Фото: Илья Питалев/ РИА Новости

ПРЕДЛОЖЕНИЕ РУКИ ПОСЛЕ «БАЛА »

В этом году ваш супруг Андрей Коробцов победил в союзном конкурсе на лучший проект по Ржевскому мемориалу. Как вы познакомились? Все-таки балет и скульптуру нельзя назвать родственными видами искусства…

Даже будучи юной танцовщицей, отчетливо понимала, что семейные отношения между двумя балетными артистами будут сложными. И всегда хотела, чтобы мой муж был человеком понимающим и творческим, но все же не из моей среды. С Андреем встретились неожиданно. Нашла как-то в интернете фото его скульптуры Евгения Родионова, солдата, героически погибшего в Чечне. Я тогда интересовалась судьбой этого человека. Оказалось, что автор памятника знает маму Родионова. Меня это поразило, захотелось познакомиться с этой женщиной. Поэтому встреча с Андреем была уже неизбежна. Постепенно подружились, пригласила его на свой спектакль, он - на выставку. А через полгода сделал предложение. Прямо на сцене Большого театра.

- Вот это да! Как ему удалось?

После премьеры балета «Онегин» нас долго поздравляли. Андрей также прошел за кулисы, хотя он скромный человек. Подошел ко мне, опустился на колено и открыл коробочку с кольцом. Было очень трогательно.

У вас родились две дочери-близняшки. В противовес сразу вспоминается та же Плисецкая, Уланова, которые ради карьеры отказались от детей.

Когда танцевала Майя Плисецкая, все же были другие условия. В советский период даже приму целый год никто ждать бы не стал. Это был бы конец карьеры. Сегодня предрассудков меньше… Балерины, как нормальные женщины, часто делают упор на семью и при этом ничего не теряют в профессии. Есть живые примеры. Та же итальянка Алессандра Ферри, выдающаяся танцовщица мирового значения, но мать двух дочерей.

ТАНЦЕВАЛА ЧЕРЕЗ ДВА МЕСЯЦА ПОСЛЕ РОДОВ

- Что изменилось с появлением малышек?

Стала только сильнее, смелее и увереннее. Кажется, именно сейчас стала понимать суть профессии и свое место в ней. Вообще люблю в себе копаться. Даже могу впадать в депрессию из-за того, что много думаю о каких-то своих несовершенствах. С появлением детей внутренние сомнения немного отпускают.

- В балет вас привела мама-балерина. Отдадите своих дочек танцевать?

Они растут в творческой семье. Со временем увидят, как трудится папа, как работает мама. Если появится интерес к балету, попытаюсь им объяснить, насколько сложная, но прекрасная эта профессия. Но я бы хотела, чтобы они занимались более гуманной работой: без ущерба для своего тела, для психики.

- После родов сложно было выйти на сцену?

Через два месяца уже танцевала. К счастью, быстро восстановилась. Знаете, говорят, что лучше становиться родителями в более молодом возрасте. Мне же было 32 года. И, честно говоря, не жалею. Не было такого, что спина не гнется, нога не поднимается… Многие балерины жалуются, что стоит родить и начинаются проблемы. Сейчас с дочками помогают бабушки. Без их помощи не смогли бы с Андреем работать, как раньше. Но все свободное время посвящаю семье.

НЕ ЕСТЬ МНОГО, НЕ ЕСТЬ ПОЗДНО

- Правда, что вы питаетесь одним воздухом?

Есть золотые правила балерин - не есть много, не есть поздно. Придерживаюсь здорового питания. Обхожу стороной вредные продукты - булочки, вкусовые добавки, сахар, газировку.
С рождением детей наконец осознала, как вкусны простые овощи и фрукты. Без соли, перца и всякого кетчупа.

В общем, не испытываю нужды специально худеть или соблюдать жесткие диеты.

Может, есть ограничения в других сферах? Слышала, что балеринам нельзя ходить пешком больше двух километров.

Ограничений много. Но если начну все перечислять, получится, что у меня какая-то ужасная жизнь. Из самого простого, да, нельзя много ходить. Любую балерину будет раздражать, если ее заставят стоять в очереди или общаться долго стоя. Потому что ноги - это наш инструмент. Нельзя же заставлять певца постоянно кричать, он просто испортит голос.

- Кроме балета еще снимаетесь и в кино. В мае у вас закончились крупные съемки. Что за картина?

Это должен быть полнометражный художественный фильм «Француз» режиссера Андрея Смирнова. Думаю, в прокат выйдет следующей весной. Это первый серьезный опыт, где мне досталась главная женская роль. Не сравнить с фильмом, где снималась в юности. Тогда в «Красотках» у меня был небольшой эпизод. Это походило больше на развлечение, чем работу киноактрисы. Здесь же погрузилась полностью, в апреле даже не выходила на сцену.

- Эта роль балерины?

Да, но балетных эпизодов в фильме всего два. В основном сложные драматические сцены. Но мне понравилось. Режиссер Андрей Смирнов стал для меня настоящим киноотцом.

- Что еще доставляет радость?

Нравится придумывать одежду для балета, спорта и активного образа жизни. Удобную и красивую. Создаю образ в голове, потом переношу на бумагу. Когда-нибудь у меня появится больше времени, и смогу реализовать все задумки.

БЛИЦ-ОПРОС

- Носите каблуки?

Ненавижу каблуки. Они ограничивают меня в движении, и ноги устают. Но я знаю прекрасно балерин, которые замечательно себя чувствуют на шпильке.

- Сколько часов в день спите?

Очень люблю это дело. Особенно утром. Как-то проспала восемнадцать часов! Но все зависит от работы. Иногда на отдых всего часа четыре.

- Давно ходили в кино?

Около месяца назад. Что же я смотрела? Видимо, что-то совершенно бездарное, потому и не помню. До этого с мужем ходили на «Движение вверх». Замечательный фильм.

- А в театр в качестве зрителя?

Это бывает чаще. Последний раз была в Большом, на гала-концерте, посвященном 200-летию Мариуса Петипа.

- Любите готовить?

Только под настроение, да и времени свободного мало. Я не та мама или жена, которая приходит с работы и готовит на всю семью. А любимое блюдо - бефстроганов.

КСТАТИ

Минск вызывает нежную ностальгию

- В своем Инстаграме вы писали, что иногда перед важным спектаклем наступает «время тишины»? Что это такое?

Некоторые партии эмоционально очень сложные. Долго репетируешь, отдаешь много энергии. А перед самим спектаклем наступает некое опустошение… Но на самом деле это просто накопление эмоций и чувств. Потому что организм умнее нас. Иногда может сам лечить в себе какие-то заболевания, депрессии, стрессы. Для этого достаточно просто слушать себя и свое настроение. Бывает, что просыпаюсь и понимаю - в этот день ничего не хочу и не могу, а вечером спектакль. Что я делаю? Стараюсь никак не бодриться, а просто до последнего сохраняю это состояние тишины. И удивительно, когда перед выходом я начинаю делать грим, раскладываю костюмы, постепенно расцветаю. К выходу на сцену просто переполнена энергией, и все это благодаря тому, что в течение дня не растратила ее.

- Спортсмен без ежедневных тренировок теряет форму. В балете - так же?

С детства меня учили, что балет - это каждодневный изнурительный труд. Ежедневный класс, постоянные репетиции. Это правильно. В определенном возрасте наступает период опытного артиста. И тогда действительно можно уже так много не репетировать. Потому что тело знает лучше тебя, что нужно. Но месяц или два простоя любого артиста выбьют из формы, какой бы умный и опытный ни был.

- Лет семь назад вы танцевали в Минске.

Помню, получился замечательный концерт, теплая публика. Понравился сам город. Он безумно чистый, и там такие трогательные телефонные будки. Они у меня невероятную ностальгию тогда вызвали. Минск напомнил мне что-то очень хорошее. Может быть, Ростов-на-Дону, где летом отдыхала у бабушки, когда была маленькой.

ДОСЬЕ «СВ»

Евгения Образцова родилась в 1984 году в Ленинграде. В балет ее привели родители, тоже танцовщики. Окончила Академию русского балета имени Вагановой и поступила в труппу Мариинского театра. В первый же сезон Евгения станцевала главную женскую партию в «Ромео и Джульетте». Танцевала на многих знаменитых сценах мира. Лауреат высшей театральной премии «Золотая Маска» за лучшую женскую роль в балете «Ундина». Прима-балерина Большого театра. Заслуженная артистка России.

Сергей Николаевич: Здравствуйте. Это программа «Культурный обмен» на Общественном телевидении России. С вами Сергей Николаевич. Профессия балерины, как известно, позволяет прожить очень яркую жизнь на сцене, но зачастую лишает самых обыденных, самых привычных житейских радостей. К счастью, блистательная карьера в Большом театре не смогла помешать нашей гостье исполнить свои главные роли в жизни, роли жены и мамы двух прелестных дочерей. У нас в гостях прима-балерина Большого театра России Евгения Образцова.

