История османской империи 16 17 век. Борьба двух Валиде. III Раздел: Восстания Балканских народов

Описание порядков в Османской империи дано князем Збаражским послом Речи Посполитой в Турции.

Текст очень и очень не плох,приведены факты,анализ,прогнозы кои подтвердились в будущем.Так же не плохо описано падение нравов Империи.

Каково было положение Оттоманской монархии в давние времена, каково оно сейчас? Откуда этот беспорядок и возможно ли исцеление? Какие силы имеет она на море и на суше? Чего можно ожидать от этого мира и какие доводы имеются в его пользу и против него?

Когда-то поражали порядок и великолепие Оттоманской монархии. Сопоставляя те времена с настоящим, которое представляется как бы тенью прошлого, трудно, по моему мнению, приблизиться хотя бы к пониманию ее устройства (как это можно знать и видеть в других государствах). Ведь они (турки. - Пер. ) ничего не имеют записанного, все основано на соблюдении традиций и правил . В самом смешении народов и племен, разных частей мира, различных языков и религий образуется такая хаотическая смесь, которой нет ни в одной стране мира. [В государстве], где никто не может приобрести известность, где не знают предков, не совершают путешествий за границу, где нет духовной жизни, никакого стремления к славе, побуждающего людей ко всяческим подвигам (ибо редко кто из них помнит своих предков), там происходят чудесные превращения: из огородника, зверолова - сразу же в короли, монархи, и вот уже вновь становится ничем, словно действующие лица в какой-то комедии . То, что в других странах отвергают, [здесь] сохраняют. Все это выше всякого понимания. Со всеми окружающими монархиями, тираниями [Оттоманская империя] имеет лишь некоторое сходство, различий же - много. Удивительное проявление божественного промысла проявляется в том, что, создав эту монархию не такой, как все другие, противоположной им по форме, [Бог] преумножал ее, сохранял и сохраняет. Христиане, которые естественно должны бы были быть враждебны вере турок, как своих тиранов и захватчиков, забыв Бога и свою веру, живя там и постоянно видя храмы своей веры, забыв свое происхождение, мучают и терзают собственных отцов и родичей, когда они попадают в неволю. Об отчизне и свободе своей, в которой родились, не вспоминают, душой и телом срастаются с их законами и порядками. И не турки, но христиане и их потомки являются основой и опорой империи и ее господами. У всех народов всегда были и есть на устах слова о том, как сладостны [воспоминания] об отчем доме. Образы родных мест, родных пенатов возвышают душу. Вера, однажды постигнутая, редко забывается. Все это там никакого веса не имеет. Наследники честных семей, попав в неволю или по собственному желанию там очутившись, никогда не возвращаются к добрым помыслам, хотя помнят о своем происхождении, являются наихудшими и неистовыми [слугами султана]. Как и все другие, и я с изумлением отмечаю это. Что же я смог узнать и понять о порядках в этой империи и переменах, которые произошли?

В Турции были и существуют только два сословия , хотя и они имеют различные категории, но у всех у них один государь, [пред ним все] остальные - невольники. Власть этого государя абсолютная, от него, как от земного Бога, исходят добро и зло, порицание которых в душах человеческих есть бесчестие и грех. Этот монарх - основа и опора всего. На все - его воля. Без нее у невольников нет ни семьи, ни почета, ни наследственного достояния. Поэтому никакие партии, никакие союзы не образуются, ибо назавтра не сын, а султан унаследует твое имущество. Такова судьба всех. Возвышение определяется не рождением, не достоинствами. Сыну невольницы лучше [живется, чем законному наследнику], поэтому не препятствуют никаким любовным связям, не заключают браки.

Кого государь возвысит, тот процветает какое-то время, как только понизит - сразу же померкнет. Поэтому между ними (подданными. - Пер. ) нет прочной дружбы, постоянные зависть и соперничество. Один теснит другого, чтобы занять его место; открывают все тайны государю. Кто на государственной должности, тот приказывает и тот в почете. Свергнутый теряет все, никто его не почитает.

Не меньшее значение, чем добрые дела и наказания по воле [государя], имели обучение и упражнения во дворце для сохранения порядка в государстве . Через это проходили все должностные лица, как через школу, и были образцом для всей земли. Отбирали христианских сыновей по их энергии и способностям и использовали в разных делах. Особенно старательно занимались с теми, кто должен был возвыситься до служения монарху. Обучая письму, наибольшее внимание уделяли воспитанию скромности, воздержания и наблюдательности. Не пренебрегали и различными военными упражнениями. Первой ступенью была служба при султане: нужно было носить его лук, стрелы, саблю, буздыган, заботиться о его еде и напитках, туалете, хранении одежд и т. п. Хорошо проявив себя на этом поприще (слуг. - Пер. ), переходили на низшие должности [при дворе]: сокольничьего, псаря, ловчего. Затем становились поручиками (кетхуда. - Пер. ), доходили до должности аги янычар. Отсюда путь вел к должностям азиатского и европейского пашей (бейлербеев. - Пер. ), а затем, если хорошо управляли, - к везирским чинам, чтобы присмотрелись к управлению. Так, постепенно, доходили до высшего поста, откуда редко смещали, разве что за какое-либо большое злоупотребление. [Благодаря] долгому правлению [везиров] росло могущество державы. И они сами, умножая славу, совершали великолепные дела, воздвигали здания, приносившие славу и пользу государству. Люди, находившиеся под их началом, при появлении вакансии могли достойно занять эти места. Они, в свою очередь, учили и воспитывали своих приближенных. Так умножались знания каждого сословия, росло желание развивать добродетели. При прежних государях редко иным путем приходили к высоким должностям .

Наивысшей наградой считалось, когда избранника удостаивали почетной одежды, присланной из дворца. Это давало ему душевные силы для усердной службы во дворце, для стремления искусно владеть оружием. Все это вело к тому, что умножалось величие и могущество государя, и людские души возвышались над ничтожеством своего происхождения.

Войско имело нерушимый многие годы порядок. Прежде всего каждый имел свою одежду в зависимости от должности и рода службы, никто не вмешивался в чужие дела. Никто под страхом казни не стремился к дорогим нарядам, осуждались и искоренялись роскошь и изнеженность, которые губят их сейчас. Жалованье и другие награды были невелики. Тимары, что есть земельные владения, были так разделены, что никто не выставлял более двух сабель (двух воинов. - Пер. ) с земли, с которой служил, но, так как расходы были невелики, все были удовлетворены умеренным доходом [с тимара]. Поскольку превыше всего почитались послушание и воздержание, то всегда, когда воевали, это не было им в тягость. Этот шнур [власти], так прекрасно сплетенный, находился у одного хозяина в руках, то есть у самого монарха. Пока соблюдался этот порядок, основы [государства] не подрывались. При таком правлении это государство росло и расширялось чуть ли не тысячу лет , то есть более всех других монархий мира. Ни одна из них не сохраняла так долго своего совершенства и могущества, тем более без каких-либо реформ. А ведь этого несчастья не избежала даже Римская держава, в IV столетии претерпевшая значительные изменения. Затем многие государства были включены в состав процветающей Восточной [Римской] империи, всего в нее вошло 23 провинции, [каждая] величиной с королевство, без числа города и крепости. В нее входил отец роскоши - Новый Рим (Константинополь. - Пер. ). Кормилица высшей мудрости - Греция - увязла в этих сетях. Там вершина всего мира - Египет. Там - золотая Аравия. Там - связанные единым путем чудесные Каир и Мемфис. Сверх всего там, в горсти у этой мачехи (Восточной империи), - земля, мед и млеко родящая, данная как наивысшая награда добродетелям Авраама, дарованная ему Богом и для большего вожделения его детей наказанная долгим, почти восьмисотлетним голодом. Зерна из этой горсти уже понемногу выпадают, а как это происходит, услышишь.

Изменения в Империи

Так как целостность этого государства и единодержавие зависели от почитания обычаев, соблюдения старых порядков и их сохранения, единственным стражем которых был султан, перемена государя, охранителя [обычаев], должна была привести к их изменению, а затем сказаться на целостности государства. После Сулеймана едва ли не до настоящего времени правили государи ленивые и изнеженные, а именно Мехмед и Ахмед , которые любовались своим величием, но не интересовались, каким путем достигли этого величия. Раньше всего испортили сословие чиновников, которые начали получать блага не за заслуги, а за деньги. А все из-за султанских жен, которые через своих мужей способствовали повышению [чиновников по службе], беря за это деньги и богатея. Те же, кто покупал должности, чтобы и самим обогатиться, и возместить затраты, бенефиции (тимары. - Пер. ), попадавшие им в руки, продавали за деньги, а более достойных заслугами и мужеством, [чем они сами], всех до конца истребляли. Потом дело дошло по рядовых воинов, которые начали откупаться от своих повинностей и становились, как они называют, отураками. Так торговля [должностями] прежде всего заразила войско. Также христиане, из детей которых набирают янычар, предпочитали выкупать своих сыновей, видя, что все превратилось в предмет торговли. Набор войска производился небрежно, важно было только обеспечить его численность. Проступки и злодеяния, которые прежде карались смертной казнью, теперь прощались за взятки старшим начальникам. Множество плохих примеров привели к росту различных пороков. Эта отрава, проникая в среду воинов, хотя опытных, но наглых и заносчивых, в условиях безнаказанности и своеволия быстро разрасталась.

Более достойные и опытные воины видят, что за своеволием не следует наказание, а за хорошую службу - награда, что более, чем воинские доблести, ценится какая-нибудь услуга во дворце, когда каждый воин пограничного гарнизона старается добиться возвышения скорее с помощью какой-нибудь женщины [из сераля] или евнуха, чем заслугами в глазах военачальника. Постепенно оружие становилось им противным, а поклоны - приятными. Те, кто прибегал к этим приемам, стали жить в роскоши. Начало укореняться пьянство, которое раньше каралась как человекоубийство. Следуя таким примерам, многие предпочитали откупаться от военной службы, чего можно было без труда достичь. Дело в том, что везиры, идя на войну, больше денег собирали, чем людей. Быстро проявились плохие последствия этого недуга.

Прежде всего под Эгером на глазах у государя обнаружился недостаток мужества [воинов] . Возвратясь домой, они подняли бунт против любимцев султана, брата нынешнего Халил-паши и подскарбия. Султан был вынужден их казнить и выставить головы на всеобщее обозрение. Затем началось восстание простонародья в Азии, позднее - [выступление] виднейших пашей, к которым примкнули недовольные [правлением] и те, кто считал, что их заслуги не оценены по достоинству . Произошли значительные опустошения тех стран, потому что от пашен и домов своих все, кто мог, кинулись в ряды беззаконных ватаг.

А так как уничтожить их не могли, власти обратились к другим способам умиротворения: раздачам, увеличению жалованья, изменению порядка предоставления снаряжения, прощению различных проступков 10 . Отсюда начали слабеть сила султанских указов и почитание должностных лиц.

Поскольку из-за щедрых раздач и опустошений уменьшились доходы казны и значительная часть их уходила на дворцовые расходы и роскошь, жалованье ехало нечасто к ним (воинам. - Пер. ) поступать. Сам Халил-паша, который воевал в Персии, рассказывал мне, что, когда дело дошло до военных действий, [солдаты] требовали жалованье, дерзко пререкаясь с военачальниками, пока не началась битва.

В результате всего этого из-за недостатка денег стали их под разными предлогами вымогать у богатых людей. Отсюда возникла подозрительность государей, по малейшему поводу бесчестивших благородных и достойных людей. Так множество подданных погибло, уничтожили почти всех достойных людей.

После тех [султанов] вступил на престол скорее порывистый и гневный, чем разумный, государь Осман, считавший, что он всего достигнет, как и первые султаны, одной суровостью, которой не было ни у его отца, ни деда. Не слушая никого, только льстецов, начал оскорблять старших 11 , иных топить за проступки и сурово карать за уже широко распространившиеся преступления, вводя во всем старую дисциплину, прежде всего в войске. После войны он хотел все войско переменить 12 . Его суровость привела его самого к преждевременной смерти, а тех [воинов] к отчаянию, так как видели, что теряют и хлеб насущный, и саму жизнь. Поскольку вся эта монархия держалась до сих пор на слабом фундаменте - на одной только голове [султана] и его приближенных, то, рассыпавшись вслед за падением фундамента, все вернулось на круги своя. [Всем стали заправлять] простолюдины, не знающие обычаев, без чести и благородства, разодетые в атлас, без знатных [предков], без родни, без уважения и почтения к кому бы то ни было. Так что через восемь месяцев после первого [в османской империи] убийства монарха едва ли тень осталась от прежнего [порядка], ни одно сословие не сохранилось в своем благородстве, не сберегло своих качеств незапятнанными. Вместо добродетелей возобладали все пороки, страшное пьянство, открытый разврат, роскошь, лихоимство невероятное, лицемерие, открытое предательство 13 .

