В советское время первоклассника допускалось нагружать не более 24 часов в неделю. 18 часов из них посвящали основным предметам:

математика - 6 ч.

чтение - 6 ч.

русский язык - 6 ч.

Оставшиеся 6 часов уходили на пение, рисование, природоведение, труд и 2 часа на физкультуру.

Количество часов, которые уделяют основным предметам в настоящее время:

математика - 4 ч.

чтение - 4 ч.

письмо - 5 ч.

Как видите, более всего пострадали математика и чтение - они сократились в 1.5 раза.

В действительности же еще больше, поскольку раньше у первоклассников было 35 учебных недель, теперь же за счет увеличения длительности всех каникул у первоклассников только 33 учебных недели.

Таким образом, если раньше у детей в 1 классе выходило 210 часов математики и столько же чтения, то теперь они посвящают этим дисциплинам всего лишь по 132 часа.

Но это еще не все.

По современным ФГОСам в первом полугодии у первоклассников уроки не по 45 минут, а по 35. Кроме того, в первом полугодии запрещены домашние задания.

Почему же родители не замечают, как сильно сократилась учебная программа? Почему многие наоборот возмущаются, что детей слишком нагружают в школах?

Во-первых , в советское время дети учились 6 дней в неделю: в 8 ч. начинали и к 12 заканчивали. Теперь же у всех первоклассников 5-дневка, поэтому сокращение рабочих часов не так сильно бросается в глаза.

Во-вторых , для имитации усиленной учебной деятельности детей заваливают добровольно-принудительными «внеурочками». Если раньше на второстепенные предметы (пение, рисование, природоведение, труд, физ-ра), как мы указывали выше, уходило в общей сложности 6 часов в неделю, то теперь их ассортимент значительно расширился и этим маловажным предметам отдают по 18 часов в неделю.

Мой ребенок начинает учебу в 8 утра, а заканчивает в 13-13:30, т.е уже сейчас «учится» в школе больше, чем советские школьники. Во втором полугодии, когда уроки станут по 45 минут, он будет заканчивать свои занятия в 14-15 часов. Нагрузка, конечно, существенная.

Но каков результат?

А результат такой:

если взять для сравнения учебник по арифметике А.С.Пчелко за 1959 год, то современная программа по математике для 1 класса заканчивается на 96-й странице этого учебника. Всего же в этом учебнике 142 страницы. Наверное, современные ученики наверстают все это за тот лишний 4-й год обучения, что им добавили к начальной школе (раньше-то было 3 года).

Ну, подумаешь, всех наших детей сделали второгодниками! Раньше или позже закончат школу, стоит ли так расстраиваться?

Но вот с чтением ситуация обстоит гораздо хуже, чем с математикой.

Помимо сокращения часов в школьной программе, дети теперь и после школы не читают. Это в СССР родители не знали, как оторвать ребенка от книжки с какими-нибудь приключениями.

Дети читали по ночам под одеялом с фонариком - в общем, они с фанатичной настойчивостью нарабатывали беглость чтения, а родители были недовольны, что утром детей не добудишься.

Нам бы их проблемы!

Теперь, чтобы вызвать у ребенка потребность к чтению, у него нужно отобрать компьютер, планшет, телевизор, смартфон, телефон, т.е. все-все электронные устройства.

К сожалению , теперь это невозможно, поскольку в 1990 г. у нас ратифицирована «Конвенция ООН о правах ребенка», которая защищает права детей «на информацию и личную жизнь» (статьи 13 и 16)....

А знать и соблюдать свои права детей учат на уроках психологии той самой «внеурочной деятельности» (по словам знакомой мамы, в средней школе ради дополнительных уроков по психологии нередко даже отменяют обычные уроки).

Если игровая зависимость уже сформировалась, победить ее очень трудно (почти невозможно), поэтому лучше было бы изначально до этого не доводить.

Еще недавно мы удивлялись необразованности взрослых иностранцев, многие из которых способны читать только по слогам (а есть и такие, которые вообще не читают, что для нас совершенно немыслимо). Теперь же эти невероятные для нас слухи превращаются в нашу российскую действительность.

А по поводу чистописания предлагаем посмотреть это короткое видео:

Также о значении каллиграфии, исключенной из современной школьной программы, можно почитать здесь: http://calligraphyschoolspb.ru...

Подпишитесь на нас

В 1918 году в СССР была создана Единая трудовая школа взамен царских гимназий. Теперь все дети с 8 до 17 лет были обязаны учиться. О том, как была устроена школа в 1920-х годах, написал историк Александр Рожков в книге «В кругу сверстников». Маша Цицюрская, автор книжного телеграм-канала «Тисовая улица» прочитала книгу и кратко рассказывает, как учились почти 100 лет назад.

Мальчики и девочки теперь учились вместе, образование стало светским и тесно связанным с производством. Школа состояла из двух ступеней — четырёхлетнего начального образования и пятилетнего среднего. Через пять лет устав ЕТШ скорректировали: теперь при нехватке мест преимущество отдавали детям трудящихся, а в школу второй ступени и вовсе могли поступить только они. Школ, между тем, категорически не хватало. В 1922 году начальное образование могли получить только половина детей школьного возраста, а среднее — всего 5-6%.

Одновременно государство постепенно снижало финансирование школ, в некоторых регионах родители сами оплачивали обучение. В 1923 году платное обучение было введено по всей стране. При ежемесячной зарплате до 40 рублей за учёбу нужно было отдавать 5 рублей в полугодие, при зарплате больше 125 рублей — уже 30 рублей. Представители непролетарских профессий (торговцы, священники, владельцы предприятий) платили за учебу 50-100 рублей в полугодие. Крестьяне неохотно давали деньги на обучение детей и не считали нужным учиться дольше двух лет, ведь даже десятилетний ребёнок уже активно помогал по хозяйству и работал. Поэтому в крестьянских школах из 40 первоклассников до четвёртого класса доходили часто всего 3-4 школьника.

Денег школам не хватало. В 1920 году в среднем один карандаш приходился на 60 учеников, перо — на 22 ученика, чернильница — на сто. Чернил не было почти нигде, и ученики сами делали их из черники, земляники и свёклы. Писали на газетных полях, а для изучения алфавита вырезали заглавные буквы из старых журналов. Надежда Крупская писала о деревенских школах:

«Перед нами разваливающиеся здания, нетопленные классы; окна, заколоченные досками вместо стёкол; дети, жмущиеся друг к другу… За отсутствием досок — учитель пишет на стене; за отсутствием лавок — дети сидят на полу».

1. В школах проходили чистки среди учеников

В московской школе, 1929 год

Преимущество при поступлении в школу получали дети трудящихся. У детей лишенцев вообще не было возможности получить хоть какое-то образование. В лучшем случае им просто не выдавали аттестат. Такие же проблемы были и у тех, у кого были родственники за границей. При этом вопрос можно было решить деньгами — из-за дефицита финансирования руководство школ легко шло навстречу «не пролетарским», но состоятельным родителям.

В 1920-х годах в школах устроили настоящие чистки — государство требовало увеличить процент рабоче-крестьянского населения среди тех, кто учится. Но из-за нехватки мест единственным выходом было исключать тех, кто не попадал в эту категорию. Советское правительство по традиции осудило «перегибы на местах», и в 1930 году постановило восстановить исключенных.

