, так по влиянию на мировую политику. Сверхдержава это не только атомные бомбы, даже до их появления советской «атомной бомбой» в 1945 года стали танковые легионы у Бранденбургских ворот в Берлине.

Иосиф Виссарионович Сталин - человек, чья деятельность и личные качества вызывают самые полярные оценки, продиктованные зачастую идеологическими мотивами. На смену безудержному восхвалению времен культа личности приходили периоды огульного очернения в эпохи оттепели и перестройки.

Были и десятилетия, когда о Сталине предпочитали вообще поменьше упоминать, избегая оценок. Это относится и к его действиям на посту Верховного Главнокомандующего в годы Великой Отечественной войны. Даже в мемуарах выдающихся военачальников одни и те же события и роль в них Сталина описываются и оцениваются порой противоречиво. Поэтому при попытке восстановления объективной картины событий планирования и осуществления той или иной войсковой операции желательно ознакомиться с несколькими различными источниками.

Одна из главных претензий, выдвигаемых к Сталину многими историками, - неготовность Советского Союза к войне в 1941 году. В 1937-38 годах была репрессирована значительная часть командного состава Красной Армии. Армия оказалась обезглавлена. Некоторые из будущих выдающихся полководцев Великой Отечественной (в частности, маршал Рокоссовский, генерал армии Горбатов) только чудом сумели выбраться из мясорубки репрессий. Пришедшие на смену кадры были недостаточно опытны, и с началом войны (особенно в первое время) не всегда должным образом справлялись с обязанностями. Правда, некоторые историки полагают, что заговор военных всё же был и события 1937-38 гг. помогли избавиться от потенциально неблагонадежных элементов в армии и добиться ее единства.

Неизбежность большой войны сознавалась всеми государственными деятелями, в том числе и Сталиным. Советско-финская война 1939-40 гг. выявила большие проблемы в подготовке войск и качестве техники. Накануне войны резко увеличилась численность Красной Армии, а с 1939 г. шло ее масштабное перевооружение. На эти цели в 1941 году выделялось более 40% бюджетных средств. С лета 1940 г. лично Сталиным был введен запрет на производство старых образцов военной техники. Завершить перевооружение планировалось к середине 1942 г. Однако оттянуть войну до этого времени не удалось. Тем не менее пакт Молотова-Риббентропа 1939 года позволил существенно отсрочить её начало, а договор о ненападении с Японией значительно уменьшил угрозу войны на два фронта.

Критики Сталина считают, что в 1941 году он слепо доверился Гитлеру и до последнего момента считал, что тот не нарушит договор о ненападении, не прислушивался к предупреждениям из-за рубежа. Из-за этого Красная Армия была застигнута врасплох и понесла огромные потери в первые месяцы войны. Их оппоненты полагают, что Сталин опасался, что в результате военного ответа на какую-либо провокацию Советский Союз могут объявить агрессором и в этом случае придется вести войну с Германией в одиночку.

Как бы то ни было, 22 июня 1941 года страна и армия оказались не готовы к удару гитлеровцев. Маршал Ерёменко охарактеризовал ситуацию так: «С политической точки зрения война не была внезапной для нашего государства, но с военно-стратегической такая внезапность была налицо, а с оперативно-тактической она была абсолютна». Свидетельства о том, что делал Сталин в первые дни войны, крайне противоречивы: от полной прострации и фактического отхода от дел до сверхсобранности и напряженной работы. То, что с обращением к советскому народу о начале войны выступил не Сталин, а нарком иностранных дел Молотов, может объясняться как растерянностью Сталина, так и его желанием не торопить события и более детально выяснить обстановку.

Кризисным для Сталина и всего руководства страны днём можно считать 29 июня, когда стало известно о падении Минска. У Сталина был тяжёлый разговор с Жуковым (который тогда занимал должность начальника Генштаба), после которого он некоторое время никого не принимал. Некоторые историки полагают, что в тот момент Сталин был готов к тому, что его отстранят от власти. Однако уже 30 июня консолидация высшего военного и политического руководства страны была восстановлена, и Сталин возглавил вновь созданный орган чрезвычайного управления Государственный Совет обороны. Чуть позже, 8 августа, он официально был объявлен Верховным Главнокомандующим Вооруженными Силами СССР.

Действия Сталина в период войны можно восстановить едва ли не поминутно. Все встречи, совещания и переговоры скрупулёзно фиксировались в особом журнале посещений. Согласно этим записям его рабочий день длился 12-15 часов.

