Денотат языкознание. Универсальный дополнительный практический толковый словарь И. Мостицкого Что такое денотат, что означает и как правильно пишется. Обозначающее и обозначаемое

Во многих научных исследованиях встречается имя выдающегося смоленского фольклориста-этнографа и диалектолога Владимира Николаевича Добровольского. Его труды получили высокую оценку таких видных деятелей и ученых, как А. А. Шахматов, П. В. Шейн,Е. Ф. Карский, В. И. Ламанский, А. Н. Пыпин, В. Ф. Миллер,Н. А. Янчук, И. В. Ягич, Д. К. Зеленин, В. В. Богданов, В. М. Сидельников и многих других.

В. Н. Добровольский родился 30 июля (ст. ст.) 1856 года в сельце Красносвятском Прудковской волости Смоленского уезда Смоленской губернии в семье мелкопоместного дворянина Н. М. Добровольского, юриста по образованию.Отец его до 1867 года служил чиновником в разных учреждениях Смоленской губернии, с 1867 занимал должность мирового судьи в Дмитровском округе Орловской губернии. Был прекрасным рассказчиком, тонким ценителем музыки и хорошо рисовал. Мать -М. А. Добровольская (урожденная Згоржельская) была образованной женщиной, богато наделенной природными способностями, прекрасно играла на фортепиано. Отличалась отзывчивостью по отношению к больным крестьянам, которые часто приходили к ней за лекарствами и медицинскими советами. Позднее Владимир Николаевич Добровольский вспоминал о том, что общение матери с крестьянами вводило его в круг деревенской жизни, быта и понятий народа. Он с малых лет полюбил деревенскую жизнь и природу.В. Н. Добровольский, развивавшийся в благотворной домашней обстановке, с детства обладал прекрасной памятью, был сообразителен и рано проявил охоту к учению. В 1868 году он был определен родителями в Смоленскую гимназию, после успешного окончания которой в 1876 году поступил вначале в Петербургский университет,с середины первого семестра перевелся на филологический факультет Московского университета, завершив учебу в 1880 году. В Московском университете он слушал лекции известного профессора Ф. И. Буслаева, который считал народный язык богатейшей сокровищницей для изучения быта народа и его жизни, Ф. Е. Корша.

Во время учебы в университете В. Н. Добровольский принимал участие в работе этнографического кружка, организованного В. Ф. Миллером, бывшего его руководителем и душой. Кружковцы

учились самостоятельной работе, разрабатывали различные темы по вопросам этнографии и фольклора, используя материалы Румянцевского музея. Занятия В. Н. Добровольского в этнографическом кружке привили ему любовь к народной поэзии, быту и жизни крестьян. Посещение этнографических бесед, проходивших в доме В. Ф. Миллера,оказало В. Н. Добровольскому моральную поддержку, стало одним из ярких моментов студенческой жизни, где он приобрел опыт в собирании материалов, заинтересовался и полюбил этнографию. В 1880 году В. Н. Добровольский окончил университет и до 1883 года работал учителем литературы, истории и логики в Смоленской Мариинской женской гимназии. В 1883 году В. Н. Добровольский после подачи прошения об отставке был уволен из гимназии по состоянию здоровья. Вскоре он переехал из Смоленска в имение, село Даньково бывшей Прудковской волости, - на родину матери, где стал проживать в результате раздела имущества большой и дружной семьей в заново отстроенных усадебных домах. (Даньково, находящееся в 9-ти километрах к юго-востоку от Починка, на автодороге Витебск-Орел, - старинное село, с церковным храмом,окруженное лесными угодьями, - с давних времен принадлежало представителям смоленской шляхты - старинному роду Швейковских, перешедших на службу к русскому царю).В деревне, где прожил 10 лет (с 1883 по 1892 гг.), В. Н. Добровольский начинает увлеченно изучать деревенскую жизнь, собирать произведения фольклора, этнографии и материалы для местного словаря.В. Н. Добровольского сопровождала неоднократно в фольклорно-этнографических экспедициях его жена Евдокия Тимофеевна Добровольская (Вишневская), которая хорошо знала смоленские говоры и оказала ему большую помощь в собирательской деятельности.

Известный ученый П. В. Шейн говорил, что собирательство стало культом для Добровольского, поглотило его и давало духовную пищу. Хотя В. Н. Добровольский был молодым, начинающим собирателем, он за короткий срок собрал огромное количество фольклорных текстов. Не имея музыкального образования, он ищет музыканта для записи песен вместе с их мелодиями, привлекает к собирательской деятельности в 1884 году соседа по имению, внучатого племянника известного композитора М. И. Глинки, талантливого выпускника Петергбургской консерватории Николая Дмитриевича Бера, с которым был знаком ранее в кратковременный период проживания и учебы в Санкт-Петербурге. Будучи страстным энтузиастом, В. Н. Добровольский сумел увлечь и Бера собирательским делом. Н. Д. Бер, заинтересовавшись народной музыкой, ездил с Добровольским по деревням и записал 420 песенных народных мелодий.Намного позднее, узнав о появлении в России звукозаписывающих аппаратов - фонографов, - В. Н. Добровольский приобрел экземпляр для записи и использовал в собирательской деятельности.Известный издатель русского и белорусского фольклора П. В. Шейн, который для своих сборников использовал труд многих провинциальных корреспондентов, узнав о смоленских собирателях,

проявил интерес к записям В. Н. Добровольского, поскольку Смоленская губерния относилась к Северо-Западной части России, а он готовил к печати «Материалы для изучения быта и языка русского населения Северо-Западного края». В 1885 году П. В. Шейн заезжает в деревню Беров, чтобы встретиться с давно интересовавшим его собирателем В. Н. Добровольским.

П. В. Шейн отметил, что Добровольский, проживающий в Смоленской губернии, решил посвятить жизнь делу собирания произведений народного поэтического творчества и записал более 4000 фольклорных текстов в шести уездах и собирается побывать в остальных местностях. П. В. Шейн заключил также, что сборник В. Н. Добровольского содержит много нового и ценного для науки, а «…собиратель недюжинный, такими умелыми верноподданными науке мы должны дорожить, мы обязаны ихтпоощрять и оказывать им всяческую помощь - словом и делом»

С конца 80-х годов XIX века В. Н. Добровольский продолжает активную работу по собиранию и обработке фольклорно-этнографического материала. В 1887 году он занялся собирательской деятельностью в Дмитровском уезде Орловской губернии и вскоре представил собранные там материалы в Русское географическое общество,о которых 23 декабря 1887 года председатель Этнографического отделения В. И. Ламанский доложил на заседании и отметил их выдающиеся достоинства. За рукопись «Этнографические материалы,собранные в Дмитровском уезде Орловской губернии» В. Н. Добровольскому была присуждена серебряная медаль.

В 1886 - 1888 годы В. Н. Добровольский проводит кропотливейшую работу по обработке и классификации материала, записанного в Смоленской губернии. Не всегда имея материальную возможность для поездок с целью собирательства, он ведет кабинетную обработку материалов. Поскольку его труд отражает местные особенности, В. Н. Добровольский первую часть сборника сопровождает словарем смоленских говоров и отсылает для печати в Русское географическое общество. В. И. Ламанский дал высокую оценку собранным материалам и предложил печатать рукописный труд, названный В. Н. Добровольским «Смоленский этнографический сборник», в «Записках Русского геграфического общества» и оказать автору материальную помощь для осуществления дальнейшей работы. 11 января 1889 года годовым собранием Русского географического общества было принято решение наградить В. Н. Добровольского Малой золотой медалью за подготовку первой части «Смоленского этнографического сборника».

В этом же (1889) году В. Н. Добровольским была отослана в Общество вторая часть этнографического сборника по итогам летней экспедиции 1888 года, проведенной совместно с Н. Д. Бером. В сборнике приводились не только этнографические данные и тексты песен Смоленской губернии, но и - для сравнения - соседних губерний: Орловской, Калужской, Могилевской, - где побывал собиратель.В мае 1890 года В. Н. Добровольский отослал в Географическое общество еще три части сборника, которые впоследствии составили четвертую книгу. В этом же году, 29 ноября, на заседании Этнографического отделения прозвучал доклад о поступлении от смоленского собирателя сборника пословиц (в материалах было пять кукол с точным воспроизведением костюмов Орловской губернии), который составил третью часть его этнографических трудов. 4 января 1890 года В. Н. Добровольский был награжден серебряной медалью.

Первая часть «Смоленского этнографического сборника» вышла в свет в феврале 1891 года. Его труд заинтересовал многих ученых того периода, которые не замедлили выразить свои суждения, неоднозначные по характеристике. Первыми его рецензентами стали А. Н. Пыпин и В. В. Богданов. В целом высоко оценив труд и отметив богатство этнографических знаний автора сборника, его необыкновенное трудолюбие и добросовестность, рецензенты обратили внимание на отдельные недостатки в фонетике, расположении и классификации материалов. Сборник В. Н. Добровольского содержал большое количество фольклорных произведений, рисующих широкую картину народной жизни в Смоленской губернии, отражающих ее местные особенности, имел ярко выраженный областной характер. Записанные им фольклорные произведения В. Н. Добровольский расположил по трем основным отделам, в первый из которых вошли биографические рассказы крестьян-исполнителей, поверья, заговоры, легенды, предания и др., во второй - сказки, третий - были.

Вторая часть сборника вышла в 1894 году и включала в себя в основном произведения семейной обрядовой поэзии. Как и первый сборник, второй имеет три отдела: в первом - восемнадцать крестинных песен, во втором - описание свадебного ритуала и тексты свадебных песен, третий отдел содержит описание погребальных обрядов.Третий этнографический сборник также вышел из печати в 1894 году. В эту часть были включены пословицы, поговорки, меткие народные выражения, прозвища, заклинания, приметы. Позднее ученый В. М. Сидельников, в целом дав высокую оценку фольклорно-этнографическим трудам В. Н. Добровольского, отмечал некоторые недостатки в классификации материала данного сборника. Однако, и этот труд Добровольского, несомненно, очень ценный для изучения и характеристики смоленского фольклора, стал весомым вкладом в изучение духовной народной культуры.

Четвертая часть этнографического сборника В. Н. Добровольского была опубликована в 1903 году и вышла в Москве, в отличие от первых трех, изданных в Петербурге. В составе сборника - описание игрищ, песни и духовные стихи. Материал, классифицированный по четкой и стройной системе, располагался в трех отделах: первый состоял из описания 27 различных крестьянских игр зимнего периода, второй - из 1500 песен, а третий содержал 36 духовных стихов.

Четвертый сборник, содержавший календарно-обрядовые произведения (колядные, масленичные, благовещенские, майские, игровые и хороводные песни), песни, связанные с летними, осенними работами и праздниками, любовные, плясовые, вечериночные, детские, бытовые, солдатские, тюремные, балладные, исторические песни и другие материалы, также представлял большой интерес.

В. Н. Добровольский стремился с точностью воспроизводить строфику песни, понимая, что мелодия и размер стиха находятся в тесной связи между собой. Он с большим вниманием относился к каждому слову и во время собирательской работы с большой осторожностью обращался с текстами песен.Выход в свет четырех частей «Смоленского этнографического сборника» стал заметным явлением в области изучения регионального фольклора и этнографии. Этот сборник заслуженно считался одним из лучших изданий того периода по фольклору Западного края России, наряду с исследованиями крупнейшего белорусского собирателя Е. Р. Романова и П. В. Шейна. В. Н. Добровольский все произведения народной поэзии записывал сам, при собирании фольклорно-этнографического материла он не использовал труд корреспондентов. Кроме того, этнограф стремился записывать тексты с необыкновенной точностью, без литературной обработки и исправлений. Вниманию читателей сборников предложена целая группа талантливейших народных сказителей и певцов - Матрена Антоненкова, Фекла Бобарычиха, Аудуля Гукова, Василий Михайлов, Старик Хатуль и др.

Будучи необыкновенно трудолюбивым и страстно увлекаясь делом собирательства, с 1891 года В. Н. Добровольский начинает плодотворную работу по изучению и сбору материалов о быте и языке цыган, которые проживали в деревне Киселевке недалеко от его имения, о чем он сообщает в предисловии к четвертой части этнографического сборника. Собиратель приглашает в свое имение цыган,записывая наиболее интересные рассказы, предания, песни; он обращает внимание на цыганский язык и на особенности цыганского быта в сравнении с жизнью другого населения Смоленской губернии. Интересен тот факт, что В. Н. Добровольский освоил цыганский язык,чтобы глубже проникнуть в истоки духовной культуры этого народа и точнее воспроизвести речь, передать особенности устно-поэтического творчества, составил словарь и грамматику. Собрав обильный материал о киселевских цыганах, в конце 1892 года он отправляет рукопись в

Этнографическое отделение Русского географического общества, указав места оседлости цыган, характеризуя их образ жизни и отмечая основные занятия - воровство, попрошайничество и гадание. Он также приводит сведения об одежде и пище и прилагает 11 песен, записанных на языке-оригинале, а затем переведенных им на русский язык и положенных на музыку Н. Д. Бером. Вскоре В. Н. Добровольский посылает в Общество второй очерк о киселевских цыганах, а 3 декабря 1893 года на заседании Этнографического отделения было доложено о двух рукописях смоленского собирателя - «Кисилевские цыганы. Словарь» и «Киселевские цыганы. Грамматика и проч.». Следует заметить, что и по сегодняшний день эти сведения имеют большую ценность. Первый выпуск работы Добровольского «Киселевские цыганы. Цыганские тексты» вышел из печати в 1908 году.Под влиянием П. В. Шейна - известного собирателя русских и белорусских песен, который посещал Владимира Николаевича и слушал песни крестьян, Добровольский увлекся темой звукоподражания в природе, что вылилось в интересную статью «Звукоподражания в народном языке и в народной поэзии», причем собранные им материалы были положены с его голоса Н. Д. Бером на музыку.