Все это неизлечимо и в доме самих государей. Нынешний монарх (Мустафа. - Пер. ) - попросту безумец, ничего не понимающий и ни к чему не способный, так что из-за него отчаивается и его мать, в руках которой все управление находится. Но так как она действует скрыто, якобы от имени султана, среди таких испорченных людей, то делает это под большим страхом, и не при помощи [государственной] мудрости или по установленным правилам, а только с помощью денег; безумие султана проявляется тем временем все более открыто. Ближайших его наследников - четверо. Одному из них, Мураду, 12 лет, другому - 8 или 9, остальные еще младше. У Мурада ряд дефектов (о чем знаю от главного придворного врача - араба), а именно у него какие-то судороги, подобные помешательству, хотя и бывают светлые промежутки. К тому же у него одна рука сухая. Его мать [Кёсем-султан], женщина еще молодая и роскошная, очень расточительна. Конечно, ее правление будет таким же или еще худшим. Второй как будто лучше этого, но у него между лопатками пузырь, который чудовищно вырос. Кроме того, возраст у него неподходящий. Между нынешними же главными сановниками, которые могли бы надлежащим образом обеспечить опеку или совет в Константинополе, нет никого, за исключением двух. Один - это нынешний везир, другой - Халил-паша, морской капитан (капудан-паша. - Пер. ). Нынешний везир (Мере Хусейн-паша. - Пер. ), конечно, более подходящий человек, но с ним [турки] долго не выдержат, потому что боятся его и его правления. Страх охватил их всех, но свергать его не будут, а, наверное, убьют. Халил-паша - не такой выдающийся и менее влиятельный человек. Характер его более мягкий, он избегает опасности, не хочет этого (стать садразамом. - Пер .), желает даже дервишем стать. Из прочих [везиров] больше никто не имеет ни государственного ума, ни авторитета, друг друга называют скотиной. В Азии некий Нафис-паша 14 имеет какое-то влияние, но как будто он человек очень старый и больной. Есть и будинский [паша], но этот не приедет, как они сами говорят, потому что там у себя достаточно укрепил свое господство. Когда его перевели на службу при султане, воины не хотели его отпускать и того, кто приехал [на его место], чуть не убили. Из прочих ни об одном не слышно.

В городе [среди воинов] распри. Прежде всего среди янычар и сипахиев, над которыми янычары берут верх в столице, потому что их больше, да и пехотинцам [в городе] легче. А там, где сипахиев больше, они грозят янычарам. Благородные и честные люди, мужи совета, держат сторону сипахиев. Наглые выскочки [к янычарам] присоединяются, хотя и между ними тоже не меньшая ненависть. Дело в том, что новички хотели бы избавиться от старых воинов, которых 15 тысяч сверх нормы, а те, в свою очередь, от этих новых янычар. Существует дворцовая партия, к которой принадлежат ичогланы, бостанджи, то есть огородники, и множество дворцовых ремесленников, с которыми связаны хаджи, ученики духовных училищ, которых немало. Все они одной линии [держатся]. В среде сипахиев также есть причины для ссор. Они владеют неравными тимарами, более бедные хотели бы поделить владения богатых.

Далее: хотели бы между собой делить имущество духовенства и вакуфы, а это твердая кость, которую разгрызть не удается. Особенно в Азии, где если сипахи встречает янычара, а янычар сипахи, то один стремится убить другого, каждый обвиняя противника в том, что Османа умертвил. Против константинопольских [воинов] всеобщая ненависть. Хоть их разделяет море и большие расстояния, [азиатские сипахи] говорят: пусть эти константинопольские со своим султаном остаются, а мы его знать не хотим. Из Египта, Каира, дань не получена и не придет; черные (берберские. - Пер. ) арабы считают большой обидой для себя, что после Османа их лишили почти всех должностей, что их презирают. Некие Сафоглу и Маноглу, главари [мятежников], войной угрожают 15 . Вавилон, столица восточных владений его (султана. - Пер. ), занят каким-то Бекир-пашой, изменником 16 . В Эрзеруме, перебив янычар, укрепился Абаза-паша 17 . Не прекращаются набеги, разбой. Ожидали этого и в европейских владениях, потому что там уже начиналось [брожение]. Если же [Порта] захочет силой оружия прекратить беспорядки, безусловно начнется гражданская война.

Могущество Оттоманской монархии в настоящее время

[Янычары.] Могущество больше на словах, чем на деле. Наилучшим тому доказательством было [время правления] Османа, при котором государю изображали численность войска как достаточную. Совершенно бесспорно, что они (турки. - Пер. ) ставят своей целью иметь во всех провинциях 30 тысяч янычар, включая в это число новобранцев и пушкарей. Полагаю, что эта [цифра] может служить основой для [исчисления] жалованья и хищений из казны, но не численности самих воинов. В действительности Осман, который с радостью забрал бы всех жителей в войско, имел [в Хотинском походе] не больше 10 тысяч [янычар]. В Азии, где нет набора войска, их меньше, чем в Европе. Особенно их много в венгерских пограничных замках - чтобы угрожать соседу императору. Оттуда их, безусловно, ни в какой поход не отправят, и они сами, придерживаясь обычая, не пойдут, как не шли с Османом. Тут же, около Константинополя, редко их можно видеть, потому что нет крепостей. В самом Константинополе, говорят, 20 тысяч. Никак не могу это принять, потому что со всеми, о ком раньше упоминал, получается не более 10 тысяч.

Берберских янычар, называемых джезаирем 18 , насчитывается 12 тысяч. Но они с ними (турецкими янычарами. - Пер. ) на войну никогда не ходили и ныне приказ султана не приняли: при мне [стало известно], что не поехали.

Какие же это воины янычары? Начну с вооружения. Имеют янычарки, которые дают очень сильную отдачу, нельзя стрелять, приблизив к лицу, надо с плеча снять. Порох очень плохой, прицельная стрельба очень затруднена. Одиночным выстрелом не убьют, хотя при залпе нанесут большой ущерб. Молодые воины мало упражняются в стрельбе. Это настоящий сброд - отрастили длинные бороды и относятся к ним как к чему-то святому. Парни молодые, избалованные. Управляют ими люди без всякого опыта. Есть еще немного старых янычар, среди них попадаются совсем дряхлые. Из новых [начальников] ни один не выдерживает на должности аги янычар [нескольких] недель, не то что месяцев, никогда прежде они не знали, что такое война. Нынешний ага янычар был цирюльником у Османа, его уже смещают; на его месте снова будет какой-нибудь огородник или дворцовая креатура.

Сипахи - второе воинское сословие. Считают, что они многочисленны, но, как я определенно выяснил, при покойном султане Османе их было не более 120 - 130 тысяч, даже включая не только сипахиев, но и других, которые были их подчиненными 19 . Отряды сипахиев, называемые булюки, разделяются на европейские и азиатские, во главе их - семь начальников. Главное их знамя - красное, его держат справа от султана. Там, на самом почетном месте, - лучшие воины. У этого знамени - воины, каждый с флажком на копье - знак благородства и честности. Другое знамя, желтое, находится слева от султана. По значимости оно на втором месте. Менее почитаемы остальные знамена. Внешне, однако, [весьма впечатляюще, когда] воины под этими семью знаменами выезжают на чудесных, откормленных конях, в прекрасных тюрбанах и очень дорогих шароварах, с перьями и крыльями, которыми украшены не только воины, но и кони. Они образуют свиту государя, составляют цвет конного войска.

Виды оружия - почти все [те, что] применялись при Османе: джида - род копья с древком из индийского тростника, бывают и из легкой по своей природе древесины, очень гибкие, легкие в полете. Чтобы их упрочить, железный наконечник закаливают. Копий очень мало, и пользуются ими очень неумело, их применяют лишь албанцы и другие жители окраин государства. Могу определенно утверждать, что с Османом было не более 5 тыс. копьеносцев. Лук также применяют редко и плохо им владеют. Ружья имеются едва у одного из тысячи, обычно у наших ренегатов. Копья не годятся для атаки, разве только для схваток перед боем, когда приходится биться врассыпную и на легких (без панцирей) конях. [Тяжелое] оружие и панцири не используются.

Воины из Европы лучше азиатов, более выносливы, чем они. У азиатов изнеженность и леность были велики еще при римлянах. Сидя на верблюдах и слонах, они воюют чаще всего в коротких шелковых рубашках, с легким оружием. Когда как-то в октябре под Хотином прошел холодный дождь с ветром, все эти бедолаги скрючились от холода. Видимо, скорее числом воинов, чем подлинной силой, гордился османский тиран, в реестрах которого число людей и лошадей было необычайно велико. Азиаты раньше имели больше лошадей и верблюдов, но сейчас их поубавилось. Война с нами так всем опротивела, что европейские [сипахи] отговариваются [от участия в ней] бедностью, что так и есть, азиатские - неблагоприятным временем года, громко кричат, что в Европу на войну идти не хотят, не хотят, чтобы их морозили: видно, хорошо те, в рубашках, намерзлись.

Без азиатских животных нельзя вести серьезную войну в Европе. Те обозы, которыми себя обременяют, везя все удобства и богатства, требуют большого числа верблюдов и мулов, а их уж и там (в Азии. - Пер. ) не хватает, ибо множество [скота] потеряли во время Хотинской войны.

Нет более точного критерия численности войска и благосостояния, чем заселение территории государства, которая находится в запустении. В Азии было не менее 1900 тысяч семей, плативших дань, ныне считают, что их немногим более 70 тысяч. Европа (европейские владения империи. - Пер. ) вся опустела. Те, кто ездит вплоть до Буды, рассказывают, как часто приходится останавливаться в поле, так как на много миль не найти села. То же [на пути] от Константинополя к Дунаю, где проходили войска султана: Добруджа вся пуста, разорена; по дороге к Рущуку не больше 70 городов, местечек, селений, больших и малых, считая не только те, где проходили, но и те, что видны были путникам. Есть поговорка, что, где ступит конь турецкого султана, там трава не растет. Сейчас из-за безвластия все дошло до крайнего разорения 20 .

Сипахи и янычары шатаются от села к селу, как будто это их основное занятие (особенно это проявилось в Польше), едят, пьют, вымогают подати от пахотной земли, требуют пустить на постой. У женщин забирают последние деньги и [нередко] убивают их, так что всю оттоманскую землю можно назвать разбойничьим вертепом.

К этому добавилась эпидемия, которая по особой милости божьей вредила больше туркам, чем христианам, и почти опустошила турецкие селения. На побережье Черного моря все это проявилось в такой степени, что не понадобились и казачьи набеги: те, кто уцелел, в страхе [перед мором] поразбежались. Вот известие точное, безошибочное: с Османом до 300 тысяч человек приходили, и сколько он [из них] погубил! И так тогда бежали [дезертиры], что сам капудан-паша, стоявший на переправе, говорил, что у палачей рук не хватало вешать беглецов.

Если с таким государем, молодым и энергичным, не пошли [в поход] ни по своей воле, ни по принуждению, то еще меньше можно ожидать этого в настоящее время. Коней во всей их земле не имеют, особенно в Европе. Больше всего лошадей благодаря «хорошим» нашим порядкам доставляют из Польши греки, армяне и молдаване.