Помимо военных задач перед Сталиным стояли проблемы управления народным хозяйством в чрезвычайных условиях. При этом он по своему обыкновению вникал во все мелочи. Американский посол Гарриман вспоминал: «Он обладал невероятной способностью отмечать мельчайшие подробности и действовать с их учётом. Он в совершенстве знал, какое вооружение наиболее важно для него. Он знал, какого калибра ружья ему нужны, какой вес танков могут выдержать его дороги и мосты, он знал в точности, из какого металла ему нужны самолёты».

Не подлежит сомнению, что фигура Сталина и его публичные действия во время войны оказывали огромное положительное моральное воздействие на советский народ, вселяя уверенность в конечной победе. Особенно важными событиями стали его обращение к народу 3 июля 1941 года, отказ от эвакуации из Москвы осенью 1941 года, когда гитлеровцы были уже на подступах к столице, а в городу нарастала паника («Москвичи, я с вами, я в Москве, я никуда не уеду», – прозвучало по радиотрансляции), а также инициированный им парад на Красной площади 7 ноября. Очень важным и трудным решением стал отказ от переговоров с немцами по вызволению попавшего в плен сына Якова.

Таланты Сталина-полководца также оцениваются мемуаристами и историками достаточно противоречиво. Многие полагают, что в 1941-42 гг. обстановка на фронтах далеко не всегда оценивалась им адекватно, он преувеличивал возможности наших войск. Верховный Главнокомандующий, в частности, порой слишком долго не давал разрешение на отступление некоторым частям, что приводило к тому, что они попадали в окружение. Ставят в вину Сталину и поспешное, неподготовленное взятие Харькова в 1942 году, которое привело к контрудару немцев, сопровождавшемуся большими потерями людей и территории. Однако, как отмечают даже противники Сталина, на своих ошибках он учился довольно быстро.

Маршал Василевский, большую часть войны возглавлявший Генштаб и ежедневно общавшийся с Верховным Главнокомандующим, вспоминал: «В первые месяцы сказывалась недостаточность оперативно-стратегической подготовки Сталина. Он мало советовался тогда с работниками Генштаба, командующими фронтами... В то время решения, как правило, принимались им единолично и нередко не совсем удачные». Однако «поворотной вехой глубокой перестройки Сталина как Верховного Главнокомандующего явился сентябрь 1942 года», а «после Сталинградской и особенно Курской битв, он поднялся до вершин стратегического руководства». В том же ключе высказывал и маршал Жуков: «Могу твёрдо сказать, что Сталин владел основными принципами организации фронтовых операций и операций групп фронтов и руководил ими со знанием дела, хорошо разбирался в больших стратегических вопросах… Несомненно, он был достойным Верховным Главнокомандующим». Запущенный же Хрущёвым миф, будто «Сталин операции планировал по глобусу» вызвал дружное возмущение военачальников («Ничего более нелепого мне никогда не приходилось читать», – писал маршал Мерецков).

Во второй период войны Сталин научился по-настоящему прислушиваться к мнению военных. На совещаниях он, как правило, давал сначала возможность высказаться младшим по званию, затем - старшим, а уже потом выражал собственное мнение. Интересную характеристику его стиля работы оставил маршал Баграмян: «Зная огромные полномочия и поистине железную властность Сталина, я был изумлён его манерой руководить. Он мог кратко скомандовать: «Отдать корпус! – и точка». Но Сталин с большим тактом и терпением добивался, чтобы исполнитель сам пришел к выводу о необходимости этого шага. Если исполнитель твёрдо стоял на своём и выдвигал для обоснования своей позиции веские аргументы, Сталин почти всегда уступал». Подобным образом, например, маршалу Рокоссовскому удалось отстоять свой план операции «Багратион» по освобождению Белоруссии, вызывавший сомнения у большинства членов Ставки Верховного Главнокомандования. «Настойчивость командующего фронтом доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это надёжная гарантия успеха», – резюмировал Сталин.

Все мемуаристы отмечают железную волю и выдержку, проявленную Сталиным даже в самые тяжёлые моменты войны. Это, в частности, проявилось в накапливании значительных стратегических резервов (даже в тот момент, когда немцы были на подступах в Москве), чтобы затем сконцентрировать и бросить их в бой в решающий момент. Так было и при подготовке Московского контрнаступления, и под Сталинградом.

