«Величайшее богатство народа - его язык! Тысячелетиями
накапливаются и вечно живут в слове несметные сокровища
человеческой мысли и опыта. И может быть, ни в одной из форм
языкового творчества народа с такой силой и так многогранно
не проявляется его ум, так кристаллически не отлагаются его национальная
история, общественный строй, быт, мировоззрение, как в пословицах».
М. А. Шолохов.

Фразеология является неотъемлемой составной частью изобразительных средств романа М.А. Шолохова «Тихий Дон», придает его языку подлинную национальную самобытность. Особенно показательны в этом отношении пословицы и поговорки. Включенные в авторское повествование и в речь персонажей, они являются ярким характерологическим средством. Наиболее выразительны они в речи трудового казачества, которое в романе является творцом и носителем народной мудрости.
Речь героев - казаков насыщена пословицами и поговоркам, меткими словами и выражениями , что в значительной степени определяет своеобразие их языка. Так, например, Григорий Мелехов свое враждебное отношение к кадетам и их генералу Секретеву выражает в самой резкой форме, пользуясь для этого эмоционально насыщенной народной фразеологией и соответствующей по стилистической окраске разговорно - просторечной лексикой:
- Сосватала нас с вами горькая нужда, а то и на понюх вы бы нам были не нужны. Сволочь проклятая! Ломается, как копеечный пряник, попрекает, а через неделю прямо начнет на глотку наступать... Вот подошло, так подошло! Куда ни кинь - везде клин. А ить я так и думал… Так оно и должно было получиться. То - то казаки теперь носами закрутят!

В зависимости от содержания и стиля речи действующих лиц М.А. Шолохов иногда видоизменяет пословицы и поговорки, не нарушая при этом их лаконичности и выразительности. Творчески используя выразительные возможности пословиц и поговорок, Шолохов достигает большого художественного эффекта, способствующего наиболее полному воплощению идейного содержания романа.
Для создания речевой характеристики казаков пословицы и поговорки вводятся в язык романа в диалектном оформлении, типичном для донского говора. Ср.:
Я им не бычок на оборочке!; Жареный кочет вас ишо в зад не клюнул, а вот как клюнет - тогда и без нашей помочи зачнете воевать!; Сбился со своего шляху!; И дальше своего носа ничего зрить не можем; Бирюка бояться - в лес ни ходить. Замена общелитературных слов петух, путь, видеть, волк соответствующими по значению диалектными словами кочет, шлях, зрить, бирюк придает фразеологизмам местный колорит.

В целях типизации речи казаков М.А. Шолохов употребляет в пословицах и поговорках диалектно - просторечные грамматические форм ы. Ср.; например:
Чует кошка, чью мясу съела; Тучи не будет - гром не вдарит; Жандармерия!.. Таких мы на распыл пущали!; Ухи надо востро держать… (ср. в речи комиссара, владеющего литературной речью: «Тут надо ухо востро держать»).
Одни и те же пословицы и поговорки в речи разных персонажей в соответствии с их социальным положением, специфической манерой выражения нередко получают различное лексико - синтаксическое оформление и таким образом служат средством речевой характеристики героев. Так, на вопрос Пантелея Прокофьевича, будет ли Григорий жить с Натальей, Григорий отвечает пословицей
Отрезанную краюху не прилепишь.
Этой же пословицей, но в измененном виде, Ильинична характеризует отбившуюся от рук сноху Дарью:
Она зараз - отрезанный ломоть, а отрезанный ломоть, как ни старайся, не прилепишь.

Иногда пословицы и поговорки вводятся с соответствующей случаю лексической заменой, благодаря чему они приобретают более конкретное значение. Ср., например, в ответе Мелехова старшему Листницкому:
Жена не медведь, в лес не уйдет (ср.: «Работа не волк…»).
Из двух вариантов пословицы:
Паны дерутся, у казаков чубы трясутся. - Паны дерутся, а у холопов чубы трясутся.
Второй вариант имеет более широкое смысловое обобщение, выражая мысль о социальном неравенстве между «панами» и «холопами», т.е. между богатыми и бедными.

