В ДРЯ эти формы совпадали: отьцъ любитъ сынъ. С развитием РЯ возникла необходимость выражения субъектно-объектных отношений. Решение задачи – использование Р.П. в знач вин пад для обозначения оъекта. Почему именно родительный? Рп и вп параллельно употребляются в некоторых синтаксич конструкциях: а) при отрицательном и утвердительном сказуемом: прочитал книгу – не прочитал книги; б) при неполном и полном охвате действия объекта: принеси воду – принеси воды. Категория одуш-сти первоначально была грамм категорией лица.

Сначала проявлялась в совпадении форм РП и ВП собственных имен сущ-ных мужского рода ед числа, для обозначения лиц муж пола занимающих существенное положение в общественной и семейной иерархии. История развития этой категории началась еще в 11 в. К 14 категория одуш-сти распространилась на все сущ-ные муж рода. Развитие ее задерживалось: 1. когда было местоимение при сущ-ном (при местоимении СВОИ не могла идти речь о им падеже): послалъ отрокъ свои (Вп). 2. когда при сущ-ном предлог: поимеем женоу его Ольгоу за князь нашъ за Малъ. 4-ый этап развития категории одуш-сти начался в 14 в когда она проникает во мн число. К 14 в категория одуш-сти укепилась и для слов жен рода, обозначавших лица: жонок и дhвок наказоуеть. Последний этап начинается с 17 в когда категория одуш-сти стала охватывать слова, обозначающие другие живые сущ-ва – животные. В сря есть словосочетания, в которых в словах сохраняется старя форма вин паежа: выйти в люди – увидеть людей, пойти в гости – пригласить гостей, взять в жены – увидеть много жен. Следы старого вин падежа сохранились в наречии замуж – за моужь.

У сущ.с древней основой на -6, -jo, -й (у краткое) н -і, обозначающих одуш-е и неодуш-е предметы, еще с общеславянской эпохи в ед.ч.

Совпадали формы В.П. с формами И.П.. Вследствие этого возникло затруднение при разграничении субъекта действия (И.П.) и объекта действия (В.П.): Весло платье. Это обстоятельство послужило причиной к развитию категории одушевленности.

С XIV в. во мн.ч., очевидно, по аналогии с ед-м ч. В.П. тоже начинает совпадать с Р.П., причем первоначально для лиц мужского пола: созъва болдръ и кыюнъ (Лавр. лет.).Более позднее совпадение В.П. с Р.П. во мн.ч. объясняется тем, что формы И.и В.п. во мн.ч. у сущ-х м. рода всегда различались. Примерно с XVI в. этот процесс осуществляется во мн.числе и для сущ. с основой на -a, -ja: вдовицъ и сиротъ покопти (Дом.). О перерастании категории лица в категорию одушевлен­ности можно говорить лишь с того времени, когда омонимия В-Р распространяется с названий лиц на названия животных. По данным памятников, ранее всего это происходит в форме един­ственного числа существительных мужского рода (т. е. так же, как н в названиях лиц).

Категория одушевленности развивается в связи с необходимостью различения форм субъекта и объекта в грамматической системе со свободным порядком слов, следо­вательно, связана с основной функцией В - функцией прямого дополнения. Лишь закрепившись в этой функции, В-Р из формы выражения прямого объекта становится формой выражения категории одушевленности, т. е. обнаруживает тенденцию стать постоянным показателем значений В существительных, способных функциони­ровать в качестве субъекта действия.

Этот процесс не коснулся сущ-х ж. рода с основой на -і, ср.р. с основой на -6, -jo и некоторых сущ. с основой на согл, так как к этим основам относится небольшое количество сущ, обозначающих одуш-е предметы. Что же касается неодуш. сущ, то логически в качестве субъекта действия они выступать не могут, а потому нет надобности различать у них субъект и объект действия: у них во всех числах совпадает В.П с ИП.

Вы также можете найти интересующую информацию в научном поисковике Otvety.Online. Воспользуйтесь формой поиска:

Еще по теме 10. История категории одушевленности в русском языке.:

1. 11. История категории и форм двойственного числа в русском языке.
2. 10. Укажите различия между морфологическими категориями и лексико-грамматическими разрядами имен существительных. Определите место одушевленности/неодушевленности в морфологической системе русского языка.
3. 17. История форм презенса тематических и нетематических глаголов в русском языке и его говорах.
4. 12. Система личных местоимений в древнерусском языке и дальнейшая история их форм в русских диалектах
5. 19. История системы форм прошедшего времени в русском языке и его говорах.
6. 13. Система склонения неличных местоимений в древнерусском языке и история ихформ в русских диалектах.
7. 15. Лексико-грамматические разряды. Категория одушевленности-неодушевленности существительных.
8. 14. Принципы разграничения частей речи в русском языке. Система частей речи в современном русском языке. Принципы разграничения частей речи При описании грамматического строя любого языка неизбежно приходится так или иначе

1.6.1. Грамматическое оформление категории лица в древне­русском языке (см. П-. 1 0.5), несомненно, имело своими истоками лексико-синтаксические основания. Обнаруживает­ся это в том, что в В.-Р. оно сначала охватывает существитель­ные со значением «общественно активных» лиц только в пози­ции прямого дополнения, отражая тем самым представ­ление носителей языка о «потенциальном субъекте», которое в случае употребления формы И.-В.

В трехчленных конструкциях -«субъект - предикат - прямой объект» при свободном порядке слов создавало помехи восприятию высказывания адекватно ком­муникативному заданию, если позицию прямого объекта занима­ло слово с соответствующим лексическим значением.