В «Известиях Отделения русского языка и словесности» Академии наук, в журналах «Живая старина» и «Этнографическое обозрение», начиная с 1894 года, печатаются статьи и заметки В. Н. Добровольского по фольклору, этнографии и диалектологии, основанные на материалах,собранных в Смоленской, Орловской, Рязанской губерниях.По поручению А. А. Шахматова В. Н. Добровольский собирает лингвистические материалы в Смоленской, Орловской и Калужской губерниях для Академии наук.

В 1896 году В. Н. Добровольский становится членом Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете, Этнографический отдел которого возглавлял В. Ф. Миллер.В. Н. Добровольский входил в число корреспондентов Этнографического бюро князя В. Н. Тенишева, предоставляя собранные им ценные материалы. Изданная в 1896 году «Программа этнографических сведений о крестьянах Центральной России», составленная князем В. Н. Тенишевым, создавалась с участием В. Н. Добровольского. В этом же (1896) году выходит отдельным изданием Программа В. Н. Добровольского для собирания этнографических данных как дополнение к Программе В. Н. Тенишева, где представлен материал о верованиях, народном календаре, демонологии, наследстве, опеке и др.Немалый интерес вызвала опубликованная в 1897 году лингвистическая заметка В. Н. Добровольского «О Дорогобужских мещанах и их шубрейском или кубрацком языке», отразившая особый тайный язык мещан с учетом фонетических особенностей речи лиц,их быт и нравы, где приложен словарь тайного языка с пояснением значений. Эта работа В. Н. Добровольского стала ценным свидетельством об образе жизни, занятиях, обычаях и культурных традициях мещан малого уездного города России 19-го столетия, отразила этнографические и языковые особенности дорогобужан.

Следует заметить, что В. Н. Добровольский, посвятив свою жизнь научной деятельности, не имел возможности постоянно заниматься ведением хозяйства и нигде не служил. Поскольку поездки для собирания материалов требовали расходов, он постоянно нуждался и его труд нередко замедлялся из-за недостатка материальных средств. Также требовались средства для содержания большой семьи - у Добровольского было восемь детей, которые быстро подрастали и поступали в гимназию, - и он вынужден был заложить имение. Однако по инициативе А. А. Шахматова и Л. М. Майкова с 1896 года В. Н. Добровольский ежегодно стал получать из Академии наук 600 рублей за представленные материалы. Он также ищет работу, но лишь с 1 марта 1902 года назначается на должность инспектора народных училищ в Рязанскую губернию. С 1906 года работает инспектором 7-го участка (Ельня) Смоленской дирекции народных училищ. В ежегодных «Памятных книжках Смоленской губернии» видим также имя В. Н. Добровольского в личном составе Ельнинского уездного комитета Попечительства о народной трезвости, в составе Попечительства о детских приютах. В. В. Дмитриев в кратком биографическом очерке о В. Н. Добровольском отметил, что тот проявил себя как замечательной доброты человек, и не стал чиновником-бюрократом.

В. Н. Добровольский продолжает активную собирательскую деятельность и во время работы инспектором народных училищ, находится все время в пути. В Ельне и Смоленске он обнаружил обильные материалы по народному кукольному театру и охарактеризовал устройство вертепа, вертепное действо с описанием кукол, что завершилось в работу «Некоторые сведения об Смоленском и Ельнинском кукольном театре» (1908 г.).

Будучи увлеченным человеком, В. Н. Добровольский смог развить интерес к собирательской работе не только у Н. Д. Бера, но и позднее у Андрея Федоровича Палашенкова, учителя земской школы, который после знакомства по его совету начал, обходя многие деревни, записывать произведения устного народного творчества. Позднее А. Ф. Палашенков вспоминал с теплотой о В. Н. Добровольском, отмечал его непрекращающийся интерес к народному быту и духовной культуре - творчеству и языку, умение расположить к себе, заинтересовать взрослых и детей. Находясь постоянно в пути и поиске, В. Н. Добровольский непрестанно занимается собиранием и описанием особенностей говоров разных местностей. Этнограф исколесил всю Смоленскую губернию, собрав богатый фольклорно-этнографический и лингвистический материал. Его записи отличались сохранением всех особенностей народного языка. Интерес В. Н. Добровольского простирался также на пограничные губернии, где им был найден неиссякаемый запас народной мудрости и поэзии. Богатейший материал нашел он в Минской губернии, изучал данные говора Псковской, Архангельской и Енисейской губерний, встречаясь с представителями этих регионов. Наблюдения ученого завершились интересными публикациями,описывающими природу, культуру, быт и нравы, поверья людей других русских губерний (Рязанской, Калужской, Орловской, Тверской,Жиздринского Полесья, Дмитровского уезда Орловской губернии).Следует отметить широкий круг интересов В. Н. Добровольского: его внимание как краеведа привлекали не только этнографические явления, касающиеся быта и нравов населения местного края его говора, но и флора и фауна родной стороны, духовная жизнь народа. В естественно-этнографических работах «Насекомые и черви на родной земле», «Бобр в Смоленской земле», «Суеверия относительно волков», «Данные для народного календаря Смоленской губернии», «Кросна», «Некоторые сказания о самоубийцах» и др. постоянно присутствовал лингвистический материал, занимая весомое место. Его этнографические и естественно-географические статьи по имеющимся в них языковым данным явились своеобразным преддверием к глубоким лексическим изысканиям.

В. Н. Добровольский постоянно изучает и собирает материалы для областного словаря смоленских говоров, около 30 лет работает над ним составитель при научной и материальной поддержке академика А. А. Шахматова и других ученых. В процессе сбора им проделана огромная работа по охвату лексики активного использования, а также постепенно забытых архаизмов и вновь появившихся слов - неологизмов. «Смоленский областной словарь» был издан в 1914 году в Смоленске на средства Академии наук. Областной словарь - это наиболее значительная работа фольклориста, этнографа и лингвиста В. Н. Добровольского, в которую были включены систематизированные лексические материалы, частично опубликованные ранее в журналах и «Известиях» Академии наук, слова и выражения,записанные от крестьян и от супруги Евдокии Тимофеевны, отлично знавшей говоры Смоленского и Духовщинского уездов, а также вошедшие в «Смоленский этнографический сборник». Словарь для своего времени был выдающимся явлением в русской лексикографии и до сих пор во многом не утратил своего значения. Этот капитальный труд - результат многолетних наблюдений народного языка

Смоленщины - весомый вклад в этнографическую науку, историю,географию и филологию. В словаре параллельно с собственно русскими диалектными словами представлены лексемы, характерные и для белорусских говоров, а также бытовавших на Смоленщине польско-литовских. После выхода в свет «Смоленского областного словаря» высокую оценку дала труду императорская Академия наук,известные ученые В. Ф. Миллер, А. Н. Пыпин, Е. Ф. Карский и др.,назвав его выдающимся явлением в русской лексикографии.Занимаясь собирательской работой, В. Н. Добровольский принимал активное участие в губернской культурной жизни - стал одним из организаторов «Общества изучения Смоленской губернии», созданного в 1908 году. Добровольский был членом правления Общества и выступал с научными докладами на его заседаниях: об историке И. И. Орловском, о белке-летяге, пескаре горьком, с наблюдениями о бобре. Этот факт зафиксирован в постоянных ежегодных отчетах Общества. В эти же годы в губернском центре создается Смоленская ученая архивная комиссия, одним из действительных членов которой также становится и В. Н. Добровольский, о чем свидетельствуют отчеты Комиссии.

Весом вклад В. Н. Добровольского в этнографическую науку,фольклористику и лексикологию, не менее значительна и его общественно-педагогическая деятельность. Будучи инспектором народных училищ, В. Н. Добровольский постоянно объезжал свой участок и посещал школы; ученики, которых он умел расположить к себе, заинтересовать сказками и рассказами, всегда с нетерпением ожидали его приезда После Октябрьской революции В. Н. Добровольский проявляет также большую активность как ученый, общественный деятель и педагог. Основными источниками сведений о периоде жизни 1917 -1920 гг. явились рукописные материалы Смоленского областного музея - воспоминания людей, работавших с ним в то время.

В. Н. Добровольский также читал лекции на общеобразовательных красноармейских курсах, открытых профессором В. М. Архангельским в Смоленске в 1918 году. Он составил программы по «Психологии словесного творчества» и «Истории театра», увлекал слушателей обрядовой культурой, читал стихи на русском и французском языках.

Увлеченный делом, неутомимый энтузиаст, В. Н. Добровольский активно продолжает вести краеведческую работу. В губернии идет процесс создания широкой сети уездных музеев с целью собирания и охраны культурных ценностей. На базе созданного в Смоленске художественно-археологического подотдела позже возник Смоленский губернский музей. В. Н. Добровольский, обладавший и опытом,и желанием, оказал значительную квалифицированную помощь в краеведческой работе. Будучи прекрасным знатоком быта и языка народа, он первый поднял вопрос о необходимости открытия при музеях этнографических секций. 13 ноября 1919 года коллегия губернского музея вынесла решение «Принять предложение В. Н. Добровольского об организации при музейной секции этнографического бюро для изучения народа, его быта, искусства». В состав бюро вошли В. Н. Добровольский, И. В. Барщевский, М. И. Погодин.

В. Н. Добровольский составил докладную записку, в которой определил цели и задачи этнографической науки в Смоленской губернии,утвержденную после бурного обсуждения на специальной конференции в музее. В. Н. Добровольский стал постоянным участником организации этнографических секций и экскурсий для изучения народного творчества и постановки дела в уездных музеях. В. Н. Добровольский постоянно сотрудничает с Обществом изучения Смоленской губернии, созданном при Смоленском университете. По его инициативе в 1920 году при Обществе была образована культурно-историческая секция (которой позднее было присвоено имя В. Н. Добровольского). Ученый постоянно выступает с докладами на заседаниях этнографической и культурно-исторической секций Общества, а также в Смоленской ученой архивной комиссии, вызывая живой интерес у слушателей. Наряду с большой общественной и педагогической деятельностью В. Н. Добровольский продолжает свою любимую, привычную,ставшую насущной потребностью работу по изучению фольклора и этнографии населения Смоленщины, с ее языком, новыми и старыми песнями. Он продолжает посещать уезды, постоянно производя записи. За этой работой, к сожалению, его настигает гибель. В 1920 году, в ночь с 7 на 8 мая, неизвестные бандиты, произведя два выстрела по подводам, на которых он находился вместе с сыном по пути в Рославльский уезд, куда направлялся в фольклорную экспедицию (с целью сбора материалов о смоленском гусляре С. П. Колосове, умершем в 1919 г.), убили В. Н. Добровольского. Оборвалась жизнь и плодотворная кипучая деятельность смоленского краеведа, фольклориста, этнографа и лингвиста. Поскольку это было время гражданской войны, охватившей всю Смоленскую губернию, трагическая кончина В. Н. Добровольского не была осознана сразу как весомая утрата. Даже местные смоленские газеты отозвались лишь позднее, поместив некролог. Напечатанная в «Белорусском этнографе» (1922. № 1) заметка о его кончине была перепечатана в белорусских, украинских и литовских изданиях. Крестьяне его родного села Даньково с глубоким уважением вспоминали о В. Н. Добровольском. Их красноречивые рассказы, записанные позднее В. Ф. Шурыгиным, хранятся в Смоленском областном краеведческом музее.

Неоценим вклад В. Н. Добровольского в фольклорно-этнографическую и лингвистическую науку в целом, но особенно весом он в культурном наследии Смоленского края. Примечательно, как современник В. Н. Добровольского автор статьи под псевдонимом Провинциал откликнулся на выход «Смоленского областного словаря»:

«…Мы часто жалуемся на скуку, однообразие, пустоту провинциальной жизни. Нам не хватает культурных развлечений. Мы больно чувствуем отсутствие постоянного театра. Мало развита у нас общественная жизнь. Мелка, мало содержательна деятельность наших общественных учреждений. И вот среди такой тусклой обстановки жизни уже тридцать лет живет богатою, содержательною жизнью В. Н. Добровольский. Он нашел содержание для своей жизни в своих занятиях этнографией… Счастлива Смоленская губерния, что в ее пределах нашелся ее этнограф… Для наших потомков будут дороги памятники прошлого нашего края… Помянут они добрым словом и смоленского этнографа - В. Н. Добровольского» (Смоленский вестник. - 1914. - № 211, 10 сентября. - С. 4). Таково мнение современника с высокой оценкой деятельности ученого.

Современные исследователи отмечают научную значимость его записей и в наше время. Изучая быт и духовную культуру крестьян не только Смоленской, но и Могилевской, Витебской, Калужской,Орловской, Рязанской, Брянской губерний, ученый способствовал

проникновению в самую глубь народной жизни, пониманию ее психологии, красоты поэтического творчества. Из переписки известных советских поэтов-смолян М. В. Исаковского и Н. И. Рыленкова видно, что они предполагали создание книги о деятельности В. Н. Добровольского, но, к сожалению, осуществить замысел не успели.

В книге Е. Добровольской и Ю. В. Пашкова «Искатель живой воды» (Смоленск, 1987) последовательно, день за днем, прослежен, начиная с самых ранних детских лет, непростой жизненный путь смоленского собирателя В. Н. Добровольского и основные этапы его творческой деятельности. Необыкновенной теплотой и лиризмом пронизано все повествование документального очерка.