Оттоманские морские силы. На Белом море вот уже несколько лет не могут снарядить более 56 галер. В этом году будет еще меньше, надеются снарядить немногим более 40. Не ошибусь, если скажу, что на Черном море - при самом большом преувеличении - их будет не больше 20. [Турецкие] галеры плохие, оснащены очень скверно. Ни на одной из них, кроме галеры капудан-паши, нет даже 100 воинов, в основном - 70 - 60, да и тех либо насильно завербовали, либо они отбывают повинности 21 . На вооружении [галеры] не более 50 - 60 ружей. Таково [положение] на Белом море, на Черном - еще хуже. Военному делу не обучают уже около 100 лет. На побережье воины столь «мужественны», что едва не умирают [от страха], когда должны идти против казаков, которых полно на Черном море 22 . Те же, что на Белом море, такую «храбрость» обнаружили, что их 50 галер не решились сражаться с флорентийскими и едва спаслись от них бегством.

Происходит это все оттого, что во флоте полно всякого отребья. Отступив от давних обычаев, позволили [правители] принять в среду воинов цыган, греков и других, служащих за деньги и благодеяния. Не удается им также набрать работников. Дело в том, что живущие на побережье греки и другие народы, повинности которых заключаются в поставке [гребцов], стараются откупиться, да и число их уменьшилось от эпидемии. Все держалось и держится на польских невольниках, из которых в прошлом году многие умерли, ибо наши люди не выдерживают [тяжкого труда]. Невозможно и денег достать на столь обременительные расходы, [как строительство галер], из-за всеобщего разорения. Каково положение дел, легко увидеть из того, что теперь еле-еле смогли снарядить одну галеру 23 .

Все приморские крепости плохо укреплены. Устроиться служить в них стремятся либо старые воины, либо трусы, сердце которых слишком боязливо для битвы в поле, но таковым оно остается и в крепости. Из-за опустошения, о котором я уже рассказал, земля почти не обрабатывается, мало сеют в окрестностях Константинополя. Все продовольствие для него доставляется по Черному морю и совсем немного (только рис и овощи из Египта) - по Белому, но на всех этого не хватает.

Проявилось это при Османе, когда Черное море и Дунай из-за войны были закрыты [для торговли]. Флорентийские и испанские галеры хозяйничали на [Средиземном] море. Хлеб был столь дорог, что люди погибали от голода, не было никакого подвоза продовольствия по морю.

Нынешний мир 1623 г.

Заключенный ныне договор имеет все данные для того, чтобы действовать долго, поскольку нет сомнений, что [османы] не знали более тяжелой войны, чем с Польшей. Продовольствие туда (под Хотин. - Пер .) приходилось доставлять на лошадях, так как из-за запустения [края] его трудно было доставать [на месте]. Кормить требовалось не только людей, но и коней, так как турецкий конь не выдерживает без зерна.

В своей земле (в балканских провинциях. - Пер. ) нет возможности делать перевозки, кроме как по Дунаю. Отойдя от него, трудно обеспечить доставку [продовольствия] на большие расстояния. Что можно взять с этой земли, если она опустошена?! За Дунаем (в османских провинциях. - Пер. ) нет частных земельных владений. Землю государственную, султанскую, [сдают] крупными участками за большие деньги.

Сам воздух наш и трудности, к которым они не привыкли, были им хорошей наукой. Теперь нас будут обходить стороной. Неисчислимые расходы на эту столь далекую [войну], когда не было никаких удобств, особенно когда казна истощена, приведут к тому, что правители тех земель (Османской империи. - Пер. ) не захотят [войны]. Среди пашей нет людей доблестных, желающих воевать. Предпочитают теперь обеспечить себе благосклонность дворца для большего достатка и безопасности. Сами же воины (сипахи. - Пер. ) крайне обнищали из-за Хотинской войны, потому что там пало бесчисленное множество коней и верблюдов. Добывали деньги, чтобы предаваться праздности, роскоши и безмерному пьянству. Тем, кто в Константинополе, позволено бесчинствовать, а не воевать. Тем же воинам, которые размещены по окраинам государства, не захочется из-за этих гуляк погибать на границе. Поэтому так уже повелось, что турки, [живущие] на границе, с большой учтивостью принимают послов Речи Посполитой и стремятся к миру.

Обстоятельства, препятствующие сохранению этого мирного договора. Первое - это казаки. Удерживать их без войска и с таким малым жалованьем сможет разве что Господь Бог, люди же осмотрительные [не берутся за это]. Если они (казаки. - Пер. ) на море будут ходить, совершать такие нападения, то это вынудит турок предпочесть смерть в открытом бою безвестной гибели со своими семьями. Они (турки. - Пер. ) проявляют по отношению к нам великое терпение, чтобы избежать необходимости вновь начинать против нас войну.

Наверняка, однако, будет то, что готовилось уже при мне (во время посольства 1622 - 1623 гг. - Пер. ): на нас натравят татар, которые им уже (тому есть свидетели) предлагали свои услуги. {Турки] не отсоветовали им, тем самым дав основание надеяться, что позволят [совершить набег]. И те (татары. - Пер. ), видя наши беспорядки, надеются быстро осуществить свои желания.

Второе препятствие [к установлению прочного мира] - в том, что среди высших [османских] сановников нет таких разумных людей, которые способны бы были занять должности везиров, а тем более [таких, которые] стали бы друзьями Речи Посполитой. Государь нынешний такой неблагоразумный, что его можно назвать просто безумцем. При таких проводниках [государственной политики] легко причинить нам зло при неа подготовленности нашей [обороны].

Третье препятствие, которое нельзя устранить никакими доводами, самое серьезное - татары. Они разделены на две [орды]. Одна - белгородские [татары], им рукой подать до Речи Посполитой. Другая - под властью хана перекопского - крымские татары. Белгородскими повелевает Кантемир, убрать которого турки, безусловно, не захотят, поскольку он хорошо их поддерживает против казаков в нынешних мирных условиях. В обстановке таких волнений [в столице], если бы и хотели его убрать по государственным соображениям, не могли бы, пока он силен. Этот Кантемир многие пустующие земли заселил ногайскими татарами, к которым он сам принадлежит, сильно укрепился и продолжает укрепляться. Если сперва их было 5 - 6 тысяч, то сейчас наберется до 20 [тысяч]. Начал было проникать и в Молдавию и, если будут продолжаться казачьи набеги, вероятно, ему разрешат расселить их до Днестра. Этот Кантемир объединился уже теперь с [крымским] ханом, у них одни кочевья, замыслы одинаковые, вместе и отплатят нам за казачьи набеги. Но, допустив, что казаки не дадут повода, они никак не позволят, чтобы такой подарок, как наши земли (возможность грабежа. - Пер. ), уплыл из их рук. Может быть, Кантемир, хан и калга сами и не пойдут, но предводители под другими именами будут вторгаться во главе больших отрядов.

Действие указов нынешнего турецкого султана ничтожно. В самом Константинополе невозможно было воспрепятствовать тому, чтобы на улицах не курили табак и не пили, указы превратились в посмешище. В дальнейшем ими будут еще больше пренебрегать. А люди, живущие вдали [от столицы], их не только не придерживаются, но и вообще забыли. Сама необходимость, даже если бы существовали строгие запреты, вынуждает татар к этому (к набегам. - Пер. ). Они [дают] пищу, одежду, иначе погибли бы. Сама доступность этих мест (владений Речи Посполитой. - Пер. ), недостаток осторожности нашей, легкость сбыта [награбленных] товаров туркам испортили бы и самых лучших людей, не только алчных разбойников. Не очень-то турки из-за этого будут волноваться и восстанавливать справедливость, более того, рады будут. Едва ли без этого (без набегов. - Пер. ) смогут жить и держаться, хотя и обещают. Почти все работы на суше и на море, все хозяйство держится на подданных Речи Посполитой. Даже жены и красивая прислуга родом оттуда. Если от татар не будут [поступать] все новые невольники (число которых по разным причинам уменьшается), откуда богатство возьмется? Оно обеспечивается руками пленников (крестьян у них нет), пустующие земли их заполняются стадами из Польши. Во всеуслышание уже говорят о том, что трудно им без этого (без набегов. - Пер. ) продержаться.

Напоминать о справедливости только на словах и скорее выклянчивать ее, как нищие подаяния, все чаще становится обычным для [политики] Речи Посполитой. Если я, будучи великим послом моего государя, не мог ее добиться, то как смогут ее получить переводчики и гонцы, с которыми там меньше будут считаться? Ведь негоже им (туркам. - Пер. ) карать и зло причинять [людям] своей крови и тем, от которых получают богатства и всяческие удовольствия. А то, что татары [на польских землях], как в своих собственных владениях, чинят мерзости, даже сабель из ножен не вынимая, воодушевляет турок (поэтому Осман и решился на войну), так что и оскорбят нас и не дадут удовлетворения [нашим претензиям], только словами отделываясь, не сделают ничего, потому что [такое положение вещей] для них выгодно.

Каждый должен знать, что турки хотя клянутся именем Бога, создателя жизни, которому все возносят хвалу, но имеют еще двух богов, которых более всего почитают, - насилие и деньги. Иначе говоря, не держат данного слова, к этому их надо принуждать или [верность слову] купить.

Заканчиваю тем, что, если на какую-нибудь христианскую страну обрушится турецкая война, следует опасаться не основного турецкого войска, а татар. Это я точно предсказываю. С другой стороны, если дойдет до того, что уже решено, чтобы Кантемир с 30 тысячами молдаван и валахов, 2 тысячами людей из Буды и Канижа под предводительством Ибрагим-паши, 6 тысячами воинов пашей Печа и Герцеговины шел на помощь войску против императора, то следует особенно опасаться, чтобы татары не задумали двинуться через польскую территорию. Даже если пойдут иным путем, безусловно, захотят вести войну в Силезии.

Кто столь могущественного врага зовет на помощь, не может по своему желанию приказывать ему или направлять его. Польша так или иначе открыта для него (Кантемира. - Пер. ). Следует твердо стоять на своем (в отношении татар. - Пер. ): теперь устранены всякие сомнения, что они слово держат только до тех пор, пока боятся войск Речи Посполитой, действуя так из страха, а не как честные соседи.

Итак, Речи Посполитой нужно [регулярное] войско, а не ополчение, которое и войском-то назвать нельзя. Оно с божьей помощью дало бы отпор обнаглевшим от безнаказанности буджакцам. Тогда бы, в случае успеха, если Господь Бог обеспечит его, а также из-за страха - сейчас они пренебрегают всякой осторожностью - они остановились бы. И у других [татар], которые нас ни во что не ставят, не считаются с авторитетом Речи Посполитой, это вызвало бы страх; [прекращение татарских набегов] могло бы дать [нам] возможность держать казаков в повиновении, что укрепило бы наш авторитет в глазах турок. Добивались бы безусловно справедливости (компенсации. - Пер. ) у турок и интриг соседских не боялись. [Турки], видя свою слабость и потрясения, знали бы, что Речь Посполита, характер свой изменив, готова сокрушить их могущество. В противном же случае, говорю и довожу [до сведения] как моего государя, так и Речи Посполитой, придут несчастья и поражения.

Желал бы и того, чтобы казаки были остановлены, но не согнаны [с Днепра], чтобы не раздражали турецкого султана, потому что от этого нет никакой выгоды, а только этот установленный мир - желанный для всех - нарушается. Однако пусть бы [казаки] готовились [и ждали] решения Речи Посполитой, когда всей своей могучей силой им ударить. [А следовало бы это сделать], когда наступит время новых смут у турок и когда укоренившееся своеволие у них возобладает, из-за чего наверняка они пойдут на другие народы. [Казакам надо] действовать не так, как обычно (чем только возбуждают турок против нас), но, взяв в помощь Господа Бога, уничтожить ту слабую армаду на Черном море (что является делом возможным, как я выше показал), после чего взять Константинополь - гнездо турецкого могущества. Издалека [Стамбул] кажется могущественным, вблизи же он слабый и без труда попал бы в их (казаков. - Пер. ) руки, а если бы дал Господь Бог, и к нам бы перешел 24 .

Об этом не время и не в моей компетенции говорить. Скажу только: ясно понимаю и вижу, что ни одному народу не дал; Господь Бог больших возможностей для овладения жизненными силами этого государства, кроме (народов] Речи Посполитой. И есть надежда на окончательную их (турок. - Пер. ) гибель, если будем просить Бога Высочайшего и если будем не гордостью возноситься, не надменностью, а смиренно, но с мужественным сердцем захотим использовать подходящие возможности. Речи Посполитой Господь Бог те земли обещал, и я бы обосновал это подробнее, но сейчас закончу этим пожеланием.

