Во время первой мировой войны в немецкий плен попало 1434500 русских солдат. Из них до конца войны умерло 5,4 %. Во время второй мировой войны немецкий вер­махт взял в плен примерно 5,7 млн. советских военнослужащих. Из них до 1945 г. умерло свыше трех миллионов, т.е. больше половины.

Политическое и военное руководство «третьего рейха» рассматривало советских военнопленных не только как людей «неполноценной расы», но и как потенциальных врагов национал-социалистической Германии на оккупированной ею территории. Многие советские солдаты, среди них раненые, умирали уже на пути следования в сборные и пересыльные лагеря, а часть погибла при транспортировке в стационар­ные лагеря. Соответствующие службы вермахта, ответственные за снабжение, сли­шком мало делали для того, чтобы дать военнопленным возможность выжить. Недостаточное количество помещений и ужасные условия в них, чрезвычайно пло­хое питание, скверное медицинское обслуживание вызвали осенью и зимой 1941/1942 гг. эпидемии сыпного тифа, что привело к непомерно высокой смертности среди военнопленных.

Высокая смертность советских военнопленных была вызвана не только безответ­ственными действиями соответствующих немецких служб, но и массовыми расстре­лами. Уничтожались тяжелораненые солдаты, от которых вермахт хотел избавить­ся в первую очередь, а также военнопленные, политические убеждения или расовая принадлежность которых выделяли их из общей массы. «Особое обращение»с воен­нопленными возлагалось вермахтом на оперкоманды полиции безопасности и СД.

До февраля 1942 г. из примерно 3,3 млн. советских солдат, попавших в немецкий плен, около двух миллионов умерло от голода, холода, эпидемий или было расстре-ляно.

108 Военнопленные красноармейцы, предположитель­но 1941 г. Пропагандистская подпись к фотографии гласила: «Сре­ди пленных советских солдат стоит женщина - даже она прекратила сопротивление. Это «баба-солдат» и одно­временно советская комиссарша, которая заставляла советских солдат ожесточенно сопротивляться до последнего патрона».

Текст 71
Оперативный приказ № 8 начальника полиции безопасности и СД от 17. 7.1942 г. об основных направлениях работы оперкоманд в постоянных и пересыльных лагерях.

Основные направления регулировали отбор евреев и коммунистов в лагерях военноплен­ных на оккупированной территории Польши и Советского Союза, а также в Восточной Пруссии.

Основные направления для работы в шталагах (лагерях для военно-I пленных) оперкоманд начальника полиции безопасности и СД.
[...]

Команды работают самостоятельно на осно­ве общих директив в рамках лагерного порядка, имея особые полномочия. Само собой разумеется, что команды работают в тесном контакте с комендантом лагеря и приписан­ным к нему офицером контрразведки. Задачей команд является политическая проверка всех заключенных лагеря и выде­ление следующих групп для дальнейшей их обработки:

А) элементы, неприемлемые с политической, уголовной или другой точки зрения.

В) лица, которые могут быть применены на работах по восстановлению оккупированных областей.
[...]

Прежде всего необходимо отделить:

Всех крупных государственных и партий­ных деятелей, в особенности:

Профессиональных революционеров;

Деятелей Коминтерна;

Всех руководящих членов ВКП(б) и ее побочных организаций в Центральном комитете, обкомах, крайкомах и райкомах партии;

Всех народных комиссаров и их заместите­лей;

Всех бывших полит комиссаров Красной Армии;

Всех руководящих лиц центрального и среднего звена в государственных струк­турах;

Ведущих хозяйственных руководителей;

Советских интеллигентов;

Всех евреев;

Всех лиц, которые будут выявлены как под­стрекатели или фанатичные коммунисты.

Не менее важно, как уже сказано, установить личности тех, кого можно использовать при восстановлении, управлении и хозяйствова­нии в оккупированных областях. [...]

Экзекуции не следует проводить в лагере или в непосредственной близости от него. Если лагеря находятся в генерал-губерна­торстве в непосредственной близости от границы, особую обработку военнопленных производить по возможности на бывшей советско-русской территории. Если экзекуции необходимы из соображений поддержания в лагере дисциплины, руково­дитель оперкоманды должен обратиться к коменданту лагеря.

Текст 72
Отрывок из распоряжения верховного командования вермахта об обращении с советскими военнопленными с прило­женной «Памяткой по охране советских военнопленных» от 8. 9.1941 г.

От обращения, предусмотренного директи­вой верховного командования вермахта от 16. 6. 1941 г. в соответствии с Женевским соглашением, здесь решительно отказались.

Секретно! Распоряжения по обращению с советскими военнопленными во всех лагерях для военнопленных. 1. Общие положения по обращению с совет­скими военнопленными. Большевизм -смертельный враг национал-социалистиче­ской Германии. Впервые перед немецким солдатом стоит противник, обученный не только в солдатском, но и политическом смысле в духе большевизма. Борьба против национал-социализма вошла ему в плоть и кровь. Он ведет ее, используя любые сред­ства: саботаж, подрывную пропаганду, поджог, убийство. Поэтому большевистский сол­дат потерял право на обращение с ним, как с истинным солдатом по Женевскому соглаше­нию.

Памятка

по охране советских военнопленных. Большевизм - смертельный враг национал-социалистской Германии. Впервые в этой войне перед немецким сол­датом находится враг, обученый не только в военном, но и в политическом смысле, кото­рый видит в коммунизме свой идеал, а в национал-социализме - своего злейшего врага. В борьбе против национал-социализ­ма используются все средства: партизанская война, бандитизм, саботаж, поджог, подрыв­ная пропаганда, убийство. Советский солдат, даже попавший в плен, как бы безобидно он внешне не выглядел, будет пользоваться любой возможностью, чтобы выместить свою ненависть ко всему немецкому. Сле­дует учитывать, что военнопленные получи­ли соответствующие указания о поведении в плену. По отношению к ним нужно проявлять крайнюю бдительность, величайшую осто­рожность и острейшее недоверие.

Командам охраны даются следующие основ­ные указания:

1) Беспощадная кара при малейших при­знаках протеста и неповиновения. Для подавления сопротивления беспощадно применять оружие. В военнопленных, со­вершивших побег, стрелять без преду­преждения с твердым намерением по­пасть в цель.

2) Любое общение с военнопленными - равно как и во время марша на работу и с работы, - кроме отдачи служебных команд, запрещено. Строго запрещается курить на марше на работу и с работы, а также во время работы. Предотвращать любое общение военнопленых с граждан­скими лицами и в случае необходимости применять оружие, в том числе и против гражданских лиц.

3) На рабочем месте также требуется посто­янный неусыпный надзор немецкой охра­ны. Каждый охранник должен держать на такой дистанции от военнопленных, чтобы в любое время иметь возможность применить оружие. Никогда не поворачи­ваться спиной к военнопленному!

4) Даже в отношении к тем военнопленным, которые работают охотно и послушано мягкость не должна иметь места. Она может быть расценена как слабость со всеми вытекающими последствиями.


109 Пленные женщины - военнослужащие Советской Армии в Невеле, Россия, 26. 7. 1941 г.


5) При всей строгости и твердости для неук­оснительного выполнения отданных при­казов немецким солдатам запрещается прибегать к произволу или истязаниям: к применению дубинок, плеток и т.п. Это унижает достоинство немецкого солдата как носителя оружия.

6) Нельзя допускать, чтобы кажущаяся без­обидность большевистских военноплен­ных привела к уклонению от данных пред­писаний.

