Рюдигер фон Фрич, посол ФРГ в России.

[На этот вопрос ответят] эксперты, которые разбираются намного лучше меня в том, насколько тесным было сотрудничество между Лениным и немецким правительством. И хотел бы воспользоваться возможностью, представить профессора Бориса Колоницкого [Европейский университет в Санкт-Петербурге], который выступит сегодня с импульсным докладом.

Но хотел бы сказать следующее. Является общеизвестным фактом, что правительство тогдашней Германии поддерживало возвращение Ленина в Россию. Однако, если бы это правительство имело бы представление о том, какие это будут последствия, возможно, оно приняло бы другое решение.

Не следует забывать о том, что после того, как в России произошла революция, несколько лет спустя это давление перекинулось на Германию, и в Германии тоже предпринимались попытки провести революцию. Так же, как это случилось в молодом Советском Союзе.

[Был ли Ленин агентом], я точно не могу сказать, я предпочитаю дать слово экспертам.

Александр Чубарьян, академик, научный руководитель Института всеобщей истории Российской Академии Наук

Я знаю все эти материалы. У меня кандидатская диссертация была посвящена Брестскому миру. В советское время не все можно было получить материалы, но теперь мы знаем все абсолютно. Досконально, всех людей, через которые шли деньги. И на западе это тоже все опубликовано. Но мой ответ: Конечно, нет. Ходили разговоры в отношении Ленина, что он был немецким агентом, и второй такой ходячий миф, что Германия сделала революцию в России. Но революцию таким способом не делают, это совершенно очевидно.

Германия хотела помочь, помогала возвращению Ленина. Они прекрасно знали программу большевиков, главное было в ней — прекращение войны. Германия воевала с Россией, и с Антантой вместе. Совершенно очевидно, что вывести одного из противников из войны было абсолютно нормально с точки зрения немецкого Генерального штаба. Второй вопрос — деньги. Во-первых, это небольшие деньги, как в общем оказалось. И самое главное, что это были деньги для того, чтобы он приехал в Россию. Поэтому не надо отрицать того, что Германия давала деньги. Не надо отрицать каналы, по которым это происходило. Но я бы не преувеличивал и не драматизировал бы эту ситуацию и полностью отверг бы идею, что, во-первых, революцию сделали на немецкие деньги и, во-вторых, что Ленин был завербованным человеком Германии. Да, он ехал в пломбированном вагоне, такая полукриминальная история. Но все последующие события развивались чисто на внутренней российской почве.

Но вообще в России была германская партия, совершенно очевидно. Но была и антантовская, британская, прежде всего, партия. Люди наверху были очень близки английской династии. Сама императрица была связана с Германией, но это ни о чем не говорит тоже. Как показал опыт, уже самый классический пример русской истории, — наша императрица Екатерина II, которая даже плохо говорила по-русски, когда только приехала в Россию. А потом писала такие защищающие Россию книги, памфлеты.

И я думаю [по вопросу о Ленине], что это все еще будет продемонстрировано. Дело в том, что у нас Росархив организует выставки. В последнее время был Андропов, был Косыгин, был Брежнев с новыми документами. А главное, выставка теперь будет — Ленин. Будет она в конце сентября. И я знаю точно, что там будет стенд, где будут документы по вопросу, который вы задали. Ну. вообще сейчас люди все интересуются такими вещами. Но это нормально.

Борис Колоницкий, профессор, Европейский университет в Санкт-Петербурге

Я согласен с тем, что было сказано, просто хотел бы дополнить. Ну, вопрос, был ли Ленин немецким шпионом или немецким агентом — нет. Вопрос о немецких деньгах. Известно совершенно точно, что Германия финансировала российскую революцию, но как точно расходовались эти деньги, этого мы не знаем.

Но тут возникает еще ряд вопросов. Какова роль этих денег? И это требует каких-то специальных подвопросов. Ну, во-первых, левые социалисты и, в том числе, большевики были не главными целями немецкой политической деятельности. И даже несколько томов документов, которые обычно цитируются, они называются примерно так (не точно цитирую, по памяти): «О революционизировании России, в первую очередь Прибалтики и Финляндии». И Финляндии уделялось огромное значение. Там есть совершенно замечательные карты, в этих делах, — я работаю в Поитическом архиве Министерства иностранных дел Германии, — цветные карты — склады оружия в Финляндии. Рассчитывали на восстание в Финляндии, этого восстания не было. То есть, сам факт инвестиции во что-то не гарантирует успех этого мероприятия. Важным проектом германской политики революционизирования была исламская революция во всем мире. Буквально. Потому что Турция была союзником Германии, огромное количество мусульман жило в Российской империи, в Британской империи, во Французской империи. И поднять восстание мусульман в их колониях казалось очень привлекательным проектом. Германия очень много денег вложила в это. И в политическую обработку военнопленных мусульман на территории Германии. Она проходила на четырех языках: на турецком, татарском, арабском и естественно на русском — для военнопленных мусульман, и она называлась «Джихад». Из этого плана «Джихад» ну, ничего не вышло, хотя на это ушли значительные средства. И, наконец, в-третьих. Если мы говорим о немецких деньгах, главная задача Германии была вывести Россию из войны, это был приоритет. Точно такой же приоритет для Англии, для Франции, а затем и для Соединенных Штатов был в том, чтобы удержать Россию в войне, и они тоже вкладывали значительные средства. То есть, такое представление, которое разделяют некоторые политики, что деньги — это главное, это не совсем так.

Накануне 22 апреля - дня рождения Владимира Ильича - о мифах и правде вокруг фигуры Ленина рассказал Михаил ФЁДОРОВ, историк, доцент кафедры новейшей истории России СПбГУ .

Миф 1.

На самом деле «самый человечный человек», «главный друг детей» был одним из самых жестоких политиков за всю историю страны.

- Демонизация фигуры Ленина так же мало соответствует действительности, как и лакированный образ «Великого вождя», созданный советской пропагандой. Да, жестоких приказов им было отдано достаточно. Известен факт, что Ленин предложил расстреливать проституток, как антисоциальный элемент, призывал перевешать кулаков, белогвардейцев и нелояльных священников. Хотя это не всегда предполагало практическую реализацию.

Но оценивая действия Ленина, нужно принимать во внимание, что он был лидером политической партии в период ожесточенной борьбы за власть и гражданской войны, сопровождавшейся иностранной военной интервенцией. И факты свидетельствуют, что «зверства» Ильича как минимум не превосходят деяний его политических оппонентов - А. Колчака, А. Деникина, Л. Корнилова, имена, которые сейчас пытаются идеализировать отечественный кинематограф и публицистика. Давайте вспомним, что и в практике изъятия церковных ценностей в пользу государства вождь революции «первопроходцем» не был. Русские цари налагали руки на церковное добро, начиная с Петра.

Стоит отметить, что Ленин раньше других большевиков смог отказаться от идеологических шор и перейти к новым формам управления экономики. Он не стеснялся использовать идеи других партий, если считал их полезными. Не зря меньшевики упрекали вождя пролетариата в том, что он «украл» их экономическую программу, а эсеры - аграрную.

Миф 2.

Ленин причастен к расстрелу царской семьи.

Не раз выдвигалась версия, что смерть старшего брата Александра могла быть одной из причин ненависти Ленина к Романовым. Однако документальных доказательств его причастности к расстрелу царской семьи в ночь с 16 на 17 июля 1918 года в Екатеринбурге - нет. Вероятнее всего, он в принципе был не против убийства Николая II, но прямого приказа не отдавал. Не секрет, что в те времена чекисты не церемонились с «классовым врагом». Сам Ленин не раз отзывал у ЧК полномочия на применение смертной казни. Есть версия, что местные власти Екатеринбурга сами приняли решение об убийстве, без указаний из центра, в связи с наступлением белых.

По воспоминаниям екатеринбургского чекиста М. Медведева, Ленин высказывался за «открытый суд над Николаем II». Но всё это лишь предположения. Ни историкам, ни современным следователям правды найти не удалось. В 2011 году Следственный комитет РФ заявил об отсутствии документов, подтверждающих, что приказ о расстреле отдавал Ленин или другой человек из Кремля.

К слову, по воспоминаниям коменданта П. Малькова, Ленин просил о помиловании Фанни Каплан, которая по официальной версии стреляла в него в 1918 году. Но, по приказу председателя ВЦИК Я. Свердлова, Каплан расстреляли, тело облили бензином и сожгли у стен Кремля.

Миф 3.

Ленин - немецкий агент.

- Подобные обвинения возникли на почве призывов большевиков прекратить империалистическую войну и проезда группы эмигрантов во главе с Лениным через территорию Германии, поскольку союзники не пропускали их в Россию.

Распространялись и слухи, что газета «Правда» финансировалась на немецкие деньги, но в ходе обыска и изъятия документов выяснилось: это самоокупаемая газета, которая ещё и отчисляет деньги на поддержание большевиков. Но никаких доказательств того, что Ленин действовал в интересах Германии, - нет.

Интересно, что многие из тех, кто тогда упрекал Ленина в шпионаже, сами оказались на содержании у иностранных спецслужб. В частности, террорист Б. Савинков (в то время помощник министра Керенского) стал польским агентом. Обвинения в использовании «тёмных денег» тогда выдвигались и против «бабушки русской революции» Брешко-Брешковской, которая собирала средства для партии в США.

Миф 4.

Ленин был одним из самых неприхотливых политиков.

Это правда. Ленин был очень непритязателен в еде и одежде - ходил в потрёпанном пальто, кепке и старых ботинках. Квартирка, в которой он жил сначала в Смольном, а потом в Кремле, была настоящей каморкой, по сравнению с апартаментами его последователей.

В эмиграции он жил на деньги, присылаемые из дома. Есть письмо Ильича к матери, где он жалуется, что вынужден бросить курить, так как денег на табак не хватает, а пиво в Германии вкусное, но слишком дорогое.

Миф 5.

Ленина убили по приказу Сталина.

- Не будем забывать, что в 1918 году Ленин был ранен отравленной пулей, что он работал сутки напролёт и испытывал дикую перегруженность, что за свою жизнь побывал в тюрьме и ссылках, перенёс инсульт и был частично парализован. То, что к 1924 году Ленин был тяжело и безнадёжно болен - никаких сомнений не вызывает и особых причин ускорять его смерть у Сталина не было. Сталин сообщил членам Политбюро, что Ленин обращался к нему с просьбой дать ему на всякий случай капсулу с ядом, так как он испытывает мучительные боли. Но он отказал.

Часто публикуется фото, где разбитый параличом, с безумным взглядом Ленин сидит в кресле. Распространено мнение, что последние работы написаны им в невменяемом состоянии.

Это неправда. После обострения болезни, он частично восстановился. Фактически до конца своих дней Ленин был в твёрдом уме и диктовал свои записки.

Миф 6.

Если бы не Ленин, мы бы не «потеряли» 70 лет в коммунистическом строю.

- Говорить, что вдруг ни с того, ни с сего «проклятые большевики» устроили революцию - глупо. Революционные выступления, попытки свергнуть самодержавие начинались ещё с конца XIX века. И в 1881 году царя Александра II, как мы помним, убили не большевики, а народовольцы. Несовершенство общественного строя в России было очевидным, особенно на фоне Западной Европы. И события 1917 года в Петрограде стали стихийным выступлением народа.

Из всех политических деятелей того времени Ленин был самым эффективным организатором. Он собирался провести социалистическую революцию - он её провёл. Другое дело, что Россия оказалась не готова к такой степени обобществления, а форсирование реформ привело нас к созданию казарменного социализма и диктатуре партии. К концу жизни Ленин осознал главные ошибки, предлагал пути их исправления и, возможно, проживи он дольше, история страны пошла бы по другому руслу.