Копия чужих материалов

В 1455 г войска воинственных турков вторглись в Ближний Восток и захватили Багдад. Они приняли ислам. Преемник Арслан покорил Сирию, Палестину и разгромил Палестину в сражении у Монацикерта. Румский Султанат пал, но Осман 1 смог закрепиться на новых землях. После разгрома утвердились Османские владения. Султан Баязит 1 был великим воином. Но при сражение при Анкаре его войско было разбито. Империя Тимура распалась. . 1455-1481 гг Махмед 2 накопил достаточно сил для государства. Ринувшиеся турки проникли на Балканы, в северное Причерноморье и забрались на Восток. А затем под контролем оказалась вся Аравия. Турецкое могущество достигло апогея. Османы устремились в Венгрию. Также турки все королевство и стали угрозой австрийских габсбургов. Турецкая граница пролетала в 130 км от Вены. Войска Сулеймана одержали победу. Покорили Армению. На земли Османской империи никто не посягал. В то время империя крепла. Османскую империю охватывал все более кризис. В 1699 г был заключен Карлавитский мир, империи пришлось пойти на уступки.

Османская империя была «единственной подлинно военной державой средневековья». Военный характер империи сказывался на ее государственном строе и административной структуре. Вся территория империи была разделена на провинции (эйа-леты). В период правления Сулеймана был создан 21 эйалет, они делились на санджаки (округа). Воины конного феодального ополчения (сипахи) получали земельные пожалования - тимары и зеаметы. Они были обязаны по приказу султана лично участвовать в военных походах и в зависимости от дохода с полученного ими земельного пожалования выставлять определенное число экипированных всадников. Судебные функции были обособлены и выполнялись кадиями (мусульманскими судьями), которые подчинялись не местной администрации, а лишь кадиаскерам в эйале-тах и главе мусульманской общины в империи - шейх-уль-исламу.

Индия в 16-17 в. Образование империи Великих Монголов.

Султаны династий Сайидов и Лоди, правившие Северной Индией в 1414–1526 гг., временами укрепляли свою власть и энергично преследовали противников, совершая даже походы на соседей, по большей части неудачные. Государство Виджаянагар возникло практически почти одновременно с Бахмани. Завоевав и присоединив к себе ряд независимых княжеств, Виджаянагар уже на рубеже XV–XVI вв. превратился в крупное индуистское государство, равного которому на юге Индии еще не бывало. И хотя власть самого правителя‑махараджи здесь была не слишком устойчива, так что в результате дворцовых переворотов одна династия порой сменяла другую. Первый министр махапрадхан был практически вариантом великого вазира. При нем существовал совет из глав ведомств и представителей князей, а также некоторых слоев населения, включая торговцев. Весьма сложными были и формы землевладения. земли страны в основном были государственными и находились либо в непосредственном ведении казны, либо в условном владении воинов. Условные наделы военных, Амарам – нечто вроде исламского икта. Некоторые категории государственной земли дарились от имени правителей индуистским храмам и особенно часто – коллективам брахманов, что было типичной индийской традицией. Соперничая с мусульманскими государствами Декана, Виджаянагар порой прибегал к помощи и посредничеству португальцев. Дело в том, что в Индии, как и в Китае, не было условий для разведения и выращивания лошадей – их обычно закупали, привозя издалека. В Индию они поступали в основном из Аравии и Ирана. В 1526 г. тимурид Бабур вторгся в Индию. Его хорошо вооруженная мушкетами и пушками армия, включая конницу, в двух больших сражениях разгромила последнего из делийских султанов и ополчение раджпутов, после чего заняла значительную часть долины Ганга. Так было положено начало империи Великих Моголов, объединившей под своей властью в пору расцвета почти всю Индию. Сам Бабур правил в Индии недолго. Уже в 1530 г. его сменил на троне сын Хумаюн. войны с братьями за наследство отца настолько ослабили его власть, что влиятельный правитель из Бихара и Бенгалии Фарид Шер‑хан, выходец из давно осевшего на востоке Индии афганского племени сур, сумел захватить власть в Дели, заставив Хумаюна искать убежище в Иране. Приняв титул шаха, Шер‑шах за недолгие шесть лет своего правления (1540–1545) немало сделал для укрепления центральной власти. В 1555 г. Хумаюн вернул себе трон в Дели, но уже через год он в результате несчастного случая погиб, а власть досталась его 13‑летнему сына Акбару.

Китай в 16-17 вв.

В этот период намного усилилась феодальная эксплуатация населения и частными собственниками. Происходил процесс обезземеливания крестьян, особенно в северных и центральных провинциях. Собственниками земли становились не только помещики, но и купцы, сельские богатеи. Исконных держателей земли сменили другие собственники. В 1581 г была проведена налоговая реформа. Экономика Китая развивалась крайне неравномерно. Ремесленное производство было более развито в юго-восточной провинции. Большинство городских ремесленников объединялось в торгово- ремесленные союзы, меньшая часть работала обособленно. С конца 16 в трудовую повинность стали заменять денежными. Все большее развитие получали крупные частные мануфактуры. Однако государство защищало интересы казенных мастерских. На рубеже 15-16 вв обострилась классовая борьба. Восстание крестьян ремесленников, их поддерживали купцы против сборщиков налогов. в среде господствующего класса, ученого сословия, среди мелких феодалов росло недовольство. Начиналось движение за гос реформы. Во второй половине 16 в Чжан Тзюй провел ряд реформ. Большинство которых после его смерти были отменены. В конце 16 в оппозиционеры создали первую полит группировку, центром которой становится Дунлинь.

57. Япония в XVI-XVII вв. Борьба за объединение страны. В XVI в. созрели предпосылки для ликвидации раздробленности страны. Началась борьба за объединение Японии. Один из наиболее могущественных феодалов - Ода Нобунага, заключив союз с феодалами дома Токугава и Такеда, к 1582 г. подчинил 30 провинций страны из 66. Одновременно он провел ряд реформ, многие из которых были направлены на развитие городов и торговли, - строились дороги между отдельными провинциями, ликвидировались местные заставы, ставились препоны ростовщикам. После его гибели в 1582 г. дело объединения Японии продолжил один из его ближайших сподвижников - Тойотоми Хидэёси. В результате успешных военных походов Хидэёси к концу XVI в. подчинил почти всю Японию и сосредоточил в своих руках военную и административную власть. Была проведена перепись населения и составлен земельный кадастр. Крестьяне прикреплялись к земле и были связаны круговой порукой, налоги устанавливались в зависимости от урожайности и плодородия почвы. Крестьяне должы были платить налоги рисом в размере т/з урожая. Были унифицированы меры площади и веса. Одновременно с земельной реформой был издан указ об изъятии у крестьян оружия. Крестьянам строго предписывалось заниматься только земледелием. В области внешней политики Хидэёси ставил своей задачей покорение Кореи, а затем Китая. После смерти Хидэёси при его трехлетнем наследнике был создан регентский совет, в который входили наиболее крупные феодалы. Победителем из начавшейся между ними борьбы вышел Токугава Из -Иэльясу. В 1603 г. Токугава был провозглашен сёгуном. Дом Токугавы господствовал в Японии до середины XIX в.

58. XVI-XVII вв. Культурно-исторические связи народов Запада и Востока. С конца XV в. Европа вступила в новую эру международных отношений, главной особенностью которой было формирование национальных государств. Начала складываться мировая система международных экономических отношений. Столкновение интересов европейских государств в Азии, Африке и Америке оказывало воздействие и на европейскую политику. Великие географические открытия расширили международные связи и, наполнив рынок новыми продуктами, стимулировали европейское производство. XVI век был свидетелем возникновения и распада многонациональной державы Карла V Габсбурга. Изменяется политическая карта Европы, К началу XVI в. Англия, Франция, Испания, Португалия, Дания и Швеция уже достигли значительных успехов в складывании государственного единства. Начиная с Вестфальского мира 1648 г. европейская дипломатия окончательно секуляризуется, став дипломатией Нового времени. Интенсивность международных связей уже в первой половине XVI в. вызвала переход к новой (современной) системе организации посольской службы - постоянного дипломатического представительства. Эта система зародилась в Италии в 60-70-е годы XV в. В 90-е годы XV в. ее переняли Франция и Испания, в 1510 г. - Папское государство, в 1530 г. - Англия, К середине XVI в. к этой практике перешло большинство европейских государств. Большую роль в установлении межгосударственных связей сыграла появившаяся в XVI в. почтовая служба. Помимо постоянных дипломатических представительств продолжали сохранять свое значение чрезвычайные посольства, снаряженные, например, по случаю восшествия на престол нового государя. Во второй половине XVI в, начинает формироваться международное право. Борьба национальных государств за свои четко осознаваемые интересы порождала торговые войны, борьбу за овладение морскими путями, рынками сырья и сбыта, за монопольную эксплуатацию колоний. На первый план выступают противоречия между большими государствами, к которым примыкали средние и мелкие страны. Столкновения между государствами перерастали в общеевропейские конфликты. В XVI в. в Европе сложилось три основных узла международных противоречий, грозивших войнами: 1) столкновение торговых и колониальных интересов Испании, с одной стороны, и Франции и Англии - с другой, вылившееся в конце XV - первой половине XVI в. в Итальянские войны, а во второй половине XVI в. - в войну между Испанией и Англией; 2) взаимоотношения между европейскими государствами и Османской империей; 3) борьба между странами Северной Европы за господство на Балтике. В торговом соперничестве между странами успех начинает определяться уровнем социально-экономического развития. Победа Англии была началом торжества набиравшего силу раннего капитализма. К концу XVI в. в западноевропейских международных отношениях обозначилась новая расстановка сил, которая отодвинула на вторые роли Испанию и итальянские государства. Противоречия между национальными государствами и расколовшейся державой Габсбургов создавали угрозу новых столкновений в следующем столетии.Одним из серьезных очагов опасности в Европе, побуждавшим к военным столкновениям, а также к дипломатическим маневрам, была политика Османской империи. XVI век был началом ожесточенной борьбы за торговую монополию на Балтике. Скандинавские страны стремились завладеть балтийскими портами, обеспечить себе монополию на использование Торгового посредничества в товарообмене между разными регионами Европы.

Турки – народ сравнительно молодой. Его возраст составляет всего 600 с небольшим лет. Первые турки представляли собой кучку туркменов, беглецов из Средней Азии, убежавших от монголов на запад. Они добрались до Конийского султаната и попросили землю для поселения. Им выделили место на границе с Никейской империей около Бурсы. Там беглецы и стали обживаться в середине XIII века.

Главным у беглых туркменов был Эртогрул-бей. Выделенную ему территорию он назвал Османским бейликом. А с учётом того, что конийский султан потерял всякую власть, стал самостоятельным правителем. Эртогрул умер в 1281 году и власть перешла к его сыну Осману I Гази . Именно он считается основателем династии османских султанов и первым правителем Османской империи. Просуществовала Османская империя с 1299 по 1922 годы и сыграла заметную роль в мировой истории .

Османский султан со своими воинами

Важным фактором, способствующим образованию могущественного турецкого государства, послужило то, что монголы, дойдя до Антиохии, дальше не пошли, так как считали Византию своим союзником. Поэтому они не тронули земли, на которых находился Османский бейлик, полагая, что тот вскоре войдёт в состав Византийской империи.

А Осман Гази, подобно крестоносцам, объявил священную войну, но только за мусульманскую веру. Он стал приглашать всех желающих принять в ней участие. И со всего мусульманского востока к Осману начали стекаться искатели удачи. Они готовы были сражаться за веру ислама, пока сабли у них не затупятся и пока они не получат достаточное количество богатства и жён. А на востоке это считалось очень большим достижением.

Таким образом, османское войско стало пополняться черкесами, курдами, арабами, сельджуками, туркменами. То есть любой мог прийти, произнести формулу ислама и стать турком. А на захваченных землях таким людям начали выделять маленькие участки земли для ведения сельского хозяйства. Назывался такой участок «тимар». Представлял он собой дом с садом.

Хозяин тимара становился всадником (спаги). В его обязанность входило по первому зову являться к султану в полном вооружении и на собственном коне, чтобы служить в конном войске. Примечательным было то, что спаги не платили налоги в виде денег, так как налог они платили своей кровью.