Голос за кадром: Евгения Образцова - прима-балерина Большого театра, заслуженная артистка России, лауреат премии «Золотая маска». Родилась в Ленинграде. В 2002 году закончила Академию русского балета имени Вагановой и была принята в труппу Мариинского театра, где в первый же сезон исполнила главную женскую партию в балете «Ромео и Джульетта». Годом позже завоевала Первую премию на Московском конкурсе артистов балета и хореографов, а затем гастролировала с театром в США и исполнила партию «Золушки» в одноименном балете на сцене Римского оперного театра. Неоднократно выступала на сценах различных итальянских театров, в том числе и в «Ла Скала». В 2006 году Евгения Образцова стала лауреатом «Золотой маски» за роль Ундины в постановке французского хореографа Пьера Лакотта. Через год исполнила главную партию в балете «Жизель», а в 2008-м - в «Дон Кихоте», с которым гастролировала в Японии. Затем дебютировала в Лондоне в театре Ковент-Гарден в партии Авроры и «Спящей красавицы». В 2010 году стала приглашенной солисткой Московского академического музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко. С 2012 года Евгения Образцова является прима-балериной Государственного академического Большого театра России.

Сергей Николаевич: Женя, здравствуйте.

Евгения Образцова: Здравствуйте.

Сергей Николаевич: Ну вот я, узнавая и читая про вас, понял, что в каком-то смысле вы повторяли судьбу многих ленинградских, петербургских балерин: они ярко начинали, стартовали, дебютировали на сцене родного Мариинского театра, а позже переезжали в Большой театр. Скажите, в этом был какой-то ваш такой вполне осознанный выбор, или так сложились обстоятельства?

Евгения Образцова: Скорее второе. Я никогда не думала, что продолжу (наверное, так правильнее сказать) свою творческую деятельность в Москве. Выпускаясь из Академии русского балета имени Вагановой, у меня была, пожалуй, только одна цель, ну может быть, две. Первая из них была, конечно же, поступить в Мариинский театр, постараться незаурядно начать и продолжить там свои первые шаги. А затем обязательно выступить на сцене Гранд-Опера в Париже.

Сергей Николаевич: Ага.

Евгения Образцова: Вот с такими задачами я выпускалась, довольно амбициозными для маленькой девочки. Но я никогда не думала, что судьба распорядится так, что Мариинский театр придется поменять на Большой. Я вообще никогда не думала, что я перееду жить в Москву.

Сергей Николаевич: Вообще вот этот выбор балетной судьбы, балетной стези достаточно такой сложный, тем более что за ребенка, как правило, в 8-9 лет фактически решается, или это вы сказали маме: «Нет, отведи меня в это хореографическое училище, в эту Академию русского балета», - я не знаю, в это время оно уже так называлось или нет.

Евгения Образцова: Да, оно уже называлось так. Дело в том, что родители были артистами балетами, и мама, и папа танцевали в Театре имени Мусоргского, сейчас он называется Михайловский театр. И конечно, их предложение, наверное, было решающим. То есть хочешь, неважно, хочешь или не хочешь, пойдешь. Да, у меня было желание, но я скорее как ребенок хотела петь и танцевать. Мама, поразмыслив, сказала: «Ну тогда, наверное, оперетта». Но это сложно.

Сергей Николаевич: А в каком возрасте этот диалог происходил?

Евгения Образцова: Петь и танцевать? Я думаю, что 7 лет. Началась начальная школа, я пошла в первый класс, как все дети. И вот тут нужно было решать, потому что 3 года мы учимся в начальной школе, а потом нужно сделать выбор, в 10 лет дети поступают в балетную академию или балетное училище, потому что потом уже поздно.

Сергей Николаевич: Ну да.

Евгения Образцова: Надо было сделать этот выбор, и я думаю, что мама, как она мне потом говорила, решила так сделать, потому что все данные были налицо. Она говорит: «Если ты не поступишь, это будет просто обидно, если даже мы не попытаемся тебя отдать, это будет обидно, обидно не попробовать. Но если тебя не возьмут или ты не захочешь, это уже другое».

Сергей Николаевич: А вообще вот эта выворотность позвоночника, его состояние к этому уже возрасту, такая физическая подготовка хотя бы минимальная всегда оценивается педагогами при поступлении в академию, да?

Евгения Образцова: Конечно. Отбор в академию вообще очень строгий. Не знаю, как сейчас, но во времена, когда поступала я, это был очень серьезный экзамен. Детей заводили в балетный зал, все наблюдали, как-то подглядывали в дверь, что происходит. Заводили по одному. Ребеночек стоит, перед ним вот такая комиссия, человек десять, может быть, пятнадцать, и педагог, принимающий этого ребенка, начинает проверять подъем, выворотность, прыжок…

Сергей Николаевич: Ритм?

Евгения Образцова: Ритм, заставляют исполнить какие-то примитивные танцы, например, полечку, марш. Это довольно сложно. И если хотя бы малейшее несоответствие, ребенка, скорее всего, не возьмут.

Сергей Николаевич: Но в вашем случае все прошло нормально?

Евгения Образцова: Благо мои родители подарили мне чудесные физические данные.

Сергей Николаевич: То есть по крайней мере для балета вы были абсолютно готовы?

Евгения Образцова: Да.

Сергей Николаевич: А когда в вашей жизни появилась Нинель Кургапкина?

Евгения Образцова: Сразу после окончания академии я поступила в Мариинский театр, первая мечта осуществилась. И буквально по прошествии трех месяцев меня встречает наш руководитель, тогда это был Махар Хасанович Вазиев. Он встречает меня и говорит: «Я помню тебя на выпускном спектакле, ты танцевала Золушку. А знаешь что? Приготовь-ка «Ромео и Джульетту». У меня уже подкосились ноги в тот момент: как так? Мне 18 лет, я пришла в труппу, никому никогда не дают просто так готовить такие серьезные спектакли. Я молчу, естественно, хлопаю глазами. А потом он добавляет: «И педагогом твоим будет Нинель Кургапкина, посмотри в расписании». Я подхожу к расписанию и вижу Кургапкину, а внизу «артистка Е. Образцова». Это, конечно…

Сергей Николаевич: Прочитала про себя «артистка», уже была артистка.

Евгения Образцова: Ну тогда уже так нас называли, мы молодые артисты.

Сергей Николаевич: Какая она была? Я знаю, что она была очень близка с Рудольфом Нуриевым, они делали вместе «Баядерку». Мне кажется, она чем-то была недооцененная балерина, но очень реализовавшая себя именно в педагогике.

Евгения Образцова: Она была очень яркая балерина, я думаю, что как педагог она была совершенно уникальной. После смерти Нинель Александровны я стала заниматься с ее ученицей, тоже балериной Мариинского театра Эльвирой Тарасовой. И тут я наконец… Я и так это понимала, но тут я ощутила вполне, насколько традиция передается из рук в руки буквально.

Сергей Николаевич: Из ног в ноги.

Евгения Образцова: Из ног в ноги, да! Потому что все то, что мы делали годам, - а я занималась с Кургапкиной 7 лет, - все то же самое бережно хранила и Эльвира Тарасова. И после ухода Нинель Александровны мы как бы продолжили этот путь, то есть мы не остановились, мы работали в том же направлении, насколько точно и по-вагановски преподавали и преподают педагоги Мариинского театра.

Сергей Николаевич: Я очень хорошо помню свой разговор с Майей Михайловной Плисецкой, мы делали интервью. Она никогда не забывала, с особой печалью констатировала, что недополучила уроков Вагановой; та предлагала ей приехать, другой маршрут, соответственно, из Москвы в Ленинград, и сделать с ней «Лебединое озеро», и та как-то уже была именитая, звезда, казалось, что успеет. Не успела. А тем не менее вот этот тренинг, вот эти очень точные замечания педагога, вот это умение рассказать, как надо, какую комбинацию движений нужно осуществить, чтобы быть устойчивой, или наоборот, чтобы, я не знаю, какие-то сделать сложные движения, - это незаменимые, бесценные уроки, да?

Евгения Образцова: Да. Вы знаете, я еще должна отметить, раз уж зашла речь о Нинель Кургапкиной, насколько она была петербургским…

Сергей Николаевич: …человеком?

Евгения Образцова: …человеком, насколько она была, безусловно, интеллигентной, но в то же самое время она всегда говорила то, что думает. На репетиции я иногда могла слышать такое, я даже… Но она это умудрялась говорить так, что как бы…

Сергей Николаевич: Это не обижало?

Евгения Образцова: Нет, ни в коем случае. И насколько она была придирчива, я именно так скажу, к рукам. То есть это был не просто нюанс какой-то («добавь немного здесь, сделаем руки мягче или острее»), - нет, она просто допытывалась, чтобы руки были досконально точными, такими, как показала она. И вот именно в балете «Легенда о любви», - а это был ее любимый спектакль, где она исполняла…

Сергей Николаевич: Она сама танцевала?

Евгения Образцова: Да, она танцевала Ширин. И она сказала, что эту роль она будет готовить со мной, и запретила мне смотреть любимые видеозаписи любых других исполнительниц. Она сказала: «Покажу тебе я лично», - и я помню все до последнего движения. Мы встретились с ней в зале в первый раз, я была готова уже репетировать, учить, а она сказала: «А зачем ты надела пуанты? Снимай все». Я сняла все, хорошо, стою жду. «А теперь возьми руки, сделай вот такое движение, иди домой и вот так вот месяц ходи». То есть для Ширин была важна вот эта вот пластика, для начала выучить вот эту пластику Григоровича, которую он придумал для Ширин. И когда я научилась наконец не вот так вот двигать, а вот так вот, Нинель Александровна сказала: «Ну теперь приступим, поехали учить хореографию». Я просто считаю, что это балет, который просто выстрадан, вымучен с ней.