Значительную часть жизни провел Владимир Николаевич Добровольский в Данькове, здесь находится его захоронение и мемориальный комплекс. Дом Добровольских в Данькове просуществовал до 1998 года и был снесен по причине крайнего обветшания. Могила В. Н. Добровольского была найдена студентом Московского педагогического института Ю. С. Романовым в 1965 году, а в 1970 году был сооружен памятник в виде развернутой книги. В Даньковском школьном историко-краеведческом музее собран обширный материал о жизни и творческой деятельности известного земляка.

Интересный и богатый материал предлагают экспозиции Литературного музея Смоленского государственного университета, которым руководит увлеченный специалист в области фольклористики кандидат филологических наук Михаил Семенович Ефременков, чья диссертационная работа посвящена творчеству В. Н. Добровольского.

Научная значимость деятельности и трудов В. Н. Добровольского подтверждена рядом мероприятий в честь 150-летия со дня его рождения. Сегодняшнее поколение благодарных смолян заслуженно чтит память талантливого земляка. В Смоленской областной универсальной библиотеке имени А. Т. Твардовского в августе 2006 года прошла научная конференция под названием «Искатель живой воды», в которой приняли участие ученые-филологи, фольклористы, этнографы, искусствоведы, музыковеды из Москвы, Санкт-Петербурга и Смоленска. На различных секциях прозвучали интересные выступления по результатам глубоких исследований и анализам архивных материалов о жизни и творческой деятельности В. Н. Добровольского, а также его ученика и последователя А. Ф. Палашенкова. По материалам конференции издана книга под редакцией Н. В. Деверилиной «В. Н. Добровольский в истории русской национальной культуры» (Смоленск: Свиток, 2007. - 157 с. : ил.), которая отражает значимость собирательской и общественно-педагогической деятельности ученого, его весомый вклад в российскую науку, предлагает читателям интересные факты из родословной семьи.

На родине В. Н. Добровольского, в Починковском районе, специалистами центральной библиотеки Т. А. Масляковой и О. Н. Шлык издан дайджест «Живая старина В. Н. Добровольского», который представляет значительный интерес для краеведов, учащихся и педагогов. Починковский поисковый отряд «Факел» благоустроил территорию мемориального комплекса, а усилиями учащихся Даньковской школы создан увлекательный фильм о своем знаменитом земляке под названием «Книга длиною в жизнь».

Смоленские краеведы отыскали потомков семьи Добровольских разных поколений, которые также с глубоким уважением относятся к своему знаменитому родственнику, присутствовали на научной конференции и мероприятиях в Починковском районе и г. Смоленске,чтят память о нем, посещают родные даньковские места. Не прерывается связь поколений.

Собиратели и исследователи фольклора уже давно обратили внимание на «складность» русских пословиц.

Специально рассмотрению стихотворной формы пословиц и близких к ним жанров посвящено исследование И. И. Вознесенского «О складе или ритме и метре кратких изречений русского народа: пословиц, поговорок, загадок, присказок и др.» (Кострома, 1908), которое не утратило своего значения и до нашего времени.

Вместе с тем следует признать, что в дореволюционной фольклористике и советской науке первых двух десятилетий вопросы стихотворной организации русских пословиц не стали объектом всестороннего рассмотрения. Ю. М. Соколов в связи с этим в середине 30-х годов совершенно справедливо писал: «Если пословица до сих пор еще совершенно недостаточно изучена в социально-историческом плане, то русская фольклористика не может похвастаться также и сколько-нибудь подробным изучением художественной стороны ее. Исследователи обычно подчеркивают, что «пословица большею частью является в мерном или складном виде» или что «форма пословицы -- более или менее краткое изречение, часто выраженное складной, мерной речью, нередко метафорическим /поэтическим/ языком», но по вопросу, в чем точно заключается «склад и мера», обстоятельных исследований до сих пор не имеется» .

Известную смысловую и интонационную самостоятельность в пословицах приобретают не только их части, но даже отдельные слова, которые по своей смысловой выразительности нередко приближаются к фразе. Вот примеры таких пословиц: «Стерпится-слюбится»; «Сказано-сделано», «Было -- и сплыло» .

Мы рассмотрим несколько направлений собирателей фольклора.

Раз мы начали с пословиц и поговорок, то о них мы и начнем рассказ.

Мало кто знает сейчас, что Владимир Иванович Даль- составитель знаменитых Толкового словаря и сборника «Пословицы русского народа», был по крови на половину датчанин, лютеранин по вероисповеданию.

Вернувшись из плавания, Даль был произведен в мичманы и направлен для прохождения службы в Николаев. В марте 1819 года Владимир Даль на перекладных направлялся из Петербурга на юг. На древней новгородской земле, выезжая со станции Зимогорский Чм, обронил ямщик словечко: -Замолаживает…

И на недоуменной вопрос Даля объяснил: пасмурнеет, дело к теплу. Семнадцатилетний Даль достает записную книжку и записывает: «Замолаживать» - иначе пасмурнеть- в Новгородской губернии значит завалакиваться тучками, говоря о небе, клонится к ненастью. Эта запись стала зерном, из которого через 45 лет вырос Толковый словарь.

Но до этого еще очень далеко. Лишь начат сбор необычайных речений, слов и присловий, народных устных богатств.

Даль увидел и дороги Молдавии и Болгарские села, и турецкие крепости. Он услышал чужой говор и все оттенки родной русской речи. У бивуачного костра, в свободную минуту в госпитале, на постое записывал Владимир Иванович все новые и новые, не слышанные ранее слова.

В 1832 году начинается серьезная литературная деятельность В.И.Даля. Столичные журналы печатают его статьи под псевдонимом «Владимир Луганский» или «Казак Луганский» - по названию родного городка. Даровитый рассказчик, общительный человек. Даль легко входит в литературный мир Петербурга.

Он сходится с Пушкиным, Плетневым, Одоевским, другими известными писателями и журналистами. Его произведения быстро завоевывают огромный успех.

Весной 1832 года Даль снова круто поворачивает свою судьбу - отправляется в далекий Оренбург в качестве чиновника особых поручений при военном губернаторе. Даль - коллежский асессор чиновник 8 класса, что соответствует майору в армии.

Объезжая казачьи станицы и стойбища кочевников, Даль открывал для себя особый мир русского тревожного приграничья. Он не только наблюдал порядки и обычаи, не только записывал слова, он действовал, лечил больных, ходатайствовал за обиженных. «Справедливый Даль»,- прозвали его степняки.

В Оренбурге он встретился с Пушкиным, который приехал в дальний край собирать материал по истории Пугачевского бунта. Вместе они ездили по местам, где начиналось движение Пугачева, расспрашивали стариков. Тогда Пушкин посоветовал Далю всерьез заниматься литературой, вероятно, он же подал мысль вплотную взяться за словарь.

Последняя встреча Даля с Пушкиным произошла в трагические декабрьские дни 1837 года в Петербурге, куда Даль приехал по служебным делам. Узнав о случившейся дуэли Пушкина с Дантесом, Владимир Иванович тут же явился на квартиру к другу и не оставлял его до конца.

Пушкина лечили дворцовые медики, Даль был военный врач.

Хоть и не так он был знаменит как Шольц, Саломон или Арендт, но именно он подавал Пушкину надежду до последнего часа, именно он оставался с раненым неотлучно последнюю ночь.

Издание толкового словаря и собрание русских пословиц требовало огромных денег. Даль принял решение- работать и зарабатывать, откладывать на будущее, чтобы в пожилом возрасте иметь возможность отдаться любимому делу.-

В духе времени Владимир Иванович поручает своим подчиненным заниматься его личным делом. Григорович вспоминал о Дале: «Пользуясь своим положением, он рассылал циркуляры по всем должностным лицам внутри России, поручая им собрать и доставить ему местные черты нравов, песни, поговорки и прочее». Но не чиновники своими подношениями составляли далевские коллекции. Все шире расходилась слава Даля, не только писателя, очеркиста, но и подвижника, взявшего н6а свои плечи общенациональное дело. Со всех концов России доброхоты посылают ему свои собрания, списки редких слов и речений. Это было время пробуждения интереса в обществе к быту, жизни народа. Русское географическое общество созданное при живом участии Даля, разослало во все концы России «Этнографический циркуляр» с предложением изучать быт населения всех краев.

Кончалась пора, когда географию Франции и быт Древнего Рима образованные люди знали больше, чем свои, отечественные. Журналы один за другим осведомляют публику о подвижничестве Даля, просят помочь. Многие известные деятели культуры, такие, как Лажечников и Погодин собирают для Даля слова, песни, сказки. В журнале «Отечественные записки» Даль снова и снова благодарит своих помощников.

В 1848 году перебирается в Нижний Новгород, на пост управляющего удельной конторой.

«Во время десятилетнего пребывания в Нижегородской губернии, Даль собрал множество материалов для географического указания распространения различных говоров», - пишет Мельников-Печерский.

Нижегородская губерния в этом отношении представляет замечательное своеобразие.

Еще бы! Знаменитая Макарьевская ярмарка была событием европейского значения. Здесь пересекались торговые пути Востока и Запада- чай из Китая, железо с Урала, хлеб из степных губерний, ковры из Средней Азии, мануфактура и промышленные товары с Запада- все, что производилось на бескрайних просторах Российской империи, все, что ввозилось с сопредельных стран, выставлялось, продавалось на заставленном лавками низинном пространстве возле устья Оки. 86 миллионов рублей серебром- таков был торговый оборот Макарьевской ярмарки в те годы.

Новая эпоха вырывала крестьян с веками насиженных мест перемешивала в общем котле, и так создавался тот язык, который Даль назвал живым великорусским .

Даль в совершенстве овладел одним из главных качеств фольклориста: умением разговаривать с людьми, разговаривать людей. «Было кому и было чему поучиться, как надо говорить с русским простолюдином»-, вспоминает Мельников-Печерский, часто сопровождавший Даля в его поездках по губернии. Крестьяне верить не хотели, что Даль был не природный русский человек. «Он ровно в деревне взрос, на полатях вскормлен, на печи вспоен,- говаривали они про него- и как он хорошо себя чувствовал, как доволен был, когда находился среди доброго и толкового нашего народа!»

Даль был от природы оберуким- то есть с равной ловкостью владел и правой и левой рукой (это помогло ему в глазных операциях, где он действовал той рукой, какой было удобно), таким же оберуким он был и в отношении своей судьбы: мы не сможем назвать лишь увлечением составление грандиозного Толкового словаря на 200 тысяч слов, свода пословиц, включающего более тридцати одной тысячи речений, литературных произведений, занимающих почти четыре тысячи страниц текста, многочисленных статей, собрания песен, сказок и т.д.

На склоне лет Даль поселился в Москве. Дом его сохранился- просторный особняк на Пресне. Здесь завершился титанический, подвижнический труд Даля- составление сборника пословиц русского народа и Толкового словаря.. Этому занятию Даль отдавал по три-четыре часа в день на протяжении десятилетий. Собранные пословицы он переписывал в двух экземплярах, резал на «ремешки». Один экземпляр подклеивал в одну из 180 тетрадей по разрядам- это было собрание пословиц. Другой вклеивался в алфавитную тетрадь к ключевому слову- это примеры для Толкового словаря. За полвека Даль объяснил и снабдил примерами около двухсот тысяч слов. Если вывести «среднюю цифру» , получится, что при двенадцатичасовом рабочем дне он в течении полувека каждый час записывал и объяснял одно слово. Но ведь он не только собирал и записывал- он творил, служил, жил!...

Толковый словарь живого великорусского языка вместил в себя: «Речения письменные, беседные, простонародные, общие, местные, областные, обиходные, научные, промысловые и ремесленные, иноязычные, усвоенные и вновь захожие, с переводом. объяснение и описание предметов, толкование понятий общих и частных, подчиненных, средних, равносильных и противоположных и многое другое.

Погружаясь в его богатство, не веришь, что все эти тысячи слов прошли сквозь одни руки. Словарь Даля живет и будет жить, покуда жить будет народ русский.

Теперь на временном расстоянии мы глубоко благодарим Даля за его грандиозный труд. Словарь, очерки быта, собрание пословиц- это для нас один из верных ключей, открывающих минувшую эпоху. Задачу свою- дать в словах, пословицах, картинах быта точный фотографический снимок русского мира середины 19 века, запечатлеть жизнь нации в малейших деталях и проявлениях- Даль блестяще выполнил. Будет идти время, будет меняться жизнь. Неизменим, останется колоссальный образ эпохи, созданный Далем. И чем дальше, тем ценнее будет он для грядущих поколений. -

Волгоградский

Государственный институт искусств и культуры

РЕФЕРАТ

По предмету: «Этнография и фольклор»

По теме : «Собиратели фольклора»

Выполнил

Студент группы

3РТП И ОЗО

Макаров Геннадий

Проверил преподаватель:

Сластенова И.В.

ВОЛГОГРАД 2005

Собиратели русского фольклора.

С обиратели и исследователи фольклора уже давно обратили внимание на «складность» русских пословиц.

Специально рассмотрению стихотворной формы пословиц и близких к ним жанров посвящено исследование И. И. Вознесенского «О складе или ритме и метре кратких изречений русского народа: пословиц, поговорок, загадок, присказок и др.» (Кострома, 1908), которое не утратило своего значения и до нашего времени.

В месте с тем следует признать, что в дореволюционной фольклористике и советской науке первых двух десятилетий вопросы стихотворной организации русских пословиц не стали объектом всестороннего рассмотрения. Ю. М. Соколов в связи с этим в середине 30-х годов совершенно справедливо писал: «Если пословица до сих пор еще совершенно недостаточно изучена в социально-историческом плане, то русская фольклористика не может похвастаться также и сколько-нибудь подробным изучением художественной стороны ее. Исследователи обычно подчеркивают, что «пословица большею частью является в мерном или складном виде» или что «форма пословицы - более или менее краткое изречение, часто выраженное складной, мерной речью, нередко метафорическим /поэтическим/ языком», но по вопросу, в чем точно заключается «склад и мера», обстоятельных исследований до сих пор не имеется» .

И звестную смысловую и интонационную самостоятельность в пословицах приобретают не только их части, но даже отдельные слова, которые по своей смысловой выразительности нередко приближаются к фразе. Вот примеры таких пословиц: «Стерпится-слюбится»; «Сказано-сделано», «Было - и сплыло» .

М ы рассмотрим несколько направлений собирателей фольклора.

Раз мы начали с пословиц и поговорок, то о них мы и начнем рассказ.

М ало кто знает сейчас, что Владимир Иванович Даль- составитель знаменитых Толкового словаря и сборника «Пословицы русского народа», был по крови на половину датчанин, лютеранин по вероисповеданию.

В ернувшись из плавания, Даль был произведен в мичманы и направлен для прохождения службы в Николаев. В марте 1819 года Владимир Даль на перекладных направлялся из Петербурга на юг. На древней новгородской земле, выезжая со станции Зимогорский Чм, обронил ямщик словечко: -Замолаживает…

И на недоуменной вопрос Даля объяснил: пасмурнеет, дело к теплу. Семнадцатилетний Даль достает записную книжку и записывает: «Замолаживать» — иначе пасмурнеть- в Новгородской губернии значит завалакиваться тучками, говоря о небе, клонится к ненастью. Эта запись стала зерном, из которого через 45 лет вырос Толковый словарь.

Но до этого еще очень далеко. Лишь начат сбор необычайных речений, слов и присловий, народных устных богатств.

Даль увидел и дороги Молдавии и Болгарские села, и турецкие крепости. Он услышал чужой говор и все оттенки родной русской речи. У бивуачного костра, в свободную минуту в госпитале, на постое записывал Владимир Иванович все новые и новые, не слышанные ранее слова.

В 1832 году начинается серьезная литературная деятельность В.И.Даля. Столичные журналы печатают его статьи под псевдонимом «Владимир Луганский» или «Казак Луганский» — по названию родного городка. Даровитый рассказчик, общительный человек. Даль легко входит в литературный мир Петербурга.

Он сходится с Пушкиным, Плетневым, Одоевским, другими известными писателями и журналистами. Его произведения быстро завоевывают огромный успех.

В есной 1832 года Даль снова круто поворачивает свою судьбу – отправляется в далекий Оренбург в качестве чиновника особых поручений при военном губернаторе. Даль – коллежский асессор чиновник 8 класса, что соответствует майору в армии.

О бъезжая казачьи станицы и стойбища кочевников, Даль открывал для себя особый мир русского тревожного приграничья. Он не только наблюдал порядки и обычаи, не только записывал слова, он действовал, лечил больных, ходатайствовал за обиженных. «Справедливый Даль»,- прозвали его степняки.

В Оренбурге он встретился с Пушкиным, который приехал в дальний край собирать материал по истории Пугачевского бунта. Вместе они ездили по местам, где начиналось движение Пугачева, расспрашивали стариков. Тогда Пушкин посоветовал Далю всерьез заниматься литературой, вероятно, он же подал мысль вплотную взяться за словарь.

П оследняя встреча Даля с Пушкиным произошла в трагические декабрьские дни 1837 года в Петербурге, куда Даль приехал по служебным делам. Узнав о случившейся дуэли Пушкина с Дантесом, Владимир Иванович тут же явился на квартиру к другу и не оставлял его до конца.

П ушкина лечили дворцовые медики, Даль был военный врач.

Хоть и не так он был знаменит как Шольц, Саломон или Арендт, но именно он подавал Пушкину надежду до последнего часа, именно он оставался с раненым неотлучно последнюю ночь.

И здание толкового словаря и собрание русских пословиц требовало огромных денег. Даль принял решение- работать и зарабатывать, откладывать на будущее, чтобы в пожилом возрасте иметь возможность отдаться любимому делу.-

В духе времени Владимир Иванович поручает своим подчиненным заниматься его личным делом. Григорович вспоминал о Дале: «Пользуясь своим положением, он рассылал циркуляры по всем должностным лицам внутри России, поручая им собрать и доставить ему местные черты нравов, песни, поговорки и прочее». Но не чиновники своими подношениями составляли далевские коллекции. Все шире расходилась слава Даля, не только писателя, очеркиста, но и подвижника, взявшего н6а свои плечи общенациональное дело. Со всех концов России доброхоты посылают ему свои собрания, списки редких слов и речений. Это было время пробуждения интереса в обществе к быту, жизни народа. Русское географическое общество созданное при живом участии Даля, разослало во все концы России «Этнографический циркуляр» с предложением изучать быт населения всех краев.

К ончалась пора, когда географию Франции и быт Древнего Рима образованные люди знали больше, чем свои, отечественные. Журналы один за другим осведомляют публику о подвижничестве Даля, просят помочь. Многие известные деятели культуры, такие, как Лажечников и Погодин собирают для Даля слова, песни, сказки. В журнале «Отечественные записки» Даль снова и снова благодарит своих помощников.

В 1848 году перебирается в Нижний Новгород, на пост управляющего удельной конторой.

« В о время десятилетнего пребывания в Нижегородской губернии, Даль собрал множество материалов для географического указания распространения различных говоров», — пишет Мельников-Печерский.

Нижегородская губерния в этом отношении представляет замечательное своеобразие.

Еще бы! Знаменитая Макарьевская ярмарка была событием европейского значения. Здесь пересекались торговые пути Востока и Запада- чай из Китая, железо с Урала, хлеб из степных губерний, ковры из Средней Азии, мануфактура и промышленные товары с Запада- все, что производилось на бескрайних просторах Российской империи, все, что ввозилось с сопредельных стран, выставлялось, продавалось на заставленном лавками низинном пространстве возле устья Оки. 86 миллионов рублей серебром- таков был торговый оборот Макарьевской ярмарки в те годы.

Н овая эпоха вырывала крестьян с веками насиженных мест перемешивала в общем котле, и так создавался тот язык, который Даль назвал живым великорусским .

Д аль в совершенстве овладел одним из главных качеств фольклориста: умением разговаривать с людьми, разговаривать людей. «Было кому и было чему поучиться, как надо говорить с русским простолюдином»-, вспоминает Мельников-Печерский, часто сопровождавший Даля в его поездках по губернии. Крестьяне верить не хотели, что Даль был не природный русский человек. «Он ровно в деревне взрос, на полатях вскормлен, на печи вспоен,- говаривали они про него- и как он хорошо себя чувствовал, как доволен был, когда находился среди доброго и толкового нашего народа!»

Д аль был от природы оберуким- то есть с равной ловкостью владел и правой и левой рукой (это помогло ему в глазных операциях, где он действовал той рукой, какой было удобно), таким же оберуким он был и в отношении своей судьбы: мы не сможем назвать лишь увлечением составление грандиозного Толкового словаря на 200 тысяч слов, свода пословиц, включающего более тридцати одной тысячи речений, литературных произведений, занимающих почти четыре тысячи страниц текста, многочисленных статей, собрания песен, сказок и т.д.

Н а склоне лет Даль поселился в Москве. Дом его сохранился- просторный особняк на Пресне. Здесь завершился титанический, подвижнический труд Даля- составление сборника пословиц русского народа и Толкового словаря.. Этому занятию Даль отдавал по три-четыре часа в день на протяжении десятилетий. Собранные пословицы он переписывал в двух экземплярах, резал на «ремешки». Один экземпляр подклеивал в одну из 180 тетрадей по разрядам- это было собрание пословиц. Другой вклеивался в алфавитную тетрадь к ключевому слову- это примеры для Толкового словаря. За полвека Даль объяснил и снабдил примерами около двухсот тысяч слов. Если вывести «среднюю цифру» , получится, что при двенадцатичасовом рабочем дне он в течении полувека каждый час записывал и объяснял одно слово. Но ведь он не только собирал и записывал- он творил, служил, жил!…

Т олковый словарь живого великорусского языка вместил в себя: «Речения письменные, беседные, простонародные, общие, местные, областные, обиходные, научные, промысловые и ремесленные, иноязычные, усвоенные и вновь захожие, с переводом. объяснение и описание предметов, толкование понятий общих и частных, подчиненных, средних, равносильных и противоположных и многое другое.

Погружаясь в его богатство, не веришь, что все эти тысячи слов прошли сквозь одни руки. Словарь Даля живет и будет жить, покуда жить будет народ русский.

Т еперь на временном расстоянии мы глубоко благодарим Даля за его грандиозный труд. Словарь, очерки быта, собрание пословиц- это для нас один из верных ключей, открывающих минувшую эпоху. Задачу свою- дать в словах, пословицах, картинах быта точный фотографический снимок русского мира середины 19 века, запечатлеть жизнь нации в малейших деталях и проявлениях- Даль блестяще выполнил. Будет идти время, будет меняться жизнь. Неизменим, останется колоссальный образ эпохи, созданный Далем. И чем дальше, тем ценнее будет он для грядущих поколений. –

Часть 2

ПРИНЦИПЫ ИЗДАНИЯ. СОСТАВ И СТРУКТУРА
СЕРИИ «БЫЛИНЫ» СВОДА РУССКОГО ФОЛЬКЛОРА

Б ылинный эпос как выражение художественного гения русского народа - выдающийся памятник общечеловеческой культуры. Входя в восточнославянское культурно-этническое ядро, выступая хранителем древнейшего эпического наследия, былины соединяют в своем сюжетном составе черты эпосов до государственного, эпохи Киевской Руси и периода Московской централизации. Пронизанные идеями патриотической героики, былинные произведения явились одним из важнейших факторов, обеспечивавших консолидацию русской нации и русской государственности. Созданные эпосом монументальные образы богатырей - воинов и пахарей, защитников и строителей Отечества стали символами нашего народа.

И здание былин в серии предусматривает выпуск памятников народного песенного русского эпоса на уровне, равноценном уровню академических изданий русских писателей.

Б ылины завершили свое тысячелетнее развитие и практически целиком перешли в категорию памятников культуры. Для фольклористики сегодня открыта возможность создать на основе исчерпывающего учета всего записанного в XVII-XX столетиях материала былин не очередную антологию, но фондовую национальную библиотеку, корпус русского былинного эпоса, который обеспечит сохранение и дальнейшую популяризацию одной из коренных форм национальной культуры.

И сследователи-специалисты разных общественных наук до сих пор не имеют надежной базовой библиотеки русского эпоса, способной удовлетворять их многоразличные запросы, что ведет к заведомой предварительности многих выводов, дублированию поисковых процессов, а в конечном счете - к недопустимой расточительности научных сил. Издание серии «Былины» Свода русского фольклора предполагает создание фактографического фундамента русского эпосоведения.

С ерия «Былины» - первая в порядке создания Свода русского фольклора. Это диктуется не только высоким общественным и эстетическим значением данного круга памятников культуры, но и обусловлено научной подготовленностью отечественной фольклористики к изданию названного вида народной поэзии (большое число исследований былин в аспектах филологических, исторических, музыковедческих; солидная традиция издания песенного эпоса начиная с трудов К. Ф. Калайдовича, П. В. Киреевского, П. Н. Рыбникова, А. Ф. Гильфердинга). Объем материала - включая данные об архивных накоплениях, материалах экспедиций советского времени и текущих лет - реально обозрим.

Н аучный термин «былины», как и народный термин «старины», в практике исследований и изданий русского фольклора зачастую, и не без серьезных оснований, сближаются, обнимая все разновидности устного песенного эпоса, образующие в совокупности репертуар исполнителей былин (Русский Север) и былинных песен (Юг России, Поволжье и некоторые другие местности), а именно:

б ылины (героические, или богатырские, былины-новеллы, былины на местные темы, былины на сказочные сюжеты, комический эпос); старшие исторические песни (XIV - нач. XVII вв.); старшие баллады; песни древнерусского книжного извода, подвергшиеся влиянию былинного эпоса (апокрифические песни, или духовные стихи, песни-притчи и др.); былинные песни; балладные песни.

И з названных разновидностей песенной эпики в серию «Былины» на основе близости содержания, стилистико-поэтической формы, сюжетно-генетического родства, функциональной близости, устойчивости исполнительски-музыкальных традиций - объединяются произведения категории «А» (с исключением из нее былинообразных переложений сказочных сюжетов, а также стилизаций - «новин») и «Д».

П римерно треть выявленного на сегодня материала былинного эпоса (имея в виду общее количество записей - 3 тыс. единиц текстов-вариантов произведений) не опубликована и не привлекалась к систематическому исследованию. Выпускавшиеся сборники разнопрофильны, различны по своим концепциям, пестры по составу, не имеют тождества текстологических установок.