При такой внутренней организации территория Османского государства начала быстро расширяться. В 1324 году сын Османа Орхан I захватил город Бурсу и сделал его своей столицей. От Бурсы до Константинополя рукой подать, и византийцы потеряли контроль над северными и западными районами Анатолии. А в 1352 году турки-османы переправились через Дарданеллы и оказались в Европе. После этого начался постепенный и неуклонный захват Фракии.

В Европе одной конницей обойтись было невозможно, поэтому возникла острая необходимость в пехоте. И тогда турки создали абсолютно новое войско, состоящее из пехоты, которую назвали янычарами (янг – новый, чарик – войско: получается янычар).

Завоеватели силой брали у христианских народов мальчиков в возрасте от 7 до 14 лет и обращали в ислам. Этих детей хорошо кормили, обучали законам Аллаха, военному делу и делали пехотинцами (янычарами). Эти воины оказались самыми лучшими пехотинцами во всей Европе. Ни рыцарская конница, ни персидские кызылбаши не могли прорвать строй янычар.

Янычары - пехота османской армии

А секрет непобедимости турецкой пехоты заключался в духе боевого товарищества. Янычары с первых дней жили вместе, ели из одного котла вкусную кашу, и, несмотря на то, что принадлежали к разным народам, были людьми одной судьбы. Когда они становились взрослыми, то женились, обзаводились семьями, но продолжали жить в казармах. Лишь во время отпуска посещали жён и детей. Именно поэтому они не знали поражений и представляли собой верную и надёжную силу султана.

Однако, выйдя к Средиземному морю, Османская империя не могла ограничиться лишь одними янычарами. Раз есть вода, то нужны корабли, и возникла потребность в военном флоте. На флот турки начали набирать пиратов, авантюристов и бродяг со всего Средиземного моря. К ним пошли служить итальянцы, греки, берберы, датчане, норвежцы. У этой публики не было ни веры, ни чести, ни закона, ни совести. Поэтому они охотно переходили в мусульманскую веру, так как вообще не имели никакой веры, и им было абсолютно всё равно, кем быть, христианами или мусульманами.

Из этой разношерстной публики сформировали флот, который больше напоминал пиратский, чем военный. Он начал свирепствовать в Средиземном море, да так, что привёл в ужас испанские, французские и итальянские корабли. Само же плавание по Средиземному морю стало считаться опасным делом. Турецкие корсарские эскадры базировались в Тунисе, Алжире и других мусульманских землях, имевших выход к морю.

Османский военный флот

Таким образом, из абсолютно разных народов и племён сформировался такой народ как турки. А связующим звеном стали ислам и единая военная судьба. Во время удачных походов турецкие воины захватывали пленниц, делали их своими жёнами и наложницами, а дети от женщин разных национальностей становились уже полноценными турками, родившимися на территории Османской империи.

Маленькое княжество, появившееся на территории Малой Азии в середине XIII века, очень быстро превратилось в мощную средиземноморскую державу, называемую Османской империей по имени первого правителя Османа I Гази. Турки-османы также называли своё государство Высокой Портой, а себя не турками, а мусульманами. Что же касается настоящих турков, то ими считалось туркменское население, жившее во внутренних районах Малой Азии. Этих людей османы покорили в XV веке уже после взятия Константинополя 29 мая 1453 года.

Европейские государства не могли противостоять туркам-османам. Султан Мехмед II захватил Константинополь и сделал его своей столицей – Стамбулом. В XVI веке Османская империя заметно расширила свои территории, а с захватом Египта турецкий флот стал господствовать в Красном море. Население государства ко второй половине XVI века достигло 15 млн. человек, а саму Турецкую империю стали сравнивать с Римской империей.

Но к концу XVII века турки-османы потерпели ряд крупных поражений в Европе . Важную роль в ослаблении турок сыграла Российская империя. Она всегда била воинственных потомков Османа I. Отобрала у них Крым, побережье Чёрного моря, и все эти победы стали предвестником заката государства, которое в XVI веке блистало в лучах своего могущества.

Но Османскую империю ослабили не только бесконечные войны, но и безобразное ведение сельского хозяйства. Из крестьян чиновники выжимали все соки, а поэтому те вели хозяйство хищническим способом. Это привело к появлению большого количества бросовых земель. И это в «благодатном полумесяце», который в древности кормил почти всё Средиземноморье.

Османская империя на карте, XIV-XVII века

Кончилось всё это катастрофой в XIX веке, когда государственная казна оказалась пустой. Турки начали брать в долг кредиты у французских капиталистов. Но вскоре выяснилось, что оплатить долги они не могут, так как после побед Румянцева, Суворова, Кутузова, Дибича турецкая экономика оказалось полностью подорванной. Тогда французы ввели военный флот в Эгейское море и потребовали таможни во всех портах, разработки полезных ископаемых как концессии и право на сбор налогов, пока долг не будет возвращён.

После этого Османская империя получила название «больной человек Европы». Она начала быстро терять завоёванные земли и превращаться в полуколонию европейских держав. Ситуацию попытался спасти последний самодержавный султан империи Абдул-Хамид II. Однако при нём политический кризис ещё больше усугубился. В 1908 году султана свергли и заключили под стражу младотурки (политическое течение прозападного республиканского толка).

Младотурки 27 апреля 1909 года возвели на престол конституционного монарха Мехмеда V, приходившегося братом свергнутому султану. После этого младотурки вступили в Первую мировую войну на стороне Германии и были разбиты, уничтожены. Ничего хорошего в их правлении не было. Они обещали свободу, а закончили жуткой резнёй армян, заявив, что те против нового режима. А те действительно были против, так как в стране ничего не изменилось. Всё осталось так же, как до этого было 500 лет при власти султанов.

После поражения в Первой мировой войне Турецкая империя начала агонизировать . Англо-французские войска заняли Константинополь, греки захватили Смирну и двинулись вглубь страны. Мехмед V умер 3 июля 1918 года от сердечного приступа. А 30 октября того же года было подписано позорное для Турции Мудросское перемирие. Младотурки бежали за границу, оставив у власти последнего османского султана Мехмеда VI. Он стал марионеткой в руках Антанты.

Но тут случилось неожиданное. В 1919 году в далёких горных провинциях зародилось национальное освободительное движение. Возглавил его Мустафа Кемаль Ататюрк. Он повёл за собой простой народ. Тот очень быстро выгнал со своих земель англо-французских и греческих захватчиков и восстановил Турцию в тех границах, которые существуют ныне. 1 ноября 1922 года султанат был упразднён. Таким образом, Османская империя прекратила своё существование. 17 ноября последний турецкий султан Мехмед VI покинул страну и уехал на Мальту. Умер он в 1926 году в Италии.

А в стране 29 октября 1923 года Великое национальное собрание Турции объявило о создании Турецкой Республики. Она существует по сей день, а её столицей является город Анкара. Что же касается самих турок, то последние десятилетия живут они вполне счастливо. Утром поют, вечером танцуют, а в перерывах молятся. Да хранит их Аллах!

НАРАСТАНИЕ ВНУТРЕННИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ В ИМПЕРИИ

К началу XVII в. Османская империя объединила в своих пределах огромные территории Ближнего Востока, Северной Африки и Юго-Восточной Европы. Она вовлекла в единый государственный организм области и людские сообщества, разнящиеся между собой в экономическом, политическом, этническом и культурно-религиозном отношениях, имеющие разный опыт собственного государственного строительства.

При этом завоеватели не пытались проводить в подчиняемых землях каких-либо глубинных социальных преобразований. В первые века существования империи этот принцип облегчал завоеванным народам их вхождение в новое государство, но постепенно противоречия нарастали. Первой свою оторванность от имперской государственной структуры почувствовала Анатолия, где компактно проживало турецкое население. На грани XVI–XVII вв. в Анатолии произошла серия так называемых восстаний «джеляли» (см. ниже), связанных со сбоями в функционировании тимарной системы, которая кормила воинов кавалерийского ополчения (сипахи), поддерживала земледельческое хозяйство в районах своего распространения и выступала как местная территориальная администрация. Кризис тимарной системы был порожден несколькими причинами.

Государство, заботясь о поступлении в казну тех налогов, которые оно продолжало собирать с райятов, проживающих во владениях сипахи, строго фиксировало доходы, которые шли самому сипахи-тимариоту, т. е. выступало как бы защитником крестьян-райятов. Но уже в законах Мехмеда II содержалось положение: если сипахи «занял землю райата, то пусть платит… подати, [установленные] в этой области». Следовательно, у сипахи появилась легальная возможность присвоения крестьянских земель, что порой и происходило. В XVII в. этот процесс усиливается. За счет обезземеливания крестьянства создаются новые хозяйства, так называемые чифтлики. Юридический статус земли не меняли, но государственный контроль за сохранением «реайи» (ранее считавшейся «казной падишаха») утрачивался.

Проблема усугублялась тем, что в XVI в., как фиксируют источники, в стране произошел «демографический взрыв». Подсчитано, что население Анатолии возросло более, чем на 50 % (в Румелии рост был еще более значительным). В этих условиях ни райатское сообщество, ни издольщина не могли вместить столь бурно увеличивавшееся сельское население. В стране появилось значительное количество чифтбозанов, как называли крестьян, вынужденных уйти с земли. Они не находили себе применения в экономической жизни ни в городе, ни в деревне. Единственными возможностями как-то устроиться в жизни для них было вступление в войска крупных пашей, которые стали набирать собственные армии-свиты, либо поступить в текке (приюты дервишей) или медресе в качестве софта (ученика-послушника). Число софта в XVII в. значительно превышало потребность в них, и полунищие студенты религиозных учреждений становились одним из неспокойных элементов османского общества.

Мечеть Султанахмет (Голубая мечеть). 1609–1616 гг. Стамбул

К началу XVII в. до Османской империи докатилась так называемая «революция цен», ранее прошедшая по Западной Европе в связи с поступлением туда значительного количества золота и серебра из Нового Света. Изменение масштаба цен затронуло и положение сипахи, доходы которых были четко определены их «бератом» (жалованной грамотой) в точно фиксированной денежной сумме. Тимары рядовых сипахи переставали давать необходимое им для жизни и службы обеспечение.

Уже в XVI в., как отмечают турецкие исследователи, площади обрабатываемых земель достигли в Османской империи пределов, допускаемых технологией той эпохи. Власти, однако, продолжали раздавать тимары и увеличивали число воинов, обязанных службой за доходы с этих тимаров. Переписи сипахийского ополчения фиксировали, что среди тимариотов шла поляризация. Большинство из них получали минимальные доходы, дающие им возможность лично участвовать в военных действиях в качестве кавалеристов. Вооруженных за свой счет всадников (которых ранее положено было выводить с каждых 5 тысяч акче дохода) теперь могли содержать лишь санджакбеи. За некоторыми из них, по переписям начала XVII в., числился доход, почти равный доходу всех сипахи санджака. Постепенно исчезало среднее звено тимариотов, а рядовые сипахи превращались в некое подобие полунищих европейских рыцарей.

И, наконец, главное. Падала значимость сипахийского воинства. Кавалерия могла вести военные действия лишь в теплое время года. Зимой ее распускали. Пути, по которым собиралась армия, скорость движения, сроки сборов были твердо определены. На преодоление пути от Стамбула до австро-венгерских земель, где шла война в XVII в., армии требовалось не менее 100 дней. Следовательно, в своих завоевательных действиях османская армия действовала на пределах оперативных возможностей. Появление ручного огнестрельного оружия (мушкетов) повысило значение пехоты по сравнению с кавалерией.

ВОССТАНИЯ «ДЖЕЛЯЛИ». ИХ ПОСЛЕДСТВИЯ ДЛЯ СУДЕБ ИМПЕРИИ

К рубежу XVI–XVII вв. в Анатолии скопилось много лиц, потерявших или теряющих свой былой социальный статус. К ним относились выталкиваемые из аграрной сферы райяты, софта, не получившие места в судебно-религиозной структуре, мелкие тимариоты, неспособные обеспечить себе необходимую экипировку для участия в сипахийском ополчении, потомки воинов анатолийских бейликов, крестьянских и племенных ополчений первых лет завоеваний, не заслужившие тимаров, но считавшие себя принадлежащими к военному сообществу (аскеры). Наличие этих лиц дестабилизировало обстановку в регионе. Толчок к увеличению дестабилизации дала новая война с Габсбургами, начавшаяся в 1593 г.