Сергей Николаевич: Но вот то, что касается все-таки «Легенды о любви», тут все более-менее понятно, все-таки это было 50 лет назад, почти 60 уже лет назад. Все-таки несколько поколений прошли, жив еще Григорович, то есть можно всегда соотнестись с оригиналом. А вот что касается вот этих балетов Петипа, что касается балетов, такой вот прямо классики-классики? Мы сейчас танцуем Петипа или все-таки что-то другое?

Евгения Образцова: Мне сейчас тоже хочется вспомнить Нинель Александровну, которая сказала бы так: «Делай как красиво, все равно никто не знает, как надо». Вот что я вам скажу по поводу Петипа.

Сергей Николаевич: «Делай красиво».

Вообще когда думаешь о судьбах этих великих женщин, этих великих балерин, невольно начинаешь соотносить это с собой. Когда говоришь, вспоминаешь… Плисецкую, притом что там у Майи Михайловны была вполне себе счастливая семейная жизнь с Родионом Константиновичем Щедриным, но все-таки тема детей была табу. Вы для себя еще до встречи с Андреем Коробцовым думали о том, что нет, это невозможно исключить из вашей жизни? «Я не буду только служить балету, у меня будет своя жизнь». Когда вы смотрели, не знаю, на своих старших коллег.

Евгения Образцова: Вы знаете, когда я начинала танцевать, я была больна только балетом. Я, честно говоря, даже не думала о том, что вот семья, дети, просто не думала, не говорила себе ни «да», ни «нет». Но буквально в первые годы работы со своими педагогами, - а их у меня было очень много, почти все наследницы Вагановой, - я постоянно слышала одну и ту же фразу: «Как жаль, что я одна, как жаль, что у меня нет детей, ведь я сейчас очень хотела бы, я отдала бы все за то, чтобы рядом со мной был сын, дочь, внуки». Так говорила Людмила Сафронова, мой педагог из Академии Вагановой, так говорила Нинель Александровна Кургапкина и не только они. И у меня сформировалось четкое убеждение в том, что какая бы ни была карьера (головокружительная, стандартная, неинтересная), я обязательно стану мамой во что бы то ни стало, я никогда не откажу себе в этом счастье, как бы трудно ни было. Ни балет, ничто, никакое искусство…

Сергей Николаевич: …не заменит.

Евгения Образцова: …не заменит этого для меня.

Сергей Николаевич: Ну мы к этой теме подойдем чуть попозже, просто я в связи с Нинель Кургапкиной вспомнил эту тему.

Первые сезоны в Мариинском театре - какие они были?

Евгения Образцова: Ах… И прекрасными, и мучительными. Мне приходилось, как и всем, разучивать кордебалетные партии.

Сергей Николаевич: А, то есть вас держали в кордебалете?

Евгения Образцова: Это было обязательно, это было правильно: какой бы ты выдающийся ученик ни был, какие бы оценки ты ни принес в своем дипломе, ты встаешь в кордебалет. Благо меня миловали, и я стояла в кордебалете недолго и не в самом глухом.

Сергей Николаевич: То есть в первой линии?

Евгения Образцова: Я стояла и в первой линии, и в небольших каких-то четверках, сразу меня как-то стали ставить в них, я даже думаю, не потому, что я такая хорошая была выпускница, отличница, а просто я была невысокая, а тогда уже тенденции были к более высоким девочкам именно в кордебалете, я просто под этот стандарт не подходила. А еще я врала порядок, я, к сожалению, в линию не могла… Ну то есть я старалась, но у меня это получалось с периодическим успехом. Поэтому меня так долго там не держали, а скорее…

Сергей Николаевич: …отодвигали.

Евгения Образцова: Пусть танцует что-нибудь сольное.

Сергей Николаевич: Ну и на самом деле вот эта мука кордебалета длилась недолго?

Евгения Образцова: Недолго.

Сергей Николаевич: То есть это где-то сезон-два?

Евгения Образцова: Думаю, что да, сезона два, а потом уже в основном были сольные.

Сергей Николаевич: Ну хорошо, а вот эта партия Джульетты, про которую сказал Махар, - вы ее подготовили?

Евгения Образцова: Конечно!

Сергей Николаевич: И влились в спектакль?

Евгения Образцова: Да. Наравне с кордебалетными спектаклями…

Сергей Николаевич: …вы продолжали?

Евгения Образцова: Разумеется.

Сергей Николаевич: А это было прямо условие балетной жизни?

Евгения Образцова: Да-да, никто не освобождается от этой вот кордебалетной муштры, даже если тебе полагается уже приготовить сольную партию, ты соединяешь и то, и другое. Это очень сложно. Я вообще считаю, что первые 5 лет становления в театре, если балерина действительно начала готовить и танцевать ведущие партии, являются самыми сложными годами.

Сергей Николаевич: То есть тебе приходится делать и то, и другое?

Евгения Образцова: Да.

Сергей Николаевич: То есть делать и балеринские партии, и танцевать двойки-тройки, и еще стоять в кордебалете?

Евгения Образцова: Да, даже кордебалет. Это очень сложно физически, а еще это очень травмоопасно.

Сергей Николаевич: Ваше поколение, поколение, когда вы пришли. Вовсю танцевала еще Ульяна Лопаткина, танцевала Диана Вишнева, это было такое поколение начала 1990-х гг., это были абсолютные примы. Вы понимали, как сложно будет вам пробиться на эти главные партии?

Евгения Образцова: Что вы, я даже не думала о том, чтобы пробиваться между Ульяной и Дианой, Светланой. Они настолько неземные для меня создания, по сей день я восхищаюсь ими. Это совсем другое поколение, это действительно абсолютные балерины, которыми надо восхищаться. И вот они заняли свой пьедестал, то есть всем другим другие пьедесталы. Они не менее ценные, достойные и высокие, но это другие пьедесталы. То есть мы все разные. То поколение для меня пример, это такие богини танца, я ими восхищаюсь. И, наверное, если бы не было их, я бы не стремилась так ввысь.

Сергей Николаевич: Ввысь. То есть они были очень важным для вас каким-то и примером, и символом, и образцом того, что можно делать на сцене, да?

Евгения Образцова: Конечно. Мне очень повезло, что я могла расти, когда передо мной был такой пример. Я видела каждый день на сцене этих удивительных балерин, танцевала с ними в одних спектаклях и, конечно, старалась быть похожей, брать лучшее.

Сергей Николаевич: Может быть, это такая, знаете, вульгарная, желтая пресса, которая все время пишет о каком-то соперничестве, о каких-то, не знаю, подковерных схватках и так далее, - этого ничего в вашей жизни не было?

Евгения Образцова: Вы знаете, здоровое соперничество - это вообще нормально, без этого не было бы какого-то роста. Вообще никакого роста, в общем-то, не было бы, я считаю, если бы никто никому чуть-чуть не завидовал. Поэтому это нормально. Другое дело, что поколения не соперничают, то есть я бы не стала соперничать с Майей Плисецкой, будь она сейчас рядом, потому что это невозможно, это…

Сергей Николаевич: …несопоставимо.

Евгения Образцова: …несопоставимо. Это было тогда, а это сейчас. Время диктует и моду, оно диктует и стиль исполнения, и технику, и даже внешние какие-то данные. Вот были в моде балерины миниатюрные, потом стали высокие, потом стали очень высокие, а скоро, может быть, снова придет пора миниатюрных балерин, я жду.

Сергей Николаевич: И это будет ваш звездный час.

Евгения Образцова: Да. И поэтому я считаю, что нормальное соперничество, даже если какое-то грубое слово - это нормально, это в любом театре, это в любом офисе, я думаю, в любой здоровой и нездоровой рабочей команде такое происходит. Другое дело, что какие-то интриги, какие-то жуткие вещи, как стекло в пуанты… Я, например, такого в своей жизни не встречала и дай бог не встречу никогда. Поэтому ничего про это сказать не могу.

Сергей Николаевич: Мариинский театр. Уже вы танцевали на сцене Театра Станиславского и Немировича-Данченко, естественно, большая уже карьера в Большом театре. В чем его уникальность, в чем его отдельность и единственность, если сравнивать его с другими коллективами?

Евгения Образцова: Мариинский театр - это как родной дом. Ты любишь свой родной дом, каким бы он ни был ветхим, старым, может быть, там не было ремонта давно, но это родной дом, в котором ты родился, состоялся, сделал первые шаги. Он помнит тебя неуклюжим, помнит тебя восходящим. Он такой вот. А другие театры - они как новые квартиры.

Сергей Николаевич: Которые надо еще обживать.

Евгения Образцова: Которые надо еще обживать. Но они прекрасные, ты там уже более уверенно себя чувствуешь, потому что ты уже видал другое. А Мариинский, наверное, и останется для меня таким родным, уютным домом, каким бы он ни был. Я воспринимаю театр, именно его старую часть, Мариину №1…

Сергей Николаевич: Да-да, историческую сцену.

Евгения Образцова: Да, только его я и воспринимаю, собственно, как Мариинский театр. Для меня он дом, люди в нем остались родными. Я не знаю, что происходит там сейчас, я очень сейчас плохо наблюдаю за ходом жизни, но вот тот Мариинский, который был тогда, когда в нем танцевала я, в моем сердце навсегда.

Сергей Николаевич: Тем не менее вы несмотря на то, что у вас было несколько сольных партий - и «Спящая», и «Ундина», и «Жизель», огромный репертуар - в какой-то момент вы решаете его оставить. Как это было?

Евгения Образцова: Я работала в Мариинском театре, и приехав в Москву на гастроли в честь празднования юбилея Галины Улановой, я познакомилась с Сергеем Филиным. Так получилось, что я была еще очень молодая балерина, но уже очень много успела сделать в Мариинском театре. И мне кажется, что на тот момент я сделала все, что можно было сделать, что я могла сделать в Мариинском театре. И наступил такой момент опустошения: я танцевала одни и те же спектакли с радостью, с любовью, но это были одни и те же спектакли.

Сергей Николаевич: Никаких перспектив, нового.

Евгения Образцова: Мне казалось, что нет, что так будет теперь еще всегда, всегда, всегда.

Сергей Николаевич: Но прошу прощения, но вы ушли со спектакля «Форсайта», пробовали какую-то новую хореографию. Вы не принимали участия в этом?

Евгения Образцова: Принимала.

Сергей Николаевич: И?

Евгения Образцова: Но всего этого мне было мало. Может быть, это какая-то жадность. Но так или иначе наступила некая депрессия, небольшая депрессия такая моя внутренняя, личная. И вот здесь я познакомилась с Сергеем Юрьевичем Филиным, который сказал: «Женя, мне очень нравится, как вы танцуете. Я руковожу сейчас Театром Станиславского, не хотели бы вы там тоже работать?» И я делила две сцены: работая в Мариинском театре, как гость, приглашенная балерина, стала работать в Театре Станиславского. И это был, пожалуй, один из самых увлекательных и интересных периодов в моей жизни. Я ездила из Петербурга в Москву постоянно, мне очень нравилось работать с Сергеем Юрьевичем. В Театре Станиславского так кипела жизнь! Так происходило как раз то, чего мне так сильно не хватало. Я танцевала желанные партии, мне было очень приятно работать с Филиным. Там вообще было действительно безумно интересно. Туда приезжал Джон Ноймайер, мне это все-все очень хотелось сделать. Это были 2 года, когда я работала Петербург - Москва…

Сергей Николаевич: Ну то есть вы жили на два дома, на два театра.

Евгения Образцова: Да. И я тогда впервые подготовила балет «Лебединое озеро», это была моя мечта. Ну а затем последовало приглашение в Большой.

Сергей Николаевич: Скажите, а вот эта еще одна ваша мечта, с которой вы пришли в Мариинский театр, Гранд-Опера, Опера Гарнье, как о ней еще говорят, - она случилась позже?

Евгения Образцова: Да.

Сергей Николаевич: Это уже когда вы танцевали в Большом театре?

Евгения Образцова: Да. Я работала в Большом театре, и вдруг неожиданно мне приходит приглашение, красивое такое письмо, где герб и надпись «Гранд-Опера, Париж», приглашение исполнить «Сильфиду» Пьера Лакотте.

Сергей Николаевич: Вы с Лакоттом были знакомы?

Евгения Образцова: Конечно. Я была знакома с Лакоттом с первых моих шагов в Мариинском театре. Это была очень удивительная история. Когда я поступила в Мариинский, меня почти сразу спустя 2 месяца взяли на гастроли в Париж - тоже необычно, потому что я была одна, кого допустили. Я танцевала и кордебалет, и небольшие сольные партии, в том числе Ману в балете «Баядерка». В этот же самый момент Пьер Лакотт задумал ставить балет «Ундина», и сделать он это решил прямо в Париже. Он собрал труппу, осмотрел нас всех, кто куда подходит, и стал ставить. А меня он почему-то с самого начала выделял: «А вот ты, маленькая беленькая девочка, ты не танцуй в кордебалете, вот сюда вставай в четверочку… Так, нет, из четверочки уходи, давай в двоечку… Так, а поучи-ка ты Ундину». Вот как-то он меня сразу выделил, он очень доброжелательно ко мне относился. И так получилось, что я сразу стала учить… Я учила все партии, какие там есть, но Ундину наравне с этим я тоже репетировала. В результате я была единственной исполнительницей Ундины, потому что перед премьерой я осталась одна.

Сергей Николаевич: То есть все отсеялись, да?

Евгения Образцова: Да. Я станцевала Ундину и получила за нее «Золотую маску».

Сергей Николаевич: А.

Евгения Образцова: И я считаю, что Пьер Лакотт просто, можно сказать, мой балетный папа.

Сергей Николаевич: Сделал вам… Я думаю о том, что… Я вспоминаю «Ундину» с Марго Фонтейн, она была изумительная совершенно…

Евгения Образцова: Это другая постановка.

Сергей Николаевич: Но это другая была постановка, да, такой холодноватый образ. Вам он как-то был близок по темпераменту, по характеру?

Евгения Образцова: Вы знаете, тогда я даже не думала о темпераменте, характере и даже образе. Я была вся погружена в сложность хореографии Пьера Лакотта, в эту какую-то ювелирную просто работу.

Сергей Николаевич: Очень много мелкой техники, да?

Евгения Образцова: Мелкая техника, сложная техника и для меня новая. Конечно, это все было исполнимо, но прежде я никогда не танцевала такой насыщенный технически балет.

Сергей Николаевич: Сложно было.

Евгения Образцова: Да, это для меня было трудно. И только исполнив первый спектакль, я наконец прочувствовалась и уже стала думать и об образе в том числе.

Сергей Николаевич: То есть это надо было освоить?

Евгения Образцова: Это испытание было, конечно.

Сергей Николаевич: Вы появляетесь в Большом театре, соответственно, в 2012 году, да?

Евгения Образцова: Да, я с 2012 года.

Сергей Николаевич: И это момент очень острых распрей и каких-то конфликтов внутри театра, и история с Филиным, мы все знаем. Как вы вообще, оказавшись в этой ситуации такой конфронтации внутри труппы, сложностей отношений Цискаридзе и Иксанова? Вам надо было выгрызть какое-то свое пространство, дистанцироваться от этого. Какая была тактика, скажем так?

Евгения Образцова: Вы знаете, все произошло, слава богу, не сразу, и мне удалось насладиться, пожалуй, первые 1.5 года…

Сергей Николаевич: …творчество.

Евгения Образцова: Творчество опять же в содружестве с Сергеем Филиным, который также устроил интересную жизнь и в Большом театре, ведь при нем очень много интересных спектаклей было поставлено. В общем, жизнь была очень насыщенной и интересной, творческой. И когда произошло вот это несчастье, я, конечно, скажу, что настроение в труппе опустилось. Это было просто очень трудно, и очень долго, я считаю, мы не могли прийти в себя, потому что…

Сергей Николаевич: Это страшно.

Евгения Образцова: Это страшно, и переживаешь за человека, за его здоровье. Как-то нет, в общем, настроя даже работать. Было действительно мучительное такое время, мучительные времена. Но как-то да, вы правы, удалось абстрагироваться, как-то отойти в свои спектакли, все-таки сосредоточиться на своей прямой деятельности, делать спектакли, делать их интересно, незаурядно, стараться как можно меньше обсуждать, принимать участие в какой-то пустой болтовне, которая часто происходит в театре. Для меня это закон: меньше говорить в театре.

Сергей Николаевич: Надо все-таки меньше говорить.

Евгения Образцова: На сцене надо исполнять. Артист прав, когда он на сцене, все остальное неважно.

Сергей Николаевич: То есть вот этот конфликт, этот сложный, такой драматичный сезон вы как-то пережили, и началась другая жизнь.

Евгения Образцова: Как полоса другая.

Сергей Николаевич: Уже поменялся и руководитель балетной труппы, и снова это был Махар Вазиев.

Евгения Образцова: Да, мы снова встретились с Махаром Хасановичем, приятная встреча.

Сергей Николаевич: Я знаю, что у вас есть - по крайней мере я читал это в каких-то ваших выступлениях, интервью - мечта, и сейчас я думаю о том, как идеально вы могли бы подойти для этой роли: это Кармен, но не Кармен-сюита, а Кармен в постановке Ролана Пети.

Евгения Образцова: Да.

Сергей Николаевич: То, что танцевала Рене Жанмер и то, что, кажется, никогда в России не шло.

Евгения Образцова: Шло.

Сергей Николаевич: Шло?

Евгения Образцова: В Мариинском театре.

Сергей Николаевич: Была эта «Кармен»?