Текст 73
Докладная записка адмирала Вильгель­ма Канариса, начальника военной разве­дки, начальнику верховного командова­ния вермахта генерал-фельдмаршалу Вильгельму Кейтелю, 15. 9.1941 г.

Докладная записка подготовлена графом Гельмутом Джеймсом фон Мольтке и Гюнтером Иенике.

Иностранный отдел/Абв.-№. 9731/41 Секр. Начальнику верховного командования вер­махта. Докладная записка(а) о предписаниях по обращению с советскими военнопленны­ми Отн.: 2 ф 24.11 АВА/Военноп. (1) № 3058/41 Секр. от 8. 9. 1941 г. 1.

1. Правовое положение следующее: Женевское соглашение о военнопленных не действует между Германией и СССР, но дей­ствуют основные положения международно­го права об обращении с военнопленными. Последние с 18-го века утвердились в том, что военный плен не является ни местью, ни наказанием, а лишь заключением в целях безопасности, единственно для предотвра­щения дальнейшего участия военнопленных в боях. Это основное направление получило развитие в связи с точкой зрения, распро­страненной во всех армиях, что убийство или ранение безоружных противоречит военной концепции; одновременно в интересах любо­го государства, ведущего войну, знать, что его собственные солдаты в случае взятия в плен будут защищены от жестокого обраще­ния.

2. Постановление в виде приложения к обра­щению с советскими военнопленными исхо­дит, как ясно из дополнительных положений, из совершенно другой концепции. Согласно ей - военная служба в Советах рассматрива­ется не как выполнение солдатского долга, а - вследствие совершенных советскими рус­скими убийств - характеризуется в целом как преступление. Тем самым отрицается дей­ствие норм военного права в борьбе против большевизма, и, кроме этого, отвергается многое из того, что считалось, исходя из прежнего опыта, не только целесообразным для военного времени, но и непременным условием для поддержания дисциплины и боевого духа в собственных войсках.

3. Постановление составлено в самых общих чертах. Но если иметь в виду господствую­щие принципы, то эти так рьяно одобряемые меры неминуемо приведут к произволу, истя­заниям и убийствам, даже в случае фор­мального запрета такого произвола. а) Это вытекает уже из предписания о приме­нении оружия в случаях неповиновения. Охране и ее начальникам, как правило, не знающим языка военнопленных, часто невозможно определить, является ли невы­полнение приказа следствием недоразуме­ния или протеста. Положение: «Применение оружия против советских военнопленных, как правило, является законным», - осво­бождает охрану от любого раздумья.

Б) Обращение с военнопленными остается далеко за пределами контроля со стороны вермахта. Но внешне ответственность сохра­няется.

Аа) Отделение гражданских лиц и политиче­ски нежелательных военнопленных и опре­деление их судьбы будут осуществлять опе­ративные отряды полиции безопасности и СД, руководствуясь основными направлени­ями, которые вермахту незнакомы и выпол­нение которых невозможно проверить.

Бб) Вооружение такого рода лагерной поли­ции дубинками, плетьми и другими инстру­ментами противоречит военной концепции даже в том случае, если оно выполняется заключенными лагеря; вермахт дает тем самым средства наказания в чужие руки, не имея возможности действительно проверить их применение.

С) В заключительном замечании постановле­ния комендантам лагеря для военнопленных рекомендуется действовать более жестко, чем предусмотрено, чтобы они были уверены в том, что им самим не придется нести ответ­ственность.

4. Общеизвестно, что несправедливое обра­щение вызывает дух сопротивления, таким образом, охрана всегда будет очень трудным делом.

Уже в постановлении предусмотрен 1 охран­ник на 10 пленных, так что для нынешнего числа около 1,5 млн. работоспособных военнопленных потребуется 150000 человек охра­ны.


110 Советские военнопленные под Харьковом, май 1942 г.



111 Поезд с советскими военнопленными, октябрь 1941 г.


5. В приложении 2 дается перевод русского указа о военнопленных, который соответ­ствует основным положениям общего меж­дународного права и Женевскому соглаше­нию о военнопленных. Без сомнения, этот указ на фронте остается без внимания, но все же оба - русский указ и немецкое постанов­ление - прежде всего предназначены для отечественных областей.

Если и трудно предположить, что русский указ будет соблюдаться в русской части Советского Союза, то нельзя отрицать опасности того, что немецкое постановление будет подхвачено вражеской пропагандой и будет противопоставлено этому советско-русскому указу

6. Восстановление оккупированных обла­стей, жизненно важное для немецкой воен­ной экономики, будет затруднено. Для воен­нопленных, которых можно использовать для управления этими областями в силу их антибольшевистских взглядов, специального образования или в силу каких-либо других причин, будет по политическим мотивам невозможно после освобождения работать на нас. Даже если они захотят это сделать после всего пережитого в лагерях. Вместо того, чтобы использовать разногласия вну­три населения оккупированных областей для облечения немецкого управления, делается все для мобилизации всех внутренних сил России в единой враждебности.

7 С учетом особенностей русского театра военных действий, воля враждебных групп к сопротивлению может укрепляться под воз­действием средств массовой информации противника и быстро распространяющихся слухов.

8. Возможные источники информации будут закрыты. Военнопленные, которые могли бы использоваться как внутриполитические противники большевистского режима для разведывательных целей, в особенности, представители национальных меньшинств, готовые к вербовке, от этой готовности отка­жутся. Это особено относится к народностям Кавказа, такого важного в военно-экономи­ческом отношении региона. 9. Отпадает возможность протестовать про­тив плохого обращения с солдатами вермах­та в советском плену.

II. Иностранный отдел разведки не принимал участия в разработке этого постановления. По мнению иностранного отдела разведки, против него имеются серьезные возражения, касающиеся как основных положений, так и, несомненно, вытекающих из него отрица­тельных последствий политического и воен­ного характера.

Канарис

А) Пометка от руки генерал-фельдмаршала Кейтеля: «Размышления соответствуют сол­датским понятиям о рыцарской войне! Здесь речь идет об уничтожении мировоззрения. Поэтому я одобряю эти меры и защищаю их. К, 23.9.»

В) Пометка на полях генерал-фельдмаршала
Кейтеля: «Очень целесообразно!»

С) Пометка на полях генерал-фельдмаршала
Кейтеля: «Ни в коем случае!»

Д) Пометка на полях генерал-фельдмаршала
Кейтеля: «Тоже бесполезно!»


112 Землянки советских военнопленных в Тремзё, Северная Норвегия, 1944 г.

Текст 74
Письмо генерального комиссара отдела 2 ц комиссару области Рига-город от 11.12.1941 г. по поводу споров о разделе­нии компетенции между вермахтом и гражданской администрацией «при про­тивоэпидемических расстрелах» поли­цией советских военнопленных.

Генеральный комиссар Рига, 11 дек. 1941г. Отдел 2 ц
Г-ну комиссару области Секретно
Рига-город

Отн.: борьба с сыпным тифом.

Имели место расстрелы русских военноплен­ных, заболевших сыпным тифом или подо­зреваемых в заболевании, по указанию комиссара области без предварительного извещения вермахта. Вермахт не без осно­вания озабочен по этому поводу. Я срочно требую позаботиться о том, чтобы в случае необходимости таких расстрелов военно­пленных из противоэпидемических и профи­лактических соображений привлекать вер­махт для осуществления этих мер. Только в случаях, когда сам вермахт не в состоянии выполнить это, данные меры могут быть проведены по требованию вермахта органами гражданской администрации. В случае от­каза со стороны вермахта осуществить признанные необходимыми меры или раз­решить их проведение, я требую незамедли­тельного отчета.

По поручению:
подп.: Бённер
сопров.: Денкер

После падения Польши в 1939 г. здания поль­ских артиллерийских казарм у Освенцима перешли в управление вермахта, который уступил их в 1940 г. СС. Гиммлер хотел устро­ить здесь концентрационный лагерь и лагерь СС для военнопленных. Первые советские военнопленные поступили в Освенцим в июле 1941 г.

Как правило, их привозили из шталага Лам-сдорф (Силезия), чтобы соответственно опе­ративному приказу № 8 умертвить. Эти мас­совые убийства побудили коменданта Освенцима Рудольфа Хёсса и его сотрудник­ов заменить расстрелы в качестве опыта отравлением газом. В августе и сентябре 1941 г. более 1 500 советских военнопленых были умерщвлены газом Циклон В. Хёсс представил позднее эту акцию как «гене­ральную репетицию» предусмотренного массового убийства евреев.

В октябре в Освенцим поступило около 10 ООО советских военнопленных. Они долж­ны были построить в Бжезинке, в 3-х км от основного лагеря Освенцим, еще один лагерь на 100 000 человек. Этот лагерь стал лагерем уничтожения Освенцим-Биркенау.

Из этих военнопленных остались в живых лишь немногие. На 1. 7. 1942 г. в Освенциме находилось только 154 советских военно­пленных.

Из числа советских военнопленных вербова­лись агенты для «операции Цеппелин». Для этой операции нужны были граждане Совет­ского Союза с антибольшевистскими и наци­оналистическими взглядами, которые забра­сывались на родину для «подрывной работы по разложению населения и войск». Если их не могли использовать для этого, им грозило уничтожение. Число убитых в Освенциме «активистов» - около 200 человек.

Текст 75
Отрывок из автобиографии коменданта Освенцима Рудольфа Хёсса об убийстве советских военнопленных газом Циклон В, 1947 г.

Эти события происходили в сентябре 1941 г.

Сильнее всего врезалась в память газация 900 русских в старом крематории, поскольку использование блока 11 было затруднено. Еще во время разгрузки было пробито неско­лько отверстий сверху через земляное и бетонное перекрытие морга. Русских заста­вили раздеться в коридоре, и они совершен­но спокойно вошли в морг, так как им было сказано, что будет проведена санобработка против вшей. Весь транспорт, таким обра­зом, оказался в морге. Дверь заперли и через отверстия пустили газ. Как долго дли­лось убийство, я не знаю. Некоторое время еще был слышен зуммер. При пуске кто-то крикнул: «Газ», в ответ раздался вой и стук в обе двери. Но они выдержали напор. Только через несколько часов открыли и провет­рили. Я впервые увидел трупы погибших от газового удушения в таком количестве. Мне сделалось не по себе до дрожи, хотя я пред­ставлял себе смерть от газа еще хуже. Я полагал, что это мучительная смерть от уду­шья. Но трупы были без каких-либо признак­ов судорог. Как мне объяснили врачи, синильная кислота действует парализующе на легкие, и это воздействие настолько вне­запное и сильное, что дело не доходит до явлений удушья, как это имеет место при применении светильного газа или при отка­чке кислорода из воздуха. Об уничтожении русских военнопленных я тогда не задумы­вался. Было приказано, и я должен был выполнять приказ. Но должен признаться, что эта газация подействовала на меня успокаивающе, так как в ближайшее время должно было начаться массовое уничтоже­ние евреев, и ни Эйхману ни мне не было ясно, каким способом проводить это уничто­жение в ожидаемых масштабах. Если при помощи газа, то какого и как? Теперь мы нашли газ и способ его применения.

Накануне войны имперский министр народного просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс записал в дневнике: «Я совершенно счастлив. Русские все еще ничего не подозревают. Во всяком случае, они сосредотачивают свои войска именно так, как бы нам этого хотелось: концентрированно, а это будет легкая добыча в виде военнопленных».

Германское командование зафиксировало 5,24 миллиона попавших в плен советских солдат. Из них 3,8 миллиона — ​в первые месяцы войны. Попавших в плен красноармейцев ждала страшная судьба: их убивали, и они умирали от голода, ран и эпидемий. Командование вермахта относилось к пленным демонстративно бесчеловечно.

Данные о численности красноармейцев, расстрелянных в плену или погибших от голода и болезней, расходятся. В последнее время в немецких работах приводится цифра два с половиной миллиона человек.

Сознательное уничтожение

Красноармейцев старались в плен не брать. 30 июня 1942 года в ставку Гитлера прибыл командующий группой армий «Север» генерал-полковник Георг фон Кюхлер. Фюрер был доволен Кюхлером и в тот же день повысил в звании.

«За обедом присутствовал великолепно показавший себя в боях на северном участке восточного фронта и получивший звание генерал-фельдмаршала фон Кюхлер, — ​записал в дневнике стенограф фюрера. — ​Говоря о пленных, он сказал, что было захвачено еще десять тысяч раненых. Однако в сводках эта цифра не фигурировала, поскольку на болотистой местности было совершенно невозможно оказать им помощь и они все погибли… Русские сражаются, как звери, до последнего вздоха, и их приходится убивать одного за другим».

Под уничтожение пленных подвели идеологическую базу: расово неполноценные должны исчезнуть с лица земли. Русские эмигранты в Берлине ходили смотреть еженедельные киножурналы, выпускавшиеся министерством Геббельса:

«Мы всматривались в мелькавшие на экране лица, пока слезы не застилали глаза. Десятки, сотни тысяч военнопленных с исхудавшими, небритыми по неделям лицами, с воспаленными от пережитых ужасов и голода глазами. Из тысячных толп кинооператоры выбирают наиболее неодухотворенные, грубые и страшные лица, и дикторы поясняют эти снимки всегда одними и теми же комментариями:

— Вот эти дикари, подчеловеки, как видите, мало похожие на людей, собирались напасть на нашу Германию».

Взятых в плен сознательно обрекали на смерть. Убили бы всех, но немецкой промышленности понадобились рабочие руки. Гитлер согласился использовать пленных. Имперский министр вооружений и боеприпасов Альберт Шпеер ухватился за это решение. Сотни тысяч пленных повезли в Германию. Кормили их плохо, они умирали. Даже командование вермахта жаловалось в министерство продовольствия: нелепо привезти в страну людей на работу и позволить им умереть. Из почти двух миллионов советских военнопленных, отправленных на работы, выжила половина.

Заместитель министра продовольствия и сельского хозяйства Герберт Бакке сразу заявил, что ему нечем кормить русских. Второй человек в рейхе Герман Геринг заметил, что русских можно кормить кошками и кониной. Бакке проконсультировался со своими экспертами и доложил Герингу: в стране нет достаточного количества кошек, а конина уже идет как добавка в рационы немецких граждан.


Алексей Комаров / «Новая»

Рацион для русских рабочих: на неделю — ​шестнадцать с половиной килограммов турнепса (репы), два с половиной килограмма хлеба (65 процентов ржи, 25 процентов сахарной свеклы, 10 процентов листьев), три килограмма картофеля, 250 граммов мяса (конина), 70 граммов сахара и две трети литра снятого молока. Такой хлеб не усваивался, что вело к истощению и смерти.