Уходя в поход и уводя с собой своих тимариотов, управители эялетов назначали вместо себя каймакамов (заместителей), которые должны были выполнять административные функции во время их отсутствия. В распоряжении каймакамов оставалась часть войск бейлербея, теперь, как правило, наемных. Наемные отряды содержались за счет того, что им разрешали собирать в свою пользу дополнительные (не зарегистрированные государством) подати с населения санджаков и эялетов, подвластных их нанимателям. Кадии сообщали в Стамбул о многочисленных жалобах населения на грабежи, учиняемые этими наемниками. Если бей лишался своей должности (в случае смуты, отставки, перемещения), эти воины превращались в настоящих разбойников, выступавших под разным названием - левенды, секбаны, дели, сарыджа и др. В результате управление Анатолией полностью разладилось. Нередко происходили столкновения бейлербеев и санджакбеев, возвращавшихся с театра военных действий, со своими же каймакамами. Побеждали те, кто имел больше личных войск, поэтому и назначение на местные административные должности стало уходить из рук центральных властей. В этих условиях анатолийские тимариоты неохотно покидали свои владения и шли на войну в далекую Европу.

В 1596 г. после битвы под Керезтешем (Венгрия) в османской армии была проведена очередная проверка наличного состава тимариотской кавалерии. Было выявлено отсутствие многих тимариотов. За невыполнение военных обязанностей у 30 тысяч тимариотов было предписано изъять тимары, а их самих казнить. Некоторых дезертиров действительно казнили. Основная же масса бывших тимариотов устремилась в Анатолию, где влилась в действовавшие там и ранее секбано-левендские подразделения, пополнив их численно и придав им явно антиправительственный настрой.

В самом конце XVI - начале XVII в. напряжение в Анатолийском регионе достигло своего предела и вылилось в конце концов в многочисленные по-военному организованные восстания, получившие название джеляли (по имени шейха Джеляля, возглавлявшего одно из антиосманских выступлений в Анатолии в начале XVI в.). Восставшие опустошали деревни и мелкие города, выжгли ряд кварталов прежней столицы османов Бурсы, взяли крепости Урфу и Токкат, разгромили окрестности таких городов, как Конья, Амасья, Кайсери. На стороне восставших действовали в разное время многие бейлербеи, санджакбеи, коменданты крепостей, а также сыновья крымского хана, проживавшие в качестве заложников в Анатолии. В сочувствии восставшим обвинялся шейх уль-ислам Санулла. Наиболее крупные восстания возглавляли Кара-Языджи и Дели Хасан (1599–1603), а также Календер-оглу (1592–1608), которые заявляли о том, что стремятся вырвать Анатолию из-под власти османской династии.

Поскольку основная армия империи была в это время занята войной в Европе, против восставших посылались отдельные военачальники с наемными войсками, т. е. с такими же выбившимися из прежней социальной среды воинами, как и восставшие, которых они должны были усмирить. Нередки были случаи, когда паши, посланные правительством для подавления восстаний, но оказавшиеся не в состоянии выполнить возложенное на них поручение, опасаясь гнева султана, переходили на сторону джеляли и даже становились их руководителями. Правительство же, желая привлечь на свою сторону наиболее популярных руководителей восстаний, предлагало им порой высокие административные должности, например бейлербеев и санджакбеев, правда, в Румелии, а не в Анатолии, где они действовали как джеляли. И такие предложения принимались. Справиться с восстаниями правительство смогло лишь после спешно заключенного мира с Австрией (1606 г.) и использования освободившейся армии для подавления движения. Однако отдельные выступления джеляли продолжались в течение всей первой половины XVII в.

Восстания пагубно сказались на судьбах многих групп населения, но особенно крестьянства. В Анатолии фактически все воевали против всех. С 1603 г. начинается так называемое «великое бегство» (бююк качгунлук) крестьянства, вынужденного из-за опустошений, вызванных военными действиями, покидать свои дома и деревни. Часть крестьян присоединялась к войскам джеляли, другие нанимались в правительственные войска, но подавляющее большинство пыталось бежать в более спокойные районы империи. Переписи второго десятилетия XVII в. фиксируют, например, увеличение на Балканах числа людей, прибывших из Анатолии и платящих джизье, т. е. немусульман. Туда бежало прежде всего христианское население Анатолии, а потому коренным образом менялась этническая и конфессиональная картина этой части империи. В результате «великого бегства» многие районы Анатолии лишались крестьянского населения, стал сокращаться ареал земледельческой культуры. Начинало преобладать скотоводство. Период джеляли, следовательно, затронул не только социальную и демографическую сферы, но и хозяйственную основу жизни Анатолии.

После подавления восстаний правительство формально восстановило в Анатолии тимарную систему и сипахийское ополчение, но не устранило те язвы, которые разъедали эти институты изнутри. Продолжало расти число чифтликов на землях крупных тимаровладельцев. Основная же масса тимариотов оставалась хотя и многочисленной (в XVII в. империя могла собрать до 200 тысяч сипахи-кавалеристов), но материально хуже обеспеченной и жаждущей новых земель.

ВОЗРАСТАНИЕ РОЛИ КАПЫКУЛУ В ВОЕННОЙ И УПРАВЛЕНЧЕСКОЙ СТРУКТУРЕ ИМПЕРИИ

В османской армии сипахийская кавалерия перестает быть главной ударной силой. Возрастает роль капыкулу («рабов [августейшего] порога»), выходцев из девширме, рабов с Кавказа, профессиональных воинов, состоящих на жалованье у султана. Среди капыкулу наиболее известно пехотное войско - янычары, но были и другие подразделения, как пехотные, так и кавалерийские, вспомогательные, а позднее и имевшие особое техническое оснащение (например, пушкари и т. п.). Кроме денежного жалованья, они получали от казны пропитание, экипировку, вооружение. Только на их жалованье уходило более половины всех доходов государства (данные бюджета 1660/61 финансового года). Не случайно выходец из сипахийской среды Кочибей в обращении к султану в 40-х годах XVII в. писал о засилье иноземных элементов во всех органах власти. Недовольство в османском обществе было вызвано не столько этническими, сколько социальными противоречиями, но выходцы из девширме (набора мальчиков из семей христианских подданных империи) были действительно не турками и не мусульманами по происхождению, что усугубляло конфликтность ситуации.

Верхушка капыкулу, занимая должности везиров и бейлербеев, членов султанского дивана и командиров войск, состоящих на жалованье, приобщалась к отличному от тимаров сипахи типу земельных пожалований - хассам и арпалыкам, которые не передавались по наследству, были связаны с определенной должностью, но имели более крупные размеры, чем все прочие султанские пожалования. В крупных владениях капыкулу и дворцовой знати появляются управители, сами же их владельцы продолжали жить и работать в столице или ином назначенном султаном месте, являясь лишь своего рода рентополучателями. Но они все больше претендовали на тот земельный фонд, который ранее кормил сипахи. Порою, правда, используя тот же термин «тимар», за капыкулу записывали и доходы с неаграрных или вообще неопределенных источников поступлений. Так, при размещении янычарских отрядов в провинциях их командирам был положен тимар, но представлял он собой не что иное, как отчисления от жалованья подчиненных им янычар. Следовательно, сохраняясь формально и включая в себя верхушку капыкулу, тимарная система перерождалась изнутри.

Основную массу сипахийской кавалерии стали составлять отряды бейлербеев, формируемые из их личных наемников. Они буквально грабили жителей подвластных им областей. Бейлербеи должны были платить наемникам и центральному правительству за свое назначение, поскольку такие должности фактически стали продавать с торгов. Попытки обуздать бейлербеев из центра нередко приводили к их восстаниям, порой создавались даже их коалиции, грозившие походом на Стамбул. Но это не были восстания управляемых ими территорий, а лишь военные мятежи, «бунты пашей», не имевших какой-либо поддержки среди местных жителей. Местное население в этих условиях пыталось самоорганизоваться снизу. Складывался новый местный административный слой, связанный с откупной системой (к услугам которой османское правительство все чаще начинало прибегать при сборе налогов в казну), наследственными вакфами, управлением султанских и иных хассов, городской верхушкой. Местная знать постепенно становилась местной администрацией, это были не грабители, а лица, связанные с производственной деятельностью населения. Источником их доходов служили рентные сборы с крестьянства либо доходы от ремесла и торговли. Эта новая знать получила название аяны. У них появлялись свои сторонники и в султанском окружении, также желавшем навести в стране порядок.

КРИЗИС ЦЕНТРАЛЬНОЙ ВЛАСТИ

В столице империи рубеж XVI–XVII вв. знаменуется кризисом власти. Его проявлением была частая смена должностных лиц, обострение традиционной борьбы верхушечных кланов, возрастание роли гарема. При султанах Мураде III (1574–1595) и Мехмеде III (1595–1603) большое влияние приобрели их матери (валиде), соответственно Нурбану-султан и Сафийе-султан, обе венецианки по происхождению.

Шел процесс обесценивания денег. Курс основной денежной единицы, акче, падал. К 1630 г. османская денежная система фактически развалилась. Даже внутри османского экономического пространства крупные платежи стали производиться в испанской валюте (реалах, пиастрах). Коррупция стала всеобщей. Даже султан Мурад III, как говорили, не гнушался брать взятки. Янычары, до этого отличавшиеся железной дисциплиной, начинают бунтовать (первый бунт произошел в 1589 г.), превращаются в подобие преторианской гвардии, сменяющей неугодных государственных мужей. В то же время они сближаются с торговцами и ремесленниками, так как в условиях сильной инфляции янычары оказались вынужденными искать дополнительные источники материального обеспечения.

В Алжире, Сирии, Ираке в 1596–1610 гг. царила атмосфера бунта и полного безначалия . В Йемене, аль-Хасе и других аравийских землях османская власть фактически пала. В Тунисе и Западном Триполи янычары при поддержке городской бедноты захватили власть. Там фактически возникли самостоятельные государства (в Тунисе в 1594 г., в Западном Триполи в 1603 г.) во главе с деями - выборными янычарскими правителями, лишь номинально подчиненными османским пашам. В Алжире аналогичный режим сложился в 1659–1671 гг. В Египте в 1587–1605 гг. произошло пять янычарских мятежей. В 1609 г. восставшие мамлюки попытались провозгласить независимое мамлюкское государство в Нижнем Египте. В Сирии и Ливане восставали друзские эмиры. Восстания в османских вассальных княжествах - Молдавии (1572–1574), Валахии (1594–1601), Трансильвании (1594) - вовлекали в пограничную борьбу соседнюю Польшу и Крымское ханство. Последнее незадолго перед этим впервые отказалось послать войска на иранский фронт. В войнах с Ираном 1577–1590, 1603–1618, 1623–1639 гг. османские власти были вынуждены думать о поддержании обоюдовыгодной торговли шелком, что заставляло их умерять свои претензии к соседнему государству. Лишь таможенные пошлины от торговли шелком давали султану ежегодно 300 тысяч золотых, пополнявших его личную казну. Дефицит же казначейства в 1608 г. составлял свыше 100 тысяч. В период войн до трех четвертей ткацких станков в Бурсе стояло из-за нехватки шелка, а Иран усиленно искал себе партнеров по торговле, вел переговоры с Испанией, итальянскими городами, Англией и Россией. По договорам с Ираном 1612 и 1618 гг. османы уступили завоеванные ими Тебриз и Восточное Закавказье, что было платой за возобновление торговли. В войне 1623–1639 гг., когда шах Аббас I сумел оккупировать Ирак, Закавказье и в течение пятнадцати лет удерживал Багдад, османы с трудом вернули эти свои территории (Ереван был взят в 1635–1636 гг.; Багдад в 1638 г.). Но граница по Каср-и Ширинскому договору 1639 г. фактически вернулась на рубеж 1555 г., соответствовавший интересам обоих государств и позволявший возобновить торговлю.

