Из-за вмешательства франкского короля Пипина ( - гг.). Его преемник Дезидерий ( - гг.) сдался в 774 году Карлу Великому после семимесячной осады Павии. Государство лангобардов было присоединено к франкскому. Предания лангобардов сохранились в рассказах Павла Диакона , а также упомянуты в «Золотой легенде» (лат. Legenda Aurea ).

Завоевание Италии

Политическая борьба в королевстве лангобардов

Однако неспособность в одиночку противостоять Византии и Меровингам привела к пониманию необходимости все-таки избрать нового короля. Чтобы королевская власть имела материальную опору, герцогам пришлось отдать королю половину своих земель. Город Павия также был отдан королю.

Десятилетие без королевской власти сформировало отличительную черту лангобардского королевства - сильная власть герцогов наряду с королевской властью. Короли старались ограничить могущество герцогов, присвоить себе право их назначения, но это им до конца не удалось. Многие лангобардские короли погибли в результате заговоров. Лишь немногим из них удавалось передать престол своим сыновьям.

Третьим лангобардским королём в 584 году был выбран сын Клефа Аутари . Его брак с Теоделиндой, дочерью баварского герцога, оказался фактом, более ста лет затем определявшим преимущество при наследовании престола в Павии (баварская династия).

Обстоятельства смерти Аутари в 590 году неизвестны, возможно, он был отравлен.

Преемником Аутари стал его двоюродный брат герцог Турина Агилульф , женившийся на его вдове Теоделинде . Специально к церемонии коронации Агилульфа по приказу Теоделинды была изготовлена «Железная корона лангобардов ».
Впоследствии Агилульф и Теоделинда передали эту корону на хранение в построенный ими храм Иоанна Крестителя в Монце .

После смерти Агилульфа в 615 или 616 году лангобардский трон перешел к его малолетнему сыну от Теоделинды Аделоальду под регентством матери. Религиозная политика, проводимая Аделоальдом и Теоделиндой, вызывала сильное сопротивление лангобардской знати. Недовольство знати вызывала также неспособность молодого короля управлять государством из-за начавшегося психического расстройства. В 625 или 626 году, на десятом году правления, Аделоальд и его мать были свергнуты в результате заговора. О их дальнейшей судьбе достоверно ничего не известно.

Организовал заговор против Аделоальда и Теоделинды туринский герцог Ариоальд , занявший после этого на десять лет (626-636) трон. Вскоре после своего воцарения он запер свою жену в монастыре, обвинив её в заговоре против него с герцогом Фриуля Тассоном.

При Лиутпранде королевская власть у лангобардов достигла наибольшего могущества. Королевский дворец занял центральное место в жизни столицы, ему был придан священный характер. Основной функцией государства было провозглашено «выполнение божественной воли». Была трансформирована вся политическая система лангобардского государства, реорганизованы региональные органы власти, внесены изменения в управление дворцом. Была укреплена и судебная система - судьи напрямую докладывали королю о нарушениях и произволе местных властей, могли самостоятельно их пресекать. Сто пятьдесят законов пополнили Эдикт Ротари - высшее к тому времени достижение в законотворчестве лангобардских королей. Обновлённая правовая реформа основывалась на римском праве . При этом новые законы перед их принятием согласовывались с герцогами и собранием воинов.

Лиутпранду удалось многого добиться в подчинении герцогов своей власти. Так, когда в 732 году в Беневенто , наиболее могущественном герцогстве в составе Лангобардского королевства, случился спор о престолонаследии, Лиутпранд вмешался и издал свой указ, которому дворянство Беневенто подчинилось, и который определил наследника герцогской короны. В 739 году, когда Герцог Фриуля начал свою борьбу против патриарха Аквилеи, Лиутпранд посадил на фриульский трон герцогского сына, своего племянника Ратхиса . В том же году, когда герцог Тразимунд II стал проводить независимую внешнюю политику, противоречащую интересам Лиутпранда, тот объявил Тразимунда предателем, вторгся со своей армией в пределы Сполетского герцогства , взял Сполето и назначил там нового герцога, подчинив, таким образом, себе это герцогство.

В 737 году во время тяжелой болезни Лиутпранда лангобардское дворянство решило короновать некоего Гильдепранда . Лиутпранд сначала отреагировал на это с яростью, но затем признал целесообразность этого акта ради обеспечения мир и стабильности в государстве. К концу правления Лиутпранда в Лангобардском королевстве впервые за долгое время установилась стабильность.

Церковь была поставлена Лиутпрандом под королевскую защиту, были запрещены и карались штрафом такие языческие практики, как гадание, магия, оккультизм. Также были запрещены браки по не католическому обряду, но в то же время были разрешены браки между лангобардами и римлянами, что вело к размыванию этнической обособленности лангобардов, которой они традиционно держались со времени своего появления в Италии.

В Павии при Лиутпранде развивалось строительство, что делало город архитектурным центром.

Отношения с франками

После смерти Айстульфа в 756 году Лангобардское королевство вошло в кризисный период - его расшатывала борьба претендентов на трон и центробежные устремления племенной и военной аристократии. Папство же под покровительством франков превратилось в самостоятельную силу, не только потеснившую лангобардов с политической сцены, но и пытавшуюся использовать их уже как орудие осуществления собственных планов.

Дипломатия Дезидерия

Пока был жив Пипин Короткий, новый король лангобардов Дезидерий (757-774) придерживался выжидательной тактики, ограничиваясь дипломатической игрой на разногласиях Рима и Константинополя. После раздела Франкского государства между сыновьями Пипина Карлом и Карломаном ситуация выгодно изменилась. Оба преемника Пипина, немедленно взялись за удельное соперничество, не придавая значения положению дел в Италии. Дезидерий начал строить свою внешнюю политику на использовании этого обстоятельства. К тому же и Карломан, чьи земли граничили непосредственно с королевством лангобардов, стал открыто искать дружбы с Дезидерием в противовес растущему могуществу старшего брата.