В определенных художественных целях М.А. Шолохов иногда переосмысливает народные пословицы и поговорки и придает им совершено новый, нередко даже противоположный смысл. Так, перефразируя известную поговорку "Язык до Киева доведет", Григорий Мелехов предостерегает казаков от опасности навлечь на себя беду за неосторожно сказанное слово:
Языками поменьше орудуйте, а то по нынешним временам они не до Киева доводят, а аккурат до полевых судов да до штрафных сотен .

Пословицы и поговорки нередко выступают в виде отдельных реплик действующих лиц, например:
- Ну, гляди, - и Петр кусал пшеничный ус, - а то женишься, да не в пору… - Тело заплывчиво, а дело забывчиво, - отшутился Григорий.
Однако чаще всего пословицы и поговорки включаются в предложение-реплику в качестве его составной части, выражающей основную мысль персонажа. Так, например, по поводу митинга, созванного во время уборки урожая, один из казаков говорит:
- Гля, миру согнали, а ить ноне день - год кормит.

Следует отметить характерологические функции пословиц и поговорок . Точно и образно рисует писатель портреты Григория Мелехова и тех, с кем сталкивается он в своих мучительных поисках правильного пути в жизнь. Точность психологической характеристики во многом зависит от характеристики языковой, в которой не малую роль играет использования яркого, самобытного языка, в том числе пословиц и поговорок.
Попав после ранения в московский госпиталь, Мелехов встречается там с коммунистом Гаранжой, который постепенно, но неуклонно разрушает у Григория «все его прежние понятия о царе, родине, о его казачьем долге», подводит к мысли о неизбежности революции. Огромное влияние Гаранжи на Григория в значительной мере объясняется тем, что «внедрял он в ум Григория досель неизвестные ему истины», «большую человеческую правду» в доступной народной форме, пересыпая свою речь меткими и легко запоминающимися фронтовыми поговорками :
- … паньским грошам от войны прибавка, а нам на шею… удавка. Хвабрикант горилку пье, - солдат вошку бье, тяжко обоим… Хвабрикант с барышом, а рабочий нагишом…
В первой же беседе с Подтелковым Григорий высказал мысль о том, что казаки лучше будут жить, чем они жили при царе, если они обособятся от России в автономную казачью область. На это Подтелков ответил пословицей: Тех же щей, да пожиже влей . Для большей убедительности доводов Подтелков прибегает к злой иронии: Прекрасная живуха… камень на шею - да с яру ! Чтобы окончательно убедить колеблющегося Григория в абсурдности и нелепости самой идеи автономной казачьей области, Подтелков употребляет более сильное по своему эмоциональному воздействию сравнение: Худые шаровары хучь наизнанку выверни - все одно те же дыры.

Пословицы и поговорки нередко являются итогом, выводом тематически законченных высказываний . Ср., например, из разговора Ильиничны с Дуняшкой:
- Вот ты серчаешь, как я вспоминаю о Грише, а как же мы будем без него жить? Об этом ты подумала, глупая? Заходит покос, а у нас и грабельника обтесать некому… Вот как у нас все поползло, и ничему мы с тобой рахунки не дадим. Без хозяин и товар плачет…

Пословицы и поговорки служат Шолохову важнейшим средством и для создания юмористического эффекта . Одним из главных носителей народного юмора в романе является Прохор Зыков, который шуткой и смехом скрашивает выпавшие на его долю невзгоды и горести. При этом юмористическая окраска его рассказов и реплик в значительной мере создается с помощью пословиц и поговорок. Так, например, он рассказывает Григорию о своей жене:
- Черти с квасом ее съели! Ни свет ни заря сгреблась и поехала в Кружилинский за терном. Пришел от вас, и взялась она за меня! Читала-читала разные акафисты, потом как вскочит: «Поеду за терном!..» - Езжай, - думаю, - хоть за грушами, скатертью тебе дорога!
Сп. Также прибаутки Аникушки:
Мы всякий фрукт потребляем, нам все полезно, что в рот полезло; Мне собраться, как голому подпоясаться. Мое - во мне, а чужое будет при мне!