СЕВЕРНАЯ АФРИКА И АРАВИЙСКИЙ ПОЛУОСТРОВ: ОСЛАБЛЕНИЕ ВЛАСТИ ОСМАНОВ

Установленная османами система управления Египтом, в котором гражданский губернатор (паша) фактически не имел возможности контролировать османские же войска, привела к тому, что в XVII в. подчинение Египта Стамбулу становилось все более и более номинальным. Влияние мамлюков не было полностью уничтожено. Постепенно часть из них влилась в османские войска и администрацию, а также благодаря покупке прав на сбор податей и в новую систему землевладения. Серьезный финансовый кризис, с которым столкнулась империя в конце XVI в., привел к целому ряду уже упоминавшихся восстаний. Все чаще и чаще соперничавшим друг с другом мамлюкским семьям удавалось смещать губернаторов с их поста. Обычно для этого писали жалобы в Стамбул, который удовлетворял просьбы подданных, видимо, понимая сложившуюся расстановку сил в Египте. Мамлюки даже выработали специальный ритуал смещения губернатора: к нему направляли посланца на осле, одетого в белый плащ и белую шапку. Он входил в зал для приемов в резиденции паши, загибал край ковра, на котором тот сидел, и по одной версии говорил «Паша! Ты смещен», а по другой - просто молча уходил.

С начала XVII столетия поменялась ситуация и на Аравийском полуострове. Местное население в Йемене проявляло недовольство османским правлением. Это было вызвано как тяжелыми налогами и присутствием в Йемене войск завоевателей, так и религиозными причинами: большинство местных жителей принадлежали к шиитам. Это предопределило лозунги борьбы против османов - был вновь провозглашен имамат (существовавший до турецкого завоевания). Первого имама - аль Мансура аль Кассира (1559–1620) поддержали местные племена и жители крепости Хаджа, и он начал отвоевывать Йемен у империи. Его сыну и преемнику удалось окончательно вытеснить османов из страны в 1644 г.

Сменилась расстановка сил и в соседнем Омане, и в Персидском заливе. В 1622 г. Аббас I в союзе с англичанами получил контроль над выходом из залива, захватив у португальцев Ормуз. Португальцы сохраняли свои позиции в Маскате до конца 40-х годов XVII в., когда город был захвачен одним из арабских шейхов, сделавшим его столицей нового Оманского султаната. В 90-е годы самый известный из правителей султаната - Саиф бин Султан (1690–1707) начал экспансию в Восточную Африку. Его флот одержал ряд значительных побед над португальцами, англичанами и голландцами. Оманский султанат поставил под свой контроль побережье до Мозамбика и значительную часть торговли в Индийском океане.

В Марокко контролировавшее большую часть страны во второй половине XVI в. государство Саадидов распалось в начале XVII в. на две части с центрами в Фесе и Марракеше. Междоусобицами воспользовались европейцы (теперь уже не португальцы, а испанцы), захватившие часть портов, а также местные роды, создавшие независимые княжества на Юге и на Севере. В дальнейшей борьбе за власть победили Алауиты, в 60-е годы подчинившие часть Марокко. Второй султан династии, Мулай Исмаил (1672–1727), еще два десятилетия покорял остававшиеся независимыми или полунезависимыми земли. В 1687 г. Мулай Исмаил столкнулся с мятежом берберов, выступивших на стороне его противников и поддержанных османами. Поэтому он приказал создать армию из нескольких тысяч темнокожих жителей Судана, которых набирали в Тимбукту (Томбукту). Впоследствии их детей обучали сначала обращению с мулами и строительному делу (что пригодилось для крупномасштабных проектов Мулая в Мекнесе), а затем езде верхом и владению оружием. Чернокожим солдатам, положение которых было зависимым или полузависимым, в конце 90-х годов предоставили право покупать землю. По всей территории Марокко были построены крепости (касбы), которые должны были усилить контроль правителя над территорией. Мулай отвоевал часть городов у испанцев, безуспешно пытался захватить османские владения в Алжире и налаживал торговые контакты с голландцами, англичанами и французами. Последние стали к концу XVII в. играть ведущую роль в торговле Марокко.

В Европе после заключения мира 1606 г. с Австрией, Османская империя не имела каких-либо территориальных приращений, хотя именно там она надеялась утолить земельный голод сипахийских слоев общества. Центрально-европейские державы, занятые с 1618 г. Тридцатилетней войной, получили на это время некоторую передышку от османского натиска, хотя пограничная нестабильность в этом регионе сохранялась. Желая дать населению отдохнуть от произвола бейлербеев, османское правительство порой привлекало анатолийских, румелийских и иных пашей с подвластными им войсками для военных действий в Дунайских княжествах, Трансильвании, Причерноморье и даже к столкновениям с Польшей и Австрией, и это тогда, когда официально империя каких-либо войн в этом регионе не вела.

Небольшая часть султанского окружения понимала необходимость более или менее радикальных преобразований. Большинство же выступало за восстановление доброго старого порядка, сохранение и укрепление тех социально-экономических и политических институтов, которые сложились при Сулеймане I Кануни. Такие ностальгические представления о прошлом поддерживались тимариотами, многими янычарами, крестьянством и мусульманским духовенством.

Жертвой таких настроений пал первый реформатор османских порядков султан Осман II (1618–1622). В первую очередь он хотел избавиться от влияния капыкулу, женщин и слуг гарема, опирающихся на различные янычарские группировки. Он намеревался распустить янычар и другие военные подразделения капыкулу и создать новое войско. Оно должно было формироваться за счет привлечения в армию молодых людей из мусульманских районов Анатолии и Сирии, т. е. султан стремился тюркизировать армию и государственный аппарат, избавив их от засилья чужаков из капыкулу. С этим же было связано его намерение перенести столицу в турецкую Бурсу или Анкару. Султан планировал также реформу шейх уль-исламата и всего аппарата шариатской власти, хотел сам формировать иерархию улемов. В 1621 г. Осман II, под предлогом совершения хаджа, начал подготовку к отъезду из Стамбула. В ответ на это янычары, подстрекаемые духовенством, подняли восстание и на основании фетвы шейх уль-ислама низложили Османа II, а потом подвергли его зверской и унизительной казни.

После гибели Османа II в Стамбуле возобладали противоположные настроения - политика традиционализма, подразумевающая искоренение еретических «новшеств» и восстановление староосманских порядков. Между тем в стране продолжалась борьба различных группировок капыкулу и провинциальных пашей, неоднократно угрожавших походами на столицу (например, в период восстания Абаза-паши в 1622–1628 гг.). В Стамбуле бесчинствовали различные вооруженные банды, грабившие, а то и убивавшие наиболее зажиточных горожан.

Пришедший к власти в 1623 г. султан Мурад IV сумел навести относительный порядок. При нем командиры отдельных янычарских корпусов и лидеры различных группировок правящего класса подписали общий документ - декларацию о поддержке султана. При содействии янычар было организовано массовое побоище участников вооруженных банд. Мурад IV сделал довольно успешную попытку восстановления тимарной системы как финансово-экономической основы османской армии и администрации. Произошедший в это время страшный пожар Стамбула (выгорела почти четверть города) был объявлен знамением Аллаха, наказывающего за отступление от шариата. Строжайшим образом были запрещены спиртные напитки, кофе, табак, закрыты все кофейни и питейные заведения, считавшиеся рассадником вольномыслия. Более строго стали соблюдаться конфессиональные различия в одежде и головных уборах. Усилился внутренний шпионаж, доносительство, всевозможные слежки. Ходили легенды, что сам султан в простом платье тайно бродит по улицам, наблюдая за подданными, а затем строго карает их за всевозможные, даже мелкие нарушения. Успехи Мурада IV были, однако, недолговечны, и в народе сохранилась о нем недобрая память.

При следующем султане Ибрагиме I (1640–1648) и в первые годы царствования возведенного на трон в семилетием возрасте Мехмеда IV (1648–1687) обострились разброд в правящих кругах и борьба за власть. Продолжалась коррупция, продажа с торгов всех должностей в государстве. Усилилось влияние гарема на внутреннюю жизнь и даже внешние сношения империи. Валиде (мать султана) Кёсем-султан даже подозревалась в тайных связях с венецианцами во время начавшейся в это время (1645 г.) войны за Крит. Усилился процесс обесценивания денег, что вызвало в 1651 г. в Стамбуле одно из наиболее сильных городских восстаний. Подавление восстания, конфискации имущества у ряда придворных, жесткие наказания за взятки позволили несколько стабилизировать финансовое положение. Политический хаос все же продолжался. С 1651 по 1656 г. сменилось восемь великих везиров. И, наконец, после многочисленных консультаций в придворной среде должность великого везира при 15-летнем султане Мехмеде IV была отдана 70-летнему Кёпрюлю Мехмеду-паше. Это был властный человек, прошедший большую школу придворной и бейлербейской службы. Он потребовал и получил чрезвычайные полномочия.

ВЕЗИРЫ КЁПРЮЛЮ И ИХ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ

Кёпрюлю Мехмед-паша стал родоначальником целой династии великих везиров. Сам он занимал эту должность до конца своей жизни, ему наследовал сын Фазыл Ахмед-паша (1661–1676), затем зять Кара Мустафа (1673–1683). Несколько других отпрысков этой семьи занимали везирские должности и позже. Все они имели репутацию честных и способных администраторов, сложившуюся еще при первом Кёпрюлю.

Жесткими мерами (высылками, казнями, конфискациями) Мехмед-паша сумел усмирить бунтовавшие войска капыкулу, расправиться с учащимися медресе (софта) и частью дервишества, выступавшими против обитателей текке и официального мусульманского духовенства, которых они обвиняли в грехах и чревоугодии. В своих действиях Мехмед-паша получил поддержку шейх уль-ислама. Великий везир сумел назначить своих сторонников на все высшие должности государства, в том числе и на посты глав миллетов (религиозно-этнических общин немусульманского населения империи). Им были подавлены восстание в Трансильвании и выступление ряда анатолийских бейлербеев. В карательных мероприятиях везир действовал очень жестко, не позволял никому вмешиваться в свои дела. Главный его аргумент, заставлявший даже султана соглашаться с не всегда угодными ему решениями и назначениями, состоял в том, что ему необходим спокойный тыл для борьбы с Венецией. Война с республикой св. Марка шла с 1645 г. и временами ставила османов в очень трудное положение, когда угроза нападения нависала даже над Стамбулом. В 1657 г. Мехмед-паше удалось добиться перелома в войне и снятия блокады Дарданелл, что особенно укрепило авторитет великого везира.

Наследовавший Мехмед-паше его сын Фазыл Ахмед-паша (1661–1676) также не отказывался от казней и карательных мер, но проявил себя более тонким администратором. В отличие от отца, который был, очевидно, неграмотен, он получил хорошее образование, собирался стать улемом и только по настоянию отца пошел по его стопам. Султан Мехмед IV устранился от каких-либо дел по управлению страной. В историю он вошел с прозвищем «Авджи» (Охотник) и известен не как государственный деятель, а как любитель развлечений и удовольствий. При дворе устраивались большие празднества, собирались поэты, музыканты и ученые. Это окружение султана во многом формировалось Ахмед-пашой и создавало новый настрой в придворной среде. В стране росло новое чиновничество. Это были уже не взятые по девширме рабы-капыкулу, оторванные от общества, преданные и зависимые лишь от султана, и не бейлербеи, «калифы на час», бунтующие против центра, но не имеющие опоры среди населения подчиненных им районов. Новые деятели болели за судьбы империи (и за свое место в ней, разумеется), пытались сохранить тот порядок, который давал ей в прошлом силу и возможность быть «великой державой». Они были более профессиональны и образованы. Не случайно именно в это время происходит отделение правительственного аппарата Османской империи от дворца и дворцовых служб. Для него даже строится специальное здание, новая резиденция великого везира, располагавшаяся за пределами дворцового комплекса Топкапы - Баб-и Али («Высокие Врата»), что в русском языке стало именоваться на французский манер выражением «Высокая Порта» (фр. La Sublime Porte). Именно Порта, а не султанский дворец становится олицетворением османского государства. Не ликвидировав сути кризисных явлений, первые два везира из семейства Кёпрюлю сумели успокоить и подчинить страну, навели порядок в финансовой сфере.