Что касается обвинений Ленина во всех грехах, то он повторил судьбы всех ведущих политиков страны. У нас, как только заканчивается период нахождения человека у власти, выясняется, что страной правил подлец. А дети Сталина и Хрущёва и вовсе вынуждены были уехать за границу от «славы» отцов. Пора уже отказаться от всеобщего очернительства. Например, в Англии спокойно воспринимают даже прославившегося своей жестокостью короля Генриха VIII, и его следы в истории страны уничтожить не пытаются.

16 апреля 1917 года русский эмигрант Владимир Ульянов, более известный по своему революционному псевдониму Ленин, прибыл на Финляндский вокзал города Санкт-Петербурга, проделав долгий кружной путь из Швейцарии. За границей он прожил почти двадцать лет. Ленин сразу произвел сенсацию своей пламенной речью и радикальной политической программой, названной им «Апрельские тезисы». Теперь российская и мировая политика уже никогда не будет прежней.

А поскольку Ленин вернулся домой через Германию при совершенно очевидном содействии немецкого верховного командования, которое в то время вело войну против России и ее союзников из Антанты (Франция, Британия, а после 6 апреля и Соединенные Штаты), его оппоненты немедленно стали утверждать, что он — германский шпион. Это утверждение вызывает полемику по сей день. Если будет доказано, что Ленин в 1917 году действовал в интересах германского имперского правительства, то последствия для наших представлений об Октябрьской революции и о появившемся благодаря ей советском коммунистическом режиме, который просуществовал до 1991 года, будут огромны. Это можно будет назвать величайшей операцией влияния за всю историю. На таком фоне сегодняшняя обеспокоенность по поводу российского вмешательства в западные выборы, в том числе в прошлогодние выборы в США, покажется мелочью. Так ли это было?

В определенном смысле в немецких попытках ослабить вражеское государство в военное время нет ничего нового. Великие державы вели такие игры на протяжении столетий. Во время наполеоновских войн Франция помогала ирландским повстанцам ослаблять и изматывать Британию, а польским националистам — выступать против России. Британия, в свою очередь, поддерживала испанских партизан, которые воевали с французскими оккупационными войсками. Немцы довольно поздно занялись такими делами, но очень быстро этому научились после объединения Германии в 1871 году. Они даже придумали специальное слово для такого рода операций влияния: «Revolutionierungspolitik» или политика революционизирования.

Если бы правительства Британии и Франции в годы Первой мировой войны были слабее, другие Ленины могли бы их ослабить. Но немцы и против них тоже осуществляли свои подрывные действия, хотя их помощь ирландским националистам и французским социалистам никогда не была существенной.

Россия оказалось слабым звеном в рядах Антанты, поскольку ее измотала агитация среди рабочих и крестьянские волнения. Поэтому неудивительно, что немцы приложили столько усилий для ослабления царизма. Помогая русским революционерам весьма практично и всесторонне, они субсидировали не только ленинских большевиков, но и их соперников из рядов социалистов, таких как Троцкий, который в то время был меньшевиком и публиковал антивоенные статьи в Париже, а затем в Нью-Йорке.

Контекст

Ленин: похоронить и забыть

Frankfurter Rundschau 25.04.2017

Ленин был равнодушен к женщинам

ABC.es 16.04.2017

Поездка на поезде изменила историю

Göteborgs-Posten 10.04.2017
Но если Ленин был не единственным получателем помощи от немецких щедрот, то он несомненно был самым важным. Большинство людей понимают под коммунизмом марксистскую программу отмены частной собственности, введение государственной собственности на средства производства и плановую экономику. Но хотя эти идеи поддерживали и остальные европейские марксисты, не они привлекли к Ленину имперское правительство Германии.

Среди русских социалистов Ленина выделяли его фанатичные протесты против войны и его поддержка украинской независимости, что было ключевой целью для Союза центральных держав. Если другие антивоенные социалисты типа Троцкого по-настоящему ненавидели кровавую бойню и стремились прекратить войну за счет поддержки протестов и сопротивления мобилизации, то Ленин в своей написанной в 1915 году работе «Социализм и война» утверждал, что революционеры должны проникать в воюющие армии и делать их красными, должны содействовать мятежам и активно добиваться поражения своих собственных правительств.

Последствия ленинской программы, известной как «революционное пораженчество», были настолько взрывоопасны, что Министерство иностранных дел Германии вмешалось и запретило знакомить с этой программой солдат на фронте, поскольку царское правительство могло начать аресты членов большевистской партии за предательство. По тем же причинам Берлин пошел на хитрость с поездкой Ленина по территории Германии, опечатав вагон, в котором он путешествовал. Это также был очень удобный миф для Ленина, поскольку он мог говорить, что никакой помощи Германия ему не оказывала. На самом деле, вагон не был опечатан. Ленин несколько раз покидал его, а однажды даже заночевал в немецкой гостинице в Заснице. По словам очевидцев, Ленин во время поездки выступал с политическими речами на немецкой земле в лагерях для русских военнопленных.

Вернувшись в Россию, Ленин тоже не стал скрывать свои антивоенные настроения. В «Апрельских тезисах» он выступает за свержение Временного правительства, которое пришло к власти после Февральской революции. Во время апрельского путча, который произошел через две недели после возвращения Ленина, большевистские активисты несли антивоенные плакаты, открыто призывая брататься с врагом («Немцы — наши братья»).

После второй попытки переворота, известной как Июльские дни, Ленину и еще 10 большевикам предъявили обвинение в «измене и организации вооруженного восстания». Многочисленные свидетели рассказывали о денежных переводах из Стокгольма, об отмывании денег через германские компании по импорту, о финансировании немцами большевистской газеты «Правда» (в том числе, распространяемых на фронте тиражей), о денежных выплатах тем, кто во время уличных протестов нес большевистские плакаты (10 рублей) и тем, кто воевал в отрядах Красной Гвардии (по 40 рублей в день). Когда Ленин бежал в Финляндию, большинство его товарищей были арестованы. Были подготовлены все условия для показательных судебных процессов.

Но не получилось. Когда в конце августа 1917 года обвинение Временного правительства получило весомое подтверждение в виде показаний полицейских агентов, проводивших обыск в ленинской штаб-квартире, глава это правительства Александр Керенский объявил амнистию большинству арестованных большевиков (но не Ленину), чтобы заручиться их поддержкой в борьбе против генерала Лавра Корнилова, который, по мнению Керенского, готовил военный переворот с участием правых сил. Поступив очень недальновидно, Керенский позволил военной организации большевиков снова вооружиться, и они, получив оружие, спустя два месяца свергли его.

Объявления о поисках Ленина с целью его ареста накануне Октябрьской революции были расклеены по всей России, но он не упустил свой шанс. Придя к власти, он не стал проявлять осторожность в отношениях со своими предполагаемыми немецкими хозяевами. Напротив, в качестве одного из первых своих шагов он отправил телеграмму в немецкий военный штаб восточного фронта с предложением о безоговорочном прекращении огня. Когда в Таврическом дворце Петрограда объявили жесткие условия Брестского мира, предусматривавшие отделение Украины и прибалтийских государств от России, Ленина встретили криками «Долой диктатора!», «Иуда!» и «немецкий шпион!»

Статьи по теме

О чем думал Ленин?

The New York Times 07.04.2017

Михаил Горбачев: настало время похоронить Ленина

The Times 05.06.2008
Так был ли Ленин немецким агентом?

В собственном сознании Ленин мог обосновать и обосновывал свои действия как тактические маневры, призванные служить высшей цели коммунизма, а не подлым военным целям германского правительства. Это достаточно справедливо. Но трудно себе представить, чтобы эти доводы принял во внимание суд, особенно если бы коллегия присяжных состояла из простых граждан России, а война все еще продолжалась. Собранные министерством юстиции Керенского улики и свидетельства, которые недавно были найдены в российских архивах, были убийственными и неопровержимыми. Каковы бы ни были его истинные намерения, несомненно то, что он в 1917 году получал от немцев организационную и финансовую помощь, и что его действия, начиная с антивоенной агитации в российской армии и кончая его призывами к безоговорочному прекращению огня, служили интересам врага России Германии. Эти действия также имели катастрофические последствия для самой России, начиная с ее территориального расчленения в 1918 году и кончая многолетними страданиями в условиях удушающей большевистской диктатуры.

Русская революция положила начало новой эпохе операций влияния за рубежом. Ленин участвовал в создании Коммунистического Интернационала, который почти четверть века деятельно пытался свергать капиталистические правительства по всему миру. Нацисты вели аналогичную игру в Австрии и Чехословакии в 1938 году, но уже в 1939-м отказались от насаждения своего влияния в пользу грубой силы, осуществив с разных сторон вместе с советской Красной Армией вторжение в Польшу. В годы холодной войны Советский Союз и Соединенные Штаты превратили Revolutionierungspolitik в особое искусство, стремясь ослабить союзников друг друга и страны-сателлиты всевозможными хитрыми махинациями и подрывными действиями.

Сегодня возникает впечатление, что начался новый виток холодной войны, хотя и с иным идеологическим подтекстом, поскольку Кремль содействует популистскому национализму в Европе и в США, а западные лидеры и демократические активисты мобилизуют оппозицию, выступающую против России и дружественных Путину режимов, таких как правительство Виктора Орбана в Венгрии, которые, в свою очередь, закручивают таким активистам гайки, называя их «иностранными агентами». Политика революционизирования приобрела глобальный характер.

Но прежде чем возникнет паника, следует напомнить о разнице в степени накала и в стиле между сегодняшними операциями влияния и прежними эпизодами. Дезинформация, которую распространяют государственные СМИ, онлайновые боты и тролли в Твиттере, это серьезный раздражающий момент, и здесь налицо эксплуатации открытости западного общества с целью подрыва доверия к демократическим институтам. Кибератаки и хакерские взломы это еще более серьезный источник опасности. Путин и его апологеты осуждают внешнее политическое вмешательство в таких странах как Украина, утверждая, что российские действия там — это просто ответ на деятельность Запада.

Но ни одну из этих операций влияния нельзя сравнить по масштабам и по геополитическим последствиям с действиями Германии, разыгравшей ленинскую карту, или с операциями США и СССР в годы холодной войны. В отличие от России в 1917 году, сегодняшнее руководство великих держав, будь-то Вашингтон, Париж, Берлин или Москва, занимает слишком прочные позиции, чтобы стать добычей Ленина. По крайней мере, мы должны надеяться на это.

Шон Макмикин — профессор истории Бард-колледжа, автор книги «Русская революция: новая история» (The Russian Revolution: A New History).

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

Но дело в том, что Ленин считал, что германская социал-демократия должна ему денег. Об этом почти всегда забывают, когда говорят, что Ленина финансировала Германия. А Ленин считал, что немцы до войны зажали приличную сумму, принадлежавшую большевикам. И теперь возникли хорошие условия, чтобы получить свое.

Дело в том, что после Первой российской революции большевикам удалось правдами и неправдами сконцентрировать в своих руках приличный капитал, которого хватало, чтобы наладить нормальную партийную работу. Речь не об эксах Камо и Сталина - большая часть этих денег в связи с их явно криминальным происхождением пришлось просто сжечь, иначе можно было быть арестованными прямо в банке при желании воспользоваться «награбленным». Это только наивные западные публицисты, которых охотно перепечатывают в современной России, думают, что Ленин «после удачной экспроприации в Тифлисе мог прямо-таки купаться в неиссякаемом денежном источнике!». После осуждения эксов объединительным съездом РСДРП большевики тоже признали, что «такие средства борьбы несвоевременны» после окончания «гражданской войны» 1905–1907 гг. По утверждению Ленина, те деньги, которые больше - вики получили от эксов в 1906–1907 гг., достались не большевистским центрам, а «отзовистам» из радикальной группы «Вперед», которая вскоре откололась от большевиков.