Внезапная смерть Карломана в конце 771 года мгновенно разрушила все планы лангобардского короля. Карл немедленно овладел землями брата, воссоединив, таким образом, под своей властью всё Франкское государство. Поскольку опасность междоусобицы была устранена, отпала необходимость политических реверансов Карла в сторону лангобардов. Более того, Карл при этом нанёс жестокое оскорбление престарелому Дезидерию, отвергнув навязанную ему в супруги его дочь. Ответным ударом Дезидерия стало объявление притязаний на удел Карломана от имени малолетних сыновей последнего, которые нашли приют при лангобардском дворе.

Верона пала уже зимой /774 годов и Карлу удалось захватить укрывшихся там вдову и сыновей Карломана. Осада Павии же затянулась до июня. 5 июня 774 года Карл совершил триумфальный въезд в лангобардскую столицу, где был коронован "«железной короной» лангобардских королей и принял титул «Rex Francorum et Langobardorum».

Дезидерий попал в руки победителя и был заточён в монастырь Корби , где впоследствии и умер.

После покорения Лангобардского королевства Карлу пришлось предпринять ещё несколько походов за Альпы. В начале лета он выступил против восставшего герцога Фриуля и заставил его покориться. Угрозу франкскому господству в Италии представляло также фактически независимое существование Беневенто - лангобардского герцогства в Южной Италии. По отношению как к франкам, так и к папству беневентский герцог Арехис II (758-787), зять Дезидерия, занимал враждебную позицию и не скрывал сепаратистских устремлений. Однако кампания против Беневенто не приобрела широкого размаха, так как Арехис II довольно быстро обратился к франкскому королю с просьбами о мире и признании своего вассалитета. Герцог Гримоальд III (788-806), наследовавший Арехису после его смерти, подтвердил вассальную присягу Карлу.

Короли лангобардов

До завоевания Италии

  • Ибор и Айо (предположительно начало - вторая половина IV века).
  • Агильмунд (конец - начало V века).
  • Лет (первая половина - середина V века).
  • Альдихок (вторая половина V века).
  • Годехок (470-е - после ).
  • Вахо (ок. - ок. ).
  • Вальтари (ок. -).
  • Аудоин ( -).
  • Альбоин ( -) - первый король Лангобардского государства в Италии .

После завоевания Италии

  • Альбоин (568-572/573)
  • Клеф (572/573-574)
  • Агилульф (590-615/616)
  • Аделоальд (615/616-625/626)
  • Ариоальд (625/626-636)
  • Бертари (661-662);(671-688)
  • Куниперт (688-689);(689-700)

Культура лангобардов

Напишите отзыв о статье "Лангобарды"

Примечания

Литература

  • Павел Диакон . «». Средневековая латинская литература IV-IX вв. М., 1970. Перевод: Тhietmar, 2002.
  • Кудрявцев П. Н . Судьбы Италии от падения Западной Римской Империи до восстановления её Карлом Великим. - М., 1850.
  • Шервуд Е. А . Законы лангобардов: обычное право древнегерманского племени. - М.: Наука, 1992.
  • «Хроники длинноволосых королей». Перевод Н. Горелова. - СПб.: Азбука-классика, 2004.
  • Кобычев В. П . В поисках прародины славян. М.: Наука, 1973.

Ссылки

  • Звягинцев Е. А. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.

Отрывок, характеризующий Лангобарды

– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.

Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.

Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.

Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.

Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.

Лангобарды (ломбарды) – германский народ, в раннем средневековье образовавший своё государство в Италии.

На том месте, где они поселились после вторжения в Италию, находится современная итальянская провинция Ломбардия, названная так по их имени.

Происхождение

Основным источником по истории лангобардов служит анонимное сочинение, написанное в VII веке. В нём говорится, что лангобарды, которые вначале назывались «винили», проживали изначально на некоем острове Скадан.

Нынешнее своё название они получили будто бы из-за того, что последовали совету Одина и Фрейи. «Лангобарды» означает «длиннобородые»; по совету богов женщины во время битвы зачёсывали свои косы вперёд, и тогда они казались длинными мужскими бородами, из-за этого враг издалека думал, что мужчин-воинов в племени гораздо больше, чем на самом деле.

Современные исследователи считают, что первоначально лангобарды обитали на левом берегу Эльбы, а затем переселились в область Дуная – в римскую провинцию Норик. Там они приняли христианство в его арианской форме, благодаря чему вошли в число союзников империи – так называемых федератов.

В эпоху Византийской империи лангобарды изучили организацию византийской армии и по её образцу создали своё войско. В середине VI века лангобарды вторглись в Северную Италию, где создали своё королевство. Предводителем их был Альбоин, ставший первым королём страны. Тогда же образовалось Фриульское герцогство, управлять которым Альбоин поручил своему племяннику.

лангобарды фото

Столь быстрое завоевание ими Италии стало возможным потому, что после войн с остготами византийцы ещё не успели наладить управление тамошними провинциями. Лангобарды воспользовались временной слабостью империи.

Войны с римскими папами и франками

Укрепившись на севере и северо-востоке Италии, лангобарды предпринимали попытки завоевать всю её территорию. Однако римское духовенство успешно противостояло движению лангобардов вглубь полуострова, для чего подключило франков – местных жителей. Нападения на Франкское государство не увенчались успехом, тем более что среди правителей лангобардских стран разгорались внутренние противоречия.

Король франков Хильдеберт II продемонстрировал лангобардам всю мощь своей армии, соединённой с войсками союзной с ним Византии. Только в VII веке короли лангобардов начали попытки установить мир с франками. Окончательно они стали союзниками только в следующем столетии, когда христианским государствам пришлось объединяться против угрозы арабского вторжения.