Большое внимание стало уделяться тимарной системе, которая распространилась теперь на новые слои воинства. Тимары стали даваться офицерам флота и различных технических войск. Однако, по сути дела, прежние формы и названия прикрывали новые аграрные отношения. Теперь государство само увеличивало налоговый нажим, не считаясь с возможностями реайи. Подавляющая часть крестьян райатов превращается в издольщиков, права которых на землю не охранялись государством. Появляется большое число лиц, стремящихся взять на откуп налоговые поступления в казну и строить свои отношения с налогоплательщиками на частноправовой основе. Произошел разрыв между налоговой и тимарной системами государства. Со второй половины XVII в. термин «реайа» в значении охраняемого государством налогоплательщика перестает использоваться применительно к мусульманскому крестьянству, превращавшемуся в издольщиков на своей земле. Как реайа стали восприниматься лишь немусульмане, платящие налог «джизье», который во времена Кёпрюлю давал 20 % доходов империи.

Восстановление тимарной системы, проверка и упорядочение прав на тимары были во многом формальными и декларативными. Но везиры Кёпрюлю заставили эту систему в последний раз заработать и всколыхнули надежды у той массы воинства, которая переполняла многие районы империи. Они жаждали новых земель, а потому хотели новых завоеваний. Суровый полицейско-административный контроль и финансовый порядок, установленные везирами Кёпрюлю, сделали возможной новую и последнюю успешную волну османских завоеваний в Европе. Еще не было закончено завоевание Крита (Кандийская война 1645–1669 гг.), но уже начинается поход против Австрии (1663–1664), затем война с Польшей (1672–1677), а затем и Россией (1678–1681). На Крите и в Подолии были проведены раздачи новых тимаров. Украинские земли не оправдали, правда, надежду Османской империи. Подолия, жители которой, устав от казацко-польских усобиц, в 1672 г. встречали османские войска хлебом и мясом, не смогла стать достойным объектом для тимарной «колонизации». Она не могла прокормить даже турецкий гарнизон крепости Каменец-Подольский, снабжение которого шло из Молдавии. Разоренные предшествовавшими войнами земли Подолии не давали ожидаемых доходов новым тимариотам, которые к началу 80-х годов буквально бежали из этого района.

Для раздачи в тимары требовались не просто земли, а земли культивированные и заселенные. Ведь тимар представлял собой по сути дела не земельное пожалование, а право сбора части государственных налогов с подвластного населения. Отсюда заинтересованность османского государства в новых освоенных сельскохозяйственных пространствах и сохранении местного населения. Война с Польшей и Россией этого не дали. По договору с Россией 1681 г. предусматривалось, что земли между Днепром и Бугом должны остаться безлюдными и пустынными.

Сам поворот османской экспансии в сторону Восточной Европы оказался неожиданным для султанского окружения. Он был спровоцирован не столько предполагаемыми выгодами, сколько обращением гетмана Петра Дорошенко о принятии его вместе с Украиной в османское подданство. Это породило надежды на легкое и быстрое территориальное расширение имперских пределов. Однако наиболее вожделенным для новых завоеваний османов оставалось австро-венгерское направление. Поход 1663–1664 гг. не принес успеха, но возбудил новые желания. Как сообщают османские хронисты тех лет, знакомство с австрийскими землями и высокий уровень жизни населения произвели на османскую армию «деморализующее» впечатление. Они увидели в этих краях «гяурский рай». Вена - точка, где остановились османские завоевания при Сулеймане Кануни, снова была объявлена тем «красным яблоком», которое, по легенде, должно упасть в руки мусульманских гази и обозначить конечную цель османской экспансии. В 1683 г. третий везир из семейства Кёпрюлю, зять и воспитанник Мехмед-паши, Мерзифонлу Кара Мустафа вновь повел османские войска на Вену.

Поход на Вену кончился сокрушительным разгромом османских войск и казнью командующего. Последствиями этого разгрома явилось образование антиосманской коалиции европейских держав - Священной лиги (Австрия, Речь Посполитая, Венеция, а позднее (с 1686 г.) и Россия). Военные действия Лиги продолжались 16 лет, велись на четырех фронтах, находившихся на значительном удалении от основной базы османского государства - Анатолии, где в это время начался новый этап мятежей. Военный энтузиазм времен первых Кёпрюлю угас, наблюдалось массовое дезертирство. Снова появились отряды левендов, ищущих своих предводителей, которые вырастали теперь из самих мятежников. В официальной историографии эти выступления называли тюреди ис’янлары, т. е. «мятежи выскочек».

Отряды тюреди и их наиболее авторитетный предводитель Эген Осман Белюк-баши сыграли решающую роль в низложении в 1687 г. султана Мехмеда IV. Новый султан Сулейман II (1687–1691) официально включил этих воинов в состав османской армии, а их командира назначили главнокомандующим. Но Эген Осман не имел опыта руководства такими большими вооруженными силами. Поражение османских войск под Белградом (сентябрь 1688 г.) явилось результатом интриг в армейской среде, направленных против командующего, и стало предлогом к его отставке. Сам он был казнен, а его отряды растворились в новой массе воинов, которые были призваны в армию по всеобщей мобилизации. Назначенный в это время новый великий везир из семейства Кёпрюлю Мустафа-паша сумел мобилизовать силы страны и изыскать средства для финансовой поддержки «священной борьбы» с неверными, не останавливаясь даже перед посягательством на вакуфное имущество. Первоначально им были достигнуты заметные успехи на австрийском фронте, отвоеваны Ниш и Белград, но затем снова началась полоса неудач. Сам великий везир погиб в сражении у Саланкамена (август 1691 г.).

Завершилась война Карловицким миром 1699 г. Османская империя потеряла значительные территории: к Австрии отошли Восточная Венгрия, Трансильвания и почти вся Словакия, к Речи Посполитой - Правобережная Украина с Подолией, к Венеции - Морея, ряд островов Архипелага и крепости Далмации. За Россией по мирному договору 1700 г., заключенному в Стамбуле, остался Азов с прилегающими к нему землями. Завершение войны 1684–1699 гг. знаменовало начало нового этапа в османской истории, который характеризуется прекращением экспансии в Европе и значительными переменами во внутренней жизни страны.

Огромные людские потери в войнах и восстаниях XVII в. ослабили влияние демографического фактора и способствовали консолидации в рядах правящего класса. Былое соперничество «рабов султанского порога» (капыкулу) и сипахи исчезает. Перестала использоваться практика девширме. И правящая элита, и воины, состоящие на жалованье у султана (т. е. янычары и т. п.), начали пополнять свои ряды за счет выходцев из своей собственной среды. Тимарная система перестала служить основой местного управления и контролировать землепользование. Власть на местах переходит к местным аянам, которые, сосредоточив в своих руках значительные денежные богатства, земли и прочую недвижимость, приобрели определенный публичный авторитет и поддержку местных кадиев. Они стали назначаться не из людей двора или местной знати. Более того, стали создаваться комиссии: в центре в них входили шейх уль-ислам и другие высшие духовные лица, которые должны были упорядочить соотношение между различными налоговыми сборами, а на местах - представители горожан и крестьян, определявшие нормы налогообложения. Делались попытки внести порядок в хаос системы землевладения, о котором говорят все источники того времени. В дворцовые школы, где ранее обучались рабы девширме, теперь стали набираться «неотесанные» турки из Анатолии. Начинала формироваться новая знать с новыми вкусами и даже новым языком, в котором стало больше турецких слов и терминов и сокращалось использование персидских и арабских. Реформировалась канцелярская служба, вакансии в которой стали заполняться более подготовленными молодыми людьми, прошедшими специальное обучение.

Великий везир Амджа-заде Хюсейн-паша и его единомышленник рейс уль-кюттаб («начальник чиновников») Рами Мехмед, подписавшие от имени Порты Карловицкие соглашения, понимали, что позорный мир нужен стране. Нужны были и вынужденные, и необходимые послевоенные послабления. Будут ли они продолжены и сможет ли новая знать обновить страну, должен был показать новый век.

В начале XVII века начался упадок Османской империи, и к концу XVIII века она утратила былое величие.

Финансовый кризис империи

В конце XVI века наследники Сулеймана I все больше времени прово-дили в своих гаремах, мало занимаясь государственными делами. Чиновники Высокой Порты стали раздавать земли с деревнями не воинам-ополченцам, а своим родственникам и друзьям. Те потихоньку объ-являли их частными владениями и отказывались выставлять воинов в войско султана. В результате к концу XVII века султаны могли собрать под своими знаменами вместо 200 только 20 тысяч всадников. Ослаб-ленная армия уже не могла завоевывать новые земли, походы больше не приносили значительной добычи. Чтобы пополнить свои доходы, воины-ополченцы стали переселяться в деревни и самочинно увеличивать оброки с земледельцев, сгонять их с земли, превращать в крепостных.

Одновременно росли расходы дворца, в ко-тором проживало и кормилось около 12 ты-сяч жен, наложниц, слуг и стражников. Сре-ди них были даже хранители чалмы и шубы султана, стражи соловья и попугая султана. Доходы же султана снижались. Большинство «восточных товаров» везли теперь в Европу через океаны, в обход Турции. Когда в 1595 году султан Мурад III (любивший золото так, что спал прямо в своей сокровищнице) не по-заботился о хорошем жалованье янычарам, они ворвались во дворец и сместили его с престола. Когда в 1622 году султан Осман II попытался лишить янычар их особого поло-жения в столице, возмущенные воины захва-тили дворец, бросили султана в тюрьму Се-мибашенного замка, где вскоре его удушили шелковым шнуром.

Репрессии против христиан (немусульман)

Для выплаты жалованья янычарам и многочисленным чиновникам султаны были вынуждены увеличить налоги с немусульманских под-данных в 5 раз, причем их стали требовать даже с младенцев! Многие наместники на Балканах собирали в свою пользу налогов больше, чем в казну султана. Попытки жаловаться центральному правительству Порты заканчивались тем, что наместники откупались взятками, а христианские жалобщики еще и оплачивали приезд проверяющего чи-новника. Христианам было запрещено носить оружие и одежду, похо-жую на мусульманскую. В правительственных документах христиан-ских подданных называли «скотом», и каждый янычар получил право убивать и забирать деньги любого подозрительного христианина.

Восстания христиан

В ответ православные народы Балканского полуострова начинали борьбу за освобождение от власти Османов. Вопреки турецкому прав-лению греки, болгары, сербы, румыны, молдаване сумели сохранить свои языки и культуру. В городах распространяются книги и листы, призывающие к борьбе за свободу. В горах складываются маленькие независимые государства, вроде сербского княжества Черногория. В долинах действуют разрозненные отряды народных мстителей — гайдуков — из беглых крестьян и горожан. С конца XVI и до конца XVIII века вспыхивали восстания во всех христианских владениях, но турецкие войска их жестоко подавляли. Материал с сайта

Потеря земель и зависимость от других стран

Османская армия ослабла. Турецкие всадники-ополченцы часто бежали с поля боя, своевольные янычары позволяли себе обсуждать приказы, артиллерия не менялась с XVI века. Постепенно Австрия от-воевала у турок часть дунайских и балканских провинций, а Россия — Северное Причерноморье. Султан официально признал Российского государя покровителем православных народов, живущих в Турции. Русский посол имел право защищать греков, болгар, сербов от турец-ких властей, помогать желающим уезжать в Россию. Нуждаясь в день-гах, султаны стали разрешать французам и англичанам основывать в империи торговые фактории. По особым договорам — «капитуляциям» — европейские купцы фактически не подчинялись султану. Получая большие пошлины, султаны ставили европейских купцов в более вы-годное положение, чем собственных. Мнение правительства Порты все чаще стало зависеть от подсказок английских и французских послов.

Попытки реформ при Селиме III

Попытки усиления Турции были предприняты в конце XVIII века при султане Селиме III (1789-1807). Еще будучи юношей, он интересо-вался европейскими реформами, военными на-уками и искусством. Уже в 1793 году Селим приказал построить казармы и учебные плацы для военных учений. Для развития турецкой ар-тиллерии и флота Селим стал приглашать евро-пейских инженеров и инструкторов. Было от-крыто сухопутное инженерное училище. Все ча-ще стали появляться переведенные на турецкий язык изыскания европейских ученых в области математики, военного дела и других отраслей науки. Однако янычары, взволнованные появле-нием новых войск, взбунтовались. Вслед за ни-ми исламские проповедники начали говорить о несовместимости реформ с Кораном и принци-пами шариата. В этой обстановке Селим был вы-нужден отречься от престола.

Вопросы по этому материалу: