Вяземский Петр Андреевич (1792–1878), князь, русский поэт, литературный критик, академик Петербургской АН (1841). Один из ближайших друзей Пушкина.
Происходил из богатой и знатной семьи, получил превосходное образование. В молодости примыкал к либеральной части русского дворянства: стоял за уничтожение крепостного права, за введение в России конституции, писал вольнолюбивые стихи ("Негодование", "Русский бог" и др.). Долгое время он находился под негласным надзором полиции.
В 30-е годы либерализм Вяземского пошел на убыль. Он поступил на службу, занимал крупные посты. Умер глубоким стариком. Его мемуары, которые он вел более шестидесяти лет, изданы под общим названием «Старая записная книжка» в 12-томном собрании сочинений в VIII, IX и X томах.
Пушкина Вяземский видел еще ребенком в доме его родителей. Дружба между ними началась с 1816 года, когда Вяземский вместе с Карамзиным и В.Л.Пушкиным посетил Пушкина в Лицее.
Пушкин ценил в Вяземском его острый, независимый ум, насмешливость, критическое дарование. "Язвительный поэт, остряк замысловатый" – так называл его Пушкин в одном из своих стихотворных посланий. Стихи Вяземского Пушкин часто цитирует в своих произведениях (В "Евгении Онегине", "Медном всаднике" и т.д.) Эпиграфы к I главе "Евгения Онегина" и к "Станционному смотрителю" взяты из произведений Вяземского. Самого Петра Андреевича Пушкин ввел в VII главу "Евгения Онегина".
Вяземскому посвящены многие стихи Пушкина, часто поэт включал их в свои письма к Петру Андреевичу.
Дружба их длилась до конца жизни Пушкина. Все последние дни перед смертью поэта Вяземский находился при нем.
Пётр Фёдорович Соколов. Вяземский Петр Андреевич
Пётр Андреевич Вяземский р одился 23 июля 1792 в Москве. Родословная его отца, князя Андрея Ивановича Вяземского, уходила корнями довольно далеко. Впрочем, князь Андрей Иванович, кажется, обращал внимание на древность своего имени только изредка. Человек свободомыслящий, высокообразованный, лично знакомый с французкими писателями-энциклопедистами, он много времени проводил в заграничных путешествиях. Во время одного из них и познакомился с будущей матерью князя Петра Андреевича - англичанкой, замужней дамой, миссис О"Рейли. Влюбившись страстно, Андрей Иванович увез ее от мужа в Россию, добился для нее развода и в 1786 году обвенчался с нею, превратив в княгиню Екатерину Ивановну Вяземскую. Княгиня Екатерина Ивановна умерла рано, когда Петр Андреевич был еще ребенком, а родственников с ее стороны он никогда не знал, хотя и пытался их отыскать во время заграничных путешествий.
Пётр Вяземский получил блестящее воспитание: его отец был высокообразованным человеком, в домашней библиотеке было более 5 тысяч книг. В 1805-1806 учился в петербургском иезуитском пансионе, затем в пансионе при Петербургском педагогическом институте. В 1807 вернулся в Москву, где брал частные уроки у профессоров Московского университета.
Малый Знаменский переулок, Москва.Флигель усадьбы Голицыных-Вяземских-Долгоруковых, где в 1792 году родился Вяземский Пётр Андреевич.
В 1807 отец Петра Вяземского умер, оставив сыну большое состояние. Опекуном Вяземского был назначен его шурин, историк и писатель Н. Карамзин. Вяземский числился на службе в Межевой канцелярии, но вел рассеянную светскую жизнь, проматывая наследство игрой в карты. В это же время в Москве стали известны его эпиграммы на литературных ретроградов (А. Мерзлякова и других), из-за которых юного Вяземского называли «маленьким чудом». В 1808 состоялся дебют Петра Вяземского в печати: он опубликовал стихотворное «Послание Жуковскому» в деревню и критические статьи «Безделки» и «Два слова постороннего».
Пётр Федорович Соколов. Князь Пётр Андреевич Вяземский. 1830
Во время Отечественной войны 1812 камер-юнкер Вяземский, как и многие русские аристократы, вступил в ополчение, участвовал в Бородинском сражении. В эти же годы завязывались литературные связи, определившие жизнь и творчество Петра Вяземского. Он сблизился с Жуковским, В. Л. Пушкиным, Д. Давыдовым, Батюшковым и другими поэтами карамзинского направления, которых называл «дружеской артелью». В 1815, в противовес возглавляемому А. Шишковым консервативному обществу «Беседа любителей русского слова», они образовали литературное общество «Арзамас». Пушкин, также вошедший в «Арзамас», назвал его «школой гармонической точности». Вяземский имел в «Арзамасе» прозвище Асмодей и репутацию блестящего полемиста и острослова. Как и другие арзамасцы, писал стихи в легком французском духе, полные поэтических условностей вроде «час упоений», «шепот вод». Но излюбленными жанрами Петра Вяземского были сатирические эпиграммы и дружеские послания. В его посланиях Жуковскому, Батюшкову, Давыдову воплотились основные черты поэтики арзамасцев: свобода от официозности, наличие шуточных, «домашних» слов и оборотов, лиризм, эмоциональная и стилистическая свобода. В арзамасские годы началась дружба и интенсивная переписка Вяземского с Пушкиным, длившаяся до смерти последнего.
Вяземский. Художник Кипренский, карандаш, 1835
В 1817 Вяземскому удалось получить должность коллежского асессора и место чиновника для иностранной переписки в канцелярии Н. Новосильцева в Варшаве. Необходимость служить была вызвана материальными соображениями: как писал Вяземский, в молодые годы ему нужно было «кипятить свою кровь на каком огне бы то ни было, и я прокипятил на картах около полумиллиона».
Либеральная атмосфера Варшавы того времени была воспринята легко увлекающимся Петром Вяземским особенно горячо, тем более, что сам он, как представитель когда-то влиятельного древнего рода, тяготился деспотизмом самодержавия, возвышением новоиспечённой аристократии и изолированным положением, в котором находилось старинное родовитое дворянство. В годы службы в Варшаве (до 1821) Вяземский участвовал в подготовке проекта российской конституции, общался с польскими либералами, высказывал оппозиционные взгляды — например, о необходимости в России просвещенной монархии и
европейских обществен ных институтов.
Вяземский. Художник Рейхель. 1817
Его переживания этого периода близко совпали с назревшим настроением декабристов. Свои убеждения Петр Вяземский демонстративно высказывал в стихах, частных письмах и беседах. В 1820 он подписал записку об освобождении крестьян, поданную Александру I графом Воронцовым. В результате — Вяземский был отстранён от службы и прожил несколько лет в опале, под тайным надзором.
Агент Третьего отделения доносил генералу Бенкедорфу: "Образ мыслей Вяземского может быть по достоинству оценен по его пьесе (т.е. - стихам) "Негодование", ставшей катехизисом заговорщиков."
Свобода! О, младая дева!
Посланница благих богов!
Ты победишь упорство гнева
Твоих неистовых врагов.
К этому времени Петр Вяземский стал признанным лирическим поэтом. Его элегии
«Первый снег» (1819)
...Сегодня новый вид окрестность приняла,
Как быстрым манием чудесного жезла;
Лазурью светлою горят небес вершины;
Блестящей скатертью подернулись долины,
И ярким бисером усеяны поля.
На празднике зимы красуется земля
И нас приветствует живительной улыбкой.
Здесь снег, как легкий пух, повис на ели гибкой;
Там, темный изумруд посыпав серебром,
На мрачной сосне он разрисовал узоры.
Рассеялись пары, и засверкали горы,
И солнца шар вспылал на своде голубом.
Волшебницей зимой весь мир преобразован;
Цепями льдистыми покорный пруд окован
И синим зеркалом сравнялся в берегах...
«Уныние» (1819)
Уныние! вернейший друг души!
С которым я делю печаль и радость,
Ты легким сумраком мою одело младость,
И расцвела весна моя в тиши.
Я счастье знал, но молнией мгновенной
Оно означило туманный небосклон,
Его лишь взвидел взор, блистаньем ослепленный,
Я не жалел о нем: не к счастью я рожден.
Откликнулась душа волненьям на призыв;
Но, силы испытав, я дум смирил порыв,
И замерли в душе надежды величавы...