Н аука располагает изданиями сводного типа, относящимися к ранней, романтической, поре развития фольклористики (например, в I-V выпусках Собрания народных песен П. В. Киреевского содержится 100 былинных вариантов на 35 сюжетов о героях) и потому объемлющими лишь сравнительно небольшую часть известных ныне записей; располагает классическими сборниками эпических песен разных жанров регионального типа. Сборники эти дают общее представление о составе русского былинного эпоса либо о состоянии местной традиции определенного времени в том объеме материала, что стал известен собирателю, но не создают ни совокупной характеристики русского эпоса, ни целостной картины жизни былинно-эпического искусства в данном регионе на всем протяжении записей. Имеются - также не обладающие исчерпывающей полнотой - публикации репертуара одного исполнителя. Есть антологии былинных произведений о ряде героев киевского и новгородского циклов былин, где представлены ведущие сюжеты и их версии в избранных вариантах. Имеются и иные ценные издания былинного фольклора. Но они не преследуют цели воссоединить памятники былинного эпоса в единую серию, способную сконцентрировать в приемлемых для относительно широкого круга читателей формах все тысячелетнее богатство русской былинно-эпической культуры и при этом сохранить максимум информации о данном виде русского народного творчества. Записи и пересказы произведений фольклора, находящиеся в древнерусских рукописях либо публикациях XVIII в., передаются с сохранением фонетических и морфологических особенностей текста-источника, но с устранением архаических особенностей графики и орфографии (выносные буквы в строке; слитное написание.-

Часть 3

Русский фольклор (В. С. Галкин. «Сибирские сказы») (рецензия)

С коро сказка сказывается… Присказка Волшебный мир сказки - он создавался с незапамятных времен, когда человеку было неведомо не только печатное, но и рукописное слово. Сказка жила и передавалась из уст в уста, переходила из поколения в поколение. Ее корни глубинно народные. И жить сказка будет столько, сколько на небе солнышко будет светить. Конечно, сказка нашего времени - не устное народное творчество, а сочинение, написанное пером профессионального литератора. Она уже неизбежно и по форме, и по стилистике отличается от старых сказок. Но своих драгоценных изначальных качеств сказка не утратила и по сей день. Это - лукавинка, доброта, поиск лучших, благородных начал в характере человека, яростная целеустремленность в одолении зла. Я недавно прочитал книгу Владимира Галкина “Сибирские сказы” и порадовался удачам автора в развитии сказочных русских традиций. В книге об авторе сообщается, что он учитель и в течение многих лет собирает фольклор, чтобы на его основе складывать новые сказы. В. Галкин гармонично соединяет подробности реального быта современной Сибири и ее прошлого с волшебством сказочного мира. Поэтому, читая “Сибирские сказы”, словно вдыхаешь аромат духмяной хлебной закваски, которая сохранилась еще у многих сельских хозяек, и обжигаешься свежим сибирским морозцем, выходя поутру в лес вместе с героями сказов. Сюжеты сказов просты. Например, в сказе “Еремеево слово” речь идет о старике Еремее Стоеросовом, который жил на селе тем, что плел корзины под грибы да ягоды. Но штука в том, что он во время этой своей работы любил, разные байки интересно рассказывать. Часто у него полная изба народу набивалась. Все хотели послушать Еремеевы байки. А собирался народ так: “Мать какого-нибудь мальчонки придет, зашумит: “Байки слушает, а поутру не добудишься!” Но другие на нее зашикают: “Бери, тетка, мальца своего, да нам не мешай!” Баба замолчит. Постоит, постоит да и присядет в уголке: “Эвон как складно сказывает!” Этим коротким фрагментом автор обозначил два нравственных начала в жизни русского народа: первое - труд для него не самоцель, и он всегда старается как-то украсить его песней или словом, иными словами - будни в праздники превратить; второе - при виде чужой радости забывает он свои собственные трудности и печали. Но без завистников не обходится. Есть на селе парень Оська Рябов, по прозвищу Рябок. Его в деревне все недолюбливают. Завистливый: “Сосед к празднику жене платок с городу привезет, Рябок по деревне нашептывает: “Чего Макар Марью выряжает? Все равно рылом не вышла”. Конечно, такой человек завидовал доброй славе Еремея-сказочника и старался поддеть его. Сидит, сидит - и вдруг ни с того ни с сего ляпнет: “Враки все!” Еремей к этому поперечнику относился спокойно, хотя сельчане много раз пытались за него заступиться: “Гнал бы Рябка Еремей, чего терпит?” А иные масла в огонь подливали: “Срезал, видать, его Оська-то!” Автор описывает ситуации, где четко проявляются различные характеры героев. Особенно хорош здесь Еремей. Он нисколько не обижается на Рябка, но все же беззлобно решает его проучить, а вернее - на путь истинный наставить. Для осуществления цели Еремей выбирает старинный русский сказочный вариант: осмеять поперечника через какой-нибудь затейливый случай. Он идет к знакомому охотнику и просит у него несколько живых зайцев, зная, что тот их умеет ловить не петлями, а в ямках. Зайцев Еремей поместил в короб и стал дожидаться прихода гостей - байки его послушать. Гости пришли, а вместе с ними и поперечник Рябок. Здесь Еремей говорит: “Зайцев буду ловить, чего даром время терять. Заговор прочту - они и навалятся, пока вам байки рассказываю”. Конечно, усомнился только Рябок и согласился на спор с Еремеем. Кто проигрывает, тот ведро медовухи ставит. Но Еремей и здесь проявляет широту натуры: пока шептал заговор, гости угощались его собственной медовухой. Конечно, Еремей выиграл спор. Пока его зайцы из короба выпрыгивали да улепетывали в лес, все смеялись над Рябком. На всю жизнь ему наука была. Можно порассуждать над этим фрагментом шире. Видно, что охотник-то “промышлял иногда с ружьишком, да носил его больше для форсу”. Побольше бы таких охотников! А сам главный герой сказа Еремей - человек не мстительный и щедрый. Он хоть и выиграл спор, да все равно свою медовуху выставил. А справедливость помогли восстановить именно зайчишки. Сразу вспоминается сказка о том, как заяц, в роли меньшего брата, в бегах участвовал и победил. То есть автор сохранил русскую сказочную традицию. Хочу в завершение сказать, что собирателей фольклора у нас не так уж и много. Поэтому каждая встреча с таким собирателем самоцветного народного слова, как Владимир Галкин, - всегда радость. [ 5].

Часть 4

ИЗ ИСТОРИИ СОБИРАНИЯ ПЕСЕННОГО ФОЛЬКЛОРА САМАРСКОГО КРАЯ

И стория собирания песенного фольклора Самарской области насчитывает более ста лет. Первыми изданиями стали сборники и разрозненные публикации, в которых были помещены исключительно тексты песен без нотографической записи напевов. В некоторых работах авторами фиксировались диалектные особенности местных говоров.

О дним из первых крупных изданий, посвященных песенному фольклору Самарской губернии, стала работа видного фольклориста-собирателя, исследователя народного творчества, переводчика В.Г. Варенцова «Сборник песен Самарского края» . В книге помещено более 170 текстов песен, записанных учениками Самарского уездного училища в нескольких сёлах Самарской губернии. Автор дополняет сборник личными комментариями о жанровых особенностях местного фольклора, отмечает влияние на местный песенный стиль переселенцев из Воронежской, Нижегородской, Симбирской губерний.

Н есколько самарских хороводных песен Ставропольского уезда вошли в известный «Сборник русских народных песен» М.А. Балакирева .

В 1898г. вышел первый том книги П.В. Шейна «Великорусс в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, легендах и т.п.» . В издание включено немало самарских свадебных, плясовых, детских и др. песен.

Н а рубеже веков была издана крупнейшая за истекшее столетие работа, посвящённая традиционным песням — семитомник «Великорусские народные песни, изданные проф. А.И. Соболевским» . В сборник было включено большое количество самарских песен разных жанров, записанных в Бузулукском, Ставропольском уездах, городах Николаевске, Сызрани, Самаре.

` О дной из первых крупных работ XX века стала книга известного фольклориста, публициста, археографа П.В. Киреевского . В многотомное издание вошли сотни текстов песен, записанных в разных регионах России. Среди них впервые опубликованные песни Самарской губернии, собранные в середине XIX века русским поэтом — лириком П. М. Языковым.

И нтерес представляет большое жанровое разнообразие текстов песен. Практически исчезнувший в Самарском крае эпический жанр здесь представлен десятью былинами, записаны так же воинские, казачьи, рекрутские, солдатские, матросские, лирические, свадебные песни, баллады, духовные стихи.

В 20 — 30-е годы XX века публикации текстов песен часто были рассредоточены в местных периодических изданиях. Заметная работа в направлении популяризации традиционного народного искусства была проведена собирателем-фольклористом Р. Акульшиным. Так, в 1926 году в местных газетах «Красная нива», «Музыка и революция» им были опубликованы тексты самарских частушек . Несколько солдатских песен, записанных Р. Акульшиным в Куйбышевской области, опубликовала газета «Волжская новь» . Это же издание в разделе «Народные песни» поместило на своих страницах 16 текстов старинных свадебных и военных песен, собранных Р. Акульшиным в 1923 году .

П редставляет интерес описание старинной русской свадьбы, записанной С. Лукьяновым в 1929 году в с. Утёвка . В статье помещён экспедиционный материал с описанием свадебного действа, изложенный со слов самих участников обряда, начиная с момента сватовства и заканчивая вторым днём свадебного пира. В статье так же были опубликованы тексты некоторых свадебных песен, исполняемых местным этнографическим ансамблем.

В 1937 году фольклору нашей области был посвящён сборник, составленный В. Сидельниковым и В. Крупянской «Волжский фольклор» . Он включает экспедиционные материалы 1935 года, отражающие картину бытования устного народного творчества Куйбышевской области. В сборник вошли образцы местных сказок, преданий, легенд, более 30 текстов исторических, свадебных, бытовых и др. песен, 354 текста советских частушек. Во время записи была обследована территория побережья Волги — Красноярский район (сёла Малая и Большая Царевщины, Ширяево), Ставропольский район (сёла Русская Барковка, Ставрополь, Хрящёвка), а так же некоторые сёла Ульяновской области.

Б ольшое количество текстов песен Куйбышевской области помещено в сборник 1938 года «Волжские песни» . Помимо песен, посвящённых революционно-сталинской тематике, опубликовано более 20 текстов исторических, лирических, свадебных и плясовых песен. Среди них » Соловей кукушку уговаривал «, » Широко Воложка разливалася «,

«Ах ты, сад, ты мой сад», «Ах, туманы, вы, туманушки», «Подуй, подуй, ты, погодушка», «А, батюшка, пей, меня не пропей», «Посылала Ваню мать», «Прялочку под лавочку» и др.

Н ачиная с конца 40-х годов, песни нашего края разрозненно публиковались в некоторых крупных столичных изданиях , , , .

П ервые нотные публикации песен, записанных в Самарской области, появились в 1862 и 1876-77 годах , . Три напева мы встречаем в сборнике М. Балакирева, вышедшем в 1891 году . Композитором была предпринята специальная поездка по Волге, он был первым из собирателей, кто начал записывать песни не в городе, а в деревне от крестьян. Каждому напеву автор даёт свою обработку — гармонизацию.

С обиратель Липаев И.В. в газете «Русская музыкальная газета» опубликовал напевы и тексты свадебного причитания «Ты, кормилец мой, батюшка» и трудовой артельной «Вот нейдёт, пойдёт» .

Т ри напева, записанные в 1901 году А. Масловым, были опубликованы в сборнике «Песни с Поволжья» в 1906 году . В 1926 году вышли в свет песни, собранные Р. Акульшиным .

О тдельные песни Самарского Поволжья были включены в различные сборники 30-40-х годов. Одна, записанная В. Захаровым в 1934 году в Борском районе, помещена в его работу «Тридцать русских народных песен» . Три песни опубликованы Куйбышевским ОДНТ в 1944 году .

Е щё три, нотированные с фонографа, вошли в московский сборник «Десять русских народных песен» . Четыре напева помещены в брошюру В.И. Волкова «Семь русских народных песен» . Несколько песенных образцов были включены в другие издания , , , , , .

Б ольшую экспедиционную работу в Самарском Поволжье в конце 40-х, начале 50-х годов проводила группа ленинградских исследователей-фольклористов, входивших в состав научной экспедиции Института русской литературы АН СССР. Плановая полевая работа по сбору и записи произведений местного устного народного творчества велась в Елховском, Утёвском, Ставропольском, Богатовском, Кинель-Черкасском и Новодевиченском районах Самарской области.

Р езультатом ленинградских экспедиций стал ряд публикаций, посвящённых самарскому песенному фольклору, вышедших в печать в конце 50-х, начале 60-х годов.

О сновным итогом экспедиционных поездок 1948, 1953, 1954 годов стал сборник «Русские народные песни Поволжья» , ставший первым крупным изданием, посвящённым фольклору Самарской области. Как писала газета «Советская культура», «…среди материалов [экспедиции] — более полутора тысяч волжских частушек, старинные лирические и игровые напевы» . Работа имеет предисловие и вступительную статью Н.Колпаковой, в которой раскрывается ряд вопросов истории заселения Куйбышевской области, а так же анализируется современное состояние народного творчества в регионе.

В сборник вошло 100 русских народных песен. Он поделён на два раздела: песни советские (20) и старинные народные песни (80). Из 100 публикуемых песен 83 были записаны с помощью магнитофона и 17 — по слуху. Особенно ценным представляется, что «…[песни] записаны непосредственно с голоса народа…» без авторской музыкальной обработки или аранжировки. К сожалению, поэтические тексты отредактированы соответственно общепринятой литературной транскрипции, что лишило их самобытного диалектного колорита.

Р абота по собиранию и изучению Самарского русского песенного фольклора заметно активизировалась с открытием в КГИК в 1979 году кафедры народного хорового искусства. Экспедиционные поездки в районы области стали более планомерными, систематическими. С этого времени студентами и преподавателями ВУЗа была проведена огромная исследовательская работа — записаны и проанализированы сотни народных песен, собран интереснейший материал по истории, этнографии Самарского края , , , , , .

О дной из заметных публикаций среди изданий последнего времени, стала книга О.Абрамовой «Живые родники» . Наряду с песенным материалом, собранном в Богатовском, Борском, Нефтегорском, Красноярском районах, в сборник помещены сведения о традиционной культуре, этнографии нашего края, аналитическая статья «Каденции в народных песнях Самарской области».

В 2001 году в Самаре вышла замечательная книга, посвящённая известному собирателю средневолжского фольклора М.И. Чувашеву «Духовное наследие народов Поволжья: живые истоки». В неё вошли сотни образцов традиционных мордовских и русских песен, записанных исследователем с 1964-1971 годы в северных и центральных районах Самарской области. Интерес представляют русские народные песни, бытующие в сёлах со смешанным русско-мордовским населением. 49 песенных образцов разных жанров Похвистневского, Шенталинского, Челно-Вершинского, и др. районов отражают специфику бытования русской песенной традиции в условиях иноязычной среды .

О дними из последних публикаций, посвящённых фольклору Самарской области, стали сборники, выпущенные в 2002 году Сызранским колледжем искусств , . Обе работы включают оригинальный песенный материал, записанный в Приволжском и Шигонском районах. Песни, представленные в сборниках, отражают особенности жанровой специфики местного фольклора; собраны и нотированы трудовые, свадебные, колыбельные, плясовые, хороводные, лирические песни и романсы.

К настоящему времени опубликованный песенный материал, записанный исследователями в разные годы, насчитывает сотни образцов. Проделана огромная экспедиционная работа, результатами которой стали не только литературные публикации, но и бесценные фонозаписи, сделанные десятилетия назад. Но, в общероссийском масштабе средневолжская (и самарская как составляющая) песенная традиция ещё остаётся одной из самых малоизученных. Это в большей степени объясняется национальной неоднородностью местного населения, что определённо затрудняет поиск русских аутентичных ансамблей. Однако, песни, бытующие в условиях «национальной пестроты» представляют огромный интерес для исследователя. В.Г. Варенцов в своей книге «Сборник песен Самарского края» отмечал: «…те колонисты, которые живут, со всех сторон окружённые инородцами, гораздо дольше удерживают свои особенные черты, живя среди чувашей и мордвы, до сих пор сохраняют свои костюмы и наречие». Таким образом, первоочередными задачами фольклористов-краеведов, является сбор нового материала в малоизученных районах области, таких как Хворостянский, Кошкинский, Клявленский, Большечерниговский и др. и классификация образцов из уже имеющегося фонда записей.

Используемая литература

Часть 1

1 . Соколов Ю. М. Русский фольклор. М., 1941, с. 212.

2 . См.: Даль В. И. Пословицы русского народа. М., 1957 (в

Тексте: Д., с. …Ч. Рыбникова М. А. Русские пословицы и

поговорки. М., 1961.

3 . Стр с 3-по -6

В.И.Даль –«Пословицы русского народа». 1-2-3 том.

Москва. «Русская книга» 1993 год.

Часть 2

4 .- Авторскую работу над первыми двумя томами выполнили А. А. Горелов («Предисловие», «Принципы издания. Состав и структура серии „Былины“ Свода русского фольклора»); В. И. Еремина, В. И. Жекулина, А. Ф. Некрылова (текстологическая подготовка корпуса текстов былин, «Принципы распределения словесного материала», «Текстологические принципы издания», паспортный и текстологический комментарий, «Биографические данные об исполнителях»); Ю. А. Новиков (сюжетно-вариантный комментарий). Авторы статьи «Русский былинный эпос»:

Часть 3

5 . ALLSoch.ru: Галкин В.С. Разное Русский фольклор (В. С. Галкин. «Сибирские сказы») (рецензия)

Часть 4

Литература

1. Абрамова О.А. Живые родники. Материалы фольклорных экспедиций по Самарской области. — Барнаул, 2000. — 355с.

2. Аксюк С.В., Големба А.И. Современные народные песни и песни художественной самодеятельности. М.-Л. -Вып.1.- 1950. — 36с.; Вып.2. — 1951. — 59с.

3. Акульшин Р. Деревенские пляски // Красн. нива. — 1926. — № 36. — С.14-15.

4. Акульшин Р. Наши песни // Музыка и революция. — 1926. — 7-8. — С.19-28.

5. Акульшин Р. Соперники: Из быта Самарской губ. // Музыка и революция. — 1926. — № 3.

6. Балакирев М.А. Сборник русских народных песен. — С.-Пб., 1866. — 375с.

7. Балакирев М.А. Сборник русских народных песен. — С.-Пб., 1891.

8. Бикметова Н.В. Русское народное песенное творчество Самарской области. Антология. Вып.1. — Самара, 2001. — 204с.

9. Борисенко Б.И. Детский музыкальный фольклор Поволжья: Сборник. — Волгоград, 1996. — 254с.

10. Великорусские народные песни, изданные проф. А.И. Соболевским. — Т.1-7. — С.-Пб., 1895-1902.

11. Волжские песни: Сборник. — Куйбышев, 1938. — 115с.

13. Волжский фольклор / Сост. В.М. Сидельников, В.Ю. Крупянская. — М., 1937.-209 с.

14. Волков В.И. Семь русских народных песен: Обраб. для голоса с ф.-н. — М.-Л., 1947. — 28с.

15. Десять русских народных песен (Хоры a capella) / Нотировано с фонограмм Н.М. Бочинской, И.К. Здановичем, И.Л. Куликовой, Е.В. Левицкой, А.В. Рудневой. — М., 1944. — 17с.

16. Детский фольклор Самарского края: Метод. рекомендации / Сост.: Орлицкий Ю.Б., Терентьева Л.А. — Самара, 1991. — 184с.

17. Добровольский Б.М., Соймонов А.Д. Русские народные песни о крестьянских войнах и восстаниях. — М.-Л., 1956. 206с.

18. Духовное наследие народов Поволжья: живые истоки: Антология / Авторы-составители: Чувашев М.И., Касьянова И.А., Шуляев А.Д., Малыхин А.Ю., Волкова Т.И. — Самара, 2001. — С.383-429.

19. Захаров В.Г. Сто русских народных песен. — М., 1958. — 331с.

20. Киреевский П.В. Песни, собранные Киреевским / Под ред. В.Ф. Миллера и М.Н. Сперанского. — М., 1911-1929. — (Новая сер.).

21. Крылова Н. Детские песенки // Учитель. — 1862. -№24.

22. Липаев И.В. Крестьянские мотивы: Заметка // Рус. муз. газета. — 1897. — №12. -Стб. 1713-1718, нот.

23. Народные песни: Свадебные. Песни военные и о военных // Волж. новь. — 1935. — № 8-9.

24. Народные песни. Сказки и сказы. Частушки // Волж. Новь. -1937. — № 8-9.

25. На серебряных волнах: Русские народные песни, записанные в с. Давыдовка Самарской области. / Под общ. ред. В.И. Рачковой. — Сызрань, 2002. — С. 108.

26. Песни, записанные на территории Самарской Луки в 1993г. /Зап. Турчанович Т.Г., Расшифровка Носкова А.К.//Ведерникова Т.И. и др. Этнография Самарской Луки. Топонимика Самарской Луки. — Самара, 1996. — С. 84-92.

27. Попова Т.В. Русское народное музыкальное творчество: Учеб. пособие для консерваторий и муз. училищ. Вып. 1-3. — М., 1955-1957, 1962-1964.

28. Римский-Корсаков Н.А. Сборник русских народных песен Ч.2. — СПб., — 1877. — С.36-37.

29. Русские народные песни Поволжья. Вып.1. Песни, записанные в Куйбышевской области. — М.-Л., 1959. — С.6.

30. Русские народные песни Поволжья. Вып.1. Песни, Записанные в Куйбышевской области. — М.-Л., 1959. — 195с.

31. Русские народные песни: Сборник / Сост. А.М. Новикова. — М., 1957. — 735с.

32. Русские народные протяжные песни: Антология. — М.-Л., 1966. — 179с.

33. Русские песни. — М., 1949. -212с.

34. Русские песни: Тексты песен, исполн. Гос. рус. нар. хором им. Пятницкого / Под ред. П. Казьмина. — М.-Л., 1944. — 254с.

35. Русские старинные и современные песни: по материалам экспедиций Союза композиторов СССР /Сост. С.В. Аксюк. — М., 1954. — 80с.

36. Русские частушки / Сост. Н.Л. Котикова. — Л.,1956. — 317с.

37. Сборник песен Самарского края /Сост. В.Г.Варенцов. — С.-Пб., 1862. — 267с.

38. Серия 16 русских песен (Для голоса с фортепиано, хора с фортепиано и a capella). — Куйбышев, 1944. — 64с.

39. Старинная русская свадьба // Волж. новь. — 1935. — №10.

40. Сценическая интерпретация фольклора (на примере весенних обрядовых песен): Метод. рекомендации / Авт.-сост. Терентьева Л.А. — Куйбышев, 1989. — 110с.

41. Терентьева Л.А. Народные песни Куйбышевской области: Метод. указания по нар. муз. тв-ву. Ч.1. — Куйбышев, 1983. — 70с.

42. Тридцать русских народных песен / Зап. В. Захарова. — М.-Л., 1939. — 112с.

43. Труды музыкально — этнографической комиссии, состоящей при этнографическом отделе Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. Т.1. — М., 1906. — С.453-474.

44. Шейн П.В. Великорусс в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, легендах и т.п. — Т.1. — С.-Пб., 1898. — 736с.

45. Яблонь моя… Песни, записанные в с. Суринск Шигонского района Самарской области / Зап. и нотация Н.А. Кривопуст. — Сызрань, 2002. — С. 72.

Былины. Исторические песни. Баллады

Составители А.Калугина, В.Ковпик

В книге, которую мы предлагаем читателю, публикуются лучшие образцы песенного эпоса русского народа: былины, исторические и балладные песни, а также скоморошины. В них в поэтической форме нашли отражение, с одной стороны, историческое сознание народа, идея служения Родине, любви к родной земле, к земледельческому труду, к близким людям, а с другой – обличение врагов, посягающих на Русь и разоряющих города и села, осуждение злодейств, осмеяние человеческих пороков и низменных поступков.

Былины – героический эпос русского народа, восходящий ко временам Киевской Руси, – до середины XX в. сохранялись преимущественно на Русском Севере (Архангельская область, Карелия) в устах сказителей, именовавших эти песни «старинами» или «старинками». Термин «былина» по отношению к ним был введен в употребление в 30-е гг. XIX в. собирателем и издателем фольклора И. П. Сахаровым, позаимствовавшим его из «Слова о полку Игореве» (автор которого ведет рассказ «по былинам сего времени», а не по старинным песням-«славам» в честь князей, созданным вещим певцом Бояном).

Сейчас это может показаться странным, но еще в середине XIX в. наша отечественная наука не располагала сведениями ни о бытовании былин, ни об их исполнителях – и это в то время, когда Богатырский эпос, как мы сейчас знаем, еще был широко распространен на территории России! Причину этого явления можно найти в петровских реформах, в результате проведения которых образованные слои русского общества приобщились к европейской культуре и в то же самое время отдалились от основной массы своего народа – крестьян – настолько, что о русском народном творчестве имели лишь самое приблизительное понятие (а подчас – ио самом языке: не случайно пушкинская Татьяна, «русская душою», «по-русски плохо знала» и «выражалася с трудом на языке своем родном»). Положение стало меняться лишь в эпоху романтизма, пробудившего внимание образованного русского общества к творениям «народного духа», передававшимся изустно в среде неграмотного в своей массе крестьянства. В 1830-1850-е гг. развернулась деятельность по собиранию произведений фольклора, организованная славянофилом Петром Васильевичем Киреевским (1808–1856 гг.). Корреспондентами Киреевского и им самим было записано около сотни былинных текстов в центральных, поволжских и северных губерниях России, а также на Урале и в Сибири, однако эти записи увидели свет только в 1860–1874 гг., когда собрание народных песен Киреевского издавал П. А. Бессонов.

До середины XIX в. былины были известны русскому читателю лишь по сборнику Кирши Данилова, первое (сильно сокращенное) издание которого под заглавием «Древние русские стихотворения» увидело свет в Москве в 1804 г., второе (значительно более полное) – в 1818 г. («Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым»). Считалось, однако, что представленные в этой книге песни уже перестали бытовать в народе. Сама личность составителя этого собрания произведений народного песенного эпоса, равно как и место, время и обстоятельства его возникновения оставались тайной вплоть до недавнего времени, когда трудами ученых, предпринявших обширные историко-архивные разыскания, было установлено, что Кирилл Данилов был заводским мастером в демидовском Нижнем Тагиле. Владея обширным фольклорным репертуаром, он в середине XVIII в. записал его (или продиктовал для записи) по поручению хозяина заводов – Прокофия Акинфиевича Демидова, который, в свою очередь, хотел передать эти песни в качестве важного исторического источника известному историку, академику Герарду-Фридриху («Федору Ивановичу», как его звали по-русски) Миллеру. Весьма вероятно, что Кирилл Данилов оказался за Уралом не по своей воле: в России за иную песню могли сослать «в места не столь отдаленные» и в XX, и в XVIII веке. Думать так заставляет фраза, оброненная П. А. Демидовым в письме Г.-Ф. Миллеру от 22 сентября 1768 г.: «Я достал [эту песню] от сибирских людей, понеже туды всех разумных дураков посылают, которыя прошедшую историю поют на голосу».