Глубокое знание русского языка позволило М.А. Шолохову использовать богатую фразеологическую синонимику как средство речевой и социально-психологической характеристики героев. Ср., например, выражения со значением акта речи, передающие различные дополнительные оттенки понятия «говорить - сказать».
Править арапа, языком трепать, ересь пороть, дернул черт за язык, опять за рыбу деньги, почем купил, потом и продаю.
В целях речевой характеристики персонажей-казаков Шолохов использовал наиболее характерные для донского диалекта фразеологические выражения, например: Вот так голос! Со значением «вот так так, вот это да!»; службу ломать - «служить на военной службе», солнце в дуб - «время дня, когда солнце поднимается от горизонта на расстояние дуба», заря выкинула - «на заре возвратиться с гулянки», на час - «на минутку», здорово ночевали - «доброе утро» и «добрый день» и т.д.

В роли сказуемого писатель нередко употребляет фразеологизмы, которые в форме метафорического сравнения передают быстро совершающееся действие, мгновенно изменяющее состояние персонажа, например:
Хмель у него - словно клином вышибло; Болезнь с него словно рукой сняло; Недавнюю улыбку с губ ее как ветер слизал… и т.д.
Широко употребляются фразеологизмы и в роли различных обстоятельств, ср.:
Он работал не покладая рук; Скрепя сердце доверил ей быков; Мишка собрался в два счета; Хранил как зеницу ока и т.д.
Народные выражения служат писателю одним из важнейших средств стилизации повествовательного языка под речь изображаемой в романе казачьей среды. Так, например, для обозначения частей суток чаще всего используются характерные для народной речи фразеологизмы: после третьих кочетов; после вторых кочетов; ни свет ни заря; чуть свет; солнце стало в полдуба; время перевалило за обед; на ночь глядя и т.д.
Таким образом, пословицы и поговорки, широко употребляемые в « Тихом Доне», способствуют экономии художественных средств, придают языку романа подлинную народность и особую выразительную силу, служат одним из главных средств характеристики действующих лиц произведения.

Афоризмы, цитаты, высказывания, фразы Шолохов
  • Здоровье - всему голова.
  • Величайшее богатство народа - его язык.
  • Прошлое — вот как та дальняя степь в дымке.
  • Шаровары вон на жопе не держутся, какая война?
  • Так не бывает, чтобы всю жизнь в холодке спасаться.
  • В годину смуты и разврата не осудите, братья, брата.
  • Если нет смысла в смерти, значит, не было его и в жизни.
  • Мы пишем по указке наших сердец, а наши сердца принадлежат партии.
  • Худой ты стал, будто хворость тебя точит. Не ты хлеб ешь, а он тебя.
  • Ты не думай, что есть люди из железа. Все мы из одного материала литы.
  • На то молодость и дана, чтобы быть кипучей, активной, жизнеутверждающей.
  • Писатель должен уметь прямо говорить читателю правду, как бы она горька ни была.
  • Побеждает только тот, кто твердо знает, за что он сражается, и верит в свое дело.
  • Любите книгу всей душой! Она не только ваш лучший друг, но и до конца верный спутник.
  • Это святая обязанность — любить страну, которая вспоила и вскормила нас, как родная мать.
  • Спроси у любого пожилого человека, приметил он, как жизнь прожил? Ни черта он не приметил.
  • Милая, светлая Родина! Вся наша безграничная сыновья любовь — тебе, все наши помыслы — с тобой.
  • Тысячелетиями накапливаются и вечно живут в слове несметные сокровища человеческой мысли и опыта.
  • А я уживусь хоть с тремя бабами под одной крышей, вы же знаете, я покладистый, пока меня не трогают.
  • Необозримо многообразие человеческих отношений, которые запечатлелись в чеканных народных изречениях и афоризмах.
  • Какие же это плечи нашим женщинам и детишкам надо было иметь, чтобы под такой тяжестью не согнуться? А вот не согнулись, выстояли.
  • К оценке каждого художественного произведения нужно, в первую очередь, подходить с точки зрения его правдивости и убедительности.
  • Моя мать с детства приучила меня к любви к украинскому народу, до украинского искусства, до украинской песни - одной из милейших в мире.
  • И что он, милушки, нашел в ней хорошего? Хоть бы баба была, а то так. Ни заду, ни пуза, одна страма. У нас девки глаже ее выгуливаются.
  • Солдат наш показал себя в дни Отечественной войны героем. О русском солдате, о его доблести, о его суворовских качествах известно всему миру.
  • Попадись эти молодчики с чёрной совестью в памятные двадцатые годы, когда судили, не опираясь на строго разграниченные статьи Уголовного кодекса, а «руководствуясь революционным правосознанием», ох, не ту меру получили бы эти оборотни.
  • Били за то, что ты — русский, за то, что на белый свет еще смотришь, за то, что на них, сволочей, работаешь. Били и за то, что не так взглянешь, не так ступнешь, не так повернешься. Били запросто, для того, чтобы когда-нибудь да убить до смерти, чтобы захлебнулся своей последней кровью и подох от побоев. Печей-то, наверное, на всех нас не хватало в Германии.
***