Ещё одним важным полем деятельности Сталина во время войны был дипломатический фронт: переговоры с союзниками по поводу открытия Второго фронта и поставках оружия в СССР, а также условий послевоенного мироустройства. Здесь ему удавалось умело играть на противоречиях между США и Великобританией и добиться хорошего взаимопонимания с американским президентом Рузвельтом.

При всех недостатках и допущенных ошибках Сталин стал той фигурой, которая смогла сплотить военное и политическое руководство и весь советский народ во время Великой Отечественной войны, принять на себя ответственность за все ключевые решения и стать одним из символов Победы. Можно вспомнить слова Черчилля, сказанные им в разгар войны в 1942 г.: «Для России большое счастье, что в час её страданий во главе стоит этот великий, твёрдый полководец. Сталин является крупной и сильной личностью, соответствующей тем бурным временам, в которых ему приходится жить».

На закате НЭПа и после войны в стране царила разруха. Чем с удовольствием пользовались нечистые на руку дельцы. Но победить их удалось довольно быстро...

Коррупция - явление не сегодняшнее. Процветала она и при социализме.

Но в СССР с 30-х по начало 50-х годов были периоды, когда делалось все необходимое, чтобы ее нейтрализовать.

Свести коррупцию на нет, как и проституцию, нельзя, но добиться того, чтобы она не играла решающую роль, можно! Именно это и удивительно быстро сделал Сталин.

И основательно ошибается тот, кто думает, что Сталин победил коррупцию потому, что «просто перестрелял» взяточников. Хотя бы по той причине, что в самый разгар борьбы с послевоенной коррупцией (26 мая 1947 года) отменил смертную казнь.

Коррупция была побеждена системой мер, которые касались всех, невзирая на связи и положение в обществе. К ответственности как соучастников привлекали даже родственников коррупционера, которые знали , но ничего не сделали для выявления преступника.

Больше того, под суд попадали все, кто хоть краем уха слышал, но промолчал, как кто-то берет взятки или занимается другим незаконным делом. Именно поэтому в те годы была раскрыта целая серия преступлений в сфере действия министерств, главков и предприятий.

Дело «нахлебников»

После войны одним из самых первых и громких стало именно «Хлебное дело». И это неудивительно, ведь люди в те годы за хлеб готовы были отдать последнее!

Началось оно с того, что следователи стали изучать документы, согласно которым в течение 1945 года Совнарком выделял хлебопекарной промышленности муку, сахар, сгущенку и другие продукты.

И сыщики вышли на след банды коррупционеров во главе с начальником отдела снабжения распределительной системы «Росглавхлеб» Михаилом Исаевым. Они наживались, выделяя некоторым трестам все дефициты без задержки, а то и сверх положенного. За что их начальнички откатывали московскому начальству по следующей схеме.

Выписывали, например, кондитерской фабрике тонну сахара. Но на самом деле отпускали лишь 950 кг, оставляя 50 кило Исаеву в виде отката. Чтобы покрыть эту недостачу (да еще и нажиться), при изготовлении, допустим, печенья вместо 1000 кг сахара в производство шло 900. Разницу ведь на вкус не поймешь.

Воровали продукты и напрямую, а потом недостачу списывали на неких неизвестных бандитов, которые якобы стащили добро прямо из вагонов.

По документам МВД, «преступной группой Исаева с 14 апреля 1945 г. по 1946 г. включительно было похищено: сахара 1670 кг, муки 8500 кг, сахарина 670 кг, сливочного масла 414 кг, джема и повидла 2605 кг и т. д. - всего на сумму 1 139 230 руб. 18 коп.».

Исаеву и его главбуху Розенбауму дали по 25 лет, надолго в тюрьму отправились и их соучастники. С полной конфискацией имущества - не только у коррупционеров, но и у их родных.

Дело «ткачей»

В те годы спать было не на чем, рубашку сшить не из чего. И государство из скудных запасов начало выделять бельевые ткани на спецодежду. Которыми распоряжался начальник отдела Московской межобластной конторы товарищ Тавшунский.

Он организовал дело так, что стало хватать и на постельное белье, и на рубашки , и даже на платья отдельным послевоенным красавицам.

Для этого он связался с артелью портных. И колеса швейных машин завертелись, выпуская все в укороченном виде, да к тому же преимущественно небольших размеров. Дескать, халаты на отощавших за войну пролетариях и так сойдутся...