Другие войны

Лангобарды воевали также с другими германскими племенами – герулами и гепидами; последних они разгромили в 567 году в союзе с аварами – тюркским племенем.

Религия

Изначально лангобарды были язычниками, исповедовавшими древнегерманскую религию. Затем они приняли христианство, но не в ортодоксальной его форме, а в виде арианства – течения, весьма вольно обращавшегося с вероучением. Ариане существенно отличались от остальных христиан:

  • Не признавали Христа богом и «вторым ликом троицы»;
  • Священниками и даже епископами у них могли становиться женщины;
  • Они сохраняли административную и обрядовую независимость от обоих центров христианства – Рима и Константинополя.

Король Агилульф изъявил желание перейти в ортодоксальное христианство, главным образом под давлением своей новой жены Теоделинды, которая была родом из Баварии. Он проводил достаточно жёсткую религиозную политику, которая, однако, большими успехами не увенчалась.

Лангобарды с большим трудом соглашались переходить из арианства, в котором видели основу своей национальной идентичности, в «имперскую» веру. Определённая часть лангобардов вообще оставалась язычниками.

Отношение к местному населению

Исконное население Италии составляли в то время племена романской и кельтской групп. В отличие от других германских племён, смешивавшихся с романо-кельтами при их завоевании, лангобарды принципиально отделяли себя от них. С покорённым населением они поступали жестоко, вырезая непокорных и отстраняя от политической и экономической жизни остальных.

Лангобарды.

Лангобардское королевство - в Италии существовало немногим более 200 лет. Л. племя, принадлежавшее к зап. германцам и первоначально жившее по р. Эльбе, переселилось на Дунай, где сплотилось и образовало государство еще в начале VI в., после побед над герулами и гепидами; в 568 г., под предводительством короля Альбоина, оно перешло в Италию и здесь осело. Только северная часть полу о-ва (Ломбардия) сплошь принадлежала Л.; в средней и южной Италии их владения врезывались в греческие земли узкой полосой. В эпоху наибольшего территориального расширения Л. королевство занимало Италию за исключением Венеции, Равеннского экзархата, Римской области, Пентаполиса, Неаполя и южных оконечностей Калабрии и Апулии. Период усиленных завоеваний продолжался лет 15-20, при первых двух королях, Альбоине и Клефе, а также в бескоролевье, которое наступило после Клефа и продолжалось 10 лет (575-585); в эти годы власть принадлежала герцогам, числом около 30. Завоевание Италии дикими лангобардами (с ними были не менее дикие саксы, свевы и др.) сопровождалось крупным грабежом, истреблением населения, разрушением городов и насильственным захватом земель. Лишь герцоги, в бескоролевье, сделали, по-видимому, первую попытку ввести правильность в отношения победителей и обездоленных рим. граждан; с римских собственников стали взыскивать 1 / 3 дохода в пользу лангобардов. Когда, ввиду внутренней безурядицы и внешних опасностей, был избран в короли сын Клефа, Аутари (585-590), раздел земли был возобновлен и исправлен. Личной свободы римское население не потеряло; римлянин мог откупиться от наложенной на него повинности. Сначала Л. завоевание увеличило число средних свободных земельных собственников, но в общем эпоха Л. королевства продолжает дело римской эпохи по образованию колонатных хозяйств и подготовляет феодализм. Рабы остались рабами: римские колоны присоединились руководство для последним названием обозначалось состояние полусвободных людей (франкские литы). Римское право оказывало сильное влияние на юридическую жизнь, в случаях, не предусмотренных варварским законодательством, при разрешении дел по добровольному соглашению и как вспомогательное руководство для судов. По своему политическому устройству Л. королевство имело чисто германский характер. Государственная власть была проникнута частными элементами. Организации центрального государственного управления не было: оно поручалось, случайно, придворным и дружинникам. Налогов не было, за исключением кое-каких остатков от римской старины и нескольких пошлин. Все финансовое управление держалось на частном земельном богатстве короля. Свободные люди были обязаны военной службой; отсюда раздача земель в полную и условную собственность. Глава государства - король - стоял вне закона. Порядка в престолонаследии не было, хотя не существовало, фактически, и свободного выбора. Влияние народа на законодательство, местное управление и суд было ничтожно. Рядом с королем стоят, по областям герцоги, с властью такого же происхождения и характера, как и королевская; короли постоянно стараются ограничить самостоятельность герцогов, но вполне это им не удается; особенно независимо всегда держали себя сполетские и беневентские герцоги. В противовес герцогской власти Аутари поставил над королевскими имениями, разбросанными по всем провинциям, особых чиновников - гастальдов; гастальды действительно несколько ослабили герцогов, но последние все-таки до конца ограничивали власть короля. Оплотом независимости той части Италии, которая была еще не завоевана, при слабости византийского заступничества сделался римский епископ; политическая история Л. королевства в значительнойстепени - история отношений между Л. правительством и папами. Первое время лангобарды были арианами. Григорий Вел. положил начало их католизированию, через королеву Теоделинду, жену Аутари, а потом Агилульфа. Она побудила Агилульфа (ум. 615) передатьчасть своих имений католическому духовенству и крестить своего сына по католич. обряду. С тех пор арианство быстро исчезает, тем более, что некоторые из прибывших с лангобардами союзников и раньше были католиками, да и римское население не оставалось в этом отношении без влияния; к 70-м гг. VII-го ст. лангобарды были окончательно обращены к католической церкви. За мужем Теоделинды следовали на престоле два короля, женатые на ее дочери, Ариовальд и Ротари, потом ее племянник Ариперт; вообще линия Теоделинды продержалась до 702 г., и только узурпатор (662-671) Гримоальд, герцог беневентский, прервал ряд ее потомков на престоле. За этот период политика папы, борьба партий и своеволие герцогов мешали Л. королевству расширяться извне и окрепнуть внутри. Были, впрочем, завоевания, но незначительные: Агилульф покорил Падую, Кремону, Мантую, Ротари - Лигурию, Гримоальд - Тарент и Бриндизи, с прилегающим краем. В 643 г. издан "Эдикт" Ротари - письменное изложение Л. права на латинском языке. Этот эдикт впоследствии был пересмотрен и исправлен королями Гримоальдом, Лиутпрандом, Ратхисом, Айстульфом и Дезидерием. Влияние римского права в законодательстве Ротари мало заметно; только на понятии королевской власти видимо отразились римско-церковные представления. В законодательстве следующего века римские влияния становятся сильнее по мере того, как романизировались Л. Романизации они тем менее могли избежать, что получали литературное образование на латинском языке; даже их песни изданы были только по-латыни. После прекращения фамилии Теоделинды последовала 10-летняя безурядица, пока в 712 г. не взошел на престол Лиутпранд (см.), самый могущественный и талантливый лангобардский король (ум. 744). Л. королевство вновь стремится к обладанию всей Италией, и только папы с успехом препятствуют этому, действуя своим духовным авторитетом на религиозных королей, пуская в ход хитрую дипломатию и, наконец, пользуясь помощью Каролингов. Лиутпранд совершил целый ряд блестящих предприятий, смирил южных герцогов - союзников папы, имел в своих руках Равенну, был под стенами Рима. Преемник Лиутпранда, Ратхис (744-749), начавший было войну с Римом, под влиянием папы Захария но только прекратил военные действия, но даже отказался от престола и постригся в монахи. Его брат и преемник, предприимчивый Айстульф (749-756), возобновил войну и вынудил папу Стефана II, покинутого греками, обратиться за помощью к Пипину Короткому, которого он склонил на свою сторону помазанием на царство и званием римского патриция. Пипин принудил Айстульфа отказаться от дальнейших завоеваний и возвратить покоренные области; последние он отдал папе в дар, из которого постепенно выросла Церковная область. Против преемника Айстульфа, Дезидерия (756-774), папа Павел I заключил союз с сполетским и беневентским герцогами, и после поражения последних добился мира опять, лишь при посредстве франков. Следующему папе, Стефану III, Дезидерий оказал большую услугу, укрепив его на престоле среди внутренних волнений; однако, папа платил за услугу только тем, что раздувал вражду между франкским домом и Дезидерием (см. Дезидерий). В 774 г. Карл Вел.положил конец Л. королевству, взятием его столицы Павии. Попытка восстания со стороны некоторых герцогов в 776 г. вызвала новый поход Карла, результатом которого было уничтожение Л. госуд. устройства и герцогств, введением графств и франкской системы управления. Одно герцогство беневентское надолго удержало свою самостоятельность. См. П. Виноградов, "Происхождение феодальных отношений в Л. Италии"; П. Кудрявцев, "Судьбы Италии..."; Carlo Troya, "Della condizione de" Romani vinti daï L."; Schupfer, "Istituzioni politiche langobardiche"; C. Hegel, "Geschichte der Städteverfassung von Italien" (Лпц. 1874); H. Pabst, "Geschichte der Longobardenherzogthums" (1862) и др.

Е. Зв - в.

Язык лангобардов. Материал для характеристики лангобардского языка состоит из отдельных слов (большей частью - юридических терминов), рассеянных по эдиктам и сводам законов лангобардских королей (VII и VIII вв.), и довольно значительного количества собственных имен, встречаемых у историков и в грамотах. Цельных памятников этого языка до нас не дошло. Несмотря на скудость этого материала, принадлежащего исключительно к итальянскому периоду лангобардской истории, его достаточно для выяснения фонетического характера языка. Принадлежность его к группе западногерманских наречий несомненна. Переселившись с нижней Эльбы, своей древнейшей родины, сперва на Дунай, а затем в Сев. Италию, Л. оказались в ближайшем соседстве с алеманнами и баюварами, и язык их примкнул в своем дальнейшем развитии к группе алеманно-баварских (южно-немецких, oberdeutsch) наречий. Наиболее характерные звуковые изменения, отделившие верхненемецкие наречия от остальных немецких диалектов (так наз. второй перебой согласных) проведены и в лангобардском языке, как то переход t в z , p в f , b в p и т. п. В лангобардск. словах, в особенности VIII-го в., замечается также сильное романское влияние, отразившееся, напр., в развитии gu из w (Gwodan из Wodan). После падения Лангобардского королевства лангобардский язык потерял почву для дальнейшего развития и, вероятно, скоро погиб; даже там, где население было гуще, он едва пережил IX в. Много германских слов итальянского языка- несомненно лангобардского происхождения; но выделить их из общей массы германских заимствований нет возможности. Весь материал лангобардского языка собран и разобран в книге К. Мейера, "Sprache und Sprachdenkmäler der Langobarden. Quellen, Grammatik, Glossar" (Падерборн, 1877). Менее полный обзор - у E. Förstemann, "Geschichte des deutschen Sprachstammes" (т. II, Нордгаузен, 1875).

Ф . Браун.