Так не бывает, чтобы всю жизнь в холодке спасаться.

Если нет смысла в смерти, значит, не было его и в жизни.

Шаровары вон на жопе не держутся, какая война?

Писатель должен уметь прямо говорить читателю правду, как бы она горька ни была.

Моя мать с детства приучила меня к любви к украинскому народу, до украинского искусства, до украинской песни – одной из милейших в мире.

Солдат наш показал себя в дни Отечественной войны героем. О русском солдате, о его доблести, о его суворовских качествах известно всему миру.

Необозримо многообразие человеческих отношений, которые запечатлелись в чеканных народных изречениях и афоризмах.

Милая, светлая Родина! Вся наша безграничная сыновья любовь - тебе, все наши помыслы - с тобой.

Мы пишем по указке наших сердец, а наши сердца принадлежат партии.

Прошлое - вот как та дальняя степь в дымке.

(прошлое)

Здоровье - всему голова.

(здоровье)

Ты не думай, что есть люди из железа. Все мы из одного материала литы.

И что он, милушки, нашел в ней хорошего? Хоть бы баба была, а то так. Ни заду, ни пуза, одна страма. У нас девки глаже ее выгуливаются.

К оценке каждого художественного произведения нужно, в первую очередь, подходить с точки зрения его правдивости и убедительности.

Били за то, что ты - русский, за то, что на белый свет еще смотришь, за то, что на них, сволочей, работаешь. Били и за то, что не так взглянешь, не так ступнешь, не так повернешься. Били запросто, для того, чтобы когда-нибудь да убить до смерти, чтобы захлебнулся своей последней кровью и подох от побоев. Печей-то, наверное, на всех нас не хватало в Германии.

Тысячелетиями накапливаются и вечно живут в слове несметные сокровища человеческой мысли и опыта.

(слово)

Это святая обязанность - любить страну, которая вспоила и вскормила нас, как родная мать.

Нельзя оглуплять и принижать деятельность Сталина в тот период. Во-первых, это нечестно, а во-вторых, вредно для страны, для советских людей, и не потому, что победителей не судят, а прежде всего потому, что «ниспровержение» не отвечает истине.

13:24 — REGNUM

Портрет великого князя Николая Павловича. В.Голике. 1820-е .

1826 год. 18 декабря (6 декабря ст.ст.) был создан секретный комитет при императоре Николае I, получивший название "Комитет 6 декабря" и успевший за время существования подготовить два проекта государственных преобразований.

"По смыслу и происхождению реформы Николая I отличались от реформ предыдущего и последующего царствований: если ранее Александр I лавировал между старым, феодальным, и новым, буржуазным, началами во всех (экономической, социальной, политической, духовной) сферах жизни россиян, а позднее Александр II уступал давлению нового, то Николай I укреплял старое (врачуя, ремонтируя и лакируя его) для того, чтобы успешнее противостоять новому.