Однако сколько ниточка ни вилась, а конец ее нашли достаточно быстро. Вот как об этом говорилось в спецотчете МВД: «Тавшунский вошел в преступные связи с рядом руководителей промартелей Москвы, получая с них взятки за то, что они с его ведома изготовляли спецодежду малых размеров, создавая за счет этого излишки бельевой ткани, которые затем сбывали своим соучастникам. ..».

Всего Тавшунский с «коллегами» расхитили ткани на 180 тысяч рублей. В те времена - бешеные деньги!

Итог: все жулики получили по заслугам так, что их родственники по сей день проклинают Сталина.

Дело «музыкантов»

Что бы ни говорили, но тогда стране хотелось песен. И в начале 50-х началась буквально охота на пластинки. Этим тут же воспользовались «музыкальные деятели» с Апрелевского завода грампластинок в лице заведующего производством Дорошенко, начальника отдела сбыта Миронова и завскладом Оськина.

Благодаря их «вмешательству» часть пластинок стала прессоваться в полукустарном порядке из краденого порошка. Согласно документам МВД «преступная группа Дорошенко - Миронова - Оськина превратила это государственное производство в основном в свою личную собственность и начала использовать его для изготовления неучтенной продукции с последующей ее реализацией».

Коррупционные «музыкальные связи» из Москвы быстро опутали РСФСР, Украину, Белоруссию и Прибалтику. Деньги за левый товар валом валили в карманы «музыкантов». Чтобы доказать их преступления, были организованы специальные проверки.

Так, по пути следования поездов заново взвешивались контейнеры и вагоны с сырьем для изготовления пластинок; устанавливались и актировались излишки сырья; отдельные вагоны и контейнеры вскрывались, и в них определялось качество материала. Все коррупционеры-«музыканты» были поставлены перед фактами и признались в содеянном.

P. S. С кого взятки гладки?

Ведь Сталин прекрасно знал, что рыба гниет с головы. Поэтому чистку начали именно с Москвы. А уж по примеру столицы и вся страна объявила войну приспособленцам всех мастей.

Николай НАД (Добрюха)

***

Вопросы, поставленные в письме тов. Зеллера, представляют не только исторический, но и актуальный интерес. На них приходится нередко наталкиваться и в политической литературе, и в частных беседах, притом в самой разнообразной, чаще всего личной формулировке:

«Как и почему вы потеряли власть?»

«Каким образом Сталин захватил в свои руки аппарат?»

«В чем сила Сталина?»

Вопрос о внутренних законах революции и контрреволюции ставится сплошь да рядом чисто индивидуалистически, как если б дело шло о шахматной партии или о каком-либо спортивном состязании, а не о глубоких конфликтах и сдвигах социального характера. Многочисленные лжемарксисты ничуть не отличаются в этом отношении от вульгарных демократов, которые применяют к великим народным движениям критерии парламентских кулуаров.

Всякий, сколько-нибудь знакомый с историей, знает, что каждая революция вызывала после себя контрреволюцию, которая, правда, никогда не отбрасывала общество полностью назад, к исходному пункту, в области экономики, но всегда отнимала у народа значительную, иногда львиную долю его политических завоеваний. Жертвой первой же реакционной волны являлся, по общему правилу, тот слой революционеров, который стоял во главе масс в первый, наступательный, «героический» период революции. Уже это общее историческое наблюдение должно навести нас на мысль, что дело идет не просто о ловкости, хитрости, уменье двух или нескольких лиц, а о причинах несравненно более глубокого порядка.

Марксисты, в отличие от поверхностных фаталистов (типа Леона Блюма, Поля Фора и др.), отнюдь не отрицают роль личности, ее инициативы и смелости в социальной борьбе. Но, в отличие от идеалистов, марксисты знают, что сознание в последнем счете подчинено бытию. Роль руководства в революции огромна. Без правильного руководства пролетариат победить не может. Но и самое лучшее руководство не способно вызвать революцию, когда для нее нет объективных условий. К числу важнейших достоинств пролетарского руководства надо отнести способность различать, когда можно наступать и когда необходимо отступать. Эта способность составляла главную силу Ленина.

Успех или неуспех борьбы левой оппозиции против бюрократии, разумеется, зависел в той или другой степени от качеств руководства обоих борющихся лагерей. Но прежде чем говорить об этих качествах, надо ясно понять характер самих борющихся лагерей; ибо самый лучший руководитель одного лагеря может оказаться совершенно негодным в другом из лагерей, и наоборот. Столь обычный (и столь наивный) вопрос:

– Почему Троцкий не использовал своевременно военный аппарат против Сталина? – ярче всего свидетельствует о нежелании или о неумении продумать общие исторические причины победы советской бюрократии над революционным авангардом пролетариата. Об этих причинах я писал не раз в ряде своих работ, начиная с автобиографии. Попробую резюмировать важнейшие выводы в немногих строках.