2. Мальчики и девочки стали учиться вместе

Совместное обучение сильно повлияло на поведение школьников. Объединение мужских и женских классов происходило во всех школах и классах одновременно, без оглядки на возраст учеников и без необходимой психологической подготовки. У подростков, которые не привыкли с детства к сверстникам другого пола, возникал повышенный интерес к вопросам секса и отношений. При этом в то время романтические чувства и ухаживания осуждали, девочка считалась товарищем, а любовь — исключительно физическим актом. Настоящей проблемой совместное обучение стало для школ-интернатов: там не считалось чем-то необычным жить половой жизнью с 10-11 лет. И мальчики часто использовали шантаж и угрозы, чтобы добиться физической близости.

Важной особенностью советских школ в 1920-е годы были школьные органы самоуправления. Ученики объединялись в школьные советы и вместе принимали решения. В советы наравне с учениками входили учителя и административный персонал. Решающий голос часто принадлежал детям, известны случаи, когда по решению совета увольняли неугодных педагогов. Большинство школьных учителей того времени начали преподавать ещё до революции и придерживались консервативных традиций обучения, поэтому часто становились объектами травли со стороны учеников с новым «советским сознанием».

Школьные советы следили за дисциплиной и успеваемостью учеников, могли в качестве наказания направлять провинившихся на общественные работы. Появлялись первые пионерские и комсомольские ячейки, которые вели в школах пропагандистскую работу. В 1925 году ещё только 23% учеников второй ступени были пионерами, и часто агитация встречала сопротивление. Неформальные объединения школьников по социальному статусу или «непролетарским» интересам («Группа школьной интеллигенции», «Кружок искателей правды») обычно тоже осуждали.

4. Низкие зарплаты учителей

Положение учителя в советской школе в 1920-х годах было незавидным. Мало того, что ученики презрительно именовали их «шкрабами» (от «школьный работник») и почти не признавали учительский авторитет, зарплаты учителей были одними из самых низких в стране. В 1925 году высококвалифицированный учитель зарабатывал в месяц 45 рублей, а школьный дворник — 70 рублей. Многие попросту голодали и брались за любую возможную работу. Среди учителей, как и среди учеников, проводились чистки: нелояльных советской власти снимали с работы или переводили в отдалённые регионы.

5. Школьная программа: Достоевский и «Конёк-горбунок» под запретом, появилась политграмота

Идеология накладывала свой отпечаток на учебную программу. Все учебники проходили предварительную цензуру Главлита, а из дореволюционной программы по литературе исчезли десятки имен. Произведения Лескова, Фонвизина, Толстого, Тургенева, Достоевского оказались под запретом, зато подробно теперь рассказывали о пролетарских писателях: Максиме Горьком, Демьяне Бедном, Александре Безыменском.

Были запрещены многие сказки: «Конька-горбунка» назвали порнографическим, а Корней Чуковский, по мнению Крупской, писал «буржуазную муть»

В школах появились уроки политграмоты и обществоведения. По факту эти предметы не особо отличались друг от друга: пересказ всемирной и российской истории с точки зрения советской идеологии. Преподаватели обществоведения иногда даже не числились в штате школы и были попросту коммунистическими агитаторами.

В 1928 году в школах ввели обязательный антирелигиозный час. Затем антирелигиозные мотивы стали появляться в учебниках. Вот пример задачи из учебника по математике для второго класса:

«29 ребят нашего класса записались в кружок „Юных безбожников“. А всего в группе 42 человека. Сколько ещё ребят не состоит в этом кружке? Есть ли в вашей школе ячейка „Юных безбожников“? Сколько там ребят от каждой группы? Сделайте диаграмму членов ячейки „Юных безбожников“»

6. Экспериментальное обучение


Занятие в школе ликбеза, 1921 год

Школьники 1920-х годов испытали на себе много учебных экспериментов. Первой попыткой кардинально изменить процесс обучения стало введение «комплексного метода». Традиционные предметы отменялись, вместо них вводились комплексные темы и объяснительное чтение. Темы были посвящены новой советской реальности: «Осенние работы в деревне», «СССР и мир». Каждый преподаватель раскрывал тему с точки зрения своего предмета. На практике преподавание было хаотичным — ни ученики, ни учителя не понимали, что делать с новым учебным планом.

Другим новшеством было обучение по методу «Дальтон-плана», подсмотренное у американцев. По этой системе каждый ученик сам выбирал предметы и объём изучаемого материала, а аттестация велась по проектному методу. Учителя больше не вели традиционные уроки, а лишь консультировали учеников по проектам. Как и комплексный метод, Дальтон-план не был успешен в советских школах, и вскоре его свернули.

7. После школы: домашнее хозяйство, футбол и кино

У большинства школьников в 1920-е годы не было дома нормальных условий для учёбы и выполнения домашнего задания. В 1927 году на человека в среднем приходилось четыре квадратных метра жилой площади, больше половины детей делили кровать с взрослыми, и об отдельном месте для занятий речи не шло. Много времени тратили школьники на помощь по хозяйству родителям. Когда всё-таки появлялось свободное время, дети шатались по улицам, играли в футбол или ходили в кино. Кино было любимым хобби, в кинотеатры ходили в среднем раз в неделю, а иногда просиживали по три сеанса подряд. Больше всего школьники любили приключенческие фильмы и кино про богатых, а вот истории из жизни трудящихся не были популярны. Дети с раннего возраста начинали пить и курить, часто под влиянием родителей. По исследованию 1928 года, 79% школьников регулярно выпивали по выходным и праздникам.

8. Плохая успеваемость и низкая грамотность

Из-за плохого преподавания, недостатка учебных пособий и канцелярии, пропаганды и упора на общественную работу, школьники часто не получали в школе даже необходимый минимум знаний. В 1927 году 25% учеников московских школ были второгодниками. В 1926 году из 90 письменных работ выпускников школ-семилеток знаки препинания, хоть и с ошибками, были лишь в 7% сочинений, в остальных их не было вообще.

Словарный запас школьников был очень беден, зато они могли похвастаться отличным знанием ненормативной лексики, блатного жаргона и новояза

В 1925 году из 54 000 выпускников школ в вузы поступили только 1700 человек, а из 20 000 выпускников школ-семилеток в техникумы зачислили всего 2%.

После десятилетия экспериментов в 1931 году правительство решило ввести в школе формальный порядок и строгую дисциплину. Педагог наделялся беспрекословным авторитетом, а в основе учёбы было заучивание, а не дискуссия с учителем. Сменился политический курс, и государству теперь была нужна молодёжь другого склада — дисциплинированная и покорная.