Евгения Образцова: Ну и тут, конечно, комплимент Махару Хасановичу, который в свое время в Мариинском театре сделал, на мой взгляд, просто невозможное. Эта труппа танцевала все, просто все. Когда я пришла в Большой, для меня не было неизвестных имен, которые я бы, хореографов, кого бы я не знала, кого бы я даже не исполняла, не то что не знала, знала-то разумеется. Мы все исполняли, все. И «Кармен» Ролана Пети, у меня любовь к этому спектаклю идет именно с Мариинского театра, когда восхитительные… Та же Диана Вишнева, Юлия Махалина танцевали эту роль, и я с замиранием сердца смотрела, как это стильно, как это красиво, как бы я хотела быть такой Кармен.

Сергей Николаевич: А чем они отличаются, «Кармен» Щедрина-Бизе и «Кармен» Ролана Пети?

Евгения Образцова: На мой взгляд, «Кармен» Ролана Пети - это более совершенный, что ли, спектакль. Он более драматический, он более понятный. Он полноценный. Кармен-сюита - это вот имя и есть, Кармен-сюита. Это интересная сюита на тему Кармен. А «Кармен» Ролана Пети - это история.

Сергей Николаевич: Это большой, полнометражный спектакль, да?

Евгения Образцова: Это история.

Сергей Николаевич: И он очень был точно сделан на миниатюрную, небольшую танцовщицу?

Евгения Образцова: Да-да.

Сергей Николаевич: В этом смысле вы, конечно, очень совпадаете типажно с Зизи Жанмер и соответственно с этой партией.

Евгения Образцова: Спасибо.

Сергей Николаевич: Вы хотели еще танцевать Макмиллана, насколько я понимаю.

Евгения Образцова: Да.

Сергей Николаевич: От чего это зависит? Вы можете прийти и сказать: «Я хочу танцевать Макмиллана», - или это бесполезно?

Евгения Образцова: Ну сказать-то я могу, конечно, другое дело… Нет, тут дело в чем? В том, что у театра есть репертуар, конечно, нельзя вот так взять, хочу, значит, будет. Дело в том, что, например, балет Макмиллана самый удачный - это «Ромео и Джульетта» и «Манон», на мой взгляд, хотя есть, конечно, и «Зимние грезы», и «Майерлинг», многое идет сейчас в Театре Станиславского. Но мы же не можем повторяться.

Сергей Николаевич: Ну да.

Евгения Образцова: И конечно, Большой театр не может дублировать репертуар театра, который находится буквально недалеко. Поэтому, конечно, «Манон», - а у меня мечта станцевать именно «Манон», потому что «Ромео и Джульетту» я станцевала в Ковент-Гардене и в Американском балетном театре, эта мечта осуществилась. Вот «Манон», конечно… Я думаю, что это вопрос времени. Я почему-то не сомневаюсь в том, что когда-то на сцене Большого этот спектакль будет сыгран, он обязательно будет сыгран, это очень талантливый спектакль, это роскошный спектакль с восхитительной музыкой Массне.

Сергей Николаевич: Но он такой очень и помпезный, соответственно, такой постановочный, кажется, он даже в трех актах…

Евгения Образцова: Да, он в трех актах, он очень красивый.

Сергей Николаевич: Он очень большой и очень красивый.

Евгения Образцова: И очень игровой, что я очень люблю, я просто преклоняюсь перед драмбалетом, мне необходимо вот это.

Сергей Николаевич: Вы знаете, мы сейчас заговорили о «Маноне», и я вспомнил об одной из изумительных исполнительниц этой партии Наталье Макаровой, которая была потрясающей Маноной, это был один из ее любимых спектаклей. В свое время она, когда покинула СССР, ее главным стимулом, главным желанием было не сделать имя (имя у нее уже было), но танцевать новую хореографию. Сейчас, когда этих границ нет, когда, в общем, есть условия и возможность поехать в Америку, в Европу, танцевать на любых сценах, скажите, вас что-то останавливает здесь, или все-таки этот сюжет каким-то образом развивается? Вы сейчас сказали о Ковент-Гардене, сказали про другие театры.

Евгения Образцова: Когда я была моложе, я думала о том, что, быть может, когда-то я уеду…

Сергей Николаевич: …из России.

Евгения Образцова: Да, и попробую создать какую-то творческую деятельность в другой стране. У меня была такая возможность, я даже почти ее осуществила. Но в какой-то момент я поняла, что мне гораздо больше нравится быть гостем, то есть гостить в этих прекрасных странах, в этих прекрасных труппах, брать лучшее, стараться быть похожей на них, когда я исполняю их спектакли, их хореографию, но все же возвращаться домой. Мне очень важно понимать и ощущать себя русской балериной - русской не за границей, а русской в России, но приезжающей в разные страны…

Сергей Николаевич: …гастролирующей.

Евгения Образцова: …гастролирующей активно. Я с радостью всегда принимаю приглашения. Были годы, когда я просто фактически жила на чемоданах, я постоянно куда-то уезжала, меня куда-то уносило. Это были очень увлекательные времена. Но мне всегда нужно было возвращаться. Поэтому я уже сейчас не думаю о том, что я бы смогла куда-то навсегда уехать.

Сергей Николаевич: И делать то, что называется международной карьерой, как делает Наталья Осипова сейчас, например, и так далее.

Евгения Образцова: Ну ее можно так же делать, живя в Москве, совершенно необязательно куда-то уезжать.

Сергей Николаевич: Да, необязательно куда-то уезжать. Тем не менее я полагаю, что есть и какие-то, как сказано в одной пьесе, «магниты попритягательнее» Большого театра, а именно это ваш муж Андрей Коробцов, это ваши дети. Как вы познакомились с Андреем?

Евгения Образцова: С Андреем познакомились удивительным образом. Я искала скульптора, который сделал скульптуру воина Евгения Родионова, - это молодой парень, погибший в Чечне во время Чеченской войны. Его история очень трагична: он попал в чеченский плен и отказался снимать свой крест нательный, он отказался принимать мусульманскую веру, и ему отрубили голову. Он так вот пострадал, я считаю, что он такой христианский мученик. Мне было очень интересно, я узнала из Интернета, что один скульптор молодой как дипломную работу сделал памятник именно вот этому воину. Меня это просто поразило, потому что я была настолько поражена этой темой, и еще ею очень интересовалась моя мама. И ради мамы я решила найти возможность…

Сергей Николаевич: А родители тоже воцерковленные, верующие люди?

Евгения Образцова: Да, моя мама. И я пообещала маме, что я обязательно найду, где находится эта скульптура, мы пойдем и посмотрим ее, познакомимся с автором. И таким образом я нашла Андрея, я узнала его имя, я…

Сергей Николаевич: А где эта скульптура располагается?

Евгения Образцова: Эта скульптура находится в Камергерском переулке, филиал Академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова. Основное здание находится на Мясницкой улице, а вот здесь находится филиал. И мой супруг там учился, мой будущий супруг тогда там учился.

Сергей Николаевич: И собственно говоря, вы пришли посмотреть на эту скульптуру и познакомились с художником.

Евгения Образцова: Да, с Андреем, который сам сказал, что «я обязательно покажу вам эту скульптуру, я проведу небольшую экскурсию, я расскажу». И просто в первый же вечер меня поразило, насколько скромный, насколько спокойный, насколько вдохновленный молодой человек нас встретил и с каким упоением он рассказывал…

Сергей Николаевич: А вы с мамой ходили?

Евгения Образцова: Да, мы были с мамой. С каким упоением он рассказывает о своем творении.

Сергей Николаевич: Я думаю, что сейчас он должен лепить и вас, нет? Делает он это или нет?

Евгения Образцова: Вы знаете, это целая серия работ на тему балета, даже не знаю, как сказать… Я позировала во всех образах, какие успела исполнить на сцене. Андрей очень чутко понимает балет, он как-то проникся к этому искусству. Он умеет не только передать настроение героя, героини, передать летящую какую-то позу, соответствующую образу, он еще умудряется технически очень правильно лепить балетные стопы, кисти, повороты головы.

Сергей Николаевич: У него такая замечательная модель.

Евгения Образцова: Но он это сам еще очень здорово чувствует. Потому что я видела примеры работ на балетные темы такие весьма и весьма сомнительные, а у Андрея как-то сразу…

Сергей Николаевич: …эта тема пошла.

Евгения Образцова: Да.

Сергей Николаевич: То есть вы как бы сошлись на теме балета и скульптуры фактически?

Евгения Образцова: Да.

Сергей Николаевич: То есть это было каким-то стартом вашей уже семейной истории.

Когда родились ваши девочки?

Евгения Образцова: Девочки родились 2 года назад, мы недавно отпраздновали их двухлетие.

Сергей Николаевич: Как их зовут?

Евгения Образцова: София и Анастасия.

Сергей Николаевич: София и Анастасия.

У вас не было сомнений, что вы потеряете форму, потеряете время, что как, надо оставить балет на это время, естественно?

Евгения Образцова: Это было так быстро, я даже не успела отдохнуть. Я даже не понимаю как мама двух девочек, как балерина, которая родила детей, как можно бояться этого пропуска. Он такой катастрофически короткий, это даже бессмысленно обсуждать, это просто отпуск, это какой-то отпуск. Когда мне говорят: «А как же так, вы пропускаете год?» Какой год? Я, наверное, пропустила полгода, совершенно не занимавшись балетом. Через 2 месяца после рождения девочек я была на сцене.