Не нынешняя бюрократия обеспечила победу Октябрьской революции, а рабочие и крестьянские массы под большевистским руководством. Бюрократия стала расти лишь после окончательной победы, пополняя свои ряды не только революционными рабочими, но и представителями других классов (бывшими царскими чиновниками, офицерами, буржуазными интеллигентами и проч.). Если взять старшее поколение нынешней бюрократии, то подавляющее большинство его стояло во время Октябрьской революции в лагере буржуазии (взять для примера хотя бы советских послов: Потемкин, Майский, Трояновский, Суриц, Хинчук и проч.). Те из нынешних бюрократов, которые в октябрьские дни находились в лагере большевиков, не играли в большинстве своем сколько-нибудь значительной роли ни в подготовке и проведении переворота, ни в первые годы после него. Это относится прежде всего к самому Сталину. Что касается молодых бюрократов, то они подобраны и воспитаны старшими, чаще всего из собственных сынков. «Вождем» этого нового дореволюционного слоя и стал Сталин.

История профессионального движения во всех странах есть не только история стачек и вообще массовых движений, но и история формирования профсоюзной бюрократии. Достаточно известно, в какую огромную консервативную силу успела вырасти эта бюрократия и с каким безошибочным чутьем она подбирает для себя и соответственно воспитывает своих «гениальных» вождей: Гомперс, Грин, Легин, Лейпарт, Жуо, Ситрин и др. Если Жуо пока что с успехом отстаивает свои позиции против атак слева, то не потому, что он великий стратег (хотя он, несомненно, выше своих бюрократических коллег: недаром же он занимает первое место в их среде), а потому, что весь его аппарат каждый день и каждый час упорно борется за свое существование, коллективно подбирает наилучшие методы борьбы, думает за Жуо и внушает ему необходимые решения. Но это вовсе не значит, что Жуо несокрушим. При резком изменении обстановки – в сторону революции или фашизма – весь профсоюзный аппарат сразу потеряет свою самоуверенность, его хитрые маневры окажутся бессильными, и сам Жуо будет производить не внушительное, а жалкое впечатление. Вспомним хотя бы, какими презренными ничтожествами оказались могущественные и спесивые вожди германских профессиональных союзов – и в 1918 году, когда против их воли разразилась революция, и в 1932 году, когда наступал Гитлер.

Из этих примеров видны источники силы и слабости бюрократии. Она вырастает из движения масс в первый героический период борьбы. Но, поднявшись над массами и разрешив затем свой собственный «социальный вопрос» (обеспеченное существование, влияние, почет и пр.), бюрократия все более стремится удерживать массы в неподвижности. К чему рисковать? Ведь у нее есть что терять. Наивысший расцвет влияния и благополучия реформистской бюрократии приходится на эпохи капиталистического преуспеяния и относительной пассивности трудящихся масс. Но когда эта пассивность нарушена справа или слева, великолепию бюрократии приходит конец. Ее ум и хитрость превращаются в глупость и бессилие. Природа «вождей» отвечает природе того класса (или слоя), который они ведут, и объективной обстановке, через которую этот класс (или слой) проходит.

Советская бюрократия неизмеримо могущественнее реформистской бюрократии всех капиталистических стран, вместе взятых, ибо у нее в руках государственная власть и все связанные с этим выгоды и привилегии. Правда, советская бюрократия выросла на почве победоносной пролетарской революции. Но было бы величайшей наивностью идеализировать по этой причине самое бюрократию. В бедной стране, – а СССР и сейчас еще очень бедная страна, где отдельная комната, достаточная пища и одежда все еще доступны лишь небольшому меньшинству населения, – в такой стране миллионы бюрократов, больших и малых, стремятся прежде всего разрешить свой собственный «социальный вопрос», т. е. обеспечить собственное благополучие. Отсюда величайший эгоизм и консерватизм бюрократии, ее страх перед недовольством масс, ее ненависть к критике, ее бешеная настойчивость в удушении всякой свободной мысли, наконец, ее лицемерно-религиозное преклонение перед «вождем», который воплощает и охраняет ее неограниченное владычество и ее привилегии. Все это вместе и составляет содержание борьбы против «троцкизма».