Традиционно главным результатом изучения литературы в школе считается освоение книг, входящих в так называемый национальный литературный канон. Чьи имена и произведения должны там быть? У каждого писателя есть свое лобби в академических и педагогических кругах; те же авторы, что при жизни претендуют на статус классиков, могут лично принять участие в борь-бе за право оказаться в учебнике. Возникло даже понятие «школьный канон» — это тоже список, иерархически организованный и производный от националь-ного литературного канона. Но если большой национальный канон формиру-ется самими механизмами культуры, то список обязательного чтения для школь-ников составляется иначе. Так, на отбор конкретного произ-ведения для школь-ного канона, помимо общепризнанной художественной и культурно-историче-ской ценности, влияет:

  • возраст читателя, то есть то, кому оно адресовано (школьный канон делится по читательским группам — учебным классам);
  • наглядность воплощения в нем литературных или общественных явлений, которые изучают в школе (при этом средние прямолинейные произведения могут быть куда удобнее шедевров);
  • воспитательный потенциал (каким образом заложенные в тексте ценности, идеи, даже его художественные особенности могут благотворно повлиять на сознание школьника).

В СССР школьный канон стремился к неизменности и при этом постоянно менялся. Программы по литературе разных лет — 1921, 1938, 1960 и 1984 го-дов — отражали все происходившие в стране изменения, а также процессы в самой литературе и системе образования.

Внимание к ученику и отсутствие жесткого регламента

Военный коммунизм постепенно закончился, и началась эпоха нэпа. Новое правительство считало образование одним из прио-ритетных направлений своей деятельности, но кардинально перестроить дореволюционную систему обучения не позволял начавшийся после револю-ции кризис. Положение «О единой трудовой школе РСФСР», которое гаран-тировало всем право на бесплатное, совместное, внесословное и светское образование, вышло еще в октябре 1918 года, и только в 1921 году появилась первая стабилизирован-ная программа. Она делалась для школы-девятилетки, но из-за отсутствия в стране денег на образование и общей разрухи обучение пришлось сократить до семи лет и поделить его на две ступени: третий и четвертый годы второй ступени соответствуют последним двум выпускным классам школы.

Состав программы
Список книг в основном повторяет дореволюционные гимназические программы

Количество часов
Не регламентируется

III год второй ступени 3-й год 2-й ступени

  • Устное поэтическое творчество: лирика, старины, сказки, духовные стихи
  • Старинная русская письменность: «Слово о полку Игореве», «Повесть о Юлиании Лазаревской»; повести о Ерше Ершовиче, о Горе-Злочастии, о Савве Грудцыне, о Фроле Скобееве
  • Михаил Ломоносов. Лирика
  • Денис Фонвизин. «Недоросль»
  • Гаврила Державин. «Фелица», «Бог», «Памятник», «Евгению. Жизнь Званская»
  • Николай Карамзин. «Бедная Лиза», «Что нужно автору?»
  • Василий Жуковский. «Теон и Эсхин», «Камоэнс», «Светлана», «Невыразимое»
  • Александр Пушкин. Лирика, поэмы, «Евгений Онегин», «Борис Годунов», «Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Повести Белкина»
  • Михаил Лермонтов. Лирика, «Мцыри», «Демон», «Герой нашего времени», «Песня про купца Калашникова»
  • Николай Гоголь. «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Тарас Бульба», «Старосветские помещики», «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», «Шинель», «Портрет», «Ревизор», «Мертвые души»
  • Алексей Кольцов, Евгений Баратынский, Федор Тютчев, Афанасий Фет, Николай Некрасов. Избранные лирические стихотворения

IV год второй ступени 4-й год 2-й ступени

  • Александр Герцен. «Былое и думы» (отрывки)
  • Иван Тургенев. «Записки охотника», «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети», «Новь», «Стихотворения в прозе»
  • Иван Гончаров. «Обломов»
  • Александр Островский. «Свои люди — сочтемся» или «Бедность не порок», «Доходное место», «Гроза», «Снегурочка»
  • Михаил Салтыков-Щедрин. Сказки (три-четыре по выбору преподавателя), «Пошехонская старина»
  • Федор Достоевский. «Бедные люди», «Братья Карамазовы» или «Преступление и наказание»
  • Лев Толстой. «Детство», «Отрочество», «Юность», «Война и мир», «Хаджи-Мурат», «Исповедь», «Алеша Горшок»
  • Глеб Успенский. «Нравы Растеряевой улицы», «Власть земли»
  • Всеволод Гаршин. «Художники», «Красный цветок»
  • Владимир Короленко. «Сон Макара», «Слепой музыкант», «Река играет», «Лес шумит»
  • Антон Чехов. «Степь», «Мужики», «Вишневый сад»
  • Максим Горький. «Челкаш», «Песня о Соколе», «Бывшие люди», «Песня о Буревестнике», «На дне», «Мать», «Детство»
  • Леонид Андреев. «Жили-были», «Молчание», «Жизнь человека»
  • Константин Бальмонт, Валерий Брюсов, Александр Блок. Избранные стихотворения
  • Крестьянские и пролетарские поэты нашего времени

В 1921 году Государственный ученый совет Наркомпроса представил в «Про-граммах для I и II сту-пени семилетней единой трудовой школы» первый ста-бильный список после неразберихи списков пореволюци-онных. Работой по созда-нию программы по литературе руководил литературовед и лингвист Павел Сакулин, и в ней отчетливо проглядывают идеи, обсуждавшиеся в педа-гоги-ческой среде незадолго до революции, в частности в 1916-1917 годах на I Все-российском съезде преподавателей русского языка и словесности. Сакулин воспроизвел в своей программе многие принципы, сформулированные на этом съезде: вариатив-ность в обучении (четыре варианта программы вместо одного с че-тырьмя соот-ветствующими списками произведений), внимание к интере-сам и потребностям не только учите-лей, но и учеников. Основу программы состав-ляла в основном русская литера-турная классика XIX столетия, тогда как лите-ратура предыдущих веков, а также только зарождающаяся советская лите-ра-тура занимали в ней довольно скромное место.


Урок литературы в школе при заводе «Красный богатырь». Начало 1930-х годов Getty Images

Задача одолеть этот список целиком не ставилась — для составителей програм-мы были куда важнее эмоциональное восприятие и самостоятельное осмысле-ние школьниками прочитанного.

«Внимание учащихся, конечно, все время фиксируется на тексте самих про-изведений. Занятия ведутся индуктивным методом. Пусть учащиеся прежде узнают Рудина и Лаврецкого, а потом уже о философских настроениях русской интеллигенции, о славянофильстве и западниче-стве; пусть прежде сживутся с образом Базарова, а потом услышат о мыслящих реалистах шестидесятых годов. Даже биография писателя не должна бы предварять непосредственного знакомства учащихся с произведениями. В школе II ступени нет возможности стремиться к исчерпывающему изучению историко-литературных направлений. Если по-надобится, пусть преподаватель исключит из предлагаемого ниже списка те или другие произведения, даже того или другого писа-теля. Еще раз: non multa, sed multum «Много, но не многое» — латинская пого-ворка, означающая «много по значению, а не по количеству». . И главное, в центре — сами художественные произведения» Программы для I и II ступени семилетней единой трудовой школы. М., 1921. .

Литературное образование, тесно связанное с дореволюционным, вряд ли могло устроить идеологов партийного государства, в котором литература на-ряду с другими видами искусства должна служить пропаганде властной идео-логии. К тому же программа изначально имела ограниченную сферу распро-странения — и потому, что в стране было мало школ II ступени (большинство выпускников I ступени пополняли ряды пролетариата или крестьянства), и потому, что во многих регионах были свои собственные образовательные программы. Уже через несколько лет она потеряла силу регулирующего доку-мента, оставшись па-мятником отечественной гуманитарной и педагогической мысли.

Учитель и учебник — единственные источники знаний

Между программами 1921 и 1938 года лежит такая же пропасть, как между ре-волюцией и последними предвоенными годами. Смелые поиски 1920-х годов в самых разных областях науки, культуры и образования постепенно сошли на нет. Теперь задачей науки, культуры и образования стало строительство сверхиндустриального и милитаризированного тоталитарного государства. В результате чисток и политических репрессий кардинально изменился и со-став тех, кто руководил изменениями в образовании и культуре.

Состав программы
80 % русской классики, 20 % советской литературы

Количество часов
474 (с 1949 года — 452)

8-й класс

  • Устная народная поэзия (фольклор)
  • Русские былины
  • «Слово о полку Игореве»
  • Михаил Ломоносов. «Ода на день восшествия на престол императрицы Елисаветы Петровны», «Разговор с Анакреоном»
  • Гаврила Державин. «Фелица», «Приглашение к обеду», «Памятник»
  • Денис Фонвизин. «Недоросль»
  • Александр Радищев. «Путешествие из Петербурга в Москву» (отрывки)
  • Николай Карамзин. «Бедная Лиза»
  • Василий Жуковский. «Светлана», «Теон и Эсхин», «Лесной царь», «Море», «Я музу юную, бывало…»
  • Кондратий Рылеев. «К временщику», «Гражданин», «Ах, тошно мне…»
  • Александр Грибоедов. «Горе от ума»
  • Александр Пушкин. Лирика, оды, «Цыганы», «Евгений Онегин»
  • Виссарион Белинский. «Сочинения Александра Пушкина»
  • Джордж Гордон Байрон. «Паломничество Чайльд-Гарольда» (отрывки)
  • Михаил Лермонтов. Лирика, «Герой нашего времени»

9-й класс

  • Николай Гоголь. «Мертвые души», т. 1
  • Виссарион Белинский. «Похождения Чичикова, или Мертвые души», письмо Гоголю от 3 июля 1847 года
  • Александр Герцен. «Былое и думы»
  • Иван Гончаров. «Обломов»
  • Александр Островский. «Гроза»
  • Иван Тургенев. «Отцы и дети»
  • Михаил Салтыков-Щедрин. «Господа Головлевы»
  • Лев Толстой. «Анна Каренина»
  • Владимир Ленин. «Лев Толстой как зеркало русской революции», «Л. Н. Толстой и современное рабочее движение», «Л. Н. Толстой и его эпоха»

10-й класс

  • Антон Чехов. «Крыжовник», «Вишневый сад»
  • Максим Горький. «Старуха Изергиль», «Коновалов», «На дне», «Дело Артамоновых»
  • Владимир Ленин о Максиме Горьком
  • Вячеслав Молотов. «Памяти А. М. Горького»
  • Александр Серафимович. «Железный поток»
  • Александр Фадеев. «Разгром»
  • Владимир Маяковский. Cтихи, поэмы
  • Песни народов СССР

К 1923-1925 годам литература как предмет исчезла из учебных планов, раство-рившись в обществоведении. Теперь литературные произведения использова-лись в качестве иллюстраций к изучению общественно-политических процес-сов и явлений, чтобы воспитать подрастающее поколение в коммунистическом духе. Впрочем, во второй половине 1920-х годов литература вернулась в сетку предметов - значительно обновленной. Следующие пятнадцать лет программы будут шлифовать, добавляя произведения советской литературы.

К 1927 году ГУС выпустил комплект стабилизированных, то есть неизменных в ближайшие четыре года программ. У учителя все меньше прав заменять одни произведения другими. Все больше внимания уделяется «общественным идео-логиям» — прежде всего революционным идеям и их отражению в литературе прошлого и настоящего. Половина девятого, выпускного класса школы-девятилет-ки была отдана молодой советской литературе, только справившей свой деся-тилетний юбилей: рядом с Горьким, Блоком и Маяковским имена Константина Федина, Владимира Лидина, Леонида Леонова, Александра Неверова, Лидии Сейфуллиной, Всеволода Иванова, Федора Гладкова, Александра Малышкина, Дмитрия Фурманова, Александра Фадеева, большин-ство из кото-рых сегодня известны разве что старшему поколению и специали-стам. Про-грамма обстоятельно излагала, как трактовать и под каким углом рассматри-вать то или иное произведение, отсылая за правильным мнением к марксист-ской критике.

В 1931 году был подготовлен проект другой стабилизированной программы, еще более идеологически выверенной. Однако сами тридцатые годы с их по-трясениями и постоянным авралом, чисткой элит и перестройкой всех начал, на которых держались и государство, и общество, не позволяли программам устояться: за это время сменилось целых три поколения школьных учебников. Стабильность наступила лишь в 1938-1939 годах, когда наконец бы-ла подго-товлена программа, без особых изменений продержавшаяся до хру-щевской оттепели, а в основном своем ядре — и до сегодняшнего времени. Утвержде-ние этой программы сопровождалось пресечением любых попыток экспери-мен-тировать с организацией учебного процесса: после признанных неудач-ными опытов с внедрением американского метода, когда учитель должен был не столько давать новые знания, сколько организовывать самостоятельную деятельность учеников по их добыче и применению на прак-тике, система вернулась к традиционной, известной с дореволюционных вре-мен классно-урочной форме, где учитель и учебник — основные источники знаний. Закре-пление этих знаний осуществлялось по учебнику — единому для всех школь-ников. Учебник следовало читать и конспектировать, а полученные знания воспроизводить максимально близко к тексту. Программа жестко регламенти-ровала даже количество часов, отводи-мых на ту или иную тему, причем это время предполагало не подробную рабо-ту с текстом, но получение, заучивание и воспроизведение готовых знаний о тексте без особой рефлексии над прочи-танным. Важнейшее значение в программе придавалось заучиванию наизусть художественных произведений и их фрагментов, перечень которых был также жестко определен.

На совещании, посвященном преподаванию литературы в средней школе, 2 марта 1940 года известный педагог и учитель литературы Семен Гуревич высказал большие опасения по поводу нового подхода:

«Прежде всего одна большая неприятность у нас в преподавании лите-ратуры — это то, что преподавание стало трафаретом… Трафарет неве-роятный. Если выкинуть фамилию и начать рассказывать о Пушкине, о Гоголе, о Гончарове, Некрасове и т. д., то все они народные, все они хорошие и гуманные. Кем-то пу-щенное слово „изнародование“ литера-туры заняло такое место в препода-вании литературы, как несколько лет тому назад занимали эти социологиче-ские определения… Если несколь-ко лет назад ребята выходили из школы с мнением, что Некрасов — это кающийся дворянин, Толстой — это философствую-щий либерал и т. д., то сейчас все писатели — такие изумительные люди, с кри-стальными характерами, с замечательными произведениями, которые только и мечтали, что о социальной революции». 

В конце 1930-х годов общий список курса литературы более чем на две трети совпадал со списком 1921 года По подсчетам не-мецкой исследовательницы Эрны Малыгиной. . В основе все так же были произведения рус-ской классики, но главная задача этих произведений была переосмыслена: им предписыва-лось рассказать о «свинцовых мерзостях жизни» при царизме и вызревании революционных настроений в обществе. О том же, к чему при-вели эти настро-ения и каковы успехи построения нового государства рабочих и крестьян, повествовала молодая советская литература.


Урок литературы в 5-м классе. У доски — будущий молодогвардеец Олег Кошевой. Украин-ская ССР, Ржищев, январь 1941 года Фотохроника ТАСС

Отбор произведений определялся не только их безусловными художественны-ми достоинствами, но и способностью встроиться в логику советской концеп-ции литературного развития Нового и Новейшего времени, отражающей посту-пательное движение страны к революции, построению социализма и комму-низма. В 1934 году школь-ное образование стало десятилетним и историко-литературный курс занимал уже три года вместо двух. Перед произведениями фольклора, русской и совет-ской литературы стояла еще одна важная воспита-тельная задача — давать образ-цы подлинного героизма, боевого или трудового, на которые могли бы рав-няться юные читатели.

«Показать величие русской классической литературы, воспитавшей многие поколения революционных борцов, огромное принципиальное отличие и морально-политическую высоту советской литературы, научить учащихся разбираться в основных этапах литературного разви-тия без упрощенства, без схематизма — такова историко-литературная задача курса VIII-X классов средней школы». Из программы средней школы по литературе за VIII-X классы 1938 года.

Сокращение часов и расширение списка: крушение надежд на обновление предмета

После разрухи военных и первых послевоенных лет наступило время жесткого идеологического прессинга и кампаний: целые отрасли науки становились объектами репрессий, факты искажались в угоду идеологии (к примеру, превозносилось превосходство русской науки и ее пер-венство в большинстве отраслей научного знания и техники). В этих условиях учитель превращался в проводника официальной линии в образовании, а шко-ла — в место, где уче-ник подвергается идеологическому давлению. Гуманитарное образование все больше утрачивает свой гуманисти-ческий характер. Смерть Сталина в 1953 го-ду и наступившая следом оттепель сопровождались надеждой на изменения в стране — в том числе и в области образования. Казалось, школа обратит вни-мание на ученика и его интересы, а учитель получит больше свободы в орга-низации учебного процесса и отбора учебного материала.

Количество часов
429

8-й класс

  • «Слово о полку Игореве»
  • Денис Фонвизин. «Недоросль»
  • Александр Радищев. «Путешествие из Петербурга в Москву» (избранные главы)
  • Александр Грибоедов. «Горе от ума»
  • Александр Пушкин. Лирика, «Цыганы», «Евгений Онегин», «Капитанская дочка»
  • Михаил Лермонтов. Лирика, «Мцыри», «Герой нашего времени»
  • Николай Гоголь. «Ревизор», «Мертвые души», т. 1

9-й класс

  • Иван Гончаров. «Обломов» (избранные главы)
  • Александр Островский. «Гроза»
  • Иван Тургенев. «Отцы и дети»
  • Николай Чернышевский. «Что делать?» (избранные главы)
  • Николай Некрасов. Лирика, «Кому на Руси жить хорошо»
  • Михаил Салтыков-Щедрин. «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил», «Коняга», «Премудрый пискарь»
  • Лев Толстой. «Война и мир»
  • Уильям Шекспир. «Гамлет»
  • Иоганн Вольфганг Гёте. «Фауст», ч. 1

10-й класс

  • Максим Горький. «Старуха Изергиль», «На дне», «Мать», «В. И. Ленин» (в сокращении)
  • Владимир Маяковский. «Левый марш», «Прозаседавшиеся», «Товарищу Нетте — пароходу и человеку», «Стихи о советском паспорте», «Владимир Ильич Ленин», «Хорошо!», вступление к поэме «Во весь голос»
  • Николай Островский. «Как закалялась сталь»
  • Михаил Шолохов. «Поднятая целина»
  • Александр Фадеев. «Молодая гвардия»

Как уже было сказано, сложившийся к концу 1930-х годов советский школьный канон впоследствии менялся мало. В нем пока еще не было места «сомнитель-ным» Достоевскому и Есенину, мелодраматическая «Анна Каренина» с ее «мыс-лью семейной» была заменена на патриотическую «Войну и мир» с ее «мыслью народной» в годы войны, а модернистские течения рубежа веков были втисну-ты в шесть ча-сов под самый конец девятого класса. Десятый, выпускной, класс был полно-стью посвящен советской литературе.


Школьницы в музее-заповеднике Пушкина «Болдино». 1965 год Жиганов Николай / Фотохроника ТАСС

В этот период определяется квадрига русской классики, запечатленная на фронтонах типовых школьных пятиэтажек 1950-х годов: два великих поэта — русский дореволюционный гений Пушкин и советский Маяковский — и два великих прозаика — дореволюционный Лев Толстой и советский Горь-кий  Одно время вместо Толстого на фронтонах лепили Ломоносова, но его фигура нарушала геометрическую стройность четырехуголь-ной пирамиды школьного канона, увенчанной первыми авторами своей эпохи (два поэта — два прозаика, два дореволюционных — два советских автора). . Особенно много времени составители программы отводили изучению Пушкина: в 1938 году — 25 часов, в 1949-м — уже 37. Остальным класси-кам часы пришлось подрезать, так как они попросту не умещались во все раз-бухаю-щий, прежде всего за счет классиков советских, школьный канон.

Заговорить не только об обновлении состава школьного кано-на, но и о подхо-дах к его формированию и наполнению, а также принципах организации лите-ратурного образования в целом удалось только во второй поло-вине 1950-х го-дов, когда стало понятно, что страна взяла курс на некоторое смягчение идео-логического режима. Издание для учителей, журнал «Лите-ратура в школе», печатал стенограммы обсуждений проек-та новой про-граммы по литературе, а также письма простых учителей, школьных и ву-зовских методистов и библиотекарей. Звучали предложения изучать лите-ра-туру ХХ века не один, а два последних года или включать ее в курс 8-10 клас-сов. Находились даже смельчаки, спорившие с тем, что «Войну и мир» следует обязательно изучать в полном объеме: по мнению учителей, большинство их подопечных были неспособны осилить текст.


Урок литературы в 10-м классе. Ученик читает стихотворение Александра Блока. Ленинград, 1980 год Белинский Юрий / Фотохроника ТАСС

Однако долгожданная программа, вышедшая в 1960 году, стала большим разо-чарованием для всех, кто надеялся на перемены. Больший объем нужно было втиснуть в еще меньшее количество часов — составители программы предла-гали учителям самим решить проблему и каким-то образом успеть пройти все предписанное не в ущерб глубине постижения.

Не спасало ни изучение некоторых произведений в сокращенном виде, ни уменьшение часов на зарубежную литературу. В изучении литературы провозглашались принципы систематичности и историзма: живой литературный процесс укладывался в ленинскую концепцию «трех этапов револю-ционно-освободительного движения в России» Периодизация дореволюционного литера-турного процесса в послевоенных програм-мах и учебниках опиралась на три этапа революционно-освободительного движения в России, выделенные Лениным в статье «Памяти Герцена» (1912). Дворянский, разно-чинский и пролетарский этапы в истории литературы соответствовали первой и второй половинам XIX века и рубежу XIX-ХХ веков. После этого история русской литературы заканчивалась, уступая место советской. . Материал по-прежнему требовалось просто запоминать в изложении учителя и (или) учебника.

«Необходимо предостеречь преподавателей от чрезмерно детально-го анализа произведения, а равно и от упрощенных трактовок лите-ра-турных явлений, вследствие чего изучение художественной ли-терату-ры может утратить свою образно-эмоциональную сущность». Из программы средней школы на 1960/61 учебный год.

Воспитание чувств вместо идеологии

После оттепели вся страна выстроилась в очереди за дефицитом — и не только за югославскими сапогами или отечественными телевизорами, но и за хорошей литературой, полками с которой стало модно украшать ин-терьеры квартир. Расцвет книжного рынка, в том числе и подполь-ного, мас-сового кинематогра-фа, советских литературных и иллюстрированных журна-лов, телевидения, а для кого-то — и , становился серьезной конкуренцией унылому советскому школьному предмету «литература», спасаемому лишь отдельными подвижниками учителями. На смену идеологии в школьную литературу при-ходит воспитание чувств: в героях начинают особенно цениться их душевные качества, в произведениях — поэтичность.

Состав программы
Список постепенно расширяется, с одной стороны — за счет прежде не реко-мендованных произведений русской классики (Достоев-ский), с другой — за счет произведений советской литературы последних лет, которую следовало читать самостоятельно с последующим обсуждением на уроках

Количество часов
340

8-й класс

  • «Слово о полку Игореве»
  • Жан-Батист Мольер. «Мещанин во дворянстве»
  • Александр Грибоедов. «Горе от ума»
  • Александр Пушкин. «К Чаадаеву» («Любви, надежды, тихой славы…»), «К морю», «Я помню чудное мгновенье…», «Пророк», «Осень», «На холмах Грузии», «Я вас любил…», «Вновь я посетил…», «Я памятник себе воздвиг…», «Евгений Онегин»
  • Джордж Гордон Байрон. «Паломничество Чайльд-Гарольда» (I и II песни), «Душа моя мрачна»
  • Михаил Лермонтов. «Смерть поэта», «Поэт», «Дума», «Как часто, пестрою толпою окружен…», «Выхожу один я на дорогу», «Родина», «Герой нашего времени»
  • Николай Гоголь. «Мертвые души»
  • Виссарион Белинский. Литературно-критическая деятельность
  • Анатолий Алексин. «А тем временем где-то …», «В тылу как в тылу»
  • Чингиз Айтматов. «Джамиля», «Первый учитель»
  • Василь Быков. «Альпийская баллада», «Дожить до рассвета»
  • Олесь Гончар. «Человек и оружие»
  • Савва Дангулов. «Тропа»
  • Нодар Думбадзе. «Я вижу солнце»
  • Максуд Ибрагимбеков. «За все хорошее — смерть!»
  • «Имена на поверке. Стихи воинов, павших на фронтах Великой Отечественной войны»
  • Вадим Кожевников. «Заре навстречу»
  • Мария Прилежаева. «Удивительный год», «Три недели покоя»
  • Юхан Смуул. «Ледовая книга»
  • Владислав Титов. «Всем смертям назло»
  • Михаил Дудин, Михаил Луконин, Сергей Орлов. Избранные стихи

9-й класс

  • Александр Островский. «Гроза»
  • Николай Добролюбов. «Луч света в темном царстве»
  • Иван Тургенев. «Отцы и дети»
  • Николай Чернышевский. «Что делать?»
  • Николай Некрасов. «Поэт и гражданин» (отрывок), «Памяти Добролюбова», «Элегия» («Пускай нам говорит изменчивая мода…»), «Кому на Руси жить хорошо»
  • Михаил Салтыков-Щедрин. «Премудрый пескарь», «Дикий помещик»
  • Федор Достоевский. «Преступление и наказание»
  • Лев Толстой. «Война и мир»
  • Антон Чехов. «Ионыч», «Вишневый сад»
  • Уильям Шекспир. «Гамлет» (обзор)
  • Иоганн Вольфганг Гёте. «Фауст»: «Пролог на небесах», сцена 2 — «У городских ворот», сцены 3 и 4 — «Кабинет Фауста», сцена 12 — «Сад», сцена 19 — «Ночь. Улица перед домом Гретхен», сцена 25 — «Тюрьма»; последний монолог Фауста из II части (обзор)
  • Оноре де Бальзак. «Гобсек»

Для бесед по советской литературе

  • Алесь Адамович. «Партизаны»
  • Сергей Антонов. «Аленка», «Дожди»
  • Мухтар Ауэзов. «Абай»
  • Василь Быков. «Обелиск»
  • Борис Васильев. «А зори здесь тихие…»
  • Ион Друцэ. «Степные баллады»
  • Афанасий Коптелов. «Большой зачин», «Возгорится пламя»
  • Вилис Лацис. «К новому берегу»
  • Валентин Распутин. «Уроки французского»
  • Роберт Рождественский. «Реквием», «Письмо в XXX век»
  • Константин Симонов. «Живые и мертвые»
  • Константин Федин. «Первые радости», «Необыкновенное лето»
  • Василий Шукшин. Избранные рассказы

10-й класс

  • Максим Горький. «Старуха Изергиль», «На дне», «Мать», «В. И. Ленин»
  • Александр Блок. «Незнакомка», «Фабрика», «О, весна без конца и без краю…», «Россия», «О доблестях, о подвигах, о славе…», «На железной дороге», «Двенадцать»
  • Сергей Есенин. «Русь советская», «Письмо матери», «Неуютная жидкая лунность…», «Каждый труд благослови, удача!», «Собаке Качалова», «Спит ковыль. Равнина дорогая…», «Я иду долиной. На затылке кепи…», «Отговорила роща золотая…», «Не жалею, не зову, не плачу…»
  • Владимир Маяковский. «Левый марш», «Прозаседавшиеся», «О дряни», «Блэк энд уайт», «Товарищу Нетте — пароходу и человеку», «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви», «Разговор с фининспектором о поэзии», «Стихи о советском паспорте», «Владимир Ильич Ленин», «Хорошо!», «Во весь голос» (первое вступление в поэму)
  • Александр Фадеев. «Разгром»
  • Николай Островский. «Как закалялась сталь»
  • Михаил Шолохов. «Поднятая целина», «Судьба человека»
  • Александр Твардовский. «Я убит подо Ржевом», «Две кузницы», «На Ангаре» (из поэмы «За далью — даль»)
Школьники пишут сочинение на выпускном экзамене. 1 июня 1984 года Кавашкин Борис / Фотохроника ТАСС

Число часов, отпускаемых на литературу в 8-10 классах, продолжает сокра-щаться: в 1970-м это всего 350 часов, в 1976 году и на ближайшие четыре десятиле-тия — 340. Школьная программа в основном пополняется произведе-ниями, которые особенно близки консерваторам: на мес-то слишком критич-ного по отношению к традиционному укладу роману Сал-тыкова-Щедрина «Господа Головлевы» в начале 1970-х в программу прихо-дит роман «Преступ-ление и нака-зание», противопоставляющий бунту против существующих порядков идею личного спасе-ния. Рядом с «урбанистом» Маяковским встает «крестьянский» Есенин. Блок в основном представлен стихами о Родине.«Мосфильм»,«КиноПоиск»

Кадр из фильма Сергея Соловьева «Станционный смотритель». 1972 год «Мосфильм», Kinomania.ru

Кадр из фильма Вячеслава Никифорова «Благородный разбойник Владимир Дубровский». 1988 год «Беларусьфильм», «КиноКопилка»

Кадр из фильма Эльдара Рязанова «Жестокий романс». 1984 год «Мосфильм», «КиноПоиск»

В 1960-70-е годы по многим произведениям школьного канона снимаются фильмы, сразу же приобретающие широкую популярность: они решают про-блемы и нечтения, и адаптации сложных или исторически далеких смыслов классических произведений к восприятию их широкими массами, с идейной проблематики перенося акцент на сюжет, чувства героев и их судьбы. Все прочнее утверждается мысль о том, что классика общенародна: она как буд-то бы со-четает в себе доступность массовой литературы с высокохудоже-ственностью непреходящих шедевров (в отличие от произведений нереали-стических, особенно «модернистских», адресованных в основном отдельным группам «эстетов»).

«Классическая литература — литература, достигшая высочайшей сте-пени совершенства и выдержавшая испытание временем, сохра-няющая значение бессмертного творческого примера для всех по-следующих писателей». С. М. Флоринский. Русская литература. Учебник для 8-го класса средней школы. М., 1970.

Произведения о революции, Гражданской войне и коллективизации уходят в сокращенное или обзорное изучение (четыре часа на «Как закалялась сталь») либо на внеклассное чтение Понятие внеклассного чтения существовало еще в гимназиях, но в 1930-х годах оно стало регламентироваться: выбирать предлагалось из утвержденных списков. , объем которого все возрастает. Зато все больше произведений о Великой Отече-ственной войне: восемь часов, прежде отпускае-мых на изучение «Поднятой целины» Шолохова, теперь поделены между этой эпопеей и рассказом «Судьба человека». Литература последних десятилетий читается дома самостоятельно, после чего в классе обсуждается одна из четы-рех тем: Ок-тябрьская революция, Великая Отечественная война, образ Ленина, образ нашего современника в произведениях современных авторов. Из 30 про-заи-ческих произведений советских писателей, предложенных на выбор для об-суждения в 8-9 классах, десять книг посвящены военному времени, три — революции и Гражданской войне, пять — жизни и деятельности Ленина. Де-вять из 24 писателей представляют национальные литературы СССР. Впро-чем, само появление раздела «Для бесед по советской литературе» стало знаком приближения новых времен в отечественном образовании, в том числе и в ли-тературном: из лекции с последующим опросом урок хотя бы иногда превра-щается в беседу; в обязательном списке появляется хоть какая-то вариатив-ность, пусть и только в выборе произведе-ний текущего литературного процес-са. И все же, несмотря на эти уступки, литературное образование позднесовет-ского времени предлагало сфальсифицированную, идеологически и цензурно обкромсанную историю русской литературы, в которой очень многому не было места. Авторы программы 1976 года, текст которой почти без изменений пере-кочевал в программу 1984-го, этого не скрывали:

«Одна из важнейших задач учителя — показать учащимся, что роднит советскую литературу с передовым наследием прошлого, как она про-должает и развивает лучшие традиции классической литературы, и вместе с тем раскрыть качественно новый характер литературы социа-листического реализма, являющейся шагом вперед в художественном развитии человечества, классовую основу ее общечеловеческого комму-нистического идеала, многообразие и эстетическое богатство советской литературы».


Десятиклассники перед уроком русской литературы. Казахская ССР, 1989 год Павский Александр / Фотохроника ТАСС

Уже через несколько лет на месте СССР возникнет другое государство, а на ме-сте раздутого обязательного списка — еще более объемный рекомендатель-ный, наконец-то вновь, как в начале 1920-х годов, доверивший учителю право само-му выбрать из предложенного перечня имена и произведения с учетом ин-те-ресов и уровня учеников. Но это будет уже история постсоветского школьно-го канона, не менее драматическая, в которой активное участие примут и роди-тельское сообщество, и педагогическая общественность, и даже высшее руко-водство страны.

Нельзя говорить о каких-либо достоинствах советской системы образования, не понимая, как, когда и откуда она появилась. Основные принципы образования на ближайшую перспективу были сформулированы еще в 1903 году. На II съезде Российской социал-демократической рабочей партии было заявлено, что образование должно быть всеобщим и бесплатным для всех детей до 16 лет вне зависимости от пола. Кроме того, следует ликвидировать сословные и национальные школы, а также отделить школу от церкви. 9 1917 года является днем учреждения Государственной комиссии по просвещению, которая и должна была разрабатывать и контролировать всю систему образования и культуры огромной страны Советов. Положение «О единой трудовой школе РСФСР», датированное октябрем 1918 года, предусматривало обязательное посещение школ всеми гражданами страны в возрасте от 8 до 50 лет, которые еще не умели читать и писать. Единственное, что можно было выбирать, - на обучаться грамоте (русском или родном).

В то время большая часть трудового населения была неграмотной. Страна Советов считалась сильно отстающей от Европы, где общее образование для всех было введено почти на 100 лет раньше. Ленин считал, что умение читать и писать сможет дать толчок каждому человеку к «улучшению своего хозяйства и своего государства».

К 1920 году более 3 миллионов человек обучились грамоте. Перепись того же года показала, что более 40 процентов населения старше 8 лет умеют читать и писать.

Перепись 1920 года была неполной. Она не проводилась в Белоруссии, Крыму, Закавказье, на Северном Кавказе, в Подольской и Волынской губерниях, ряде местностей Украины.

Коренные изменения ждали систему образования в 1918-1920 годах. Школу отделили от церкви, а церковь от государства. Преподавание любого вероучения было под запретом, мальчики и девочки теперь учились вместе, а за уроки теперь не нужно было ничего платить. В это же время начали создавать систему дошкольного воспитания, пересмотрели правила приема в высшие учебные заведения.

В 1927 году среднее время обучения для людей старше 9 лет составляло чуть более года, в 1977 году – почти 8 полных лет.

К 1930-м годам неграмотность как явление было побеждено. Система образования была организована следующим образом. Практически сразу после рождения ребенка его можно было отдать в ясли, затем в детский сад. Причем существовали как детские сады дневного пребывания, так и круглосуточные. После 4 лет обучения в начальных классах ребенок становился учеником средней школы. По ее окончании он мог получить профессию в училище или техникуме или же продолжить обучение в старших классах основной школы.

Стремление воспитать благонадежных членов советского общества и грамотных специалистов (особенно инженерно-технического профиля) сделало советскую систему образования лучшей в мире. Тотальному реформированию подверглась в ходе либеральных реформ в 1990-х годах.

Одним из самых значительных преимуществ советской системы школьного образования являлась его доступность. Это право было закреплено конституционно (статья 45 Конституции СССР 1977 года).

Главное отличие советской системы образования от американской или британской заключалось в единстве и согласованности всех звеньев образования. Четкая вертикальная ступень (начальная, средняя школа, вуз, докторантура) позволяла точно спланировать вектор своего обучения. Для каждой ступени были выработаны единые программы и требования. При переезде родителей или смены школы по каким-либо иным причинам не было необходимости заново изучать материал или пытаться вникнуть в систему, принятую в новом образовательном учреждении. Максимум неприятностей, который мог доставить переход в другую школу, - необходимость повторять или догонять 3-4 темы по каждой дисциплине. Учебники в школьной библиотеке выдавались и были доступны абсолютно всем.

Педагоги советской школы давали базовые знания по своим предметам. И их вполне хватало, чтобы выпускник школы самостоятельно (без репетиторов и взяток) поступил в высшее учебное заведение. Тем не менее советское образование считалось фундаментальным. Общеобразовательный уровень подразумевал широкий кругозор. В СССР не было ни одного , который бы не читал Пушкина или не знал, Васнецов.

Сейчас в российских школах экзамены могут быть обязательными для учеников даже (в зависимости от внутренней политики школы и решения педагогического совета). В советской школе дети сдавали итоговые выпускные экзамены после 8 и после . Ни о каких тестированиях речи не было. Метод контроля знаний как на уроках, так и во время экзаменов был понятным и прозрачным.

Каждый ученик, решивший продолжить обучение в вузе, по его окончании гарантированно получал работу. Во-первых, количество мест в университетах и институтах было ограничено социальным заказом, а во-вторых, после окончания обучения проводилось обязательное распределение. Нередко молодых специалистов отправляли на целину, на всесоюзные стройки. Однако отработать там нужно было всего несколько лет (так государство компенсировало затраты на обучение). Потом появлялась возможность вернуться в родной город или остаться там, куда попадали по распределению.

Ошибочно полагать, что в советской школе у всех учеников был одинаковый уровень знаний. Безусловно, общая программа должна быть усвоена всеми. Но если подросток интересуется каким-то отдельным предметом, то ему давались все возможности для его дополнительного изучения. При школах были математические кружки, кружки любителей словесности и так далее. Кроме того, существовали профильные классы и профильные школы, где дети получали возможность углубленно изучать те или иные предметы. Поводом особенной гордости родителей были дети, обучающиеся в математической школе или школе с языковым уклоном.

Каково было учиться в советской школе?

Школы бывают разные. Я учился в очень хорошей, хоть это и было в очень плохие времена. Я пошел в школу в 1971 году, называлась она тогда 75-я французская, а сейчас у нее номер 1265.

У школы была концепция, но это я сейчас так формулирую, а тогда таких терминов вообще не было. Эта концепция шла, насколько я понимаю, от ее первого директора Сергея Григорьевича Амирджанова. Я застал последний год его работы.

Это был огромный усатый человек в костюме. Каждое утро с восьми до половины девятого, когда дети входили в школу, он стоял у своего кабинета на первом этаже, и все мы проходили мимо него. У меня сжималось сердце, я боялся, что он может выхватить меня из потока и сожрать. Думаю, многие дети испытывали то же чувство. Мы тогда не могли сообразить, что стоял он не ради пожирания младенцев. Просто он считал, что должен приходить в заведение раньше всех и что каждый, в том числе и первоклассник, должен иметь возможность убедиться в этом лично. Заодно он показывал учителям, что детей здесь надо уважать: если уж директор ежедневно стоит перед ними навытяжку, то и преподавателям не следует пренебрежительно к ним относиться.

Сергей Григорьевич рано умер, но учителя, которых он набрал, продолжали работать, и концепция оставалась неизменной.

Я очень нежно к школе отношусь, проводил там огромное количество времени. Дома тебе объясняют, что хорошо, а что плохо, в школе же демонстрируют конкретные примеры поведения. Все эти женщины, которые там вожжались с нами, детьми, бесконечно воспитывали нас своим положительным и отрицательным примером. Со всеми учителями у меня были какие-то особые отношения -- плохие или хорошие, но искренние и живые.

Классная руководительница и через тридцать лет после окончания школы оставалась для меня родным человеком. Полтора года назад она умерла.

Учительница математики ставила спектакли. Она оставалась после уроков и репетировала с нами до самого вечера месяцами – где тут советская власть?

Было и другое, конечно.

Допустим, в пятом классе на ботанике я о чем-то заспорил с учительницей. В пылу она сказала: «Ковальский, ты цинист!» -- в смысле циник. И я предложил ей на следующее занятие принести словарь, чтобы подучить русский язык. У нас была вражда всю нашу жизнь. Я окончил школу, потом в ней учился мой брат – у учительницы была вражда с ним, потом я отдал в школу дочь – и у нее были сложности с этой учительницей. Мы замирились с ней всего несколько лет назад, встретились на улице и уже по-доброму разговаривали – всего-то 35 лет прошло с того самого «циниста».

Учительница пения когда-то в ярости кричала: «Как ты смеешь смотреть мне в глаза?» Сейчас она совсем старушка, я иногда встречаю ее на улице и говорю: «Здравствуйте, Зоя Петровна!» Она здоровается в ответ. Я вижу, что она меня не узнает, но ей приятно, что узнают ее.

Году, наверное, в 1976-м, в самый разгар еврейской темы в стране, мы проходили по русскому степени сравнения прилагательных. Я не удержался и для прилагательного «жидкий» предложил форму «жидее». В 12 лет шутка казалась мне просто гениальной, но меня выгнали из класса. А спустя два года школьная буфетчица уже не в шутку назвала меня жидовской мордой, и я замахнулся на нее табуреткой. Буфетчица пожаловалась, было разбирательство, и директриса, которая меня очень недолюбливала за мое разнообразное поведение, вынесла мне выговор, который ничего не значил, и даже не вызвала родителей. А буфетчицу уволила – вот вам и советская власть.

Нет, советская власть в школе, конечно, была. Но она была просто обозначена. Были какие-то комсомольские собрания (которые прошли мимо меня, поскольку я вступил в эту преступную организацию в самом конце десятого класса, за два месяца до поступления в МГУ), портреты Ленина и прочая хрень из этого набора. На детей, конечно, орали, как везде орали и орут до сих пор, но никого никогда не добивали и не дожимали до конца. Дети, как я уже говорил, были главными клиентами в школе. Этим она принципиально отличалась от обычных советских организаций, где все строилось под начальство, а люди, которых вроде как надо обслуживать, воспринимались как досадная помеха.

Мне было с чем сравнить мою школу: в 1986-1988-м я сам работал учителем (без особого успеха, надо признаться). Это был уже почти конец советской власти, но в тех двух школах, где я преподавал, она больше чувствовалась. В одной был просто сплошной коммунизм и прославление последней речи товарища Горбачева, в другой ко мне все время приставали, чтобы я принес из МГУ комсомольский билет и встал на комсомольский учет. Помню, меня глубоко потряс огромный плакат, исполненный учительской рукой и прикрепленный над доской в кабинете для младших классов. Дети каждый день смотрели на него по несколько часов, и, очевидно, запомнили содержание на всю жизнь. Содержание было такое: «Существительное – предмет. Глагол – действие. Предлог – маленькое слово». У нас в школе, я уверен, такая малограмотная херня если и могла появиться, то и два дня бы не провисела.