Сергей Николаевич: На сцене?

Евгения Образцова: На сцене. Форма набирается очень быстро, надо просто захотеть, если это хочется, конечно. Хотя в первое время совсем не хочется.

Сергей Николаевич: То есть захотелось какой-то другой жизни, да?

Евгения Образцова: Хотелось просто семейной жизни, хотелось быть с ними, наблюдать каждый день, как они растут, как меняются. Ведь каждый день они делают что-то новое. И удивительно: чем старше они становятся, тем мне сложнее. Они дают мне и энергию танцевать и делать больше, делать интереснее, и в то же самое время и безумную грусть оттого, что я пропускаю часы без них, занимаясь, репетируя в балетном зале, исполняя роль на сцене.

Сергей Николаевич: Выступая.

Евгения Образцова: А проходят вот эти часы, за которые они научатся говорить еще одно слово, сделают еще какой-нибудь смешной шаг. И чем они становятся взрослее, тем мне страшнее, хочется быть с ними.

Сергей Николаевич: А как разделены ваши обязанности с Андреем?

Евгения Образцова: Андрей - свободный художник.

Сергей Николаевич: Ага, то есть он может быть с ними достаточно много?

Евгения Образцова: Да, он может быть с ними не то чтобы много, но он может быть с ними в любое время. Мы обсуждаем наперед, какие у нас планы, и Андрей может быть и утром, и вечером, то есть он сам решает, когда ему удобно, он может в любое время. Со мной сложнее, потому что утром у меня обязательный класс, репетиция, вечером выступление, поэтому скорее под меня подстраивается моя семья. Ну и, конечно, все это было бы невозможно без наших бабушек и дедушек, которых у нас, слава богу, в комплекте.

Сергей Николаевич: Полный комплект.

Евгения Образцова: Полный комплект, два комплекта. Поэтому все в порядке.

Сергей Николаевич: Все получается.

Вы вернулись в Большой театр уже после родов, у вас уже есть скрепы семейные. Что-то изменилось в вас?

Евгения Образцова: Да. Я перестала волноваться по мелочам, я перестала бояться. Я стала смелее. Мне все дается просто.

Сергей Николаевич: Легче и проще.

Евгения Образцова: Да, просто.

Сергей Николаевич: Вы хотели бы, чтобы София, Анастасия или обе повторили вашу карьеру или даже не карьеру, но пошли бы в балерины?

Евгения Образцова: Я думаю, что я не была бы против, если решение одной из них или двух моих дочерей было бы в пользу балета. Если бы оно было твердым и серьезным, я не была бы против. Но если бы почувствовала, что они, как любые девочки, хотят просто потанцевать, им кажется, что это легкая профессия, наверное, я бы попыталась их отговорить.

Сергей Николаевич: Слава богу, карьера продолжается, жизнь продолжается, в Большом театре грядут новые премьеры. Есть что-то, о чем вы мечтаете и что бы хотели станцевать? Потому что век балеринский, в общем, короткий, классика в какой-то момент уходит, вы переходите на модерн, какие-то другие жанры. При этом карьера может быть достаточно долгой. Вы как-то ее планируете, как-то рассчитываете ее наперед?

Евгения Образцова: Вы совершенно верно сказали, что классика когда-то должна уступить чему-то другому, потому что классику мы танцуем всю нашу творческую жизнь. Наверное, сейчас я уже даже не назову балет, который я бы не исполнила, все героини в копилке.

Сергей Николаевич: Да, фактически все.

Евгения Образцова: А что было бы интересно? Конечно, сделать что-то новое. Мне было бы очень интересно сделать свой собственный вечер, чтобы обязательно в рамках этого вечера было место для современной хореографии, для какого-то интересного спектакля, пусть одноактного, а может быть, даже полноценного двух-трехактного спектакля. Мне бы очень хотелось, чтобы талантливый хореограф поставил этот спектакль. И я нахожусь в поисках талантливого хореографа.

Сергей Николаевич: А материала? Я вот знаю, мы упомянули сегодня Майю Михайловну (и даже не один раз), ее такая навязчивая идея была абсолютная станцевать Кармен, вот она хотела станцевать Кармен. Но Кармен, о которой мы говорили, уже состоявшийся спектакль, так что вы встаете в линию просто известных, знаменитых балерин. А вот что бы вы хотели для себя? Есть ли какой-то образ женский, чье-то имя, которое вас как-то…

Евгения Образцова: Да, есть.

Сергей Николаевич: Ну назовите его.

Евгения Образцова: «Принцесса Турандот».

Сергей Николаевич: А, она загадывала жестокие загадки.

Евгения Образцова: Ну можно было обойтись без жестокости, но довольно интересный образ. Мне кажется, в балете еще…

Сергей Николаевич: …его не было.

Евгения Образцова: …никогда не было, есть опера, но балета никогда не было. Кармен тоже есть опера. Поэтому почему бы и нет? На мой взгляд, очень интересная тема для балета. И плюс возможность написать какому-то еще талантливому композитору талантливую музыку к этому балету.

Сергей Николаевич: Ну а если не найдете талантливого композитора, есть Пуччини.

Евгения Образцова: Можно у него будет заимствовать, да.

Сергей Николаевич: Вот вы мне сказали изумительную фразу: «Танцуй красиво, и будет Петипа». В его наследии есть балет, о котором вы бы мечтали, который вы еще не станцевали?

Евгения Образцова: Вы знаете, наверное, я бы сказала «Пахита», но оригинала «Пахита» нет. Опять же вопрос о Петипа, что такое Петипа, какой он, Петипа, какая у него хореография, точно ли это Петипа. Мне кажется, что ответа нет. Уже столько талантливых артистов, хореографов и педагогов приложили руки и ноги к его хореографии, что, наверное, оригинала нет. Поэтому назову «Пахиту», в чьей бы версии, редакции она ни была, мне интересен этот образ.

Сергей Николаевич: Прекрасно.

Женя, я знаю, что одними только балетом и семейной жизнью жизнь ваша не ограничивается. Недавно произошел и кинематографический дебют, вы снялись в фильме у Андрея Смирнова «Француз». Андрей Сергеевич недавно приходил к нам в программу и рассказывал про этот фильм, но ничего не сказал про вас. Кого вы там играете?

Евгения Образцова: Вы не поверите, главную женскую роль.

Сергей Николаевич: Да вы что?

Евгения Образцова: Балерину по имени Кира.

Сергей Николаевич: Ага.

Евгения Образцова: Так получилось, что Андрей Сергеевич искал актрису на роль Киры. Я так подозреваю, что искал он ее среди драматических актрис, но в результате почему-то решил, что лучше балерины балерину никто не сыграет, вот так вот он решил. И таким образом я оказалась на пробах, которые я удачно прошла и вдруг снялась в кино.

Сергей Николаевич: Как это было?

Евгения Образцова: Это было очень увлекательно, это было безумно волнующе. Конечно, первый день на съемочной площадке был для меня стрессом, потому что начали мы снимать, на мой взгляд, с одной из самых сложных сцен. Когда я прочла сценарий, я подумала: «Вот неплохо было бы здесь начать, вот здесь у меня одно слово «здравствуйте», вот здесь я прикурила сигарету - прекрасно, достаточно». Но Андрей Сергеевич выбрал сцену, где надо было кричать, ругаться, бросать сигарету, топать ногой и говорить еще безумно длинный текст. Вот с нее мы и начали. Я даже не помню, как прошел этот день, мне кажется, я была в каком-то сумасшествии, настолько я волновалась, настолько мне хотелось соответствовать, и я не знала, как мне себя вести, я просто по интуиции действовала.

Сергей Николаевич: Такой театрально-балетный опыт, я думаю, на киноплощадке вам, безусловно, пригодился.

Евгения Образцова: Конечно, пригодился, но оказалось, что в кино практически не надо играть, как жаль. Это совсем другая игра, но это было безумно интересно.

Сергей Николаевич: Надеюсь увидеть это на экране.

Евгения Образцова: Я тоже.

Сергей Николаевич: Это была Евгения Образцова в программе «Культурный обмен» на Общественном телевидении России. А я, Сергей Николаевич, прощаюсь с вами. Всего доброго, до свидания.

Прима-балерина Большого театра: блистательная карьера и семейное счастье

Балет – искусство, прежде всего, телесное. Кто бы что ни говорил, но никакой драматический талант не заменит пару красивых выученных ног и легких поющих рук. Но при этом, если со сцены веет пустотой и никчемностью, никакие ножки от ушей с гигантскими подъемами этого не компенсируют.

Так из чего же состоит «идеальная балерина» и существуют ли такие в природе?

За последние десятилетия сложился вполне понятный и четкий набор параметров , по которым строгая приемная комиссия отбирает профпригодных девочек в балетные школы. Среди них:

Выворотность . И чем больше, тем лучше. Выворотность – основа классического танца, без нее некоторые элементы даже не то что будут некрасивыми, их просто-напросто будет невозможно сделать. Выворотность – то есть разворот ноги наружу – можно наработать, НО только если предрасположенность к ней есть изначально. Если у сустава в вертлужной впадине нет места для разворота, никаким «лягушками», «бабочками» и прочими балетными зверствами его не развернуть – только вывихнуть.