Уже 6 декабря 1826 г. Николай образовал первый и самый значительный из 10 секретных комитетов, которые создавались в его царствование, чтобы найти ответ на сакраментальный вопрос, поставленный царем: "Что ныне хорошо, чего оставить нельзя и чем заменить?" Главой Комитета формально значился председатель Государственного совета граф. В.П. Кочубей - один из "молодых друзей" Александра I, давно уже отряхнувший со своих ног прах либерализма, а фактически руководил Комитетом М.М. Сперанский, тоже значительно поправевший после того, как он побывал в ссылке и в суде над декабристами. Составили Комитет особо доверенные сановники царя. Поэтому действовал он сверхосторожно, по принципу, который можно было бы сформулировать так: "Семь раз отмерь, но не отрезай", ибо, как выразился член Комитета Е.Ф. Канкрин, "недостатки существующего известны, а нового сокрыты". За четыре года регулярных заседаний (всего - 173) Комитет подготовил лишь два серьезных, но, разумеется, верноподданнических проекта.

Первым из них был проект сословной реформы. "Комитет 6 декабря" (так его называли) задумал оградить дворянство "от неприятного ему и вредного государству прилива разночинцев". Вместо Табели о рангах Петра I, дававшей право военным и гражданским чинам получать дворянство в порядке выслуги, Комитет предложил установить такой порядок, при котором дворянство приобреталось бы только наследственно, по праву рождения, и по "высочайшему пожалованию". Это предложение имело целью превратить российское дворянство в строго замкнутую касту, огражденную от "засорения" инородными элементами.

Вместе с тем, чтобы как-то поощрить и служилых людей, а также нарождавшуюся буржуазию, Комитет предложил создать для чиновников, купцов и буржуазной интеллигенции новые сословия - "чиновных", "именитых" и "почетных" граждан, которые освобождались бы, как и дворяне, от подушного оклада, рекрутского набора и телесных наказаний. Наконец, Комитет в Дополнение к старинному (1803) указу "о вольных хлебопашцах" разрешил помещикам освобождать крестьян не только с землей, но и без земли, причем все освобожденные крестьяне должны были образовать еще одно сословие - "вольноотпущенных земледельцев".

Второй проект "Комитета 6 декабря" предусматривал административную реформу. Государственный совет сохранял лишь законосовещательные функции при царе, а Сенат разделялся на Правительствующий (высший орган исполнительной власти) и Судебный. Внешне здесь воплощался буржуазный принцип разделения властей - законодательной, исполнительной и судебной, но не для ограничения самодержавия, а для того, чтобы упрочить его путем более четкого разграничения функций между всеми властями (одинаково бесправными перед самодержцем), что позволило бы усовершенствовать работу бюрократического аппарата.

Оба проекта нисколько не вредили самодержавно-крепостническому строю, но вносили в него - не по существу, а по форме - кое-что новое. Поэтому непримиримые крепостники, считавшие вслед за Карамзиным, что "всякая новость в государственном порядке есть зло", ополчились против этого "зла". Николай I не остался равнодушным к их позиции, а революционный подъем на Западе от Франции до Польши и взрыв массового недовольства в самой России 1830-1831 гг. напугали и отвлекли царя от реформ. В результате он надолго оставил первый и навсегда "похоронил" второй из проектов "Комитета 6 декабря".

Цитируется по: Троицкий Н.А. Россия в XIX веке. Курс лекций. М.: Высш. шк., 1997. с.108-109

История в лицах

Маркиз Астольф де Кюстин :

Россией управляет класс чиновников <...> и управляет часто наперекор воле монарха <...> Из недр своих канцелярий эти невидимые деспоты, эти пигмеи-тираны безнаказанно угнетают страну. И, как это ни звучит парадоксально, самодержец всероссийский часто замечает, что он вовсе не так всесилен, как говорят, и с удивлением, в котором он боится сам себе признаться, видит, что власть его имеет предел. Этот предел положен ему бюрократией - силой страшной повсюду, потому что злоупотребление ею именуется любовью к порядку

Цитируется по: Маркиз Астольф де Кюстин. Николаевская Россия. М., 1990. с. 268-269

Мир в это время

В 1826 году немецкий институт Monumenta Germaniae Historica начинает публиковать первую серию исторических источников под названием Scriptores. Публикация источников институтом продолжается по сей день.