Немецким рабочим запрещали вступать в контакт с «восточными рабочими». На территории Анхальтских угольных заводов висело объявление: «Каждый член трудового коллектива обязан держаться в стороне от пленных. Члены коллектива, нарушившие данное правило, будут арестованы и переведены в концлагерь».

На металлургическом заводе Обершвайг сердобольный немецкий рабочий сунул советскому пленному кусок хлеба. Заместитель начальника производства уведомил нарушителя о реакции руководства в письменном виде: «Ваше поведение настолько невероятно, что по существу мы должны были бы передать вас в соответствующие инстанции для наказания. Так как вы, судя по всему, не нуждаетесь в выделенных вам заводом дополнительных карточках, вас на две недели лишат карточек, положенных занятым на тяжелых работах».

Многих могли спасти

Советское правительство имело возможность облегчить участь пленных — ​с помощью Международного комитета Красного Креста. Комитет был создан в 1863 году в Женеве для защиты жертв военных конфликтов, помощи раненым, военнопленным, политическим заключенным и жителям оккупированных территорий.

Делегаты комитета — ​единственные, кому позволено пересекать линию фронта, посещать оккупированные территории и лагеря пленных. Репутация комитета была такова, что даже Гитлер вынужден был с ним считаться.

23 июня 1941 года, на следующий день после нападения Германии на Советский Союз, глава МККК Макс Хубер предложил Москве и Берлину посреднические услуги, чтобы СССР и Германия могли бы обменяться списками военнопленных. В те отчаянные дни Москва ни от какой помощи не отказывалась. 27 июня нарком иностранных дел Молотов подписал ответную телеграмму председателю МККК:

«Советское правительство готово принять предложение Международного комитета Красного Креста относительно представления сведений о военнопленных, если такие же сведения будут представляться воюющими с советским государством странами».

23 июля советский посол в Турции Виноградов отправил в Москву запись беседы с уполномоченным МККК, который рекомендовал Советскому Союзу ратифицировать Женевскую конвенцию 1929 года о защите военнопленных. Это позволит воспользоваться услугами Красного Креста, чьи представители смогут посещать в Германии лагеря советских военнопленных и требовать улучшения их положения. Разумеется, инспекции подвергнутся и советские лагеря для немецких военнопленных.

9 августа немцы разрешили представителям МККК посетить лагерь для советских военнопленных. Но продолжения не последовало, потому что советское правительство отказалось пускать сотрудников МККК в свои лагеря.

6 сентября посол Виноградов отправил в наркомат иностранных дел недоуменную записку. Он не понимал, почему Москва не отправляет списки немецких военнопленных: «Немцы уже дали первый список наших красноармейцев, захваченных ими в плен. Дальнейшие списки будут даны лишь после того, как Красный Крест получит такие же данные от нас». Майор госбезопасности Сопруненко, начальник управления НКВД по делам военнопленных и интернированных, приказал составить список на 300 немецких пленных. Но посылать его не хотели.

МККК предложил купить в нейтральных странах продовольствие и одежду для советских пленных и обе-щал позаботиться о том, чтобы посылки попали по назначению. Германия не возражала. В Москве интереса к этой идее не проявили.

Когда в лагерях началась эпидемия сыпного тифа, представители МККК пришли в советское посольство в Турции и предложили отправить военнопленным вакцину, если Москва возместит расходы. Ответа не последовало.

В ноябре и декабре 1941 года МККК отправил в Москву фамилии нескольких тысяч красноармейцев, попавших в румынский плен. Свои списки передали и итальянцы. Финны тоже были готовы обменяться списками. Но все требовали взаимности. А Москва не отвечала. Судьба попавших в плен бойцов и командиров Красной армии Сталина не интересовала, а давать какие-то сведения о числе немецких пленных он категорически не хотел. И уж вовсе не желал появления в лагерях НКВД швейцарских медиков.

Гитлеру это было только на руку. В конце ноября командование вермахта подготовило списки полумиллиона советских пленных, которые готово было передать швейцарцам. Когда выяснилось, что Советский Союз не намерен отвечать взаимностью, Гитлер распорядился прекратить составление списков и запретил пускать представителей МККК в лагеря, где содержались красноармейцы. Фюрер знал, сколько советских пленных каждый день умирало в немецких лагерях, и не хотел, чтобы это стало достоянием гласности…

Швейцарский Красный Крест многих бы спас. Выполняя просьбы других воюющих государств, МККК следил за распределением посылок с продовольствием в лагерях военнопленных; британские военнопленные получали в месяц три посылки — ​от голода и истощения они не умирали. Да и само появление представителей Красного Креста в лагерях заставляло немцев сдерживаться. Никто не находился в таком бедственном положении, как советские пленные.

Требовал, чтобы все застрелились

Сталин не признавал сдачи в плен. В Советском Союзе не существовало понятия «военнопленный», только — ​«дезертиры, предатели Родины и враги народа».

Так было не всегда. Поначалу в Красной армии относились к попавшим в плен, как принято во всех странах, с сочувствием. 5 августа 1920 года было принято постановление Совнаркома о пособии возвратившимся из плена военнослужащим. Когда Сталин стал полным хозяином страны, все изменилось.

Приказ № 270 от 16 августа 1941 года, подписанный Сталиным, требовал от красноармейцев в любой ситуации стоять до последнего и не сдаваться в плен, а тех, кто смел предпочесть плен смерти, — ​расстреливать. Иначе говоря, вождь требовал, чтобы застрелились несколько миллионов красноармейцев, которые из-за преступлений самого вождя и ошибок его генералов оказались в окружении и попали в плен.

58-я (политическая) статья уголовного кодекса РСФСР позволяла предавать суду семьи пленных красноармейцев и высылать их в Сибирь. 24 июня 1942 года Сталин подписал еще и постановление Государственного комитета обороны «О членах семей изменников Родины». Членами семей считались отец, мать, муж, жена, сыновья, дочери, братья и сестры, если они жили вместе.

Жестокие приказы, которые должны были помешать сдаче в плен, приводили к противоположным результатам. Попавшие в плен красноармейцы боялись возвращения на родину, где их считали предателями (так оно и получилось в 1945 году, когда из немецких лагерей они переместились в советские).

Жуков против Сталина

27 декабря 1941 года Государственный комитет обороны издал постановление о проверке и фильтрации «бывших военнослужащих Красной армии, находившихся в плену и окружении». Заместитель наркома обороны по тылу генерал Хрулев получил указание создать сборно-пересыльные пункты для бывших военнослужащих, обнаруженных в местностях, освобожденных от войск противника. Всех бывших военнопленных или окруженцев задерживали и передавали на сборно-пересыльные пункты, которыми руководили офицеры особых отделов НКВД.

В соответствии с приказом наркома обороны № 0521 от 29 декабря освобожденные или бежавшие из плена отправлялись в лагеря НКВД. Все должны были пройти проверку. Содержали бывших военнопленных так же, как и особо опасных государственных преступников. Им запрещались свидания с родными, переписка. Попавшими в плен красноармейцами занималось управление НКВД по делам военнопленных и интернированных, то есть к ним относились как к солдатам вражеской армии.

Многих военнопленных судили как изменников Родины за то, что они выполняли в плену обязанности врачей, санитаров, переводчиков, поваров, то есть обслуживали самих военнопленных. Семьи попавших в плен лишались во время войны денежных пособий и минимальных льгот, положенных родным красноармейцев.