высоко ценил Пушкин. Одной из главных тем поэтического, критического и эпистолярного творчества Вяземского была в 1820-е годы политика — несмотря на то, что он не обольщался на счет российской оппозиционности, называя ее «бесплодным и пустым ремеслом», «домашним рукоделием», которое «не в цене у народа». Некоторые из своих политических и сатирических стихов начала 1820-х годов («Воли не давай рукам,» «В шляпе дело» и др.) Вяземский печатал в издаваемом Бестужевым и Рылеевым журнале «Полярная звезда», хотя сам и не принадлежал к обществу декабристов.
Главным вольнолюбивым стихотворением этого периода является «Негодование» (1820), в к
отором Вяземский провозгласил
неизбежность торжества свободы над невежеством и рабством, считая, что свобода придет как «союз между граждан и троном», как результат стремления царей «ко благу».
Полемический темперамент Вяземского, интерес к общественным вопросам потребовал иной поэтики, чем была присуща карамзинской гармонической школе, в рамках которой он начинал творческий путь; «Негодование» было написано в традициях вольнолюбивой оды.
Вяземский. Акварель Райта.
В 1828 Петр Вяземский написал одну из лучших своих сатир «Русский бог» (опубл. в 1854 в Лондоне Герценом), в которой назвал русского бога — богом голодных, холодных, «нищих вдоль и поперек» и «дворовых без сапог».
Нужно ль вам истолкованье,
Что такое русский бог?
Вот его вам начертанье,
Сколько я заметить мог.
Бог метелей, бог ухабов,
Бог мучительных дорог,
Станций - тараканьих штабов,
Вот он, вот он, русский бог.
Бог голодных, бог холодных,
Нищих вдоль и поперек,
Бог имений недоходных,
Вот он, вот он, русский бог...
В 1820-е годы Вяземский писал критические статьи, в которых разрабатывал принципы русского романтизма, лучшим представителем которого он считал Пушкина периода «Цыган» и «Бахчисарайского фонтана». По мнению Петра Вяземского, романтизм «дает более свободы дарованию; он покоряется одним законам природы и изящности, отвергая насильство постановлений условных» («Письма из Парижа», 1826-1827). Эта и другие статьи Вяземского публиковались в журнале «Московский телеграф», который он в 1825-1827 издавал вместе с Н. Полевым. Вяземский был убежден, что в литературу должна вторгаться политика. Эта мысль проводится в его монографии Фонвизин (1830, опубл. в 1848).
В 1829 Вяземский вновь стал искать возможности поступить на службу, написал Николаю I «Мою исповедь», в которой изложил взгляды на общественное состояние России. Благодаря хлопотам Жуковского и Великого Князя Константина в 1830 он получил место чиновника особых поручений при министре финансов и занимал эту должность до 1846. Вяземский Жил в Петербурге, в Москве и подмосковном имении Остафьево, путешествовал по Италии, Германии, Франции, Англии.
Вяземский имел звание камергера, однако после смерти Пушкина, ставшей для него сильным душевным потрясением, 10 лет не появлялся при дворе. В 1839 был избран действительным членом Российской Академии наук.
В 1849, после смерти старшей дочери, Вяземский с женой предприняли путешествие в Константинополь и Иерусалим. Творческим результатом поезд
ки стали путевые записки «Путешествие на Восток» (1883).
Пётр Вяземский. Художник В. Васнецов
В последние годы жизни (1863-1878), достигнув высокого общественного положения Петр Вяземский жил в основном за границей. Страдал длительной бессоницей, хандра стала одной из главных тем его поздних стихов («Бессонница», 1861, «Зачем вы дни? - сказал поэт», 1863, «Жизнь наша в старости — изношенный халат», 1875-1877).
Вяземский называл себя «мыслящим поэтом». Ради точного выражения мысли он вводил в свои стихи различные, порой несовместимые поэтические пласты, неологизмы, допускал ломку грамматических норм, употреблял необычные рифмы и созвучия.
Жизнь наша в старости - изношенный халат: И совестно носить его, и жаль оставить; Мы с ним давно сжились, давно, как с братом брат; Нельзя нас починить и заново исправить. Как мы состарились, состарился и он; В лохмотьях наша жизнь, и он в лохмотьях тоже, Чернилами он весь расписан, окроплен, Но эти пятна нам узоров всех дороже; В них отпрыски пера, которому во дни Мы светлой радости иль облачной печали Свои все помыслы, все таинства свои, Всю исповедь, всю быль свою передавали. На жизни также есть минувшего следы: Записаны на ней и жалобы, и пени, И на нее легла тень скорби и беды, Но прелесть грустная таится в этой тени. В ней есть предания, в ней отзыв наш родной Сердечной памятью еще живет в утрате, И утро свежее, и полдня блеск и зной Припоминаем мы и при дневном закате. Еще люблю подчас жизнь старую свою С ее ущербами и грустным поворотом, И, как боец свой плащ, простреленный в бою, Я холю свой халат с любовью и почетом.В течение всей жизни Вяземский писал мемуарные очерки («Допотопная или
допожарная Москва», 1865, «Московское семейство с тарого быта», 1877, «Характеристические заметки и воспоминания о графе Ростопчине», 187 7) и вел записные книжки, в которых фиксировал не только важные события личной и общественной жизни, но и анекдоты, мимолетные разговоры, размышления, бытовую хронику, док ументы. Все это он считал «хрон икой прелюбопытной»,
В которой «изображается дух народа». В 1870 частично опубликовал этот богатейший материал под названием «Старая записная книжка».
В последние годы жизни Вяземский готовил к печати «П олное собрание сочинений», первый том которого вышел в 1878, сразу после смерти поэта.
Вяземский и его сын Павел
Умер Петр Вяземский в Баден-Бадене 22 ноября 1878. Похоронен в Александро-Невской лавре.
http://ps-cs.ucoz.ru/load/isto…
В воспоминаниях ищу я вдохновенья, Одною памятью живу я наизусть, И радости мои не чужды сожаленья, И мне отрадою моя бывает грусть. Жизнь мысли в нынешнем; а сердца жизнь в минувшем, Средь битвы я один из братьев уцелел: Кругом умолкнул бой, и на поле уснувшем Я занят набожно прибраньем братских тел. Хоть мертвые, но мне они живые братья: Их жизнь во мне, их дней я пасмурный закат, И ждут они, чтоб в их загробные объятья Припал их старый друг, их запоздавший брат. 1877Князь Пётр Андре́евич Вя́земский (12 июля 1792, Москва - 10 ноября 1878, Баден-Баден) - русский поэт, литературный критик, историк, переводчик, публицист, мемуарист, государственный деятель. Сооснователь и первый председатель Русского исторического общества (1866), действительный член Академии Российской (1839), ординарный член Императорской Санкт-Петербургской Академии наук (1841). Отец историка литературы и археографа Павла Вяземского. Близкий друг и постоянный корреспондент А. С. Пушкина; «их переписка - сокровищница остроумия, тонкой критики и хорошего русского языка» (Д. С. Мирский).
Детство и юность
Происходил из древнего княжеского рода Вяземских; сын действительного тайного советника, нижегородского и пензенского наместника, князя Андрея Ивановича Вяземского (1754-1807) и Дженни О’Рейли (в 1-м браке Квин) позже известной под именем княгини Евгении Ивановны Вяземской (1762-1802). Его родители познакомились, когда князь Андрей совершал гран-тур по Европе, причем Дженни уже была замужем за офицером французской армии, и ей потребовался развод. Отец и мать А. И. Вяземского были категорически против брака, но он оказался непреклонен и женился на избраннице.
В 1828 году выросший Вяземский обратился с просьбой к А. И. Тургеневу: «Сделай одолжение, отыщи родственников моих в Ирландии; моя мать была на фамилии O’Reilly. Она прежде была замужем за французом и развелась с ним, чтобы выйти замуж за моего отца, который тогда путешествовал, сошлись они, кажется, во Франции, и едва ли не в Бордо…»
В честь рождения Петра А. И. Вяземский 9 августа 1792 г. приобрел за 26 тысяч рублей подмосковное село Остафьево, где в 1800-1807 гг. был выстроен двухэтажный усадебный дом (ныне музей «Русский Парнас»). Имение Вяземских стало одним из средоточий культурной жизни России начала XIX в.
В ранней молодости Пётр Вяземский остался единственным наследником большого состояния и занял блестящее положение в высших кругах столичного дворянства. Его сводная сестра, побочная дочь А. И. Вяземского Екатерина (носившая фамилию Колыванова) в 1804 г. стала второй женой Н. М. Карамзина, благодаря 
чему Пётр с ранних лет вошёл в среду московских литераторов карамзинского круга. После смерти А. И. Вяземского Карамзин был назначен опекуном юного князя, который в одном из своих стихотворений назвал его «вторым отцом».