Настоящим потрясением для научного мира стало открытие в середине XIX в. живой традиции былинного эпоса, причем недалеко от Санкт-Петербурга – в Олонецкой губернии. Честь этого открытия принадлежит Павлу Николаевичу Рыбникову (1831–1885 гг.), народнику, высланному в Петрозаводск под надзор полиции. Служа в губернском статистическом комитете, Рыбников в 18591863 гг. совершал деловые поездки по губернии, в ходе которых обнаружил десятки знатоков эпоса – сказителей – и записал от них 165 текстов былин, которые опубликовал в 1861–1867 гг. Вот как собиратель описывает свою первую встречу с былинами (во время ночлега на Шуй-наволоке, острове в 12 верстах от Петрозаводска):

«Я улегся на мешке возле тощего костра, заварил себе чаю в кастрюле, выпил и поел из дорожного запаса, и, пригревшись у огонька, незаметно заснул; меня разбудили странные звуки: до того я много слыхал и песен и стихов духовных, а такого напева не слыхивал. Живой, причудливый и веселый, порой он становился быстрее, порой обрывался и ладом своим напоминал что-то стародавнее, забытое нашим поколением. Долго не хотелось проснуться и вслушаться в отдельные слова песни: так радостно было оставаться во власти совершенно нового впечатления. Сквозь дрему я рассмотрел, что в шагах трех от меня сидит несколько крестьян, а поет-то седатый старик с окладистою белою бородою, быстрыми глазами и добродушным выражением в лице. Присоседившись на корточках у потухавшего огня, он оборачивался то к одному соседу, то к другому, и пел свою песню, перерывая ее иногда усмешкою. Кончил певец, и начал петь другую песню: тут я разобрал, что поется былина о Садке купце, Богатом госте. Разумеется, я сейчас же был на ногах, уговорил крестьянина повторить пропетое и записал с его слов. Стал расспрашивать, не знает ли он чего-нибудь. Мой новый знакомый, Леонтий Богданович, из деревни Середки, Кижской волости, пообещал мне сказать много былин: и про Добрынюшку Никитича, про Илью Муромца и про Михайла Потыка сына Ивановича, про удалого Василия Буславьевича, про Хотенушку Блудовича, про сорок калик с каликою, про Святогора Богатыря…»

Ободренные находкой П. Н. Рыбникова, отечественные фольклористы во 2-й половине XIX – начале XX вв. предприняли множество экспедиций, в основном на Русский Север, где были открыты новые очаги сохранности песенного эпоса и от сотен сказителей сделаны записи тысяч былинных текстов (всего исследователь эпоса профессор Ф. М. Селиванов насчитывал к 1980 г. около 3000 текстов, представляющих 80 былинных сюжетов). К сожалению, к нашему времени былины полностью исчезли из живого бытования и являются теперь лишь величественным культурным наследием ушедшего прошлого нашей страны и народа. Условием сохранности былин была полная вера сказителей в правдивость описываемых ими событий (это неоднократно отмечалось фольклористами), в реальность Богатырей, в одиночку побивавших вражеские войска, Соловья-Разбойника, свистом валившего с ног Богатырского коня, крылатого Змея Тугарина и прочих диковин художественного мира былинного эпоса. Потрясения XX в. в мире и обществе, распространение школьного образования, изменение в мировоззрении и быте русского крестьянина разрушили эту наивную веру, и былины были обречены на вымирание.

Особого внимания заслуживает вопрос о соотношении былинного эпоса с исторической действительностью (т. н. «проблема историзма русского эпоса»), вызывавший и в XIX, и в XX веках бурные споры (особенно между историками и филологами).

Областной конкурс по истории Волгоградской области
Мой край родной, казачий»

Учреждение: МКОУ Красноярская СОШ

Чернышковского района Волгоградской обл.

Консультант: Бавыкина Людмила Владимировна

п.Красноярский

Введение.

Глава I . Александр Михайлович Листопадов – собиратель и исследователь народных казачьих песен.

Глава II . По следам экспедиции.

Глава III . «Песня казачия - чтобы ни конца, ни краю не было»

Заключение

Приложение

Источники и литература

Введение

Большую ценность духовной культуры казаков представляет проявление искусства в фольклоре: особенности народной речи, песни и танцы. Казачьи песни выражают чувства и мысли казаков, самые яркие моменты их жизни: смерть, рождение, работа, день свадьбы, служба, любовь. Они связаны с традициями и обрядами теснейшим образом. Как правило, содержание песен простое и никогда в них нет чего-то грубого. Обычно оно относится к близким людям и занятиям на родине, обычаям. К примеру, невеста признается в любви: "Какова рыба без воды,/ Такова млада без милого дружка, / Без милого, без донского казачка". (" Ой, да, ну, как по морю ").

Казаки складывали песни-сказания: "Ты встань, проснись, православный царь,/ Государь ты наш, Александр Павлович!/ Погляди, посмотри свои войска Донские,/ Они в строю стоят, обучаются,/ Они делают не по - старому, а по - новому». Данные песни до сих пор передаются через поколения и их можно услышать сегодня на берегах Дона. Собирал такие песни казачества выдающийся фольклорист, музыкант, Александр Михайлович Листопадов. Свою работу мы посвящаем его деятельности и исследованиям. В 2012-2013 г.г. отмечается 100-летний юбилей первой научно- исследовательской экспедиции (1902-1903г.г.) по донскому краю с целью собирания донских песен, былин, исторических песен донского казачества. С помощью экспедиции под руководством исследователя А.М. Листопадова русская донская казачья песня приобрела всеобщее признание и уважение. С ноября 1902 по июнь 1903 гг. было записано 703 казачьих песни и 17 калмыцких. А всего было собрано более 1100 песен.

В процессе работы по теме мы узнали, что экспедиция исследователя прошла и по нашему краю, в частности, по станице Есауловской, в которую входил хутор Тормосино. Хуторские песни старейшин были записаны и вошли в сборник мало известных казачьих песен.

В лице А. М. Листопадова, мы видим не только опытнейшего и неутомимого собирателя, но и вдумчивого исследователя народной песни. Его труд - ценнейший вклад в золотой фонд отечественной музыкальной культуры. Это не только музыкально-этнографический документ, но и памятник истории; художественная антология, которая, минуя всяческие обработки, может прямо войти в репертуар наших многочисленных хоровых коллективов, которые сейчас исполняют казачьи песни. Такие ансамбли есть и у нас в Чернышковском районе.

П есня донских казаков – это пылкость чувств и резвость мысли. Таковой она и должна быть – выражать душу этого вольного народа. Впрочем, культура казаков – это, прежде всего воспитание через традиции, которые, к счастью, сохранились, и хочется надеяться, будут сохраняться в будущем.

«Степь Донская вышла навстречу,

Окружила шелестом трав,

И казачьей старинной песней

Показала свой вольный нрав»

« Песня о казачьей песне»

Серова Елена.

Глава I . Старинная казачья песня – это одно из проявлений жизни народа. Не зря говорили: казаки не пели, они играли песню. Исполняя то или иное произведение на общих народных гуляниях, праздниках, представители казачьего сословия не только голосом, а и всей своей сутью, движениями выражали отношение к тому или иному событию, воспевали ли они красоту родного края, гордость ли свободолюбивого населения, преданность ли Отечеству или умение ценить любовь и крепкую дружбу.

Листопадов Александр Михайлович – знаток и истинный ценитель казачьей песни. Музыковед, фольклорист, собиратель и исследователь народных песен (в основном донских) родился 18 сентября 1873 г. в донской станице Екатерининской (ныне Краснодонецкая) на Донце Белокалитвинского района в семье учителя, умер 14 февраля 1949 в Ростове-на-Дону. Музыкальное образование он получил в Новочеркасской духовной семинарии. В 1903-1905 году изучал историю и теорию музыки в Московской консерватории. В 1904-1907 году слушал лекции на факультете филологии Московского университета. В 1892-1902 г.г. работал учителем хуторской школы на родине.

А.М. Листопадов активно участвовал в собирании и исследовании донского казачьего фольклора, он записывал только те песни, которые не были известны другим исследователям. С 1902 член музыкально - этнографической комиссии в Москве. Участник и руководитель ряда фольклорных экспедиций (1902-1904). С 1907 в Саратове (выслан из Москвы за участие в студенческих революционных кружках); в 1907-1915г.г. преподаватель в средних учебных заведениях, в 1915-1920 г.г. в консерватории, в 1918-1920 член комитета по управлению консерваторией и руководитель музыкальной секции Гороно.

В 1920-1934г.г. преподаватель Донского педагогического института и музыкального техникума в Новочеркасске, в 1934-1936 преподаватель музыкального училища и руководитель кабинета народной музыки в Сталинабаде (Душанбе). С 1936 в Ростове-на-Дону, руководитель хора донских казаков.

А.М.Листопадов - автор публикаций по песенному фольклору донского казачества в сборниках: "Труды Музыкально-этнографической комиссии", журналах "Музыка и жизнь", "Советская музыка" и др. сочинениях: « Народные песни. Казачья песня на Дону» М., 1903; «Песни донских казаков (совместно, С. Я. Арефиным)» М., 1911; «Песни донских казаков» т. 1-5. М., 1949-1954г.г.

Исследовательской работе Александр Михайлович посвятил более пятидесяти лет своей жизни. 1902- 1904 гг. А.М Листопадовым бала организована экспедиция в донские станицы по собиранию казачьих песен. Это была первая научная экспедиция. При выработке маршрута руководствовались не только историческим прошлым того или иного населенного пункта, но и фактом, подтверждающим проживание коренного казачьего населения с незатемненной преемственностью предания, для получения более ценного материала.

С музыкальной стороны собранный песенный материал представляет интерес. До начала исследовательской работы Листопадова записей донских казачьих песен в печати не было.

Экспедиция отправилась по направлению заселения области сверху и снизу - по Дону, с его крупным притоками (Донец, Медведица, Хопёр, Бузулук); общая протяжённость маршрута - более 2500 верст.

Исследования начались 18 октября 1902 г. со станицы Ермаковской и закончились в Старочеркасской 8 июня 1903 г. Всего были обследованы 99 населённых пунктов шести казачьих округов: Первого Донского, Донецкого, Хоперского, Усть-Медведицкого, Второго Донского и Черкасского, а также Ростовского, Таганрогского и Сальского округов, населённых в основном крестьянами. В последнем из них в калмыцкой станице Денисовской были записаны 17 калмыцких песен с переводом текстов.

Как проходила работа экспедиции? При посещении «песенного пункта» давали знать атаману следующей станицы или хутора о своем приезде. Просьба, поддержанная предписанием Наказного Атамана, о содействии экспедиции выполнялась. Каждая станица старалась поддержать свою репутацию "песенной". Лучшие песенники от 40 до 70 лет и старше, иногда двумя-тремя группами со своим запевалой или "заводчиком" и "подголосниками" приглашались в станичное правление. «…Чтобы избежать худой славы, песенники изо всех сил, чтобы не ударить в грязь лицом: сыгрываются, делают списки лучших своих песен, которыми надеются блеснуть…» [ 1 .]

Все исследуемые населённые пункты, конечно, отличались по собранному материалу. В ряде станиц (Качалинская, Иловлинская и др.), лежащих вблизи торговых и административных центров - Цимлянской, Усть-Медведицкой, Н.-Чирской и др., - половина населения зарабатывала торговлей, извозом и т.п. Сколь-нибудь ценных песен, по мнению собирателей, здесь найти не удалось.

Особенностью метода работы Листопадова было одновременное записывание н текста песни и напева.

Первый очерк "Донская казачья песня" был опубликован им в 1905 г. В сборник были включены различные по жанру и мелодическому стилю песни, а также песни разного поэтического содержания.

Военно-казацкая тема пронизывает как великорусские, так и калмыцкие песни донского казачества. В донском песенном фольклоре отразилась история Русского государства, в котором Войско Донское принимало активное участие.

С 1936 по 1948 годы A.M. Листопадов руководил хором донских казаков, стремясь на практике осуществить свои теоретические убеждения. За полвека собирательской деятельности им было записано около 1800 народных песен, в том числе около 1300 донских казачьих песен. Исследователи творчества Листопадова отмечали, что он не хотел мириться с «предсказаниями» исчезновения в будущем народной песни: «Все его человеческое существо протестовало против этого. И он, музыкант, поэт, этнограф и гражданин, все делал, чтобы увековечить песню в ее лучшей, наиболее истинной форме» [ 2 .]

Более тридцати лет прошло с тех пор, как закончился выпуск пятитомного наследия А. М. Листопадова "Песни донских казаков" (1949 – 1954г.г.) ставшего крупным вкладом в советскую музыкальную фольклористику.

В 1911 г. вышел из печати сборник песен донских казаков, основанных на записях А. М. Листопадова. В него было включено 107 песен разных жанров. За этот сборник Александр Михайлович был награжден золотой медалью и премией.

Его статьи и очерки, появившиеся в результате экспедиции, вызвали большой интерес в научном и музыкальном мире. До этого никто так подробно не изучал песни донского казачества, их манеру исполнения и особенности казачьего говора. Необходимость в специальных знаниях побудила Листопадова поступить в Московскую консерваторию, где его учителями были С.И. Танеев, А.Д. Кастальский, а затем и на филологический факультет Московского университета.