Старейшие древнерусские памятники явно отразили не началь­ный этап развития В.-P., поэтому в них эту форму личные имена ■муж. р. получают уже в любой функции В.: не только Убьетъ мужь мужа (РП, 615об), князя поймають (НЛ-І под 1196 г.), По­сади... Давыда на Новемь търгу (НЛ-І под 1158 г.) и т. п., но и За князя задьница не идетъ (РП, 621о

Вы также можете найти интересующую информацию в научном поисковике Otvety.Online. Воспользуйтесь формой поиска:

Еще по теме 1.6. Развитие категории одушевленности:

1. 15. Лексико-грамматические разряды. Категория одушевленности-неодушевленности существительных.
2. 10. Укажите различия между морфологическими категориями и лексико-грамматическими разрядами имен существительных. Определите место одушевленности/неодушевленности в морфологической системе русского языка.
3. 21.Категория возраста в психологии развития. Периодизация психического развития в отечественной и зарубежной психологии

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Одушевлённость - это семантический категориальный признак имени, базирующийся на наивном знании о классификации существительных и местоимений по типу референта : от безусловно «живых» (человек, собака, комар ) до полностью «неодушевлённых» (камень, стол, бесконечность ) с некоторым количеством промежуточных случаев (тополь, класс, подберёзовик ) . Это семантическое распределение может с теми или иными особенностями проявляться в морфологии языка (например, в японском , во многих восточно- и западнославянских), его синтаксисе, словообразовании. В этом случае можно говорить об одушевлённости/неодушевлённости как о номинативной словоклассифицирующей грамматической или словообразовательной категории, что с теоретической точки зрения весьма любопытно, так как такая формальная манифестация в общем случае является избыточной, ведь различие между живым и неживым представляется априорно известным и не нуждающимся в систематическом подтверждении с помощью обязательных грамматических средств. Семантически одушевлённость пересекается с другими категориальными концептуальными оппозициями: активность/пассивность, целенаправленность/стихийность. Деление имён на одушевлённые (активные) и неодушевлённые (пассивные) является основным в морфологии языков активного строя .

Категория одушевлённости в русском языке

Формы выражения

В русском одушевлённость является бинарной морфосинтаксической категорией, в рамках которой существительные распределяются на два крупных класса - одушевлённые (Пётр, конь, собака ) и неодушевлённые (ствол, асфальт, липа, пробег ). Одушевлённость не имеет собственных морфологических показателей и выражается с помощью совпадения форм винительного падежа с именительным (для неодушевлённых) или родительным (для одушевлённых). Во множественном числе это верно для всех типов склоняемых существительных, в единственном - только для существительных 1 склонения (типа конь, брат ). Одушевлённость несклоняемых существительных выражается с помощью согласуемых форм определений (вижу чёрное пальто , но вижу чёрного пони ). При формальном подходе нужно иметь в виду, что существительные женского и среднего рода (типа молодёжь ), не имеющие множественного числа , не могут быть отнесены ни к одушевлённым, ни к неодушевлённым.

Выражение одушевлённости/неодушевлённости в русском языке

	Единственное число		Множественное число
	неодуш	одуш	неодуш	одуш	неодуш	одуш	неодуш	одуш
Им. (кто? что?)	дом	конь	звёзды	сёстры	поля	животные	ночи	мыши
Род. (кого? чего?)	дома	коня	звёзд	сестёр	полей	животных	ночей	мышей
Вин. (кого? что?)	дом	коня	звёзды	сестёр	поля	животных	ночи	мышей

Несовпадение семантической и морфологической одушевлённости и вариативность форм

В русском языке к одушевлённым, как правило, относятся существительные, обозначающие людей и животных . Все прочие относятся к неодушевлённым. Это деление не отражает общих представлений о живом и неживом: так, существительные, называющие растения , относятся к неодушевлённым, слова типа вирус , робот и микроб испытывают колебания: так, слово робот обычно является одушевлённым в научной фантастике (Астронавигатор поприветствовал робота ), но неодушевлённым, если употребляется в отношении реально существующего оборудования (На заводе установили новый промышленный робот ). К одушевлённым относятся такие слова, как мертвец , покойник , зомби , снеговик , кукла ; названия некоторых шахматных фигур: король , ферзь , слон , конь и игральных карт: валет , дама , король , туз . С другой стороны, названия фигур: ладья , пешка и карт: двойка , тройка , ... десятка являются неодушевлёнными. Наблюдаются также колебания в одушевлённости названий употребляемых в пищу беспозвоночных : заказать, приготовить: устрицы/устриц, мидии/мидий, креветки/креветок, крабы/крабов, трепанги/трепангов, омары/омаров, кальмары/кальмаров, улитки/улиток . Но: приготовить раков (не раки ) .

История категории одушевлённости

См. также

Напишите отзыв о статье "Одушевлённость"

Примечания

Литература

• Виноградов В. А. // Лингвистический энциклопедический словарь . - М .: СЭ, 1990. - С. 342-343 .

Основные понятия Персоналии Связанные темы Грамматические категории

Отрывок, характеризующий Одушевлённость

– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!

УДК 808.2 (077)

ББК Ш 141.12 - 916.3

В.В. Боровик

В статье обозначены некоторые особенности усвоения категории одушевленности/неодушевленности русского языка носителями разных языков: неблизкородственного (корейского) языка и языка общей с русским языковой семьи (немецкого). Намечаются основные направления, по которым категория одушевленности/неодушевленности может быть сопоставлена в данных языках в плане содержания и выражения.

THE CATEGORY ANIMATE/INANIMATE AND SOME ASPECTS OF IT’S LEARNING BY FOREIGN STUDENTS

The article highlights some features of acquisition of the category animate/inanimate of the Russian language by non-Russian speakers. A non-cognate language (Korean) and language of the same language family with the Russian (German) have been focused on this effect. The article outlines the basic directions in which the category animate/inanimate can be compared in these languages in the plane of content and the plane of expression.

Key words: grammar; category; animate; inanimate

В лингвистической литературе можно наблюдать неоднозначность подходов в понимании оппозиции одушевленность/неодушевленность, возникшую из-за различных взглядов языковедов на классификацию имен существительных в русском языке. Одни лингвисты трактуют данное противопоставление как лексико-грамматический разряд конкретных существительных [СРЯ, 1984, с. 256] или всех существительных [Бондарко, 2005, с. 156160; РГ-80, с. 460]. В.П. Даниленко описывает рассматриваемое явление как лексическую категорию [Даниленко 2007, с. 28]. Традиционно же считается, что оппозиция одушевленность/неодушевленность - еще одна грамматическая категория имени существительного, поскольку данная антитеза находит морфологическое выражение в противопоставленности двух парадигм склонения имен существительных [Виноградов, 2001, с. 81-85; Грамматика, 1970, с. 321].

рованию рядов словоформ, различающихся только конкретным значением, принадлежащим данным грамматическим категориям, лежит в основе их классификации на словоизменительные и классифицирующие [Бондарко, 2005, с. 73; Зализняк, 2002, с. 31; Ми-лославский, 1981, с. 26; Смирницкий, 1998, с. 213; Фортунатов, 1956, с. 155]. Категория одушевленности/неодушевленности в русском языке является классифицирующей. Отнесение имен существительных к одушевленным или неодушевленным связано с разделением человеком окружающего мира на живое и неживое.

Если обратиться к истории категории одушевленности/неодушевленности в русском языке, то можно узнать, что ее развитие обусловлено такими взаимосвязанными факторами, как семантический, морфологический, синтаксический.

семантический фактор сформировался в результате обобщения и абстракции лексических значений, благодаря чему собственно и возникла рассматриваемая категория. Начало развития категории одушевленности относится к праславянской эпохе, а основные процес-

сы ее становления - уже к эпохе существования древнерусского языка. Можно выделить два подхода в объяснении происхождения категории одушевленности.

I. На начальном этапе становления (XI в.) оппозиция одушевленность-неодушевленность представляла собой еще почти лексическое явление, которое выделяло группу слов с общим значением, характеризующимся следующими признаками (элементами значения): живые предметы (существа), из живых только люди, из людей только мужчины, из мужчин только свободные, т.е. общественно полноправные, социально активные лица. Стоит отметить, что отождествление рабов (слуг) с вещами характерно было для древнего мира [Никифоров, 1948, с. 140; Степанов, 1975, с. 124; Хабургаев, 1974, с. 185]. Ср.: по нужи сложити на боярьска тивуна (Кедайте-не, 1955, с. 125).

В дальнейшем круг предметов и их названий, которые охватывала данная категория в русском языке, расширялся, а набор элементов значения сужался до признака живые.

Существительные, обозначавшие взрослых людей (мужчин), независимо от социальной принадлежности (ХП-ХГУ вв.). призъвавъ единого раба;

Наименования лиц женского пола, но только во множественном числе (ХУ-ХУ1 вв.): заступати вдовиць и сироть, и женъ ихъ;

Названия животных, а также малых детей (с конца XVII в.): привел барана живова в вечер, I разб1еть младеньцш твоА о ка[н] мень (Кедайтене, 1982).

окончательное укрепление категории одушевленности-неодушевленности произошло в поздний исторический период. В результате действия процесса абстракции общий элемент значения живые стал обязательным, а значит, был признан грамматическим.

II. Объяснение генезиса категории одушевленности характером социальных отношений в древнерусском обществе рядом языковедов считается в корне неправильным [Кедайтене, 1955, 1982; Крысько, 1994]. Подходя критически к рассмотрению этого вопроса, они утверждают, что в немногочисленных классических работах [Никифоров, 1948, с. 140, Степанов, 1975, с. 124, Хабургаев, 1974, с. 185] большинство обобщений базируется на отры-

вочных данных и что историки языка не полностью учитывали уже опубликованные раннее сведения. Так, Е.И. Кедайтене, проанализировав фактический материал, взятый из памятников старшего периода русского языка («Русская Правда», Сочинения Мономаха и «Слово о полку Игореве»), пришла к выводу, что «форма родительного падежа в значении винительного наличествует не только у существительных, обозначающих социально полноправных лиц, но и у существительных, обозначающих социально неполноправных лиц» [Кедайтене, 1955, с. 128].

Морфологический фактор обусловлен исчезновением различий между формами именительного и винительного падежа в словах мужского рода с основой на *-о (столъ, конь -вижоу столъ, конь), с основой на *-й (сынъ -имамь сынъ), а также с основой на *-! (гость - встретили гость) в единственном числе [Иванов, 1983, с. 283]. Причиной этого стали фонетические процессы, происходившие в праславянском языке. Морфологическим фактором также вызвана индивидуальная форма существительных женского и мужского рода на гласный в винительном падеже (например, бабушку, дядю, воду, землю, папу), которую Ю.С. Степанов называет «нерегулярным клином», причину ее сохранения выдающийся лингвист видит в «несводимости, не-совпадаемости, неомонимичности падежного показателя -у ни с каким другим показателем им. или род. падежей» [Степанов, 1975, с. 123]. Исключением является родительный падеж неодушевленных имен существительных (масса, вещество, абстрактные объекты), оканчивающихся на ударный или безударный -у: нет чаю, не было снегу.

Именно морфологический фактор лежит в основе характерного для целого ряда ситуаций формального неразличения субъекта действия (агенса) и объекта действия (пациен-са). Подобные трудности могли бы быть более или менее легко разрешимыми, если бы в русском языке был твердый порядок слов, при котором существительное, стоящее на первом месте, всегда бы выражало субъект действия, а стоящее на втором месте - объект действия. Однако в действительности этого нет, поэтому единственным способом «заставить» па-циенс выполнять функцию дополнения стала звуковая форма родительного падежа, которая

выступила с новым значением винительного. Это все обусловило роль синтаксического фактора в развитии категории одушевленности-неодушевленности в русском языке.

Действие трех взаимосвязанных факторов в формировании рассматриваемой категории отразилось таким образом, что значение одушевленности/неодушевленности нашло выражение на лексическом, морфологическом и синтаксическом уровнях языка. Этот факт оказывается важным в преподавании русского языка как иностранного, поэтому мы ставим себе целью описать основные трудности изучения категории с учетом ее средств репрезентации на данных уровнях языка. Материалом для исследования послужили ошибки иностранных студентов из германии и Южной Кореи.

Прежде, чем приступить к анализу, нам кажется целесообразным не согласиться с тем, что «категория одушевленности - специфически русская (великорусская) грамматическая особенность» [Горшкова, 1981, с. 215]. Ведь различие между живым и неживым, одушевленным и неодушевленным, личным и неличным пронизывает многие разделы грамматики большинства языков мира.

В корейском языке, как и в русском, различаются существительные одушевленные и неодушевленные. В немецком языке одушевленность и неодушевленность не получают грамматического выражения в системе форм имени существительного и не являются, таким образом, грамматической категорией имени существительного [Мугу, 2003, с. 15].

Лексические средства выражения категории

С точки зрения семантики в основе оппозиции одушевленность/неодушевленность лежит субъективная оценка объектов действительности. Одушевленным для носителя русского языка считается «все, что в действительности является им, а также все то, что может при определенных условиях считаться «одушевленным» [Ельмслев, 1972, с. 118]. Существительные, обладающие семантическими признаками неодушевленных, формальнограмматически оказываются одушевленными, а существительные, семантически относящиеся к одушевленным, могут изменяться по парадигме неодушевленных. Именно поэтому большой неожиданностью для иностран-

цев иногда являются слова, в которых бытовое представление о живом и неживом не совпадает с биологическими представлениями.

Существительные, функционирующие в языке, как одушевленные или неодушевленные, условно можно разделить на два класса: 1) слова, употребленные в своем прямом, словарном значении; 2) слова, употребленные метафорически. Однако мы не будем рассматривать в данной статье случаи метафорического употребления существительных.

На основе компонентного анализа имен существительных в первом классе выделяются две основные группы: «абсолютно одушевленные» - субстантивы, объединенные общим семантическим компонентом «живое существо», включая названия людей, птиц, животных, рыб, насекомых (мужчина, ребенок, рыба, страус, таракан и др.), но исключая растения; «абсолютно неодушевленные» - имена существительные, объединенные общим семантическим компонентом «неживой предмет» (река, озеро, дом, город, дерево, цветок и др.), в том числе и растения. У иностранных студентов не возникает особых трудностей в определении предмета как носителя живого или неживого признака у существительных указанных групп. Встречающиеся ошибки в отнесении растений к одушевленным существительным можно объяснить незнанием или непониманием лексического значения слова. Например, акация и сирень в проведенных нами тестах оказываются для некоторых немецких студентов существительными одушевленными.

Субстантивы, у которых выбор формы одушевленности или неодушевленности связан с колебаниями в определении статуса самих объектов, обозначающие не столько живые и неживые предметы, сколько предметы, осмысливающиеся как живые и неживые, объединяются в ряд промежуточных групп.

Особые трудности, а скорее даже непонимание разделения на одушевленные и неодушевленные существительные, у иностранных студентов вызывает группа слов, объединенных семантической оппозицией живой/мертвый. Говоря о таких словах, как мертвец, покойник, усопший, почивший (о только что умершем) [Александрова, 2001, с. 349], нам кажется недостаточным объяснение их отношения к одушевленным существительным -

«мыслимый как бывший живым» [Наруше-вич, 2002, с. 78], так как противопоставляемая им группа неодушевленных существительных труп (тело, бездыханное тело) [Александрова, 2001, с. 505], останки, прах тоже может мыслиться «как бывший живым» человек или животное. «В различии форм видеть покойника, видеть мертвеца, но видеть труп сказывается, возможно, то обстоятельство, что в первых двух сочетаниях существительные связываются с представлением только о человеке, тогда как под словом труп в равной мере может подразумеваться и животное» [Розенталь, 1998, с. 106]. Разграничение данных слов строится не только на упомянутом выше обстоятельстве, но и на временных рамках (как давно умер человек), антитезе душа/тело, т.е. духовная и материальная сущность человека. Издавна в представлениях русского народа тело являлось бренным (тленным), а душа - бессмертной.

В детской речи в качестве одушевленных выступают не только имена людей и животных, но и названия игрушек. Как неоднократно отмечалось, «детям свойственно персонифицировать любые неодушевленные предметы» [Андреева, 2001, с. 277]. Для иностранных студентов такие факты не являются новыми, ибо они сами в детстве обращались с игрушками как «личностями». Повзрослев, они воспринимают окружающую действительность уже иначе, для них игрушки, куклы становятся неживыми предметами: он открыл бубновый король (из сочинения студента из Германии).

Ярким примером того, как в языковой картине мира находят отражение целостные объекты действительного мира с релевантными для пользователей определенного языка свойствами и характеристиками, являются слова, описывающие разного рода группы или объединения людей (народ, толпа, отряд, патруль, армия и др.), в двух совершенно неродственных языках. Если в русском языке собирательные названия множеств живых существ относят к неодушевленным, то в корейском языке существительные «инмин «народ», кун-тэ «армия», путэ «отряд» и т.п., которые благодаря олицетворению или персонификации рассматриваются как одушевленные» [Мазур, 2004/1960, с. 85]. Объяснить это можно особой ролью коллектива в корейском обще-

стве, например: генерал наблюдал вражеских армий (из сочинения студента из Южной Кореи).

Морфологические средства выражения категорий

В связи с тем, что мы не являемся носителями корейского языка и не обладаем достаточными знаниями в области грамматики, мы вынуждены строить свои рассуждения, исходя из описаний грамматических категорий и правил функционирования языковых единиц в грамматиках корейского языка. Если говорить о немецком языке, то рассуждения о его грамматических категориях мы будем строить не только на основе грамматик, но и на базе собственных знаний, полученных в школе.

Проанализировав языки индоевропейской семьи, в частности языки славянской группы, Л. Ельмслев приходит к выводу, что существует два способа выражения значения одушевленности/неодушевленности:

Выбор особых окончаний падежа и числа;

Синкретизм в именной парадигме, т.е. совпадение в процессе развития языка функционально различных форм в одной форме [Ельмслев, 1972, с. 141].

На уровне морфологии категория одушевленности в русском языке выражается в совпадении формы винительного падежа с формой родительного в единственном (кроме слов на -а, например: папа, мальчишка) и множественном числе у существительных мужского рода (нет директора - вижу директора, много знакомых - встретил знакомых); в совпадении тех же самых форм падежей только во множественном числе у всех существительных женского рода (несколько девушек - люблю девушек) и лишь у немногих существительных среднего рода (названия живых существ безотносительно к полу, например: дитя, лицо, существо, животное, насекомое, млекопитающее, травоядное). Неодушевленные существительные, подчиняясь тем же принципам, что и одушевленные, во множественном числе имеют совпадающую форму винительного падежа с формой именительного (стоят столы - сдвинул столы, растут цветы - купил цветы, открыты окна - помыл окна).

В корейском языке деление на одушевленные и неодушевленные существительные об-

наруживается: 1) в противопоставлении окончаний дательного падежа -еке (живые существа) и -е (предметы); 2) в противопоставлении окончаний составных падежей, которые включают окончания -еке (для одушевленных) и -е (для неодушевленных) дательного падежа; 3) в дублерах окончаний дательного падежа -хантхе, -толо, которые возможны только в отношении одушевленных имен [Хо-лодович, 1954, с. 50; Мазур, 2004/1960, с. 84].

При сопоставлении способов выражения рассматриваемой категории в неблизкородственных языках (русский и корейский) можно прийти к выводу, что доминирующие факторы в них различны. В русском языке различение оппозиции одушевленность/неодушевленность средствами синкретизма происходит при доминации рода (активнее всего мужского) и числа (чаще множественного). В корейском языке выбор специфических окончаний выступает в качестве основного средства различения одушевленности-неодушевленности. Данные доминирующие факторы неродственных языков стоит учитывать при обучении русскому языку корейских студентов, чтобы избежать следующих ошибок: Я смотрю фильма. Я жду около дома знакомой девушки. Они всегда готовы искать оптимальных решений.

Синтаксические средства выражения категории

На синтаксическом уровне значение одушевленности/неодушевленности находит выражение в согласовании имен существительных с полными прилагательными, причастиями, местоимениями-прилагательными, именами числительными, т.е. можно утверждать, что согласуемые с существительными слова также обладают данной категорией.

Ошибки, допускаемые иностранными студентами при согласовании имен существительных, свидетельствуют о том, что они не всегда помнят об основном правиле, что все существительные определяют выбор словоформ согласуемых с ними. Рассмотрим наиболее распространенные случаи нарушения согласования, зафиксированные нами в работах иностранцев.

Используя прилагательные в своих сочинениях, студенты часто забывают о том, что «у имен прилагательных эта категория указывает на принадлежность признака живому су-

ществу или неживому предмету (явлению) и выражается в совпадении формы вин. п. ед.

ч. муж. рода, а также вин. п. мн. ч. с соответствующими формами род. п. или им. п. в зависимости от того, какое существительное -одушевленное или неодушевленное» [Русский язык, 1997, с. 282]. Ср.: Князь отказался выполнять своего обещание (неодушевленность) - Я люблю инициативные людей (одушевленность).

Как отмечает И.Г. Милославский, указание на одушевленность/неодушевленность в самой словоформе имени существительного в винительном множественного существует лишь у части существительных [Милослав-ский, 1981, с. 54]. Исключением являются неизменяемые (несклоняемые) существительные, не имеющие формально-грамматического выражения одушевленности/неодушевленности, поэтому только синтаксические способы для несклоняемых существительных выступают единственным средством выражения одушевленности/неодушевленности. Этим фактом объясняются ошибки иностранных студентов в согласовании прилагательных с неизменяемыми существительными, например: В зоопарке я увидел взрослый шимпанзе.

При сочетании с одушевленными существительными имена числительные (количественные два, три, четыре, оба и собирательные) имеют совпадающие формы винительного и родительного падежей. К сожалению, студенты из Южной Кореи испытывают определенные трудности при согласовании числительных с одушевленными существительными, результатом чего становится нарушение смысла, ср: Эти станки обслуживают двух рабочих - Позвоните через двух минут.

Влияние категории одушевленности обнаруживается и в тех случаях, когда существительное не стоит в форме винительного падежа. Это случаи с местоимениями-прилагательными которые или которых, использующимися для присоединения определительного придаточного предложения к главному. Данные словоформы согласуются с существительными, стоящими в именительном падеже множественного числа, и выступают в форме винительного падежа, обусловленной глаголом придаточного предложения. Ошибки в согласовании существительных с относительными местоимениями у студентов, изу-

чающих русский язык как иностранный можно объяснить тем, что иностранцы забывают о важной для грамматики составляющей любого предмета - признак живого или неживого. Ср.: Есть песни, которых я не могу слушать - Мы видим двух нападающих, которые меняет главный тренер.

Основные итоги данного исследования можно кратко сформулировать следующим образом:

2. Под влиянием действия этих трех взаимосвязанных факторов значение одушевленности/неодушевленности нашло выражение на лексическом, морфологическом и синтаксическом уровнях языка.

3. Исследованную нами категорию можно отнести к лингвистическим универсалиям, так как представлена она не только в славянских языках, хотя именно в них и получила значительное развитие.

4. Разделение имен существительных на одушевленные и неодушевленные обусловлено спецификой осмысления действительности человеком и отражает стереотипы обыденного сознания многих поколений, «наивные» представления о мире, зафиксированные в системе языка.

5. Основные трудности, возникающие у иностранных студентов при изучении рассматриваемой категории, связаны со способностью человека видеть устройство мира под углом зрения, подсказанным ему его родным языком.

Библиографический список

1. Александрова, З.Е. Словарь синонимов русского языка: ок. 11 000 синоним. рядов [Текст] / З.Е. Александрова. - 11-е изд., перераб. и доп. -М.: Рус. яз., 2001.

2. Андреева, Е.В. Посессивность и одушевленность/ неодушевленность в детской речи (на материале русского языка в сопоставлении с французским) [Текст] / Е.В. Андреева // Теоретические проблемы функциональной грамматики: материалы Все-рос. науч. конф. (С.-Петербург, 26-28 сент. 2001 г.).

СПб.: Наука, 2001. - С. 277-287.

3. Бондарко, А.В. Теория морфологических категорий и аспектологические исследования [Текст] / А.В. Бондарко. - М.: Яз. славян. культур, 2005.

4. Борковский, В.И. Историческая грамматика русского языка [Текст] / В.И. Борковский, П.С. Кузнецов. - М.: Едиториал УРСС, 2004. - 511 с.

5. Виноградов, В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове) [Текст] / В.В. Виноградов. -4-е изд. - М.: Рус. яз., 2001.

6. Горшкова, К.В. Историческая грамматика русского языка [Текст] / К.В. Горшкова, Г. А. Хабургаев. -М.: Высш. шк., 1981.

7. Грамматика современного русского литературного языка [Текст] / С.Н. Дмитренко [и др.]; отв. ред. Н.Ю. Шведова. - М.: Наука, 1910.

8. Даниленко, В.П. Ономасиологическое направление в грамматике / В.П. Даниленко. - 2-е изд., испр. -М.: Изд-во ЛКИ, 2001.

10. Зализняк, А.А. Русское именное словоизменение: с прил. избр. работ по соврем. рус. яз. и общему языкознанию [Текст] / А.А. Зализняк. - М.: Яз. славян. культуры, 2002..

11. Иванов, В.В. Историческая грамматика русского языка [Текст] / В.В. Иванов. - 2-е изд., испр. и доп.

М.: Просвещение, 1983.

12. Кедайтене, Е.И. Из наблюдений над категорией лица в памятниках русского языка старшей поры [Текст] / Е.И. Кедайтене // Вопросы языкознания. -1955. - № 1. - С. 124-128.

14. Крысько, В.Б. Переходность, объект, одушевленность в истории русского языка [Текст]: автореф. дис. ... д-ра филол. наук / В.Б. Крысько. - М., 1994.

15. Мазур, Ю.Н. Грамматика корейского языка (Морфология. Словообразование): Теоретический курс [Текст] / Ю.Н. Мазур. - 2-е изд., испр. - М.: Муравей: Вост. лит-ра, 2004.

16. Милославский, И.Г. Морфологические категории современного русского языка [Текст] / И.Г. Милославский. - М.: Просвещение, 1981.

17. Мугу, Р.Ю. Полисемантизм соматической лексики: На материале русского и немецкого языков [Текст]: дис. ... канд. филол. наук / Р.Ю. Мугу. - Майкоп, 2003.

19. Никифоров, С.Д. Из наблюдений над именами существительными в памятниках второй половины XVI века [Текст] / С.Д. Никифоров // Вопросы славянского языкознания, I. - Львов, 1948. - С.140-152.

20. Розенталь, Д.Э. Практическая стилистика русского языка [Текст] / Д.Э. Розенталь. - М.: АСТ, 1998.

21. Русская грамматика [Текст] / Н. С. Авилова [и др.] . - М.: Наука, 1980. - Т. 1: Фонетика. Фонология. Ударение. Интонация. Словообразование. Морфология.

22. Русский язык: Энциклопедия [Текст] / Под ред. Ю.Н. Караулова. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Дрофа, 1997.

23. Смирницкий, А.И. Древнеанглийский язык [Текст] / А.И. Смирницкий. - М., 1998.

24. СРЯ: Современный русский язык / Под ред. Д.Э. Розенталя. - М.: Высш. шк., 1984.

25. Степанов, Ю.С. Основы общего языкознания: учеб. пособие для вузов [Текст] / Ю. С. Степанов. -2-е изд., перераб. - М.: Просвещение, 1975.

26. Фортунатов, Ф.Ф. Избранные труды / Ф.Ф. Фортунатов. - Т. 1. - М., 1956.

27. Хабургаев, Г.А. Старославянский язык [Текст] / Г.А. Хабургаев. - М.: Просвещение, 1974.

28. Холодович, А.А. Очерк грамматики корейского языка: учеб. пособие для вузов [Текст] / А.А. Холо-дович. - М.: Изд-во лит-ры на ин. яз, 1954.

УДК 4 р - 3 + 413.0 ББК 81.03 + 81.031.4

Ю.В. Вайрах

СПОСОБЫ СЛОВООБРАЗОВАНИЯ НАИМЕНОВАНИЙ КОММЕРЧЕСКИХ ПРЕДПРИЯТИЙ ИРКУТСКА

Объектом исследования являются эргоурбонимы (наименования коммерческих предприятий). Определяются способы их образования: лексико-семантический, морфологический и специфический. Даётся характеристика одного из компонентов лексико-семантической структуры эргоурбонимов - дифференциатора в словообразовательном аспекте.

Ключевые слова: словообразование; способ словообразования; эргоурбоним; лексикосемантический; морфологический и специфический способы образования эргоурбонимов

WORD-FORMATION METHODS OF IRKUTSK COMMERCIAL ENTERPRISES NAMES

The subject of the research in this paper are ercourbonims (names of commercial enterprises). Ways of their formation have been defined as follows: lexico-semantic, morpholoqical and specific. The characteristics of differentiator in the word-formation aspect as one of the lexico-semantic components of ercourbonims has been considered.

Key words: word-formation; methods of word-formation; ercourbonim; lexico-semantic, mor-pholoqical and specific methods of the formation of ercourbonims

В лингвистике словообразование является достаточно разработанным разделом, но возникновение новых парадигм научного знания обусловило выделение «новых реальностей языка» и возможность увидеть языковые факты в ином свете. Традиционно исследователями рассматривались проблемы специфики имён собственных, их взаимосвязи с апел-лятивами, типов и функций имён собственных, способов их номинации и мотивации, но вопрос об онимическом словообразовании не получил всестороннего освещения. Хотя они-мы используются учёными как иллюстративный материал при анализе лингвистических

явлений неологии и неографии, индивидуального словотворчества.

Активное исследование ономастики, введение нового ономастического материала в научный оборот и его многоаспектное исследование сделали необходимым разграничение синхронного онимического и отонимическо-го словообразования. В силу этого представляется актуальным всестороннее исследование онимических и отонимических новообразований в структуре русской словообразовательной системы. В настоящее время в области номинации происходит активное пополнение онимических подсистем. Одной из

Различие между живым и неживым, или между одушевленным и неодушевленным, или иногда между человеческим и не относящимся к человеку, личным и неличным (различие не всегда в достаточной мере отчетливое) пронизывает многие разделы грамматики большинства языков-- иногда в связи с родом и полом, иногда независимо от них. Это различие может проявляться в грамматике по-разному, и нельзя утверждать, что нижеследующий обзор даже наиболее знакомых языков будет исчерпывающим.

В английском языке это различие яснее всего проявляется в системе местоимений, как видно из следующего перечня:

i) Одушевленные Неодушевленные

he, she it

„он, она“ „оно“

who what (вопросительное)

„кто“ „что“

who which (относительное)

„кто“ „который“

somebody, someone something

„кто-то“ „что-то“

anybody, anyone anything

„кто-нибудь“ „что-нибудь“

nobody, no one nothing

„никто“ „ничего“

everybody, every one everything

„все, каждый“ „всё“

all (мн. ч.) all (ед. ч.)

„все“ „всё“

the good (мн. ч.) the good (ед. ч.)

„хорошие (люди)“ „хорошее“.

С древнейших времен в английском языке существовала сильная тенденция употреблять местоимение it (др.-англ. hit ) для обозначения предметов. Так было даже тогда, когда еще была жива система трех родов (мужскою, женского и среднего) и когда род проявлялся в формах адъюнктов, артиклей, местоимений, прилагательных). Подобное употребление it стало, естественно, еще более распространенным после того, как исчезли прежние падежные и родовые различия в местоимениях-адъюнктах и прилагательных и когда около 1600 г. появилась новая форма родительного падежа its (прежде употреблялась форма his для мужского и среднего рода). Its вытеснило также и диалектную форму родительного падежа it , которую начинали уже употреблять в литературном языке.

Однако в английском языке невозможно провести отчетливую демаркационную линию между одушевленным родом, представленным he или she , и неодушевленным, представленным it . Местоимение it может употребляться по отношению к маленькому ребенку или животному, если его пол неизвестен говорящему или если ребенок или животное его мало интересует: чем больше он будет интересоваться ребенком или животным, тем менее он будет склонен употреблять it , a he и she во многих случаях можно употребить по отношению к животному, даже независимо от того, известен ли говорящему пол животного (a hare „заяц“ ...she, а canary-bird „канарейка“ ...he, a crocodile „крокодил“ ...he, an ant „муравей“ ...she и т. п.). С другой стороны, говоря о предметах в более или менее шутливом тоне, можно употребить he или she и тем самым подчеркнуть особый интерес к ним. Чаще всего для иллюстрации этого приводится известный пример из языка моряков, которые употребляют местоимение she в применении к кораблю. У Диккенса слово coach „карета“ соотносится также с she , а у современных автомобилистов наблюдается тенденция употреблять это местоимение в применении к своей машине .