Гибкость . Здесь, собственно, все понятно – стоит только посмотреть на современных балерин и на ту высоту, на которую они задирают ноги, и как изящно гнут спины, буквально складываясь пополам. Кому-то это не нравится, потому что, якобы, задранные до ушей ноги нарушают целостность и красоту истинно классического танца. Кто-то придерживается мнения, что даже классика не должна стоять на месте, а современные высокие амплитуды ее только украшают. Я, скорее, на стороне последних. Когда нога легко без напряжения взлетает вверх, нарушая все законы человеческого тела, понимаешь, что нет ничего невозможного. Главное, не бравировать шагом, типа «ап, смотрите, как я могу!», чем грешит незабвенная Анастасия Волочкова, а задирать ножки, так сказать, со смыслом.

Высокий подъем . И не просто высокий, а с так называемой «горкой». Наверное, обычный, не знакомый с балетом, человек подумает, что с такой стопой явно что-то не так, но на сцене в пуантах это смотрится великолепно. Зачастую «подъемистые» стопы идут в нагрузку к «иксовым» ногам – то есть, как я уже говорила, проваленным в колене. Такими ногами гораздо тяжелее работать, к ним нужен особый подход, но именно они ценятся больше всего. Вообще, стопа для балерины очень важна: большой и “указательный” пальцы на ноге в идеале должны быть одной длины, без предрасположенности к плоскостопию и вальгусу, с длинным мягким ахилловым сухожилием.

Длинные конечности . Ноги и руки – основной инструмент балерины. Чем длиннее, бесконечнее нога, тем легче ею «выпевать» движения. Короткие ноги и руки, конечно, удобнее – особенно, в быстром танце, аллегро. В длинных легко «запутаться», но зато как же они прекрасны в адажио! Есть даже такое понятие как «индекс длинноногости». Его высчитывают при приеме в балетную школу: меряют рост ребенка стоя и сидя (от макушки до мягкого места), потом рост сидя делят на рост стоя и умножают на 100%. Балетная норма: 49-52 %. Чем ниже %, тем лучше. Собственно, этот пресловутый индекс можно оценить и невооруженным глазом – ноги должны быть гораздо длиннее туловища.

Хороший прыжок . Прыжок, так же как и вывортность, дается от природы. Его можно наработать, можно научиться создавать на сцене его иллюзию, как это делает, например, Захарова, но прыжок под колосники с зависанием, так называемым «баллоном», это редкость. Именно за счет своего феноменального прыжка прославилась когда-то юная Наталья Осипова – иногда кажется, что она действительно умеет летать!

Всё выше перечисленное входит в понятие «форма».

Вот портрет идеальной балерины : высокая, невероятно худая, длинноногая-длиннорукая-длинношеяя, шагастая, то есть способная забросить ногу на 180 градусов без всякого напряжения, с высоким подъемом и мягкими выворотными ногами. Вес взрослой балерины, несмотря на ее рост, не должен превышать 50 кг. Во время обучения правила еще более строгие – идеальный вес высчитывается по формуле «рост минус 122». Всех, кто выходит за эти рамки, исключают. Тип телосложения – предпочтительнее эктоморфы, у них тонкие «жилистые» мышцы, практически не способные «обрасти мясом», узкие ступни и кисти, короткий корпус. Им легче оставаться в форме, не нужно соблюдать строгие диеты – обмен веществ достаточно быстрый, все съеденное просто сгорает.

Идеальная балерина – здоровая балерина . Балет не прощает ни проблем с сердцем, ни со зрением, и, уж тем более, болезней суставов. Только здоровый человек с очень хорошим иммунитетом способен выдержать нечеловеческие балетные нагрузки, постоянное психологическое давление и конкуренцию.

Кроме того, идеальная балерина должна быть красивой . Сцена не склонна в политкорректности: она не прощает ни большого носа, ни выпирающего подбородка, ни пухлых щечек. Да, гримом можно нарисовать какое угодно лицо и скрыть какие-то мелкие недостатки, но мы же сегодня говорим об идеале. Без красивого или хотя бы миловидного личика изобразить прекрасную Одетту или нежную Жизель как-то затруднительно.

Подводя итог «техническим параметрам» нашей идеальной балерины, не могу не упомянуть выучку . Даже безупречные ноги будут бессильны без хорошей школы и грамотного педагога. В России лучшими считаются три Школы – Академия им. Вагановой в Петербурге, Московская Государственная Академия Хореографии (МГАХ) и Пермское училище. Безусловно, они не гарантируют великолепную выучку и филигранную технику у каждой выпускницы, но даже сейчас, когда уровень обучения упал даже в этих заведениях, они остаются качественно лучше всех остальных в мире.

В завершение не могу не назвать «свою» балерину с идеальными параметрами – Светлана Захаров а. Красива до невозможности именно с балетной точки зрения.

А кто из балетных идеален внешне с вашей точки зрения? Что бы вы добавили к списку технических характеристик?

*А о духовности, энергетике и наполненности – то есть, о НЕфизических составляющих мы поговорим в следующий раз)

Что известно о такой артистке балета, как Евгения Образцова? С чего начинала свой путь к славе эта незаурядная личность? Чем прославилась Евгения Образцова? Биография, достижения, личная жизнь артистки - все это будет рассмотрено в нашей статье.

Ранние годы

Образцова Евгения Викторовна появилась на свет 18 января 1984 года в Ленинграде. Родители девочки являлись довольно известными артистами балета. От них наша героиня получила наилучшие задатки для занятий танцами. Поэтому будущее Евгении было изначально предопределено.

Еще в раннем детстве девочка стала посещать хореографический кружок, куда ее отправили родители. Поначалу занятия давались малышке довольно трудно. Евгения Образцова, как и все дети в ее возрасте, желала беззаботно проводить время. Вместо этого ей приходилось ежедневно подвергать себя тяжелым нагрузкам в ходе бесконечных тренировок. В конечном итоге родителям девочки, а также педагогам удалось привить ей любовь к занятию хореографией.

По окончании школы Евгения Образцова была успешно зачислена в Академию русского балета имени Вагановой. Важнейшую роль в формировании уникального стиля будущей артистки сыграло покровительство таких знаменитых педагогов, как Л. Н. Сафронова, М. А. Васильева. Именно они привили талантливой девушке особое чувство исконно российского стиля, который проявлялся у нее на сцене. Своим успехом Евгения Образцова также обязана своему наставнику Н. И. Тагунову, что добивался от ученицы отработки безупречной техники танца, требуя от нее соблюдения жесткой самодисциплины. К своим педагогам из академии звезда балета нередко обращается за помощью по сей день.

Старт карьеры

Евгения Образцова - балерина, которая сразу же после окончания Академии балета получила предложение войти в труппу Мариинского театра. Здесь шефство над нашей героиней с первых же дней работы взяла известный хореограф Нинель Кургапкина.

В 2002 году юная артистка отправилась на свои первые гастроли в Париж. Молодой балерине сразу же досталась главная роль в спектакле «Ромео и Джульетта» постановщика Леонида Лавровского. В последующем этот образ стал настоящей визитной карточкой Образцовой.

Первый серьезный успех

В 2005 году Евгения Образцова решила принять участие в Московском международном конкурсе хореографического искусства. Наша героиня отправилась на состязание самостоятельно, без чьей либо поддержки и сразу же удостоилась золотой награды престижного форума. Стоит заметить, что обойти Образцовой удалось немало достойных соперниц. Именно это достижение в последующем открыло Евгении путь на лучшие мировые сцены.

Развитие карьеры

После победы на хореографическом конкурсе в Москве юной балерине организовали персональные гастроли. Первые выступления состоялись в Соединенных Штатах, где она сыграла главную роль в спектакле «Спящая красавица» постановщика Константина Сергеева. Затем для девушки последовало участие в довольно сложной пьесе «Золушка» итальянского режиссера Карлы Фачии. Выступление Образцовой пришлось по душе широчайшей аудитории. Таким образом, балерина стала регулярно появляться на сцене в качестве приглашенной солистки Римской оперы.

Звездный час артистки

В 2006-м Евгения Образцова получила место в знаменитой артистической труппе Roberto Bolle and friends, где были собраны первые звезды мирового балета. В рамках успешного проекта наша героиня дебютировала на сцене театра La Scala в Милане. Прошел год, и Образцова ступила на подмостки прославленной площадки Arena di Verona, куда попала благодаря личному приглашению выдающейся итальянской балерины Марии Гарофоли.

Съемки в кино

В 2005 году состоялся довольно необычный опыт в карьере Образцовой. Успешная балерина получила предложение сняться в кино. Дебютной работой для Евгении на данном поприще стала роль в киноленте «Красотки» (Les poupees russes) известного режиссера из Франции Седрика Клапиша. Затем, в 2006-м, артистка приняла участие в съемках еще одной картины под названием «Балерина».