Вяземский получил прекрасное домашнее образование, в 1805-06 гг. учился в Петербургском иезуитском пансионе и пансионе при Педагогическом институте. В 1805 г. поступил на службу в Межевую канцелярию юнкером. Рано начал пробовать перо. Первое известное произведение будущего поэта - франкоязычная трагедия «Эльмира и Фанор» (1802), первое опубликованное стихотворение (под криптонимом К. П. В..ий) - «Послание к … в деревню» («Вестник Европы», 1808). Регулярно публиковаться начал с 1809 г., впервые опубликовался под своим именем в 1814 г., широкую известность в России как поэт приобрел в 1818-19 гг. В раннем творчестве испытал мощное влияние со 
стороны ведущих русских поэтов конца XVIII-начала XIX вв. - Гавриила Романовича Державина, Ивана Ивановича Дмитриева, Василия Андреевича Жуковского, а также французской «легкой поэзии». Тем не менее достаточно быстро выработал собственную манеру, которая поражала современников «Вольтеровой остротой и силой» (А. Ф. Воейков) и одновременно вызывала ассоциации с «живой и остроумной девчонкой» (К. Н. Батюшков).
В 1811 г. женился на княжне Вере Фёдоровне Гагариной (1790-1886). Брак оказался счастливым и прочным, у Вяземских родились восемь детей:
Андрей (1812-1814)
Мария (1813-1849), замужем за П. А. Валуевым
Дмитрий (1814-1817)
Прасковья (1817-1835)
Николай (1818-1825)
Павел (1820-1888)
Надежда (1822-1840)
Пётр (1823-1826)
В молодости участвовал в Отечественной войне с Наполеоном, добровольцем вступил в народное ополчение и принимал участие в Бородинском сражении в чине поручика. На поле боя спас раненого генерала А. Н. Бахметева, за что получил орден Святого Владимира 4-й степени с бантом. По мнению некоторых исследователей, рассказы Вяземского об участии в Бородине были использованы Львом Толстым во время создания «Войны и мира».
В 1813-1817 гг. Вяземский - один из самых перспективных молодых поэтов России. Он активно выступает в самых разных жанрах - от эпиграммы и дружеского послания до басни и сатирических куплетов, вступает в литературное общество «Арзамас», заводит множество дружеских связей в литературных кругах, находится в постоянном личном и творческом контакте с Василием Андреевичем Жуковским, Константином Николаевичем Батюшковым, Василием Львовичем Пушкиным.
Варшавский период
В 1817 г. друзья выхлопотали Вяземскому служебный перевод в Варшаву в качестве переводчика при императорском комиссаре в Царстве Польском. Там князь присутствовал при открытии первого сейма, переводил речь Александра I, известную своими либеральными обещаниями, и участвовал в составлении Н. Н. Новосильцевым «Государственной уставной грамоты Российской империи». Осуществлял перевод на русский язык франкоязычного проекта конституции П. И. Пешар-Дешана, его редактуру и общую доработку. На первых порах его деятельность ценилась высоко: 28 марта 1819 г. Вяземский получил чин надворного советника, а уже 19 октября того же года - равный полковнику чин коллежского советника, между тем как обычный срок чинопроизводства составлял шесть лет. Неоднократно лично встречался с императором Александром I и обсуждал с ним вопросы, связанные с будущей конституцией.
Либеральная атмосфера Варшавы того времени была воспринята легко увлекающимся Вяземским особенно горячо, тем более, что сам он, как представитель когда-то влиятельного древнего рода, тяготился деспотизмом самодержавия, возвышением новоиспечённой аристократии и изолированным положением, в котором находилось старинное родовитое дворянство. В 1818 г. в Варшаве вступил в масонскую ложу Северного Щита, но активного участия в ее деятельности не принимал.
Его переживания этого периода близко совпали с назревшим настроением декабристов. В 1820 г. вступил в Общество добрых помещиков и подписал записку об освобождении крестьян, поданную императору графом М. С. Воронцовым. Однако отказ Алесксандра I от идеи проведения масштабных реформ разочаровал Вяземского. Свои убеждения он демонстративно высказывал в получивших широкую известность стихах («Петербург», «Негодование», «К Кораблю»), частных письмах и беседах. В результате Вяземский был отстранён от службы: 10 апреля 1821 г., когда он находился в отпуске в России, ему запретили возвращаться в Польшу. Оскорбленный князь подал в отставку, отказавшись в том числе и от придворного звания камер-юнкера. Александр I высказал ему неудовольствие, но отставка была принята.
1820-е годы
В 1821-1828 гг. Вяземский находился в опале, под тайным надзором, и жил преимущественно в Москве («терем казарменного типа» в Вознесенском переулке, принадлежавший ему в 1821-1844 гг.) и подмосковном имении Остафьево. С конца 1827 года и до осени 1829 года, с перерывами, Вяземский находился в имении родителей жены, селе Мещерском Сердобского уезда Саратовской губернии, ныне Сердобского района Пензенской области. Неоднократно бывал в Пензе, где получал письма от А. С. Пушкина, Д. В. Давыдова. Не будучи сторонником декабристов, воспринял разгром восстания 14 декабря 1825 г. как личную трагедию и резко осудил казнь пятерых участников восстания, трех из которых знал лично. В 1831 г. также осудил Жуковского и Пушкина, опубликовавших оды на разгром Польского восстания 1830-1831 гг. Однако в дальнейшем пересмотрел многие свои оценки: в старости отзывался о декабристах без всякого сочувствия, в 1863 г. в связи с Польским восстанием 1863-64 гг. опубликовал резкую антипольскую брошюру.
В творчестве Вяземского 1820-х поэзия заметно отошла на второй план - он увлекся журналистикой, основал популярнейший русский журнал «Московский Телеграф», выступал с острыми критическими статьями и рецензиями, перевел на русский язык роман Бенжамена Констана «Адольф» и «Крымские сонеты» своего близкого друга Адама Мицкевича, планировал написать роман. Именно тогда имя Вяземского входило в первую пятерку популярнейших поэтов России, его неоднократно называли «остроумнейшим русским писателем», его стихотворения становятся народными песнями («Тройка мчится, тройка скачет…»), цитаты - пословицами («И жить торопится, и чувствовать спешит», «квасной патриотизм», «Дедушка Крылов»).
К 1820-м гг. относится близкая дружба Вяземского с Александром Сергеевичем Пушкиным. Они познакомились в Царском Селе в 1816 г. и поддерживали близкие отношения до самой смерти Пушкина (хотя в последние годы несколько отдалились и виделись реже, чем прежде). Пушкин высоко ценил творчество Вяземского, особенно его журнальную прозу, одобрял и поддерживал все его начинания, посвятил ему несколько стихотворений и третье издание поэмы «Бахчисарайский фонтан», неоднократно ставил эпиграфами к своим произведениям цитаты из Вяземского («Евгений Онегин», «Станционный смотритель»; только из-за ссоры с Федором Толстым Пушкин снял эпиграф из Вяземского к «Кавказскому пленнику»), неоднократно цитировал Вяземского в своем творчестве, ввел его как действующее лицо в «Евгения Онегина». По свидетельству Е. Ф.Розена, Пушкин ввел негласный запрет на критику Вяземского в своем присутствии.
В свою очередь Вяземский с восхищением отзывался о творчестве Пушкина, посвятил ему свой перевод романа «Адольф» (1831), выступил издателем поэмы «Бахчисарайский фонтан», испытал сильное и благотворное влияние пушкинской стилистики (некоторые стихи Вяземского - например, «Водопад» (1825) и «Казалось мне: теперь служить могу…» (1828) - были выправлены Пушкиным лично). Однако значение фигуры Пушкина для русской культуры Вяземским вряд ли осознавалось. Так, рассуждая в старости на тему русских гениев, Вяземский пришел к выводу, что таковых было всего трое - Петр I, Ломоносов и Суворов, Пушкин же - «высокое, оригинальное дарование», не более.
Журналистская деятельность князя и его независимая позиция вызывала неудовольствие правительства. В 1827 г. против Вяземского была развернута настоящая кампания травли - его обвиняли в «развратном поведении» и дурном влиянии на молодежь. На протяжении 1828-29 гг. князь пытался защитить свое честное имя, обратился к Николаю I с «Запиской о князе Вяземском, им самим составленной», в котором откровенно объяснял свою позицию, и одно время даже собирался эмигрировать. Но в итоге Вяземский все-таки вынужден был оставить «Московский телеграф», просить прощения у императора и после этого был принят на службу чиновником особых поручений при министре финансов. В связи с поступлением на службу в апреле 1830 г. переехал из Москвы в Петербург, а в апреле 1832 г. перевез в столицу семью.