Титульный лист Monumenta Germaniae Historica

"Внимание каждого, кто сегодня переступает порог Баварской Государственной библиотеки, приковано прежде всего к ее импозантной главной лестнице, поднимающейся к общему читательскому залу. Под впечатлением от нее посетитель скорее всего вообще не заметит скромной таблички с надписью Monumenta Germaniae Historica на ведущей в левый боковой флигель двери. Учреждение, которое находится здесь только с 1968 года, тем не менее старше самого библиотечного здания, возведенного между 1832 и 1842 гг. по велению баварского короля Людовика I в стиле итальянского ренессанса.

"Общество для изучения ранней немецкой истории" было основано в 1819 г. во Франкфурте-на-Майне, около середины XIX в. его организационный центр переместился в Берлин, в 1938 г. "Общество" преобразовали в "Имперский институт по изучению ранней немецкой истории", но после второй мировой войны оно вновь возникло, теперь уже в Мюнхене, в качестве "объединения ученых", как сказано в его последнем уставе от 1963 года. "Monumenta Germaniae Historica" - изначально название только серии публикаций, но оно между тем уже давно перешло и на всю эту организацию в целом. И сегодня не только каждую выпускаемую MGH книгу, но и входную дверь во внутренние помещения института украшает эмблема, придуманная еще при самом основании общества: венок из ветвей немецкого "национального дерева" - дуба, - окружающий девиз Sanctus amor patriae dal animum. Это показывает, до какой степени исследовательское учреждение стало идентифицироваться с плодами его работы. Не случайно и в представлениях научной общественности отдельные индивидуальности сотрудников исчезают за результатами их общего труда, что, кстати, вполне соответствует намерениям основателей "Общества".

Генрих Фридрих Карл барон фон Штейн (1757-1831), знаменитый прусский реформатор, основал "Общество для изучения ранней немецкой истории" для организации сбора и публикации на основе сохранившихся рукописей всех исторических источников, возникших на территории Связной Римской империи германской нации между 500 и 1500 гг.) Полное издание Monumenta Germaniae Historica, как полагали тогда, могло завершиться примерно через два десятилетия. Это так сказать частное сообщество, первыми членами которого были вовсе не ученые, а посланцы некоторых малых германских государств на собраниях Германского союза во Франкфурте, имело намерения в первую очередь политические. Популяризация общегерманской истории была призвана ускорить рождение чувства национальной идентичности у раздробленных в политическом отношении немцев. По окончании наполеоновских войн, заметно усиливших общегерманский патриотизм, Венский конгресс привел всего лишь к реставрации и закреплению былой раздробленности. Как раз в год основания MGH (1819) после известных Карлсбадских постановлений правительства ряда немецких государств во главе с Австрией ужесточили борьбу против национальной и либеральной "агитации". Для тех же, чьи надежды на немедленное немецкое объединение пошли прахом, оставалась единственная отдушина - мысленно углубляться в эпоху, когда разные группы немцев по-видимости не разделяли еще непреодолимые политические и конфессиональные границы, т.е. в эпоху, предшествовавшую Реформации. В литературе, изобразительном искусстве, архитектуре и даже моде - во всем стиле поры романтизма всячески использовались средневековые мотивы, а любители искусств и старины со страстью коллекционировали средневековые предметы. "Спасение" остатков средневековой истории проводилось не только из антикварного интереса, но ради потребностей сегодняшнего дня, и именно в этом контексте нужно понимать инициативу барона фон Штейна, в свое время потерпевшего неудачу в своей собственно политической деятельности, такой как разработка проекта обще германской конституции.

Штейн проявил недюжинную прозорливость, когда 1821 г. передал научное руководство MGH ганноверскому придворному библиотекарю Георгу Генриху Пертцу (1795-1876), которому и предстояло более полувека вершить судьбу этого предприятия. В молодые годы англофил Пертц, похоже, обладал весьма импозантной внешностью и весьма располагал к себе, что трудно представить при взгляде на известные его портреты, где видишь старика с угрюмым и недоверчивым выражением лица. Пертцу прочили стать немецким Мабильоном или Муратори. И хоть позже стали говорить, что он "не гениален, а лишь основателен", но все же ему удалось в основном оправдать возлагавшиеся на него надежды. Вместе со своим другом из Франкфурта Йоханном Фридрихом Бёмером (1795-1863) он взял на себя все, что касалось организации и координирования деятельности общества. Своим институциализированием MGH обязаны безусловно его таланту.