Репертуар артистки

Среди наиболее заметных работ Евгении Образцовой на театральной сцене стоит отметить роли в следующих спектаклях:

  • «Ромео и Джульетта» (2003);
  • «Щелкунчик» (2004);
  • «Спящая красавица» (2006);
  • «Ундина» (2006);
  • «Золушка» (2006);
  • «Дон Кихот» (2008);
  • «Симфония до мажор» (2008);
  • «Карнавал» (2008);
  • «Конек-Горбунок» (2010);
  • «Жизель» (2010);
  • «Сильфида» (2011);
  • «Лебединое озеро» (2011);
  • «Шопениана» (2012);
  • «Щелкунчик» (2012);
  • «Евгений Онегин» (2013);
  • «Утраченные иллюзии» (2014).

Евгения Образцова: личная жизнь

Прославленная российская балерина замужем за Андреем Коробцовым - знаменитым скульптором. В свое время молодые люди познакомились благодаря общению в социальных сетях. Будущему замужеству предшествовала довольно занятная история, о которой пойдет речь далее.

Мама Образцовой интересовалась творчеством молодых российских скульпторов. Особенно она была впечатлена памятником Евгению Родионову, автором которого как раз выступал Коробцов. По просьбе матери наша героиня связалась с Андреем в интернете и получила приглашение увидеть скульптуру воочию. После встречи будущие супруги стали общаться и регулярно появляться вместе на публике. Образцова частенько приглашала Коробцова на собственные выступления в театре. Прошло полгода, и Андрей сделал Евгении предложение. Примечательно, что руки и сердца нашей героини Коробцов решил просить прямо на театральной сцене, по окончании спектакля «Онегин».

В настоящее время Евгения Образцова продолжает трудиться на сцене, отрабатывать новые партии. Артистка никогда не ограничивала себя одним амплуа. Поэтому сегодня в ее репертуаре имеются не только образы милых героинь сказок и романтичных девушек, но также роли характерных, сильных персонажей.

Евге́ния Ви́кторовна Образцо́ва (18 января (19840118 ) , Ленинград) - артистка балета, солистка Мариинского театра с 2002 года, с 2012 года - прима-балерина Большого театра . Заслуженная артистка России (2016), лауреат премии «Золотая маска » (2007).

Биография

Родители Евгении Образцовой были артистами балета, и она с раннего детства проводила много времени в театре. Кроме балета её привлекал драматический театр , но она выбрала первый, поступив в Академию русского балета имени Вагановой . Преподавателями Образцовой были Людмила Сафонова , Инна Зубковская и Марина Васильева . Закончив Академию в 2002 году, Евгения была принята в труппу Мариинского театра . Она попала под руководство Нинель Кургапкиной , и в первый же сезон исполнила главную женскую партию в балете «Ромео и Джульетта », а также участвовала в парижских гастролях театра. В 2004 году Образцова дебютировала в балетах «Сильфида » и «Легенде о любви ».

В 2005 году снялась в роли балерины и невесты одного из героев во французском фильме «Красотки ». В 2006 году станцевала сольные партии в «Золушке » и «Спящей красавице » и на сцене Мариинского театра. В этом же году французский хореограф Пьер Лакотт поставил «Ундину », принёсшую ей «Золотую маску ». Через год она исполнила роль Жизели , а на следующий - Китри в «Дон Кихоте », с которой гастролировала в Японии. В 2009 году, после гибели Нинели Кургапкиной, педагогом Евгении стала Эльвира Тарасова .

Дебютировала в Лондоне, в театре «Ковент-Гарден » в партии Авроры из «Спящей красавицы». С 2010 года некоторое время была приглашённой солисткой Московского академического музыкального театра , где репетировала под руководством Маргариты Дроздовой (это сотрудничество резко прервалось сразу после того, как балерина приняла приглашение выступать в Большом театре).

В 2011 году приняла участие в шоу Первого канала «Болеро» в паре с фигуристом Максимом Стависким .

Репертуар

Мариинский театр

  • - «Ромео и Джульетта », хореография Леонида Лавровского - Джульетта
  • - «Сильфида », хореография Августа Бурнонвиля , редакция редакции Эльзы-Марианны фон Розен - Сильфида
  • - «Легенда о любви », балетмейстер Юрий Григорович - Ширин
  • - «Щелкунчик », балетмейстер Кирилл Симонов - Маша
  • - «Бахчисарайский фонтан », хореография Ростислава Захарова - Мария
  • - «Спящая красавица », хореография Мариуса Петипа , редакция Сергея Вихарева - Принцесса Аврора
  • - «Золушка », балетмейстер Алексей Ратманский - Золушка
  • - «Ундина », балетмейстер Пьер Лакотт - Ундина - первая исполнительница
  • - «Жизель », хореография Жана Коралли , Жюля Перро и Мариуса Петипа - Жизель
  • - «Пробуждение Флоры Флора - первая исполнительница
  • - «Ballet Imperial », хореография Джорджа Баланчина - Солистка
  • - «Дон Кихот », хореография Александра Горского - Китри
  • - «Карнавал », хореография Мариуса Петипа, редакция Сергея Вихарева - Коломбина - первая исполнительница
  • - «Симфония до мажор Солистка IV части
  • - «Аполлон », хореография Джорджа Баланчина - Терпсихора
  • - «Шурале », хореография Леонида Якобсона , капитальное возобновление - Сюимбике - первая исполнительница
  • - «В ночи », хореография Джерома Роббинса - Солистка
  • - «Петрушка », хореография Михаила Фокина - Балерина
  • - «Конёк-Горбунок », балетмейстер Алексей Ратманский - Царь-девица
  • - «Симфония до мажор», хореография Джорджа Баланчина - Солистка III части

Московский музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко

  • - «Па-де-катр », хореография Антона Долина - Люсиль Гран
  • - «Шопениана », хореография Михаила Фокина - Одиннадцатый вальс
  • - «Жизель », хореография Жана Коралли, Жюля Перро и Мариуса Петипа, редакция Татьяны Легат - Жизель
  • - «Маленькая смерть», хореография Йиржи Килиана - Солистка
  • - «Лебединое озеро », редакция Владимира Бурмейстера - Одетта-Одиллия
  • - «Сильфида », балетмейстер Пьер Лакотт - Сильфида - первая исполнительница

Большой театр

  • - «Дон Кихот », редакция Алексея Фадеечева - Китри
  • - «Спящая красавица », хореография Мариуса Петипа, новая хореографическая редакция Юрия Григоровича - Принцесса Аврора
  • - «Анюта », балетмейстер Владимир Васильев - Анюта
  • - «Сильфида », хореография Августа Бурнонвиля, редакция Йохана Кобборга - Сильфида
  • - «Жизель », хореография Ж. Коралли, Ж. Перро, М. Петипа в редакции Ю. Григоровича - Жизель
  • - «Драгоценности », хореография Дж. Баланчина - ведущая партия в «Изумрудах» - участница премьеры
  • - «Шопениана », хореография М. Фокина - Прелюд и Седьмой вальс
  • - «Дочь фараона », хореография П. Лакотта - Аспиччия
  • - «Аполлон Мусагет », хореография Дж. Баланчина - Терпсихора
  • - «Щелкунчик », хореография Ю. Григоровича - Мари
  • - «Баядерка », хореография М. Петипа , редакция Ю. Григоровича - Никия
  • - «Драгоценности», хореография Дж. Баланчина - Ведущая партия в "Бриллиантах"
  • - «Онегин », хореография Дж. Крэнко - Татьяна
  • - «Марко Спада », хореография П. Лакотта - Анжела - первая исполнительница
  • - «Утраченные иллюзии », постановка А. Ратманского - Корали - дебют состоялся на гастролях Большого балета в Париже
  • - «Дама с камелиями », хореография Дж. Ноймайера - Маргарита Готье

Фильмография

  • - «Красотки / Les poupées russes » - Наташа
  • - «Балерина / Ballerina »

Звания и награды

Библиография

  • Яроновецкая В. // Парламентская газета: газета. - М ., 2002. - № 2 июля .
  • Кицай Л. // Виртуальный ЮГ: газета. - М ., 2004. - № 19 мая .
  • Горская М. Золушка. Легенда о счастье // Санкт-Петербургские ведомости: газета. - СПб. , 2005. - № 26 ноября .
  • Ширяева Е. Евгения Образцова: Под алыми парусами мечты // Балет: журнал. - М ., 2009. - № 1 .
  • Губская И. Евгения Образцова: Не по шаблону // Балет: журнал. - М ., 2010. - № 2 .
  • Кадырова А. // Вечерняя Казань: газета. - Казань, 2009. - № 27 мая .
  • Тарасов Б. // Театрал: журнал. - М ., 2010. - № 10 .
  • Гордеева А. // Московские новости: журнал. - М ., 2011. - № 27 апреля .
  • Вяземский Ф. // Buro 24/7: интернет-газета. - М ., 2012. - № 16 марта .

Напишите отзыв о статье "Образцова, Евгения Викторовна"

Примечания

Ссылки

  • на сайте Большого театра
  • на сайте Benois de la dance
  • на сайте КиноПоиск
  • на deballet.com

Видео

  • в передаче «Кто там», 15.10.2010
  • Евгения Образцова, исполнительница партии Ширин на сайте Mariinsky.tv
  • Балерина Евгения Образцова, 2011

Отрывок, характеризующий Образцова, Евгения Викторовна

Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.

Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.

Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.