И только маршал Жуков через 11 лет после окончания войны вступился за пленных. В 1956 году, будучи министром обороны, он предложил восстановить справедливость:

«В силу тяжелой обстановки, сложившейся в первый период войны, значительное количество советских военнослужащих, находясь в окружении и исчерпав все имевшиеся возможности к сопротивлению, оказалось в плену у противника. Многие военнослужащие попали в плен ранеными, контуженными, сбитыми во время воздушных боев или при выполнении боевых заданий по разведке в тылу врага.

Советские воины, оказавшиеся в плену, сохранили верность Родине, вели себя мужественно и стойко переносили тяготы плена и издевательства гитлеровцев. Многие из них, рискуя жизнью, бежали из плена и сражались с врагом в партизанских отрядах или пробивались через линию фронта к советским войскам». Министр обороны считал необходимым «осудить как неправильную и противоречащую интересам Советского государства практику огульного политического недоверия к бывшим советским военнослужащим, находившимся в плену или окружении».

Маршал Победы предложил снять все ограничения с бывших военнопленных, изъять из анкет вопрос о пребывании в плену, время, проведенное в плену, включить в общий трудовой стаж, пересмотреть дела, заведенные на бывших военнопленных, а тех, кто имел ранения или совершил побег из плена, представить к наградам. И всем вручить медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».

Но самого Жукова вскоре сняли с поста министра обороны, и справедливость в отношении бывших военнопленных была восстановлена не скоро.

(без указания источников) о 3,8 млн. человек, захваченных немцами на первом этапе русской кампании (до 6 декабря 1941 года). Из того же числа исходил в феврале 1942 года высокопоставленный чиновник рейхсминистерства труда Мансфельд 2 : "Сегодняшние проблемы с нехваткой рабочих рук не возникли бы, если бы своевременно было принято решение о крупномасштабном использовании советских военнопленных. В наших руках было 3,9 миллиона русских, сейчас осталось в живых лишь 1,1 миллиона. Только с ноября 41-го по январь 42-го умерло 500000 русских."

В письме министра по делам восточных территорий Розенберга начальнику штаба ОКВ Кейтелю от 28.02.1942 3 приводятся несколько другие цифры:
Судьба русских военнопленных в Германии - есть трагедия величайшего масштаба. Из 3 миллионов 600 тысяч пленных лишь несколько сот тысяч еще работоспособны. Большинство из них истощены до предела или погибли из-за ужасной погоды.
Однако в большинстве случаев лагерное начальство запрещало передачу продовольствия заключенным, оно, скорее, готово было уморить их голодной смертью. Даже во время переходов военнопленных в лагерь местному населению не разрешалось давать им пищу. Во многих случаях, когда военнопленные не могли дальше двигаться от голода и истощения, их пристреливали на глазах потрясенных местных жителей, а трупы оставляли на дороге. Во многих лагерях пленные содержались под открытым небом. Ни в дождь, ни в снег им не предоставляли укрытия...
И наконец, следует упомянуть о расстрелах военнопленных. При этом полностью игнорировались какие-либо политические соображения. Так, во многих лагерях расстреливали, к примеру, всех "азиатов"...

Другая оценка численности советских военнопленных (практически общепризнанная сейчас в немецких исторических кругах) была дана в 70-х годах немецким историком Кристианом Штрайтом в книге “Они нам не товарищи” 4 ). Штрайт говорит о "3,35 миллионах советских военнопленных, из которых к концу января 1942 года в живых осталось только 1,4 млн. чел. Остальные 2 млн. стали жертвами расстрелов, эпидемий, голода или холода. Десятки, сотни тысяч были уничтожены командами СД или же войсковыми подразделениями по политическим или расовым мотивам."
В этом случае Штрайт опирается на довольно убедительный источник информации: приложение 5 к отчету главного командования сухопутных войск от 25.12.1941 года 5 , в котором говорится о 3 350 639 плененных русских военнослужащих (включая освобожденных, умерших и бежавших) на 20.12.41. Примечание, которым заканчивается этот документ: "Вследствие выявления сообщений с ложной информацией общее число советских военнопленных уменьшено на 500000" , возможно, объясняет разницу с числом, которым оперировал Мансфельд.

Отечественные историки пытаются оспаривать немецкие данные, что, однако, делается не всегда убедительно.
Рассмотрим, к примеру, работу генерал-полковника Г.Ф.Кривошеева 6 :
Эти данные в основном подтверждаются сведениями Главного командования сухопутных сил Германии, опубликованными в журнале боевых действий, согласно которым, к 20 декабря 1942 года попало в плен советских военнослужащих 3 350 639 человек. Это как раз тот период войны, когда Красная Армия несла наибольшие потери пропавшими без вести и попавшими в плен. (Из них около 2-х млн. погибли или были расстреляны к концу 1942 года). Эти данные близки к нашим. Так, согласно нашим документам, в 1941 году 2 335 482 человека пропали без вести и попали в плен. В 1942 - 1 515 221 человек пропали без вести и попали в плен. То есть к 30 декабря 1942 года, по данным Генерального штаба, без вести пропало 3 850 703 человека. Если учесть, что часть из них погибла в ходе боёв, часть осталась на оккупированной территории, часть ушла к партизанам, то цифра у К.Штрайта близка к реальности.
Как нетрудно заметить, уважаемый генерал-полковник делает удивительнейшую ошибку: "приложение 5" датируется декабрем 1941, а не 1942 года. Так что никакой речи о том, что "эти данные близки к нашим" и быть не может.

Далее генерал-полковник пишет: "Нужно сказать, что военнопленными считались в немецком плену не только военнослужащие, но и гражданские лица (мужчины в возрасте от 16 до 55 лет, согласно директиве Гиммлера), захваченные немцами на оккупированной территории." Тут необходимо отметить, что упомянутая директива Гиммлера 7 относится к июлю 1943 года, то есть никак не может влиять на подсчет численности военнопленных в 41-42 годах - в период максимальных потерь Советской Армии. Вообще же говоря, разрешение на вывоз рабочей силы с оккупированных восточных территорий было дано Гитлером лишь в начале ноября 1941 года, а стало активно использоваться уже в 42-м с назначением Шпеера министром вооружений и Заукеля главой центрального управления по использованию рабочей силы 8 .

Не согласны с немецкими цифрами и авторы книги "Россия и СССР в войнах XX века: Потери вооруженных сил." 9 Однако, и здесь доказательная база не отличается последовательностью.
Например, в книге говорится :
В ходе исследования не удалось найти немецкие документы, содержащие полные сведения о числе советских военнопленных, захваченных до начала 1942 г.
Чрезвычайно странное заявление с учетом того факта, что вышеупомянутое "приложение 5" давно опубликовано 10 .

И далее: Так, в сводках германского верховного командования сообщалось, что в котлах под Белостоком, Гродно и Минском было взято в плен 300 тыс. чел., под Уманью - 103 тыс., под Витебском, Оршей, Могилевом, Гомелем - 450 тыс., под Смоленском - 180 тыс., в районе Киева - 665 тыс., под Черниговом - 100 тыс., в районе Мариуполя - 100 тыс., под Брянском и Вязьмой - 663 тыс. чел. Итого в 1941 г. - 2 561 тыс. чел. . Данный итог действительно является суммой всех вышеперечисленных слагаемых, но (совершенно естественным образом, ведь пленных брали не только в "котлах") не является общим числом советских военнопленных в 1941 году по данным немецких источников, как представляют это авторы книги. Отличие - почти в 800 тысяч.