Совершенно неоспорим и полон значения тот факт, что советская бюрократия становилась тем могущественнее, чем более тяжкие удары падали на мировой рабочий класс. Поражения революционных движений в Европе и в Азии постепенно подорвали веру советских рабочих в международного союзника. Внутри страны царила все время острая нужда. Наиболее смелые и самоотверженные представители рабочего класса либо успели погибнуть в гражданской войне, либо поднялись несколькими ступенями выше и, в большинстве своем, ассимилировались в рядах бюрократии, утратив революционный дух. Уставшая от страшного напряжения революционных годов, утратившая перспективу, отравленная горечью ряда разочарований широкая масса впала в пассивность. Такого рода реакция наблюдалась, как уже сказано, после всякой революции. Неизмеримое историческое преимущество Октябрьской революции как пролетарской состоит в том, что усталостью и разочарованием масс воспользовался не классовый враг в лице буржуазии и дворянства, а верхний слой самого рабочего класса и связанные с ним промежуточные группы, влившиеся в советскую бюрократию.

Подлинные пролетарские революционеры в СССР силу свою черпали не столько в аппарате, сколько в активности революционных масс. В частности, Красную Армию создавали не «аппаратчики» (в самые критические годы аппарат был еще очень слаб), а кадры героических рабочих, которые под руководством большевиков сплачивали вокруг себя молодых крестьян и вели их в бой. Упадок революционного движения, усталость, поражения в Европе и Азии, разочарование в рабочих массах должны были неизбежно и непосредственно ослабить позиции революционных интернационалистов и, наоборот, усилить позиции национально-консервативной бюрократии. Открывается новая глава в революции. Вожди предшествующего периода попадают в оппозицию. Наоборот, консервативные политики аппарата, игравшие в революции второстепенную роль, выдвигаются торжествующей бюрократией на передний план.

Что касается военного аппарата, то он был частью всего бюрократического аппарата и по своим качествам не отличался от него. Достаточно сказать, что в годы гражданской войны Красная Армия поглотила десятки тысяч бывших царских офицеров. 13 марта 1919 года Ленин говорил на митинге в Петрограде:

«Когда мне недавно тов. Троцкий сообщил, что у нас в военном ведомстве число офицеров составляет несколько десятков тысяч, тогда я получил конкретное представление, в чем заключается секрет использования нашего врага: как заставить строить коммунизм тех, кто являлся его противниками, строить коммунизм из кирпичей, которые подобраны капиталистами против нас! Других кирпичей нам не надо!» (Ленин В. И. Сочинения. 1935 г. Т. 24. С. 65-66.)

Эти офицерские и чиновничьи кадры выполняли в первые годы свою работу под непосредственным давлением и надзором передовых рабочих. В огне жестокой борьбы не могло быть и речи о привилегированном положении офицерства: самое это слово исчезло из словаря. Но после одержанных побед и перехода на мирное положение как раз военный аппарат стремился стать наиболее влиятельной и привилегированной частью всего бюрократического аппарата. Опереться на офицерство для захвата власти мог бы только тот, кто готов был идти навстречу кастовым вожделениям офицерства, т. е. обеспечить ему высокое положение, ввести чины, ордена; словом, сразу и одним ударом сделать то, что сталинская бюрократия делала постепенно в течение последующих 10-12 лет. Нет никакого сомнения, что произвести военный переворот против фракции Зиновьева, Каменева, Сталина и проч. не составляло бы в те дни никакого труда и даже не стоило бы пролития крови; но результатом такого переворота явился бы ускоренный темп развития той самой бюрократизации и бонапартизма, против которых левая оппозиция выступила на борьбу.

Задача большевиков-ленинцев по самому существу своему состояла не в том, чтобы опереться на военную бюрократию против партийной, а в том, чтобы опереться на пролетарский авангард, и через него – на народные массы, и обуздать бюрократию в целом, очистить ее от чуждых элементов, обеспечить над нею бдительный контроль трудящихся и перевести ее политику на рельсы революционного интернационализма. Но так как за годы гражданской войны, голода и эпидемий живой источник массовой революционной силы иссяк, а бюрократия страшно выросла в числе и в наглости, то пролетарские революционеры оказались слабейшей стороной. Под знаменем большевиков-ленинцев собрались, правда, десятки тысяч лучших революционных борцов, в том числе и военных. Передовые рабочие относились к оппозиции с симпатией. Но симпатия эта оставалась пассивной: веры в то, что при помощи борьбы можно серьезно изменить положение, у масс уже не было. Между тем бюрократия твердила:

«Оппозиция хочет международной революции и собирается втянуть нас в революционную войну. Довольно нам потрясений и бедствий. Мы заслужили право отдохнуть. Да и не надо нам больше никаких „перманентных революций“. Мы сами у себя создадим социалистическое общество. Рабочие и крестьяне, положитесь на нас, ваших вождей!»