Александр Михайлович воспроизводил в своих трудах особенности диалекта донских калмыков, как лексические, так и фонетические. Не допускал «олитературивания» текста, сохранял характерные повторы слов, словообрывы, междометия, дополнительные слоги и звуки, употребляемые в распевах протяжных песен. Стремился, как писал он, "полностью сохранить народный говор, не исключая фонетических особенностей".

А. М. Листопадов, будучи фольклористом, одновременно был и музыкантом-художником. Именно поэтому ему удавалось восстанавливать утраченное, исправлять искаженное, составлять из осколков драгоценное целое.

Листопадов - реставратор песен о Разине. Они слагались казаками на просторах между Доном, Волгой, Каспием... Но в дальнейшем на Дону их не оказалось. Были утрачены те песни, что воспевали достоинство свободолюбивого казака и своим идейно-художественным острием были направлены против помещиков и их покровителей. Царизм разгромил казачью вольницу. Его идеологи стали душить свободолюбивые песни казачества. Их запрещали петь, их переделывали так, чтобы они служили чуждому делу... А. М. Листопадову удалось вернуть народу бесценное богатство - песни о Степане Разине. Его исследования казачьего пения для нынешнего поколения действительно бесценны.

В первой книге собраны былинные песни (65 записей), во второй - песни исторические (159 записей).

И те и другие объединены в группы посюжетно, а исторические, кроме того, размещены в хронологической последовательности. В группировке былинных песен сюжетный принцип выражен в том, что последовательные комплексы песен приурочены к отдельным богатырям: Илье Муромцу, Добрыне Никитичу, Алеше Поповичу, Дюку Степановичу и другим. В особый отдел выделены эпические песни о зверях и птицах.

Далеко не все былинные песни имеют законченное сюжетное развитие, ввиду медленного развертывания повествования в развитой форме протяжной песни. Многие песни лишь вводят в былину, дальнейшие события которой остаются недосказанными. Однако некоторые песни являют собой вполне законченные эпизоды, не требующие дальнейшего развития.

Многие сюжетные темы, особенно любимые народом, встречаются в нескольких вариантах. Тексты наглядно говорят о прочности донской песенной традиции, о поразительной памяти народа.

А М. Листопадов в своей книге пишет следующее о казачьих песнях: «Экскурс в область песенно-исторического творчества преимущественно рассматривает вопрос о роли донского казачества в создании исторических песен. Народные исторические песни, - заканчивает автор, «это в подлинном смысле слова народная история русского государства» [ 3 .]

Глава II . В этнографических материалах встречаются записи песен наших земляков. Позднее родилась идея о составлении свода казачьих песен разных исторических периодов, записанных на территории современного Чернышковского района, а так же, по возможности, и информацию о исследователях, проводивших эту работу. Однако к этой теме музей приступил лишь в 2011 г. - после приезда в Чернышковский район экспедиции ростовского Южного федерального университета под руководством Т.Ю. Власкина.

Занимаясь данной работой, мы обратились в наш этнографический музей по истории казачества Чернышковского района, к директору М.Н.Луночкину с вопросом « А не проходил ли путь экспедиции исследователя Листопадова по нашему краю?». На основе материала, предоставленного Михаилом Николаевичем удалось выяснить, что экспедиция А.М.Листопадова проходила и на территории нашего края 26 ноября 1902 г. в частности по станице Есауловской. Говоря о ней, следует отметить, что в первые годы советской власти из-за «контрреволюционности» она лишилась статуса станицы и стала волостным селом; затем её переименовали в Степано-Разинскую, а при создании новой сети районов Сталинградской области административным центром района сделали хутор Тормосин. До 1951 г. станица территориально входила в состав Тормосиновского района. В период заполнения чаши Цимлянского водохранилища Степано-Разинскую затопили, а жителей переселили в близлежащие хутора бывшего района, территория которого вошла в состав Чернышковского района.

По датировке записей песен и поселений можно проследить маршрут Листопадова по Второму Донскому округу Области войска Донского. Путей было два: железнодорожный - по Восточно-Донецкой железной дороге; и речной - пароходом вверх по Дону. Однако, когда экспедиция въехала в пределы 2-го Доноского круга, ударили морозы и Дон в это время стал. Пришлось двигаться берегом на пролетках. Для экономии времени руководство экспедиции заранее обращалось к станичному и хуторским атаманам, чтобы те подготовили группу казаков-песенников к моменту их приезда. Среди станичных атаманов началось негласное «соревнование» за звание самой «песенной» станицы. Отголоски той «борьбы» довелось услышать в Серафимовиче (бывшей окружной Усть-Медведицкой станице) в 80-х гг. прошлого столетия из оброненной фразы: «... на что уж Есауловская песенная, а вот наша станица... еще лучше!!»

Есауловский атаман Антон Никандрович Киреев представил две группы песенников: «станичную» в составе: Напалкова Осипа Емельяновича (1866), Коняева Михаила Алексеевича (1870), Бурняшева Бориса Андреевича (1872), Вифлянцева Захара Никифоровича (1864), Бурняшевой Марфы Алексеевны (1865) и «хуторской». При этом Александр Михайлович особо отметил исполнителей казачьих песен - Напалкова О., Коняева М, и Бурняшева Бориса.

Из 36 хуторов больше всего было записано песен в хуторе Тормосин. Вот фамилии и имена тормосиновских песенников: Бурняшев Алексей Федорович (1839), Бурняшев Левон Федорович (1831), Бурняшев Михаил Федорович (1827), Бурняшев Лука Григорьевич (1868), Чекалов Емельян Архипович (1819) /в скобках указана дата рождения исполнителя/. Результатом поездки стали записи текста и музыки трех «донских» былин: « Ой, воздалече было, воздалеченько» (На Илью Муромца нападают разбойники); «Ой да, как у нас было» (Дюк Степанович и три разбойничка) и «Ай, кто бы, кто бы-то дознал» (Былина о Севрюке) и 20 песен: «Ай, по морю, по морюшку» (Разин в морском набеге); «Ой да, не шуми, вот и, не бушуй» (Разин под Симбирском (1671 г.); 130. Ай, не грозная на нас тучушка восходила. (Прутский поход Петра (1711 г.); «Не Пруцкой король» (Баталия у Кунерсдорфа); «Ой да, что никто-то не знает, не ведает» (Царь Александр журит брата за измену); «Ай, не лесом я шла» (Мы с тобой, моя милуша, влюбе поживем); «Ай, яблоночка ты моя» (К бабочке дружок приезжает); «Ай, чесал молодец кудрецы» (Младец пошел к сударушке); «Ой, да, сама-то я хорошая бабочка» (Кручина бабочку сокрушила); «Ай, где хожу я, девочка, гуляю» (На уме-то дружка держу); «Ай, сестрицы вы, подруженьки» (Ни в ком правды нет); «Ай, ночушки мои» (Ссора с милым); «Ой да, ну, прошла-то моя молодость» (Досталась молодцу ревнивая жена); «Ай, близко было города Черкасскава» (Девушка уезжает с дружком); «Ой да, ну, как по морю» (Кто тебя, сиротинушка, вскормил, вспоил); «Ой да, девочка по садику пеш ходила» (Миленочку мому смены нету); «Ай, зародился казаченька в горе» (Паночка заманивает казака); «Ой да, сторона ты моя» (Нет вольней батюшки Дона Тихого); «Ай, отъезжал-то мой милой» (Любушка кается дружку в измене) и «За Уралом за рекой» (Казаки «гуляют» за Уралом-рекой)».

Как видим тематика казачьих песен разнообразная: от былин и исторических песен до песен разбойничьих, «служивских», любовных и семейных.

А.М. Листопадов записывал песни на фонограф, с последующей расшифровкой и переложением их на ноты и последующей публикацией в сборниках в дореволюционный и советский периоды.

В начале 90-х гг. прошлого столетия в России был впервые опубликован «Казачий словарь-справочник» А.И. Скрылова и Г.В. Губарева. В нем упоминается о станице Есаулоеской, славившейся своими песенниками, перечислялось несколько фамилий исполнителей казачьей песни без указания источника, откуда взяты эти сведения. [ 4 .]

Глава III . В наших краях песни донские стали возрождаться в 90 г.г. . В начале 70-х гг. XX века в х. Тормосине действовал казачий хор (рук. Т.В. Шефатова), который исполнял некоторые песни из сборников Листопадова. С уходом из хора участников первоначального состава исполнителей, новые певцы не сумели в полной мере перенять манеру пения старинных казачьих песен, которые остались лишь в записях A . M . Листопадова.

Из всего «есауловского списка» к концу XX века в репертуаре казачьего ансамбля Чернышковского районного Дома культуры исполнялась лишь «Как за Доном, за рекой казаки гуляють». («За Уралом, за рекой казаки гуляют»).

Песни донских казаков, собранные и записанные Листопадовым A . M . в экспедиции, были опубликованы в сборниках с приложением нот, поэтому есть возможность их восстановить и включить некоторые из них в репертуар современных казачьих хоров и ансамблей. Участники бывшего народного ансамбля «Цимлянская сторонушка» (р.п. Чернышковский) намерены осуществить этот проект.

Подспорьем этому могли бы стать фонограммы, записанные на фонограф Листопадовым, но сохранились ли они? Если сохранились, то мы имели бы возможность услышать голоса своих предков столетней давности.

При разработке туристических маршрутов Чернышковского муниципального района казачий музей предложил проект одного из них - «Богатырская застава» (излучина р. Цимла (трасса М-21), стержнем, которого стали бы былины, записанные Листопадовым в станице С. Разинской. Работники казачьего музея планируют создать экспозицию, посвященную экспедиции Листопадова А.М в станицу Есауловскую и увековечить имена песенников - исполнителей.

В каждом хуторе нашего района можно найти энтузиастов, мастеров-песенников, которые поют казачьи песни, тем самым продолжая традиции своих предков. Многое в исполнении казачьей песни изменилось сегодня, но она жива. Послушать о казачьих традициях мы можем благодаря ансамблям народного казачьего творчества. Некоторые творческие коллективы поселений были созданы в середине 90-х годов. Именно тогда отмечается подъем и возрождение казачества, его традиций и ценностей. Интересно было встретиться с народными коллективами, которые исполняют казачьи песни. Таковыми являются народный коллектив Сизовского СДК (руководитель Хиломанчик А.В); народный коллектив «Станичники» Морского СДК (руководитель Бурняшева Н.В.); вокальный коллектив «Хуторок», носящий звание «народного» (руководитель Севастьянова Т.В.); юные воспитанники тормосиновского клуба «Донские соколы». Казачьи песни объединили людей разных профессий, разного возраста, именно в этом сила преемственности наших русских казачьих традиций, передающихся от поколения к поколению. Перед нами предстают неповторимые произведения казачества, как бы вынутые из старинной шкатулки, они живы и прекрасны.

В каждой песне раскрывается казачья мудрость. Песню можно слушать, можно подпевать, у нее можно учиться. Звучащую песню трудно, почти невозможно перевести на ноты. Ее не только слушаешь, но и подпеваешь, идя «по следам», по песенной дорожке вместе с участниками этих ансамблей. В казачьем многоголосии различаются три таких дорожки с разветвлениями. Это голос запевалы (нижний бас), голос его помощника («серёдка», верхний бас) и парящий орнаментальный верхний подголосок («дискант»). Душа донского многоголосия – это дискант. Основой донской казачьей песни является мужское пение.

Коллективы народной казачьей песни участвуют в районных, областных фестивалях: «Как у нас на Руси», «Шолоховские Зори», в конкурсах других районов: Суровикино, Серафимовиче, Средней Ахтубе, Клетской, Ростовской области и других. Они являются дипломантами и победителями некоторых конкурсов.

Главная задача народных вокальных коллективов - сохранение и воссоздание культуры казачества во всем ее многообразии, а также возвращение традиционных этических норм в жизнь, быт, процесс воспитания детей.

Заключение.

Впервые за всю историю русского казачества донская казачья песня оказалась в центре внимания, в этом заслуга исследователя и собирателя песен музыканта и фольклориста Александра Михайловича Листопадова. Он не хотел мириться с "предсказателями" исчезновения в будущем народной песни. Все его человеческое существо протестовало. И он, музыкант, поэт, этнограф и гражданин, все делал, чтобы увековечить песню в ее лучшей, первозданной форме.

Позволяют ли д онские былины и старинные песни казачества говорить об их музыкальном богатстве? Безусловно. Во-первых, пластичность и полнота широких мелодий. Во-вторых, ладовое разнообразие старинной донской песни. В-третьих, стройная выдержанная полифоническая система изложения, которую сам автор определяет, как «двухголосие». [ 5 .] В-четвертых, развитая форма песни, богатая разнообразием структур музыкально-поэтической строфы.

На научной конференции по народному творчеству донского казачества, проходившей в Ростове в 1961 г, с вдумчивым анализом деятельности Листопадова выступил музыковед Б. М. Добровольский. Он сказал следующие слова: « Пятитомное издание "Песен донских казаков", безусловно, является замечательным памятником нашей советской культуры и вместе с тем - памятником колоссальной творческой деятельности А. М. Листопадова. Все песни этого издания отредактированы и поданы в таком виде, что большинство из них могут в любую минуту прозвучать с нашей советской эстрады не как архаика, не как ушедшее в прошлое искусство, а как живое творчество донских казаков. В этом величие и огромное значение труда замечательного музыканта-художника». [ 6 .].

8.Статьи.Очерки.Фото.