1830-е годы
Дальнейшая служба Вяземского также была связана с Министерством финансов: вице-директор департамента внешней торговли (1833-1846), управляющий Главного Заёмного банка (1846-1853), член совета при министре финансов (1853-1855). Князь постепенно рос в чинах: статский советник (1833), действительный статский советник (1839), получал награды - орден Святой Анны 2-й степени с короной (1837), орден Святого Станислава 1-й степени (1848), неоднократно награждался денежными выплатами и арендой. Впрочем, сам он относился к своей службе с иронией, граничащей с отвращением, и считал себя совершенно неспособным к финансовой деятельности. Временами продолжал вести себя вызывающе: так, c 1831 г. имея придворное звание камергера, в 1838-1849 гг. князь демонстративно не появлялся на придворных церемониях в Зимнем дворце.
Тем не менее служебная деятельность Вяземского в Министерстве финансов была весьма плодотворной: он написал несколько статей экономического характера, участвовал в разработке русско-английского договора 1843 г., основал библиотеку департамента внешней торговли и многократно управлял департаментом в отсутствие директора, был организатором Второй Всероссийской промышленно-художественной выставки (Москва, 1831). Фактически на протяжении 13 лет внешняя торговая политика России находилась в ведении Вяземского и не возглавил департамент он по чисто формальной причине: так как в структуру ведомства входил Корпус пограничной стражи, директором департамента мог быть только военный.
В 1830-х годах для Вяземского начинается полоса личных трагедий: смерти детей, многочисленных друзей, среди которых особое положение занимал Пушкин. Под влиянием этих трагедий творчество поэта становится все более меланхоличным на грани мрачности, в нем преобладают стихи-воспоминания, в начале 1840-х начинают встречаться религиозные мотивы. Тогда же приходит официальное признание его литературных заслуг - членство в Российской Академии (2 декабря 1839 г.) и Санкт-Петебургской Императорской Академии наук (19 октября 1841 г.)
От активной литературной деятельности Вяземский постепенно отходит. В 1831, 1833 и 1836 гг. он еще планировал издавать собственные журналы и альманахи, активно участвовал в пушкинском журнале «Современник» (еще в 1827 г. Вяземский придумал название журнала и разработал его концепцию, которую сообщил Пушкину), но со смертью Пушкина активность князя в качестве критика и журналиста практически сошла на нет.
1840-е и первая половина 1850-х годов
Параллельно с внутренней эволюцией от либерализма и свободомыслия к консерватизму и глубокой религиозности Вяземский постепенно переставал восприниматься как модный и актуальный писатель, новому поколению читателей его творчество кажется уже устаревшим, критики, в их числе Виссарион Белинский, отзываются о нем с пренебрежением, а порой и с откровенной издевкой. Из критических работ Вяземского этой поры большой резонанс имели «Языков.-Гоголь» и «Взгляд на литературу нашу в десятилетие после смерти Пушкина» (обе - 1847), в которых он подверг новое поколение русской литературы резкому осуждению. Из писателей в это время ему наиболее близки Василий Андреевич Жуковский, Николай Васильевич Гоголь, Федор Иванович Тютчев, Петр Александрович Плетнев. Во время зарубежных путешествий 1835 и 1838-1839 гг. Вяземский свел приятельство также с многим европейскими писателями; наиболее близкие отношения у него возникли со Стендалем, творчество которого князь высоко ценил, также дружил с Адамом Мицкевичем, Шарлем де Сент-Бёвом, неоднократно общался с Шатобрианом, Ламартином, Гюго, Альфредом де Мюссе, Алессандро Мандзони. Начиная с 1840-х гг. Вяземский активно пропагандировал за рубежом русскую литературу и добился в этом заметных успехов.
В 1848 г. свет увидела написанная Вяземским еще в 1827-1830 гг. биография русского драматурга Дениса Ивановича Фонвизина - первая русская биография писателя. Она еще в рукописи получила восторженную оценку Пушкина («книга едва ли не самая замечательная с тех пор, как пишут у нас книги»). Однако, пролежав в рукописи 18 лет, биография опоздала к читателю, к тому же была издана крохотным тиражом 600 экземпляров.
В марте 1848 г. Вяземский попытался обратить на себя внимание Николая I запиской о цензуре, где предлагал коренным образом реформировать русскую цензуру и доверить руководство ей честному и образованному человеку. По следам этой записки в России был создан так называемый Бутурлинский комитет, однако на служебном положении самого князя это никак не отразилось. В 1850 г., после смерти седьмого ребенка - 36-летней дочери Марии, он предпринял паломничество в Иерусалим ко Гробу Господню, а с начала 1850-х лечился от тяжелого приступа нервной болезни в Европе.
На Крымскую войну Пётр Андреевич отреагировал циклом ярких патриотических стихотворений, которые широко публиковались в России и были переведены на несколько европейских языков, и написанной по-французски книгой политической публицистики «Письма русского ветерана 1812 года о Восточном вопросе, опубликованные князем Остафьевским» (1854-55), которая была издана в Бельгии, Швейцарии и Пруссии (русский перевод сделан в 1883 г. Петром Ивановичем Бартеневым).
Вторая половина 1850-х - 1870-е годы
После воцарения Александра II, который всегда относился к князю с большим уважением и симпатией, Вяземский 22 июня 1855 г. вернулся из Швейцарии в Россию и получил пост товарища министра народного просвещения при министре Аврааме Сергеевиче Норове, а в декабре 1856- марте 1858 одновременно возглавлял Главное управление цензуры, руководил подготовкой цензурной реформы. В конце 1850-х гг. он пользовался немалым влиянием при дворе, был одним из любимых приближенных императрицы Марии Александровны, посвятил немало стихотворений ей и другим членам правящего дома (в том числе в 1868 г. написал стихи на рождение будущего императора Николая II). 31 августа 1855 г. стал тайным советником, 25 декабра 1855 г. - сенатором, 3 марта 1861 г. - гофмейстером Двора Его Императорского Величества, 28 октября 1866 г. - членом Государственного совета и обер-шенком Двора Его Императорского Величества. В 1861 г. в Петербурге было торжественно отпраздновано 50-летие литературной деятельности поэта.
Тем не менее активная служебная деятельность Вяземского завершилась в марте 1858 г. Он ушел в отставку сам, заявив, что предпочитает бороться с цензурой как писатель, а не как ее начальник. Деятельность князя на посту главы русской цензуры вызывала полярные оценки - от литераторов старшего поколения он слышал похвалы, от «революционных демократов», в том числе Александра Герцена - грубую ругань в свой адрес. После ухода в отставку сохранил влияние при дворе.
Еще в конце 1810-х гг. Вяземский начал страдать нервной болезнью, со временем усугубившейся (современный исследователь Л. А. Юферев ставит князю диагноз «рекуррентное депрессивное расстройство»). Болезнь сопровождалась тяжелыми приступами депрессии и мучительной бессонницей, от которой Вяземский безуспешно лечился с помощью хлоралгидрата; эти образы стали одними из главных в поздней лирике поэта. С конца 1850-х гг. преимущественно жил в Европе (Германия, Австрия, Италия, Франция, Швейцария). Посвятил множество стихотворений европейским городам - Венеции, Берлину, Виченце, Вероне, Женеве, Флоренции, Дрездену, Праге, Карлсбаду, Ницце, Веве и т. д. Регулярно бывал и в России, главным образом в Москве, Петербурге и его дворцовых пригородах. В 1866 г. стал основателем и первым председателем Русского исторического общества (переизбран председателем 22 марта 1871 г.) В июле-августе 1867 г. в свите императрицы совершил большое путешествие по Крыму и Молдавии, после чего написал большой цикл стихотворений «Крымские фотографии 1867 года». Регулярно публиковал в журнале «Русский Архив» выдержки из своих записныx книжек, которые с перерывами вел с 1810-х гг., и мемуарные статьи, в том числе резко полемическую «Воспоминание о 1812 годе», направленную против искажения истории в «Войне и мире» Льва Толстого. О русской литературе 1850-1870-х годов Вяземский отзывался по преимуществу отрицательно - так, его возмущали произведения Александра Островского и Николая Некрасова. С оговорками он принимал творчество Ивана Тургенева, Алексея Писемского, Ивана Гончарова, Алексея Толстого, Аполлона Майкова.
На протяжении 1850-1870-х гг. Вяземский продолжал писать многочисленные стихи в разных жанрах: от политического памфлета и эпиграммы до стихов-посвящений умершим друзьям и придворных од. В начале октября 1862 г. в Москве тиражом 1186 экземпляров вышел первый и единственный прижизненный сборник Вяземского «В дороге и дома», включавший 289 стихотворений и имевший очень скромный успех: за два года было продано около 500 книг. В 1850-1860-х годах активно публиковался в российской прессе, начиная с 1870-х годов практически перестал печататься. В поздней лирике развивал ранние темы и мотивы собственной поэзии, пытался модернизировать эстетику классической русской поэзии XIX в., приспособить ее к требованиям нового времени. Начиная с 1850-х гг. испытывал влияние со стороны одного из своих ближайших младших друзей - Федора Ивановича Тютчева; поэты посвятили друг другу ряд стихотворений.
Тем не менее современники не оценили позднее творчество Вяземского - его стихи стали предметом многочисленных пародий (в их числе Василия Курочкина и Дмитрия Минаева), насмешек и воспринимались многими как безнадежно архаичные. Последняя большая публикация Вяземского в России (20 стихотворений) состоялась в апреле 1874 г.
С 1873 г. преимущественно жил на водах в Хомбурге, где работал над подготовкой 12-томного Полного собрания сочинений и «постскриптумами» к старым статьям. Физическое и психическое состояние старого князя постепенно ухудшалось. 10 ноября 1878 г. он скончался на 87-м году жизни «от старческой слабости» в отеле «Beausejour» одного из своих любимых европейских курортов - Баден-Баден, которому князь посвятил множество стихотворений, в том числе «Уж если умереть мне на чужбине, так лучше здесь, в виду родных могил…» (в этом же городе скончались 2 его близких друга, дочь, внук, а впоследствии и жена). Тело покойного перевезли в Россию. 13 ноября 1878 г., после панихиды в Казанском соборе, состоялись похороны на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры Санкт-Петербурга. На погребении присутствовали немногочисленные представители столичной интеллигенции - Тертий Иванович Филиппов, Григорий Петрович Данилевский, Яков Карлович Грот, Михаил Иванович Сухомлинов. Смерть поэта прошла на родине практически незамеченной.
Сын поэта, Павел Петрович Вяземский (1820-1888), стал известным историком, внук, Петр Павлович (1854-1931), участвовал в русско-турецкой войне 1877-78 гг., дослужился до чина генерал-майора, впоследствии эмигрировал, умер в Ментоне. На нем эта ветвь рода князей Вяземских угасла. Внучка поэта графиня Екатерина Павловна Шереметева (1849-1929) - фрейлина, благотворительница, историк; правнук, граф Павел Сергеевич Шереметев (1871-1943) - хранитель Остафьевского музея после революции.
С творчеством поэта можно ознакомиться
10.11.1878 (23.11). – Умер князь Петр Андреевич Вяземский – поэт, литературный критик, участник Бородинского сражения, государственный деятель
Памяти П.А. Вяземского
К познанию России "от обратного" – 11
(12.07.1792–10.11.1878), поэт, прозаик, литературный критик, государственный деятель. Родился в Москве в богатой княжеской семье, которая вела свое начало от потомков . Мать была ирландкой, с которой отец познакомился в заграничной поездке.
Получил прекрасное домашнее образование, с 1805 г. был отдан в Петербургский иезуитский пансион, однако в 1806 г. вернулся в Москву и брал частные уроки у профессоров . С 1807 г., оставшись сиротой, находился на попечении своего родственника, писателя и историка (женатого на старшей сестре Вяземского), дом которого был очагом "просвещенной" культурной жизни, где собирались масонски мыслящие литераторы, историки, философы, в том числе и будущие . Эта неблагоприятная атмосфера отрицательно повлияла на молодого аристократа. Вступления в ему удалось избежать, но преодоление этого влияния заняло долгие годы.
По тогдашнему обыкновению дворянин Вяземский числился на государственной службе (в Межевой канцелярии), но служба эта была совершенно фиктивной, ибо в жалованьи он не нуждался. Вяземский больше времени отдавал литературным увлечениям и светской жизни. Он пишет элегии, послания, стихотворения в альбом, эпиграммы, басни в традиции французской легкой поэзии XVIII века. В 1810–1820-е гг. Вяземский вместе с принимал активное участие в полемике кружка "Арзамас" против "Беседы любителей русского слова", защищал Карамзина от критики его более консервативных литературных оппонентов.
Первый, хотя поначалу и небольшой, толчок к поправению Вяземскому дало нашествие культурной Европы на Россию. Во время он вступил в дворянское ополчение и участвовал в . В 1818–1821 гг. служил в Варшаве чиновником для иностранной переписки при Н.Н. Новосильцеве (представителе в управлении Царством Польским), но продолжал общался с либерально настроенными кругами как польского дворянства, так и с будущими декабристами. Правда, Вяземский не был противником монархического строя, его волновали проблемы социальной несправедливости. Надеясь на реформы, принял участие в составлении записки Царю (1820). Участвовал в подготовке проекта конституции.
В 1821–1829 гг., отстраненный от службы за оппозиционные настроения, жил в Москве и в родовом подмосковном имении Остафьево. Занимаясь литературной и публицистической деятельностью, сблизился с Пушкиным и опять-таки с декабристами.
В этот период в поэзии Вяземского заметны гражданские темы: таковы элегии "Негодование", "Уныние", "Первый снег". Он становится пропагандистом романтизма – это было, возникшее под влиянием Байрона, литературное выражение вольнолюбия, борьбы народов за независимость, протест против угнетения личности. Эти взгляды на романтизм Вяземский выразил в своих статьях 1820-х годов, посвященных пушкинским произведениям "Кавказский пленник", "Бахчисарайский фонтан", "Цыганы".
Разделяя многие критические воззрения декабристов, Вяземский не одобрял их революционных планов, и поэтому не стал участником восстания. В 1830 г. стал сотрудником "Литературной газеты" Дельвига и Пушкина, а затем и пушкинского "Современника". В 1828 г. написал неумную и неприличную сатиру "Русский Бог", опубликованную за границей и внесшую немалый вклад в подпитку европейской русофобии (перевод этого стихотворения на немецкий язык имел и ценил Маркс).
В 1825–1828 гг. Вяземский участвовал в издании журнала "Московский телеграф", где выступал как критик, защищая романтизм также и как утверждение исторического и национального, более свободного начала в поэзии в борьбе против строгого европейского классицизма. Позднее активно сотрудничал вместе с Пушкиным в "Литературной газете" и "Современнике", выступал против консерваторов Ф.И. Булгарина и Н.И. Греча.
Однако, ближе к сорокалетию, Вяземский начинает более серьезно пересматривать свои оппозиционные взгляды и даже стремится на военную службу. Поначалу он получает отказ на свою просьбу о прикомандировании к главной квартире во время турецкой кампании 1828–1829 гг. Однако после представления Императору Николаю I "Исповеди", в которой он объяснял и оправдывал свою прежнюю общественную деятельность, Вяземский в 1830 г. был назначен чиновником особых поручений при министре финансов, где прослужил 20 лет, впрочем, тяготясь этой службой, далекой от его интересов и творческих возможностей.
В 1847 г. Вяземский печатает литературно-критические статьи против социал-демократических идей В.Г. Белинского ("Взгляд на литературу нашу в десятилетие после смерти Пушкина", " и "). Решающей поворотной вехой для Вяземского стал 1848 год европейских революций. В этом году Вяземский написал стихотворение "Святая Русь" (см. далее ) – декларацию отрицания революции и уважения монархии. (Следует упомянуть также, что в 1848 г. Вяземский опубликовал написанную еще в 1830 г. книгу о , ставшую первым исследованием жизни и творчества писателя.) В 1850-е гг. Вяземский занял заметное место в рядах охранителей монархического строя. Этому способствовали длительные заграничные поездки в Европу и особенно , на которую он отозвался сборником стихов "К ружью" (1854). Вяземского стали подвергать резкой критике прежние левые единомышленники (Белинский и др.)
В 1855 г. назначил Вяземского товарищем министра народного просвещения, поставив его во главе цензурного ведомства. В этой важной должности Вяземский проводил жесткую политику, не сочувствуя даже официальному либерализму царских реформ. Для Вяземского стал неприемлем не только революционный реализм Чернышевского, Добролюбова, критический настрой , но и бытовой реализм . "Войну и мир" он считал романом, принижающим великую эпопею Отечественной войны 1812 года. В 1858 г. Вяземский оставил министерство народного просвещения, но до конца жизни он оставался сенатором и членом Государственного совета, был вхож в царский двор.
С 1863 г. Вяземский лечился и жил преимущественно за границей, умер в Баден-Бадене. Похоронен в Петербурге.
В советском литературоведении у Вяземского (как и у Пушкина, и у всех деятелей с подобным познанием Росии от обратного) оказались выпячены "вольнолюбивые" увлечения молодости и "борьба против "царской бюрократии", при замалчивании последнего зрелого, православно-монархического периода творчества. Этот советсий перекос отражен и в сегодняшнем интернете: антируского "Русского Бога" можно сразу найти на многих узлах, а "Святая Русь" практически недоступна, ибо не включалась в советские сборники избранного. Исправим это искажение.
Молитвенные думы
Пушкин сказал:
Мы все учились понемногу,
Чему-нибудь и как-нибудь.
Мы также могли бы сказать:
Все молимся мы понемногу
Кое-когда и кое-как.
(Из частного разговора.)Хотел бы до того дойти я, чтоб свободно,
И тайно про себя, и явно, всенародно,
Пред каждой церковью, прохожих не стыдясь,
Сняв шляпу и крестом трикратно осенясь,
Оказывал и я приверженность святыне.
Как делали отцы. Как делают и ныне
В сердечной простоте смиренные сыны,
Все боле с каждым днем нам чуждой старины.Обычай, искони сочувственный народу.
Он с крестным знаменем прошел огонь и воду,
Возрос и возмужал средь славы и тревог.
Им свято осенив семейный свой порог,
Им наша Русь слывет, в урок нам, Русь Святая.
Им немощи свои и язвы прикрывая,
И грешный наш народ, хоть в искушеньях слаб,
Но помнит, что он сын Креста и Божий раб.
Что Промысла к нему благоволеньем явным
В народах он слывет народом православным.Но этим именем, прекраснейшим из всех,
Нас Небо облекло, как в боевой доспех.
Чтоб нам не забывать, что средь житейской битвы
Оружье лучшее смиренье и молитвы.
Что следует и нам по скорбному пути
С благим Учителем свой тяжкий крест нести.Не дай нам Бог во тьме и суете житейской,
Зазнаться гордостью и спесью фарисейской,
Чтоб святостью своей, как бы другим в упрек,
Хвалиться, позабыв, что гордость есть порок.
Не в славу, не в почет, народные скрижали,
Родную нашу Русь святой именовали.
А в назиданье нам, в ответственность, в завет.
Чтоб сберегали мы первоначальных лет
Страх Божий, и любовь, и чистый пламень веры.
Чтоб добрые дела, и добрые примеры,
В их древней простоте завещанные нам,
Мы цельно передать смогли своим сынам;Чтоб был евангельский закон не тщетным словом,
Но сильному уздой и слабому покровом;
Чтоб ближний ближнему был безкорыстный брат;
Чтоб и закон земной был неподкупно свят;
Чтоб правда на суде, стыдясь лицеприятья,
Доступною была и вам, меньшие братья!
Чтоб в каждом смертном был, и в рубище простом,
Уважен человек и Божий образ в нем;Чтоб Божий мiр для нас был школой изученья,
Чтоб не ленились мы на жатву просвещенья.
Чтоб сердце не в ущерб, и вере не в подрыв,
Наукою народ себя обогатив,
Шел доблестно вперед, судьбам своим послушно,
Не отрекаяся от предков малодушно.Приличный светских долг желая соблюсти,
Ведь кланяемся мы знакомым по пути.
Будь выше нас они, иль будь они нас ниже,
А Церковь разве нам не всех знакомых ближе?
Она встречает нас при входе нашем в мiре.
В скорбь предлагает нам врачующий свой мiр.
И с нами радуясь и радости и счастью,
Благословляет нас своей духовной властью.Когда над нами час ударит роковой,
Она нас с берега проводит на другой.
И в этот темный путь, где все нас разом бросит,
Одна ее звезда луч упованья вносит.
За нас и молится и поминает нас,
Когда уж на земле давно наш след угас.
Когда и в той среде, где мы сильны так были,
Уже другим звеном пробел наш заменили.Нам Церковь, в жизнь и смерть, заботливая мать,
А мы ленимся ей сыновний долг воздать?
А мы, рабы сует. Под их тяжелой ношей,
Чтоб свет насмешливый не назвал нас святошей,
Чтоб не поставил нас он с чернью на ряду,
Приносим в жертву Крест подложному стыду.
Иль в наших немощах, в унынии безсилья
Подчас не нужны нам молитвенные крылья?
Чтоб сеять мрак и сон с отягощенных вежд.
Чтоб духом возлетать в мiр лучший, в мiр надежд,
Мiр нам неведомый, но за чертой земною
Мiр предугаданный пророческой тоскою?Когда земной соблазн и мiра блеск и шум,
Как хмелем обладают наш невоздержный ум,
Одна молитвою навеянная дума
Нас может отрешить от суеты и шума,
Нас может отрезвить, хоть мельком, хоть на миг,
От уловивших нас страстей, от их вериг,
Которые, хотя и розами обвиты,
В нас вносят глубоко рубец свой ядовитый.Среди житейских битв уязвленным бойцам,
Молитва – отдых будь, и перемирье нам!
Заутра новый бой. Окрепнем духом ныне.
Усталым странникам, скитальцам по пустыне,
Под зноем солнечным, палящим нашу грудь,
Когда и долог был и многотруден путь,
И ждут нас впереди труды и битвы те же,
Нам нужно пальмы тень и горстью влаги свежей
Из ближнего ручья пыл жажды утопить.Родник глубок и чист. Готов он в нас пролить
Живую благодать святой своей прохлады;
Родник сей манит нас, но мы ему не рады.
И, очи отвратив от светлого ручья,
Бежим за суетой по дебрям бытия.Наш разум, омрачась слепым высокомерьем,
Готов признать мечтой и детским суеверьем
Все, что не может он подвесть под свой расчет.
Но разве во сто крат не суеверней тот,
Кто верует в себя, а сам себе загадкой,
Кто гордо оперся на свой рассудок шаткий
И в нем боготворит свой собственный кумир.
Кто, в личности своей сосредоточив мiр,
Берется доказать, как дважды два – четыре,
Все недоступное ему в душе и в мiре?Святая Русь
Когда народным бурям внемлю
И с тайным трепетом гляжу,
Как Божий гнев карает землю,
Предав народы мятежу;Когда надменные ученья,
Плоды лжемудрости и тьмы,
Питают ядом обольщения
Самолюбивые умы;Когда рукой слепой гордыни,
Не зная граней, ни препон,
Срывает общество твердыни:
Преданья, правду и закон;Когда дух трудный и тревожный,
Когда разнузданная страсть
Под знаменем свободы ложной
Насилий воцаряет власть, –О, как в те дни борьбы мятежной
Еще любовней и сильней
Я припадаю с лаской нежной
На лоно матери моей!Как в эти дни годины гневной
Ты мне мила, Святая Русь!
Молитвой теплой, задушевной,
Как за тебя в те дни молюсь!Как дорожу твоей любовью
И тем, что я твой сын родной!
Как сознаю душой и кровью,
Что кровь твоя и дух я твой!Как я люблю твое значенье
В земном, всемiрном бытии,
Твое высокое смиренье
И жертвы чистые твои,Твое пред Промыслом покорство,
Твое безстрашье пред врагом,
Когда идешь на ратоборство,
Приосенив себя крестом!Горжусь венцом многодержавным,
Блестящим на челе твоем,
И некогда, не меньше славным,
Твоим страдальческим венцом.Мне святы все твои скрижали:
Из них стереть бы не хотел
Я ни одной твоей печали,
Ни одного из громких дел.Мне святы старины могилы,
И дней грядущих колыбель,
И наша Церковь – благ и силы,
И душ, и доблестей купель.И он, царей престол наследный,
От вражьих бурь и от крамол
Любовью, как стеною медной,
Обезопасенный престол.Безумствуя, вражда слепая
На бой нас вызвать ли дерзнет?
Подымется стена живая
И на противников падет.Мне свят язык наш величавый:
Столетья в нем отозвались;
Живая ветвь от корня славы,
Под нею царства улеглись.На нем мы призываем Бога,
Им – братья мы семьи одной,
И у последнего порога
На нем прощаемся с землей.Святая Русь! Родного слова
Многозначительная речь!
Завет нам Божьего покрова
И отклик наш средь бурных сеч!Из слов земных живей и чаще
Звучишь ты сердцу и уму,
Всех песней ласковей и слаще
Поешь ты слуху моему.Святая Русь! В самом значенье
Ей Промысл путь предуказал:
Недаром при ее крещенье
Он ей то имя даровал.Нам явны из Его глагола
Ее признанье и судьба:
За Божий дом, за честь престола,
За правду – жертва и борьба,Безукоризненная клятва
И попеченьем чистых рук
О Боге зреющая жатва
Добра, успехов и наук,Почет и власть в земных державах,
Дух братства, мира и любви,
И простота в надежных нравах,
И пламень мужества в крови!О, дорожи своим залогом!
Блюди тобой избранный путь
И пред людьми, и перед Богом,
Святая Русь, святою будь!О, будь всегда, как и доныне,
Ковчегом нашим под грозой,
И сердцу русскому святыней,.Обсуждение: есть 1 комментарий
Поэты Пушкинского круга пробивают муть демо$patii
ЕБН-изации России!
Пушкин в жизни. Спутники Пушкина (сборник) Вересаев Викентий Викентьевич
Князь Петр Андреевич Вяземский (1792–1878)
Князь Петр Андреевич Вяземский
Крупный помещик. Острый критик, суховатый, скрипучий поэт, с полным преобладанием ума над эмоцией. Это по поводу него и к нему писал Пушкин: «Поэзия, прости Господи, должна быть глуповата». Ценен и до настоящего времени как мемуарист, как автор «Записной книжки», полной остроумия и блестящих, художественных характеристик тогдашнего быта и людей.
Сын князя Андрея Ивановича Вяземского, при Екатерине – наместника нижегородского и пензенского, при Павле – действительного тайного советника и сенатора. Родился в родовом подмосковном имении Вяземских Астафьеве, воспитывался в иезуитском пансионе в Петербурге, потом слушал у себя на дому лекции московских профессоров. В 1812 г. поступил в московское ополчение, в Бородинском сражении под ним были убиты две лошади. В 1818 г. определился на службу в Варшаву к Н. Н. Новосильцеву, принимал деятельное участие в выработке проекта русской конституции, составление которой было поручено Александром I Новосильцеву. Письмо Вяземского, содержавшее резкие отзывы о российских порядках, было перлюстрировано, он уволен от службы без прошения и отдан под негласный надзор полиции. Сам Вяземский по поводу увольнения своего говорит: «Я ни душою, ни телом не виноватый, а разве одною гимнастикою языка, прослыл за революционера и карбонара». Революционером и карбонарием Вяземский действительно не был. Он был умеренным конституционалистом, признававшим лишь лояльные способы борьбы, поклонником феодально-аристократической английской конституции, типичным либералом английского склада; стоял за уничтожение крепостного права из чувства чисто классового самосохранения. «Рабство, – писал он, – одна революционная стихия, которую имеем в России. Уничтожив его, уничтожим всякие предбудущие замыслы. Кому же, как не нам, приступить к этому делу? Корысть наличная, обеспечение настоящего, польза будущего – все от этой меры зависит». Однако при всем этом Вяземский неистово ненавидел самодержавие, всепроникающим ядом отравлявшее строй русской жизни. Его стихотворения «Негодование», «Русский Бог» и др. по своему пафосу нисколько не уступают самым революционным стихам Рылеева и Пушкина и пользовались в свое время огромной популярностью. Оригинально, что Вяземский нисколько не сдерживался в письмах, прекрасно зная, что они тщательнейшим образом перлюстрируются. «Я, – рассказывает Вяземский, – писал часто в надежде, что правительство наше, лишенное независимых органов общественного мнения, узнает через перехваченные письма, что есть однако же мнение в России, что посреди глубокого молчания, господствующего на равнине нашего общежития, есть голос бескорыстный, укорительный представитель мнения общего». К планам и стремлениям декабристов Вяземский никакого касательства не имел, хотя и был в дружеских отношениях со многими из декабристов. Имени его нет в официальном «Алфавите декабристов», куда занесены были даже лица оправданные. Однако император Николай был глубоко убежден в прикосновенности его к декабризму, ненавидел его всеми силами души и говорил Блудову: «Отсутствие имени его в этом деле доказывает только, что он был умнее и осторожнее других». Вяземский находился под усиленным наблюдением тайной полиции, он считался главой либерализма в Москве, доносы на него сыпались непрерывно. В 1828 г. было сообщено в Петербург, будто Вяземский собирается издавать под чужим именем газету; Николай через московского генерал-губернатора велел передать ему, что запрещает ему издавать оную газету, потому что ему известна развратная жизнь Вяземского, недостойная образованного человека.
В 1825 г. возник в Москве журнал Н. А. Полевого «Московский телеграф», явившийся органом боевого русского радикализма. В его основании ближайшее участие принимал Вяземский, он усердно сотрудничал в журнале, исправлял и дополнял статьи молодого редактора, привлек к сотрудничеству Пушкина и других своих литературных друзей. Однако к концу двадцатых годов Вяземский стал отходить от журнала и наконец окончательно порвал с ним, признав Полевого «низвергателем законных литературных властей». Воевал с ним в «Литературной газете» Дельвига в защиту «литературной аристократии». Опальное положение, в котором находился Вяземский, начинало все больше тяготить его. Он послал царю обширную «Исповедь», в которой с достоинством, ни в чем не каясь, излагал свои лояльные политические взгляды. Письмо понравилось царю, и он предложил Вяземскому поступить на государственную службу, куда ему будет указано, – и указал на министерство финансов. Вяземский согласился. «Приходило так, – писал он А. И. Тургеневу, – что непременно должно было мне или в службу, или вон из России». Московский почт-директор А. Я. Булгаков сообщал брату: «…поэт наш сделался спокойнее и осторожнее… Очень радуюсь его назначению. У него прекрасная душа и способности, и когда отстанет от шайки либеральной да примется за службу, то будет полезен и себе, и семейству своему». Вскоре Вяземский был пожалован в камергеры, через два года службы назначен вице-директором департамента внешней торговли и редактором «Коммерческой газеты». Он правел все больше. Когда административная расправа постигла журнал бывшего его соратника Полевого, Вяземский писал: «Признаюсь, существование «Телеграфа» в том виде, как он был, может быть сочтено за неприличность не только литературную, но и политическую». При Александре II Вяземский был несколько лет товарищем министра народного просвещения. К этому времени он превратился в типичного сановного старца, брюзжащего на все новое в литературе и жизни. Умер в Баден-Бадене в глубокой старости, восьмидесяти шести лет.
Вяземский был высокого роста, держался очень прямо; небольшие и небыстрые голубые глаза смотрели сквозь золотые очки проницательно; на тонких губах насмешливая улыбка. Вид невозмутимый, неподвижный и холодный. Голос немного хриплый. Вигель сообщает: «…с женщинами был он жив и любезен, как француз прежнего времени; с мужчинами холоден, как англичанин; в кругу друзей был он русский гуляка». Разговаривал остроумно и увлекательно. Пушкин про него рассказывает в «Евгении Онегине»:
У скучной тетки Таню встретя,
К ней как-то Вяземский подсел
И душу ей занять успел.
И близ него ее заметя,
Об ней, поправив свой парик,
Осведомляется старик.
Вяземский был большой похабник, очень любил острить и каламбурить в этом направлении. Пушкин в переписке с приятелями и в стихотворных посланиях к ним умел изумительно подделываться под стиль каждого; под пером Пушкина стиль этот получал высшее художественное воплощение и был для данного лица даже более характерен, чем собственные его писания. Подобную квинтэссенцию интимного стиля Вяземского находим в письме к нему Пушкина из Михайловского осенью 1825 г.:
В глуши, измучась жизнью постной,
Изнемогая животом,
Я не парю – сижу орлом
И болен праздностью поносной,
Бумаги берегу запас,
Натугу вдохновенья чуждый,
Хожу я редко на Парнас,
И только за большою нуждой.
Но твой затейливый навоз
Приятно мне щекотит нос…
И дух мой снова позывает
Ко испражненью прежних дней.
«Благодарствую, душа моя, – и цалую тебя в твою поэтическую (.....) – с тех пор, как я в Михайловском, я только два раза хохотал; при разборе новой пиитики басен и при посвящении г (.....) г (.....) твоего». И так дальше – сплошная похабщина.
Вяземский очень высоко ценил Пушкина, не раз выступал в печати с обширными статьями о его поэзии; уже с ранних лет знакомства в письмах его к Пушкину заметен тон внимательного подмастерья к чтимому мастеру. Это, однако, не мешало Вяземскому резко высказываться о политических и общественных промахах Пушкина, и тут влияние его на Пушкина должно было быть очень плодотворным. Так, по поводу эпилога к «Кавказскому пленнику» Вяземский писал А. Тургеневу: «Мне жаль, что Пушкин окровавил последние стихи своей повести. Что за герой Котляревский, Ермолов? Что тут хорошего, что он, «как черная зараза, губил, ничтожил племена?» От такой славы кровь стынет в жилах и волосы дыбом становятся. Если мы просвещали бы племена, то было бы что воспеть. Поэзия не союзница палачей; политике они могут быть нужны, и тогда суду истории решить, можно ли ее оправдывать или нет; но гимны поэта не должны быть никогда славословием резни. Мне досадно на Пушкина». Когда, приехав в 1827 г. в Петербург, небрезгливый Пушкин свел личное знакомство с Булгариным и обедал у него, Вяземский с негодованием писал: «Не стыдно ли тебе, пакостник, обедать у Булгарина?» Резкое осуждение Вяземского вызвали и патриотические стихи Пушкина на взятие Варшавы. «Пушкин в стихах своих «Клеветникам России» кажет им шиш из кармана, – записывает он. – Он знает, что они не прочтут стихов его, следовательно, и отвечать не будут на вопросы, на которые отвечать было бы очень легко, даже самому Пушкину. За что возрождающейся Европе любить нас?.. Мне также уже надоели эти географические фанфаронады наши: «От Перми до Тавриды» и проч. Что же тут хорошего, чем радоваться и чем хвастаться, что мы лежим врастяжку, что у нас от мысли до мысли пять тысяч верст?.. «Вы грозны на словах, попробуйте на деле…» Неужели Пушкин не убедился, что нам с Европою воевать была бы смерть? Зачем же говорить нелепости и еще против совести и более всего без пользы?.. После этих стихов не понимаю, почему Пушкину не воспевать Орлова за победы его Старорусские (укрощение холерного бунта военных поселян), Нессельроде за подписание мира. Когда решишься быть поэтом событий, а не соображений, то нечего робеть и жеманиться… Пой, да и только. Смешно, когда Пушкин хвастается, что «мы не сожжем Варшавы их». И вестимо, потому что после нам пришлось же бы застроить ее». Когда у Пушкина все больше стало проявляться тяготение к царскому двору, Вяземский писал ему: «Провидение зажгло в тебе огонь дарования в честь народу, а не на потеху двора. Как ни будь поверхностно и малозначительно обхождение супруга с девками, но брачный союз все от того терпит, и, рано или поздно, распутство дома отзовется. Брачный союз наш – с народом. Царская ласка – курва соблазнительная, которая вводит в грех и от обязанности законной отвлекает. Говорю тебе искренно и от души».
Пушкин со своей стороны любил и ценил Вяземского. В 1820 г. он написал к его портрету:
Судьба свои дары явить желала в нем,
В счастливом баловне соединив ошибкой
Богатство, знатный род с возвышенным умом
И простодушие с язвительной улыбкой.
Бартенев со слов П. В. Нащокина записал: «Пушкин не любил Вяземского, хотя не выражал того явно; он видел в нем человека безнравственного, ему досадно было, что тот волочился за его женою, впрочем, волочился просто из привычки светского человека отдавать долг красавице». На полях записи Соболевский написал: «Это натяжка!» По-видимому, это действительно натяжка. Есть данные, что Вяземский действительно ухаживал за Натальей Николаевной, и Пушкину это не могло быть приятным. Но личная «безнравственность» Вяземского навряд ли могла особенно коробить Пушкина: цинизм выражений, легкое отношение к женщинам, ухаживание за чужими женами – всем этим в достаточной мере грешил и сам Пушкин.
Из книги Падение царского режима. Том 7 автора Щеголев Павел ЕлисеевичВяземский, Д. Л. ВЯЗЕМСКИЙ, Дмитр. Леон., кн., колл. асесс., в звании камер-юнкера, нач. 17 перед. отр. Кр. Креста. VI,
Из книги Хронологическая канва жизни и деятельности Г. И. Успенского автора Успенский Глеб Иванович1878 8 января. В «Пчеле» публикуется заметка Успенского «Кому жить на Руси хорошо», написанная в связи со смертью Н. А. Некрасова.27 января. В тифлисской газете «Обзор» напечатана статья Успенского «Опять о Некрасове!»Март. Уезжает с семьей в с. Сколково Самарской губернии,
Из книги 100 великих футбольных тренеров автора Малов Владимир Игоревич Из книги Шотландия. Автобиография автора Грэм КеннетСумасшедший дом, 1878 год Кристиан Уотт Кристиан Уотт родилась в 1833 году в семье рыбаков в Бьюкене и оставила запоминающиеся мемуары о своей богатой событиями и непростой жизни, о том времени, когда была пациенткой психиатрической клиники. Она вышла замуж за моряка, который
Из книги Новые мученики российские автора Польский протопресвитер Михаил Из книги Русская Швейцария автора Шишкин МихаилПетр Вяземский Горы под снегом Блестят серебряные горы, И отчеканились на них Разнообразные узоры Из арабесков снеговых. Здесь серебра живого груды; Здесь, неподдельной красоты, На пиршестве земном сосуды - Огромно-чудной высоты. Своею выставкой богата Неистощимая
Из книги Во главе «Дикой дивизии» [Записки Великого князя Михаила Романова] автора Хрусталев Владимир Михайлович Из книги Футбол, Днепропетровск, и не только… автора Рыбаков ВладиславКраткая история украинского футбола / 1878–1963 годы / Мы уже рассказали Вам кратко об истории возникновения, и совершенствования игры в мире, России и бывшем Советском Союзе.Теперь вернемся к нам, на Украину, и, в наш родной Днепропетровск.В этой части нашей книги мы кратко
Из книги Пушкин в жизни. Спутники Пушкина (сборник) автора Вересаев Викентий ВикентьевичПетр Андреевич Габбе (1786–?) Был офицером лейб-гвардии Литовского полка, стоявшего в Польше. За ум, образованность и редкое благородство пользовался огромным уважением среди офицерства. Держался с большим достоинством и независимостью по отношению к начальствующим лицам
Из книги Забайкальское казачество автора Смирнов Николай НиколаевичКнязь Петр Иванович Шаликов (1768–1852) Грузин по происхождению. Бездарный поэт, служивший всеобщим посмешищем, до конца жизни писавший слащаво-сентиментальные стишки в карамзинском стиле; издатель «Дамского журнала»; в течение двадцати пяти лет был также редактором
Из книги автораКнязь Петр Иванович Мещерский (1802–1876) Муж предыдущей (с 1828 г.). Подполковник гвардии в отставке, помещик. Человек добродушный, но совершенно заурядный, по уму и силе характера значительно уступал жене. В доме главенствовала Екатерина Николаевна. Пушкин бывал у
Из книги автораКнязь Петр Андреевич Вяземский (1792–1878) Крупный помещик. Острый критик, суховатый, скрипучий поэт, с полным преобладанием ума над эмоцией. Это по поводу него и к нему писал Пушкин: «Поэзия, прости Господи, должна быть глуповата». Ценен и до настоящего времени как мемуарист,
Из книги автораКнязь Павел Петрович Вяземский (1820–1888) Сын предыдущих. Ему было шесть лет, когда Пушкин после деревенской ссылки приехал в Москву. «Приезд его, – вспоминает Павел Вяземский, – произвел сильное впечатление, не изгладившееся из моей памяти до сих пор. – «Пушкин, Пушкин
Из книги автораПетр Александрович Плетнев (1792–1862) Сын бедного сельского священника, рано остался сиротой, учился в тверской духовной семинарии, затем в петербургском Педагогическом институте. Кончил курс в 1817 г. Преподавал словесность в женских институтах и кадетских корпусах. Писал
Из книги автораКнязь Петр Владимирович Долгоруков (1816–1868) Автор анонимных пасквилей, полученных Пушкиным в ноябре 1836 г. Учился в Пажеском корпусе, был произведен в камер-пажи, но вскоре, за леность и дурное поведение, разжалован в пажи. По окончании корпуса получил аттестат, в котором
Из книги автора6. Организационная структура Забайкальского казачьего войска в 1878 году Новое положение о службе в Забайкальском казачьем войске было введено 1 июля 1878 года. Разделение, согласно ему, на отделы осталось, но управления военных отделов были перемещены: первого - в