Лангобардское право занимает выдающееся положение среди других варварских прав (см. Варвр. пр.) по полноте содержания источников, юридической ясности норм и гуманной точке зрения на юридические отношения, изобличающих высокую, сравнительно с другими племенами, степень культуры лангобардов. Нося на себе некоторые следы влияния прав римского, канонического и вестготского, оно, в общем, является вполне самостоятельным, национальным правом, долгое время противостоявшим вторжению прав франкского и римского и создавшим школу и юридическую литературу, методы которой позднее очень заметно отразились на изучении и толковании римского права. По общему характеру своих постановлений, Л. право стоит гораздо ближе к англосаксонскому и северо-германскому правам, чем к франкскому и подвергшимся его влиянию германским законам. Источниками Л. права служат: а) Л. эдикт, главную составную часть которого образует обширное законодательство королей Ротари (643) и Лиутпранда (713-725), дополненное отдельными узаконениями Гримоальда (668), Ратхиса (745-6) и Айстульфа (775); б) капитулярии франкских и германских королей и императоров, поскольку они находили свое применение в Италии; они собраны в начале XI ст. в особый сборник, под названием Capitulare Langobardorum (позднее назыв. просто Capitulare); и в) юридическая литература. Л. эдикт вскоре после издания был подвергнут переработке в герцогстве Беневенте и во многом изменен законами Арегиса и Адельхиса; от IX в. сохранились остатки греческого перевода эдикта; между 817-840 гг. совершена была систематическая его переработка для герцога Эбергарда Фриуульского, получившая название Concordia de singulis causis (или просто Concordia). Capitulare было с самого начала продуктом частной работы, а не официальным изданием. Оживленная юридическая деятельность, развившаяся на почве эдикта и итальянских капитуляриев, доставила в XI ст. большую славу юридической школе в Павии, профессора которой пользовались огромным авторитетом в качестве судей и юристов-практиков (Бонифилий, Ланфранк, Вильгельм и Гуго). От представителей этой школы сохранилось сделанное в хронологическом порядке собрание законов, составляющих Л. эдикт, и капитуляриев, с глоссами и процессуальными формулами. Это собрание, носящее название Liber papiensis, составлено в целях преподавания, между 1019-1054 гг., в Павии, Вероне или Риме. Около 1070 г. в Павии же, по всей вероятности, составлен, в интересах практики, ценный комментарий к законам лангобардов, известный под именем Exspositio. Неизвестный автор его, принадлежавший к старейшим ("antiqui") учителям павианской школы, хорошо знаком с франкским и римским правом. Exspositio вообще является первым образцом внимательного изучения юстиниановых источников римского права, начавшегося с этой эпохи. К концу XI-го же века относится систематическая обработка Liber papiensis (в трех книгах), известная под именем Lombarda (liber langobardorum, liber Lombardae). К этой последней примыкает, затем, уже целая литература глосс, сумм и комментариев. По ней читались, по-видимому, и специальные курсы в школах. В таком виде Л. право является первым исходным пунктом развития западноевропейской юриспруденции. Издания источников Л. права см. в "Monumenta Germaniae historica", отд. Leges (т. IV). Ср. R. Schröder, "Lehrb. d. deutsch. R." (§ 31) и H. Brunner, "Deutsche RG." (I, §§ 53 и 66), где и остальная литература.


Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. - С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон . 1890-1907 .

Смотреть что такое "Лангобарды." в других словарях:

    - (длиннобородые) германское племя. В 1 в. н.э. обитало по левому берегу нижнего течения реки Эльба. В 9 г. лангобарды вошли в военный союз с Марободом, но при столкновении с племенами херусков (17 г.) перешли на их сторону. Они участвовали в… … Исторический словарь

    Германское племя. В 568 вторглись в Италию и образовали раннефеодальное королевство (в 773 774 завоевано Карлом Великим). От лангобардов получила название Ломбардия … Большой Энциклопедический словарь

    Лат. longobardi, длиннобородые. Народ германского племени, поселившийся сперва на нижней Эльбе, а потом в верхней Италии. Объяснение 25000 иностранных слов, вошедших в употребление в русский язык, с означением их корней. Михельсон А.Д., 1865 … Словарь иностранных слов русского языка

    - (лат. langobardus, букв. длиннобородый), известное еще Тациту германское племя, обитавшее в нижнем течении Эльбы. В 6 в. лангобарды обосновались в Паннонии на верхнем Дунае, при императоре Юстиниане они занимали привилегированное положение как… … Энциклопедия Кольера

    лангобарды - (“длиннобородые”) германское племя. В I в. н.э. обитало по левому берегу нижнего течения реки Эльба. В IX г. лангобарды вошли в военный союз с Марободом, но при столкновении с племенами херусков (.) перешли на их сторону. Они… … Энциклопедический словарь «Всемирная история»

История Средних веков окутана завесой тайны: инквизиция, религиозные преследования, завоевательные походы, рыцари в тяжелых доспехах и набеги варваров... Именно эти картины всплывают у обывателя при упоминании о Средневековье. Многие знают про германские племена, саксонские, но кто такие лангобарды? Вероятно, не у каждого на слуху название этого племени, хотя в свое время его воины наводили страх и ужас на большую часть Центральной Европы.

Откуда взялось племя?

В VII веке нашей эры появилось анонимное сочинение, в котором впервые упоминается о племени лангобардов. Это труд «Происхождение народа лангобардов», он был впоследствии использован Павлом Диаконом для написания собственного произведения. Стоит ли воспринимать его как научный труд, основанный на исторических фактах - неизвестно, так как спорных моментов достаточно.

По версии Павла Диакона, слово «лангобарды» переводится как "длиннобородые люди". Название дано Одином (Годаном), племя в целом малочисленное, но вот чтобы войско казалось больше, для устрашения противников, все женщины зачесывали волосы таким образом, чтобы они были на лице. Со стороны казалось, что это человек с бородой - враги принимали их за отважных воинов.

Название племени

В работе Павла Диакона упоминается, что изначальное название племени - «винили», а их родина - остров Скадан. В XI веке историк Иоанн Диакон, проживающий в Венеции, являющийся автором «Венецианских хроник» - самого раннего труда о городе, называет племя «винулами». Он же упоминает в своем сочинении, что лангобарды до сих пор называют сами себя «венетиками». Но это на латинском наречии, если на греческом, то это звучит как «генеты». Таким образом, постоянно менялось в истории название племени лангобардов - они были и генетами, и венетами. Но в целом происхождение этих слов одинаковое.