Основную часть большевистского фонда составило наследство Николая Шмидта, молодого фабриканта левых взглядов. Шмидт помогал вооружать дружинников во время восстания 1905 года в Москве, был арестован. Фабрика его была сожжена огнем царской артиллерии. Шмидт погиб в тюрьме в 1907 г. Шмидт завещал свое состояние сестрам с условием, что они передадут его большевикам.

Не без трудностей большая часть наследства перешла к большевикам. По данным осведомленного меньшевика Н. Валентинова, у них оказалось свыше 268 000 золотых рублей. Но надо же такому случиться, что в январе 1910 г. была предпринята новая попытка русских социал-демократов объединиться под эгидой Второго Интернационала. Была создана объединенная касса партии, куда от большевиков поступили на хранение 178 000 рублей.

Поскольку большевики и меньшевики друг другу не доверяли, то распорядителями кассы стали почтенные германские социал-демократы К. Каутский, Ф. Меринг и К. Цеткин. Так как деньги тратились, речь может идти о меньшей сумме. Во всяком случае, Ленин позднее особенно настойчиво будет настаивать на возвращении большевикам около 30 000 рублей.

Вскоре большевики и меньшевики опять переругались. Ленин некоторое время пытался добиться от немецкой социал-демократии признания именно за большевиками права считаться истинными представителями российской социал-демократии, так как противостоящие им фракции слишком далеко уклонились от центра вправо («ликвидаторы») и влево («отзовисты»). Авторитет партии в это время для него был важнее денег - транш в 44 850 франков Ленин перевел Цеткин в июне 1911 г., через полгода после того, как большевики уже потребовали аннулировать соглашение 1910 г. об объединении бюджета социал-демократов.

Ленин потребовал деньги назад, а позднее и вовсе создал РСДРП большевиков, которую считал правопреемницей всей РСДРП. В условиях политической склоки держатели в августе-ноябре 1911 г. заявили о сложении полномочий. Но при этом они заявили, что вопрос остается спорным, и деньги останутся в банке. Деньги лежали на счете, которым формально распоряжалась Цеткин.

Ленин был чрезвычайно разгневан на Цеткин, обвинял ее в том, что она в ходе переговоров о деньгах «налгала». Но Цеткин стояла насмерть. Видимо, она просто не могла уступить. Не она решала этот вопрос.

Любопытно, что в дальнейшем Цеткин имела хорошие отношения с Лениным, занимала близкие ему позиции (то есть боролась против своего - германского - правительства) и вступила в компартию Германии. Предвоенный эпизод Ленин как бы «простил» и больше о деньгах не вспоминал, хотя во время войны они были ему очень нужны.

Письма Ленина показывают, что в 1915–1916 гг. финансовое положение партии было нестабильным и временами крайне тяжелым. Это опровергает придумки некоторых мифотворцев о том, что большевики оказались на содержании «немецкого генштаба» вскоре после начала войны.

Цеткин, учитывая их дружбу, могла бы разморозить фонд. Но, по всей видимости, это было не в ее власти, особенно после начала войны. Тут нужна была «виза» властей. И поступила эта «виза» в 1917 г. Примерно полмиллиона марок, «зависших» в Германии в 1910 г., стали возвращаться в кассу большевиков через социал-демократа Гельфанда. Для немецких дипломатов это была возможность поддержать партию, с которой у Германской империи вдруг совпали интересы. Для Гельфанда - поучаствовать в «большой игре» и прокрутить через свою фирму капиталы (особенно если имперское казначейство войдет во вкус и увеличит лимиты). Для Ленина - сорвать с империалистов и социал-патриотов то, что они задолжали, а по возможности - получить деньги еще и сверх того на мировую революцию, в том числе в самой Германии.

Финансовая схема и моральные принципы

Схема переправки денег должна была запутать русскую контрразведку (все-таки должок возвращали из вражеского государства), что было очень выгодно Гельфанду. Финансирование осуществлялось через скандинавскую фирму Гельфанда «Фабиан Клингсланд АО», где работал большевик Я. Ганецкий (Фюрстенберг).

Трансферты шли через отделения «Ниа Банкен» в Копенгагене и Стокгольме в Сибирский банк в Петрограде. Нужно иметь в виду, что «Ниа Банкен» был банком нейтральной страны. Он имел дела и с Германией, и с Россией, в 1916 г. при его посредничестве было заключено соглашение об американском кредите для России в 50 млн долл. То есть формально большевики получали деньги от нейтралов, партнеров бывшего партийного товарища Парвуса. Мы сейчас знаем, что Парвус, он же немецкий подданный Гельфанд, при этом консультировался в собственном МИДе. И что?

В середине 1917 г. общение с социал-демократами Германии не считалось в России чем-то особенно предосудительным. В мае-августе 1917 г. социал-демократы воюющих стран готовили в Стокгольме конференцию социалистов, которая могла бы стать мостом между воюющими блоками и способствовать заключению мира. В рамках этих консультаций Гельфанд встречался 13–14 июля с представителями меньшевиков и эсеров Смирновым и Русановым.

Когда сегодня политики получают финансирование от зарубежных источников, они не всегда могут проследить, проходили ли эти деньги через какие-то арабские счета, которые одновременно финансируют, скажем, чеченских боевиков. Мир финансов взаимосвязан, и денежные потоки пересекаются причудливым образом. В современной многопартийной политической системе, где партия не может существовать без внешнего финансирования, это приводит к удивительным парадоксам. Отрицая право организации финансироваться из-за границы, потому что заграница не любит Россию, вы становитесь защитником интересов именно предпринимательских кругов. Потому что тогда за реальное влияние могут бороться только такие политические силы, которые финансируются отечественными толстосумами. Но фокус в том, что национальный капитал «зарабатывает» средства путем операций все с той же заграницей и в результате эксплуатации отечественных работников. Так что во многих отношениях национальная буржуазия ничем не лучше интернациональной (филиалом которой она является на практике).

Принципиально важно для моральной оценки политика совсем другое: действует ли в его отношениях с источником финансирования правило «кто платит, тот и заказывает музыку», или тому, кто платит, просто нравится та музыка, которую музыкант играл бы при любых условиях? В другой связи А. С. Пушкин так сформулировал это правило: «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать».

Национальная буржуазия здесь, рядом, и она всегда может проследить, правильно ли выполняется ее политический заказ, а если нет - применить санкции. Зарубежные спонсоры в этом отношении обычно слабее. Так же и в случае с Лениным. Получая свои деньги из Германии - формально от шведов, датчан и Парвуса, Ленин не давал никаких обязательств. Его позиция не менялась. Ему никто не заказывал музыку. Он не торговал «вдохновением».

В Петрограде деньгами распоряжалась сотрудница фирмы Е. Суменсон. Но не будем забывать, что фирма легально торговала медикаментами, продовольствием и т. д. Так что деньги по этому каналу ходили туда-сюда, а не передавались большевикам Только часть денег Суменсон относила М. Козловскому, от которого они попадали большевикам. Ленин публично не признавал, что получал деньги от Ганецкого (еще бы!), но в 1923 г. было опубликовано письмо, где Ленин упоминает о получении денег через Козловского. Правда, сумма небольшая - 2 тысячи рублей.

После июльских событий Е. Суменсон была арестована и согласилась сотрудничать со следствием. Через руки Суменсон, согласно ее показаниям, после ареста 8 июля, прошло более 2 миллионов рублей, часть которых вернулась назад фирме, и только часть ушла на сторону. Но сколько? Суменсон сняла со счетов 750 тысяч рублей, использование которых не могла полностью подтвердить коммерческой необходимостью. Следователь контрразведки Б. Никитин считал, что она передала большевикам 800 тысяч. 750 тысяч рублей - теоретически возможный максимум немецкого финансирования большевиков в апреле-июне 1917 г. Денег могло быть и меньше - можно согласиться с Г. Л. Соболевым в том, что «опубликованные документы носят фрагментарный характер и оставляют много вопросов». Далеко не все 750 тысяч могли уйти Козловскому - бизнес в России требует самых неожиданных затрат. В любом случае с учетом инфляции (за время войны рубль подешевел в 3–4 раза) сумма, полученная от немцев, вполне сопоставима с наследством Шмидта, часть которого немецкие социал-демократы «зажали» в 1911 г. Разумеется, Ленин не считал каждый рубль, чтобы, не дай бог, не взять лишку. Ленин был готов взять с немцев больше, чем те ему задолжали. Ведь часть денег шла на международную деятельность большевиков, то есть, с точки зрения Ленина, на пользу немецкому пролетариату.

* * *

Немцы финансировали не только Ленина, но (через немецких социал-демократов) и других противников войны, а также националистов-сепаратистов. Поскольку информации о связях собственно Ленина с немцами маловато, а нужно заполнять книги многочисленными «фактами», то авторы современных сочинений на эту тему посвящают немало места рассказам о самых разных аферистах, кормившихся от немцев. Вот агент Львов в 1915 г. обещает взорвать мост через Волгу и поднять восстание. Деньги - то горазд получать. А где диверсии, где восстания? Аферист на аферисте. Но при чем здесь Ленин? Документов с его обещаниями кайзеру расследователи не приводят.

Немцы финансировали эстонского националиста А. Кескюлу. Обличители Ленина поэтому пытаются придать Кескюле фантастическое влияние на политику большевиков. Якобы он даже, «финансово подпитывая Ленина» в 1915 г., изменил его точку зрения. В чем же это изменение? Если сначала Ленин мечтал о мировой революции, то теперь он стал выступать за то, что «вначале надо победить Россию». Так «интерпретирует» Ленина Э. Хереш. Но где у Ленина она вычитала такую сенсационную мысль, Хереш не поясняет. Из ее книги вообще не видно, читала ли она Ленина или знакома с этой темой по телепередачам. Но, перефразируя известный анекдот, в данном случае можно сказать, что немец не читатель, а писатель.

Жандармский генерал А. Спиридович, пытаясь доказать, что большевики служили немцам с самого начала войны, вдруг сообщает интересный факт - один из лидеров немецкой социал-демократии Ф. Шейдеман финансировал через Ганецкого газету Горького. Горький, как известно, не был большевиком и в 1917 г. изрядно критиковал Ленина. Как социал-демократ, он вполне мог претендовать на финансовую поддержку немецких социал-демократов. Так это или нет, оставим на совести Спиридовича. Но версия наводит на размышление - Ганецкий мог получать часть средств из фондов Второго Интернационала, а не германского государства. И деньги через Ганецкого шли не только большевикам, но и их конкурентам в социал-демократическом движении.

Что дали деньги?

Расследователи темы «немецких денег» Г. Шиссер и Й. Траупман утверждают: «Ленин стал фигурой мировой истории в известном смысле и в результате имперской политики».

Что смогли сделать большевики с помощью 800 тысяч рублей? Прежде всего, нарастить тиражи «Правды» и других большевистских газет. Была куплена новая типография для «Правды», на которую ушло 225 тысяч.

Часть тиражей оплачивалась читателями, но чтобы обрести читателя, нужно раскрутиться, выйти на уровень более популярных изданий эсеров и меньшевиков (о кадетах не говорю - у них были хорошие спонсоры). Денег для этого недостаточно. Издания должны быть интересны читателям.

В стране шла предвыборная кампания. Это требовало больших затрат на печатание газет, листовок и плакатов. В начале весны вперед вырвались партии меньшевиков и эсеров, которые могли пользоваться возможностями Совета бесплатно. Эсеры могли опереться на финансовые возможности кооперативного движения. Кадетов финансировал бизнес.

Казалось бы, партии правительственной коалиции получали монополию и на финансовые, и на административные ресурсы. Каково же было раздражение лидеров коалиции, когда большевики разрушили их финансовую монополию. У них, оказывается, тоже водились деньги, полученные не у национальной буржуазии. Как не возмутиться честному великорусскому политику, привыкшему брать деньги у отечественного плутократа?