Эта национально-консервативная агитация, сопровождавшаяся, к слову сказать, бешеной, подчас совершенно реакционной клеветой против интернационалистов, тесно сплачивала бюрократию, и военную и штатскую, и находила несомненный отклик у отсталых и усталых рабочих и крестьянских масс. Так большевистский авангард оказался изолированным и по частям разбит. В этом весь секрет победы термидорианской бюрократии.

Разговоры о каких-то необыкновенных тактических или организационных качествах Сталина представляют собою миф, сознательно созданный бюрократией СССР и Коминтерна и подхваченный левыми буржуазными интеллигентами, которые, несмотря на свой индивидуализм, охотно склоняются перед успехом. Эти господа не узнали и не признали Ленина, когда тот, травимый международной сволочью, готовил революцию. Зато они «признали» Сталина, когда такое признание не приносит ничего, кроме удовольствия, а подчас и прямой выгоды.

Инициатива борьбы против левой оппозиции принадлежала собственно не Сталину, а Зиновьеву. Сталин сперва колебался и выжидал. Было бы ошибкой думать, что Сталин с самого начала наметил какой-либо стратегический план. Он нащупывал почву. Несомненно, что революционная марксистская опека тяготила его. Он фактически искал более простой, более национальной, более «надежной» политики. Успех, который на него обрушился, был неожиданностью прежде всего для него самого. Это был успех нового правящего слоя, революционной аристократии, которая стремилась освободиться от контроля масс и которой нужен был крепкий и надежный третейский судья в ее внутренних делах. Сталин, второстепенная фигура пролетарской революции, обнаружил себя как бесспорный вождь термидорианской бюрократии, как первый в ее среде – не более того.

Итальянский фашистский или полуфашистский писатель Малапарте выпустил книжку «Техника государственного переворота», в которой он развивает ту мысль, что «революционная тактика Троцкого» в противоположность стратегии Ленина может обеспечить победу в любой стране и при любых условиях. Трудно придумать более нелепую теорию! Между тем те мудрецы, которые задним числом обвиняют нас в том, что мы, вследствие нерешительности, упустили власть, становятся по существу дела на точку зрения Малапарте: они думают, что есть какие-то особые технические «секреты», при помощи которых можно завоевать или удержать революционную власть, независимо от действия величайших объективных факторов – побед или поражений революции на Западе и на Востоке, подъема или упадка массового движения в стране и пр. Власть не есть приз, который достается более ловкому. Власть есть отношения между людьми, в последнем счете – между классами. Правильное руководство, как уже сказано, является важным рычагом успехов. Но это вовсе не значит, что руководство может обеспечить победу при всяких условиях. Решают в конце концов борьба классов и те внутренние сдвиги, которые происходят внутри борющихся масс.

Но на вопрос о том, как сложился бы ход борьбы, если б Ленин остался жив, нельзя, конечно, ответить с математической точностью. Что Ленин был непримиримым противником жадной консервативной бюрократии и политики Сталина, все более связывавшего с нею свою судьбу, видно с неоспоримостью из целого ряда писем, статей и предложений Ленина за последний период его жизни, в частности, из его «Завещания», в котором он рекомендовал снять Сталина с поста генерального секретаря; наконец, из его последнего письма, в котором он порывал со Сталиным «все личные и товарищеские отношения». В период между двумя приступами болезни Ленин предложил мне создать с ним вместе фракцию для борьбы против бюрократии и ее главного штаба – Оргбюро ЦК, где руководил Сталин. К XII съезду партии Ленин, по его собственному выражению, готовил «бомбу» против Сталина. Обо всем этом рассказано – на основании точных и бесспорных документов – в моей автобиографии и в отдельной работе «Завещание Ленина». Подготовительные меры Ленина показывают, что он считал предстоящую борьбу очень трудной; не потому, конечно, что он боялся Сталина лично как противника (об этом смешно и говорить), а потому, что за спиною Сталина ясно различал сплетение кровных интересов могущественного слоя правящей бюрократии. Уже при жизни Ленина Сталин вел против него подкоп, осторожно распространяя через своих агентов слух, что Ленин – умственный инвалид, не разбирается в положении и проч.; словом, пускал в оборот ту самую легенду, которая стала ныне неофициальной версией Коминтерна для объяснения резкой враждебности между Лениным и Сталиным за последние год-полтора жизни Ленина. На самом деле все те статьи и письма, которые Ленин продиктовал уже в качестве больного, представляют, пожалуй, самые зрелые продукты его мысли. Проницательности этого «инвалида» хватило бы с избытком на дюжину Сталиных.