Откуда начали расселяться?

Современные исследователи пришли к выводу, что изначально племя проживало в Барденгау - это левый берег нижней Эльбы. И уже к началу V века происходит миграция в южные земли. Они обосновываются в Норике - в средней части реки Дунай. Здесь племя принимает христианскую веру в арианском виде.

Формально племя признало себя союзниками Византийской империи и федератами. Но представители этого народа времени зря не теряли, они полностью скопировали военное устройство империи. Скорее всего, именно за счет этого и одерживали свои многочисленные победы. Название племени лангобардов наводило ужас на врага, а все благодаря упомянутой уже традиции, в соответствии с которой женщины пытались выдать себя за мужчин, создавая видимость многочисленного войска. А это значит, что армия в целом была небольшой.

Завоевательные походы

Согласно историческим документам, в 508 году происходит вторжение лангобардов в Моравию. Это вторая война с племенем герулов, в ходе которой полностью стерли с лица земли государство. В 526 году начинается продолжительная война с племенем гепидов. Лангобарды занимают западную часть Паннонии, но окончательную победу они одерживают только в 567 г., объединившись с аварами.

После небольшого «отдыха», а именно в 568 г., происходит вторжение в Италию. Предводителем племени на тот момент был Альбоин. Вся северная часть была завоевана. Государство лангобардов находилось на территории современной Ломбардии, столица - Павия. Пожалуй, это самое примечательное событие за всю историю этого народа. Завоевать такую сильную державу, как Италия, на тот момент мог далеко не каждый военачальник.

Законы государства

После создания собственного государства был издан свод законов. Эдикт - это лангобардское право, написанное на латинице и изданное в 644 г. Впоследствии этот документ претерпевал несколько изменений. Когда прервалась династия Аутари и Теоделинды (дочь князя Баварии), государство лангобардов снова вернуло себе былое могущество.

Но палки в колеса на всем протяжении истории им вставляли папы римские - они не допускали объединения лангобардов, использовали племя франков для этого. Так, перед Айстульфом не пал Рим, поскольку в ход войны вмешался франкский король Пипин. А преемник Айстульфа Дезидерий и вовсе сложил оружие перед Карлом Великим, который осаждал Павию на протяжении семи месяцев. Лангобардское государство вошло в состав франкского. Все предания, которые существовали у лангобардов, описаны в трудах Павла Диакона и в «Золотой Легенде».

Первые попытки завоевания Италии

Как было уже сказано, в 568 году начинается вторжение Альбоина в северо-восточную часть Италии. Именно здесь было основано первое княжество, получившее название герцогство Фриульское. Оно выполняло функции посредника между славянами в Альпах и Италией продолжительное время. Несмотря на то что место первоначального расселения лангобардов находится на другом краю Европы, на юге это племя обосновалось прочно и подчинило себе более мелкие народы.

Преемник Альбоина Клефе в 572 г. завоевал город Павию, который впоследствии стал столицей государства. Осада продолжалась около трех лет. Но на покорении Северной Италии племя не остановилось, оно продолжило двигаться на юг. Все владения Византийской империи были расколоты на обособленные области, так как лангобарды расселились на всей территории Аппенинского полуострова.

Завоевание Италии произошло очень быстро - это «заслуга» самой Византии. Империя продолжительное время воевала с остготами, а после победы над ними не успели наладить административное управление на полуострове. А слабое государство намного проще подчинить. Да и население на территориях не сопротивлялось, так как люди были истощены - непосильные налоги не вызывали оптимизма. Сопротивлялась только церковь.

Особенности покорения Италии

Но нужно отметить одну особенность - все германские племена, покорявшие территории бывшей Римской империи, смешивались с местным населением, ассимилировались. Этого нельзя сказать о лангобардах - политика в отношении местного населения покоренных земель была очень жесткой, порой даже применялось физическое уничтожение. Римский император Юстиниан I пытался заново воссоздать империю и вернуть ей былое величие. Но после завоеваний лангобардов эти попытки были пресечены буквально на корню.

Уже Юстин II, используя в своих целях убийство Клефа, пытался вернуть завоеванные лангобардами земли. Герцоги племени были заняты избранием нового короля, военная сила была существенно ослаблена. Войска оказались разрозненны, царил хаос. Поэтому Юстин направил свое войско, которое, несмотря на плачевное состояние лангобардских сил, было наголову разбито. Вернуть земли не удалось, поэтому в 580 г. Тиберий II провел реорганизацию нескольких осколков владений Италии и образовал пять провинций.

Завоевания в VI веке

На VI век приходится правление королей Агилульфа, Ротари, Гримоальде. В это время происходит подчинение Лигурии, земель по среднему течению По, Тарента, Апулии. Уже к восьмому веку происходит аннексия Романьи и Эмилии, Корсики, а также других, более мелких территорий. Первоначальное расселение лангобардов происходило на севере Европы, а буквально за несколько веков они заняли внушительные территории.

Этот период времени знаменателен тем, что славяне нападают на Византию - русские князья совершают многочисленные походы, которые завершаются для них удачей. Византийская империя ослаблена и не может удерживать под контролем все свои владения. Одновременно с этим она находится в состоянии войны с сасанидами. Король лангобардов Бертари заключает мирный договор с Византией, но не прекращает попыток завоевать Европу. При этом Константинополь фактически отказывается от всех земель, которые ранее перешли к лангобардам.