Марксистско-ленинские авторы доказывали, что большевикам удалось собрать на «Правду» более 500 тысяч рублей с рабочих (точнее - фабзавкомов) и солдат. Даже если эти данные преувеличены, немецкие деньги были далеко не единственным источником организационно-финансовых успехов большевизма.

После июля 1917 г. большевики уже не могли получать существенное финансирование из-за рубежа, но сумели восстановить и тиражи, и массовую поддержку. К тому же не будем забывать, что в России тогда далеко не все жители читали газеты и даже не все сторонники большевиков были грамотны. Согласимся с В. Г. Сироткиным, что нельзя преувеличивать «роль антивоенной продукции, в частности „Окопной правды“ и других пробольшевистских изданий, в их воздействии на фронтовые войска, где только четыре процента солдат имели „навык самостоятельного литературного чтения“». Большевики агитировали на улицах и на съездах, которых во время революции было множество. Поскольку у правительства не было телевидения, противостоять большевистской агитации было тяжело, даже если бы у них не было больших тиражей газет.

Таким образом, то, что буржуазная пресса могла делать, потому что ее спонсоры эксплуатировали рабочих, большевики сделали, вернув немецкие долги и сверх того поэксплуатировав Германскую империю. Впрочем, должок германскому народу большевики вернут вскоре после прихода к власти.

Роль денег не была решающей, а уж денег, которые Германия переплатила Ленину по сравнению с фондом Шмидта, - еще меньше. И главное - большевики доказали, что могут восстановить силы без финансовой поддержки и после серьезного разгрома их сил в июле 1917 г.

Июльский «мятеж»

Для обывательского сознания непостижимо, что кроме денег могло обеспечить победу радикальной левой партии. Но причина роста влияния большевиков лежит в другой плоскости. Экономический кризис, ухудшавший и без того тяжелое положение трудящихся, продолжал углубляться, и Временное правительство ничего не могло с этим поделать. Это порождало массовое отчаяние, стремление вырваться из сложившегося положения одним скачком, нереальные ожидания и в итоге - стремление к быстрым и решительным мерам, качественно изменяющим общество, - социальный радикализм. Большевики стали силой, которая взяла на себя консолидацию радикально настроенных солдатских и рабочих масс. Эта политическая ниша обеспечивала большевикам рост влияния в условиях нараставшего кризиса. Но при условии, что большевики останутся самой радикальной из крупных левых организаций и в то же время не сорвутся в авантюру, которая позволит правительству разгромить структуру партии. Это были нелегкие условия успеха, не имевшие никакого отношения к германским деньгам.

При этом партия большевиков не была тоталитарной сектой. В ней было правое крыло во главе с Л. Каменевым, стремившееся к союзу с социалистами, а Петербургский комитет и военная организация («военка») иногда занимали более радикальные позиции, чем Ленин. Непонимание этого простого обстоятельства иногда ставит мифотворцев в смешное положение.

* * *

Важная легенда, призванная укрепить миф о шпионаже большевиков в пользу Германии, касается июльских событий 1917 г. Якобы большевики ударили в спину наступающей русской армии и сорвали победу русского оружия, которая могла вообще покончить с войной.

Речь идет о наступлении, которое началось 18 июня под Калушем и 6 июля провалилось. Притянуть к этой истории большевиков довольно сложно. Их влияние в войсках Юго-Западного фронта, попытавшегося повторить «Брусиловский прорыв», было в это время невелико. Можно, конечно, посочинять, как Ленин информировал немцев о дате начала русского наступления. Очень интересно. А Ленин - то откуда узнал? Отсюда, пожалуйста, поподробней… Нет, молчат, тупятся писатели. Еще не придумали.

Солдаты сочувствовали речам большевиков, потому что не хотели воевать. Не видели смысла. Но и на фронтовых съездах, и на митингах большевики оказывались в меньшинстве. Авторитет командования и Керенского был высок. На фронтовом съезде «само упоминание о том, что Керенский обещал приехать, вызвало такой взрыв восторга… который не уступал восторгу перед речью Брусилова… Голосование предложенной нами резолюции собрало ровно девять десятых голосов», - вспоминает комиссар Временного правительства В. Станкевич. Приехавший Керенский сорвал «безграничные овации в полном единодушии». Солдаты соглашались, что выполнять приказы нужно, «общий голос солдатских представителей был за наступление». И даже наиболее авторитетный большевик фронта Николай Крыленко признавал: «Я здесь высказываюсь против наступления… Но если товарищ Керенский или наш главнокомандующий дадут приказ начать наступление, то, хотя бы вся моя рота осталась в окопах, я один пойду на пулеметы и на проволоку противника…» Но споры Керенского и его сторонников с большевиками «большинство слушало молча, думая про себя свою думу… Когда дело стало подходить к решительному шагу, настроение солдатских масс быстро падало». И хотя часть солдат «была полна решимости наступать», их не могло не смущать, что «наступление было организовано ниже всякой критики».

Большевики тут ни при чем. Просто провал наступления подтвердил их правоту, что дало толчок к успехам «пораженческой» пропаганды. Раз начальство не может толком организовать наступление, нечего класть солдатские головы. Комиссар Временного правительства В. Станкевич признает эту глубинную причину неудачи наступления и разложения армии: «Мы гнали других людей, не понимающих и не могущих понять смысла войны, заставляли их идти убивать каких-то для них совершенно непонятных врагов…»

Провал наступления стал крахом надежд Керенского укрепить авторитет правительства с помощью победы. Более того, пришлось срочно искать «козла отпущения», и здесь очень удачно случились волнения в Петрограде 3–4 июля. По легенде большевики решили организовать диверсию в тылу наступающей армии и тем сорвали удар.

Мы еще увидим, насколько выступление 3 июля было «организовано большевиками». Но если бы и так, нужно быть большим фантазером, чтобы считать, что демонстрация и даже беспорядки могут сорвать наступление, происходящее в другой части страны. 3–4 июля демонстранты не нападали на Зимний дворец и Генеральный штаб, что хотя бы теоретически могло нанести ущерб наступлению (хотя реальное руководство им проводилось на месте и из ставки в Могилеве). Войска Петроградского гарнизона, принявшие участие в волнениях, никак не могли переломить ситуацию и спасти Юго-Западный фронт от поражения.

Ближе к Петрограду был Двинск, где планировалось нанести второй удар, если Юго-Западный фронт двинется вперед. Действовать силами Северного фронта планировалось 5 июля, но под предлогом волнений в Петрограде атаку перенесли на 10–е. В действительности ситуация в Петрограде 5 июля уже стабилизировалась, но нужно было как-то объяснить неудачи фронта волнениями в столице. На самом деле Северный фронт не мог помочь Юго-Западному, так как немцы не сняли части из-под Двинска и вполне способны были отразить там удар: «Наступление было вполне безнадежным. Командующий армией генерал Данилов… все время доказывал Ставке, что наступление не имеет никаких шансов».

Не поражение было вызвано волнениями в Петрограде, а волнения - бессмысленностью наступления (которую и подтвердило поражение). Наступление вызвало возмущение части петроградского гарнизона и левых социалистов, поскольку оно грубо нарушало основы внешней политики Временного правительства, согласованные в марте и мае 1917 г., после скандала с «нотой Милюкова». Россия не претендовала на захваты новых территорий, а значит, ей не было никакого смысла проводить наступательные операции. Тем более что уже «Брусиловский прорыв» показал: каковы бы ни были успехи, русская армия не в состоянии разрушить фронт даже Австро-Венгрии. Частичные успехи, оплаченные сотнями тысяч жизней, принципиально не меняют положение на фронтах. Следовательно, нужно не омывать кровью окопы противника, а искать пути ко всеобщему миру (что и делалось в это время в Стокгольме социалистами разных стран и направлений, включая большевиков).

Для Керенского кровопролитное сражение было необходимо прежде всего для того, чтобы укрепить престиж правительства. В то же время наступление давало предлог, чтобы вывести из столицы нелояльные части. Это также нарушало соглашения, достигнутые весной с Петросоветом, и вызывало возмущение солдат и левых социалистов, отлично понимавших, что вывод революционных частей может стать прелюдией к правому перевороту (корниловское выступление показало, что левые в этом вопросе были правы).

Так что взрыв возмущения в начале июля был вполне закономерен. Но при этом как раз большевистское руководство было застигнуто им врасплох.

* * *

Легенда о восстании, организованном большевиками в Петрограде, призвана решить несколько мифологических задач. Это и «удар в спину армии», и репетиция Октябрьского переворота, позволяющая порассуждать о том, что коммунистические путчи следует давить в зародыше, не считаясь с жертвами. Вот, в Германии в 1919 г. «партия порядка» сумела своевременно уничтожить вождей коммунистов Либкнехта и Люксембург - и коммунисты не оправились от удара. А Ленина упустили. Поскольку миф имеет актуально - политическое назначение, мифотворцы намекают, что если левое движение наберет силу, то на радикальные манифестации следует отвечать стрельбой и выжигать левую заразу каленым железом. А вот чем «выжигать» социальные причины, которые вызывают массовые выступления под левыми лозунгами?

Самое обидное для мифотворцев, что такая подходящая для них июльская история вовсе не была восстанием и попыткой захвата власти, организованной большевиками…

Демагогия и методы агитационной кампании большевиков вызывали раздражение у умеренных социалистов. Но в период предвыборной кампании все партии более или менее демагогичны. Еще более радикальны были анархисты, пользовавшиеся в Петрограде растущим влиянием. А большевики как раз показали, что с ними вполне можно договориться. Это доказала история с демонстрацией 10 июня.

Демонстрация, замысленная «военкой», должна была оказать воздействие на Съезд советов и правительство и была направлена прежде всего против «министров капиталистов» (то есть кадетов и представителей буржуазии) и готовившегося Керенским наступления на фронте. С точки зрения левых социалистов, наступление было бессмысленной и преступной авантюрой. Лидеры умеренных социалистов опасались, что демонстрация подвергнется нападению правых организаций (Союза георгиевских кавалеров, казаков и др.). Эти опасения не были лишены оснований - такие нападения действительно произошли во время демонстрации 3–4 июля. В накаленной обстановке провокация правых могла привести к восстанию левых. Держа в голове эту опасную перспективу, лидеры Съезда советов запретили демонстрацию 10 июня и предложили большевикам принять участие в объединенной демонстрации всех левых сил 18 июня.

Уступая требованию «оппортунистов», большевики теряли лицо. Но, проводя демонстрацию, перерастающую в вооруженное столкновение, они рисковали оказаться в глазах рабочих виновниками кровопролития, безрассудными авантюристами. В последний момент ЦК большевиков отменил демонстрацию. Это вызвало разочарование наиболее радикальных противников Временного правительства слева. Некоторые рядовые большевики в гневе рвали партбилеты. В столице росло влияние анархистов. Петроградский комитет и «военка» были разочарованы поведением ЦК.

Ленин в это время считал выступление преждевременным, прежде всего потому, что большевики еще не преобладают в советах. Более того, если большевики спровоцируют серьезные столкновения, на них наверняка попытаются свалить неизбежную неудачу предстоящего наступления. А вот после провала наступления, в котором большевики мало сомневались, их влияние наверняка вырастет. Так что наращивание конфронтации было невыгодно большевикам.

Однако события развивались не так, как планировал Ленин.

* * *

В июне выросло влияние анархистов, которые стали составлять реальную конкуренцию большевикам в войсках Петроградского гарнизона и в рабочем Выборгском районе. Конфликт правительства с анархистами сыграл летом 1917 г. роль катализатора социального брожения. Анархисты попытались захватить типографию реакционной газеты «Русская воля». Попытка была ликвидирована без жертв, но в ответ министр юстиции попытался выселить анархистов из их резиденции на даче Дурново, что вызвало забастовки на 28 заводах. Влияние анархистов среди рабочих Выборгской стороны было велико, дача была центром культурно-просветительской работы (правительственные чины пытались представить ее чем-то вроде притона, что совершенно не соответствовало действительности). Рабочие получили в этом вопросе поддержку ВЦИК. Конфликт растянулся на весь июнь и превратил анархистов из относительно конструктивной силы (еще в мае их лидер Н. Солнцев осуждал попытку Кронштадского совета провозгласить самостоятельность города) в детонатор антиправительственных волнений. Радикальная агитация анархистов могла превратить их в лидеров значительной части тех рабочих и солдат, которые прежде шли за большевиками.

Анархисты были популярны в 1–м пулеметном полку. Несколько подразделений полка были отправлены на фронт, что нарушало мартовские договоренности совета и правительства. Солдаты первого пулеметного полка были наиболее радикальной военной частью, там было велико влияние анархистов и «военки». Пулеметчики считали себя гарантами революции в столице и не собирались отправляться на фронт, тем более что левые социалисты объяснили им, что война ведется за интересы, чуждые трудящимся.

Пулеметчики уже с 1 июля были готовы выступить против Временного правительства. Эсеро-меньшевистский полковой комитет еле сдерживал их. 2 июля ЦК РСДРП (б) категорически приказал «военке» сдерживать выступление пулеметчиков. Приказ этот «военка» выполняла без энтузиазма.

2 июля в полку имел место митинг, посвященный проводам, солдат на фронт. Вот счастье мифотворцев - здесь «от имени ЦК РСДРП(б) перед собравшимися выступили Луначарский и Троцкий. Последний поносил „правительство министров - капиталистов“ за июньское наступление русских войск на Западном фронте и требовал передачи всей власти Советам». Сама по себе эта речь обычна для левых социалистов. Да, они считают наступление и отправку революционных солдат недопустимым. Нет ничего нового и в требовании передачи советам власти, за что уже давно выступают большевики, левые эсеры и левые меньшевики. Но все-таки назавтра солдаты выступят. Наверное, не случайно Троцкий приехал, наверное, прямо с заседания ЦК большевиков. Мифотворцы забывают только, что Троцкий и Луначарский в это время не входили не только в ЦК большевиков, но и вообще в большевистскую партию. До августа они были «межрайонцами».

На этом митинге пулеметчиков «накручивала» ситуация, а не большевики. Местные ораторы клеймили правительство. А на следующий день пришли анархисты, которые призвали к восстанию.

3 июля 1917 г. к тому же стало известно, что и правительство накануне распалось из-за выхода кадетов из кабинета в знак протеста против предоставления широкой автономии Украине. Тут уж Ленин точно был ни при чем. 3 июля он спокойно пребывал за городом.

На митинге 3 июля, где выступил Солнцев, солдаты поддержали лозунг «Вся власть Советам!» Н. Солнцев выступал за переизбрание советов. По призыву анархистов солдаты двинулись на демонстрацию с оружием. А. Невский вспоминал, что члены «военки» поняли: «сдержать солдат от выступления мы не сможем». Так что вопрос состоял только в том, кто будет лидером возбужденной солдатской массы. Перед солдатами - пулеметчиками, входившими в большевистскую «военку», встал выбор - или отдать полк анархистам, или присоединиться к выступлению вопреки линии ЦК. Они выбрали второе. Делегаты были направлены в другие части гарнизона и на фабрики. Вскоре на улицы вышла грандиозная вооруженная демонстрация, противники правительства заняли Финляндский вокзал. Вооруженная демонстрация двинулась к Таврическому дворцу.

ЦК большевиков принялся сдерживать выступление, которое счел авантюрой анархистов. Ленина не было в городе, так что от имени ЦК руководили Каменев и Зиновьев, придерживавшиеся умеренной линии на компромисс с социалистами и руководством советов.

В ночь на 4 июля наличные члены ЦК, ПК большевиков и «военки» вырабатывали приемлемый компромисс. Нужно было как-то возглавить разбушевавшиеся массы и в то же время избежать открытого восстания, к которому никто не был готов.

Прибывший в Петроград утром 4 июля В. Ленин опасался радикальных действий без достаточной подготовки. Однако после того, как движение началось, большевики не могли не возглавить выступление. По справедливому замечанию А. Рабиновича, «лидерам петроградских большевиков было чрезвычайно трудно оставить без руководства демонстрантов и недавно завоеванных членов партии. В конце концов, уличные шествия возникли в результате большевистской пропаганды и были реальным свидетельством усилившейся „большевизации“ масс». Отказавшись от лидерства в выступлении, большевики потеряли бы репутацию радикалов и связанную с этим поддержку широких слоев населения и войск, радикализированных военной и социальной ситуацией. 1 ем более что большевикам уже «дышали в затылок» анархисты, фактически возглавившие выступление в его первые часы. В итоге Петербургский комитет РСДРП(б), а затем и большинство ЦК решили возглавить демонстрацию, чтобы превратить ее «в мирное, организованное выявление воли всего рабочего, солдатского и крестьянского Петрограда». Ни о каком восстании речь не шла.

Раскольников вспоминает, как Ленин уклонялся от публичного выступления 4 июля: «Разыскав Владимира Ильича, мы от имени кронштадтцев стали упрашивать его выйти на балкон и произнести хоть несколько слов. Ильич сперва отнекивался, ссылаясь на нездоровье, но потом, когда наши просьбы были веско подкреплены требованием масс на улице, он уступил и согласился». Сказав несколько слов о бдительности и конечной правоте лозунга «Вся власть Советам!», вождь удалился с балкона. Когда Ленин на самом деле собирался брать власть, он вел себя иначе. А в этой двойственной ситуации 4 июля было важно не растерять накопленного партией потенциала и в случае удачи достичь выгодного компромисса с социалистами, давить на них и не спугнуть их.

Большевики, разумеется, стремились к власти, чего не скрывали. Но в этот период они требовали передать власть советам, в которых сами не имели большинства. Ленин надеялся, что в случае, если советам придется проводить радикальные преобразования, реальное влияние в них быстро перейдет левым крыльям социалистических партий, то есть к союзу большевиков, левых эсеров (тогда еще не выделившихся из партии эсеров и пытавшихся перетянуть на свою сторону ее лидера В. Чернова) и левых меньшевиков (в том числе Мартова, Троцкого и Луначарского). Превращение советов в источник власти сделало бы большевиков одной из правящих партий при возможности добиваться радикальной политики без оглядки на кадетов. В условиях, когда большевики не имели в советах большинства, требование «Вся власть Советам!» не давало большевикам единоличной власти и лишь означало замену только что распавшейся коалиции социалистов и кадетов коалицией тех же социалистов и большевиков. Никакого переворота.

Политолог В. Никонов, попробовавший себя на ниве исторической науки, утверждает: «Большевистские лидеры… никогда официально не признают, что готовили на 3–4 июля захват власти, представляя происшедшее как стихийную демонстрацию, которую они якобы старались направить в мирное русло. Убежден, они пытались взять власть». Убеждение это основано на известном рассказе одного из руководителей военной организации большевиков В. Невского о настроениях военной организации большевиков и о том, что он неискренне агитировал против выступления, так как на самом деле был его сторонником. Если бы В. Никонов ознакомился с более широким кругом источников и научной литературой по этому вопросу, он бы знал, что воспоминания Невского подтверждают только то, о чем давно известно: между «военкой» и ЦК большевиков существовали разногласия. Сдерживая выступление и придавая ему мирный характер, «большевистским лидерам» во главе с Лениным приходилось преодолевать и радикальные настроения части своего актива, в том числе «военки». Понятно, что, когда Невскому пришлось подчиниться решению ЦК, он выполнял его без энтузиазма.

В. Никонову неведомо, что «Невский и Подвойский отличались независимостью духа (советские источники трактуют это как нежелание подчиняться линии Центрального комитета)», так что судить о намерениях большевистского ЦК и Ленина по мемуарам Невского о его собственных настроениях - это простительно разве что политологу.

Глубокий исследователь событий 1917 г. А. Рабинович пишет: «В то время в Петрограде существовали три в большой степени самостоятельные организации РСДРП(б) - Центральный комитет, Всероссийская военная организация и Петербургский комитет. Каждая из них имела свои собственные интересы и сферы деятельности». Военная организация («военка») и Петроградский комитет, находясь под постоянным давлением возбужденных солдат и рабочих и в то же время обладая меньшим опытом, чем высшие руководители партии, были настроены более радикально, чем ЦК.

Есть еще несколько свидетельств обсуждения большевиками возможности взять власть, но все они подтверждают, что Ленин не планировал этого делать в июле.

В разгар событий Ленин стал колебаться, гипотетически обсуждая с Троцким и Зиновьевым, «а не попробовать ли нам сейчас?», но в итоге сам опровергал себя: «нет, сейчас брать власть нельзя; сейчас не выйдет, потому что фронтовики еще не наши; сейчас обманутый Либерданами фронтовик придет и перережет питерских рабочих».

Суханов пересказывает рассказ Луначарского о том, что 4 июля Ленин, Троцкий и Луначарский планировали захватить власть и вместе создать правительство. Луначарский категорически отрицал достоверность этого рассказа. В версии Суханова, на которой и сам он не настаивал категорически, лежат недостоверные детали (в частности, о решающей роли в событиях 176–го полка), противоречия, на которые указывает сам Суханов, считая их противоречиями в рассказе Луначарского. Наиболее вероятно, что в рассказе Суханова отразились представления Луначарского о возможной конфигурации власти тогда, когда власть будет захвачена. Но - в перспективе, а не 4 июля. Также Луначарский признавал, что рассказывал Суханову о беседе с Троцким, когда тот сказал 4 июля, что в случае перехода власти к большевикам и левым социалистам «массы, конечно, поддержали бы нас». Но Троцкий - не Ленин, и пока - даже не член большевистского ЦК.

Таким образом, нет доказательств, что большевики планировали захватить власть сами или даже пришли к такому решению под давлением событий. Решение о захвате власти они примут только осенью. Поскольку в итоге, в ноябре, партия большевиков все-таки совершила вооруженный захват власти, ее участникам не было никакого смысла скрывать свои намерения предыдущих месяцев. Тем не менее они в один голос утверждают, что в июле брать власть в руки именно своей партии не собирались. И лишь мифотворцы выстраивают домыслы, призванные доказать обратное.

* * *

Для объективной оценки требований большевиков нужно учитывать, что их противники в этот момент тоже обсуждали возможность передачи власти социалистическому правительству, опирающемуся на советы.

Уход либералов из правительства и массовое негодование против них создавало для социалистов (меньшевиков и эсеров) идеальную возможность для взятия всей полноты власти и активизации реформ, которые до этого парализовали кадеты. ВЦИК обсуждал возможность взять власть, но лидеры советского большинства отказались делать это под давлением вооруженной силы большевиков и анархистов. В этом случае правительство стало бы ответственным не перед советами, а перед своевольным столичным гарнизоном, «преторианской гвардией» революции. Меньшевик И. Церетели предложил провести в ближайшее время II съезд советов в Москве, то есть вне давления радикальных воинских частей и рабочих. Резолюция ВЦИК в ночь на 5 июля не отрицала возможности создания советского правительства. Выступая в совете, левый социал-демократ Стеклов утверждал: «Девять десятых населения с восторгом встретят социалистическое министерство».

Под давлением левых (но уже не улицы, так как демонстрация к моменту голосования закончилась) была принята резолюция, сформулированная по компромиссному проекту эсера А. Гоца. В соответствии с ней власть может перейти к советам, но только по решению широкого собрания исполкомов с представителями с мест. Оно планировалось через две недели. Но так и не было проведено. Социалисты колебались, и вот-вот могли пойти на компромисс с большевиками на основе социалистической многопартийности.

Но в ходе дальнейших событий шанс, который эта ситуация предоставляла умеренным социалистам, был упущен. Они не перехватили лозунг «Вся власть Советам!» тогда, когда обладали большинством в советах, не втянули большевиков и анархистов в систему власти (что позволило бы связать их ответственностью). Вместо этого умеренные социалисты принялись репрессивными методами отстаивать прежнюю систему коалиции с кадетами, неспособную к проведению социальных преобразований.

Ситуацию обострили столкновения 3–4 июля, произошедшие между сторонниками и противниками демонстрантов (в большинстве случаев именно революционные колонны подвергались обстрелу со стороны казачьих и офицерских формирований). Даже жандармский генерал А. Спиридович, настроенный к большевикам резко враждебно, признает, что 3 июля «публика напала на автомобили, в которых находились солдаты и рабочие с пулеметами». Воспользовавшись этими столкновениями, власти объявили, что большевики подняли восстание. Это ощущение усиливалось и отдельными актами применения силы против «соглашателей» (например, арест демонстрантами министра В. Чернова, тут же освобожденного по настоянию Л. Троцкого). В этих условиях Чернов, склонявшийся к идее однородного социалистического правительства, не стал настаивать на ней. Площадь перед ВЦИК была заполнена вооруженными людьми. Время от времени демонстранты проникали в зал заседаний, произносили речи, в которых требовали взять власть, арестовать министров-капиталистов, выйти для объяснений к возбужденной толпе.

В этих условиях противники компромисса с большевиками в правительстве объявили, что большевики подняли восстание. Кто-то стреляет, то ли большевики, то ли по большевикам - явное восстание. Против «восстания» правящая группа считала возможным бороться любыми средствами. 4 июля министром юстиции П. Переверзевым стали распространяться материалы о том, что Ленин является немецким шпионом. Распространенные в июле материалы были крайне неубедительными.

Правительственное сообщение, опубликованное 5 июля в газете «Живое слово», было основано на путаных показаниях некоего Ермоленко, который был в плену завербован немцами и заслан в Россию. Тут он во всем сознался и сообщил стратегическую информацию о том, что большевики финансируются Германией через Гельфанда и Фюрстенберга. С какой стати немецкое командование должно было сообщать эти сведения первому попавшемуся мелкому агенту? Очевидно, что следователи Временного правительства не имели доказательств своей агентурной информации и решили «слить» ее таким образом.

Воздействие этой агитации на колеблющуюся часть войск, а также полный тупик, в котором оказались радикалы из-за отказа советских лидеров взять всю власть от имени советов, привели к свертыванию движения уже 5 июля. Подошли части, верные социал-демократам и эсерам. Ленину и некоторым другим лидерам большевиков пришлось уйти в подполье. Шанс добиться компромисса между сторонниками советской демократии и социалистической перспективы был упущен. В конечном итоге это предопределило готовность большевиков захватить власть самим и начать радикальный коммунистический эксперимент.

Миллионы для диктатуры пролетариата

В июле 1917 г. Ленин перестал получать финансирование из-за рубежа, его партия потерпела поражение, сам он был дискредитирован. Но социальный запрос на идеи большевизма был все сильнее, и партия Ленина вернула силы, подобно Антею, восстановила свои структуры и пришла к власти. Это уже само собой показывает, насколько мала была роль немецких денег в победе большевиков.

После июльского скандала финансовые отношения между большевиками и Германией прерываются. Сторонники помощи большевикам вынуждены были признать провал - их партнер потерпел сокрушительное поражение, и вкладываться в него было бы неразумно. Теперь Рейхсбанк не даст денег, тем более что наследство Шмидта выплачено.

Обжегшись на молоке, большевики затем дули на воду. 24 сентября ЦК РСДРП (б) отклонил предложение К. Моора о финансовой помощи, так как не вполне ясен его источник. Помощь от Моора принимали в мае - он тогда пожертвовал 73 тыс. крон. После революции Моор попросил ее компенсировать, так как собирал частные пожертвования и вкладывал собственные средства. Большевики сочли просьбу Моора оправданной. Они исходили из того, что переданные им деньги не исходили из германского генштаба (тогда бы не следовало и возвращать).

Зато стоило большевикам прийти к власти, в Берлине началось чрезвычайное возбуждение. Ленин доказал, что является серьезным партнером. Обсуждается передача Ленину 15 миллионов марок для стабилизации положения его правительства. На эту переписку между германскими чиновниками обычно ссылаются авторы, которые хотят доказать, что революция совершилась на немецкие деньги. Правда, переворот большевики сумели организовать и сами. А вот были ли эти 15 миллионов оперативно переправлены в Петроград или дело свелось к обсуждению в Берлине? Даже если толика этих 15 миллионов и попала в Петроград, она была потрачена на нужды германского народа, как их понимали большевики.

Сразу после прихода большевиков к власти началось печатание полумиллионным тиражом революционной газеты «Ди Факел», перебрасывавшейся на фронт и за его линию. Первый же посол Советской России в Германии А Иоффе привез деньги на революционную пропаганду, которые перекочевали к левым социал-демократам. Так что можно сказать, что излишки денег, переплаченные немцами сверх наследства Шмидта, прошли по цепочке Имперское казначейство - Гельфанд - Ленин - Иоффе - немецкая левая оппозиция. И никаких экспроприаций.

Но опубликованные документы заставляют усомниться, что 15 миллионов пришли в Петроград. Реальные суммы, о получении которых сообщается в тех же документах, - 20 000 марок. То есть это были выплаты агентам, пытавшимся посредничать между большевиками и немцами.

Но большевики вышли из положения, вступив в игру с Антантой. Шантажируя Антанту сближением с немцами, а немцев - сближением с Антантой, Ленин получил поддержку от обоих лагерей, не связав себя никакими обязательствами.

Американские финансовые интересы в России представляла миссия Красного Креста, которую спонсировали американские тресты. Пока Красный Крест занимался исключительно своими уставными задачами, в этом финансировании не было ничего необычного. Руководителем миссии был полковник У. Томпсон, прежде работавший директором Федерального резервного банка Нью-Йорка. Томпсон мог самостоятельно принимать решения о переводе миллионов долларов. Он начал с того, что передал 2 миллиона Комитету народного образования для нужд пропаганды, фактически - в поддержку Керенского.

Как только победили большевики, Томпсон стал искать контакты с ними. Он счел, что можно ударить по немцам их же оружием - поддержав большевиков и их революционную пропаганду в Германии. В начале декабря 1917 г. Томпсон перевел большевикам миллион долларов, что сняло вопрос о зависимости от немецкой помощи. Впрочем, в ноябре 1917 г. «вопрос о власти» решало количество не долларов, а штыков.

* * *

У сторонников версии о шпионаже Ленина в пользу Германии остается последний аргумент - он подписал мир с Германией, который сам же и назвал «похабным».

История заключения Брестского мира многократно и подробно описана в работах авторов, которые придерживаются самых разных взглядов. С какой стороны ни посмотри, большевики и их союзники левые эсеры попали в тяжелое положение, и выбор у них был невелик. Был ли Ленин трижды немецкий агент или ультрапатриот, но он не был свободен в своих действиях. В феврале 1918 г. советская власть оказалась перед лицом германского ультиматума, а затем и наступления. Оставшиеся на фронте части и Красная гвардия не смогли оказать вторжению достаточного сопротивления. Большевики и левые эсеры горячо спорили, насколько далеко могут пройти немцы, какую часть России смогут оккупировать, но все аргументы - и Ленина, и его оппонентов - были основаны на предположениях, а на кону была судьба страны и советского проекта.

Ленин, для которого «вопрос о власти» был «ключевым вопросом всякой революции», понимал, что широкое сопротивление вторжению немцев возможно с помощью более широкой поддержки; чем та, которой обладает советская власть. Это означало, что продолжение войны приведет к «сдвижке власти» от большевиков и левых эсеров к более широкой коалиции, где большевики могут потерять господствующие позиции. Поэтому для Ленина продолжение войны с отступлением в глубь России было неприемлемо.

Именно это, а не мифические обязательства перед Германией определило позицию Ленина в условиях немецкого наступления в глубь России и Украины. Для него подписание мира было таким же вынужденным шагом, как и для других большевиков.

Ленину удалось с большим трудом убедить партийное руководство санкционировать этот мир, но в итоге его аргументы победили - страна жаждала «передышки» в войне. Несмотря на тяжесть Брестского мира, он был заведомо временным и не означал отказа от идеи мировой революции как таковой. Большевистское руководство осознавало, что без революционного взрыва в Германии изолированная Россия не сможет перейти к строительству социализма. Революция в Германии делала мир бессмысленным (он и будет отменен сразу после начала Ноябрьской революции 1918 г.). Большевики оказывали поддержку силам, развернувшим вооруженную борьбу на Украине, оккупированной Германией и ее союзниками.

По Брестскому миру большевики должны были выплатить контрибуцию в 6 миллиардов марок Но Ленин организовал дело так, что контрибуцию Советской России стала платить Германия.

В мае-июне 1918 г. германский посол Мирбах с тревогой сигнализирует, что правительство Ленина вот-вот перейдет на сторону Антанты, которая уже оказывает ему материальную помощь. Так что «при сильной конкуренции Антанты» нужно срочно выделить 3 миллиона марок в месяц. До убийства Мирбаха в июле 1918 г. большевики получили миллион. Накануне убийства Мирбаха МИД сообщил ему о готовности направить еще 3 миллиона. Отправили ли их, неизвестно - германский посол был убит левыми эсерами. Но документы об этой последней выплате показывают, что явным преувеличением являются неофициальные заявления германских чиновников и социал-демократов, сделанные в 1921 г., о том, что большевики получили от Германии 50–60 миллионов марок. Весь бюджет, выделенный на пропаганду в стане Антанты, был меньше - 40 580 977 марок.

Впрочем, фантазиям нынешних мифотворцев нет арифметических пределов. Уже встречаются авторы, которые утверждают, что большевики получили от Германии миллиард марок. Я не удивлюсь, если скоро «выяснится», что Германия проиграла Первую мировую войну, потому что спустила на большевиков весь свой военный бюджет.

Ленин принимал деньги от Германии, часть которых была просто возвращением старого долга, а часть - результатом временного совпадения интересов. Ленин обещал разжигать революционное движение, и делал это. Сначала - в России, затем - и в Германии, куда «немецкие деньги» были с лихвой возвращены. И уже в 1919 г. германская элита вынуждена была отбиваться от волны коммунистических восстаний. Но как революция в России не была вызвана немецкими деньгами, так и восстания немецких левых не были результатом финансовой помощи большевиков. Социальная почва для революционных движений, переворотов и массовых партий возникает внутри страны. Деньги, откуда бы они ни пришли, сами по себе могут лишь помочь создать организационный каркас. Если в обществе нет социального запроса на политическое событие, деньги позволяют создать только муляж.

Милосердов В. Сколько стоила Октябрьская революция? // Аргументы и факты. 1992. № 29–30. Телеведущая программы «Невидимый фронт» (канал «Столица») добавляет с детской непосредственностью: «миллиард марок в современном эквиваленте». Это для убедительности. Понятно, что журналистка может быть безграмотна в области истории. Но ведь она должна знать, что немецкой марки уже нет. Может, Ленину заплатили миллиард евро?

В зарубежной и постсоветской научной и публицистической литературе, посвященной истории Октябрьской революции и деятельности партии большевиков, неоднократно упоминается, что все события в этот переломный для России период (особенно в связи с заключением известного Брестского мира с Германией) были обусловлены финансовыми обязательствами партии Ленина перед Берлином. Большевиков, мол, оплачивал немецкий генштаб — чтобы ослабить Россию и выиграть войну.

Многие считают это доказанным всем ходом развития событий, начиная с поездки Ленина и его соратников в Россию через территорию воюющей с ней Германией. Особо акцентируется на свидетельствах Александра Парвуса, прямо заявившего о своей посреднической роли в передаче немецких денег большевикам.

Представители левых взглядов, принявшие это как факт, оправдывают большевиков: они-де имели право использовать шанс, чтобы с помощью немецких денег организовать революцию, вырвать страну из войны и поставить ее на путь социалистического строительства, что в конечном счете привело к появлению мощного государства — СССР. А что касается обязательств перед Германией, так это, дескать, точно просчитанный Лениным ход, поскольку он предвидел и революцию в Германии, и поражение ее в войне, а значит, понимал, что потом все обязательства, данные кайзеровской Германии, не будут стоить выеденного яйца.

Но как все было на самом деле? Можно ли считать информацию о «немецких деньгах» достоверным фактом?

На этот вопрос пытались ответить многие исследователи. Но все точки над «і» совсем недавно расставил известный российский историк и публицист Леонид Млечин в книге «Ленин. Соблазнение России» (глава «Парвус и Карл Моор»), вышедшей в издательстве «Питер».

Его исследование тем более достоверно и убедительно, что автор не имел ни малейшей цели защитить авторитет большевиков в этой истории. Напротив, его книга более чем антибольшевистская и антиленинская.

Вот рассказ Леонида Млечина о событиях 1917 года.

* * *

Однако как же быть в таком случае с двумя фигурами, вокруг которых уже почти сто лет крутится эта историческая интрига с немецкими деньгами: Парвусом и Карлом Моором?

Парвус — это псевдоним Израиля Лазаревича Гельфанда. Родился в Минской губернии, окончил Базельский университет, вступил в социал-демократическую партию Германии. Во время революции 1905 года Парвуса избрали членом исполкома Петроградского Совета. Последовали арест и суд. Из ссылки он бежал. Издал в Германии книгу «По тюрьмам во время революции. Побег из Сибири». Интерес к революции он утратил начисто. Парвус стал литературным агентом Максима Горького в Германии. Он получил за постановки пьесы «На дне» сто тысяч марок и прокутил эти деньги, о чем чистосердечно признался Горькому*.

_________________________________
* См. подробнее работу доктора исторических наук Геннадия Леонтьевича Соболева «Тайна «немецкого золота».

Во время Первой мировой Парвус предложил немецкому правительству устроить по всей России забастовки и подорвать Россию изнутри. Этот документ известен как «Меморандум д-ра Гельфанда». В 1915 году он создал в Копенгагене институт изучения причин и последствий войны, в котором сотрудничали русские эмигранты.

План Парвуса немцы приняли и дали небольшие деньги на антивоенную пропагандистскую работу в России. Небольшие, потому что, во-первых, германская казна опустела и немецкие чиновники берегли каждую марку. А во-вторых, Парвус был мелким агентом и особых иллюзий на его счет в Берлине не питали. И оказались правы. Через год от него потребовали отчета. Отчитаться за потраченные деньги ему было нечем.

«Парвус, показавший себя авантюристом уже в русской революции, опустился теперь в издаваемом им журнальчике до... последней черты... Он лижет сапоги Гинденбургу, уверяя читателей, что немецкий генеральный штаб выступил за революцию в России...»

Летом 1916 года начальник Отделения по охранению общественной безопасности и порядка в столице Глобачев, изучив слухи о подготовке Парвусом забастовок, констатировал:

«Это только мечты, которым никогда не суждено осуществиться, ибо для создания подобного грандиозного движения помимо денег нужен авторитет, которого у Парвуса ныне уже нет...»

Но когда в 1917 году произошла революция, Парвус получил замечательное историческое алиби. И многие верят, что это Парвус на такие маленькие деньги легко разрушил великое государство.

На самом деле Ленин и другие большевики-эмигранты жили довольно скудно. В октябре 1916 года (когда Парвус получал деньги от немцев) Ленин жаловался соратникам:

«Дороговизна дьявольская, а жить нечем... Если не наладить этого, то я... не продержусь, это вполне серьезно, вполне, вполне».

Надо отдать должное Владимиру Ильичу. [...] чутье Ленина не обмануло. Он считал Парвуса авантюристом, дела с ним иметь не желал и от его денег отказывался.

Вторая фигура — Карл Моор. Сын швейцарского аристократа, он заинтересовался марксизмом, примкнул к социал-демократам, помогал русским революционерам. Полагают, что во время войны он сотрудничал с немецким посланником в Берне. Но уже в те годы российские эмигранты подозревали, что Карл Моор — «немецкий агент».

В мае 1917 года Моор передал Заграничному бюро партии большевиков семьдесят три тысячи шведских крон. Ленин деньги не принял. ЦК партии решил: «Предложение Моора отклонить и всякие дальнейшие переговоры по этому поводу считать недопустимыми». Но Заграничное бюро от денег отказываться не хотело. В общей сложности взяли у Моора сто четырнадцать тысяч шведских крон (это примерно тридцать три тысячи долларов).

Эти деньги в Россию не попали. На них провели в сентябре 1917 года третью Циммервальдскую антивоенную конференцию в Стокгольме. Она была направлена в равной мере и против Германии. Первая конференция левых интернационалистов-социалистов состоялась 5—8 сентября 1915 года в швейцарской деревне Циммервальд. Конференция после долгих дискуссий призвала к миру без аннексий и контрибуций на основе самоопределения народов...

Владимир Ленин и русские политические эмигранты в Стокгольме собираются ехать в Россию.
Весна 1917 года

В августе 1918 года большевик Григорий Львович Шкловский, работавший в Берне, сообщал Ленину: «Моор — немецкий агент, купленный за деньги агент. Доказательств больше чем достаточно».

Ленин писал члену ЦК Карлу Радеку , командированному в Стокгольм:

«Но что за человек Моор? Вполне ли и абсолютно доказано, что он честный человек? Что у него никогда не было и нет ни прямого, ни косвенного снюхивания с немецкими социал-империалистами?.. Я очень и очень просил бы принять все меры для строжайшей и документальнейшей проверки этого, тут нет, то есть не должно быть, места ни для тени подозрений, нареканий, слухов и тому подобного».

Но Карл Моор оказался полезен большевикам. Помог вытащить Карла Радека из немецкой тюрьмы (его посадили 15 февраля 1919 года, когда он нелегально приехал в Германию на первый съезд компартии). Дал денег вдове расстрелянного в Баварии Ойгена Левине, главы исполнительного Совета Баварской советской республики.

Григорий Шкловский работал тогда в торгпредстве в Берлине. Он писал в сентябре 1921 года Ленину:

«Я встретил здесь Моора. Вы, вероятно, помните, что я считал его немецким агентом и протестовал против его поездок в Россию, чем навлек на себя даже гнев т. Радека. Мои дальнейшие наблюдения за ним меня в этом роде деятельности Моора ничуть не разубеждали...»

После окончания Гражданской войны и смерти Ленина Моор попросил вернуть ему деньги, которые он одолжил большевикам. Это растянулось на пять лет. Моор приезжал, лечился в Кремлевской больнице, приводил себя в порядок в Доме отдыха ветеранов революции имени Ильича. Последнюю часть суммы решили выплатить решением секретариата ЦК 9 сентября 1927 года.

Историки свидетельствуют: по сей день не найдено ни одного подлинного документа (фальшивок сколько угодно) о контактах Ленина и его окружения с немецким правительством и о получении от него денег.

А как же история с возвращением большевиков-эмигрантов в Россию весной семнадцатого через территорию Германии, вражеского государства? Разве это не доказательство преступного сговора с врагом?

Сотрудничества не было, но стремление большевиков свергнуть царскую власть соответствовало интересам кайзеровской Германии. Вот почему в семнадцатом году немцы разрешили большевикам-эмигрантам проехать через свою территорию, хотя должны были их арестовать как граждан враждебного государства.

Грянула Февральская революция. Ленин отчаянно стремился в Россию. Было два пути — через Англию и Германию. Понимал: англичане обязательно арестуют — за антивоенную позицию. Так, может быть, немцы по той же причине пропустят?

«По-моему, у всякого должна быть теперь одна мысль: скакать. А люди чего-то ждут. Конечно, нервы у меня взвинчены сугубо. Да еще бы! Терпеть, сидеть здесь...

Я уверен, что меня арестуют или просто задержат, если я поеду под своим именем... В такие моменты, как теперь, надо уметь быть находчивым и авантюристом [...]

Почему бы нет?..

Вы скажете, может быть, что немцы не дадут вагона. Давайте пари держать, что дадут!»

Очень щепетильный в вопросах морали меньшевик Юлий Мартов предложил обменять русских эмигрантов из Швейцарии на интернированных в России гражданских немцев и австрийцев. Представители Германии дали согласие.

Исполнительная комиссия Центрального эмигрантского комитета отправила телеграмму министру юстиции Временного правительства Александру Федоровичу Керенскому с просьбой разрешить проезд через Германию.

Подготовка к возвращению русской эмиграции из Швейцарии в марте и апреле семнадцатого проходила гласно и обсуждалась в прессе.** Англичане и французы (союзники России) отказались пропустить русских социалистов — противников войны — через свою территорию. Немецкие власти согласились. Не потому, что немецкой разведке удалось заагентурить русских эмигрантов, — не стоит переоценивать успехи немецких разведчиков. Возвращение в Россию очевидных противников войны было на руку Германии. Немцам и вербовать никого не надо было!

______________________________
** Здесь и далее выделено редакцией «2000».

Немцы решили пропустить эмигрантов через свою территорию. В Берлине жаждали сепаратного мира с Россией. 29 марта 1917 года канцлер говорил в рейхстаге:

— У нас нет ни малейших оснований враждебно относиться к борьбе русского народа за свободу или желать возвращения автократического старого режима. Наоборот, мы хотим, насколько это в наших силах, помочь нашему восточному соседу в деле строительства счастливого будущего и избавления от английского засилья. Германия всегда была и остается готова заключить почетный мир с Россией.

Но Ленин (германский шпион — каким его считают) ничего об этом не знал. Переживал: «В Россию, должно быть, не попадем!!! Англия не пустит. Через Германию не выходит». Ленин упросил швейцарского социалиста Фрица Платтена взять на себя все хлопоты.

2 апреля 1917 года МИД Германии разрешил обмен русских эмигрантов на интернированных в России немцев и австрийцев. 5 апреля германское военное командование обещало без проверки документов пропустить шестьдесят русских эмигрантов. Германия очень рассчитывала, что радикальные русские социалисты выведут Россию из войны, что позволит перебросить все силы на Западный фронт.

Поездка вовсе не была тайной. Напротив, русские эмигранты запросили мнение левых партий других стран. Видные социалисты из Швейцарии, Франции, Швеции, Норвегии подписали «Протокол о поездке», поддержав право русских товарищей проехать в Россию через Германию. Протокол опубликовали газеты в Стокгольме. А вот деньги на поездку собрали с трудом. Иначе говоря, немецкого золота в кошельке не оказалось.

В результате не выбрали немецкую квоту в шестьдесят человек. 9 апреля 1917 года Берн покинули пятьдесят два человека. Из них большевиков — девятнадцать. Остальные — эсеры и меньшевики. Они тоже убедились в том, что нет иного пути попасть в Россию. Помимо Ленина через Германию проехали еще три группы политических эмигрантов. В общей сложности таким путем вернулись на родину 159 человек. Юлий Мартов вернулся в Россию 9 мая. Большевики составляли меньшинство. Почему именно их обвинили в предательстве?

— Ехали по маршруту: Готмадинген — Штутгарт — Франкфурт-на-Майне — Берлин — Штральзунд — Засниц на берегу Балтийского моря, оттуда на пароме — в Стокгольм. Вот здесь с Лениным пожелал увидеться Парвус. И Ленин наотрез отказался! Вечером 16 апреля он прибыл в Петроград, где ему устроили торжественную встречу. [...]

4 апреля Ленин подробно отчитался о поездке на заседании исполкома Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Депутаты его действия одобрили. И вот еще одно подтверждение, что никакого сотрудничества с немцами не было. В тот момент Ленин категорически возражал против сепаратного мира с Германией:

— Кайзера Вильгельма считаю кровопийцей, и, конечно же, не может быть разговора о сепаратном мире с ним — это бессмысленно. Ленинцы против сепаратного мира.

Очень быстро Ленин изменил свою точку зрения — но не под влиянием немецких денег, а потому, что своим блистательным чутьем ощутил настроения солдатской массы. И первым угадал: вот что способно привлечь миллионы людей в серых шинелях на сторону большевиков. Но в острой политической борьбе семнадцатого года обвинение в работе на немцев было самым надежным. Именно так противники большевиков пытались объяснить причины внезапного успеха ленинской партии.

«Ленин и его группа сейчас очень богаты, — удивлялся помощник Керенского известный социолог Питирим Сорокин, — количество большевистских газет, памфлетов, прокламаций значительно возросло... Откуда деньги — вот в чем вопрос».

Финансовые отчеты партии большевиков сохранились. Летом семнадцатого следователи Временного правительства их тщательно проверяли. Большевики пополняли кассу с помощью займов и пожертвований. В Союзе трактирщиков заняли 20 тысяч рублей и возобновили выпуск «Правды». Деньги на издание армейских большевистских газет под давлением войсковых комитетов давали командующие фронтами, причем давали по 100 тысяч рублей. В мае купили за 225 тысяч рублей типографию на Кавалергардской улице.

«Организационное бюро сделало доклад, из которого выяснилось, что состояние кассы ЦК весьма слабое (наличность около 30 000), что отдельные предприятия плохо ведут отчетность, а потому очень трудно определить имущественное состояние...»

«Я никогда не считал большевиков «продажными агентами немецкого правительства», как их именовала правая и либеральная пресса, — писал философ Федор Степун, видная фигура во Временном правительстве. — Мне они всегда представлялись столь же честными и идейно стойкими [...]»

Ленин понял: если что-то и может привлечь солдат на сторону большевиков, то только обещание закончить войну, демобилизовать армию и отпустить одетых в серые шинели крестьян домой — к семьям и земле. Сколько бы его ни обвиняли в отсутствии патриотизма, в пораженчестве и прямом предательстве, на митингах Ленин повторял вновь и вновь то, что от него хотели слышать:

— Товарищи солдаты, кончайте воевать, идите по домам. Установите перемирие с немцами и объявите войну богачам!

[...] к Ленину прислушивалось все больше и больше людей. Число его сторонников росло с каждым днем.

Многие уверены, что это большевики развалили армию — по заданию немецкого генерального штаба. В реальности к лету семнадцатого русская армия наступать уже точно не могла. В лучшем случае — держать оборону и сковывать немецкие силы. Но союзники допустили роковой просчет. Они требовали перехода в наступление. И это последнее, летнее наступление семнадцатого года погубило русскую армию. И как это происходило на протяжении всей войны, сразу нашли виновного — внутреннего врага. Летом семнадцатого в работе на немцев обвинили большевиков.
[...]

Министр юстиции Временного правительства Павел Николаевич Переверзев передал газетам подготовленные его аппаратом материалы о связях большевиков с немцами. Утром газета «Живое слово» опубликовала от имени бывшего большевика и депутата Государственной думы Григория Алексеевича Алексинского и бывшего народовольца, затем члена ЦК партии эсеров Василия Семеновича Панкратова материал под заголовком «Ленин, Ганецкий и компания — шпионы!».

Вот что писало «Живое слово»:

«16 мая 1917 года начальник штаба Верховного главнокомандующего препроводил военному министру протокол допроса от 28 апреля сего года прапорщика 16-го Сибирского стрелкового полка Ермоленко. Из показаний, данных им начальнику Разведывательного отделения штаба Верховного главнокомандующего, устанавливается следующее. Он переброшен 25 апреля сего года к нам в тыл на фронт 6-й армии для агитации в пользу скорейшего заключения сепаратного мира с Германией...

Офицеры Германского генерального штаба... ему сообщили, что такого же рода агитацию ведет в России агент Германского генерального штаба... Ленин. Ленину поручено стремиться всеми силами к подрыву доверия русского народа к Временному правительству... Деньги и инструкции пересылаются через доверенных лиц.

Согласно только что поступившим сведениям, такими доверенными лицами являются в Стокгольме: большевик , известный более под фамилией Ганецкий, и Парвус (доктор Гельфанд). В Петрограде — большевик, присяжный поверенный М. Ю. Козловский, родственница Ганецкого — Суменсон. Козловский является главным получателем немецких денег, переводимых из Берлина через «Disconto Gesellschaft» в Стокгольм («Nya-Banken»), а отсюда в Сибирский банк в Петрограде, где в настоящее время на его текущем счету имеется свыше 2 000 000 рублей. Военной цензурой установлен непрерывный обмен телеграммами политического и денежного характера между германскими агентами и большевистскими лидерами».

— Изменники! Немецкие шпионы! Убийцы! Смерть им! Смерть большевикам!»

7 июля были выданы ордера на арест видных большевиков, начиная с Ленина. Он обреченно сказал Льву Троцкому:

Прибытие Л. Троцкого в Петроград
на Финляндский вокзал

— Теперь они нас перестреляют. Самый для них подходящий момент.

Борис Владимирович Никитин, начальник контрразведки Петроградского военного округа, считал лидеров большевиков платными немецкими агентами. Никитин прихватил с собой помощника прокурора, пятнадцать солдат и поехал на квартиру Ленина. Владимир Ильич, спасаясь от ареста, исчез.

[...] Крупская, судя по воспоминаниям Никитина, нисколько не испугалась:

«Оставив на улице две заставы, мы поднялись с тремя солдатами по лестнице. В квартире мы застали жену Ленина Крупскую. Не было предела наглости этой женщины. Не бить же ее прикладами. Она встретила нас криками: «Жандармы! Совсем как при старом режиме!» и не переставала отпускать на ту же тему свои замечания в продолжение всего обыска... Как и можно было ожидать, на квартире Ленина мы не нашли ничего существенного».

«Велась и пропаганда посредством кино, — вспоминал современник. — Отчетливо помню фильм о том, что в России произошла революция, но революции угрожает опасность со стороны Германии, которая засылает своих агентов, и самый опасный из них выступает в Петрограде. Фамилия Ленина в фильме не произносилась, но актер был на него похож и произносил большевистские речи. Картина была интересная, актеры прекрасно играли. Она шла очень долго, все о ней говорили».

После войны генерал , который руководил всеми операциями немецкой армии на Восточном фронте, утверждал, что Ленин и Троцкий были тайными агентами правительства Германии. Если Людендорф писал это всерьез, значит, немецкие разведчики надули своего генерала, уверяя, что им удалось заагентурить большевиков. Цену себе набивали! Теперь уже известно, что успехи немецких разведчиков на Восточном фронте были очень скромными.

Конечно, революция в России была спасением для немецкой армии, которая смогла перебросить части на запад, чтобы противостоять Антанте. Но Ленин требовал прекратить войну не ради немецких денег, а потому, что солдаты не хотели воевать! В 1917 году действующая армия насчитывала больше семи миллионов человек, и от них зависела судьба страны. Они мечтали вернуться домой и разделить между собой помещичьи и государственные земли. Ленин понял: только обещание немедленно закончить войну позволит привлечь солдат на сторону большевиков.

Министр юстиции Временного правительства и верховный прокурор Павел Николаевич Малянтович распорядился: «Ульянова-Ленина Владимира Ильича арестовать». Ленин и близкий к нему Григорий Евсеевич Зиновьев, член ЦК и один из редакторов «Правды», скрылись из города, боясь суда и тюрьмы.

На шпиономании, охватившей Россию, тогда неплохо зарабатывали. Самой успешной с коммерческой точки зрения сделкой оказалась продажа американцам коллекции фальшивок, которая вошла в историю как документы Сиссона.

Эдгар Сиссон прибыл в Россию в ноябре 1917 года. Он представлял Комитет общественной информации и должен был пропагандировать политику президента США Вудро Вильсона. Сиссон не знал русского языка и был очень доверчив. Он заплатил двадцать пять тысяч долларов (большие по тем временам деньги) за документы о сотрудничестве большевиков, которые уже взяли власть в России, с немцами.

Эту пачку материалов он принес американскому послу в Петрограде Дэвиду Фрэнсису , бывшему губернатору Миссури. Тот сообщил в Вашингтон 10 декабря 1917 года: «Только что узнал из заслуживающего доверия источника, что правительство в Смольном находится под абсолютным контролем германского генерального штаба».

Четыре дня подряд материалы шифром передавались в Вашингтон. Когда их расшифровали, отнесли государственному секретарю США Роберту Лансингу. Американские политики решили, что эти материалы объясняют, почему большевики подписали с немцами мир в Брест-Литовске: Ленина и Троцкого купили.

Удивительным образом в Вашингтоне не потрудились подвергнуть полученные материалы элементарной экспертизе. А ведь сначала эти бумаги принесли в Петрограде британскому дипломату Роберту Брюсу Локкарту. Неплохо разбиравшийся в российских делах, он сразу признал эти материалы фальшивкой и ничего не заплатил.

Известный российский историк профессор Виталий Иванович Старцев, проделав огромную работу, установил, что так называемые документы Сиссона сочинил умелый беллетрист Фердинанд Антоний Оссендовский. Потом он уехал в родную Польшу. А его напарник — бывший эсер Евгений Петрович Семенов предлагал его продукцию иностранным дипломатам. Польстились американцы, самые богатые и самые несведущие в российских делах...

Евгений Семенов в эмиграции уверял, что получал документы от человека, работавшего в Смольном. Он опубликовал в 1921 году серию статей в газете «Последние новости», которую Павел Милюков издавал в Париже:

«Вначале работа была очень трудная, опасная именно вследствие беспорядка, царившего и в Смольном, и в штабах и комиссариатах (министерствах). Крайняя осторожность заставляла наших друзей и нас самих ограничиваться в первые недели копиями, которые наши друзья со страшным риском снимали с поступавших в Смольный бумаг, циркуляров, писем и так далее...

Когда Совет Народных Комиссаров решил переехать в Москву, в Смольном началась лихорадочная работа по упаковке архивов, бумаг и т. п. Все было уложено и упаковано в особые ящики... Друзья заметили, в каких ящиках находились интересные для нас документы, и под строгим секретом сообщили оберегавшим ящики матросам, что именно в этих ящиках спрятано перевозимое в Москву золото! Конечно, в ту же ночь большинство ящиков оказалось взломанными и затем кое-как закрытыми и даже незаколоченными. Наши друзья не преминули этим воспользоваться и достали из ящиков несколько оригинальных документов».

Вся эта драматическая история — липа. Документы Сиссона только несведущему человеку кажутся подлинными: бланки, печати, подписи, номера исходящих и входящих бумаг... Профессиональные историки быстро обнаружили, что это фальшивка. Автор перестарался — он придумал не только содержание писем, но и служебные бланки никогда не существовавших в Германии ведомств и разведывательных служб. Американский дипломат , посвятивший жизнь изучению России, обратил внимание на то, что и немецкие, и русские «документы» напечатаны на одних и тех же пишущих машинках...

«Социал-демократическое правительство послевоенной Германии в 1919 году, — пишет профессор Старцев, — опубликовало собственный памфлет, камня на камне не оставивший от брошюры «Германо-большевистский заговор» Сиссона. Немцы доказали, что упоминающиеся там немецкие разведывательные учреждения никогда не существовали в составе немецкой армии, а офицеры, якобы подписывавшие предписания для выполнения их большевиками, не числились на службе. Они опубликовали подлинные штампы и печати сходных немецких разведывательных учреждений рядом с печатями и штампами с «документов Сиссона». И каждый мог убедиться, что последние являются подделками...»

«Забавно, — отмечает Старцев, — что после перестройки эти материалы попали в Россию и были приняты за чистую монету». К этому времени в Соединенных Штатах уже пришли к выводу, что это фальшивка...