Отечественные историки пытаются объяснить расхождения следующими причинами:
- фашистское руководство в число военнопленных включало не только военнослужащих, но и всех сотрудников партийных и советских органов, а также мужчин, независимо от возраста, отходивших вместе с отступающими и окруженными войсками
- в плену оказались также раненые и больные, находившиеся на излечении в госпиталях, которые были захвачены противником. Эти военнослужащие в донесениях наших войск значились в числе санитарных потерь, а противником они учтены как военнопленные.
- в немецких сведениях учитывались кроме военнослужащих также гражданские лица, захваченные в районе боевых действий, личный состав спецформирований различных гражданских ведомств (путей сообщения, морского и речного флотов, оборонительного строительства, гражданской авиации, связи, здравоохранения и др.)

Релевантным мне представляется лишь третий пункт, но и здесь непонятно, как отличить ополченца, который сидит в окопе без оружия (случай в 41-м, увы, не редкий) от гражданского лица, которое копает этот окоп. При желании всех ополченцев можно считать гражданскими.

Разберем характерный пример, на котором останавливаются и авторы обсуждаемой книги:
Немецкое командование сообщило, что восточнее Киева взято в плен 665 тыс. советских солдат и офицеров. Между тем вся численность войск Юго-Западного фронта к началу Киевской оборонительной операции составляла 627 тыс. чел. Из этого числа более 150 тыс. действовали вне окружения, а десятки тыс. военнослужащих вышли из окружения с боями.
По другим сведениям 11 , численность войск составляла 677085 человек. Практическое совпадение числа защитников Киева (по нашим данным) и числа плененных (по немецким данным) ведет отдельных "исследователей" к самым удивительным умозаключениям 12 :.
Доказательством разочарования украинцев в Сталине стал тот факт, что из 677 тысяч солдат, защищавших Киев, 665 тысяч сдалось в плен.
Возможно, объяснить расхождение в цифрах поможет работа украинских историков . В ней на основании архивных данных 13 утверждается, что в обороне Киева дополнительно участвовало 450 тысяч призывников, мобилизованных местными военкоматами и 92805 добровольцев из народного ополчения. Что снимает противоречивость начальных расчетов.

На основе приведенной информации я склонен считать, что число в 3 миллиона советских военнопленных на конец 1941 года (из-за которого и разгорелась дискуссия в warhistory ) скорее отвечает реальности, чем данные отечественных историков. Даже если у попавшего в плен ополченца, партийного работника или партизана и не было военного билета (красноармейской книжки) установленного образца, уже тот факт, что он разделил трагическую участь других наших военнопленных, не дает нам права манипулировать цифрами и пытаться доказывать его "несуществование".
1 - Shirer W. A. The Rise and Fall of the Third Reich, 1959, русский перевод.Л. Орловой, Е.М. Федотовой, И.В. Квасюка, текст на сайте Militera .
2 - цитируется по http://www.zwangsarbeit.rlp.geschic hte.uni-mainz.de/F_Zimmerm03.html#FN02
3 - материалы Нюрнбергского трибунала, том 25, стр. 156-161
4 - Christian Streit. Keine Kameraden. Die Wehrmacht und die sowjetischen Kriegsgefangenen 1941 - 1945. Stuttgart, DVA. 1978
5 - цитируется по http://www.fortunecity.co.uk/underw orld/kick/495/abgangpz.htm
6 - Некоторые новые данные анализа сил и потерь на советско-германском фронте. (Доклад на заседании Ассоциации историков Второй мировой войны 29.12.1998 г.). Цитируется по http://www.tellur.ru/~historia/arch ive/02/gpw2.htm .
7 - директива № 02358/43 - ЦГАОР. Ф. 7021, оп. 148, д. 258, л. 420-421.
8 - см., к примеру http://www.jungewelt.de/2002/03-16/0 21.php
9 - Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. Статистическое исследование. Москва “Олма-Пресс” 2001. Текст на сайте soldat.ru
10 - KTB OKW том I, стр. 1106 (справка от fat_yankey )
11 - Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945. Краткая история. – М.: Воениздат, 1970. – С. 91.
12 - цитируется по http://www.geocities.com/blackmedicatio n/W.o.ukraine.html
13 - ЦДАГО України, ф. 57, оп. 4, спр. 12, арк.196., ЦДАГО України, ф. 57, оп. 4, спр. 11, арк. 12.


Как-то раз мы с коллегой labas уже беседовали на подобную тему , но там речь шла только о 1941 годе, а хотелось бы составить общую картину.

Оказывается, сделать это довольно непросто. Может быть, конечно, если зарыться в немецкие библиотеки или, того круче, в архивы можно было бы и накопать что-нибудь систематизированное, но в отечественных или англоязычных книжках наблюдается беспорядочный разнобой цифр без какой-либо попытки осмысления расхождения между ними.

Дело ещё более запутывается тем, что российские историки имеют привычку в разговоре о смертности наших солдат в немецком плену вытаскивать из кучи самые большие цифры захваченных в плен, ибо это позволяет рельефнее оттенить нацистские преступления, а задаваясь целью сравнить советские и немецкие потери берут наименьшую из немецких цифр, да ещё и её обьявляют завышенной.

Например В.К.Лужеренко, в статье "Плен: трагедия миллионов ", написанной для последнего тома четырёхтомника "Великая Отечественная Война. 1941-1945 ", на с.180 говорит, что из 3,9 млн. советских военнопленных захваченных в 1941 году, к началу 1942 в живых осталось только 1,1 млн. (остальные типа погибли), совершенно не смущаясь тем, что ранее (с.172) цифру 2,8 млн. советских пленных, захваченных в 1941 году он обьявляет завышенной. Не отстаёт от него и коллектив Г.Ф.Кривошеева, в своей "России и СССР в войнах ХХ века ". Так, число советских военнопленных погибших в немецких лагерях он оценивает в 2,5 млн., в то же время указывая, что к немцам в плен попало 4,06 млн. советских солдат, из плена вернулось 1,8 млн., 180 тыс. предпочло эммиграцию возвращению на Родину и более 800 тыс было освобождено немцами из лагерей. Расход у бригады Кривошеева выходит на миллион больше прихода.

Попробуем разгрести эту кучу. Начнём с источников.

Прежде всего, количество взятых в плен на Восточном фронте известно из подекадных сводных отчётов частей Вермахта. Последняя известная цифра из этого источника - 5,750,000 пленных захваченных с июня 1941 года по июнь 1944 года. Только вот этот источник даёт систематически завышенное количество (завышение числа захваченных пленных по отчётам частей характерно не только для немцев - то же самое мы видим и в советских сводках, сравнивая цифру "захваченных" из сводок с цифрой поступивших в распоряжение НКВД .). Так, за 1941 год по сводкам было пленено 3,906,765 советских солдат. Однако, уже в отчёте ОКХ от 25 декабря эти данные подвергнуты сомнению (Durch nunmehr festgestellte Fehlmeldungen hat sich die Gesamtzahl der sowjetischen Kriegsgefangenen um rund 500 000 verringert ) и осетра урезали на 500 тыс. человек, отрапортовав только о 3,350,639 пленных русских, вместо 3,890,198 по данным подекадных сводок. Александр Даллин в Deutsche Herrschaft in Russland 1941-1945 даёт близкую цифру 3,335,000 пленных за 1941 год. Его восточногерманский коллега Дитте Гернс в книге Hitlers Wehrmacht in der Sowjetunion почему-то отнимает 500,000 ещё раз и говорит о 2,835,000 пленных за этот год.