Прежде всего необходимо было заняться сбором и научной обработкой рукописного наследия, для чего с самого начала возник особый информационный орган в виде журнала "Архив Общества для изучения ранней немецкой истории" (Archiv der Gesellschaft für ältere deutsche Geschichtskunde). Немало места в нем занимали отчеты о поездках нанятых Пертцем "ученых помощников". Они не только содержали предметные сведения о рукописях и библиотеках, но нередко (особенно во второй половине XIX в.) представляли собой интересные в культурно-историческом отношении очерки. Ближе к концу столетия Вильгельм Ваттенбах (1819-1897) ностальгически вспоминал о тех героических временах, когда железные дороги еще не вели в каждую горную долину, и путешествие в Адмонт в Штирии требовало заметных усилий, которые, впрочем, сполна были вознаграждены сердечным гостеприимством, оказанным в этом монастыре протестанскому ученому. Тексты источников предполагалось публиковать в пяти сериях: Scriptores, Leges, Diplomata, Epistolae, Antiquitates. Того же деления в принципе придерживаются и сегодня, хотя со временем структура издания стала очень дробной и едва обозримой из-за введения многочисленных подрубрик и новых серий. В 1826 г. появился первый том Scriptores в Ганновере в издательстве Хаан, возглавлявшемся другом юности Пертца. Этот издательский дом и по сю пору берет на себя издание части публикаций MGH. Выбранный Пертцем импозантный формат ин-фолио вызвал со стороны Бёмера резкую критику, так как казался ему не удобным в использовании, а потому отпугивающим. В результате этих разногласий Бёмер выделил в самостоятельное издание свои регесты грамот германских государей (Regesta imperii), первоначально мыслившиеся составной частью MGH. Незадолго до окончания своего "правления" Пертц все же начал перепечатывать некоторые из уже опубликованных в "большой серии" текстов в карманном формате "для учебных целей" (in usum scholarum). Чтобы обеспечить еще более широкую известность средневековым текстам, около середины века была начата серия переводов на немецкий - "Историографы ранних германских времен" (Geschichtsschreiber der deutschen Vorzeit), которая первоначально выпускалась в сотрудничестве с MGH, затем отделилась и теперь продолжается далее в несколько измененном виде. Предприятие уже послевоенной поры - это двуязычное (латинско-немецкое) издание, посвященное памяти барона фон Штейна (Freiherr-vom-Stein-Gedächtnisausgabe). Оно полностью независимо от MGH, но свои латинские тексты берет как правило оттуда.

В первых томах MGH можно еще заметить некоторую неуверенность в оформлении текстов и их типографском решении, но по мере накопления опыта издательского дела росли и требования к публикациям. Быстрое совершенствование методов филологической критики, применявшихся к средневековым источникам, позволило ко второй половине XIX века достичь стандарта, который в основном остается действующим и сегодня. Впрочем, уже слышались голоса, выражавшие опасения, что виртуозно используемая филологическая техника отодвигает на второй план изучение содержательной стороны текстов, а именно это последнее занятие вообще-то говоря и есть собственно дело историка. Такие предостережения об односторонней специализации приходили с самых разных сторон, например, и от Генриха фон Тройчке (1834-1896), и от Якоба Буркхардта (1818-1897) или Густава Дройзена (1808-1894), который даже говорил о "фабричном труде на MGH". Все это представляло собой своеобразную реакцию на огромное уважение, которым пользовались тогда MGH. Ведь к концу XIX века едва ли была в Германии кафедра средневековой истории, глава которой не сотрудничал бы так или иначе в прошлом или настоящем с этим издательским предприятием".

Цитируется по: Мэртль К. Monumenta Germaniae Historica: взгляд изнутри// Средние века. Выпуск 58, 1995 г .