Конфликт с папой римским

В 727 году Лиутпранд овладевает городами в Эмилии. Самая важная стратегическая точка - Классис, порт в Равеннском экзархате. Равенна была завоевана через десять лет - в 737 г. Еще через два года королевство лангобардов пополняется несколькими городами, которые принадлежали Риму. Папа обращается за помощью к правителю франков За помощь в противодействии Лиутпранду он готов отдать немалую часть земель в Италии, которые принадлежали Византии. Но поддержки папа не получил.

У Лиутпранда было два племянника, которые продолжили завоевывать Равеннский экзархат. Это Айстульф и Ратхис. Первый окончательно подчиняет себе город Равенну, изгнав из него Евтихия - это последний экзарх. Айстульф начинает представлять собой угрозу самому Риму, но на помощь папе приходят франки, которые и спасают королевство.

Христианская вера у лангобардов

Англы, остготы, лангобарды - это племена, населявшие в Средние века территорию Европы. Одновременно с расселением племен происходит внедрение христианства. Изначально лангобарды приняли арианство, а вот Агилульф был первым правителем, который перешел в ортодоксальную веру. Во многом этому поспособствовала его супруга Теоделинда, дочь баварского князя. Но большая часть населения государства не хотела отказываться от своей веры, так как видели в ней опору. Они были этнически обособлены от всех остальных племен, населявших территорию Европы.

Даже когда Агилульф умер, народ с большим сопротивлением признал власть регента - Теоделинды, а впоследствии ее сына Аделоальда. Этот правитель не без помощи своей матери делит свое государство на три зоны по религиозному признаку:

  1. Кафолическая (ортодоксальная).
  2. Языческая.
  3. Арианская.

Но все усилия, направленные на то, чтобы люди массово приняли ортодоксальную веру, были напрасны. Лангобарды в Италии расселились почти по всей территории, но веру чужую не смогли принять - они были верны своей.

Арианская вера и папы римские

Несколько следующих правителей исповедовали арианство, по этой причине ужиться бок о бок с папами римскими не получалось - постоянно возникали различные трения. Поначалу просто напряженная обстановка переросла в открытые военные действия. В них вовлекли и франков - они воевали на стороне папы. Иногда заключались мирные договоры, но они постоянно нарушались обеими сторонами.

Король Ариперт I завещает отдать престол одному из двух сыновей - Бертари или Годеперту. Выбрать достойного правителя должны были дворяне. Так и было сделано, вот только два брата не ужились: Бертари - католик, а Годеперт - арианин. Вражда между ними усиливалась, пока не началась междоусобная война. В ходе этого противостояния приходит к власти Беневенто Гримоальд, который изгоняет из страны Бертари, а Годеперта убивает. Герцог Гримоальд был женат на католичке, всегда поддерживал папу, но веру чуждую не принял - до самой смерти исповедовал арианство.

К 671 г. изгнанный Бертари возвращает себе трон, провозглашает официальной религией своего государства католицизм. Он активно насаждал населению эту религию, но власть папы римского все же не признавал. Король Ариперт II за десять лет своего правления (702-712 гг.) успел отдать немало земель во владения Римской церкви взамен на хорошее отношение папы. При Лиутпранде католицизм становится новейшим элементом, вокруг которого происходит объединение всего государства. Церковь защищалась королем, запрещалось проводить языческие ритуалы, заключать браки по любым обрядам, кроме католических. В истории лангобардов немало моментов, которые можно найти у других народов. Католическая вера насаждалась насильно большей части племен Европы.

Завоевание франками

В восьмом веке портятся отношения между папами римскими и королями лангобардов. Произошло это после окончательного захвата Равеннского экзархата Айстульфом. А этот экзархат находился под покровительством папского престола. Рим прекрасно понимал, что настала его очередь, тучи сгущались над ним. Франки всегда относились к лангобардам хорошо, более того, в войнах с арабами они выступали в качестве союзников. Но вот у папы Захария не нашлось других идей - он попросил поддержки у франков.

Именно под влиянием папы была свержена династия Меровингов. Королем провозглашен был Пипин Короткий. На него папство возлагало огромные надежды. Но Пипин не сразу согласился на оказание помощи Риму - он долго сомневался. Папа Стефан II лично направляется в государство франков и освящает власть короля Пипина, признает ее наследственной. Получив такие привилегии, Пипин Короткий не мог продолжать игнорировать обращения Великого Престола. Но кто такие лангобарды? Это воины, которые не могли сдаться без боя.

Поэтому в 755 году начинается первая война. Пипин Короткий предлагает Айстульфу решить конфликт мирным путем - просто освободить завоеванные территории экзархата. Но лангобардский король не захотел отвечать на это послание, да и кто бы согласился отдавать земли, которые были завоеваны ценой сотен и тысяч убитых воинов? Папские войска при поддержке франков отвоевали экзархат. Ведь кто такие лангобарды в сравнении с передовой армией католического престола?

В 773 г. начинается противостояние Карла и Дезидерия. Карл обращается с предложением освободить все завоеванные территории. Но Дезидерий, конечно, не соглашается на такой шаг. Карл, действуя на стороне папы Адриана, организовывает наступление. Войско переходит Альпы и сталкивается с армией лангобардов. Дезидерий лично командует этим войском. Но под давлением Карла приходится лангобардам отступать в Верону. Но и этот город зимой захватывает Карл.

Павия - столица лангобардского государства - осаждалась около семи месяцев. Карл в июне 774 г. триумфально входит в город, где его коронуют и дают титул Rex Francorum et Langobardorum. Дезидерий попадает в плен, но с ним поступают относительно гуманно - отправляют в монастырь. На юге Италии все еще продолжали существовать разрозненные племена, которые ранее входили в огромное лангобардское государство.

Именно так расселялись по территории Европы лангобарды. Кто такие короли этого государства? Это опытные военачальники, которые старались расширить границы, развивали города, комплектовали армию современным на тот момент вооружением. Но всему приходит конец - так и огромное королевство развалилось, но потомки лангобардов все еще проживают на территории Италии и Центральной Европы.