Совесткие источники это прежде всего данные о пропавших без вести, известные нам из упомянутой выше книжки под редакцией Г.Ф.Кривошеева. Этот источник даёт систематически заниженную цифру, что характерно вообще для всех сводных данных по потерям.

Кроме того нужно понимать, что не все пропавшие без вести оказывались в плену. Кроме пленных, в число пропавших без вести входят и убитые, оставшиеся на занятой немцами земле, и отставшие от своих частей но в плен не попавшие - те, которые пошли в партизаны или разбрелись по украинским и белорусским деревням. Последних было не так уж мало. Во второй половине войны среди призванных на освобождённых территориях, 937,000 оказались призванными повторно. Впрочем, некотрая часть из этих повторно-призванных успела до того побывать в немецком плену, но была отпущена.

Второй советский источник - данные Комиссии по реабилитации при Президенте РФ. Этот источник опирается на персональные данные и, следовательно, тоже даёт оценку снизу.

Данные о количестве военнопленных из Гернса и Комисии по реабилитации и из Кривошеева по пропавшим без вести, по годам войны таковы: Даллин Гернс Комиссия Кривошеев 1941 3,355,000 2,835,000 2,000,000 2,335,482 1942 1,653,000 1,653,000 1,339,000 1,515,221 1943 565,000 565,000 487,000 367,806 1944 147,000 147,000 203,000 167,563 1945 34,000 34,000 40,600 68,637 Всего: 5,754,000 5,254,000 4,069,600 4,454,709 Наиболее заметное расхождение показывает 1941, что совершенно неудивительно - с советской стороны в этот год должно быть утеряно наибольшее количество документов, да и вообще наблюдался изрядный хаос, Содом и Гоморра. Комиссия по реабилитации, судя по круглости цифры, вообще выдала оценочное значение.

С другой стороны, нужно понимать, что советские и немецкие цифры считались по разой базе. Если Кривошеев считает только тех кто должным образом получил солдатскую книжку, то есть виртуальные бюрократические образы советских солдат, то немцы считали по головам всех, кто прошёл в ворота лагеря. А в лагеря попадали не только солдаты, но и бойцы народного ополчения, истребительных отрядов, милиционеры, а иной раз и просто мужчины призывного возраста.

Сколько же советских солдат погибло в немецком плену? Кривошеев пишет, что документально (по немецком картотекам) подтверждается гибель 673,050 человек. Но реально их погибло явно больше. Известно, что 1,836,500 человек было освобождено из плена и вернулись на Родину, ещё не менее 180,000 эммигрировали в другие страны. Кроме того, 823,230 человек было освобождено из лагерей немцами; часть из них были завербованы в добровольческие части или в "хиви", другая часть была распущена по домам и впоследствии повторно мобилизована в Красную армию. Итого, живыми из лагерей вышло 2,839,730 человек. Сложность тут представляет учёт освобождённых пленных, убитых на службе немцам в рядах «власовцев», разного рода «восточных легионов», полицаев и т.п. Они несомненно входят в демографические потери СССР, но вот включать их в советские военные потери было бы нонсенсом. Да и цифра потерь этого «контингента» растворена в немецкой статистике и в чистом виде неизвестна. То есть, без учёта «власовцев», количество наших солдат погибших в лагерях можно оценить числом от 1,2 млн. до 3,1 млн. человек. Наиболее реалистической представляется оценка основанная на цифрах Гернса (2,4 млн.ч.) держа в уме, что здесь возможно сосчитаны не только солдаты действительной службы, но и бойцы военнизированных формирований, а также мужчины призванные но не зачисленные в ряды вооружённых сил.

Допросы пленных смоленского сражения. Документы 3-й Танковой группы вермахта

NARA, T 313, R 224, f.f. 816 - 896

Один солдат из 166-го полка, проживавший в Молотове (до и после - Пермь), сказал следующее:

Его полк понёс тяжёлые потери у Полоцка и около 4-го июля пришёл в район Невеля. Ответственность за это отступление была возложена на командира полка майора С. (татарин по происхождению), и 05.07. он был расстрелян лично комдивом генерал-майором Г. (номер полка, номер дивизии, фамилия командира совпадают - М.С.). Настроение в войсках очень напряжённое. Одного упоминания возможности попасть (сдаться) в плен достаточно для расстрела. Письма домой запрещены.

Эти показания подтвердил другой пленный из этого полка. Кроме того он сказал, что было запрещено слушать полковое радио. Во время германских передач на русском языке всех выгоняли из помещения.

Из этого же полка также был взят в плен подчинённый непосредственно дивизии политрук резерва. Его фамилию выяснить не удалось, т.к. он выбросил все бумаги. По его словам, он должен был преподавать в роте историю и географию. Он был расстрелян (подчеркнуто мной - М.С.).

Ещё одна часть пленных была из 19-го полка, сформированного в Житомире и 19.07. прибывшего в район Великих Лук (стрелковый полк с таким номером этим обстоятельствам не соответствует - М.С.). Командовал этим полком старший лейтенант. Настоящий командир полка вместе с политкомиссаром отстал (остался в Житомире?). Полк был разбит. Недостаток вооружения и боеприпасов. Дивизионная принадлежность неизвестна. Командиры говорили допрашиваемым, что немцы очень плохо обходятся с пленными. Поэтому один из них сказал, что перед своим пленением он хотел покончить с собой.

Во второй половине дня 20.07. у Савенки 19-я тд отразила атаку (314 ?) дивизии противника. Сформированная на Урале дивизия с неизвестным номером (314-я?) прибыла поездом в Великие Луки, оттуда пешком в (...) и назад. Дивизия до сих пор в боях не участвовала, очень устала от маршев, вооружена гранатами против танков, т.к. было известно, что возле Великих Лук находятся немецкие танки.

С полудня 16.07. до полудня 17.07 захвачено 152 пленных (бОльшая часть перебежчики), среди них 53 украинца. Взяты в плен в районе Усвяты...

Показания пленных совпадают в том, что немецкие листовки оказывают большое действие. Необходимо однако сбрасывать намного больше листовок, т.к. офицеры и политкомиссары сжигают все, которые находят. Советуется сбрасывать листовки в глубоком тылу, чтобы ликвидировать у населения страх перед немецкими солдатами.

В Веречье, около 7 км западнее озера Цёста захвачено 6-7 тыс. литров горючего.

Пленный из 102 сп показал:

01.08.41 дивизия была задействована на р. Вопь у Ярцево. Им сказали, что там находится только один немецкий полк, который необходимо выбить, Смоленск находится в руках русских, немцы отступили далеко назад, находящийся в Ярцево немецкий полк полностью окружён.

Во время атаки дивизия понесла тяжёлые потери. полк наступал вместе с ротой танков, из которых некоторые были выбиты сразу же во время первой атаки. В полку якобы не было ПТО, а только 30-40 пулемётов. Каждый получил по 90 патронов для винтовки.

Во время атаки позади наступающих была создана цепь из политически надёжных людей, которые оружием подгоняли наступающих. Поэтому сдаться в плен трудно, т.к. сзади тут же стреляют.

Младший лейтенант из 30-го сп показал:

Полк входит в состав 64-й сд (правильно - М.С.) По-видимому, еще до нынешних боёв на р. Вопь южнее автомагистрали полк понёс большие потери в районе Витебска и был пополнен между Смоленском и Вязьмой. Там этот лейтенант попал в состав полка. Активных (действительных) офицеров в полку очень мало. Он сам был унтер-офицером в литовской армии и после нескольких коротких курсов был произведён в младшие лейтенанты.

В приказе к новому введению в действие полка говорилось, что на р. Вопь находятся слабые силы немецких воздушных десантников, которые необходимо уничтожить. Полк должен был произвести как минимум 3 атаки. В случае неудачи им грозили расстрелом. Сдерживающим и подгоняющим элементом являются коммунисты. Часто проводятся неожиданные проверки карманов в поисках немецких листовок. Во время марша без соприкосновения с противником офицеры и комиссары находятся в конце колонны, чтобы всё держать в руках. В атаку офицеры и комиссары шли впереди (подчеркнуто мной - М.С.). Они действовали самоотверженно.

Настроение подавленное, доверия к командованию нет. Обмундированием батальон был обеспечен только на 50%. У некоторых не было сапог или шинелей. Вооружение винтовками произошло в последний час. Пулемётная рота так и не дождалась своих пулемётов и была использована в качестве стрелковой.

Командование передаёт показания интенданта (начальника тыла?) 25-го стрелкового корпуса, взятого в плен на участке 19-й тд. Пленный сказал следующее:

Вначале он был командиром роты, а затем 11 лет интендантом. Был обвинён в контрреволюции и приговорён за это к 10 годам заключения, из них отсидел 3 года в харьковской тюрьме, затем снова был взят в армию на прежнюю должность. Имеет звание майора.

25-й ск входит в 19-ю Армию. В состав 25-го ск входят 134-я, 162-я и 127-я сд (все верно - М.С.).

134-я сд: сформирована в Мариуполе до польской кампании в составе 515-го, 738-го, 629-го стр. полков 534-го арт-гаубич. полка (без одного дивизиона), 410-го лёгк. артполка, а также одного разведбата, одного бтл. связи, одного сапёрного и одного автобтл.

Танков ни в этой ни двух других дивизиях не было.

162-я сд: сформирована в Артёмовске в августе 1939-го в составе 501-го сп и одного дивизиона 534-го арт-гаубич. полка. Другие подразделения этой дивизии пленному неизвестны.

127-я сд: сформирована в Харькове в этом году (1941) в составе 395-го сп. Другие подразделения этой дивизии пленному неизвестны.

Для отмобилизования до штатов военного времени все дивизии между 01.-03.06. покинули район формирования и через 16 дней пешим порядком прибыли в районы пополнения: Золотоноша, Лубны, Ржищев (все верно; 19-я Армия, формируемая на базе управления и войск Северо-Кавказского ВО, именно там и сосредотачивалась, штаб Армии в Черкассы - М.С.). После пополнения весь корпус между 27.6. и 05.07. по ж/д был отправлен в район Смоленска, основная часть эшелонов отправлена из Дарницы. Там 05.07. началась разгрузка и затем пешими маршами в район сосредоточения вокруг Витебска. КП корпуса в Яновичи, КП 19-й Армии в Рудня.

Кроме того, в состав корпуса входят 248-й лёгкий корпусной артполк, 248-й сапёрный бтл. и 263-й бтл. связи.

Автотранспортные части есть только в дивизиях, в корпусе их нет. По штату в армии должен быть автополк. Так как этот полк никогда не использовался, пленный считает, что его де-факто не было.

Продовольственные базы 25 СК находятся в Киеве и в Кременчуге. Продовольствие на 10 дней (в т.ч. на ж/д транспорт) взято на базе. Недостающее следовало дополучить на армейских продскладах в Смоленске и Витебске. Т.к. Смоленск и Витебск неоднократно подвергались атакам немецкой авиации, армейские продсклады были перенесены в Лиозно и Рудня на ж/д линии Витебск - Смоленск (10.07.41). Продовольственные базы корпуса содержат запас долго хранящихся продуктов до 14 дней; скоропортящиеся продукты берутся на местах.

Войсковые части имеют при себе запас продовольствия на 4 дня (по плану на 5 дней), а именно у солдата на 1 день (железный рацион) и по одной суто-даче в роте, батальоне и полку. В скотобойном взводе имелись один автомобиль с оборудованием для забоя скота и один с холодильником. Живая скотина для забоя в следующие 2 дня гонится следом за частью. В дальнейшем скот получали в местах расположения. Пекарная рота имеет при себе запас муки только на один день, в дальнейшем получает муку на базах, которых обеспечены запасами на 3-4 дня.

Командир 19-й Армии: генерал-лейтенант Конев.

Командир 25-го ск: генерал-майор Честохвалов, который якобы попал в плен в бою 16-17 июля. Во всяком случае, корпус с того момента управлялся только начальником штаба Виноградовым. В лесу, 40 км южнее Белой, он старается собрать и переформировать оставшиеся части разбитого между Витебском и Смоленском корпуса.

Пленный со своим водителем и легковой машиной оставил корпус 20.07.41. С тех пор он ничего о своём корпусе не знает. Он перемещался по лесам, чтобы понаблюдать за отношением немцев к гражданскому населению. На основании своих, как он сказал, успокаивающих наблюдений, он решил сдаться в плен.

Настроение в войсках во время его ухода было очень мрачное. Дезертирство является обычным явлением, т.к. для солдат своя жизнь дороже, чем борьба за непонятую идею. Поэтому к дезертирам применяются суровые меры. Из-за потока беженцев и местами отступающих воинских частей все обычные и железные дороги полностью забиты. Отходящие составы с гражданским населением тоже привели к заторам на железных дорогах, а кроме того, они морально оказывают подавляющее действие на встречающиеся им войска. Переезды [гражданского населения] с места на место внутри страны запрещены под угрозой сурового наказания.

На подходящие в последнее время из Сибири войска особый ужас наводят немецкие воздушные и танковые атаки. Ежедневные сообщения по русскому радио о повышении производительности труда, раздающиеся в последнее время, является пропагандистским средством для поддержки настроения, в то время как на занятом немцами участке Смоленской [области] имеет место действительное повышение урожая (дохода?)

Наши листовки, сброшенные над русским фронтом, по его мнению несколько неудачно сформулированы. Рассуждения про еврейскую власть в России мало впечатляют. По его мнению, значительно больший успех имел бы намёк на будущее решение аграрного вопроса и упоминание свободы рабочих при улучшении зарплаты.

Умеющие самостоятельно мыслить и даже большая часть простого народа не верят передаваемым по радио сведениям о русских потерях.

Система доносов среди командиров особенно сильно развита. После крупной "чистки" среди командующих войсками на освободившиеся места ставятся офицеры резерва, даже такие, которые ранее считались политически ненадёжными, как в случае с ним самим.

Перед тем так принять решение сдаться в плен, он лично убедился в занятых нами деревнях, что сообщения русской пропаганды о [жестоком] поведении немецких войск и терроре лживы.

В скорое восстание русского народа, даже в случае дальнейших крупных неудач [на фронте], он не верит. Скорее произойдет [окончательный] развал русской армии.

12-я тд докладывает:

Допрос пленных, взятых передовым отрядом 25-го мп 4 августа, выявил, что потери 89-й стрелковой дивизии в последнее время были очень велики. В 400-м полку якобы осталось только 300-400 человек. 390-й и 400-й полки по три раза получали подкрепление, в последние дни по 30 человек на роту, получали и офицеров. Подкрепление состоит из коммунистов всех возрастов, в основном из председателей колхозов, исполкомов и т.д. Собрано всё, что заслуживает доверия. Русские якобы ждут немецкого наступления, чтобы получить возможность сдаться в плен.

перевел Василий Ристо