Можно с уверенностью сказать, что, если бы Ленин прожил дольше, напор бюрократического всемогущества совершался бы, – по крайней мере в первые годы, – более медленно. Но уже в 1926 году Крупская говорила в кругу левых оппозиционеров:

«Если бы Ильич был жив, он, наверное, уже сидел бы в тюрьме».

Опасения и тревожные предвидения Ленина были тогда еще свежи в ее памяти, и она вовсе не делала себе иллюзий насчет личного всемогущества Ленина, понимая, с его собственных слов, зависимость самого лучшего рулевого от попутных или встречных ветров и течений.

* * *

Значит, победа Сталина была неотвратима? Значит, борьба левой оппозиции (большевиков-ленинцев) была безнадежна? Такая постановка вопроса абстрактна, схематична, фаталистична. Ход борьбы показал, несомненно, что одержать полную победу в СССР, т. е. завоевать власть и выжечь язву бюрократизма, большевики-ленинцы не смогли бы и не смогут без поддержки мировой революции. Но это вовсе не значит, что их борьба прошла бесследно. Без смелой критики оппозиции и без страха бюрократии перед оппозицией курс Сталина – Бухарина на кулака неизбежно привел бы к возрождению капитализма. Под кнутом оппо-зиции бюрократия оказывалась вынужденной делать важные заимствования из нашей платформы. Спасти советский режим от процессов перерождения и от безобразий личного режима ленинцы не смогли. Но они спасли его от полного крушения, преградив дорогу капиталистической реставрации. Прогрессивные реформы бюрократии явились побочным продуктом революционной борьбы оппозиции. Это для нас слишком недостаточно. Но это – кое-что.

На арене мирового рабочего движения, от которого советская бюрократия зависит лишь косвенно, дело обстояло еще более неизмеримо неблагоприятно, чем в СССР. Через посредство Коминтерна сталинизм стал худшим тормозом мировой революции. Без Сталина не было бы Гитлера. Сейчас во Франции сталинизм через политику прострации, которая называется политикой «народного фронта», подготовляет новое поражение пролетариата. Но и здесь борьба левой оппозиции отнюдь не осталась бесплодной. Во всем мире растут и множатся кадры подлинных пролетарских революционеров, настоящих большевиков, которые примкнули не к советской бюрократии, чтоб пользоваться ее авторитетом и ее кассой, а к программе Ленина и к знамени Октябрьской революции. Под поистине чудовищными, небывалыми еще в истории преследованиями соединенных сил империализма, реформизма и сталинизма большевики-ленинцы растут, крепнут и все более завоевывают доверие передовых рабочих. Безошибочным симптомом происшедшего перелома является, например, великолепная эволюция парижской социалистической молодежи. Мировая революция пойдет под знаменем IV Интернационала. Первые же ее успехи не оставят камня на камне от всемогущества сталинской клики, ее легенд, ее клевет и ее дутых репутаций. Советская Республика, как и мировой пролетарский авангард, окончательно освободятся от бюрократического спрута. Историческое крушение сталинизма предопределено, и оно явится заслуженной карой за его бесчисленные преступления перед мировым рабочим классом. Другой мести мы не хотим и не ждем!

У сталинцев дело обстоит как раз наоборот: во время экономического оживления и относительного политического равновесия они провозглашали «завоеванные улицы», «баррикады», «советы повсюду» («третий период»), теперь же, когда Франция проходит через глубочайший социальный и политический кризис, они бросаются на шею радикалам, т. е. насквозь гнилой буржуазной партии. Давно сказано, что эти господа имеют привычку на свадьбе петь похоронные псалмы, а на похоронах – гимны Гименею.

Говорить о Сталине как о марксистском «теоретике» могут лишь прямые лакеи. Его книга «Вопросы ленинизма» представляет собой эклектическую компиляцию, полную ученических ошибок. Но национальная бюрократия побеждала марксистскую оппозицию своим социальным весом, а вовсе не «теорией».