Родственное свевам германское племя лангобардов относительно поздно включилось в процесс Великого переселения народов. Лангобарды в начале нашей эры проживали на левом берегу Эльбы в нижнем ее течении. В V в. они перебрались на Дунай, заселив Паннонию. Византийские императоры по римской традиции использовали их в качестве федератов, включая в свою армию их вспомогательные отряды. Лангобарды воевали с соседями — гепидами и объединились при этом с тюрками — аварами, появившимися в Европе относительно недавно.

Примерно в 565 году — это был год смерти Юстиниана — королем лангобардов стал Альбоин. Он увидел в аварах средство сокрушить гепидов. Он предложил договор Баяну. Он сказал: «Давай объединимся и уничтожим гепидов, которые живут между твоими землями и моими. Если мы покорим их, ты получишь их земли и половину добычи». Этот союз решил судьбу гепидов. Они были покорены в великом сражении, имевшем место примерно в 567 году, и перестали существовать как политическая единица. Это был конец еще одного восточногерманского народа, который, хотя и был менее известным, чем готы и вандалы, сыграл заметную роль в истории. Последовал новый период в истории Дакии. Эта страна теперь находилась в руках аваров, которые скоро распространили свою власть дальше на запад.
Уничтожение гепидов стало результатом не политики лангобардского короля, а его ненависти и мстительности. Он собственными руками убил в сражении короля гепидов Кунимунда. После этого он взял его дочь Розамунду в жены и, согласно не слишком достоверным источникам, сделал из черепа ее отца чашу для использования по особо торжественным случаям. Но когда истребление ненавистных соседей было завершено и его мстительность была удовлетворена, лангобардский король сразу решил покинуть свой дом в Паннонии и найти другой — в Италии. Вероятно, он пришел к выводу, что авары станут не более приятными соседями, чем гепиды.

2Вторжение в Италию. Фриульское герцогство

Лангобардов всегда было немного, и этот факт объясняет некоторые обстоятельства их истории. Решив сделать попытку захватить Италию, они не устремились вперед в одиночестве. Сначала они обзавелись партнерами и союзниками. За ними пошли самые разные народы, но главным их союзником стали саксы — их было больше 20 000 вместе с женами и детьми. После покорения Италии саксы хотели жить на своей части захваченной территории независимо и по своим законам. Но для лангобардов это было неприемлемо. Они настаивали, чтобы их союзники подчинились лангобардам и стали жить под их управлением и по их законам. Чтобы не отказываться от обычаев своих отцов, саксы покинули Италию и решили осесть в Швабии.

В 568 году лангобарды под предводительством Альбоина вторглись в северо-восточную Италию. За короткое время лангобарды завоевали почти всю северную и среднюю Италию, то есть те части Италии, которые были незадолго перед тем разорены Юстинианом I в борьбе против остготов. Незавоеванными остались только Рим, Равенна и почти все прибрежные города. В городе Фриули Альбоин основал первое на территории Италии лангобардское княжество — Фриульское герцогство — и назначил здесь правителем своего племянника Гизульфа.

3Продвижение на юг

Покорив северную Италию, лангобарды начали продвижение на юг. Расселившись почти по всему Апеннинскому полуострову, они раскололи итальянские владения Византии на несколько обособленных областей.

Лангобардское завоевание Италии было только частичным. Лангобарды никогда не правили всей Италией, как остготы. Они никогда не владели Римом или Неаполем. Италия на протяжении всего ломбардского периода была поделена между империей и лангобардами. Территории двух держав не были компактными и непрерывными: они были разбросанными и перемежались друг с другом. Имперские владения не были ограничены югом, а ломбардские севером Италии.

Италия в 572—573 годах (ко времени смерти Альбоина)

Альбоин вторгся в Италию в 568 году и умер в 572-м. За эти четыре года лангобарды заняли север Италии, включая внутренние части Лигурии и Венеции. В центре они захватили Тоскану, крупную область вдоль Апеннин, ставшую герцогством Беневенто. Но на севере морское побережье Лигурии осталось имперским, равно как и морское побережье Венеции, включая островные поселения, которые вскоре тоже стали Венецией.

4Павия

Города, оказывавшие лангобардам сопротивление, подвергались разграблению, в то время как те города, которые признавали над собой власть лангобардов (например, Тревизо и Виченца), оставались в неприкосновенности. В целом завоевание Италии лангобардами было более опустошительным, чем завоевание Италии остготами, которые довольно быстро переняли римские порядки.

В начале 572 года после трёхлетней осады пала Павия, однако она единственная, из городов сопротивлявшихся лангобардом, не была разрушена, как считали средневековые хронисты, только благодаря божественному заступничеству. С течением времени этот город приобрёл важнейшее значение и стал столицей королевства. А в целом же лангобарды предпочитали не жить в городах, а расселялись по сельской местности родовыми общинами.
Быстрому завоеванию Италии лангобардами способствовало то, что после войн Империи с остготами византийцы ещё не успели в должной мере наладить административное управление тамошними территориями. Местное население Италии (за исключением знати и церкви), истощенное налогами, не оказывало значительного сопротивления пришельцам.

В отличие от прочих германских племён, расселившихся на территории Римской империи, лангобарды не только не смешивались с местным населением, но даже вели жёсткую (вплоть до физического уничтожения) политику по отношению к нему.

5Второй этап завоеваний

После смерти Альбоина власть лангобардов почти не расширялась до прихода к власти в начале VII века Агиульфа. Его правление можно считать вторым этапом завоеваний, но он овладевал в основном городами на севере, такими как Падуя или Мантуя, которые находились в пределах ломбардских владений, обозначенных Альбоином.