Страна может с разных точек зрения трактоваться как одушевленное существо или неодушевленный предмет. С одной стороны, говоря о Франции, можно сказать: It certainly is smaller than Spain, but then it is much more fertile „Она, конечно, меньше Испании, но зато гораздо плодороднее“ , а с другой стороны -- I do not approve of her policy in the reparations question. „Я не одобряю ее политики в вопросе о репарациях“ : в последнем случае Франция рассматривается как действующее лицо, а отсюда и обозначающее пол местоимение; и если избирается местоимение женского рода, несмотря на то, что политические руководители мужчины, -- это происходит в силу литературной традиции, идущей от французского языка и латыни, в соответствии с которой названия стран были женского рода. В немецком и датском языках, где ее влияние не было таким сильным, названия государств даже как политических организмов причисляются к среднему роду: es , det (хотя иногда бывает возможно заменить название страны названием лица -- Franskmanden „француз“ , не имея в виду никакого конкретного француза).

До некоторой степени аналогичный случай представляет слово heaven „небо“ , которое может соотноситься с he , когда оно является завуалированным обозначением бога. Nature „природа“ , когда она рассматривается как активная сила, будет „она “, в соответствии с латинским (и французским) родом. Браунинг же переносит это на слово fate „судьба“ (Let fate reach me how she likes) , несмотря на латинский род. Когда о солнце (sun) говорят „он“ (he), а о луне (moon) -- „она“ , это не означает, что они воспринимаются как одушевленные существа; это условная литературная традиция, идущая из латинского языка: известно, что слово „солнце“ как в древнеанглийском, так и в других германских языках было женского рода, а „луна“ -- мужского.

Не может быть никакого сомнения, что тенденция олицетворять неживые предметы и отвлеченные понятия в поэзии (например, обращаться к смерти как к живому существу) и соответствующее изображение таких понятий в скульптуре в большой степени вызваны влиянием языков с системой рода, главным образом, конечно, латыни .

Некоторые из различий развились сравнительно недавно; так, например, относительное местоимение which до начала XVII в. могло употребляться по отношению к лицу. Когда this и that употребляются в качестве первичных слов, они являются неодушевленными; обратите также внимание на различия в определениях, которые даются в словарях, например: „Rubber -- one who, or that which rubs“ . Когда опорное слово one является анафорическим (т. е. соотносится со словом, уже упомянутым), оно может быть или одушевленным или неодушевленным (this cake... the only one I care for ), но когда оно не соотносится таким образом с только что упомянутым словом, оно всегда обозначает лицо (the great ones of the earth ). Все это подробно рассматривается в „A Modern English Grammar“, т.п., в разных местах.

Следует упомянуть и о том, что собирательные существительные могут сочетаться с глаголом во множественном числе только в том случае, если они обозначают одушевленные существа (family „семья“, police „полиция“ ), иначе они всегда сочетаются с формой единственного числа глагола (library „библиотека“, forest „лес“ ). Достойно внимания, что родительный падеж (на -s ) вышел из употребления, за исключением существительных, обозначающих живые существа (the man"s foot, но the foot of a mountain ), и некоторых пережиточных застывших конструкций (out of harm"s way; a boat"s length from the ship ).

Различие между одушевленными существами (или лицами) и неодушевленными предметами (или „не лицами“) иногда проявляется косвенно в том, какие падежные формы продолжают существовать, а какие исчезают. В дательном падеже чаще употребляются слова, обозначающие одушевленные существа, чем неодушевленные предметы. Поэтому формы винительного падежа, существовавшие в древнейший период английского языка (mec, usic, eowic ), были рано вытеснены формой дательного падежа (me, us, eow -- теперь me, us, you ), а несколько позже прежние формы дательного падежа (hire „ей“, him „ему“, hem „им“ [совр. "em], hvam „кому“ ) вытеснили формы винительного падежа (hie, hine, hie, hwone ); them также было формой дательного падежа. С другой стороны, в среднем роде старые формы винительного падежа (hit , that, what ) сохранились за счет форм дательного .

Неживые предметы рассматриваются, вполне естественно, как нечто менее значительное, чем живые существа; а поскольку средний род (в тех языках, где он существует) употребляется предпочтительно для обозначения предметов, у среднего рода появился известный оттенок пренебрежительной оценки в применении к живым существам (людям и животным). Интересно, что уменьшительные существительные в различных языках часто относятся к среднему роду, даже если слова, от которых они образованы, принадлежат к другому роду. Многочисленные итальянские уменьшительные существительные на -ino от существительных женского рода первоначально принадлежали не к мужскому, а к среднему роду: casino, tavolino, ombrellino от casa, tavola, ombrella . В шведском языке слово individ всегда употребляется с en , если применяется к человеку, часто также к высшему животному, но если речь идет о более низшем животном, говорят ett individ в датском языке это слово всегда среднего рода, как в латинском и немецком.

Иногда встречалась тенденция установить грамматическое разграничение и между названиями предметов (исчисляемыми) и названиями массы (неисчисляемыми). В юго-западных диалектах Англии „вещи, имеющие определенные очертания“, обозначались местоимением „он“ (he , винительный падеж en из древне-английского hine ) и определялись местоименными адъюнктами theаse, thik , в то время как „бесформенные массы“ соотносились с „оно“ (it) и определялись адъюнктами this, that : Come under thease tree by this water; goo under thik tree, an zit on that grass .

Выводы

Категория рода в английском исчезла окончательно уже к концу среднеанглийского периода. Обозначение биологического пола существует в языке, но при этом используются средства чисто лексические или словообразовательные: boy -- girl, cock -- hen, bull -- cow; waiter -- waitress, lion -- lioness; he-goat -- she-goat.